Текст книги "Колдун. Чужое сердце"

Армия империи встала в десять линий. И «Пробитому золотому» не повезло, нам достались первые шесть линий на самом краю левого фланга, проще говоря, мы – мясо. И с этим сложно смириться.

Снова прогремели горны, и показался противник. Не знаю, что там увидел наш правый фланг, мы же узрели всю мощь нимийцев. В первых линиях стояли закованные в латы тяжелые пехотинцы. За их спинами находились пикинёры, прикрывавшие ударную группу. Сто сорок пять тысяч солдат и семьсот магов, и с этой силой нам предстоит сражаться. По левой руке прошла судорога, и щит ударился о поножи.

– Не ссать! – сквозь зубы процедил Пило.

Выругавшись, я поднял круглую деревяху, окованную дешевым железом, и до боли стиснул зубы. По лбу струился пот, ноги стали ватными. Перед нимийцами на белом коне выехал командующий, видимо, толкает речь. Так и есть – перед нами тоже появился такой тип, и тоже на белом скакуне. Задвинув нечто до омерзения патриотичное, с огромным количеством слащавых сравнений и метафор, он, закричав, карьером промчался вдоль первой линии. И каждый солдат счел своим долгом поддержать этот крик. Когда же очередь дошла и до нас, я чуть не потерял сознание. Рядом во всю глотку взревел Тист, и мне показалось, что небо падает на землю, или рядом проснулся огромный вулкан, а может, неподалеку рванули ядерную бомбу. Через мгновение я уже и сам кричал, не щадя связки. Как-то незаметно пропал мандраж и на его место встала жгущая нутро жажда битвы. Первый шаг сделали нимийцы, ровным строем они двинулись нам навстречу. Мы же сорвались в бег. То же самое было и с правой стороны, имперские латники аккуратно вышагивали, а вражеское мясо бежало.

Нас разделяло пятьсот метров. И каждый шаг, каждое касание ступней земли отзывалось в голове ворохом воспоминаний. Никогда бы не подумал, что помню первое сентября. Не знаю, есть ли сейчас такая традиция, но тогда нас с линейки в школу отводили выпускники. И меня за руку взяла девушка. Демоны, она была чертовски красива, а я, как дурак, окинув ее взглядом, уставился на свою будущую одноклассницу. Девочку с веснушками и косичками. Пожалуй, в семь лет я был еще тем идиотом. Еще шаг, и вот я уже в одиннадцатом, несу на плечах какую-то кроху, которая остервенело трясет своим колокольчиком. Еще шаг, звон колокольчика не пропал, но река воспоминаний унесла меня на выпускной вечер. Вернее в подсобку клуба, где проходило празднование. Девушка лишилась косичек, заменив их роскошными каштановыми волосами, волнами падающими с ее плеч. Новый шаг, и я вижу подмигивающую луну и черную как смоль воду.

Рядом что-то кричит Тист, но я не слышу, по глупости спутав звон колокольчика с шумом крови, бьющей по вискам. Еще шаг – и вот я стою на стене замка, ставшего мне тюрьмой на долгий год. Где-то там, у подножья стены, движется делегация, во главе которой едет герцог, косвенно являвшийся моим освободителем. До нимийских копий всего пара метров, я уже могу различить лица пехотинцев, а в голове все еще неспокойно. Последний шаг перед рубкой – и я вижу зал, полный золота и зеркал, звучит странная, тягучая музыка, я не умею танцевать, но все равно приглашаю девушку в круг. Зачем? Просто потому, что я хотел жить, а не существовать.

Первая линия приняла на себя вражеские пики, почти все обзавелись дополнительными дырками в теле, единицы пробились к пехоте, но их тут же порубили. Вторая линия, распихав древки оружия, пробилась к латникам, завязалась битва. Сзади меня кто-то усердно подталкивал, а я сам напирал на стоявшего спереди. Через мгновение ему снесли голову и я оказался в рубке. Первое впечатление – абсолютный хаос, хотелось отдаться на его волю, полностью отключить разум и рубить, колоть, резать, наслаждаясь криками раненых и стонами умирающих, но нельзя. Волевым усилием сохранив рассудок, я пропустил над собой вражеский клинок и погрузил саблю под вражеский шлем. В лицо ударил фонтан крови. Выдергивая оружие из падающего тела, я принял следующий удар на щит. Рядом размахивал своей палицей Тист. Прикрывая левую сторону, он буквально скашивал врагов, сминая их головы, даже сквозь горячку битвы я слышал отдаленный треск костей и черепов. Справа сражался Пило, он виртуозно владел своим бастардом, и буквально каждый выпад находил свою цель – маленькую щель в латном шлеме.

Откинув щитом противника, я подрубил ему ногу, удачно попав в сочленение. Добивать времени не было, схватка несла меня все дальше, латника прикончит стоящий сзади. Первые минуты битвы напоминали сущий кошмар. Нас куда-то толкало, тянуло, руки то и дело как огнем опаляло, а я все резал и отбивал. Сначала принять на щит, потом удар, снова на щит и снова удар. Так было, пока Молчун не закричал.

– Маги! – проревел он не своим голосом.

Я очнулся среди круга тел, наши – не наши, все перемешалось, а с неба падало нечто огненное. Мы побежали не назад, но вперед, срезая врагов, как точилка срезает стружку с карандаша. Через секунду сзади раздался взрыв, а за ним крики. Не знаю, как кричат грешники, пожираемые пламенем ада, но заживо сгорающие наемники кричали явно громче и пронзительнее. Было еще два раза, когда нас атаковали магией. Следующий удар принес с собой необычный звенящий ветер, а сотни солдат оказались пронзены мечами, воздушными мечами. В последний момент я успел увернуться, но магический клинок все равно задел меня, разорвав в клочья рукав куртки и оставив глубокий порез на плече. Последний магический удар был самым страшным. Задрожала земля, а потом из почвы гейзерами забила лава. Не знаю, как мы выжили, наша пятерка. Ушастый, облитый кровью с ног до головы и с безумным пламенем в глазах. Тист с палицей в одной и с секирой в другой руке. Пило, который использовал вместо щита чей-то шлем, надев его на руку, как боксерскую перчатку. Щуплый, орудовавший кинжалом и коротким мечом. Опомнившись, я отбросил щит и обнажил вторую саблю. Начиналась самая страшная часть – затяжная рубка.

Генерал, герцог Часит эл Рисут, командующий объединенными силами Второго и Четвертого легионов

«И снова под Борсом», – подумалось Часиту. В свои шестьдесят он слыл одним из самых талантливых стратегов, уступая по количеству побед разве что Гийому, но тот был магом и обладал поистине пугающими возможностями. К тому же являлся главой Рода, а Часит оставался лишь третьим братом.

– Лэр, последние сведения! – отчеканил подбежавший адъютант.

Командующий взглянул на этого паренька и сплюнул прямо на карту, разложенную на столе в шатре штаба. Очередной аристократик, которого семья пристроила на сытное место. Стыдно подумать, что через десяток лет этот трус, ни разу не бывавший на поле брани, станет полковником, а еще через двадцать за ним будут идти армии, скорее всего – на свою смерть.

– Докладывай.

– Правый фланг, лэр, потери примерно три тысячи, удалось разделить вражеский левый нимийский. Личный состав правого – убиты полковник Дель Зимон и подполковник Тайрак ним Гийом[3]3
  Эл – приставка Рода, ним – приставка семьи.


[Закрыть], ранен полковник Зуд ним Стиит.

– Да срать я хотел на правый фланг! – взревел генерал. – Там и так все ясно, вот через полчаса или час доложишь о правом. А сейчас дай расклад по центру, левому и магам.

– Так точно, лэр! Прошу простить, лэр! – Стукнув кулаком в область сердца, адъютант продолжил: – В центре сейчас жарко, потери неизвестны, тамошний связист погиб, досылают нового. По магам – нимийцы несут потери, сто двадцать их против сорока трех наших.

– Хорошо, – кивнул герцог, – почти трехкратный перевес в самом начале – это залог успеха. – Что на левом и крайнем левом?

– Левый фланг почти продавлен, лэр, из десяти шеренг осталось две, крайний левый держится, легионеров полегло семь тысяч, наемников – пять.

– Зиг гарид гимур гондат! – выругался Часит. – Отправь вестника, пусть наемники разворачиваются и идут на фланг. Вестника лучникам – отставить прицельную стрельбу, рассеять огонь по периметру, охватить весь правый нимийский. Весть коннице – выступление через полчаса, удар арканом[4]4
  Аркан – раздвоенный клин.


[Закрыть].

– Но лэр, – замешкался аристократ. – Рассеянный огонь… там же наши люди.

– Нет наших там! Нет! Остались только наемники!

– Лэр, легионеров было двенадцать тысяч, погибло лишь семь.

– Пока дойдет приказ, ляжет еще три, оставшиеся две… что ж, они погибнут как герои, купив своей жизнью нашу победу!

Адъютант не рискнул пререкаться и дальше. Ударив кулаком по груди, он выпрыгнул из палатки, оставив командующего наедине со своими мыслями и идеями.

Часит эл Рисут был единственным командующим в империи, который вел битвы в одиночку, он не признавал военных советов во время сражения, он играл, играл со своим противником в игру, где фигурами были солдаты и маги, а победа означала власть, женщин и деньги. И именно ради этих трех «вещей» полвека назад Часит стал оруженосцем.

Тим

Отбив вражеский полуторник плоскостью сабли, я подрубил врагу ногу, и пока тот падал, срезал ему руку, оставляя изуродованное тело за спиной, его добьет прикрывавший меня Ушастик. Не знаю, сколько уже времени мы бьемся. Может, час, может, два, а может, несколько дней. Адреналин бурлит, мысли путаются, а враги все не кончаются. В какой-то момент нас осталось двадцать человек, мы стояли буквой Т и рубили, резали, кололи, потом умерло еще пять, а оставшиеся пробили живую стену и очутились в очередном водовороте.

Рядом просвистела стрела, уклонившись на одних рефлексах, я зарубил какого-то мужика, отсекая ему кисть, я второй рукой снес голову бедолаги. Не знаю, где мы сейчас сражаемся, но латников нет уже давно, перед нами обычные солдаты в легких доспехах, не сильно отличающихся от наших. Щеку пронзила острая боль. В который раз за этот день меня отвлекают вспышки боли, жаль, я не умею ее отключать, да и никто, наверное, не умеет. Оглянувшись и чуть не пропустив укол в брюхо, я увидел еще одну стрелу, а затем с неба посыпался град, несущий с собой только смерть.

– Демоны! Они ведут огонь по своим! – крикнул Пило.

– Надо уходить дальше! – откликнулся эльф.

– Как?! – Тут Младший выразительно кивнул на прущих с северо-запада солдат.

– Меньше болтайте! – крикнул я, рассекая брюхо какому-то парню, решившему, что у него получится убить моих отвлекшихся друзей.

– Давайте за мной! – О, этот голос невозможно не узнать.

Молчун, сменивший секиру на какой-то молот (и когда он только успевает подбирать оружие?), заревел и понесся прямо на таран. Размахивая руками, как лопастями мельницы, он прорубал нам путь вглубь вражеского стана. Тех, кто успевал увернуться, добивали мы. Наконец мы выбрались из зоны поражения стрелков. Правда… пользы от этого было мало, прорубились мы прямо к задним линиям.

– Замечательно, – вздохнул Руст.

– Молчи и работай, – сплюнул наш капитан.

Позади нас было поле, усеянное трупами, впереди десятки солдат, смотревших на нас, как русский на негра. Наконец они очнулись и с криками бросились к нам. Встав в круг спиной к спине, мы раз за разом отражали натиск врага. То и дело мои сабли пронзали чье-то тело, сносили головы или подрубали ноги. В драке против солдата есть всего три точки, куда можно бить: в брюшное сочленение, в колено или под шлем. И пока у меня получалось. Правда, пришлось привязать сабли к рукам, чтобы не соскальзывали, но это мелочи. Хотя я до сих пор не знаю, где Ушастый достал веревку, так вовремя брошенную мне.

Срезав нимийца прямо на ходу, я погрузил узкую саблю ему в забрало, а левая уже со свистом пронзала очередного противника. Скольких я сегодня зарубил? Десять, нет, двадцать, мало, пожалуй, что-то ближе к тридцати. Раньше я бы никогда не поверил в сказки, что один воин может зарубить сотню. Один на сто, пожалуй, нет, армия на армию? Я думаю, умелый вояка сможет положить и больше.

Еще один засранец решил проверить мои клинки на прочность. Что за варварство бить с размаху прямо по острию? Погибнуть как герой захотел? Разрубить клинок противника, самому подохнуть, но дать возможность для маневра товарищу? Отразив выпад по касательной, я провел излюбленный прием. «Змеиный шаг», правда, в варианте, когда орудуешь с саблями, да и бить пришлось по другим точкам. Но итог один – отрубленная рука и срезанная голова.

– Не увлекайся! – крикнул Пило, нанизывая на лезвие еще совсем юного паренька.

– Так точно! – И я подрубил нимийца, которого Младший так удачно пустил себе за спину.

В таком темпе мы бились еще с четверть часа или больше, а может, меньше, грани времени истерлись, и я предпочитал считать убитых врагов. В принципе глупое занятие. Татуировки нам нанесли не простые, после каждого убитого под знаком армии появлялась цифра. Как работает эта магия – не знаю. Для чего нужно? Чтобы каждый получил свою долю с убитых. Усредненную, но свою.

Отбив очередной выпад, я поднырнул под лезвие, но чуть не натолкнулся на клинок. Мне попался серьезный противник. И что самое неожиданное, он так же, как и я, держал два клинка. Как-то сам собой вокруг нас образовался круг из солдат. Так бывает, когда сходятся два сильных или два необычных воина. Себя я относил к последней категории. Нимиец не стал долго думать, рванул ко мне, попытавшись провести обманный выпад. Отбив его клинок, я тут же поставил блок, тем спасаемым спасая свою печень. Не вышло, прием оказался с тройным дном, в итоге мне ожгло ногу. Выругавшись, я на полной скорости, скрестив сабли на манер ножниц, стелясь по самой земле, подскочил к мечнику. Взмах – и его левая рука, выписав в воздухе замысловатый пируэт, упала на землю, еще один – и что-то вязкое шлепнулось мне под ноги. Сжимая рукой живот, нимиец рухнул на колени, а я пронзил его шею.

После ускорения надо отдышаться, и я отошел за спину Тисту. Тот, прикрывая меня, двумя движениями свалил сразу троих, вот у кого будет цифра, близкая к сотне. Правда, наемники всегда держат свои татуировки перевязанными – цифры не обнуляются перед новой битвой.

Через минуту я снова в строю. Видать, за нами сегодня приглядывают демоны бездны, впятером мы сдерживаем нимийцев. Кто-то скажет – чушь, я же скажу – команда, мы действуем командой против солдат, которые, потеряв своих десятников, напоминают в большинстве своем кучки крестьян, а многие в ближайшем прошлом ими и были. Стоп, крестьян?

– Пило, мать твою через десять колен! – крикнул я Младшему, увлеченно режущему какого-то бедолагу. – Мы в центре!

– Чего?

– Темных богов тебе в хату, – выругался я. – По центру мы, по центру, а впереди только две линии!

Пило соображает быстро, когда не отвлекается на фехтование. Вот и сейчас, качнув клинком и прикончив противника, он смекнул, что к чему.

– Тист, Колдунью тебе в постель, – чуть ли не смеялся он. – Дана команда пробиться на север.

Молчун, наш самопальный танк-таран, не заставил себя ждать, разве что на манер гориллы по груди не постучал. В левой руке молот, в правой палица, на лице оскал. Я бы на месте нимийцев обратился в бегство и бежал до Южного океана. Те, судя по лицам, подумали о чем-то похожем, некоторые даже отступили на шаг, но Молучуну было все равно, он уже несся на врага, оглашая Борское поле самым диким криком.

Генерал, герцог Часит эл Рисут, командующий объединенными силами Второго и Четвертого легионов.

– Лэр, донесение, лэр!

– Выкладывай, – снисходительно приказал Часит. Он сидел за столом и, откинувшись на спинку стула, потягивал вино. Еще с час назад было понятно, что победа за империей. Конница и лучники выполнили свою задачу. Стрелки сгрудили врага, заставив того буквально вжаться в одну точку, а всадники, как коса, сняли богатый урожай. Пехота тоже не подвела, давила нимийских ублюдков нещадно.

– Лэр, битва окончена, лэр!

Генерал поперхнулся вином.

– Чего?

– Лэр, нимийцы потеряли почти всех магов, у них осталось лишь семьдесят три мага против наших трех сотен. Из ста сорока тысяч погибло девяносто пять, легионеры же потеряли лишь сорок. Их конница так и не успела вмешаться в сражение, ее срезали на подходе наши заставы. Вы правильно предугадали направление, с которого они ударят. А еще…

Адъютант замялся, подбирая нужные слова, а герцог принял это за стеснение.

– Не томи, говори.

– Наши войска взяли в плен трех полковников и генерала. Это стало последней каплей, командующий поднял белый флаг и, по донесениям разведки, больше не покидал штаб. Скорее всего, выпил яд.

– И правильно сделал, – покивал Часит, и лишь потом до него дошло. – Погоди, как в плен взяли? Штабных взяли?!

– Да.

– Гарид дазг зиг! Не ожидал, не ожидал. Видать, не перевелись в легионах еще стоящие люди. Всех наградить и к званию приставить. А хотя погоди, сам награжу и сам приставлю.

– Эм… лэр? – потупил взгляд аристократ.

– Ну что еще?

– Это были наемники.

– М?

– Пленных взяли наемники.

Тим

Когда мы прорвались через последнюю линию, оставляя за собой десятки кровавых тел, среди которых находились еще стонущие, я уже искал глазами новую цель, но не находил. Вокруг не было ничего, кроме реденького пролеска. Обернувшись, я увидел… море, да, море. Из сотен солдат, рубящихся друг с другом, и в этом море виднелись корабли – всадники, срубавшие нимийцев подобно ветру, забиравшему с собой пенку с гребней волн.

– Провалиться мне в бездну, – выдохнул я. – Живы!

– Не расслабляйся, – толкнул меня Пило. – Ходу, парни, ходу!

И мы побежали прямо в лес, подальше от битвы. Честно, не знаю зачем, скорее всего, это был какой-то животный инстинкт – подальше от опасности, подальше от смерти. Через пять минут мы остановились на опушке, чтобы отдохнуть и пораскинуть мозгами, что делать дальше. Когда все расселись прямо на землю, скидывая с себя ставшую неподъемно тяжелой броню, я в первый раз за день решил утереть лицо, забыв, что сабли привязаны к рукам. И зря забыл.

– Что это за отрыжка Горты? – вскрикнул я, стряхивая с руки… чей-то кишечник. – Ушастый, ты как, здоров?

– А чего ты хотел? – пожал плечами эльф. – Извини, банта с собой не припас.

Глотая воздух, как рыба, подбирая слова, я не сразу заметил, как наемники засмеялись.

– Значит, прикалываемся, да? – прищурился я. – Ну ничего, стервятники, еще сочтемся.

И меня тут же накрыл приступ хохота, мы смеялись долго, снимая напряжение и выплескивая застывшие в груди эмоции. Утирая слезы, я обратил внимание, что у всех, кроме Молчуна, оружие было хитрым образом примотано к кистям. Ну что ж, можно сказать, что я прошел своеобразное крещение.

– Атас, – шикнул Ушастый.

Все тут же нырнули кто куда – кто за куст, кто спрятался за валуном. Я же на одних рефлексах прислонился к дереву и окунулся в скрыт, сливаясь с природой.

– Зануда, – шипел Пило. – Зануда, чтоб тебя темные полюбили, ты где?

– Тихо! – Кажись, эльф отвесил нашему командиру подзатыльник.

Мы затихли, ничем не выдавая своего присутствия. Вернее не выдавал только я, а вот остальных умелый следопыт-маг или Тень нашли бы без особого труда. Но те молодчики, из-за которых поднялась вся буча, нужными талантами не обладали.

Через несколько минут на поляну выехала группа из двенадцати человек. Без команды, будто обладая общим разумом, мы кинулись в атаку. Оттолкнувшись от дерева, я метнулся под брюхо лошади и одним движением вскрыл ей нутро. Когда падал всадник, я интуитивно оглушил его ударом в висок и не стал добивать. Рядом тут же очутился какой-то солдат. Вот только вместо меча у него была… рапира. Он орудовал своей зубочисткой виртуознее, чем сам Младший, и мне пришлось попотеть. В итоге я обзавелся еще одной болью в районе ключицы, но смог-таки подрубить противника. И видимо, самый сложный противник достался именно мне, так как остальные бой уже закончили.

– Хоровод демонов к тебе на свадьбу, Руст, – восхитился Пило.

– А почему ко мне?!

– Потому что ты никогда не женишься, – отмахнулся командир. – Господа доблестные наемники, я хочу вас поздравить!

Мы уставились на него в ожидании.

– Вот этот, – ткнул он пальцем в молодчика, которого вырубил я, – носит полковничьи лычки, как эти двое, – он показал еще на двоих неудачников, носивших дорогие камзолы. Стало понятно, почему я его не убил, рефлексы, мать их. Не зря меня муштровал Добряк, да удачно он переродится. – А вот у Тиста добыча покрупнее.

Молчун, сохраняя присущее ему хладнокровие, скинул с плеча пожилого коренастого мужчину в вышитом золотом камзоле и с такой же позолоченной, сверкающей броней.

– Наш не очень разговорчивый друг захомутал генерала!

Все выдохнули, а Щуплого понесло…

– Ну раз колдуньи в руки не идут, надо хоть с генералами баловаться, – глубокомысленно произнес он, а через секунду отправился в свободный полет. Н-да, подзатыльник от северянина – это страшно.

И мы опять засмеялись. Наверное, картина еще та: стоят четыре израненных, окровавленных воина и ржут, как кони, а один валяется на земле и, держась за голову, постанывает, попутно хихикая. Рядом валяются высшие офицеры, они к общему веселью не присоединились. Будучи без сознания, они выступали в роли безмолвных зрителей. Не в силах стоять на ногах, я рухнул на землю и вздохнул. Демоны с остальными, а для меня эта битва закончена.