Текст книги "В поисках Валгаллы"

32

Настроение на борту «Золотого марлина» было ужасным. Пассажиры по-прежнему в отведенное для этого время посещали ресторан, играли в карты и рулетку в казино, пили коктейли в баре, читали книги в библиотеке и потом отправлялись спать, словно круиз и не прерывался. Больше им просто нечего было делать. Если кто-то из них и ощущал недостаток кислорода, об этом не говорили вслух. Да, порой они обсуждали положение, в котором оказались волею случая, но говорили об этом так буднично, словно речь шла о прогнозе погоды на ближайшую неделю.

Среди оставшихся на борту пассажиров в большинстве были пожилые люди, несколько более молодых, но бездетных пар, дюжины две одиноких мужчин и женщин, мужья и отцы тех, чьи близкие покинули субмарину. Обслуживающий персонал исправно выполнял привычные обязанности: ублажал пассажиров в барах и ресторане, готовил еду, поддерживал порядок в каютах и, по мере сил, старался развлечь изнывающих от скуки людей. Энергетические установки работали непрерывно, снабжая электроэнергией помпы и другие менее важные, но необходимые для нормального существования системы корабля. К счастью, они находились в помещении, изолированном от затопленного машинного отделения, сообщение с которым было прервано сразу же после взрыва.

Худшие подозрения Питта, следившего за маневрами спасательного аппарата, подтвердил звонок Джордино. Питт уже несколько часов сидел на капитанском мостике, вновь и вновь просматривая чертежи корабля в поисках возможных путей спасения, когда в дверях появился капитан Болдуин. Он уселся в кресло напротив Питта и несколько мгновений молча наблюдал за ним. Капитан уже обрел привычное самообладание, хотя судьба пассажиров и корабля по-прежнему тяжелым грузом давила на его плечи. Даже дыхание его стало заметно более тяжелым.

– Вы трое суток не смыкали глаз, – констатировал Болдуин. – Может быть, стоило бы немного поспать?

– Если я сейчас отправлюсь спать, если любой из нас отправится спать, сразу возрастут шансы на то, что никто из нас больше не проснется.

– Я не перестаю ежеминутно врать пассажирам, что помощь вот-вот придет, – продолжал капитан с нескрываемым отвращением, – но правда очень скоро станет известна. На наше счастье, они слишком подавлены, чтобы предпринять что-нибудь, иначе бы нам не избежать открытого возмущения.

Питт протер покрасневшие глаза, отхлебнул глоток холодного кофе и, наверное, в сотый раз, склонился над чертежами.

– Выход должен быть, – произнес он глухим голосом. – Наверняка найдется способ прикрепить шланг к корпусу лодки и закачать внутрь воздух.

Болдуин вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб.

– Скорее всего, воздушный вентиль был выведен из строя вместе с аварийным люком, – заметил он. – Любая попытка просверлить новое отверстие в корпусе лодки приведет к тому, что все внутренние помещения будут затоплены. Давайте смотреть фактам в лицо. Когда военным удастся исправить повреждения, никакая эвакуация нам уже не понадобится.

– Мы можем остановить генераторы. Это даст несколько лишних часов.

Болдуин покачал головой.

– Пусть работают. Надо же этим несчастным хотя бы последние часы жизни провести в нормальных условиях. Да и помпы должны работать, иначе положение только осложнится.

И тут на пороге появился доктор Рингер. Судовой врач сообщил, что за последние часы многие пассажиры обратились к нему с жалобами на головную боль, головокружение и тошноту. Он делает все возможное, чтобы облегчить их страдания, стараясь избегать щекотливой темы об истинной причине недомогания.

Питт бросил взгляд на судового врача, который, судя по всему, сам был на грани физического и нервного истощения.

– Скажите, доктор, я выгляжу так же скверно, как и вы? – поинтересовался он.

На лице Рингера появилась вымученная улыбка.

– Гораздо хуже, хотя в это трудно поверить.

– Ну что ж, придется верить вам на слово.

Рингер тяжело опустился в кресло:

– Если использовать специальные термины, то мы имеем дело с массовой асфиксией, вызванной недостатком кислорода и избытком двуокиси углерода в атмосфере судна.

– Каковы предельно допустимые нормы?

– Двадцать процентов кислорода и ноль три десятых двуокиси углерода.

– А каково реальное соотношение этих газов на данный момент?

– Соответственно восемнадцать процентов и чуть больше четырех.

– А критическое? – уточнил Болдуин.

– Шестнадцать процентов и пять. После этого наступает опасность для жизни человека.

– Следовательно, мы уже вплотную приблизились к кризисному рубежу, – констатировал Питт.

Болдуин единственный решился задать роковой вопрос, давно вертевшийся у всех на языке:

– Сколько мы еще сможем продержаться, доктор?

– Вы ощущаете недостаток кислорода в той же степени, что и я, – пожал плечами Рингер. – Часа два. Может быть, два с половиной. Но уж, во всяком случае, не больше.

– Спасибо за откровенность, доктор, – произнес капитан с полной серьезностью. – Сможете ли вы помочь продержаться хоть кому-то, если мы используем противопожарные респираторы?

– На борту находится около десяти подростков моложе двадцати лет. Они продержатся, пока полностью не иссякнут запасы кислорода, – пообещал Рингер, поднимаясь на ноги. – Полагаю, мне лучше вернуться в госпиталь. Наверняка там уже скопилось немало новых пациентов.

Когда доктор ушел, Питт продолжил изучение чертежей.

– Для каждой сложной проблемы есть простое решение, – пробормотал он, поймав иронический взгляд капитана.

– Когда найдете его, немедленно дайте мне знать, – улыбнулся Болдуин. С этими словами он тоже поднялся и направился к двери. – Пришло время и мне предстать перед публикой, – вздохнул он. – Желаю вам удачи в ваших изысканиях.

Питт кивнул, но не произнес ни слова.

Несмотря на все свое самообладание, он терзался тем, что необходимое решение так и не будет найдено. Наверное, именно этот страх предельно обострил его чувства и помог ему увидеть то, что до сих пор упорно ускользало от его внимания. Столь нужное решение на самом деле было простым. Оставалось только удивляться, как до сих пор оно не пришло ему в голову.

Он вскочил так поспешно, что опрокинул стул, и бросился к телефону.

– Ал, ты еще здесь?

– Здесь, здесь, куда же мне деваться, – проворчал Джордино.

– Думаю, я нашел решение. Более того, я совершенно уверен, что нашел его. – На Джордино произвела большое впечатление уверенность, прозвучавшая в словах друга.

– Один момент, – попросил он, – я переключу телефон на капитанский мостик, чтобы капитан Тёрнер и члены спасательной команды могли слышать тебя. – После секундной паузы он предложил: – О'кей, выкладывай, что у тебя там.

– Сколько времени нужно, чтобы подготовить шланг для подачи воздуха и доставить его на место аварии?

– Вам известно, конечно, мистер Питт, что мы пока не в силах установить воздушный вентиль на корпусе лодки? – хмуро спросил капитан Тёрнер.

– Знаю, знаю, – произнес нетерпеливо Питт. – Но сколько все-таки это займет времени?

Тёрнер вопросительно взглянул на Мак-Керди, стоявшего у противоположной стены рубки.

– Думаю, часа за три управимся, – проворчал тот.

– Приложите все силы, но сделайте работу за два часа иначе говорить не о чем. Больше мы просто не продержимся.

– Ну и что это нам даст, если мы не можем установить вентиль?

– Напор вашей помпы может преодолеть давление воды на такой глубине?

– Напор помпы равняется пяти сотням фунтов на квадратный дюйм, – сообщил Мак-Керди, – что вдвое превышает давление морской воды.

– Отлично, – произнес Питт с воодушевлением. – Доставьте шланг сюда как можно скорее. Люди уже начинают задыхаться. И будьте готовы использовать манипуляторы спасательного аппарата.

– Скажите наконец, что у вас на уме, – потребовал капитан.

– Я расскажу все в деталях, когда вы будете на месте. Сразу же сообщите мне об этом для получения дальнейших инструкций.

В этот момент на мостике появился О'Мэлли и услышал конец переговоров.

– Какой козырь вы припрятали в рукаве? – поинтересовался он.

– Грандиозная идея, – объявил Питт без ложной скромности. – Пожалуй, лучшая из тех, что когда-либо приходили мне в голову.

– Но каким образом вы собираетесь подать кислород в лодку? – настаивал О'Мэлли.

– А я и не собираюсь этого делать.

О'Мэлли недоуменно уставился на Питта.

– Тогда в чем же суть вашей грандиозной идеи?

– Все очень просто, – непринужденно объяснил Питт, – если Магомет не идет к горе...

– Замечательная поговорка, но все же я вас не понимаю.

– Подождите немного, и вы все увидите собственными глазами, – пообещал Питт. – Это один из самых простых экспериментов, которые демонстрируют студентам на семинарах по физике.

С минуты на минуту «Золотой марлин» мог стать братской могилой. Уровень кислорода в атмосфере понизился до такой степени, что оставалось каких-то несколько минут до того момента, когда пассажиры и члены экипажа начнут терять сознание – первая стадия агонии, за которой должны были последовать кома и смерть. Содержание двуокиси углерода стремительно приближалось к критической отметке, при достижении которой уже невозможно было поддержание жизни людей. Питт и О'Мэлли, единственные остававшиеся на мостике, прилагали все усилия, чтобы не потерять сознание.

Нехватка кислорода привела к тому, что пассажиры постепенно стали превращаться в зомби, не способных к рациональному мышлению. Тем не менее на лодке сохранялось полное спокойствие, потому что никто из них не отдавал себе отчета в том, насколько близок конец. Болдуин успел все-таки сказать несколько ободряющих слов тем пассажирам, которые еще оставались в ресторане, прекрасно понимая, насколько бесполезны все его усилия. Возвращаясь на капитанский мостик, он потерял сознание в одном из коридоров и тяжело свалился на пол. Пожилая пара, проходившая в этот момент мимо, только скользнула пустым взглядом по лежащему на ковре капитану и безучастно прошла мимо.

О'Мэлли уже находился на грани коллапса. Питт в изнеможении оставался в кресле, понимая, что и он с минуты на минуту потеряет сознание.

– Где же вы? – прохрипел он в телефонную трубку. – Поспешите, иначе найдете здесь одни трупы.

– Мы на подходе к вам. – В голосе Джордино звучало нескрываемое отчаяние. – Выгляни в иллюминатор. Мы всего в нескольких десятках метров от лодки.

Питт с трудом поднялся на ноги и, шатаясь на каждом шагу, подошел к иллюминатору. «Меркьюри», зависший над корпусом лодки, действительно оказался совсем рядом.

– Вы привезли с собой шланг?

– Мы готовы начать подачу воздуха в любую минуту и в любой точке, которую вы укажете, – сообщил Мак-Керди. Капитан Тёрнер остался на борту «Оултмена», чтобы координировать проведение спасательной операции с поверхности.

– Продолжайте опускаться. После того как окажетесь рядом с субмариной, двигайтесь вдоль корпуса лодки, пока не достигнете пробоины над машинным отделением.

– Начинаем сближение, – сообщил Джордино, не задавая лишних вопросов.

Спустя минут пять в рубке прозвучал голос Тёрнера:

– "Меркьюри" находится в указанном вами месте.

Несмотря на трагичность ситуации, Питт не смог удержаться от невольной улыбки.

Спасение было совсем рядом, а людям внутри субмарины приходилось умирать от удушья. Какова ирония судьбы!

– С помощью манипулятора опустите шланг через пробоину в корпусе на максимально возможную длину, – дал он последние инструкции.

Внутри «Меркьюри» Мак-Керди обменялся с Джордино непонимающим взглядом и недоуменно пожал плечами.

Осторожно действуя манипуляторами, Джордино стал заталкивать толстый шланг внутрь субмарины, стараясь не порезать его об острые края отверстия. Ему потребовалось не меньше десяти минут на то, чтобы надежно закрепить конец шланга между двумя установками машинного отделения.

– Шланг на месте, – сообщил он.

– О'кей, начинайте подачу кислорода.

И на этот раз два человека на борту спасательного аппарата без рассуждений выполнили требования Питта. Мак-Керди передал его слова капитану, и спустя две минуты кислород начал поступать в машинное отделение.

– Чего мы этим добьемся? – спросил Джордино, не слишком рассчитывая на вразумительный ответ.

– Давление, под которым подается кислород, в два раза превышает давление морской воды за бортом. Воздух вытеснит воду из машинного отделения обратно в океан, – объяснил Питт слабым голосом.

Эти слова окончательно истощили его силы, и Питт тяжело рухнул на палубу рядом с телом уже потерявшего сознание О'Мэлли.

Надежда на успех операции вернулась к Джордино, когда он увидел, как первые струи воды, смешанные с пузырьками воздуха, начали извергаться из корпуса субмарины под напором избыточного давления кислорода.

– Идея Питта работает! – воскликнул он, не в силах скрыть охватившего его воодушевления.

– Да, – согласился Мак-Керди, – но от этого атмосфера внутри остальных помещений лодки нисколько не улучшилась.

– А Питт и не пытается очистить воздух внутри лодки. Он надеется на то, что, удалив воду из затопленных помещений, он сможет поднять лодку на поверхность.

Мак-Керди бросил взгляд на неподвижный корпус лодки, покачал головой, но предпочел не говорить о своих сомнениях. Помолчав, он сказал, стараясь, чтобы его слова прозвучали по возможности буднично:

– Ваш друг уже несколько минут не выходит на связь.

– Дирк, – крикнул Джордино в телефонную трубку, – Дирк, ответь мне.

Но телефонная трубка молчала.

* * *

На борту «Элфреда Уолтмена» капитан Тёрнер мерил шагами помещение рубки, прислушиваясь к переговорам, происходившим в глубине океана. План Питта при всей своей неординарности представлялся ему слишком простым, чтобы привести к успеху.

На мостике спасательного корабля царило уныние. В словах собравшихся в рубке людей с трудом укладывалась мысль, что всего в пятистах с небольшим футах под килем их корабля несколько сотен людей умирали от удушья. Сгрудившись в центре помещения, моряки жадно прислушивались к обрывкам разговоров, доносившихся до них с глубины.

– Как вы думаете, что предпримут власти, чтобы поднять на поверхность тела погибших? – спросил капитана один из офицеров.

– Для этого потребуются миллионы долларов, – ответил капитан неохотно. – Скорее всего, всех их оставят лежать на дне.

Молоденький лейтенант, не в силах больше сдерживаться, в сердцах стукнул кулаком по столу:

– Черт побери, почему молчит Мак-Керди?

– Успокойся, сынок, – приструнил его капитан. – У них сейчас достаточно своих забот, чтобы думать о субординации.

Он бросил случайный взгляд поверх головы оператора, склонившегося к экрану монитора, и с открытым ртом замер на месте. Корпус субмарины медленно пришел в движение.

– Она поднимается! – воскликнул он.

Чавкающий звук, донесшийся из громкоговорителей, подтвердил слова капитана.

– О боже, – прошептал Мак-Керди, – план Питта сработал! Лодка обрела плавучесть и вот-вот освободится из плена.

– Мы попробуем оставаться рядом и продолжать подачу воздуха, пока лодка не окажется на поверхности, – донесся из динамика голос Джордино.

– Сделаем все от нас зависящее, чтобы прийти вам на помощь в нужный момент, – заверил его Тёрнер.

Он распорядился, чтобы члены спасательной команды были готовы в любой момент подняться на борт субмарины и подготовить в кратчайшее время подачу кислорода в остальные ее помещения. Затем он связался с капитанами всех судов, находящихся на расстоянии двадцати миль от зоны спасательных работ и попросил их немедленно прибыть к месту аварии, предварительно подготовив медицинский персонал и все имеющиеся в их распоряжении спасательные средства. Сейчас судьба пассажиров и команды «Золотого марлина» зависела от быстроты и координации их действий.

Глаза сотен людей были прикованы к поверхности океана. С тревогой и нетерпением они ожидали того момента, когда корпус субмарины покажется на поверхности. На этот раз их ожидания в полной мере оправдались. Подводная лодка выскочила из воды, словно гигантская пробка, и с громким всплеском снова плюхнулась в воды океана.

– Дело сделано! – воскликнул Тёрнер, еще боясь поверить происшедшему на его глазах чуду. – Спасательные шлюпки на воду!

Воздух сотрясался от приветственных криков. Большинство наблюдателей, как и капитан, не могли поверить в чудо, свершившееся на их глазах. Возвращение к жизни еще совсем недавно покоившейся на дне субмарины произошло слишком внезапно, чтобы сразу поверить в его реальность. Лодки и вертолеты с операторами на борту рванулись к месту происшествия, игнорируя строгие предупреждения начальника береговой охраны, чтобы запечатлеть на пленку этот исторический момент и не мешкая передать материал на телестудии.

Едва «Золотой марлин» мирно закачался на волнах, как десятки лодок со спасателями причалили к его корпусу. Чтобы выиграть хоть немного времени, Тёрнер отменил свои первоначальные распоряжения и приказал своим людям попытаться проникнуть внутрь субмарины сквозь уже имеющиеся пробоины, предварительно по возможности расширив их. Джордино, откинув люк «Меркьюри», бросился в воду и поплыл в сторону субмарины, прежде чем Мак-Керди успел остановить его. Члены спасательной команды, знавшие итальянца, помогли ему выбраться из воды, и все вместе они с новой энергией попытались открыть люк у правого борта лодки.

В конце концов их усилия увенчались успехом, и им в лицо ударил тяжелый запах малопригодного для дыхания воздуха, скопившегося во внутренних помещениях подводного корабля.

Несколько мгновений спустя команда спасателей, работавших у другого борта, сумела открыть и второй люк восстановив тем самым естественную вентиляцию, позволившую наружному воздуху свободно проникать внутрь и беспрепятственно циркулировать по помещениям субмарины.

Несмотря на то что воздух, находившийся внутри лодки все еще оставался малопригодным для дыхания, спасатели не теряя драгоценного времени, спустились внутрь, чтобы оказать первую помощь тем, кто еще мог остаться в живых. В одном из первых тел, попавшихся им на глаза, Джордино узнал капитана Болдуина.

Не мешкая, Джордино бросился бежать по коридору на нос лодки, где находился капитанский мостик. И хотя дышать здесь было по-прежнему тяжело, он торопился изо все сил, не зная, удастся ли ему застать Питта в живых.

Задержавшись на секунду над неподвижным телом О'Мэлли, он опустился на колени рядом с другом. Питт лежал на полу с закрытыми глазами. Дыхания не было слышно. Не тратя времени даже на то, чтобы нащупать пульс, Джордино начал делать искусственное дыхание. И тут такие знакомые ему зеленые глаза широко раскрылись, и он услышал едва различимый шепот, в котором вполне отчетливо звучали привычные иронические интонации:

– Надеюсь, на этом развлекательная часть нашей программы благополучно завершена.

* * *

Никогда прежде на руках спасателей не оказывалось сразу такого количества находившихся на волосок от смерти людей. Но Цербер, трехголовый сторож царства мертвых, был на этот раз, похоже, жестоко разочарован. Как ни странно, никто серьезно не пострадал. Всего семнадцать пожилых и больных людей пришлось отправить на вертолете в больницу в Майами, но пятнадцать из них скоро поправились без видимых необратимых последствий. Оставшиеся двое спустя неделю были выписаны из больницы с диагнозом: сильные головные боли и шоковое состояние.

Капитан Болдуин и доктор Рингер стали едва ли не национальными героями, сумевшими предотвратить величайшую катастрофу в истории современного подводного мореплавания.

Только очень немногим была известна истинная роль Питта и Джордино в спасении своих товарищей по несчастью. К тому времени, когда представителям средств массовой информации стало известно, что человек, принявший самое непосредственное участие в спасении двух тысяч пассажиров «Изумрудного дельфина», оказался и главным героем спасательной операции, не имевшей аналога в истории подводного флота, Питт и Джордино были уже на борту вертолета Агентства.

Все попытки репортеров получить интервью у Питта оказались тщетными, он словно растворился в прозрачном воздухе Флориды.

Часть третьяТропа длиною в тысячу лет

33

31 июля 2003 года

Озеро Тохоно, штат Нью-Джерси

Озеро Тохоно лежало в стороне от проторенных путей как и многие другие подобные местечки в Нью-Джерси. Здесь не было множества обычных для таких мест маленьких домиков, принадлежавших жителям соседних городков. Тохоно было частным владением корпорации «Цербер», предназначенным для отдыха и секретных встреч высокопоставленных служащих компании. Для менее важных персон был построен другой курорт в тридцати милях к западу. Ввиду уединенного положения озера здесь не было необходимости в какой-либо ограде. Единственной мерой предосторожности против нежелательных посетителей были запертые на замок ворота на дороге, петлявшей среди низких холмов и лесов, в пяти милях от двери комфортабельного трехэтажного дома, построенного из стволов вековых сосен. Фасад здания выходил на озеро, где был сооружен док и сарай для весельных лодок и каноэ. По причине, известной лишь руководству корпорации, моторные катера здесь не поощрялись.

Фред Эймс не принадлежал к руководству корпорации. Он вообще не имел никакого отношения к компании. Фред был одним из местных жителей, привыкших не обращать внимания на многочисленные предупредительные надписи, установленные на видных местах, и время от времени приезжал сюда на рыбалку. Среди деревьев на берегу озера он соорудил себе небольшой лагерь, где любил отдохнуть и выпить чашечку кофе. В озере в изобилии водился окунь, и для умелого рыболова было детской забавой поймать на удочку несколько крупных – от пяти до десяти фунтов весом – особей задолго до наступления полудня. Он уже было собрался зайти по колено в воду и заняться привычным делом, когда заметил большой черный лимузин, затормозивший около лодочной стоянки. Два человека с удочками вышли из машины, пока шофер спускал на воду одну из многочисленных лодок, стоявших у причала.

«Наверное, большие шишки, – подумал Фред. – Странно, что они выбрали себе лодку без подвесного мотора».

Тем временем один из мужчин успел отогнать лодку на середину озера, где пустил ее на волю волн, пока его напарник готовил снасти, после чего оба приезжих занялись рыбалкой. Фред ретировался под прикрытие деревьев, где решил подогреть себе чашечку кофе и почитать прихваченную на всякий случай книгу в ожидании, пока незнакомцам не наскучит их занятие.

Мужчина, сидевший на веслах, был высокого роста и, судя по всему, находился в неплохой форме для человека, чей возраст приближался к шестидесяти. У него были темно-рыжие, еще не тронутые сединой волосы и загорелое до черноты лицо. Своей фигурой он вполне мог потягаться с изваяниями героев Древней Греции. Размеры его головы, носа, ушей, ног и рук были на удивление пропорциональны. Взгляд светло-голубых глаз мог показаться теплым и дружеским, если бы не чуть презрительное выражение, присущее людям, привыкшим судить о себе подобных по величине их банковского счета. Сидел ли он на веслах, снаряжал рыболовные снасти или забрасывал удочку, он не делал ни одного лишнего движения, не расходовал ни одной лишней калории энергии.

Иными словами, Кертис Мерлин Зейл был само совершенство, что весьма редко встречается в повседневной жизни. К шестидесяти годам в нем ничего не осталось от беззаботного паренька, когда-то мотавшегося по полям кукурузы в поисках поденной работы. После смерти отца в двенадцать лет он бросил школу и начал работать на ферме своих родителей, одновременно занимаясь самообразованием. К двадцати годам он уже был хозяином самой большой фермы в округе. После этого он оставил занятия сельским хозяйством и нанял управляющего, чтобы тот продолжил начатое им дело для его матери и трех сестер.

Проявив незаурядный ум и упорство в достижении своих целей, он ловко подделал аттестат об окончании школы чтобы поступить в одно из престижных коммерческих учебных заведений Новой Англии. Несмотря на недостаточную образованность, Зейл был наделен многими талантами включая уникальную, почти фотографическую память. С блеском закончив колледж, он вполне заслуженно получил степень доктора по специальности «экономика».

В течение всей своей деловой жизни он всегда следовал одной избранной им модели: основывал компанию, доводил ее до процветания и затем продавал. К тридцати восьми годам его состояние оценивалось в несколько миллиардов и он входил в десятку богатейших людей Америки. Тогда же он приобрел на весьма выгодных условиях свою первую нефтяную компанию, а десять лет спустя объединил ее с крупной химической фирмой с многолетней устойчивой репутацией и заложил тем самым основу гигантского промышленного конгломерата, преобразованного впоследствии в корпорацию «Цербер».

Никто не мог похвастаться, что он действительно знал Кертиса Мерлина Зейла. У него не было друзей, он никогда не посещал приемы, ни разу не был женат и не имел детей. Он любил только власть. Зейл покупал и продавал политиков с такой же легкостью, как собак с хорошей родословной. Он был безжалостен, крут и холоден как айсберг. Его оппонентов в бизнесе неизменно преследовали неудачи. Большинство из них обанкротились, став жертвами грязных интриг, на которые Зейл был великим мастером.

Но из-за его проницательности и крайней осторожности никто не догадывался, что главными орудиями его успеха неизменно оставались шантаж и убийство. Как ни странно, никто из его деловых партнеров, представителей средств кассовой информации и даже откровенных недоброжелателей не задумывался о причинах смерти людей, осмелившихся бросить вызов Кертису Зейлу. Многие из тех, кто стоял на его пути, умирали, на первый взгляд, от вполне естественных причин: сердечного приступа, рака или каких-то других широко распространенных заболеваний. Многие погибали в результате несчастных случаев – попадали под колеса автомобиля, становились жертвами наемного убийцы или банально тонули во время купания. Некоторые просто исчезали. Но ни одна из этих смертей никогда не была, даже косвенно, связана с именем Зейла.

Иными словами, Кертис Мерлин Зейл был законченным хладнокровным мерзавцем, лишенным совести. Убить ребенка для него было так же просто, как наступить на оказавшегося на пути муравья.

Зейл сфокусировал взгляд светло-голубых глаз на главе службы безопасности корпорации (тот в это время неуклюже пытался распутать леску на катушке своего спиннинга):

– Я нахожу совершенно необъяснимым тот факт, что три проекта, жизненно важных для корпорации, закончились полным провалом, хотя и были тщательно спланированы с применением компьютерного анализа, – заметил он.

Вопреки стереотипному представлению о лицах азиатов, в облике Джеймса Вонга не было ничего особенного. Это был солидный респектабельный мужчина средних лет, имевший чин майора. Вонг был стопроцентным профессионалом, до тонкости знавшим свое дело, он был изобретателен, дисциплинирован и опасен, как черная мамба в брачный период. Он был главным организатором всех преступных затей Зейла, имея официальный статус шефа его секретной организации с символическим названием «Гадюки».

– События вышли из-под контроля, – холодно резюмировал он, не оставляя тщетных попыток распутать злополучную леску, – хотя сама операция была спланирована и доведена безупречно. «Изумрудный дельфин» должен был с минуты на минуту отправиться на дно, когда нам как снег на голову свалились эти ученые из НУМА и умудрились не только спасти большую часть пассажиров, но и обследовать обломки судна на морском дне. Мы захватили «Изыскатель» вместе с командой, но они каким-то образом ухитрились бежать. Более того, по данным нашей разведки именно специалисты Агентства сыграли главную роль и в спасении «Золотого марлина», что бы там ни писали газеты.

– Как вы сами объясните случившееся, мистер Вонг? Насколько мне известно, упомянутое вами океанографическое Агентство является чисто научной организацией, не имеющей никакого отношения ни к армии, ни к службе безопасности. Они занимаются исключительно морскими исследованиями. И тем не менее им удалось расстроить тщательно продуманную схему, осуществление которой было поручено самым высококлассным профессионалам, каких только можно купить за деньги.

Вонг аккуратно положил на дно лодки спиннинг:

– Ни я, да и никто другой не смог бы предусмотреть подобной активности специалистов Агентства. Нам просто не повезло.

– Я не прощаю очевидные ошибки столь легко, – произнес Зейл бесцветным голосом. – Провалы происходят только тогда, когда при планировании операции были допущены грубые просчеты, проявлена элементарная некомпетентность.

– Никто не сожалеет о наших провалах больше меня.

– Кроме того, на мой взгляд, поведение Омо Канаи в инциденте в небе над Нью-Йорком было совершенно непростительным. По его вине мы потеряли дорогой раритетный аэроплан, и все из-за того, что ему в голову пришла сумасбродная мысль взорвать самолет, набитый детьми, на глазах тысяч людей. Кто разрешил ему подобную самодеятельность?

– Он действовал на свой страх и риск. Надо полагать, неожиданная встреча с Питтом выбила его из колеи. Кроме того, ему была известна ваша директива о ликвидации любого, вставшего на пути реализации наших планов. Не следует забывать и о том, что на борту самолета находилась Келли Иген.

– При чем здесь она?

– Она могла узнать Канаи.

– Что ж, в этом отношении нам действительно не повезло. Насколько мне известно, полиция пока не связывает Канаи с «Гадюками» и через них – с «Цербером».

– У них и не будет никогда оснований для этого, – пообещал Вонг. – Мы уже накопили достаточный опыт в проведении подобных операций.

– Этого мало, – произнес Зейл ледяным тоном. – Я не поощряю неудачников.

– В конце концов, важен прежде всего результат, – примирительно сказал Вонг. – Двигатели Игена не представляют для нас серьезной угрозы, по крайней мере, до тех пор, пока не будет закончено расследование обеих катастроф, а на него потребуется не менее года. Иген мертв, а его формула скоро будет принадлежать вам.

– Полагаете, вам удастся наложить на нее руку?

– Нисколько не сомневаюсь в этом, – произнес Вонг сухо. – Я уже отдал все необходимые распоряжения Канаи. На этот раз промашки не будет.

– А что с Джошем Томасом? Он никогда не примирится с утратой формулы.

– Старый пьяница сам передаст ее нам, причем в ближайшее время, – рассмеялся Вонг. – Уж это-то я вам обещаю.

– Похоже, вы уверены в себе.

Вонг кивнул:

– Канаи позаботился об этом. Он похитил Келли Иген с борта «Золотого марлина», после того как подготовка к диверсии была завершена. В настоящее время они находятся на пути к дому ее отца в Нью-Джерси.

– Где, надо полагать, он собирается подвергнуть ее пытке на глазах Томаса, пока тот не передаст формулу нам?