Текст книги "Шелк"

Время бежало. Жанна с ужасом ожидала, что вот-вот раздастся голос Диона, приглашающего Грея и шофера (какой ужас! конечно, он позовет и шофера) в их пыльную гостиную на чашку угольно-черного чаю. Нет, она не допустит этого. От такого чая внутренности могут сгореть, а Дион, ко всему прочему, способен попотчевать гостей и своими песнями…

Жанну охватило отчаяние, и вдруг ее взгляд упал на полиэтиленовые мешки, в которых лежала оставленная Джули одежда. Она разорвала один из них и вытащила первое, что попалось под руку: накрахмаленное хлопчатобумажное платье, бело-синее, как тельняшка, с белым квадратным воротником. Оно оказалось слишком длинным и широким, поэтому Жанна заложила лишнюю материю в складки и потуже затянула пояс. К счастью, ее собственные темно-синие туфли отлично гармонировали с этим нарядом. Раскрасневшись от радости, Жанна побежала вниз по лестнице, звонко стуча каблучками, на ходу приглаживая волосы…

– О нет!

Дион всполошился, услышав ее испуганный крик, и помчался, перепрыгивая через две ступеньки.

– Ну, ну… – успокаивающе протянул он. – Что случилось?

– Мои волосы! – Жанна вытянула длинную прядь. – Посмотрите!

Действительно, холодная вода и штукатурка сделали волосы похожими на колючую проволоку. Жанна – уже в который раз! – порадовалась, что у нее в доме нет зеркала.

– Об этом не беспокойтесь. – Дион осторожно разжал ее руку и окинул Жанну критическим взглядом. Слегка одернул воротник; ловко, едва касаясь, поправил складки на талии – точь-в-точь как конюх, поправляющий сбрую на любимой лошадке перед ответственными скачками. – Вот! – Он снял с шеи красный шелковый шарф с очень симпатичным рисунком, состоявшим из крапинок, завитков и крошечных женских головок. – Подлинный Мэллой, – отрекомендовал Дион, накрывая шарфом предательские волосы Жанны и завязывая его аккуратным узлом на затылке.

От шарфа исходил мускусный, чуть сладковатый запах. Дион отступил назад, одобрительно кивнул – и улыбнулся так тепло, что у Жанны сразу стало легче на душе. Приободрившись немного, она бегом спустилась по лестнице.

Грей усадил ее на заднее сиденье «бентли», размером с небольшой диван, и только тогда Жанна поняла, что имел в виду Дион, говоря о мелках. Хорошо, что в машине царил полумрак.

Автомобиль плавно заскользил по булыжной мостовой, а Жанна все никак не могла поверить, что это она, одетая в платье Джули, сидит рядом с Греем, кузеном своей подруги. Если бы можно было позаимствовать у Джули и ее очарование! Ум Жанны будто парализовало, она не смела выдавить из себя ни слова.

– Вы изменились, – раздался ровный, бесстрастный голос Грея.

Жанна съежилась. Он как будто пытался заглянуть в самые тайны ее души. Она чувствовала себя неловко в чужом платье, хотя впервые за долгие годы ей нравилось быть хорошо одетой. Пожалуй, Грей прав. Полгода назад, до встречи с Джули, она не сумела бы принять его приглашение на ленч, принарядиться и сесть в машину. Это было бы настоящей пыткой. Есть на публике или, наоборот, не есть – и тем самым привлекать внимание окружающих… От одной мысли об этом Жанна умерла бы со страху. Но за последние месяцы столько всего произошло!

Во-первых, дом – единственное место, которое она действительно считала своим домом. Во-вторых, Джули – ее первая подруга. Даже Дион по-своему помог ей. Мысленно возвращаясь в недалекое прошлое, Жанна с удивлением поняла, что их совместные трапезы проходили просто и естественно, не оставляя следа в ее сознании. Они закусывали на ходу, не отрываясь от своих чертежей: то сандвичи, то чашка кофе. Это воспринималось как часть работы, своего рода заправка топливом. С Греем все будет иначе. Это выход в свет, особое, исключительное событие. Жанна сцепила руки на коленях. Ей так хотелось, чтобы ленч прошел хорошо и обитателю Дина не пришлось краснеть за нее! Слава Богу, на этот раз она по крайней мере нормально одета.

– Какое очаровательное платье, – заметил Грей.

Жанна вспыхнула. Разумеется, он говорил не о ней самой, а только о платье. А вдруг – о ужас! – Грей видел в нем Джули? Румянец на щеках Жанны стал багровым.

– Благодарю вас.

Если не уверена в себе, много не болтай. Нельзя забывать этого мудрого правила. Наконец она отважилась украдкой взглянуть на Грея. На его губах блуждала легкая улыбка. Наверное, ее ответ прозвучал слишком чопорно или провинциально. У Джули получилось бы лучше. Стоит перекинуться с ней одной-двумя фразами, и кажется, будто вы знакомы всю жизнь.

Жанна прикусила губу. Надо постараться сделать все как можно лучше. Обязательно. Она сконцентрировалась, пытаясь запомнить, вобрать в себя каждую мелочь, чтобы потом, лежа на своей раскладушке, спокойно прокрутить в памяти. Костюм Грея, янтарный блеск кожаного сиденья, гудение мотора, едва заметный свежий аромат одеколона и странное ощущение пустоты в собственном желудке. Жанна поджала пальцы ног. Если будут деньги, она немедленно пойдет и купит себе новые туфли. Может быть, белые. Вызывающие, экстравагантные, греховные белые туфли.

– Где вы хотите пообедать?

От ужаса глаза у Жанны стали совершенно круглыми. Новое испытание. Но она к нему не готова. Джули могла сказать: "В «Макдоналдсе», – и ее ответ сочли бы остроумным. В устах Жанны такая фраза прозвучала бы как шутка дурного тона или даже оскорбление.

Она лихорадочно пыталась что-то придумать. Надо было внимательнее слушать Джули, когда она рассказывала о своих походах в рестораны, постараться запомнить все эти странные и непонятные иностранные названия. А сейчас… сумеет ли она правильно воспроизвести хоть одно из них?

– Э… как насчет «Клэриджа»?

Уж это название ей не забыть никогда! Краешком глаза Жанна заметила, что Грей вовсе не шокирован и не разочарован, но, похоже, весьма удивлен.

– Боюсь, мы уже не успеем заказать места. Но, если. хотите, можно попробовать. – В его взгляде мелькнуло недоумение. Казалось, он никак не мог решить, что же представляет собой его спутница.

– О нет. – Она поспешила отказаться от своего предложения. – Я полагаюсь на ваш выбор. Еще одна уловка Джули, и очень полезная!

– Давайте поедем в «Тейт», вы не против?

Жанне, которая приготовилась выбирать блюда в меню, а не созерцать произведения искусства, с трудом удалось скрыть свое удивление. Она храбро кивнула, хотя мысль о том, что придется ходить по галерее с Греем, преисполнила ее ужасом. Он наверняка прекрасно разбирается в живописи. Откинувшись на кожаную спинку, Жанна пыталась воскресить в памяти все, что знала о Браке, но никак не могла сосредоточиться.

Когда они подъехали к галерее, Жанна уже жалела, что приняла это приглашение. Широкая, залитая солнцем лестница, выходящая на Темзу, показалась ей чересчур короткой, а полутемный холл напомнил о средневековых камерах пыток. Она смиренно плелась за Греем по бесконечным коридорам. Ее замешательство возрастало с каждой минутой. Он шел быстро и лишь изредка удостаивал беглым взглядом какую-нибудь картину. Может, это был Пикассо? Жанна с тревогой посмотрела на своего спутника. А вдруг он любит художников, о которых она и не слышала?

Грей, очевидно, заметив ее недоумение, неожиданно остановился.

– Хотите взглянуть на картины?

Жанна видела, как нервно он озирается по сторонам. Еще один вопрос, в котором таится подвох. Она любила живопись, очень любила, но сейчас ей было не до того. К тому же Жанна боялась, что выберет художника, который не нравится Грею. А может, в конце концов честность – лучшая политика?

– Нет. – И, спохватившись, добавила:

– Спасибо.

– Вот и прекрасно! – Лицо Грея озарилось широкой улыбкой. – Искусство – как портвейн: чем старее, тем лучше.

Жанна вздохнула с облегчением. Ей следовало бы самой понять, что Грей и современная живопись – вещи несовместимые; хорошо еще, что не сболтнула никакой глупости. Жанна отвела взгляд от картины, которая всего пять минут назад поразила ее великолепием красок. Теперь она уже казалась вульгарной и написанной небрежно, кое-как.

Но если Грею не нравится современное искусство, зачем он привез ее сюда? Эта загадка решилась, когда они спустились по лестнице. Впервые в жизни Жанна обрадовалась при виде хрустальных бокалов и белых скатертей. Ресторан. Какое очаровательное место! Черные столы и стулья аккуратно расставлены между гладкими белыми колоннами. На стенах зелено-голубые фрески: безоблачное летнее небо, пышная листва деревьев, охотники на лошадях и стая гончих.

– В поисках редких мясных блюд, – с улыбкой заметил Грей, усаживая Жанну на стул. – Чем-то они похожи на нас, не правда ли?

Взглянув на меню, Жанна сразу поняла, чем объяснялся его выбор. Живопись была современная, зато меню состояло из старинных, изысканных блюд, в том числе великолепного паштета, в котором темные слои куриной печенки чередовались с белым мясом.

– Это блюдо приготовлено не совсем правильно, – мрачно заявил Грей. – Согласно подлинному средневековому рецепту, который хранится в Британском музее, оно должно быть более пряным. Но в наш век замороженных продуктов…

Жанна уловила в голосе своего спутника нотки самого искреннего сожаления. А еще меню включало филе каплуна, свернутое в рулет, обсыпанное черносливом и залитое острым лимонным соусом; телячьи почки по-флорентийски – излюбленное кушанье при дворе Елизаветы I; и торт, приготовленный по уникальному рецепту, – экстравагантная смесь бисквита, миндального печенья, пропитанного вишневым соком, апельсиновой цедры с имбирем и корицей, консервированной красной смородины и малины. А сверху – винное желе и крошечные тарталетки с кремом.

– Это рецепт жены Оливера Кромвеля, – пояснил Грей.

Блюдо отнюдь не пуританское! Что уж говорить о «гранд-салате», который заказала Жанна! Изюм, миндальные орехи, мелко нарубленное куриное мясо, креветки, осетрина, а вдобавок – маринованные огурчики, оливки и дольки лимона. Изысканное кушанье, буквально нашпигованное калориями, даже если отказаться от соуса.

Но в компании Грея Жанна могла обуздать себя. Она ела не торопясь, смакуя. Это было так восхитительно, что у нее не возникало желания поскорее насытиться. И вместе с тем процесс поглощения пищи не захватил ее целиком: уж слишком много «отвлекающих факторов» было вокруг. Другие посетители, красивый интерьер, стены, расписанные так умело, что казалось, будто сидишь на открытом воздухе под итальянским небом… Но главное, конечно, Грей. Редчайшее из редких блюд. «Смотреть бы на него вот так всю жизнь», – думала девушка…

Жанна училась держаться в обществе, наблюдая за Греем. Его движения были такими изящными и уверенными! А может, все это сон? Чудесный сон – один из тех, о которых хочется сказать: пусть длится вечно. Она не верила, что в самом деле сидит здесь, болтает и ест как ни в чем не бывало. Можно подумать, ее каждый день приглашают на ленч! Она старалась следить за собой: сидеть прямо, жевать не слишком быстро, но и не слишком медленно, правильно пользоваться столовыми приборами. Жанна так давно не была в ресторане, что ощущала себя пещерным человеком, который вдруг вышел на свет Божий. Грей изучал ее, она это видела. Глупое ребячество, но Жанне страстно хотелось, чтобы кто-нибудь увидел их вместе и сделал определенные выводы. Неверные выводы.

Ибо после кофе выяснилось, что Грей просто-напросто собирался поговорить с ней о Джули.

Жанна изо всех сил старалась побороть огорчение, не портить последние минуты их встречи.

– Стало быть, вы тоже не знаете, где Джули?

Жанна покачала головой, подумав, что в Лондоне, наверное, тысячи людей каждый день задают друг другу подобные вопросы: «Где Джули? Как она? Что делает? Вернется ли она?» Джули являлась предметом страстного, чуть ли не ритуального интереса, вроде первой весенней кукушки.

– Я думала, она напишет, но… – Жанне хотелось как-то оправдать подругу. – Наверное, Джули очень занята.

– Письма – ее слабое место, – озабоченно заметил Грей и покачал головой. – Придется жениться на ней в ближайшее время, хотя бы для того, чтобы она сидела на одном месте.

Жанна хорошо его понимала. Она и сама любила преемственность, традиции. Таковы все англичане. Но даже Грей не имеет права порицать Джули.

– Она не виновата. Просто… все ее любят. У Джули много друзей.

– Вот именно. Слишком много друзей – и ни одного стоящего. – Грей задумчиво посмотрел на Жанну. – Кроме вас, разумеется.

Что это – комплимент или просто дань вежливости? Кто знает?

– И вообще… – Как властно звучит его голос, четко артикулирующий каждое слово! – Нравиться – это не главная цель нашего существования.

Внезапно он подозвал официанта и попросил счет. Жанна приуныла. Ей не хотелось подниматься из-за стола. Не хотелось расставаться со своей прекрасной мечтой.

Но на этом их свидание не закончилось. Грей, как ни странно, явно нуждался в ее обществе. Возможно, потому что оба они знали Джули и теперь, когда она уехала, Грей чувствовал себя одиноким.

Эта мысль так поразила Жанну, что она надолго погрузилась в молчание. По счастью, Грей ничего не заметил.

Он предложил Жанне посетить аукцион на Пиккадилли. Грея заинтересовала коллекция живописи восемнадцатого века. Сумма, которую он предложил, поразила Жанну. Несколько полотен плохо сохранились и требовали реставрации, другие были откровенно слабыми, какая-то детская мазня. Ее горячность вызвала у Грея улыбку.

– Это старинные картины – вот в чем их главная ценность, – объяснил Грей.

– Я не повесила бы их в своем доме, – выпалила Жанна и тут же устыдилась, сообразив, что большинство картин наверняка стоят дороже, чем ее №3.

Грей улыбнулся:

– И все же, если бы я предложил вам купить одну, какую из них вы бы выбрали?

Жанна с сомнением огляделась, но долго выбирать ей не пришлось. Только одну картину она могла бы повесить у себя. Очень маленькую, совсем простую, даже наивную, изображавшую крохотную коричневую птичку в гнезде. Грей рассмеялся. Жанна покраснела: возможно, картина не имеет никакой ценности, но она ей нравится.

– У вас хороший глаз, – констатировал Грей. – Эти двадцать квадратных дюймов холста тянут тысяч на пятнадцать фунтов.

Жанна удивленно захлопала глазами. Грей оставил несколько заявок. Он явно был здесь своим человеком и часто принимал участие в торгах.

Наконец Грей проводил ее к машине, и Жанне вдруг страстно захотелось показать ему свой №3 – не в теперешнем его состоянии, а таким, каким он представал в ее мечтах, во всем его первозданном великолепии. Она должна воплотить свои фантазии в жизнь, тогда не только она, но и Грей, и все другие люди тоже будут восхищаться ее детищем и поймут, что значит для нее дом на Роуз-Элли. Ведь сумела же она, Жанна, понять назначение Дина. Но дело не только в этом. Быть может, Грей, увидев, как преобразился №3, оценит по достоинству и ее самое, почувствует, что за серенькой внешностью скрывается чистое золото души.

– До свидания. – Грей с улыбкой пожал Жанне руку. Его пальцы были сильными и прохладными.

А в голове у Жанны уже прокручивались воспоминания об их встрече. Казалось, целая жизнь уместилась в несколько коротких часов, приобретен огромный опыт. Она чувствовала себя совершенно измотанной, но внутри все бурлило от радости. Как в полусне она уселась в машину и отправилась домой. Жанна пыталась и не могла привести в порядок свои мысли. Перед ее глазами стоял Грей: вот он повернул голову, слабый луч октябрьского солнца упал на его волосы… как красиво оттеняет цвет его кожи ослепительно белая рубашка!

И вдруг ее осенило. Потрясенная, растерянная, Жанна потеряла представление о прошлом и будущем, вообще обо всем на свете. И о себе самой – изменившейся, обновленной. Ясно было одно: с ней произошло нечто, чего она не ждала и не хотела.

«Я влюбляюсь, – думала Жанна, еще не веря себе. Все ее мечты об одиночестве разлетелись в пух и прах. – Теперь-то я понимаю, что означает это слово. Но зачем? Он равнодушен камне и вряд ли вспомнит, что я существую на свете… И все-таки я влюбляюсь, безнадежно влюбляюсь в Грея, и это невозможно остановить – как невозможно остановить падение метеорита».

Глава 7

– А вы действительно умеете водить? – спросила Жанна, с тревогой взглянув на Диона, который лихо вклинился в поток машин, огибавших Гайд-парк.

– А что тут уметь? – легкомысленно ответил он. – Правда, если меня попросят предъявить права…

Жанна закрыла глаза и вжалась в сиденье так, словно от этого зависела ее жизнь. И зачем только она согласилась поехать? Нет, причины, разумеется, были – целая тысяча причин, но, возможно, все-таки стоило оставить «мини» на прежнем месте – около полицейского участка.

Однако Дион сказал, что у него есть план. Какой именно, он сообщить не пожелал, и теперь Жанна перебирала в уме самые невероятные варианты. А срок платежей по счетам неумолимо приближался, до него осталось всего десять дней.

– Хорошая машинка! – воскликнул Дион и на дикой скорости перестроился в правый ряд.

– Хотелось бы верить! – пробурчала Жанна, моля Бога, чтобы их не остановила полиция.

Дион высадил ее возле дома №3, но не стал глушить мотор. И не успела Жанна захлопнуть дверцу, как он умчался прочь. Наученная горьким опытом, Жанна уже не спрашивала, куда он отправляется и когда вернется. Поездка могла занять и десять минут, и десять дней.

Да, прошло десять дней. Без Диона они показались вечностью. Стоило Жанне приняться за работу, как она тут же сталкивалась с какой-нибудь сложной технической проблемой. Книги не помогали – требовался совет Диона. Он обладал редким даром упрощать даже самую сложную ситуацию. И дом словно опустел: Жанна не слышала привычных звуков – стука молотка и негромкого пения. Не сказать, чтобы она скучала по Диону, и все же через три дня, не выдержав мертвящего безмолвия, написала себе самой записку: «Уехал на скачки» – и приколола к дверце люка. Глупо, конечно, но ей стало немного легче.

Только с Дионом Жанна могла поговорить о Грее. Вместе со словами она выплескивала наружу свой страх, свои радости и смущение. Дион умел слушать – внимательно и с сочувствием. Он как будто даже радовался, что Жанна преодолела некую невидимую преграду.

– Все это совершенно естественно, – говорил он отеческим голосом.

Жанну удивляла такая реакция. Ей и в голову не приходило, что кто-то еще мог испытывать столь же сильные эмоции. Грей – особенный, необыкновенный человек.

– Да, красивый парень, настоящий принц, – соглашался Дион, но Жанна почему-то была уверена в том, что он ее поддразнивает.

Впрочем, это и неудивительно: рядом с Греем Дион явно проигрывал.

На десятый день, когда наступило время платить Марлону и Джерри, Дион все еще не возвращался. Жанна не решалась выйти из своей комнаты, боясь столкнуться лицом к лицу с рабочими. Кому из них первому открыть страшную правду? Джерри – мужчине средних лет, обремененному женой и пятью детьми? Или Марлону – молоденькому пареньку, обожавшему кожаные куртки с металлическими заклепками?

От горестных размышлений ее отвлек странный звук. То ли трель рожка, то ли швейцарский йодль[13]13
  Особая манера пения тирольских горцев.


[Закрыть]. Жанна высунулась в окно. Внизу стоял Дион. На лице его сияла улыбка. А за его спиной в лучах осеннего солнца сверкали новенькая, красивая машина десяти футов в длину. Из окошка водителя торчал огромный змееобразный медный рожок.

«Мини». Что произошло с этой развалюхой? Не чуя под собой ног, Жанна выскочила на улицу. Потревоженные гудком, Марлон и Джерри тоже выползли из подвала.

Жанна лишилась дара речи, увидев, что Дион сотворил с «мини». На крыше и багажнике была изображена женщина с распущенными волосами. Она стояла (лежала?) подбоченившись и широко расставив ноги. Художник не упустил ни одной подробности женского тела. Прикрытое одеждой, оно тем не менее производило впечатление обнаженного. Какая женщина! Богиня, Валькирия. Все было при ней, даже с избытком. Настоящее буйство плоти – упругой, гладкой, нежной, как персик. Символ победы материи над духом. Но… свое дело неведомый художник сделал мастерски, в полном соответствии с канонами классической школы.

– Эй, приятель, твоя машина?

Не требовалось особой проницательности, чтобы угадать мысли Марлона по поводу «мини» и ее обладателя. Медленно, осторожно парень провел грязным пальцем по безупречной ноге гигантши. Выждав немного, Дион изобразил на лице глубочайшее сожаление:

– Извини, друг. Машина принадлежит леди.

Марлон с вожделением взглянул на Жанну и уже вполне по-хозяйски опустил руку на колено нарисованной красавицы.

– А вы не хотите ее продать?

Жанна открыла было рот, но Дион ловко вклинился в разговор, не позволив ей вымолвить ни слова.

– Ни за что. Это ведь произведение искусства, – ответил он с сочувственным и чуть ли не жалостливым выражением лица. – К тому же у тебя и денег не хватит.

– А что скажет сама леди?

Настойчивость Марлона возрастала с каждой минутой. Жанна, вконец растерявшись, переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Ну…

Дион едва заметно подмигнул ей левым глазом.

– Если вы готовы заплатить наличными…

Дион покачал головой:

– Вы совершаете ошибку, мисс Браун. Огромную ошибку. Стоимость машины, сделанной по особому заказу, будет возрастать с каждым днем. Второй такой не сыщешь.

«Так вот оно что, – подумала Жанна, не переставая изумляться. – Мы играем в твоей пьесе, и роли уже написаны». Дион слегка дернул головой; она мгновенно поняла намек.

– Займитесь этим сами, мистер Мэллой, – важно проговорила Жанна. Обнаженная Валькирия смотрела на происходящее плутоватым взглядом. – У меня есть другие дела.

Ретировавшись в дом, Жанна тут же прилипла к окошку на верхней лестничной площадке. Трое мужчин все еще стояли возле автомобиля – неподвижные, немногословные, с непроницаемыми, как у торговцев скотом, лицами. Наконец сделка состоялась. Деньги перекочевали из рук в руки (сколько – Жанна не сумела рассмотреть), и на лестнице раздались шаги Диона.

Не говоря ни слова, он сунул ей пачку грязных пятифунтовых банкнот. Пачка была толстая, но вряд ли там наберется больше нескольких сот фунтов. У Жанны заныло сердце. А Дион ведь так старался!

Увидев выражение ее лица, он громко расхохотался:

– Где счет?

Жанна, теряясь в догадках, отдала ему счет. Дион аккуратно разорвал его на четыре части и бросил в камин.

– Значит…

– Вот именно. – Он лучезарно улыбнулся. – Это не кража, а честная сделка. А деньги… – Дион указал на банкноты, которые Жанна держала в руке. – Это остаток, премия. Что-то вроде глазури на торте.

Жанна недоуменно покачала головой. Она еще не могла поверить в реальность происходящего. А внизу Джерри и Марлон продолжали любоваться машиной.

– Кто же это сделал?

– Я. – Дион улыбнулся. – Но это не лучшая моя работа.

Наконец-то Жанна прозрела. Так вот чем занимался Дион, сидя у себя на чердаке в компании полусгнившего перца! Теперь все понятно.

– Значит, вы художник?!

– Я рисую. – Голос Диона был серьезным, а взгляд – настороженным.

– Понятно.

А рабочие тем временем с превеликой осторожностью, будто имели дело с уникальным произведением искусства, открыли дверцу машины и забрались внутрь.

– Счастливчик наш Марлон! Ему приятно будет водить такой автомобиль.

– Марлон? – Глаза Диона снова смеялись. – Как бы не так! В конце концов мои ожидания оправдались: машину купил Джерри. Для своей жены!

Пока Жанна стояла с открытым от удивления ртом, Дион ловко выхватил у нее две пятифунтовые купюры.

– Это за краску, – бросил он через плечо и стал спускаться по лестнице.

Через несколько минут с чердака донесся тихий свист. Такой знакомый, деловитый, успокаивающий звук. Жанна невольно улыбнулась. Все встало на свои места. Дион вернулся.

И это произошло как раз вовремя. В тот же вечер длинная сухая осень закончилась. Дождь лил целую ночь, но Жанну успокаивала мысль о новенькой, только что оплаченной водонепроницаемой кладке. Наутро за окнами все так же висела серая плотная пелена дождя. А в доме было тепло и уютно. И Жанна уже не испытывала страха при мысли о близкой зиме.

Весь этот дождливый день она думала о Дионе. Он много сделал для нее и заслуживает благодарности. Но он не из тех, кто любит пышные речи и церемонии награждения. И тем не менее ей хотелось каким-то образом выразить свою признательность. Может, подарить ему что-нибудь? Но Жанна не знала его вкусов. В быту Дион был крайне непритязателен. Одевался он весьма своеобразно, покупая подержанные вещи и собственноручно придавая им совершенно экзотический вид. Возможно, ему пришлась бы по душе пара носков домашней вязки (у него такие изящные ноги), но где найти время? Жанна хотела преподнести подарок именно сегодня, пока не прошло радостное настроение.

Впрочем, вряд ли ему угодишь. Возможно, у Диона такой скудный гардероб именно потому, что вещи не представляют для него ценности. Жаль, что она никогда не видела его картин, ибо лучший подарок для художника – хорошо подобранная кисть.

Подметая гостиную, Жанна спорила сама с собой. В первый раз за много месяцев она устроила настоящую уборку. Теперь, когда Марлон и Джерри закончили свою работу, это имело смысл – грязи и пыли уже будет поменьше. Закончив мести, она расстелила ширазский ковер, который до сего времени стоял, завернутый в коленкор. Увидим, как он будет смотреться на полу. Диону понравился бы такой подарок – да и кто ж отказался бы от ширазского ковра? – но он принадлежит Джули.

Стоило расстелить возле камина ковер – и комната сразу приобрела уютный, обжитой вид. Скоро стемнеет, придет время зажигать свечи, а здесь будет светло и тепло, как в домиках, которые изображают на рождественских открытках. Жанна обожала эти открытки. Горящий камин, каштаны, поджаривающиеся на угольях…

Вот оно! Само небо послало ей эту мысль. Она ела каштаны лишь однажды, на празднике в честь Гая Фокса, ибо в те времена еще не знала, сколько в них содержится калорий. Но в памяти остался вкус чего-то горячего и необычайно душистого. Да. Жанна решилась. Ей будет трудно, но она сделает это. Ради Диона, только ради Диона она отведает каштанов.

Жанна металась по гостиной, сдувая последние пылинки и натирая пол. Она старалась отогнать неприятные мысли, не вспоминать о том, что последняя ее попытка устроить праздник закончилась провалом. Дион не похож на Джули, а кроме того, он сейчас дома. Скрип шагов наверху успокаивал Жанну, не давал почувствовать себя одинокой.

Уборка заняла не много времени. Стульев не было, но можно посидеть и на ковре. Дион не будет возражать. Каминную полку Жанна украсила стаканом с веточками виргинского вьюнка желтовато-абрикосового цвета. Свечи на полках, спички тоже под рукой, чайник наготове, каштаны лежат в коричневом пакете, пересыпаясь через край. Все готово. Жанна поднялась наверх, чтобы переодеться в свой лучший пуловер и чистые брюки. Прищурившись, она оглядела себя и с искренним удивлением подумала: «Почему мне так нравится этот цвет?»

Раньше ее любимый серо-коричневый цвет казался изысканным, привлекательным, скрывающим полноту. Теперь она заметила, насколько он скучен и невыразителен. Вообще никакой это не цвет. В полумраке гостиной Диону придется порядком напрячь зрение, чтобы разглядеть свою хозяйку. Ну да ладно, не так уж это и страшно. Они с Дионом привыкли друг к другу, и одежда уже не имеет никакого значения.

Приободрившись, Жанна постучала по крышке люка. Наверху воцарилась тишина, и она поняла: Дион удивился неожиданному нарушению традиций. Но уже через мгновение его черная лохматая голова появилась в проеме, залитом светом, – совсем как в первый день их знакомства. Только на этот раз она не испытала ни страха, ни смущения. Дион – простой, легкий человек и абсолютно безопасен.

– Я пришла пригласить вас на чай. В гостиную, – торжественно произнесла Жанна, смакуя каждое слово своего заявления. Радость, осветившая лицо Диона, доставила ей особое удовольствие. – Вы свободны?

– Как никогда в жизни.

Дион широко улыбнулся, ухватился за край люка, одним быстрым грациозным движением проскользнул в него и ловко, как моряк, приземлился на ноги. И с чердака, и от одежды Диона исходил сладковатый запах масляной краски. Ну, конечно же, он рисовал. Жанна преодолела искушение заглянуть на чердак. Она боялась: а вдруг Дион – плохой художник? Пусть лучше он остается таким же загадочным, как и прежде.

– Пойдемте в гостиную. – Жанна с величавым видом спускалась по лестнице, а сердце билось гулко и часто. Еще бы! Первый гость – это целое событие, своего рода новоселье. Только бы в камине не погас огонь!

Реакция Диона превзошла все ее ожидания. Застыв на пороге, он улыбнулся так, будто сбылись самые невероятные его фантазии, и, повернувшись к ней, проговорил:

– Вы сегодня прекрасно выглядите, Жанна Браун!

– О! – Жанна, которая рассчитывала услышать похвалы в адрес гостиной, даже зарделась от смущения. – Спасибо.

Не дожидаясь приглашений, Дион направился к ширазскому ковру. Чувствуя на себе его взгляд, Жанна зажгла все свечи и опустилась на ковер, неожиданно обрадовавшись, что он такой большой.

Дион поглядывал на нее с добродушной усмешкой. В отблесках пламени его глаза казались еще темнее. Он придавал облику гостиной законченность, как кошка, свернувшаяся возле очага. Жанна с трудом подавила желание погладить его. Странно… Дион кажется безобразным, только если сравнивать его с другими людьми. Сам по себе он не уродлив и не красив, а просто…

– Жанна Браун, вы отлично управляетесь с домом. – В его глуховатом голосе звучало одобрение. – Но вот что касается каминов… это ваше слабое место.

Жанна очнулась от размышлений как раз в тот момент, когда пламя печально вспыхнуло, вырвавшись из середины сложенной ею кучки дров, и погасло. Так разваливается карточный домик, кое-как построенный ребенком.

– Ну конечно… – протянул Дион. – Эти камины предназначены для угля, а не для дерева. Но, я думаю, это дело поправимое.

Он быстро и умело разжег огонь, и уже через минуту в камине весело потрескивали поленья.

– Нет ничего лучше огня в камине. – Последовала театральная пауза. – Кроме, может быть… – Его глаза скользнули по коричневому пакету. – Кроме, может быть, жареных каштанов, не так ли?

Жанна с улыбкой вручила ему пакет и острый нож. Точными, ловкими движениями Дион надрезал блестящие коричневые скорлупки и аккуратной кучкой складывал каштаны в камин.

– Говорят, нужно подождать, пока пламя не погаснет. Но я никогда не мог утерпеть, а вы? Предпочитаю есть наполовину сырыми, но не терять ни одной секунды.

В словах Диона было столько ласковой и немножко грустной снисходительности к человеческим слабостям, что Жанна почувствовала, как невидимые путы, стянувшие ее тело, чудесным образом ослабли. Да, на этот раз она свободна и сможет насладиться каштанами. Очередное сражение в бесконечной битве с самой собой отменяется. Она просто будет есть каштаны. Вот и все. Каштаны, вытащенные из огня.