Текст книги "Европейская стажировка, или Тонкости общения с итальянскими мужчинами"

Глава 10. Венеция

 
Город чудный, чресполосный —
Суша, море по клочкам, —
Безлошадный, бесколесный,
Город – рознь всем городам!
Пешеходу для прогулки
Сотни мостиков сочтешь;
Переулки, закоулки, —
В их мытарствах пропадешь…
 
 
…Тенор здесь хрипит рулады,
Там скрипит скрипач слепой
Так, что все оглохнуть рады,
Только б дать ушам покой.
Кофе пьют, едят сорбети
И, свою балуя лень,
Юга счастливые дети
Так проводят праздный день…
 

Петр Андреевич Вяземский, «Венеция»

В поезде я читала Петра Вайля, конечно, «Гений места», и, конечно, про Венецию. Петра Вайля я просто обожала, и, хотя его видение Венеции совсем не соответствовало моему влюбленно-восторженному настроению, я снова и снова взахлеб перечитывала его книгу:

«…Сейчас облик и дух Венеции кажутся неразрывными. Бесконечный процесс умирания и воскрешения запечатлен в цветущей мелкими водорослями зеленой воде, в покрытых легким пухом мха камнях, в торчащих из трещин палаццо травинках. То, что разрушается, живет своей, другой жизнью. И животворное вливание людских толп напрямую порождено ежегодным погружением Венеции на сколько-то миллиметров в воду. Сюда съезжаются как на богатые похороны, – где можно завести приличные знакомства и со вкусом поесть…

…Двести лет назад гондольеры исполняли октавы из «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо, потом перешли на более легкие темы, а в наши дни обычно лишь бросают реплики, кивая на примечательные здания. И при всей медлительности движения гондолы вертишь головой, потому что с венецианской плотностью культуры сравнится только флорентийская. Такое восхищает и подавляет. На окраине города – церквушка, в которую заходишь только потому, что стал накрапывать дождь: в алтаре – Тинторетто, на плафоне – Тьеполо. В маленьком монастыре спрашиваешь единственного служителя насчет уборной и слышишь в ответ: «По коридору и от Беллини налево».

Имена «Торквато Тассо» и «Тьеполо» я слышала впервые, несомненно, это были люди великие и безгранично талантливые, и я пришла к выводу, что, несмотря на годы учебы, я дама весьма необразованная и в живописи совсем не разбираюсь: «Впрочем, впереди еще целая жизнь, и я смогу наверстать упущенное! И мне хотелось поскорее приступить к этому процессу. Кровь кипела, я больше не могла сидеть на месте. Скорее, мой поезд!»

Но Петр Вайль настаивал на другом:

«…И снова – райское изобилие красот настраивает на меланхолический лад, потому что для земной жизни это явный перебор… Умирающий город хранит свой образ… Сюда посылают умирать героев литературы и кино…»

Я дочитала абзац, а электричка тем временем проехала, как мне показалось, прямо по морю и вдруг остановилась. И я забыла Торквато Тассо и Тьеполо, достала из сумочки зеркальце, посмотрела на свое отражение, осталась довольна, но все же решила подкрасить реснички. «Тушь от Estee Lauder, духи «White linen» тоже от Estee Lauder, не слишком современные, но – мои любимые. Кажется, все. Я готова выйти на перрон. Где-то там меня встречает мой Роберто, сегодня для меня он – самая главная достопримечательность Венеции. Но, как я найду его в толпе? Здесь так много туристов!»

Я зря волновалась. Не найти его было невозможно. Он стоял высокий и смуглый, весь в белом, и смотрел на меня, слегка прищуриваясь и улыбаясь уголками рта.

– Hello, my love! Давай мне свой чемодан. Как доехала?

– Хорошо, отличный поезд, очень удобный.

– В Италии все поезда удобные.

– Да, только железнодорожники ваши слишком часто бастуют.

– Не так уж часто, это просто тебе не повезло. Смотри! Вот мы и вышли на пристань!

Вода внизу была мутной и грязной, не то, что кристально-чистые струи Лаго ди Гарда. Обычно, когда приезжаешь к морю и выходишь из автобуса, первое, что шокирует, это – воздух. Божественный, чистый, свежий морской воздух, который вселяет в усталого путешественника порцию бодрости и желания начать новую жизнь. Такое ощущение я испытывала везде: в Крыму, в Светлогорске, в Болгарии, но только не в Венеции. Я сразу вспомнила Петра Вайля: «Тонкий аромат гниения и разложения ударяет сразу, как только выходишь с вокзала к Большому каналу. Новичок вглядывается в воду, пока не понимает: пахнет не вода, а город…» Тем не менее, вскоре я принюхалась и перестала ощущать дискомфорт. Мы сели на один из корабликов, перевозивших туристов и венецианцев, Роберто сказал, что он называется «вапоретто», и поплыли по Гран Каналу. Я вышла на палубу и носилась от борта к борту, пытаясь сфотографировать все достопримечательности. Роберто это немного забавляло.

– Элена, здесь каждый камень – реликвия, за два дня всего не увидишь, просто наслаждайся атмосферой и моим обществом.

Он был прав. Великолепные дворцы, гондолы, мосты. Сфотографировать все было невозможно.

Мы поселились в трехзвездочном отеле, который разместился в здании XVIII века. Отель был очень маленьким, а вход в наш номер совершенно автономным, никак не связанным с административным зданием. Портье выдал нам ключи от подъезда и от номера, мы поднялись по самой крутой на моей памяти лестнице, я насчитала сорок ступеней, и, наконец, очутились дома, вернее, в маленьком коридорчике. Слева от коридора располагалась ванная комната, прямо – спальня, а справа коридор заканчивался очень милой аркой. Комната оказалась довольно большой, с двумя окнами. Симпатичная и очень венецианская обстановка, а в самом центре располагалась огромная красивая кровать. К сожалению, как выяснилось позже, эта кровать имела один, но существенный недостаток. Она была с двумя маленькими матрацами вместо одного большого, что доставило нам ночью некоторые неудобства, но это – мелочь. С Роберто мне было бы комфортно и в монашеской келье!

Одно из окон выходило на небольшой боковой канал, и это вызвало мой искренний восторг. Другое окно выходило на улицу, и прямо перед нами светилась витрина антикварного магазина. На витрине были выставлены старинные венецианские предметы, а в середине – красивый-красивый стеклянный пингвин! В ванной комнате я с радостью обнаружила фен. Роберто включил телевизор, чтобы посмотреть новости, а я поскакала в душ. Когда я вышла, завернутая в белое махровое полотенце, он разговаривал по телефону. По-испански. Подслушивать, конечно, не хорошо, но, не зря же я учила когда-то испанский язык… Я напрягла свой слух.

– Как дела в Лиме? У Даниэля уже родился сын? Да, у меня все в порядке. В марте снова был в Соединенных Штатах. Я провел там почти целый месяц, побывал в разных городах, и должен сказать, что платят там больше и есть масса возможностей для тех, кто хочет добиться успеха… Да, но, ты знаешь, это сложно, оставить то, что строилось годами. Я привык к Вероне. К тому же ведь как у нас говорят: más vale malo conocido que bueno por conocer! Лучше синица в руке, чем журавль в небе!

Нет, невесты у меня пока нет, и, по правде говоря, в последнее время это меня уже волновало. Но, ты знаешь, недавно я познакомился с одной девушкой… Нет, больше ничего пока не буду рассказывать.

Вот о чем я хотел поговорить с тобой: здесь у меня есть связи с людьми, которые занимаются производством и продажей. Я сам хочу заняться торговлей, экспортировать из Италии в Бразилию и Перу оборудование для производства хлеба. Поэтому я думал о надежных контактах в Лиме и остановился на тебе…

Все. Остальное меня уже не интересовало. Я запомнила две фразы: «невесты у меня пока нет» и «недавно я познакомился с одной девушкой». Мне показалось, что забавный пингвин хитро улыбнулся и подмигнул мне. Я вздрогнула от неожиданности, протерла глаза и еще раз внимательно посмотрела на птицу. Нет, конечно, показалось. Вполне удовлетворенная, я перестала подслушивать и пошла одеваться. Потом, через несколько дней, мне пришлось сильно об этом пожалеть. Раз уж решилась на это грязное дело, надо было дослушивать разговор до конца. Но я еще об этом не знала.

– Элена, какое платье! – развел руками Роберто. – Вижу, что ты готова к знакомству с Венецией! Идем?

Туристов в городе было гораздо больше, чем венецианцев.

Прокатиться на гондоле оказалась весьма дорогим удовольствием. Отель Роберто выбрал потрясающий, а вот романтическую прогулку с музыкантами не заказал:

– Зачем нам слушать банальные вопли этих парней? Давай просто поплаваем в тишине, впитывая звуки этого прекрасного таинственного города, шум ветра и плеск воды под веслом гондольера. Хрупкое очарование Венеции так легко разрушить!

– Конечно, Роберто.

Цена аренды обычной гондолы, как мне показалось, напрямую зависела от внешности гондольера. Если мужчина с веслом был постарше, значит, можно было поторговаться. Вам нужен молодой красавец-гондольер – прогулка обойдется на двадцать евро дороже.

– Элена, гондольер не должен быть красивее меня, иначе вместо того, чтобы наслаждаться дыханием старины, я буду сгорать от ревности. Возьмем вон того колоритного толстячка?

«Толстячка – так толстячка, лишь бы мой Роберто был спокоен».

Я была наслышана о том, что все европейцы экономны, лишнего евро не потратят, а мой Роберто умел сэкономить деньги и обставить все так, что это выглядело страстно и романтично.

«…Жизнь итальянца похожа на итальянскую оперу. Здесь все – великие пижоны и великие артисты. Если хочешь понять итальянца, – не слушай его слова, смотри ему в лицо, смотри ему в глаза и попытайся прочесть в них его истинное настроение». Именно так. Но, почему бы и нет?

Последним в программе первого дня значился мост Реальто.

– Мост Реальто великолепен! – готовил меня к встрече с прекрасным Роберто. – Ты представляешь, как это романтично, подняться на этот древний мост и смотреть с высоты вниз, на зеркальные воды Гран Канала, а вокруг – самые красивые венецианские дворцы! Лучшая атмосфера для романтической прогулки!

Но о романтике пришлось забыть. Мост был просто переполнен туристами, казалось, там больше пробок, чем в Москве в час пик. Чтобы руководить движением толпы, требовался светофор или, по крайней мере, регулировщик. Положение усугубляли многочисленные фотографы, желавшие обессмертить себя и своих родственников на фоне старинного венецианского памятника. Мы с Роберто не были оригинальны и присоединились к их компании. Для того чтобы сделать мало-мальски приличную фотографию, пришлось ловить момент и ждать почти целую вечность, но и на этом фото разглядеть нас в толпе оказалось совсем не просто. Впрочем, если использовать возможности фотошопа, например, нарисовать большую красную стрелку, указывающую на мою персону, то кадр, можно сказать, удался.

Перед тем, как вернуться в номер, мы зашли в административный корпус, пока Роберто брал ключи, я любовалась изысканной старинной люстрой, очевидно, сделанной из настоящего венецианского стекла Мурано.

– Как прошел первый день в Венеции? – спросил Франческо, пожилой хозяин отеля.

– Очень хорошо, одно меня не радует – здесь слишком много туристов, – честно ответила я. – Думала, что попаду в атмосферу красоты, древности и дворцовых тайн, а увидела вспышки фотоаппаратов и толпы людей в шортах.

– Если тебе нравятся легенды и тайны, Венеция – твой город. У вас есть время, не ограничивайтесь посещением известных культовых мест. Истинная красота этого города в самых тайных местах. Выйдите на улицу поздно вечером. Улицы тихие, иногда безлюдные, только плеск воды, ажурные мостики, перекинутые через каналы и неясный шум… Может быть, это несколько симпатичных гномов вылезли из-под моста Реальто, чтобы посмотреть на тебя, красавица?

– Нет здесь гномов, а если бы и были, им не следует на нее глазеть, иначе им придется иметь дело со мной! – то ли пошутил, то ли вполне серьезно приревновал Роберто. Я уже давно заметила, он злился, когда я разговаривала с другими мужчинами.

Впрочем, я не слишком волновалась по этому поводу и делала то, что хотела. Мне показалось, что хозяин отеля был именно тем единственным, кто мог помочь нам почувствовать этот город. И когда совсем стемнело, я вытащила Роберто на прогулку. Мы вышли на какую-то тихую и безлюдную улицу. Фонарей не было, но светила луна. Венецианцы спали, туристы разъехались, разошлись по отелям или веселились в центре города, тратя баснословные деньги и любуясь друг на друга. А мы шли вдоль маленького темного канала, чувствовали холодный запах воды и вдыхали тишину.

Глава 11. Ночь, кафе, незнакомец и прошлое Роберто

 
Поздно. Гиганты на башне
Гулко ударили три.
Сердце ночами бесстрашней,
Путник, молчи и смотри.
 
 
Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом.
 
 
Верно, скрывают колдуний
Завесы черных гондол
Там, где огни на лагуне —
Тысячи огненных пчел.
 
 
Лев на колонне, и ярко
Львиные очи горят,
Держит Евангелье Марка,
Как серафимы крылат.
 
 
А на высотах собора,
Где от мозаики блеск,
Чу, голубиного хора
Вздох, воркованье и плеск.
 
 
Может быть, это лишь шутка,
Скал и воды колдовство,
Марево? Путнику жутко,
Вдруг… никого, ничего?..
 

Николай Гумилев, «Венеция»

Неожиданно мы очутились на маленькой площади, вернее сказать, площадке. В углу горел один единственный тусклый фонарь. А возле воды были расставлены столики. Кафе уже закрывалось. Посетителей не было, только один запоздалый гость. Он сидел к нам спиной, но я почему-то сразу поняла, что он – итальянец. Кафе показалось мне обворожительным.

– Вы уже закрываетесь? – спросил у официанта Роберто.

– Это очень старое кафе, мы расположены слишком далеко от многолюдных улиц, удивительно, что вы забрели сюда. Я привык к тому, что обслуживаю только постоянных клиентов, но мы всегда рады гостям. Меня зовут Донато, всегда к вашим услугам! Присаживайтесь! – он был смуглее, чем большинство венецианцев, быстрый, гибкий и стройный, хотя уже не такой и молодой, лет сорока пяти – пятидесяти.

– Раз так, мы выпьем по бокальчику вина, – одобрительно закивал Роберто.

– Сейчас принесу меню, – ответил Донато и принес нам карту вин.

– Что ты будешь пить? – спросил Роберто.

– Выбери сам, – мне было абсолютно не важно, какое вино он выберет, хотелось просто сидеть за одним из этих столиков и вдыхать воздух Венеции, пусть даже с «тонким ароматом гниения», как будто я была под гипнозом. Мне показалось, что я перенеслась в другое измерение, и я уже не знала, какой сейчас год и какой сейчас век. Действительно, в этом месте определить время было невозможно, разве что по суперсовременному костюму Роберто, но этот костюм как-то не вписывался в обстановку, впрочем, как и сам Роберто. Он не обращал внимания на старину, говорил только о проблемах современной Италии:

– Ты знаешь, здесь все еще живы нацисты, и это меня тревожит.

– Нацисты?

– Да, в один прекрасный день ты тоже увидишь шествие людей со свастиками, и, кто знает чем это все закончится.

– Ты о чем?

– «Наша программа проста. Мы хотим управлять Италией», – говорил в свое время Бенито Муссолини. – Его уже нет, но его идеи не умирают, здесь у него много сторонников.

– Роберто, неужели ты боишься нацистов?

– «Чтобы нация оставалась здравой, она должна воевать каждые двадцать пять лет», – как тебе это нравится? А вот еще одна цитата: «Я всегда был уверен в том, что для спасения Италии надо расстрелять несколько десятков депутатов. Я верю, что парламент – бубонная чума, отравляющая кровь нации. Ее нужно истребить».

– Война! Муссолини! Все это было так давно!

– Не так уж давно, кстати, конец этой драмы разыгрался как раз в окрестностях Вероны и твоей любимой Гарды. Ну, ладно, не буду портить тебе настроение. Хочешь еще вина?

– Нет, вино здесь отменное, такое чувство, что я никогда ничего подобного не пила, и именно поэтому пора остановиться. Для меня дегустировать лучше, чем напиваться.

– Значит, я прошу счет, и идем в отель?

Мужчина, сидевший к нам спиной, тоже собрался уходить. Свет от фонаря светил мне в глаза, и я не смогла рассмотреть его лица, но он меня явно разглядел. Меня, и моего Роберто. И мне показалось, что, увидев нас, он вздрогнул, как будто встретился с призраком. Я почувствовала, что что-то произошло, что-то неординарное. Мне захотелось получше рассмотреть этого мужчину, но он неожиданно быстро исчез, свернул в темный переулок и испарился. Я больше его не видела, но когда мы возвращались в отель, мне все время казалось, что за нами кто-то идет. Возможно, я была слишком впечатлительной и слишком романтичной.

– Синьор Франческо! Как вы были правы! – утром я с восторгом описывала хозяину отеля это старинное кафе.

– Что-то я не припомню ничего подобного, – удивлялся Франческо.

– Ну, как же, всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Тишина, никаких туристов. Резные белые столики, небольшая, темная, чуть озаренная луной площадь, тени домов, канал, официант Донато…

– Странно, полвека назад я бывал в подобном кафе, как раз в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Но, в наше время… Мы все-таки живем в центре Венеции. Здесь туристы везде. А если их нет – кафе закрывается. Не выгодно. И то кафе закрылось, кстати, официанта тоже звали Донато, он был неаполитанец, улыбчивый, смуглый, лет сорока пяти, наверное, его давно уже нет в живых!

– Может быть, я видела его сына, возродившего семейный бизнес? – подумала я и мгновенно забыла и о кафе, и об официанте. Рядом со мной был Роберто, а с ним я забывала обо всем. Иногда его поведение немного шокировало меня, иногда я осознавала, что он далек от идеала, но он был так умен, так красив и так элегантен, к тому же, он все-таки был эмигрант: «А с кем, как ни с эмигрантом легче всего будет русской девушке начать жизнь в чужой стране? Возможно, в какой-то момент нам будет труднее, чем итальянцам, зато это будет союз равных!» По крайней мере так мне тогда казалось.

После завтрака Роберто схватил меня за руку и зашагал в сторону площади Сан Марко:

– В центре Венеции есть одна новостройка. Сейчас я тебе ее покажу.

– Откуда здесь новостройки? Ты шутишь?

– Да нет же, смотри: вот она, знаменитая колокольня Кампанилла. Самая древняя и самая юная. Поднимемся на смотровую площадку?

– Поднимемся, но почему ты назвал ее новостройкой?

– Ее начали строить в девятом веке, построили, и она спокойно стояла здесь, на площади Святого Марка целых тысячу лет, пока не рухнула в один прекрасный день, 14 июля 1902 года. Кстати, упала она очень даже удачно, не придавила не только ни одного человечка, но даже и ни одного голубя, а это не так уж просто, учитывая, что высота башни – девяносто два метра, а голубей здесь, как видишь, еще больше, чем туристов.

– Так уж и ни одного голубя?

– Ни одного, только одного очень маленького глупого воробья, его саркофаг сейчас находится в соборе Святого Марка, и там же собирают пожертвования на установку его памятника. Можешь внести свою лепту.

– Дорогой, по-моему, мне пора поискать нормального экскурсовода.

– Ладно, не надо пожертвований, тут и без тебя меценатов хватает, но колокольня действительно падала. Ее воссоздали на старом месте уже в двадцатом веке, и теперь мы можем зайти в лифт, подняться на самый верх и посмотреть на Венецию с высоты воробьиного полета. Надеюсь, башня больше не рухнет.

Все было здорово, но день прошел, наступил вечер, и мне снова вспомнился любезный Донато, резные столики и холодный запах воды. Я уговорила Роберто вернуться в наше тихое кафе. Целый час мы бродили по городу, пытаясь отыскать его, но так и не нашли. Я расстроилась, однако Роберто в тот вечер превзошел самого себя:

– Не расстраивайся, раз так, поужинаем в знаменитом кафе «Флориан».

– Роберто, говорят, это самое дорогое кафе в мире!

– Ну и что?

Иногда он был непредсказуем. С утра экономил, а вечером бросался деньгами, и не малыми, ведь стоимость одной чашечки кофе в кафе «Флориан» была сопоставима с ценой хорошего ужина в «La Passeggiata». Ужина, который включал и кофе, и бутылочку местного вина. Но, несомненно, все мечтали побывать в этом культовом «литературном» месте, особенно я, менеджер, грезивший карьерой писателя. Ведь там когда-то сиживали и Хемингуэй, и Руссо, и Байрон.

Хотя, в тот день о Руссо и Байроне я не вспоминала. Меня интересовал только Роберто. Я сходила по нему с ума, но все еще не могла разобраться в нем. Иногда он казался жадным, иногда – расточительным, временами я находила его слегка порочным, а иногда – почти безупречным, но я знала, что безупречных людей не бывает, поэтому я засыпала его вопросами, пытаясь понять, каков же он на самом деле:

– Роберто, ты всегда в центре внимания, ты всегда прекрасно выглядишь, почти секс-символ, почему ты еще не женат? Для Европы тридцать пять – это слишком рано?

– Возможно, как сказал когда-то Ален Делон: «Я создан для успеха, а не для счастья», – вздохнул Роберто, – впрочем, теперь я с тобой и, надеюсь, скоро все изменится, – он произнес последнюю фразу очень уверенно.

Мне приятно было это слышать, более того, это было именно то, что я мечтала услышать, и я очень хотела поверить, но где-то в глубине души зрело сомнение, поэтому я снова задавала вопросы:

– Кстати, насчет успеха. Послушай, у тебя была практически идеальная карьера в Милане, коммерческий директор на таком предприятии, почему ты ушел?

– Да нет же, моя карьера была не такой уж идеальной. Я совершил много ошибок! Не веришь? К тому же я лишь наполовину итальянец. Я вырос в другой стране, и для многих я – эмигрант. Чтобы доказать, что я – достойный, чтобы продвинуться на очередной пост, мне пришлось много работать и многому учиться. Теперь я даже свои недостатки умею превращать в достоинства. Но в какой-то момент я устал, стал нервным и раздражительным. И однажды я понял, что уже заработал достаточно денег. Теперь мне хочется жить спокойно в тихом провинциальном городе, работать в свое удовольствие, проводить выходные с друзьями и с любимой девушкой и наслаждаться жизнью…

– И забыть навсегда о карьере? Что-то на тебя не похоже!

– Не похоже? Ты меня уже хорошо изучила. Честно говоря, долго отдыхать не могу. У меня уже есть кое-какие планы, но говорить о них еще рано.

– А твои родители? Ты скучаешь по Рио?

– Конечно, скучаю, я каждый год летаю к маме, жаль, дедушка уже умер.

– А твой отец и второй дедушка? Ты с ними общаешься?

– Нет, я же говорил, я не хочу видеть своего отца. А мой второй дедушка, Чезаре, умер слишком рано. Я его не знал. В юности он встретил роковую женщину, и жизнь его была сломана. Не только его жизнь. Вся семья… Он так и не смог никого полюбить, ни новую жену, ни сына. Возможно, именно поэтому у моего отца такой скверный характер.

– Наверное, она была очень красива, – вздохнула я. – Ты видел ее фотографию?

– Видел, но давай поговорим о чем-нибудь другом, – отрезал Роберто, и я решила больше не спрашивать его про дедушку Чезаре. Но все-таки мне было страшно любопытно.

Когда мы возвращались в Верону, я снова и снова перебирала в памяти наш вечерний разговор. Почему «поговорим о чем-нибудь другом»? Ведь вся эта история – дело прошлое, дедушки давно нет в живых! Да фиг с ним, с дедушкой! Все, что рассказал Роберто о себе, на первый взгляд звучало очень убедительно и логично, но все же я чувствовала, что он и здесь чего-то не договаривал.

В темноте горели только окна отеля «Кристалл». Казалось, я вернулась в реальную жизнь из прекрасного волнующего сна. Реальная жизнь, впрочем, тоже была прекрасной, пахнущей олеандрами, магнолиями и персиками, т. е. пахнущей энергичным жизнерадостным Буссоленго. Роберто поцеловал меня:

– Bye, my sweet Elena! Sleep with the angels. Я буду скучать без тебя, грустно возвращаться одному в мою пустую квартиру.

– Good night, Roberto! Спасибо за Венецию.

– Не хочу тебя отпускать. Завтра утром за тобой приду не я, за тобой приедет Лоренцо… Ты рассказала ему про нас?

– Еще нет. Как-то не было подходящего случая.

– Почему, я же просил тебя?! Может быть, он тебе нравится? Я тебе надоел, ты хочешь с ним встречаться?

– Роберто, нет!

– Ты меня оскорбляешь. Ты не можешь встречаться с двумя парнями. Я думал, что наконец-то встретил девушку своей мечты. Но ты выбираешь Лоренцо!

Произнося эту фразу, Роберто вдруг резко изменился. Он вдруг показался мне злым и жестоким, в его глазах кипела ярость, ярость дикая и первобытная. Раньше я никогда не видела его таким, может быть, лишь частично и лишь однажды, в его квартире, и в тот момент мы тоже разговаривали о Лоренцо. Мне даже стало немного страшно.

– Я совсем не собираюсь встречаться с двумя парнями, завтра же расскажу ему о тебе – прошептала я.

– Прямо утром? – похоже, Роберто был горяч, но отходчив, он уже вернулся к своему обычному облику и вновь стал милым и безумно очаровательным.

– Хорошо, утром. Как ты можешь меня ревновать?