Текст книги "Ткачиха"

Глава 9

Это и вправду оказалась самая настоящая карта Теней.

На выглядевшем крайне потрёпанным листе бумаги значились разные места: вот Холмы, они занимали самую большую часть карты. Бетти проследила взглядом до штрихов, означающих Лес. За ними всё было закрашено чёрным – то самое Сердце, владения Ткачихи, через которые она ухитрилась пройти и уцелеть. По краю карты шли волны.

– Здесь есть море? – недоверчиво спросила Бетти.

– Какое-то море здесь точно есть, – кивнула Энн. – Ветра порой прилетают солёные и свежие. И говорят, что если Расплетённый дойдёт до моря, он найдёт наконец покой. Но мы там не были. А жаль… – добавила она мечтательно.

– Как и я… – задумчиво пробормотал Рубашечник.

Бетти принялась разглядывать карту дальше.

Дальше за Холмами она увидела полосу чего-то тёмного.

– А здесь?..

– Здесь Болота Тревоги, и это очень опасное место, – покачала головой Мэри. – Это скорбь Расплетённых. Ткачиха питается жизнью, а тревогу и печаль сплёвывает. Вот они и…

– Говорят, там даже кто-то живёт, – повела плечами Энн. – Не хотела бы я с ними встретиться!

– А вот эти руины…

– Судя по всему, Святилище где-то там.

И, как отметила Бетти, самый короткий путь лежал через Болота Тревоги.

– Почему вы так уверены в этом? Здесь же ещё руины?

Её палец опустился на карту. Такие же символы были в нескольких частях карты, в том числе и у моря.

– Потому что только это место защищает Ткачиха, – с уверенностью ответила Мэри. – Только там бывают охотники. Ты же понимаешь, на что-то неважное они не стали бы тратить силы. Им есть чем заняться!

– А ещё туда ведёт единственный безопасный путь через Болота – вот он, извивается, точно змея, – добавила Энн. – Это что-то вроде брода, по которому можно пройти. Начинается он от трёх холмов, таких старых, что они не сходят с места даже под буйством Татгэвита и Гэвитанира, вместе взятых! Это один из немногих стабильных ориентиров в Холмах. Раз есть дорога, значит, это не обычные руины.

– А что, если там будет засада? – спросил Рубашечник.

– А другого пути всё равно нет, – пожала плечами Энн. – В обход слишком долго. Либо спрячетесь от охотников на броде, либо будете идти вечность…

– Решено! Идём через Болота вот сюда! – Палец Бетти остановился в заветной точке на карте.

Рубашечник не мог оторвать взгляда от карты. Он недоверчиво провёл пальцем по переплетающимся чёрным линиям и посмотрел на Мэри:

– Просто невероятно. Как вы смогли её составить, если всё время сидите здесь?

– Во-первых, мы не сразу осели в Холмах, – ответила Мэри. – А во-вторых, сюда кто только не попадает!

– Мы стараемся помогать тем, кого мучают ветра, – весело подхватила Энн. – Ветра такие психи! Я много путешествовала по Теням, когда была одна. Собирала воспоминания, чертила наброски карты. Думала, что так будет всегда. И не было никого, кто бы мне помог.

– А потом пришла я. И Энн уже не была одинока. Мы нашли этот холм и поселились в нём. Мне… никогда не нравился этот мир. Это Энн путешественница, а я уже ничего не хотела, кроме уюта и дома. И мы создали этот дом. И стали наблюдать за Тенями отсюда. Мы видим много Расплетённых. Очень интересно, получится ли у кого-нибудь полностью собрать себя обратно!

– Вот ты. – Энн вытянула руку с выставленным вперёд указательным пальцем и ткнула Рубашечника в плечо. – Тебе много осталось?

– Я надеюсь, что не очень, – улыбнулся он. – Но поиски последних нитей могут затянуться на целую вечность. И своё имя я так и не вспомнил.

– Имя – ерунда. Важно только точно знать, кем ты являешься и куда ты идёшь.

– В Тенях с этим проблема. – Улыбка Рубашечника ослепляла, но Бетти вдруг заметила, что глазами он оставался серьёзен. – Здесь я никуда не иду и никем не являюсь.

– Неправда! – вдруг стукнула кулаком по столу Энн и нахмурила свои кукольные брови. – Вот прямо сейчас ты идёшь вперёд, к Святилищу. И являешься проводником Бетти. Вот считай, и ответ тебе нашёлся.

– Но это временный ответ!

– А ты хотел постоянный? Без перемен нет жизни. И выходов из сложностей тоже нет.

Энн переглянулась с Мэри, и они обе решительно кивнули, тряхнув каштановыми косами.

– Если ты не поменяешься, то не найдёшь выход, – сказала Мэри.

Бетти растерянно смотрела на близняшек и не понимала ничего из их слов.

– Что же я должна сделать, чтобы вернуться домой? – осторожно спросила она.

Судя по удивлённым взглядам, с которыми Энн, Мэри и Рубашечник повернулись к ней, они начисто забыли о её существовании. Бетти огорчённо моргнула. Ей, конечно, было такое не впервой, но всё равно обидно.

Рубашечник опомнился первым и скороговоркой произнёс:

– Ты должна обойти Святилище против часовой стрелки, конечно.

– А далеко до него идти?

– Зависит от того, насколько будут мешать Холмы и ветра…

– В любом случае, вам предстоит пройти через все Холмы, потому что эти руины очень далеко за ними. Так далеко, что мы сами туда никогда не ходили, – добавила Энн.

– Все, кто там бывал, говорят, что оно именно там. И охотники тоже там. Но сами не видели и не поручимся, что это вообще не выдумки. – Мэри указала пальцем на точку на карте. – Вот отсюда вы выйдете. Наш холм находится на краю равнины. Таобсьер чаще всего прилетает именно сюда. Ему будет всё равно, если во время его дежурства кто-то выйдет в Холмы, и это место достаточно ровное, чтобы идти прямо и ни разу не сбиться…. – Она провела пальцем ровную линию через все Холмы, а потом задержалась на змейке дороги через Болото. – Если Святилище и правда есть…

– Святилище правда есть, – перебил Рубашечник. – Я знаю это! Но нам придётся пройти через Болота Тревоги.

– Чужая тревога и печаль… – нахмурилась Бетти.

До этого момента разговор шёл только про блуждающие Холмы и буйствующие ветра, и с ними она как-то уже смирилась. Но идти через чужую скорбь и боль, когда в тебе ещё так много своей… В этом можно и захлебнуться.

– Как они вообще появляются? Вы сказали, Ткачиха… сплёвывает?

– Ты же помнишь, как чувствовала себя, когда поняла, что Ткачиха тебя расплетает?

Бетти кивнула:

– Я была в отчаянии и постоянно плакала.

– А теперь?

– Теперь плакать некогда!

Рубашечник рассмеялся:

– Вот! Молодец, боевой дух!

– Если угодить в ловушку Болот, никогда оттуда не выберешься, – сказала Мэри. – Нет ничего более затягивающего, чем чужое отчаяние. Со своим ты ещё можешь попробовать побороться. Но чужое одолеет тебя в считаные минуты.

– Тогда я точно не хочу провалиться в Болота. И попасться охотникам тоже не хочу! – поёжилась Бетти.

– Посмотрим, что мы сможем сделать, когда доберёмся туда. – Рубашечник постучал ногтем по карте.

– Я слышала, что там много таких опасностей, которые мы представить себе не можем, – тряхнула кудрями Энн. – Совершенно безумная затея, – добавила она даже как-то радостно.

– Не волнуйся. Мы с тобой останемся здесь и будем пить чай, – успокаивающе погладила её по рукаву Мэри и наткнулась на яростный взгляд:

– Мы?! Мэри! Опомнись! Неужели ты хочешь навсегда остаться в неведении, чем закончится эта история? И не знать, что там, за Холмами? Мы так многого не видели! Это наш шанс. Шанс что-то сделать, а не только сидеть и пить чай! И потом, мы уже обещали им помочь!

Рубашечник нахмурился и скрестил руки на груди, разом растеряв всю весёлость.

– Девушки, так не годится. Вам с нами идти опасно.

– А ты молчи! Мы сами разберёмся! – Энн вся пылала от праведного возмущения. Глаза её горели, щёки раскраснелись, и она показалась Бетти ещё красивее.

Мэри растерянно стояла с чайником в руках и переводила взгляд с Энн на Рубашечника и обратно.

– Я тот, кто через эти Холмы ходил! – ответил наконец Рубашечник, и от голоса его повеяло морозным холодом. – И знаю, что там не место для маленьких девочек.

– Так и мы ходили! Судишь всех по внешности? – взъелась Энн. – Может, мы и выглядим как фарфоровые куклы, но мы на самом деле совсем не такие. И пожили, может быть, побольше тебя.

– Зато я не расходую свою память на безделушки!

– Зато мы не таскаем с собой единственную важную здесь вещь, а обращаем её хоть во что-то полезное!

– Тихо-тихо-тихо! – вклинилась между ними Бетти, готовая уже разнимать драчунов.

Сама Бетти не дралась, но вот в школе пару раз бывали большие драки. После этого всегда случались профилактические разговоры со всеми родителями сразу, и Бетти часто приходилось выслушивать отповеди за этот беспорядок: всё же её родители были очень занятыми людьми. Поэтому она на дух не переносила драки. Тем более сейчас это было явно лишним.

– Мне надо спешить! Ткачиха меня расплетёт! – почти крикнула она. – А вы тут спорите неизвестно о чём!

Рубашечник смутился:

– Бетти права. Давайте собираться в путь.

Энн торжествующе ухмыльнулась и победно вскинула руки вверх:

– Мэри, упакуй карту, чайник и всё, что может нам понадобиться, мы отправляемся навстречу приключениям! – велела Энн.

Мэри только закатила глаза.

* * *

Не то чтобы Рубашечник ожидал, что его на пути к Святилищу будет сопровождать такое количество людей. Но не жаловался.

В конце концов, он столько раз терпел неудачу сам, что, возможно, идти одному изначально было плохой идеей. И, возможно, даже с Бетти он бы не дошёл.

Играть против Ткачихи один на один – всё равно что в шахматах сражаться пешкой против ферзя. Хотя один шанс из ста всё-таки оставался…

Глава 10

Бетти выбралась из укрытия последней. Рубашечник подал ей руку, и она, подтянувшись, ухватилась свободной ладонью за скользкий дёрн, упёрлась коленом в мокрую землю и выпала на влажную траву.

– Здесь шёл дождь? – спросила она. – Мокро.

– Вставай, простудишься! – затеребила её Мэри.

– Это не дождь. Это роса.

– И эта роса?.. – Бетти села на траву и огляделась.

– Наши слёзы. Да ты и сама уже поняла, – Рубашечник пожал плечами. – Смотри-ка, тебя в скором времени будет вообще ничем не удивить!

– Мне пока ещё всё любопытно!

– Роса тает на глазах. Она всегда тает на глазах перед тем, как придёт Таобсьер. Он ветер равнодушный. Может, и не донесёт о нас слугам Ткачихи, – пробормотала Энн.

Мэри ответила:

– Ему всегда всё равно. Его можно совсем не бояться. Так что у нас есть немного времени. А вот и он.

Бетти недоумённо огляделась. К ней медленно подплывал фиолетовый сгусток тумана, похожий на дымчатую плюшевую овцу – среди её старых детских игрушек была похожая.

– Что это? – удивилась девочка.

– Это и есть Таобсьер, равнодушный ветер, – ответил Рубашечник. – Пожалуйста, Бетти, нам надо спешить. И не вздумай его трогать, не взду…

Но Бетти уже протянула руку и погладила ветер по туманному загривку. Ей не хватало возможности прижаться к чему-то тёплому. Она всегда хотела собаку или кота, только мама всё не разрешала их заводить. Этот милый ветер показался ей похожим на упитанного котёнка.

Одинокого, пушистого и очень-очень милого.

– Ему грустно, – сказала она. – Это из-за росы?

– Кому угодно станет грустно от этой росы, – проворчал Рубашечник и зябко повёл плечами. – Бетти, сделай что-нибудь с этим облаком и пойдём.

– Сейчас, сейчас, – отозвалась Бетти, не в силах расстаться с Таобсьером. – А может быть, он пойдёт с нами?

Рубашечник закатил глаза. Бетти сварливо подумала, что в начале пути он казался ей намного более милым. С другой стороны, пока они были в Лесу, ворчать и ругаться было не из-за чего, а в Холмах всё стало иначе. Даже небо стало малахитово-зелёным с сумеречно-синими отблесками – зимнее, тяжёлое небо, от которого кружилась голова и было трудно дышать. Тут у любого характер испортится.

Бетти посмотрела назад и вздрогнула.

Части Холмов не было.

Как будто их стёрли, закрасили липкой чёрной краской, от которой, если вляпаешься, джинсы не оттереть.

Леса тоже не было.

Ткачиха была здесь.

Ткачиха знала, где она.

Бетти поднялась на ноги и отряхнула колени от грязи. Кроссовки неприятно хлюпали, но в остальном земля казалась устойчивой. Фиолетовый сгусток тумана льнул к ногам. Энн смотрела на него с подозрением, Мэри же, казалось, с философским спокойствием приняла новое положение дел.

– Вот как получается, – сказала она и улыбнулась. – Четверо нас и ветер. Хорошая компания!

– Главное, чтобы этот ветер не навёл на нас Ткачиху, – поделился опасениями Рубашечник, но Энн только рукой махнула:

– Это же Таобсьер. Его точно не волнует Ткачиха и её желания, и охотники его не волнуют.

Бетти не стала говорить Рубашечнику, что Ткачихе прекрасно известно, где они, просто она выжидает… ждёт… Она подозревала, что Рубашечник не видит гнетущей пустоты позади и Мэри-Энн не видят. И она не хотела их пугать.

Сама же она, несмотря на боевой настрой, начала бояться. Тьма за спиной. Ткачиха следила, шла в погоню, успеют ли они?

Она решительно расправила плечи. Ну вот ещё! Пусть попробует догнать. Уже вот сколько людей намерены ей помочь!

– Пойдёшь с нами? – обратилась Бетти к облаку.

И ей показалось, что дымчатая овечья голова кивнула.

– Он идёт с нами! – твёрдо сказала она.

– С нами так с нами. – Рубашечник выглядел раздосадованным, но смирившимся.

И они пошли вперёд, через бескрайние тёмно-зелёные топкие Холмы, в которых Бетти запуталась уже через первый десяток шагов. Энн широко шагала впереди, уткнувшись в тускло мерцающую в тумане карту, и время от времени направляла спутников, взмахивая правой и левой рукой по очереди. Иногда она начинала спорить с Рубашечником, но каким-то образом они снова приходили к согласию и продолжали идти вперёд.

Мэри шла поодаль, напевая под нос и с интересом рассматривая окрестности. Бетти взяла на руки туманное облако Таобсьера: с таким компаньоном ей было гораздо спокойнее. Таобсьер был меньше и казался таким беззащитным, что она забывала, что была просто двенадцатилетней девочкой, чью жизнь с минуты на минуту расплетёт Ткачиха, и казалась себе очень взрослой и смелой. Ветер пах солью и морем. Видимо, откуда-то оттуда и прилетел.

Клетчатая спина Рубашечника маячила впереди рядом с Энн, и у Бетти так и не появилось желания идти рядом с ним. Наоборот, она укрепилась во мнении, что Рубашечник не так прост, как показался ей вначале, и лучше ей быть с ним настороже.

Но, определённо, даже такой друг был лучше, чем никакого друга. Когда он обернулся через плечо, широко улыбаясь, у Бетти потеплело на душе. Его седые волосы слегка намокли от влажного воздуха, а глаза, наоборот, сияли в предвкушении.

– Совсем близко – и так далеко! – весело пожаловался он. – С Холмами никогда не угадаешь точное расстояние!

– Но ты же столько раз здесь был, – напомнила Бетти, и Рубашечник пожал костлявыми плечами:

– Был. Но я был в другое время и шёл из другого места, а это кардинально меняет картину… И даже карту!

– А ещё ты говорил, что никогда не был у Святилища?..

– Но блуждал по Холмам и в других руинах тоже был.

Бетти словно пыталась его подловить, подозревая ложь в каждом его слове.

– Послушайте. – Мэри оборвала свою песенку и приблизилась к ним. – А откуда вообще взялось Святилище и все эти руины?

– А откуда взялись Холмы? – равнодушно отозвалась Энн.

– Никогда об этом не думала! – продолжала Мэри, поражённая собственным внезапным открытием. – Я никогда не размышляла в таком ключе. Вот Холмы, или Лес, или Болота. Это же места, которые создала Ткачиха. Они большие и открытые, а наполняем их уже мы, Расплетённые…

– Это в каком смысле «наполняем»? – поёжилась Бетти и крепче прижала к себе Таобсьера.

Туманный сгусток, казалось, потеплел и уплотнился в её руках, и даже начал немного сиять.

– Думаю, Энн говорит о своём опыте и переносит его на мир вокруг, – ответил вместо Мэри Рубашечник. – Если Мэри-Энн смогли создать чайник и карту, то Ткачиха может создать и деревья, и руины, правильно? Только вот она их не создавала. Она ничего не может создать. Только расплести то, что было здесь до неё.

– Нет, всё не так. В смысле принцип тот же, но всё, что в Холмах и в Лесу, создают Расплетённые! – Энн немедленно бросилась в спор.

– Вот ещё, заняться Расплетённым нечем! – парировал Рубашечник. – Я многих знаю, и вы первые, кто решил потратить драгоценные воспоминания на вещи. В основном мы хотим просто стать самими собой.

– Мы с Мэри хотя бы нашли способ сделать себя счастливыми!

– Я делаю себя счастливым тем, что нахожу свои личные нити. Не всем так везёт, как вам.

Бетти показалось, что Рубашечник разговаривает с Энн ужасно грубо. С другой стороны, она и сама была изрядно раздражена. Возможно, так на них действовали Холмы.

– Говорят, что здесь был шторм и Холмы – застывшие волны, а ещё что внутри каждого Холма есть клубок нитей, и тот, кто его найдёт, получит силу… – сказала Энн.

– Ага, а ещё говорят, что эти места принадлежали эльфам, пока Ткачиха не пришла и не убила их всех, – фыркнула Мэри.

– А вот и принадлежали, – Энн оглянулась и нахмурилась. – Посмотри, как вокруг красиво. Жутко, но красиво. Разве Ткачиха могла бы так?

– Подождите, эльфы? – Бетти влезла между сёстрами и теперь переводила взгляд с одной на другую.

– Эльфы! – подтвердила Энн. – Конечно, эльфы существовали. Не могла же эта земля быть ничьей.

– Так и Ткачиха всегда существовала, – возразила Мэри.

– Нет! Мы не знаем, как долго живёт Ткачиха.

– Она живёт столько же, сколько живёт тоска, – тихо сказал Рубашечник.

– Тоска и темнота, – кивнула Бетти. – Когда я попала сюда… Я оказалась в непроглядной темноте и только потом вышла в Лес. Мне помогла нить Рубашечника. И он сказал тогда, что я была в Сердце.

– Правильно, где Сердце, там темнее всего. Каждый Расплетённый знает эту тьму, ведь она – часть него… – Энн накрутила на палец кудрявую прядь. – Я всё-таки уверена, что эльфы на самом деле были.

– Выдумка твои эльфы! – Мэри наступила туфелькой в особо грязную лужу и с отвращением рассматривала пятна грязи на кружевном белом носочке. – Выдумка! Ты просто начиталась сказок про них. Люди всегда в них верили, в надежде объяснить всякие странные вещи, до которых не додумалась наука.

– Не до всего в этой жизни может додуматься наука! – всплеснула руками Энн.

– Но я же додумалась научно объяснить Ткачиху? – ответила Мэри.

– Ты выдумала терминологию!

– Потому что иначе Ткачиха была бы просто сказкой! Как эльфы! А ты хотела серьёзный научный труд!

– Стойте! – Бетти почувствовала себя судьёй на боксёрском ринге. Наблюдать, как две одинаковые кукольные девочки вот-вот вцепятся друг другу в волосы, было бы забавно, если бы всё не происходило в страшном мире, полном нитей и теней. – О чём вы спорите вообще? Я читала, что эльфы когда-то были на земле, а потом ушли.

– Потому что их расплели, – тихо обронил Рубашечник, и девочки повернулись к нему.

Рубашечник стоял, не глядя на них: длинные пряди растрепались и выбились из хвоста, не давая разглядеть выражение.

– Их расплели, – повторил он. – Когда пришла Ткачиха. Они ушли из нашего человеческого мира, чтобы найти покой. Нашли другой мир: красивее, тише, лучше… Он стал отражением нашей земли. Миры иногда пересекались, были тайные входы и выходы, но чем дольше эльфы жили, тем сильнее отдалялись от смертных людей. – Рубашечник снова двинулся по тропинке, прошёл мимо девочек и устремился вперёд. Остальные зашагали следом. – Когда на них напала тоска, многие подумали: мы скучаем по дому, по людям, с которыми столетиями жили бок о бок. И не сразу осознали, что их расплетают. Ткачиха набирала силу, ведь эльфы обладали удивительной древней магией, которая наполняла её с каждой отнятой жизнью. Ей понадобилось не слишком много времени, чтобы уничтожить всех эльфов. Не уцелел никто. Этот мир – лишь останки волшебных земель, заповедник игрушек, чтобы Ткачихе не было скучно. Она пресытилась, наелась, и теперь ей захотелось играть с нами, как кошке с мышкой. И Лес, и Холмы, и Море она расплела и превратила в свои владения, забрала их энергию и жизнь, но было и то, что оказалось ей неподвластно. Святилище, в которое последние оставшиеся в живых эльфы вложили свою магию… и души. В это место почти невозможно попасть. Но попытки того стоят – ведь оно недосягаемо для Ткачихи!

– Получается, Святилище – последняя эльфийская крепость? – заворожённо проговорила Бетти.

– Эльфы связали её с одной из земных церквей, оставив проход между нашими мирами. Той дорогой люди когда-то попадали сюда, в этот дивный мир. И этой же дорогой у них был крохотный шанс вернуться назад, если только они могли вспомнить зачем.

– Поэтому ты так цепляешься за воспоминания? – Бетти крепче обняла Таобсьера. Ей как-то вдруг стало одиноко и неуютно. – Ты… Вот зачем тебе к Святилищу? Ты сам хочешь вернуться домой!

– Тише ты! – Рубашечник испуганно прижал палец к губам. – Услышат же.

– Откуда ты всё это знаешь, парень? – Мэри-Энн остановились, упёрлись руками в бока и насупились так одинаково, что в другой ситуации Бетти бы неизбежно рассмеялась.

– Давно хожу в Холмах, – ответил Рубашечник так уклончиво, что всем стало окончательно ясно: он врёт.

Бетти вспомнила подслушанный разговор с Охотником. Может ли такое быть, что Рубашечник вступил с ним в сговор, чтобы вернуться в свой мир? Насколько опасно это может быть для неё?

Бетти почувствовала, как незримая рука сдавила её сердце. Хоть кто-нибудь здесь хочет помочь ей, просто ради неё самой?

Таобсьер на руках у Бетти вдруг заволновался, плюшевая овечья голова завертелась из стороны в сторону.

– Что с ним? – вскрикнула девочка.

– Он чует другой ветер, – ответил Рубашечник. – И он слишком быстро меняется. Бежим! Нам надо добраться до следующего Холма, может быть, мы сумеем укрыться там!

* * *

Охотник всегда отличался превосходным чутьём.

Не подвело оно и на этот раз.