Текст книги "Екатерина II, Германия и немцы"

4. О методе исследования

Поскольку абсолютизм как форма государственной власти в континентальной Европе «строился на неограниченном господстве монархов в теории и на практике»[147]147
  Kunisch J. Absolutismus. Europäische Geschichte vom Westfälischen Frieden bis zur Krise des Ancien Regime. Göttingen, 1987. S. 21.


[Закрыть], мы с самого начала не ошибемся, хотя и не проявим много оригинальности, если далее в поисках ответов на основные политические, общественные и культурные вопросы истории XVIII века обратимся к интерпретации источников, имеющих отношение к биографии монархини. Ограниченность такого подхода является намеренной: речь и в самом деле идет прежде всего о том, чтобы обнаружить и охарактеризовать основные моменты отношения Екатерины II, императрицы российской, к Германии и немцам.

Однако автор не стремится выдать этот односторонний взгляд за всеобъемлющее объяснение: скорее, он подчеркивает и интерпретирует эту ограниченность. Для этого он использует два основных метода. С одной стороны, где необходимо, он сознательно включает в изложение суждения современников, содержащие системную критику екатерининского правления, в частности, свидетельства Дени Дидро или Иоганна Генриха Мерка. С другой стороны – и это главное, – автор анализирует пристрастную позицию источников, обращаясь к историческим исследованиям, касающимся различных аспектов жизни и правления Екатерины II. Особенно привлекательной эту тему делает для автора как раз поставленная задача: на фоне русско-немецких связей в век Просвещения заново интерпретировать прежде всего хорошо известные биографические источники, опираясь на чрезвычайно неоднозначную историографию и учитывая многообразие ставящихся сегодня задач.

Если сама Екатерина не оставила письменных свидетельств о своем отношении к Германии, а сам вопрос никогда не затрагивался в литературе, то он не является лишь проблемой, требующей новой интерпретации. По всей видимости, самой проблемы не существует как таковой, а следовательно, исторической науке еще предстоит ее сконструировать. Соответствующие высказывания, встречающиеся в документах, носят случайный и разрозненный характер. Сверх того, эти случайные высказывания, рассеянные по страницам источников за более чем полувековой период, не укладываются в изначально стройную концепцию, поскольку касаются самых разных событий. Однако такое многообразие документальных фрагментов ни в коем случае не исключает попытки выстроить интерпретационную структуру, и именно сказанное вскользь может помочь в воссоздании аутентичной картины собственных воспоминаний и знаний, убеждений и толкований Екатерины, часто скрывающихся за ее постоянным стремлением повлиять на настроения и мнения окружающих.

Автор предполагает, что между образом Германии, сложившимся у императрицы, и соответствующим направлением политики ее правительства существовала определенная связь, требующая по крайней мере уточнения. Политика России по отношению к Германии во второй половине XVIII века как исследовательская проблема, в отличие от вопроса об образе Германии у Екатерины II, имеет свою историографическую традицию. Далее, не акцентируя внимание на этой теме специально, мы будем обращаться к ней по мере необходимости, зачастую критически. Поскольку здесь важна, главным образом, общая канва российской политики в отношении Германии, проведение дополнительного исследования с привлечением источников, например дипломатических архивов, представляется излишним.

Образ Германии у императрицы и политический курс, проводившийся ею в отношении этой территории, выстраивается автором в определенной последовательности. На каждом этапе работы (составляющем главу или ее подраздел) разрабатывается какой-то один аспект темы. Каждый такой аспект имеет собственную исследовательскую традицию, обладая с точки зрения исторической науки специфическим значением и проблематикой, отличающейся, как правило, от представленной здесь. С одной стороны, их традиционная специфическая значимость не отвергается в исследовании, однако подчеркивается ее относительность, необходимая для обеспечения свободной переоценки составляющих анализируемой темы. С другой, для достижения необходимой точности в выстраивании каждого из фрагментов общей картины невозможно обойтись без использования многообразных исследовательских традиций. Необходимая, с точки зрения автора, степень точности измеряется поставленной целью: объяснить принципиально важные контуры общей картины. В намерения автора не входило пускаться в специальные исследования каждой детали, создавать иллюзию полноты освещения, углубляться в какие-либо взаимосвязи между отдельными аспектами. Внимание автора привлекает, главным образом, взаимозависимость частных явлений. Ведь существующие противоречия не должны быть просто сглажены – их следует выявить и объяснить, а затем определить, какое значение они имеют для общей картины.

Выбор частных аспектов направлялся преимущественно систематическими критериями и в особенности – ожиданием, что изучение отдельных проблем внесет существенный вклад в общую картину. Поставленные в каждой из глав вопросы следуют, как правило, за свидетельствами самой Екатерины, относящимися к разным периодам ее жизни. Поскольку вплоть до последних лет жизни императрица продолжала писать и редактировать свои воспоминания, этот важный автобиографический документ связывает ее детские и юношеские годы с периодом зрелости, с одной стороны, и старости – с другой, а описание пережитого ею с рождения до прихода к власти – с саморефлексией императрицы, накопившей богатый опыт, человеческий и государственный. Кроме того, далеко не всегда есть возможность скорректировать и дополнить собственные записки Екатерины, посвященные ее ранней юности, данными других источников. Поэтому, несмотря на приоритет систематической точки зрения в построении данного исследования, временнóе измерение не будет оставлено здесь без внимания. Во многом оно проявляется в совсем не случайной последовательности, в которой изложены те или иные аспекты проблемы. И наконец, можно ожидать, что по мере появления первых результатов временны́е критерии отдельных аспектов станут вехами в представленном здесь исследовании образа Германии у Екатерины II.

Глава I. Воспоминания о Германии

На протяжении всей жизни Екатерина хранила воспоминания о своей семье и проведенном в Германии детстве. Об этом свидетельствуют как ее автобиографические записки, так и многочисленные письма, написанные ею за следующие четыре десятилетия жизни в России. Их адресатами были доверенные лица императрицы, например, Иоганна Бьельке, урожденная Гротгус[148]148
  См. письма Екатерины к Иоганне фон Бьельке (Бельке) (Сб. РИО. Т. 10. 1872; Т. 13. 1874; Т. 27. 1880). См. об этой переписке: Amburger E. «Madame Bielke», eine Korrespondentin Katharinas II. // JGO. N.F. Bd. 35. 1987. S. 384–389.


[Закрыть], – гамбургская подруга ее покойной матери; проживавший в Париже писатель Фридрих Мельхиор Гримм, родом из Регенсбурга[149]149
  См. письма Екатерины к барону Фридриху Мельхиору Гримму (Сб. РИО. Т. 23. 1878); об этой переписке см.: Грот Я.К. Екатерина II в переписке с Гриммом // СОРЯС. Т. 20. 1879. № 1. С. 1–130; Т. 21. 1881. № 4. С. 1–300; Т. 23. № 4. 1884. С. 1–339; Hillebrand K. Katharina II. und Grimm // Deutsche Rundschau. Bd. 25. 1880. S. 377–405; Бильбасов В.А. Екатерина II и Гримм // РС. 1893. № 2. С. 257–298; № 3. С. 497–524; № 4. С. 1–20; № 5. С. 233–254; № 6. С. 433–454; здесь цит. по: Бильбасов В.А. Исторические монографии. Т. 4. СПб., 1901. С. 87–236; Gooch G.P. Catherine the Great and Other Studies. London; N.Y., 1954, особенно см. p. 71–88; Permenter H.R. The Personality and Cultural Interests of the Empress Catherine II as Revealed in Her Correspondence with Friedrich Melchior Grimm: Ph.D. diss. / Univ. of Texas. Austin, 1969; Schlobach J. Grimm in Paris // Deutsche in Frankreich – Franzosen in Deutschland 1715–1789. Sigmaringen, 1992. S. 179–189.


[Закрыть]; валлонский homme de lettres[150]150
  Литератор, писатель (фр.). – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] и генерал на австрийской службе принц Шарль Жозеф де Линь[151]151
  Les lettres de Catherine au prince de Ligne (1780–1796). Bruxelles, 1924. См. об этой переписке: Andreae F. Bemerkungen zu den Briefen der Kaiserin Katharina II. von Rußland an Charles Joseph Prince de Ligne // Hötzsch O. (Hrsg.) Beiträge zur russischen Geschichte. Berlin, 1907. S. 142–175.


[Закрыть], а также врач Иоганн Георг Циммерманн, швейцарец из города Бругга в кантоне Ааргау[152]152
  Der Briefwechsel zwischen der Kaiserin Katharina II. von Rußland und Johann Georg Zimmermann. Hannover, 1906. См. об этой переписке: Брикнер А.Г. Екатерина II в переписке с доктором Циммерманном, 1784–1791 // РС. Т. 54. 1887. № 5. С. 271–294; № 6. С. 591–612; Röhling H. Katharina II. und J.G. Zimmermann. Bemerkungen zu ihrem Briefwechsel // Zeitschrift für Slavische Philologie. Bd. 40. 1978. S. 358–392.


[Закрыть], состоявший с 1768 года на службе у ганноверского курфюрста. Однако доверие императрицы не означало для них соблюдения безусловной конфиденциальности. Екатерина предполагала, что полученная ее корреспондентами конфиденциальная информация будет использоваться в ее собственных интересах, за что и платила им. Не было тайной, с кем именно она переписывалась. Она нуждалась в людях, представлявших – помимо дипломатической службы – ее интересы в европейской публичной сфере, а связи с людьми, имевшими в ней определенный вес, повышали ее влияние. Наоборот, корреспонденты Екатерины приобретали протекцию, престиж и материальные выгоды благодаря не только непосредственной коммуникации с императрицей, но и тому факту, что публика была осведомлена о самой переписке. Даже обмен письмами с Иоганной Бьельке, едва начавшись в 1765 году и будучи продиктован скорее личными и семейными мотивами, был превращен Екатериной в политический инструмент и оставался предметом беспокойства для министра иностранных дел Дании, графа Бернсторффа-старшего, на протяжении многих лет – вплоть до завершения голштинского «обменного» дела с Россией[153]153
  См.: Amburger E. «Madame Bielke». S. 387–388.


[Закрыть].

Наряду с политическими целями (и главной среди них – влиянием на общественное мнение) переписка Екатерины выполняла еще одну функцию. Считая себя писательницей и желая, чтобы таковой ее считали другие[154]154
  Биобиблиографические сведения о Екатерине-писательнице см.: Венгеров С.А. Источники словаря русских писателей. В 4 т. Т. 2. СПб., 1910. С. 348–353; История русской литературы XVIII века: библиографический указатель / Сост. В.П. Степанов, Ю.В. Стенник; Под ред. П.Н. Беркова. М.; Л., 1968. С. 258–269; Степанов В.П. Екатерина II // СРП. Вып. 1. С. 291–302. См. также: Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. M., 1939. С. 246–256, 287–290; Он же. Екатерина II // История русской литературы. Т. 4, ч. 2: Литература XVIII века. M.; Л., 1947. С. 364–380; Fleischhacker H. Mit Feder und Zepter. Katharina II. als Autorin. Stuttgart, 1978.


[Закрыть], императрица пыталась через свои письма участвовать в европейском литературном дискурсе. Расцвет эпистолярной культуры в XVIII веке отличали, прежде всего, две тенденции: с одной стороны, письмо стало «массовой формой передачи сообщений личного характера», с другой – оно все больше подвергалось влиянию менявшихся эстетических норм, причем стиль частной корреспонденции и литературная эпистолярная культура воздействовали друг на друга[155]155
  См. об этом: Mattenklott G. Briefroman // Wuthenow R. – R. (Hrsg.) Zwischen Absolutismus und Aufklärung: Rationalismus, Empfindsamkeit, Sturm und Drang. Reinbek, 1980. S. 185–203, особенно S. 186, 195. Подобного же рода суждения о коммуникативной и литературной функции писем русских писателей той эпохи см.: Макогоненко Г.П. Письма русских писателей XVIII в. и литературный процесс // Макогоненко Г.П. (Сост.) Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980. С. 3–41, здесь с. 5. О рецепции европейских норм в русской эпистолярной культуре начиная с эпохи Петра I см.: Scheidegger G. Studien zu den russischen Briefstellern des 18. Jahrhunderts und zur „Europäisierung” des russischen Briefstils. Bern, 1980.


[Закрыть]. Поэтому Екатерина не исключала в принципе возможности публикации своих писем. Ее переписка с Вольтером, например, с самого начала предназначалась для пространства публичного. Да и трудно вообразить себе более «публичные» письма российской императрицы, чем ее письма к Вольтеру[156]156
  Voltaire. Correspondence. Устаревшее издание переписки: Reddaway W.F. (Ed.) Documents of Catherine the Great. The Correspondence with Voltaire and the Instruction of 1767 in the English Text of 1768. Cambridge, 1931. P. 1–213. См. об этом также: Sacke G. Entstehung des Briefwechsels zwischen der Kaiserin Katharina II. von Rußland und Voltaire // Zeitschrift für französische Sprache und Literatur. Bd. 61. 1937. S. 274–282; Idem. Die Kaiserin Katharina II., Voltaire und die „Gazette de Berne“ // Zeitschrift für schweizerische Geschichte. Bd. 18. 1938. S. 305–314; Mönch W. (Hrsg. und Übers.) Voltaires Briefwechsel mit Friedrich dem Großen und Katharina II. Berlin, 1944; Lentin A. (Ed.) Voltaire and Catherine the Great. Selected Correspondence. Cambridge, 1974; Wilberger C.H. Voltaire’s Russia: Window on the East. Oxford, 1976. P. 145–183; Schumann H. (Hrsg. und Übers.) Katharina die Große / Voltaire: Monsieur – Madame. Der Briefwechsel zwischen der Zarin und dem Philosophen. Zürich, 1991.


[Закрыть]. Однако все же Екатерина не хотела, чтобы ее письма Гримму – ее souffre-douleur, «страстотерпцу», – нашпигованные личными деталями, полные откровений императрицы как о себе, так и о третьих лицах, попали в руки нелояльных издателей. Часто цитируют распоряжение императрицы о сожжении писем, данное ею Гримму в 1787 году: «Они [письма] гораздо более нескромные, чем те, что я писала Вольтеру». Однако значительно реже упоминается о ее предложении Гримму спрятать письма в таком надежном месте, где их могли бы обнаружить не ранее чем через сто лет[157]157
  Екатерина II – Гримму, 25.11.1787 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 421–422. Оригинал на французском языке: «elles sont bien plus lestes que celles que j’ai écrites à Voltaire». – Пер. науч. ред.


[Закрыть].

Фрагменты мемуаров, создававшихся Екатериной с середины 1750-х годов хотя и с частыми перерывами, но до самой смерти, также не предназначались лишь для самоанализа; они задумывались в расчете на различных читателей, а в конечном счете – и на потомков[158]158
  Неубедительным представляется тезис, высказанный в свое время исследовательницей мемуаров императрицы О.Е. Корнилович, что якобы автобиографические записки Екатерины II, хотя и имели адресатов, вовсе не были предназначены для печати, в отличие от мемуаров Фридриха II (Histoire de mon temps). См. в остальном блестящий текстологический анализ, проделанный исследовательницей: Корнилович О.Е. Записки императрицы Екатерины II: Внешний анализ текста // ЖМНП. Т. 37. 1912. № 1. Отдел наук. С. 37–74, здесь с. 39 и сл. (прежде всего это относится к фрагменту, написанному в 1754–1756 годах).


[Закрыть]. В самом деле, именно последние широко пользуются мемуарами императрицы с 1859 года, момента сенсационной публикации их отдельных фрагментов, осуществленной А.И. Герценом в Лондоне[159]159
  См. примеч. 92 в Введении к настоящей монографии.


[Закрыть]. Поскольку издание их при жизни автора не планировалось, а в России вплоть до начала ХХ столетия они и не могли быть опубликованы в силу того, что в них открыто говорится об амурных приключениях великой княгини, неприличных с точки зрения буржуазного общества, а также выдвигается версия заговора и узурпации престола в 1762 году, неприемлемая с точки зрения легитимности правящего дома[160]160
  См. примеч. 57 в Введении к настоящей монографии.


[Закрыть], мемуары покрылись завесой тайны, создавшей существенные препятствия для текстологического анализа, условием которого является обращение к рукописям. Помимо этого, написанные преимущественно на французском языке автобиографические заметки российской императрицы немецкого происхождения имели мало шансов прорваться через твердыню национальной историко-литературной традиции[161]161
  Даже сегодня некоторые авторы еще могут позволить себе называть Екатерининскую эпоху важной фазой в истории развития автобиографического жанра в России, ни разу не упомянув жизнеописание самой императрицы. См., например: Schmücker А. Anfänge und erste Entwicklung der Autobiographie in Rußland (1760–1830) // Niggl G. (Hrsg.) Die Autobiographie. Zu Form und Geschichte einer literarischen Gattung. Darmstadt, 1989. S. 415–458. За пересмотр традиционной формы истории национальной литературы выступил Х.Р. Яусс: Jauss H.R. Literaturgeschichte als Provokation. Frankfurt a.M., 1970. (На русском языке ранее опубликована одна из глав книги: Яусс Х.Р. История литературы как провокация литературоведения / Пер. с нем. и предисл. Н. Зоркой // НЛО. 1995. № 12. С. 34–84. – Примеч. науч. ред.)


[Закрыть].

Надо отметить, что, называя записки Екатерины то мемуарами, то автобиографическими свидетельствами, мы, по всей видимости, входим в противоречие с принципами современного литературоведения, относящего к мемуарам те созданные представителями придворного общества и дворянства произведения, «где первостепенное значение отводится роли и функции, званию, должности и семье, а не частному субъекту», в то время как автобиография находится «в тесной связи с развитием буржуазного индивидуума». Соответственно, в мемуарах «“я” рассказчика выступает в роли наблюдателя и свидетеля своего времени и жизненного окружения», а повествование автора – свидетеля времени – направлено на отражение «непрерывности фактического» и интерпретацию своих наблюдений в широких рамках временнóго контекста. Такого рода категоричные предпосылки позволяют отнести «мемуары» Екатерины даже к прототипу своего жанра, ведь в них показано в первую очередь происходящее под давлением придворного церемониала сужение пространства, в котором существует индивидуум. И напротив, в автобиографии рассказчик «выступает, так сказать, в роли свидетеля своей собственной, скорее частной, истории, в роли своего собственного свидетеля и, если угодно, наблюдателя за пережитым прошлым», «только начинающего осознавать себя в полной мере по ходу воспоминаний»[162]162
  Wuthenow R. – R. Autobiographie und Memoiren // Idem. (Hrsg.) Zwischen Absolutismus und Aufklärung. S. 148–169, здесь S. 149–151. См. также: Idem. Das erinnerte Ich. Europäische Autobiographie und Selbstdarstellung im 18. Jahrhundert. München, 1974. S. 11–43.


[Закрыть]. В литературе отмечается также, что писать о самом себе характерно для субъекта, занятого поиском своего места в мире, тогда как люди состоявшиеся должны в идеале садиться за мемуары[163]163
  Wuthenow R. – R. Autobiographie und Memoiren. S. 153; Idem. Das erinnerte Ich. S. 39, 214.


[Закрыть].

Однако, например, жизнеописание, оставленное нам вполне успешным Бенджамином Франклином, начавшим свой труд тогда же, когда Екатерина обратилась к литературному оформлению своей биографии, в 1771 году, показывает, что пуристские критерии необходимо расширять за счет смешанных типов и исключений[164]164
  Wuthenow R. – R. Autobiographie und Memoiren. S. 159; Idem. Das erinnerte Ich. S. 121–132.


[Закрыть]. Если оставить в стороне вопрос о том, насколько правомерна подобная дифференциация в принципе, можно использовать ее практическую сторону: в жизнеописании Екатерины обнаруживаются признаки обоих литературных жанров – как мемуаров, так и автобиографии[165]165
  В подтверждение этого тезиса см.: Niggl G. Geschichte der deutschen Autobiographie im 18. Jahrhundert. Theoretische Grundlegung und literarische Entfaltung. Stuttgart, 1977. S. 59–60.


[Закрыть]. Автобиографическим является здесь, без сомнения, ее повествование о самостоятельно обретенных знаниях и самой же проложенном пути к власти. Разумеется, самореализация Екатерины состояла не в дотошном самоанализе, а в достижении поставленной жизненной цели: стать российской императрицей, несмотря на самые неблагоприятные условия, вопреки бесчисленным препятствиям. И совсем непонятно, почему только «буржуазный» индивидуум мог прийти к осознанию самого себя в ходе автоповествования – вполне секуляризированного, без морализма, но вскрывающего причинно-следственные взаимосвязи, – «принимая во внимание горизонт гуманистически-философской антропологии, последовательно связанной с опытом принуждения со стороны общества и приводящей, таким образом, к непременной корреляции опыта отдельного “я” и мирового», почему только на его представлениях могло отразиться чтение романов, почему только он мог использовать приемы прагматической историографии, чтобы найти исторический фундамент для своей индивидуальной жизненной истории[166]166
  Вопреки утверждению Клауса-Детлефа Мюллера: Müller K. – D. Zum Formen– und Funktionswandel der Autobiographie // Wessels H. – F. (Hrsg.) Aufklärung. Ein literaturwissenschaftliches Studienbuch. Königstein im Taunus, 1984. S. 137–160, здесь цит. S. 148.


[Закрыть].

Нельзя сказать, что «мемуары» Екатерины хорошо изучены. Очевидно, что она неоднократно начинала все сначала, не имея перед собой старых записей или не прибегая к ним, причем руководствуясь в процессе написания своими изменчивыми интересами. Однако до сих пор сравнительный анализ текста не сумел найти каких-либо четких мотивов, объясняющих все расхождения в редакциях[167]167
  За отсутствием новых источниковедческих изысканий см.: Барсков Я.Л. Предисловие // [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. V–XV; Барсков Я.Л. Примечания // Там же. С. 705–800; а также: Корнилович О.Е. Записки императрицы Екатерины II.


[Закрыть]. Совершенно определенно отличается от более поздних самый ранний из дошедших до нас фрагментов – написанный между концом 1754 и 1756 годом и предназначенный, вероятно, для британского посланника Чарльза Хэнбери Уильямса или графа Станислава Августа Понятовского: «Здесь, по-видимому, Екатерина не задавалась иной целью, как только рассказать близкому человеку историю своей жизни…» Внешние признаки и внутренние черты этих ранних записей говорят о том, что они были созданы мимоходом и практически не редактировались[168]168
  Там же. С. 41–43, здесь цит. с. 43.


[Закрыть]. Их возникновение приходится на тот период жизни Екатерины, наступивший после рождения наследника престола Павла, когда она вновь взялась за свое образование, много читала и все больше задумывалась над тем, чтобы самой достичь вершины власти. Однако то, что дошло до нас от молодой великой княгини, не обладает большей ценностью по сравнению с более объемистыми, хотя так и оставшимися незавершенными записями, сделанными – в результате неоднократных попыток вернуться к ним – уже императрицей пятнадцать – семнадцать лет спустя. В раннем тексте нет еще резких суждений о наследнике престола Петре Федоровиче и императрице Елизавете, сыгравших немаловажную роль в литературном успехе мемуаров в XIX веке. Поэтому позволим себе утверждать, во-первых, что более поздние фрагменты, с одной стороны, уже не были проникнуты страхом разоблачения, а с другой – были призваны легитимировать организованный Екатериной государственный переворот, выставив ее предшественников на российском престоле в невыгодном свете. Другой пример – ее воспоминания о Германии, которые в раннем тексте весьма кратки и концентрируются исключительно на личных переживаниях. Тот факт, что к началу 1770-х годов они были дополнены, объясняется, очевидно, уже другими причинами. Перерабатывая впоследствии свои записи – вернее, вновь и вновь после длительных пауз возвращаясь к истории своей жизни, – Екатерина как автор заботится скорее об эстетическом качестве, полноте и достоверности своих текстов, исходя при этом из собственных актуальных целей. И наконец, для записей императрицы последних лет характерно отсутствие попыток связного повествования о юности, прошедшей в Германии. На переднем плане оказывается ее жизнь в России, хотя, к сожалению многих историков, само ее правление в автобиографических записках освещается лишь фрагментарно[169]169
  Там же. С. 47–50.


[Закрыть].

Едва ли стоит глубоко вникать в детали того, что стремилась сказать в своих автобиографических заметках Екатерина – и как императрица, и как писательница. Все, что сообщает Екатерина о своих детских и юношеских годах, проведенных в Германии, подчинено одной большой теме. Примечательным и ретроспективно весьма занятным представлялся самодержавной правительнице прежде всего ее взлет – из мелкокняжеской среды Северной Германии, откуда происходили родители Екатерины, и гарнизонного города Штеттина в Померании, где ее отец, князь Христиан Август Ангальт-Цербст-Дорнбургский, носивший прусский мундир со времен Войны за испанское наследство, под протекцией князя Леопольда Ангальт-Дессауского дослужился до коменданта, в 1733 году – до губернатора и генерал-лейтенанта, а к 1742 году – и вовсе до фельдмаршала[170]170
  См.: Zerbst, das fürstliche Haus // Zedler J.H. (Hrsg.) Grosses vollständiges Universal-Lexikon aller Wissenschaften und Künste. Bde. 1–64; Supplement-Zedler J.H. Universal-Lexikon]. Bd. 61. 1749. Sp. 1585–1602, здесь Sp. 1593–1595; Siebigk F. Christian August, Fürst zu Anhalt-Zerbst // ADB. Bd. 4. S. 157–159; Bilbassoff В. von. Geschichte Katharina II. Bd. 1/1. Berlin, 1891. S. 4–5; Wäschke H. Anhaltische Geschichte. Bde. 1–3. Cöthen, 1912–1913. Bd. 3. S. 165; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist: the Youth of Catherine the Great, 1729–1762. Ph. D. diss. / New York Univ. 1969. P. 31–75.


[Закрыть]. Город, расположенный неподалеку от устья Одера, принадлежал Швеции с 1648 года. Он сильно пострадал от обстрелов во время датско-шведской и Северной войн – в 1677 и 1713 годах. В 1720 году, по Стокгольмскому мирному договору между Швецией и Пруссией, город был выкуплен Фридрихом Вильгельмом I у шведской королевы за 2 миллиона талеров в составе территории Средней Померании общей площадью в 81 квадратную милю. Штеттин, дававший Пруссии выход к морю, в последующие десятилетия пережил экономический взлет, сопровождавшийся оживленным строительством[171]171
  См.: Wehrmann M. Geschichte von Pommern. Bde. 1–2. Gotha, 1904–1906. Bd. 2. S. 199. О Штеттине в годы правления Фридриха Вильгельма I см.: Idem. Geschichte der Stadt Stettin. Stettin, 1911. S. 327–408.


[Закрыть].

Повод высказаться о городе – месте своего рождения представился Екатерине в 1776 году благодаря далеко не случайному совпадению: вюртембергская принцесса София Доротея, избранная невестой для наследника престола Павла Петровича, тоже появилась на свет в Штеттине[172]172
  См. ниже, с. 285.


[Закрыть]. Отличавшийся любознательностью Гримм изъявил желание познакомиться с genius loci[173]173
  Гений места (лат.). – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] поближе, и тогда Екатерина иронично предупредила Гримма на случай, если он не сумеет «освободиться от этой охоты [посетить Штеттин]»:

…знайте, что я родилась в доме Грейфенгейма, в Мариинском приходе, что я жила и воспитывалась в угловой части зáмка, и занимала наверху три комнаты со сводами, возле церкви, что в углу. Колокольня была возле моей спальни. Там учила меня мамзель Кардель и делал мне испытания (Prüfungen) г. Вагнер. Через весь этот флигель, по два или по три раза в день, я ходила, подпрыгивая, к матушке, жившей на другом конце. Впрочем, не вижу в том ничего занимательного; разве, может быть, вы полагаете, что местность что-нибудь значит и имеет влияние на произведение сносных императриц. В таком случае вам надо предложить прусскому королю, чтобы он завел там школу или рассадник в этом вкусе[174]174
  Екатерина II – Гримму, 29.06.1776 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 51. (Здесь цит. в рус. пер. по: Брикнер А.Г. История Екатерины II. СПб., 1885 [репринт: М., 1998]. С. 30. Немецкие слова в скобках являются оригинальными цитатами из текста Екатерины II. – Примеч. науч. ред.) См. также: Bilbassoff В. von. Geschichte Katharina II. Bd. 1/1. S. 5; Katharina II von Rußland in Augenzeugenberichten / Hrsg. H. Jessen. München, 1978. S. 22–23. Даты соответствуют старому стилю, поэтому для XVIII века к ним следует прибавлять 11 дней, чтобы получить дату по новому стилю. Определить дом на углу Гроссе Домштрассе и Мариенплац в Штеттине, где родилась Екатерина II, можно по плану: Plan de la ville Stettin (1721) // Wehrmann M. Geschichte der Stadt Stettin. Stettin, 1911. [после] S. 242. Родители Екатерины принадлежали к «зáмковому приходу» Штеттина, учрежденному в 1726 году по указу королевского кабинета и включившему в себя всех чиновников на прусской службе. См. об этом: Meinhold P. Geschichte der Schloß– und Mariengemeinde. Zur Zweihundertjahrfeier. Stettin, 1926. S. 32–37.


[Закрыть].

Несколько недель спустя она добавила к сказанному, что вскоре, вероятно, на ловлю принцесс в Штеттин потянутся караваны посланников, «которые будут там собираться, как за Шпицбергеном китоловы»[175]175
  Екатерина II – Гримму, 18.08.1776 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 55 (рус. пер. цит. по: Брикнер А.Г. История Екатерины II. М., 1998. С. 30. – Примеч. науч. ред.). См. подробнее о событии, давшем повод к этому высказыванию, с. 295 (NN).


[Закрыть]. Из других свидетельств, кроме того, известно, что еще в 1763 году она отправила штеттинскому магистрату коллекцию российских памятных монет, в дальнейшем постоянно отличала и его, и самих горожан почестями и подарками и проявляла благосклонное внимание к учителям своего детства[176]176
  [Biester J.E.] Abriß des Lebens und der Regierung der Kaiserinn Katharina II. Berlin, 1797. S. 5 ff.; Wäschke H. Briefe der Fürstin Johanna Elisabeth von Anhalt-Zerbst an Fräulein Cardel // MVAGA. Bd. 4. 1886. S. 474–482; здесь S. 481–482; Wehrmann M. Geschichte der Stadt Stettin. S. 408.


[Закрыть]. Штеттинцы платили ей за это благодарностью, широко отмечая дни рождения «великой соотечественницы»[177]177
  Bilbasoff B. von. Katharina II. im Urteile der Weltliteratur. Bd. 1. S. 163–166; Preuss U. Katharina II. von Rußland und ihre auswärtige Politik im Urteile der deutschen Zeitgenossen // JKGS. N.F. 1929. Bd. 5. S. 1–56, 169–227, здесь S. 209.


[Закрыть].

Помимо топографических данных, в приведенном отрывке из письма к Гримму интересны два момента. Автобиографические записки Екатерины устроены таким образом, что комнаты, здания и площади складываются в картину былой жизни и оживают лишь в присутствии действующих лиц: на тот момент – матери и воспитателей. Если Штеттин и оказал на нее какое-либо влияние, то лишь благодаря окружавшему ее обществу. Когда Гримм выразил сожаление по поводу того, что ему так и не удалось побывать в Штеттине, императрица насмешливо поинтересовалась, действительно ли он считает, что трава и вода могут каким-то образом влиять на человека[178]178
  Екатерина II – Гримму, 28.08.1776 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 57.


[Закрыть].

Следует помнить, что легкость и шутливость цитируемых здесь слов не должна уводить нас от их политического содержания. Именно потому, что ни в одном другом высказывании Екатерины Штеттин не находит более подробного описания, намек сорокасемилетней императрицы вполне прозрачен, а за точностью топографии детской идиллии, как и за утрированной шутливостью, кроется одинаковый смысл: только потому, что она стала императрицей, на портовый город в устье Одера падает отблеск величия, а ее единственная в своем роде карьера, собственными силами добытый престол, делает любые сравнения смехотворными. Даже былой патрон ее отца и посредник в ее браке с наследником российского престола, вполне уважаемый Екатериной «старый Фриц», превращается в комическую фигуру, оказавшись героем ее шутливого высказывания: ведь ему предлагают прислать в Петербург еще одну немецкую принцессу, чтобы та могла повторить ее уникальную судьбу – будучи дочерью прусского солдата, стать самодержавной российской императрицей.

Дом князей Ангальтских в поздних размышлениях Екатерины не представлялся идеальным трамплином в Петербург. Не уступая по знатности княжеским домам России в силу своего происхождения от древнего асканского рода, к XVIII веку он утратил свою былую власть и испытывал серьезные финансовые трудности. На княжеский престол в Цербсте пятидесятитрехлетний Христиан Август вступил вместе со своим старшим братом Иоганном Людвигом лишь в 1743 году, за год до переезда его дочери в Россию[179]179
  См.: Zerbst, das fürstliche Haus // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 61. Sp. 1590, 1594 ff.; Siebigk F. Christian August. S. 157–159; Wäschke H. Anhaltische Geschichte. Bd. 3. S. 148; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 66.


[Закрыть]. В начале 1770-х годов императрица сухо, как в учебнике по государственному праву, воспроизводила сложившиеся в княжестве правовые обстоятельства:

Ангальтский дом не знает права первородства; все принцы одной ветви имеют право на раздел; они так много делили, что почти ничего для дележа не осталось, и потому младшие в интересах семейного благосостояния уступают обыкновенно старшему владетельное право, довольствуясь удельной землей [апанажем]; но так как у отца были дети, а его старший брат не был женат, то они владели вместе[180]180
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 24 (здесь цит. в рус. пер. по изд.: [Она же.] Записки императрицы. С. 21. – Примеч. науч. ред.).


[Закрыть].

Хотя, несомненно, здесь Екатерина сама недвусмысленно и весьма убедительно переплетает историю государства и династии с описанием своей жизни, она вполне могла обращаться к образцам литературы такого рода, например к замечательным трудам Иоганна Кристофа Бекманна по истории князей Ангальтских, а также их продолжению, автором которого был Самюэль Ленц[181]181
  Beckmann J.C. Historie des Fürstentums Anhalt. Zerbst, 1710; Idem. Accessiones historiae Anhaltinae. Zerbst, 1716; Lentz S. Becmannus enucleatus, suppletus et continuatus. Köthen; Dessau, 1757. См. об их содержании и истории возникновения работу: Specht R. Zur Historiographie Anhalts im 18. Jahrhundert // Sachsen und Anhalt. Bd. 6. 1930. S. 257–305, здесь S. 265–277, 279–298.


[Закрыть]. Кроме названных работ, самым актуальным содержанием и компетентностью на тот момент отличались статьи по истории Ангальта из Всеобщего лексикона Иоганна Генриха Цедлера[182]182
  Anhalt // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 2. 1732. Sp. 314–318; Ibid. Supplement-Bd. 1. 1751. Sp. 1479–1495; Zerbst // Ibid. Bd. 61. 1749. Sp. 1368–1602. Об источниках подробных сведений о России того времени см.: Matthes E. Das veränderte Rußland. Studien zum deutschen Rußlandverständnis im 18. Jahrhundert zwischen 1725 und 1762. Frankfurt a.M.; Bern, 1981. S. 366–390; Idem. Das veränderte Rußland und die unveränderten Züge des Russenbilds // Keller M. (Hrsg.) 18. Jahrhundert: Aufklärung. München, 1987. S. 109–135, здесь S. 130–134.


[Закрыть]. Как бы то ни было, в оставленных Екатериной воспоминаниях о Германии это единственный фрагмент, при написании которого она могла обратиться за помощью к литературе. В этом отрывке, возможно, обобщаются передававшиеся устно, в семейной традиции, сведения, прочно закрепившиеся в памяти автора в ее юные годы. Это предположение подтверждается замечанием Екатерины, сделанным ею в фрагменте мемуаров, начатом в том же 1771 году: в Йевере, владении цербстских князей в регионе Ольденбург, где, как ей было известно, в XVI веке правила «фрейлейн Мария», дочери также могли наследовать престол[183]183
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 25 (см. рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы. С. 23. – Примеч. науч. ред.). О Йевере, с 1667 года находившемся под властью Ангальтов, см.: Jevern (Jever) // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 14. 1735. Sp. 495–498; Scheer. Die Herrschaft Jever unter Anhalt-Zerbstischer Verwaltung // OJ. Bd. 29. 1925. S. 202–215; Brüning K. (Hrsg.) Handbuch der historischen Stätten Deutschlands. Bd. 2: Niedersachsen und Bremen. Stuttgart, 1958. S. 222‒223; Rogowski H. Verfassung und Verwaltung der Herrschaft und Stadt Jever von den Anfängen bis zum Jahre 1807: Diss. Univ. Göttingen. Oldenburg, 1967.


[Закрыть]. Таким образом, если она и не могла рассчитывать на цербстское наследство, то для нее было очевидно, что при определенных условиях она сможет получить правление в Йевере.

Значительно теснее была связана с центрами европейской политики семья матери Екатерины – честолюбивой княгини Иоганны Елизаветы, дочери любекского принца-епископа Христиана Августа Гольштейн-Готторпского[184]184
  Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 75–100.


[Закрыть]. Ее двоюродный брат Карл Фридрих в 1725 году стал супругом Анны, дочери Петра I, а родной брат Карл Август обручился с сестрой Анны Елизаветой, будущей русской императрицей, однако умер в 1727 году в Петербурге от ветряной оспы. Другой брат Иоганны Елизаветы, Адольф Фридрих, с 1744 года состоявший в браке с прусской принцессой Луизой Ульрикой, сестрой Фридриха II, в 1751 году стал королем Швеции[185]185
  См.: Hübner E. Kiel, Eutin, St. Petersburg. Das Fürstentum Lübeck, Schleswig-Holstein und die nordeuropäische Politik im 18. Jahrhundert // Lohmeier D. (Hrsg.) Kiel – Eutin – St. Petersburg. Die Verbindung zwischen dem Haus Holstein-Gottorf und dem russischen Zarenhaus im 18. Jahrhundert. Politik und Kultur. Heide, 1987. S. 11–26, здесь S. 12–18.


[Закрыть].

Братьев и сестер Екатерина упоминает в своих мемуарах лишь вскользь. Ее собственное рождение не вызвало большой радости ни у почти семнадцатилетней матери, ни у ее семейного окружения, поскольку все ждали сына[186]186
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 5 (см. рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы. С. 1. – Примеч. науч. ред.); см. об этом: Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 87, 138–143.


[Закрыть]. Тот факт, что в 1771 году Екатерина начала свои автобиографические записки с этого устного предания, заставляет предположить, что тем самым она лишь подчеркивала невыгодные стартовые условия своей карьеры. Однако по ходу повествования становится ясно, что она и в самом деле упрекала мать в недостаточной любви к своей старшей дочери. По ее словам, княгиня перенесла всю свою любовь на наследника – Вильгельма Христиана Фридриха, родившегося полтора года спустя и страдавшего вывихом бедра. Когда в 1742 году он умер от сыпного тифа, мать была безутешна, «и нужно было по крайней мере присутствие всей семьи, чтобы помочь ей перенести это горе»[187]187
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 23 (рус. пер. см.: [Она же.] Записки императрицы. С. 21. – Примеч. науч. ред.).


[Закрыть]. Вторая дочь, Августа Христина Шарлотта, родившаяся в 1736 году, прожила всего двенадцать дней, третья – рожденная в 1743 году Елизавета – два года[188]188
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 6–8, 23–24, 441 (см. рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы. С. 4, 21. – Примеч. науч. ред.). См. также: Zerbst, Fürstliches Haus // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 61. 1749. Sp. 1599; Wäschke H. Anhaltische Geschichte. Bd. 3. S. 148; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 88 ff., 138, 145.


[Закрыть].

Итак, лишь принцессе Софии и «Фрицу» удалось избежать опасностей, от которых в XVIII веке не были застрахованы даже княжеские отпрыски, – детских болезней и нерадивых нянек. Фридрих Август, второй сын княжеской четы, появился на свет в 1734 году. После смерти обоих цербстских князей в течение нескольких зимних месяцев 1746–1747 годов княгиня Иоганна Елизавета получила в опеку и Цербст, и Йевер; согласно завещанию своего мужа, свою должность она должна была исполнять под «высоким управлением короля Пруссии»[189]189
  Zerbst, Fürstliches Haus // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 61. 1749. Sp. 1599. См. также: [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 7, 441; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 89, 145–146. О дальнейших событиях см.: Siebigk F. Christian August. S. 158–159. Завещание не упоминается в работах: Wäschke H. Anhaltische Geschichte. Bd. 3; Arndt L. Friedrich der Große und die Askanier seiner Zeit // Anhaltische Geschichtsblätter. 1937. Bd. 13. S. 21–57.


[Закрыть].

Упоминая о детских годах своего брата, Екатерина в 1771 году добавила лишь, что он с тех пор сумел отличиться многочисленными «странными выходками в свете»[190]190
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 24 (рус. пер. цит. по: [Она же.] Записки императрицы. С. 22. – Примеч. науч. ред.).


[Закрыть]. Получив приличествовавшее его званию воспитание в Лозанне[191]191
  См.: Album Studiosorum Academiae Lausannensis, 1537–1837 / Ed. L. Junod. Lausanne, 1937. В записи за 1749 год значится: «Fridericus-Augustus Anhaltinus». За это указание я благодарю господина Кристиана Жилльерона (Christian Gilliéron) – сотрудника Архива кантона Во (Archives cantonales Vaudoises), а также госпожу Кристину Вайл за посредничество.


[Закрыть], Фридрих Август, вопреки ангальтской традиции, не стал служить в прусской армии, а пошел на императорскую службу. Год спустя, по достижении совершеннолетия, он официально вступил в правление Цербстом, однако фактически оставил его в руках матери, а позднее доверил княжество коллегии тайных советников. Сам он редко появлялся в Ангальте между частыми заграничными поездками, а в Йевере не бывал ни разу. Поскольку Фридрих Август не служил Пруссии во время Семилетней войны, король затаил на него обиду и даже обвинил князя и его мать в измене. Княгине и ее сыну пришлось спасаться бегством, а на Цербст была наложена высокая контрибуция. Кроме того, крупных расходов от подданных требовали военные игры князя и строительство крепостей. Не прибавила ему популярности и продажа солдат британской короне для участия в войне против американских повстанцев. Все же во время весьма формального правления Фридриха Августа экономика княжества развивалась, улучшалось попечение о бедных и практиковались религиозные свободы, чего нельзя сказать о правосудии и образовании, особенно в сравнении с соседним княжеством Ангальт-Дессау, где правил просвещенный Леопольд Фридрих Франц (1758–1807). Когда бездетный Фридрих Август умер в 1793 году в Люксембурге, то Цербст в соответствии с семейной традицией Ангальтов был поделен между линиями Дессау, Кетен и Бернбург, а Йевер и в самом деле отошел к российской императрице[192]192
  О плохих отношениях между Фридрихом II и цербстским князем Фридрихом Августом см.: Wäschke H. Anhaltische Geschichte. Bd. 3. S. 216–217, 223–225, 231–240; Arndt L. Friedrich der Große. S. 42–45, 53. О практиковавшейся в Цербсте торговле солдатами см.: Kapp F. Der Soldatenhandel deutscher Fürsten nach Amerika (1775 bis 1783). Berlin, 1864. S. 133–141. О разделе Цербстского княжества в 1797 году см.: Schwineköper B. (Hrsg.) Handbuch der historischen Stätten Deutschlands. Bd. 11: Provinz Sachsen-Anhalt. Stuttgart, 1975. S. 523–528; здесь S. 527; Taddey G. Lexikon der deutschen Geschichte. S. 42–43. Йевер Екатерина оставила в управление вдове своего брата Фридерике Августе Софии. После Тильзитского мира 1807 года владение перешло к королю Нидерландов Луи Бонапарту, а в 1814 году сначала временно, а с 1818 года – по договору – династии Ольденбургов, причем вдова – невестка Екатерины II – довольствовалась пенсией. См.: Scheer. Die Herrschaft Jever unter Anhalt-Zerbstischer Verwaltung. S. 202; Brüning K. (Hrsg.) Handbuch der historischen Stätten Deutschlands. Bd. 2. S. 222–223; Rogowski H. Verfassung und Verwaltung der Herrschaft und Stadt Jever. S. 53–54.


[Закрыть].

Итак, даже если Иоганна Елизавета действительно обделяла любовью свою первую дочь, со своей главной задачей – матери княжеской дочери – в понимании XVIII века она справилась вполне. Воспоминания Екатерины не оставляют сомнения в том, что их автор очень хорошо сознавала, кому она обязана своим успехом. Княгиня Ангальт-Цербстская проявила с избытком фантазию и энергию, определенно – и свою собственную заинтересованность, посещая на севере империи крупные и мелкие протестантские дворы своих родственников – как близких, так и дальних – и представляя им подрастающую дочь. Придворный мир произвел на юную принцессу Софию Августу Фредерику несравнимо более глубокое впечатление, чем провинциальная атмосфера гарнизонного города Штеттина, и даже брауншвейгский двор в Вольфенбюттеле, где она неоднократно гостила с самых ранних лет вплоть до своего отъезда в Россию невестой наследника престола, оставался в воспоминаниях державной мемуаристки освещенным поистине королевским блеском. Своим великолепием и строгостью церемониала он затмевал прусский двор времен Фридриха Вильгельма I[193]193
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 14 («Брауншвейгский двор был тогда истинно королевским и по количеству красивых домов, которые занимал этот двор, и по убранству этих домов, и по порядку, который царил при дворе, и по числу всякого рода людей, которых он содержал, и по толпе иностранцев, которые туда съезжались, и по величию и великолепию, которыми был проникнут весь образ жизни». – Рус. пер. цит. по: [Она же.] Записки императрицы. С. 10–11. – Примеч. науч. ред.). См. также: Wolfenbüttel // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 58. 1748. Sp. 803–837. См. типологию дворов, где вольфенбюттельский двор фигурирует как «двор муз»: Bauer V. Die höfische Gesellschaft in Deutschland von der Mitte des 17. bis zum Ausgang des 18. Jahrhunderts. Tübingen, 1993. S. 61, 74–75, 92–93, 95–96; см. здесь же о милитаризованном дворе «солдатского короля»: Ibid. S. 69–70, 79, 97–98.


[Закрыть]. Герцог Брауншвейг-Вольфенбюттельский Август Вильгельм вторым браком был женат на сестре голштинского принца-епископа Христиана Августа, отца Иоганны Елизаветы. Его третья жена, Елизавета София Мария Гольштейн-Норбургская, приходилась крестной матерью княгине Иоганне Елизавете. Взяв на себя заботу о воспитании крестницы, именно она устроила ее брак с князем Ангальт-Цербст-Дорнбургским. Свадьба состоялась в брауншвейгском замке Фехелде в 1727 году, когда Иоганне Елизавете было 15 лет[194]194
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 7, 12, 442, 571 (в рус. пер. см., например: [Екатерина II.] Записки императрицы. С. 9. – Примеч. науч. ред.). См. об этом: [Biester J.E.] Abriß des Lebens und der Regierung. S. 7; Bilbassoff В. von. Geschichte Katharina II. Bd. 1/1. S. 2; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 61 (у обоих авторов замок называется «Вехелн» [Wecheln]); см. о Фехелде – резиденции вдовствующей герцогини Елизаветы Софии Марии: Vechelde // Zedler J.H. Universal-Lexikon. Bd. 46. 1745. Sp. 897; Brüning K. (Hrsg.) Handbuch der historischen Stätten Deutschlands. Bd. 2. S. 400–401.


[Закрыть]. В те годы в Вольфенбюттеле толпами собирались представители высшей европейской знати, и если Екатерина по праву смотрела на свой жизненный путь как на уникальную карьеру, то ее собственные воспоминания подтверждают, что одним из важнейших занятий придворного общества было изучение шансов на завязывание новых семейных связей и устройство выгодных браков: «Дистанцию в положении и состоянии… можно было сократить благодаря выгодным родственным связям»[195]195
  Vierhaus R. Deutschland im Zeitalter des Absolutismus. S. 57. О дипломатическом значении и правовых особенностях династических связей см. очерк: Stolleis M. Staatsheiraten im Zeitalter der europäischen Monarchien // Völger G., Welck K. von. (Hrsg.) Die Braut. Geliebt – verkauft – getauscht – geraubt. Zur Rolle der Frau im Kulturvergleich. Bde. 1–2. Köln, 1985. Bd. 1. S. 274–279.


[Закрыть]. С этой точки зрения юной цербстской принцессе особенно импонировала старая герцогиня Христина Луиза, происходившая из швабского дома Эттингенов, вышедшая в 1690 году замуж за Людвига Рудольфа, сына герцога Антона Ульриха Брауншвейгского и заброшенная судьбой в Северную Германию – казалось бы, совершенно безнадежно. Однако впоследствии, отмечает Екатерина, ее авторитет возрос благодаря выгодным бракам ее дочерей: с императором Карлом VI, сыном Петра I великим князем Алексеем и герцогом Фердинандом Альбрехтом Брауншвейг-Бевернским. Среди ее внуков оказались императрица Мария Терезия, уже покойный к тому времени император Петр II, Елизавета Христина – супруга Фридриха II и королева Дании Юлиана[196]196
  См. описание родственных связей брауншвейгских герцогов: [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 13 (см. рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы. С. 10. – Примеч. науч. ред.); о герцогине Христине Луизе Брауншвейгской см.: Nadler E. Mater Augustae. Beitrag zu einer Lebensbeschreibung der Herzogin Christine Luise von Braunschweig, geb. Prinzessin zu Oettingen-Oettingen // NJ. Bd. 50. 1978. S. 361–368.


[Закрыть]. В этом славном списке, приведенном Екатериной в своих мемуарах, остался без упоминания лишь один внук герцогини – Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский, женившийся в 1739 году на дочери герцога Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского Елизавете, племяннице российской императрицы Анны Иоанновны. Под именем великой княгини Анны Леопольдовны мекленбургская принцесса исполняла обязанности регентши при своем новорожденном сыне императоре Иване VI Антоновиче в 1740–1741 годах – вплоть до того дня, когда совершенный дочерью Петра Великого Елизаветой государственный переворот прервал казавшуюся столь перспективной брауншвейг-мекленбургскую линию наследования российского престола и ввел в игру семейство голштинских герцогов. Свергнутому с престола семейству, правившему прежде в России, пришлось тяжело. Так, во время своего путешествия в Петербург в начале 1744 года цербстская княгиня и ее дочь София узнали, что императрица Елизавета Петровна неожиданно отказала брауншвейгскому семейству в возвращении в Германию и оставила их, вопреки ожиданиям, под арестом[197]197
  [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 36, 447 (см. рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы. С. 475. – Примеч. науч. ред.).


[Закрыть]. Анна Леопольдовна умерла в ссылке в 1746 году, а претендент на трон Иван VI погиб в Шлиссельбургской крепости уже в екатерининское царствование – в 1764 году при неудавшейся попытке освободить его из заключения[198]198
  См.: Brückner A. Die Familie Braunschweig in Rußland im XVIII. Jahrhundert. Sankt-Petersburg, 1876; Idem. Katharina die Zweite. Berlin, 1883. S. 147–161 (cм. изд. на рус. яз.: Брикнер А.Г. История Екатерины II. СПб., 1885 [репринт: М., 1998]. – Примеч. науч. ред.). С. 185–204; Ransel D.L. The Politics of Catherinian Russia. The Panin Party. New Haven; London, 1975. P. 171–175. Об этих событиях, как они виделись из Мекленбурга, см.: Mediger W. Mecklenburg, Rußland und Hannover 1706–1721. Ein Beitrag zur Geschichte des Nordischen Krieges. Hildesheim, 1967. S. 467–468. Смерть конкурента – кандидата на престол, хотя и облегчила во многом положение Екатерины, стала для нее тем не менее неприятным событием. Во всяком случае, она не последовала совету замять дело, но потребовала серьезного и открытого расследования. См. избранные документы об этом деле: Bilbassoff В. von. Geschichte Katharina II. Bd. 2/2. S. 314–376.


[Закрыть]. А в тот момент, когда императрица в своих автобиографических записках демонстрировала разветвленное родство брауншвейгских герцогов, не упомянув несостоявшегося императора ни единым словом, его отец принц Антон Ульрих с четырьмя младшими детьми все еще жил в ссылке в негостеприимных Холмогорах под Архангельском, на побережье Северного моря[199]199
  В 1772 году императрица все же написала небольшой текст о брауншвейгском семействе и претендовавшем на русский престол его представителе. См.: [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 533–534 (см. рус. пер.: [Она же.] Анекдот // [Екатерина II.] Записки императрицы. С. 551–552. – Примеч. науч. ред.) (датировка внутри текста).


[Закрыть].