Текст книги "Тайны сердца"

Глава 26

Софи не пошла в дом с Роксаной. Она увидела, как Виктория Лэнгуорт прячется за кленом. Зачем? У нее нет никаких причин испытывать неприязнь к Софи; они вообще незнакомы.

Софи секунду подождала, потом решительно подошла к клену.

– Здравствуйте, мисс Лэнгуорт! – воскликнула она. – Разве не чудесный сегодня день? Выходите и поговорите со мной!

Она подождала. Наконец из-за дерева появилась Виктория. Она не двигалась, просто стояла и смотрела на Софи, как олень на охотника, готовая сорваться с места, но словно приросшая к земле.

Она была одета в платье из муслина, какое обычно носят школьницы, но Софи знала, что Виктория близка к ней по возрасту. Почему она не вышла замуж? Почему она продолжает так одеваться?

– Я каталась на лошади Джулиана, Залпе, – продолжила Софи. – Джулиан задушил бы меня, если бы ему это могло сойти с рук. Он был очень зол. Что вы об этом думаете?

Виктория не двинулась. Наконец она произнесла:

– Я бы тоже удушила вас, если бы вы украли мою лошадь. Залп пугает меня. Вы катались на нем? Разве вы его не боитесь?

Софи с доброжелательным выражением лица подошла ближе к Виктории, размахивая своей шляпкой с длинными фиолетовыми лентами.

– Нет, я не боялась. Залп решил меня побаловать. Он был весьма игриво настроен, в отличие от своего хозяина. Вы знаете, что Залп скачет к Джулиану, когда тот свистит?

Виктория кивнула.

– Да. Джулиан пытался однажды научить меня свистеть, но у меня ничего не получилось.

– Возможно, я смогу исправить это упущение.

– Нет-нет, я уже слишком взрослая для этого. Отец все время напоминает мне, что я уже леди и должна вести себя зрело и серьезно. Простите, мисс Уилки…

– Пожалуйста, зовите меня Софи.

– Я слышала, как матушка Джулиана разговаривала с моим отцом. Она говорит, Джулиан женится на вас, так как ваша матушка была ее лучшей подругой.

Софи только улыбнулась.

– Джулиан был женат на моей сестре, знаете, – продолжила Виктория. – Она очень его любила, по крайней мере так я думала, но потом она завела тайные связи – я слышала, как перешептывались слуги – с мужчиной. Я его никогда не видела. Я не знаю, видел ли его кто-нибудь из слуг. А потом Лили умерла. Все это очень грустно.

Лили была замужем за Джулианом всего шесть месяцев и уже нашла любовника? Софи осторожно произнесла:

– У нее было очень красивое имя – Лили. Очень жаль, что она умерла.

– Она умерла не от лихорадки, как моя дорогая матушка, ей выстрелили в сердце. Если бы Лили еще была жива, ей исполнилось бы тридцать в следующий понедельник. Разве это не странно?

– Очень странно… Могу я называть вас «Виктория»?

– Никто так меня не зовет. Обращайтесь ко мне «Вики». Как вы думаете, Джулиану тоже жаль?

– Конечно. Она ведь была его женой.

– Разве вы не думаете, что, если у Лили появились связи на стороне, их брак не был идеальным? Но я не верю, что ее убил Джулиан – я видела, как ошеломлен он был, когда пытался заставить ее проснуться. Но она не могла – ведь она умерла. – Вики помолчала секунду и продолжила: – У них была такая красивая свадьба. Они поженились в церкви Святого Томаса в деревне Рейвенскар. Потом они отправились в Италию. Я так хотела поехать с ними, но Джулиан сказал, что так не делают, и похлопал меня по щеке. А Лили рассмеялась. Я помню, она кружилась и кружилась в своем дорожном платье. И я слышала, как она шептала: «Я свободна, я свободна». Когда они вернулись, Джулиан отвез ее в Рейвенскар, и я стала хозяйкой Хардкросс-Мэнора. Я хорошо справляюсь со своими обязанностями. Вам понравилось блюдо из говядины, поданное на ужин прошлым вечером? Оно приготовлено точно по моему рецепту. Я узнала его от своей матушки. Я скучаю по ней даже больше, чем по Лили. Знаете, папа никогда по ней не скучает. Думаю, он рад, что она умерла. В день ее похорон он начал напевать себе под нос. С тех пор он напевает постоянно.

Софи даже не пришлось уговаривать Вики – она сама делилась всем, что знала.

– Вы никогда не видели другого мужчину. Возможно, у Лили не было любовника. Может, это просто сплетни? – спросила она.

– Тогда почему она проводила столько времени здесь? Она должна была жить в Рейвенскаре, но почти постоянно гостила у нас. Лили говорила, что не хочет занимать мое место, что несет ответственность за Рейвенскар. Но, Софи, как она могла управлять Рейвенскаром, если все время была здесь? Она не очень любила матушку Джулиана, утверждала, будто с ней трудно ладить. Ее светлость всегда была добра ко мне, но я не была замужем за ее сыном; возможно, это важно.

– Ее светлость – очень милая леди. Она хорошо относится и ко мне, и к Роксане. Уверена, ей не меньше нравилась Лили.

– Папа считает, нам, возможно, следует устроить торжественный прием – не каждый день к нам приезжает наследник герцога. Я знаю Девлина с тех пор, как Джулиан привозил его с собой из Оксфорда. Разве не странно? Я слышала, как Лили говорила это нашему отцу. Потом она добавила, что семья герцога предпочла бы, чтобы Джулиана не существовало.

– Вы подслушивали?

– Да, я узнаю многое, стоя у дверей, прячась за занавесками или просто тихо прислонясь к стене. Я давно уже отточила свои навыки до совершенства.

– Прислонясь к стене? Но разве вас никто не замечает?

– О, если вы стоите достаточно тихо, никто вас не увидит. Я должна оставить вас, мисс Уилки… Софи. Я должна поговорить с кухаркой по поводу ужина. У нас будет баранина. Я хочу украсить ее мятой – так делала моя матушка. И нужно не забыть йоркширские пирожные к чаю. Мой отец говорил, отцу мисс Рэдклиф – барону Рошу – они очень нравятся, а значит, могут понравиться и ей. Я сама не особенно их люблю, но это не важно, не так ли? О, посмотрите, вон и мой отец, напевает под нос, как всегда.

Вики оставила Софи у клена. Она не слышала, чтобы кто-то поблизости напевал под нос, видимо, потому, что стук ее сердца заглушал все остальные звуки.

Почему Лили шептала, что она свободна?

Глава 27

В дом вбежала Софи, чуть не сбив Джулиана с ног. Он схватил ее за руки.

– Софи? В чем дело?

– Джулиан, я должна немедленно поговорить с вами.

Он внимательно посмотрел ей в глаза, потом услышал мягкий шорох, обернулся и увидел Вики. Стоя на нижней ступеньке лестницы, она переводила взгляд с него на Софи и обратно и улыбалась. Что она рассказала Софи? Очередную безумную, пугающую выдумку или что-то осмысленное? От Вики никогда не знаешь, чего ждать.

Ричард называл сестру эльфом. Потом он обычно добавлял себе под нос, что Вики, возможно, чувствовала бы себя уютнее на Луне. Танцы вокруг костра в канун Дня всех святых доставили бы ей больше радости, чем чай в гостиной с семьей и друзьями.

Что она поведала Софи?

Джулиан глубоко вздохнул. Вики, все еще улыбаясь, смотрела на него. Он не удивился бы, если бы через пару минут она перевоплотилась в хозяйку дома и пригласила их на ленч. Ее поведение всегда ставило его в тупик – как, впрочем, и всю семью. Кроме Лили, называвшей характер Вики оригинальным. Она говорила, Вики всегда знает, как лучше всего добиться желаемого и как лучше защититься. Джулиан часто спрашивал – защититься от чего? Но Лили только пожимала плечами.

– Здравствуй, Джулиан! – воскликнула наконец Вики. Это был голос эльфа, а не юной хозяйки дома. – Разве сегодня не чудесный день? Я обожаю такие дни. Думаю, Софи тоже. День, когда ты нашел Лили мертвой в саду, был тоже чудесным, разве нет?

– Пойдемте со мной, – обратился Джулиан к Софи, с открытым ртом уставившейся на Вики.

Он повернулся и направился в дом. Открыв узкую дверь, он вошел в тесный, душный кабинет, которым пользовался только управляющий барона – пожилой мужчина, большую часть времени дремавший. Никто против этого не возражал. Джулиан подошел к другой двери и открыл ее. Софи вышла вслед за ним в маленький восхитительный сад.

В воздухе витал аромат жасмина и душистых лилий.

Лилии. Она вздрогнула.

Хорошо утоптанная галечная тропинка вилась через сад. Цветы теснились один рядом с другим, ароматы их перемешивались.

– В детстве это было любимое место Лили, – без выражения произнес Джулиан. – Она сама посадила эти цветы, когда ей было восемь лет, потом ухаживала за садом и не позволяла заниматься этим никому другому. Даже после того, как мы поженились, она проводила большую часть времени здесь. Вижу, барон хорошо следит за цветником после ее смерти.

Софи медленно повернулась к нему.

– Почему она не разбила такой же сад в Рейвенскаре?

– Она говорила, сад – часть ее, и не хотела создавать ничего похожего, даже там.

– Но она была вашей женой. Когда она вышла за вас, Рейвенскар стал ее домом.

– Да.

– Вики рассказала мне, что, когда Лили собиралась в свадебное путешествие, она кружилась по дому, танцевала и тихо приговаривала: «Я свободна, я свободна». От чего она освободилась? От кого?

– Мне Вики никогда ничего такого не рассказывала. Интересно, поделилась ли она этим воспоминанием с кем-то, кроме вас? Интересно также, правда ли это вообще, или ей просто так показалось, или она все придумала? Когда Вики говорит что-то… вызывающее, надо учитывать все возможности. Знаю ли я, почему Лили могла сказать так? Нет, не знаю. Предположим, такое действительно было. Значит, у Вики была причина рассказать об этом вам. Какая причина? Я тоже не знаю.

– Но если она говорит правду, это наводит на пугающие мысли, Джулиан.

Он пожал плечами.

– Я никогда не мог догадаться, о чем думает Вики, а ведь я знаю ее всю жизнь. Она прячется в тени, слушая и наблюдая. Думаю, она знает все секреты поместья. Она ни разу не говорила со мной о том, что мне нужно – или не нужно – снова жениться. Она не проводит ни с кем много времени, не умеет беседовать так, как нормальные люди, – я не удивился бы, узнав, что Вики притаилась в библиотеке, когда мы приехали вчера.

– Вики намекала, будто Лили встречалась с любовником, но сказала, что никогда его не видела. И гадала, заметили ли его слуги. Она не верит, что вы выстрелили Лили в сердце, поскольку вы были слишком ошеломлены, когда нашли ее. Был ли у Лили любовник, Джулиан? – Софи резко повернулась. В глазах ее был испуг – вопрос прозвучал грубо. – Простите, это совершенно не мое дело. Я хочу помочь вам разобраться во всем и…

Джулиан провел рукой по волосам.

– Нет, уверен, никакого любовника не было. Я вынужден был согласиться, Софи, что она застрелилась сама – других вариантов нет. Почему она так поступила? Я не знаю. – Он ударил одним кулаком по другому и горько усмехнулся. – Или же я убил ее. Ричард и его отец думают именно так. Не знаю, как думаете вы.

Она схватила его за руки и дернула их, встряхивая.

– Я же сказала вам: я не верю, что вы убийца. А тем более – убийца своей жены! – Она снова встряхнула его. – Да что с вами? Неужели вы думаете, у меня в голове солома? Прекратите говорить глупости. Никто больше не мог ее убить, вы уверены?

Он улыбнулся.

– Мы с вами знакомы совсем недолго, но вы уже готовы поверить в мою невиновность, даже не ознакомившись со всеми фактами?

– Конечно!

– Спасибо. – Он задумчиво оглядел ее. – Интересно, вы намереваетесь защищать меня до конца?

– Возможно. Послушайте, я беспокоюсь за вас. Не хочу, чтобы вы страдали еще больше. Ричард Лэнгуорт угрожает вам, и мне это не нравится. Он считает вас убийцей, а ведь знает вас всю жизнь. – Она посмотрела Джулиану прямо в глаза. – Пора вам рассказать наконец, как все произошло. Вы можете сделать это, Джулиан? Можете довериться мне?

Несколько секунд он молчал, потом произнес ровным, спокойным голосом:

– Я никогда ни с кем не делился этими воспоминаниями. Все же… – Он глубоко вздохнул. – Я собирался в Лондон по делам и, поскольку мне не хотелось оповещать об этом Лили письмом, отправился в Хардкросс-Мэнор сам. Подъезжая к дому, я услышал выстрел. Она лежала здесь, юбки были веером раскинуты по земле, большое пятно крови расплывалось у нее на груди. Очень много крови. Я не мог поверить собственным глазам. Она все еще держала пистолет в руке. Ее черные, как ночь, волосы были распущены. Я еще подумал, почему – днем она всегда укладывала волосы в прическу. – Он помолчал. – Я как будто оказался в ночном кошмаре, ничего не понимал, но знал – все уже кончено.

– Вы видели кого-нибудь? Так называемого любовника?

– Нет, там никого не было, но через несколько секунд появился Ричард. Он слышал выстрел и увидел меня на коленях рядом с Лили. Он решил, что я убил ее. На самом же деле я пытался заставить ее дышать, заставить ее открыть глаза, но она лежала неподвижно.

– Вы говорите, пистолет был у нее в руке.

– Да. Ричард думает, я вложил его. Он считает, будто она хотела уйти от меня, возможно – с любовником, и я застрелил ее. Вы скажете – Ричард сошел с ума, если верит, что убийца я, но ему нужно было ухватиться за какое-то объяснение. Он смог вообразить только одно – у Лили появился любовник. Ричард, увидев тело Лили, потерял разум от горя, я же был ошеломлен и холоден. Ричард упал на нее, пытался заставить дышать, как и я. Он всхлипывал и ругался, а я встал и просто стоял над ним, словно выпал из времени и пространства. Ее кровь впиталась в мою рубашку. Я помню, как посмотрел на свои руки – они были красными от крови.

– Не нужно винить себя. Вы были ошеломлены. Наверняка Ричард, когда к нему вернулся рассудок, понял – вы не могли причинить вред женщине, даже если считали, что она предала вас. А Лили была его сестрой – как он мог так плохо подумать о ней? Как он мог предположить, будто она завела любовника всего через полгода после свадьбы?

– Не думаю, что он действительно верил в свое предположение – ему нужно было просто ухватиться хоть за какую-то версию. Только я был рядом с телом, когда он появился здесь. Я не успел встретиться ни с Ричардом, ни с Лили по приезде. Я просто прибежал туда, где она скорее всего могла быть.

– Хорошо. Если Лили не совершала самоубийства и кто-то убил ее, этот кто-то мог легко убежать, не правда ли? Ни вы, ни Ричард не отправились немедленно на поиски.

– Нет.

– Давайте рассмотрим версию с любовником. Был ли какой-то мужчина, обожавший ее сверх меры?

– Поверьте мне, я много об этом думал. Я не хочу верить, что она убила себя – ведь это значило бы, что я довел ее до самоубийства! – Он рассек рукой воздух. – Но разве другой вариант лучше? Не было никакого мужчины. Возможно, Ричард и барон пытались убедить себя в обратном, но я знаю, даже они не могли в это поверить. Лили была не такой.

– Но если барон и Ричард не верили, что у Лили был любовник, и не предполагали самоубийство, значит, у них оставался единственный подозреваемый – вы?

– Да. Я не мог заставить себя сказать им, что считаю происшедшее самоубийством, любое другое объяснение невозможно. Об этом я рассказал только матери. Помню, она ответила: «Не знаю, почему она совершила самоубийство, Джулиан, но знаю – в последнее время она изменилась. Подозреваю, ты тоже это чувствовал».

Джулиан замолчал, отошел от Софи и открыл калитку, выходившую из сада. За калиткой Софи увидела скошенную лужайку. Дальше рос лес.

– Я не знала, где мы, – удивилась она.

– Я тоже удивился, когда впервые увидел, куда выходит калитка из сада. Конечно, мне было тогда всего четыре года.

Она взяла его за руку.

– Скажите, вы когда-нибудь подозревали ее брата, сестру или отца в убийстве?

Глава 28

Он направился к зарослям тиса, окружавшим маленький, огороженный деревянной решеткой садик. Софи с удивлением увидела там несколько искусно сложенных геометрических фигур из камней, больших и маленьких. Джулиан подошел к скамье и предложил Софи сесть, потом огляделся.

– Здесь ничего не изменилось с последнего моего визита. Камни приносят сюда по приказу барона. Он выкладывает из них геометрические фигуры, поскольку воображает себя математиком. – Джулиан помолчал, потом продолжил: – Мог ли кто-то из них застрелить ее? Да, но зачем? Они ее семья.

– Вы тоже.

– Когда на медовый месяц мы поехали в Геную, Лили уже через три недели просилась обратно в Англию. Тогда я не понимал этого, но она хотела вернуться домой – не в Рейвенскар, а в Хардкросс-Мэнор. Каждый день она приезжала сюда. Если она не скучала по семье, почему проводила здесь столько времени? Мне она всегда говорила, что просто любит свой дом. В конце концов я просто сдался и позволил ей поступать, как она хочет. Моя матушка продолжала управлять Рейвенскаром, а я был очень занят торговыми делами. Я много времени проводил вдалеке от жены; не горжусь этим, но проще было постоянно работать, ездить в Лондон или Портсмут, чем видеть, как Лили отдаляется от меня. Матушка была права. Лили изменилась, но никто не понимал почему. Я не знаю этого до сих пор. Возможно, я был слеп? Возможно, Лили встречалась здесь с мужчиной? Например, здесь, среди этих каменных нагромождений? Никто никогда сюда не приходит, это очень уединенное место.

– Джулиан, позвольте задать вам встречный вопрос. – Он медленно кивнул, и она продолжила: – Изменились ли вы? Или остались таким же, каким были, когда женились на Лили?

Он нахмурился и наклонил голову набок.

– Изменился ли я? Не думаю. Почему вы спрашиваете?

– Потому что не могу понять, как могла Лили завести любовника, будучи замужем за вами? Посмотрите на себя. Вы красивы. Вы умны. Вы умеете смешить. Вы… вдумчивы, вы всегда добираетесь до сути вещей. Вы добры, Джулиан. В вас нет жестокости, хотя из вас и мог бы получиться превосходный тиран. Если вы приняли решение, вас уже никто не сможет остановить – иногда это раздражает, но таков ваш характер. Не могу представить себе, как Лили могла быть не удовлетворена вами – как любая женщина могла быть не удовлетворена вами, тем более если вы любили ее.

Джулиан удивленно уставился на Софи. Наконец он смог выдавить:

– Я красив?

– Из всего перечисленного вы выбрали именно эту характеристику. Значит, вы еще и тщеславны. Да, вы красивы.

– Спасибо.

– Не за что; я сказала только правду. Знаете ли вы еще какие-то важные обстоятельства?

Джулиан отрицательно покачал головой.

– Не знаю. Помню только, как я смотрел на Ричарда, а он начал бросать мне обвинения в происшедшем. По правде говоря, я вообще ничего не чувствовал. Лили лежала рядом, мертвая, но Ричард трясся и кричал, что я – убийца. Я поднял ее и понес через парк. Люди собрались вокруг меня, кричали, плакали, пытались заговорить со мной. Но я ничего не отвечал. Никто не пробовал остановить меня, даже Ричард. Я уехал обратно в Рейвенскар с мертвой женой на руках.

– Мне так жаль, Джулиан, – прошептала Софи, дрожа.

Он кивнул.

– Все случилось три года назад – в этот самый месяц. Я уехал, похоронив ее на нашем кладбище. Я поступил не лучшим образом, но просто не мог справиться с горем и чувством вины. Да, вины. В чем я был виноват? Слишком часто оставлял ее одну? Не убедил ее объяснить мне, что происходит? Вероятно. Я оставил мою бедную матушку отвечать на слухи, на угрозы и обвинения Ричарда. Она писала мне, что барон заперся в библиотеке и не выходил оттуда много месяцев. Чем занимался Ричард, я не знаю. Все теперь считают смерть Лили самоубийством, все, кроме барона и Ричарда. Все думают, у нее был любовник, он покинул ее, и она застрелилась от стыда и вины. – Он замолчал. – Я должен признать, такое возможно.

– Выслушайте меня, Джулиан. Поверьте, ни одна женщина не завела бы любовника, имея такого мужа. – Софи взяла его за руки. – Это невозможно.

Он коснулся рукой ее щеки и даже смог улыбнуться.

– Вы так верите в меня. – Он оглядел это красивое, чистое лицо, сияющие глаза. – Вы очень молоды, Софи.

Она отстранилась.

– Да, но я не глупа.

– Нет.

– У меня особый дар – если можно это так назвать. Моя мать обратила на него внимание, когда мне было шестнадцать лет. Я вижу вещи такими, какие они есть на самом деле. Говорю вам – никакого любовника, или сумасшедшего бродяги, или разочарованного кавалера не было. Я не знаю, что тревожило Лили, но все было не так просто. Совершила ли она самоубийство? Я не знаю. Не могу понять.

– Не так просто? Возможно. Но не думаю, что когда-нибудь узнаю правду. Прошло три года. Где теперь искать ответы?

– Насколько я понимаю, вы, Ричард и барон не сможете сесть и все обсудить? Разумно и непредвзято?

– Вероятно, не стоит и пытаться.

– Вы не возражаете, если я поговорю с Роксаной? Она очень умна и посмотрит на случившееся свежим взглядом. Однако, если вы пожелаете, я ничего никому не расскажу.

– Очень умна, говорите?

– Чрезвычайно. Джулиан, вы достаточно страдали. Я использую свой дар и доберусь до правды.

Софи краем глаза увидела какое-то движение и резко повернулась. Как будто метнулась чья-то тень.

– Кто здесь? – крикнула она.

Джулиан обернулся. Софи приложила палец к губам.

– Кто здесь?

Никто не ответил.

Но Софи знала – ей не показалось. Глаза Джулиана потемнели. Она улыбнулась ему и произнесла:

– Вы знаете, милорд, мне весьма нравится, что я становлюсь вашей защитницей.