Текст книги "Летнее приключение"

Глава 27

– Он слопал кольцо? – изумился Шон Райан.

– Ага, – ответила я. – Такое может случиться только в моей семье. Ничуть не сомневаюсь, что до этого все шутили, говоря в присутствии племянника, что он может проглотить кольцо. А Майлз обладает явным талантом комика. Думаю, он дождался того момента, когда надо было вручать кольцо жениха Эми, проглотил его и был таков.

– А что его родители делали в это время?

– Не знаю, чем был занят Майк, но Тьюлия скорее всего делала маникюр. Она на этом немного помешана.

Международный центр съездов штата Джорджия – МЦСД – располагался позади аэропорта. Из центра города мы ехали на юг по 85-му шоссе на очередном «приусе», только на этот раз у автомобиля были номера штата Джорджия.

– Не понимаю, – сказала я, – почему бы тебе – хотя бы для разнообразия – не поездить на машине, которая заправляется только бензином?[36]36
  «Приус» обладает как бензиновым, так и электрическим двигателями.


[Закрыть] У меня просто мурашки по спине ползут, когда я думаю, что ты взял напрокат такую же машину, на какой ездишь в Марш-берри.

Шон Райан улыбнулся.

– Как ты догадалась, что я взял ее напрокат?

– Ну знаешь, если ты купил ее ради этого уик-энда, то уж это тем более странно.

МЦСД оказался огромным и ультрасовременным. Было впечатление, будто он вырос, как гигантский пузырь, посреди какого-то пустыря, однако само здание выглядело нормально, да и места для парковки было предостаточно. Выставочный зал мы нашли сразу же и установили там свой стол раза в два быстрее, чем на Род-Айленде.

– Ну и что же случилось потом? – продолжил расспросы Шон Райан, подойдя к столу с двумя чашками кофе. – Ты уверена, что не хочешь есть?

– Нет, я могу подождать с едой. – Он протянул мне мою чашку, и я постаралась не заметить, как вздрогнуло мое тело, когда наши руки соприкоснулись. – Спасибо. Ну как что? – Я пожала плечами. – Мак, Мэгги и другие дети отправились с остальными обедать, а Тьюлия повезла Майлза к врачу, чтобы ему сделали рентген желудка.

Шон Райан уселся и отпил глоток кофе.

– Пришлось делать операцию?

– Нет. Рентгенолог из «скорой», посмотрев на снимок, спросил только, когда состоится венчание. А потом сказал: «Что ж, я полагаю, мы увидим кольцо как раз к нужному моменту».

Шон Райан засмеялся.

– Отлично! А что говорит твой другой племянник – тот, кому предстоит носить это кольцо?

– Эндрю? Он счел всю эту историю забавной. Эндрю попросил Тьюлию сказать Майлзу, чтобы тот не волновался. И добавил, что при необходимости всегда сможет одолжить кольцо у кого-нибудь из друзей на время церемонии.

– Молодец, – похвалил Эндрю Шон Райан.

– Да, он отличный парень, – согласилась я. – А еще они все спорили из-за того, кто будет делать прически и наносить макияж гостям невесты.

– Должно быть, хорошо иметь такую большую семью, – сказал Шон Райан.

– В основном да, – согласилась я, делая глоток кофе. – А какая семья у тебя?

– Маленькая, – ответил Шон Райан. – Мои родители умерли. У меня сестра, ее муж и двое племянников. Вспомни ситком «Предоставь это Биверу» о наивном мальчике по имени Теодор «Бивер» Кливер. Мы с моей бывшей женой называли моих родных коннектикутскими Кливерами, хотя теперь, оглядываясь назад, я думаю, что жена говорила это из зависти.

Я сделала еще один глоток кофе.

– Что ты хочешь этим сказать? Шон Райан пожал плечами.

– Мы долго пытались зачать ребенка, но у нас ничего не получалось. Поэтому мы уже начали наводить справки об усыновлении, когда вдруг поняли, что не выносим друг друга.

– Это плохо. – Я положила ногу на ногу, но тут же опустила ногу и села прямо. – А ты все еще хочешь детей? – выпалила я, не успев подумать, что говорю.

Шон Райан улыбнулся.

– Кто знает… Может быть, и хочу, только в последнее время я как-то об этом вообще не думаю.

– А ты часто с ними видишься? – поинтересовалась я. – Я имею в виду Кливеров.

– Не так часто, как в то время, когда я был женат. Мы встречаемся в День благодарения и, может, еще пару раз за год.

Шон Райан встал, обошел стол, открыл свою коробку и стал вынимать из нее наборы. Эта университетская выставка-ярмарка была настолько похожа на ту, которая проводилась на Род-Айленде, что у меня появилось ощущение дежавю. Знамена колледжа были наброшены на ряды стульев и на прилавки, покрытые скатертями. Люди в костюмах разносили пачки брошюрок и бланков заявлений о приеме в колледж, а также расставляли бутылки с водой, на этикетках которых было напечатано название колледжа. Тут был пункт массажа, маникюра, заведение, где можно было попробовать напитки с большим содержанием кофеина, а также ринг безопасного сумо, огороженный яркими желтыми веревками. Я огляделась по сторонам.

– Знаешь, мне все это напоминает передвижной цирк. После сегодняшнего выступления все соберут свои палатки и отправятся на другую университетскую выставку-ярмарку.

– Это большой бизнес, – заметил Шон Райан.

– Кстати, коли уж ты заговорил о бизнесе, позволь показать тебе мои новые улучшенные наборы.

Я продемонстрировала ему все, вынимая из упаковок предмет за предметом и объясняя, какие и почему я сделала изменения.

– Смысл в том, – сказала я, – что теперь мне необязательно самой раздавать наборы – они будут расходиться и без моего участия.

Шон Райан внимательно слушал меня, кивая головой, пока я рассказывала ему обо всем.

– Все это замечательно, – одобрил он, когда я закончила. – Ты приложила руку к тому, что вообще не работало, и добилась, чтобы работа пошла полным ходом. Большинство людей на такое не способны, если хочешь знать.

Я засунула все составляющие распотрошенного набора назад в упаковку и застегнула молнию.

– Надеюсь, ты не пребываешь в заблуждении, считая меня такой же, как все остальные люди, – сказала я.

– Ни единой минуты, – заверил меня Шон Райан. Мы взглянули друг на друга, а затем потянулись за своими чашками с кофе. – И что дальше? – спросил он.

– Ну-у… Мой веб-сайт уже в деле, и я поручила распространять сведения о нем живым поисковым системам. Еще я напечатала купоны, дающие право на десятипроцентную скидку, и раздаю их клиентам нашего салона. К тому же я подумываю об участии в телешоу, на котором смогу рассказать всем о моих наборах. Может, мне попроситься на передачу «Бинтаун»? Я делала прически и мейк-ап некоторым ее гостям.

– А ты знаешь, как зовут редактора, который приглашает гостей? – спросил он.

– Да. Карен или как-то похоже.

– Я позвоню ей в понедельник, – осторожно пообещал Шон Райан.

– Ты знаешь, как заказать шоу на телевидении? – удивилась я.

Он усмехнулся.

– Если бы я даже это знал, в этом не было бы ничего странного. Я расскажу тебе, что у меня получится.

Я была готова к бою, но для начала мне была нужна амуниция. Я открыла тюбик с кроваво-красным блеском для губ и медленно втерла немного блеска в губы. Я так и чувствовала, что Шон Райан пристально следит за каждым моим движением. Я посмотрела вверх, а потом – ему в глаза. Возможно, на меня действовало пребывание на Юге, но я даже немного похлопала ресницами.

– Не понимаю, – проговорила я. – Ты согласен попытаться устроить меня на телевизионное шоу, но при этом не хочешь пойти со мной на какую-то скромную свадьбу? Ну прошу тебя, пойдем, должен же кто-то помочь мне избавиться от бамии.

Шон Райан скрестил на груди руки.

– Мы уже говорили об этом, Белла, – напомнил он. – Не хочу ранить твои чувства, но я не заинтересован в продолжении отношений.

Тут двери зала распахнулись, и в него ввалилась целая толпа посетителей. Я постаралась отодвинуться как можно дальше к противоположному концу стола. При этом мне пришлось изогнуться, чтобы не оказаться лицом к Шону Райану. И я взялась за работу.

К нам обоим выстроились огромные очереди, несмотря на то, что Шон Райан раздавал наборы своего друга бесплатно, а я скрупулезно считала каждый цент. У некоторых были только кредитные карточки, так что я караулила их наборы, пока они искали банкомат.

Я улыбалась. Я льстила. Я смешивала основы разного цвета. Я писала клиентам памятные записки о том, какой косметикой им лучше пользоваться, а затем вкладывала их в «Косметички от Беллы – все, что нужно для красоты» и отдавала в руки покупателям. И все это время я буквально дымилась от злости. «…Я не заинтересован в продолжении отношений». А ведь я даже не парня себе искала, а просто приятеля, который бы мог пойти со мною на свадьбу племянника. Надутый индюк!

Наконец я продала последний набор. И посмотрела на соседний столик, стоявший рядом с нашим столом. Я улыбнулась, увидев скучающего парня, перед которым лежала целая куча бланков заявлений о приеме в колледж.

– Ну что, повеселились? – спросил он.

Я засмеялась, как будто он сказал что-то забавное. Парень протянул мне бутылку со сделанной на заказ этикеткой.

– Вот, возьмите, – сказал он. – Здесь очень жарко.

– Вы просто прелесть, – произнесла я, стараясь растягивать слова, как южанка, и кокетливо похлопала ресницами.

Шон Райан у меня за спиной издал презрительный возглас.

Я взглянула на надпись на этикетке.

– Bay, «Эмори»! Отличный университет! Вы давно там работаете?

Парень набрал в грудь побольше воздуха, готовясь поведать мне историю своей жизни, но тут борец сумо в огромном белом подгузнике прошел мимо, направляясь к рингу для борьбы.

– Кажется, начинается настоящее веселье, – заметила я. – Мне всегда хотелось попробовать себя в борьбе сумо, конечно, облегченной.

– Ну так пошли, – предложил парень.

– Конечно, – тут же согласилась я.

Однако Шон Райан прервал наш обмен любезностями:

– Прошу прощения, – сказал он, вставая с места, – но карточка леди, куда она записывает имена претендентов, желающих сразиться с ней в сумо, уже заполнена.

Парень пожал плечами. Я поднялась.

– Теперь я прошу прощения, – заговорила я, – но с каких это пор ты решаешь за меня, с кем мне вступить в единоборство в сумо?

Шон Райан приподнял бровь.

– Ну сколько раз мне нужно уговаривать тебя попробовать? – драматическим тоном спросил он. – Мне казалось, что ты решительно против.

Я подбоченилась.

– А мне казалось, что ты «не заинтересован в развитии отношений».

Шон Райан скатал флаг, лежавший на столе, и вместе со своей скатертью засунул его в картонную коробку, положив туда же список электронных адресов клиентов, которые он получил. А затем подхватил мою сумку на ремне.

– Эй! – обратилась я к нему. – И куда это ты, интересно, со всем этим направился?

– Пойдем. Если только ты не трусишь.

– И не думаю.

Уж не знаю, сколько Шон Райан заплатил парню в подгузнике, чтобы тот выбрал именно нас, но произошло именно так. Сумоист за руки вытащил нас на ринг через веревочное ограждение. Поскольку дело было на Юге, то окружающие оказались людьми вежливыми и не принялись вопить на нас, как это было бы в Бостоне.

Я собиралась от души надрать Шону Райану задницу. И не сводила с него глаз, пока какие-то отец с сыном выбирались из гигантских борцовских костюмов сумо. Я смотрела на него и тогда, когда они стянули со своих голов шлемы, выполненные в стиле традиционных причесок сумоистов, включая даже маленькие виниловые пучки на макушке.

Шон Райан подхватил огромные костюмы.

– Красный или синий? – спросил он.

– Любой, – буркнула я.

Он протянул мне синий костюм.

– Красный, – потребовала я.

Костюмы оказались действительно очень большими. Они были покрыты слоем краски цвета кожи – думаю, это был «МАК» оттенка NC30. Внутри костюмов было так много свободного пространства и застывшей пены, что они могли бы стоять сами по себе. К ним были приторочены цветные борцовские пояса, а также предохраняющие шею подушечки.

Как только мы ступили в костюмы, нам пришлось придерживаться за ярко-желтые веревки, отгораживающие ринг. Потом парень в подгузнике помог нам натянуть костюмы на плечи. Едва я отпустила веревку, как меня тут же стало заносить вбок.

– Ого! – воскликнула я, снова хватаясь за ограждение.

– Качели качаются, но не падают, – сказал Шон Райан. – Ты это помнишь?

– Господи, не пора ли тебе повзрослеть!

Парень в подгузнике указал на красный мат, занимавший большую часть ринга. В центре мата был большой синий круг.

– Встаньте на синее. Прозвонит гонг. Толкайте друг друга. Как только один из вас окажется на красном, другой выиграет, – проинструктировал он нас.

Слишком поздно я вспомнила, что никогда не любила организованный спорт. Не успела я сказать что-то вроде «А как бы мне выбраться из этого костюма?», как прозвонил гонг. Шон Райан, оттолкнувшись от веревок, заковылял в центр ринга. Я стояла на месте. Шон Райан взмахнул руками в воздухе, как громадный рекламный цыпленок, и прокричал что-то, но я не разобрала, что именно. Я на секундочку отпустила веревку, но тут же снова вцепилась в нее. Парень в подгузнике подошел ко мне.

– Подождите, – попросила я.

Но сумоист не стал ждать. Вместо этого он как следует подтолкнул меня. Я ковыляла вперед, пока мой костюмный живот не налетел на живот Шона Райана. Мы оба закачались и, раскачиваясь, сделали несколько шажков назад. Шону Райану первому удалось восстановить равновесие, и он заковылял ко мне. Мы снова столкнулись. На этот раз я упала на мат, а он повалился сверху.

Наши виниловые животы, в которые были подложены мягкие подушки, играли роль гигантских детских качелей. Ноги Шона Райана поднялись в воздух, а его рот приблизился к моим губам. Мы напоминали двух китов, выбросившихся на берег, а потом вдруг мы начали целоваться.

Шон Райан отлично целовался, даже в неуклюжем виниловом костюме. У его поцелуя был вкус кофе. И еще я уловила слабый аромат кокоса – возможно, исходящий от его пенки для укладки волос экстра – сильной фиксации от Пола Митчелла, а может, от кого-то из зрителей, кто пил «Пино-коладу».

Мы упали головами в одну сторону и покатились. Нас так и кружило в этих огромных костюмах, пока мы не налетели на веревочные ограждения ринга.

– Вот это да! – воскликнул Шон Райан, чьи губы все еще были в какой-то паре дюймов от моего рта.

– Я такая неуклюжая в этом костюме, – расстроилась я. – И еще мне ужасно жарко.

Толпа принялась хлопать и смеяться.

– Боже мой! – вырвалось у меня. – Надеюсь, аплодируют не нам.

– Пойдем, – сказал Шон Райан. – Давай выбираться отсюда.

Откинувшись на спинку пассажирского сиденья «приуса», я взбила волосы.

– Боже мой! – пробормотала я. – Как быстро можно сделать прическу на шлеме, правда?

– Послушай, – сказал Шон Райан, – извини, что я тебя поцеловал.

Мои руки застыли в воздухе.

– Спасибо за извинение, – ехидным тоном парировала я.

– Можно я договорю?

Я кивнула.

– О'кей, мне нужно сказать тебе две вещи, – начал Шон Райан. – Первая. Однажды я влюбился в замужнюю женщину. Но она вернулась к мужу. Теперь мне кажется, что я с самого начала подозревал, что так случится, однако потратил много времени и усилий на то, чтобы убедить нас обоих, что этого не будет. Так что если тебе хочется дружить со мной, вместе работать над наборами и тому подобными вещами, то я готов. Но на большее – нет.

Ореховые глаза Шона Райана были полны боли, однако, несмотря на это, я сомневалась, что когда-нибудь захочу вернуться к Крейгу. Впрочем, еще совсем недавно мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь еще пересплю с ним.

– Понятно, – снова кивнула я и положила ладонь на руку Шона Райана. – И почему жизнь – такая сложная штука?

Шон Райан поднес мою руку к губам и поцеловал ее. Мы улыбнулись друг другу.

– Спасибо, – сказал он.

– Да не за что. Но ты говорил о двух вещах, – напомнила я ему.

Шон Райан закрыл глаза.

– Тебе известно о людях, которые строят большие дома-кондоминиумы и которые пытаются прибрать к рукам участок твоего отца с салоном, расположенный в прибрежной зоне?

Я медленно кивнула.

– Так вот, я один из инвесторов, – признался он, открывая один глаз.

– Что-о?!

– Да. Видишь ли, нас несколько человек. Мы скупаем прибрежные территории и развиваем их. Дорогие кондоминиумы, посильная для нас охрана окружающей среды, выгодные…

– Так выйди из этой группы, – перебила его я.

– Не могу, – сказал Шон Райан. – Я связан обязательствами с другими инвесторами. Это бизнес. По правде говоря, мне даже не следовало обсуждать это с тобой.

Я вспомнила дом Шона Райана на океанском побережье в Маршберри. Интересно, сколько он заплатил тому бедному старику, который жил в доме до него?

– Боже мой! – выдохнула я. – А ведь ты действительно барракуда.

– Послушай, скупать собственность – это не так уж плохо, – заметил Шон Райан.

– Отвези меня в отель, – потребовала я. – Не хочу опаздывать на свадьбу племянника.

На обратном пути ни один из нас не проронил ни слова. Наконец Шон Райан подъехал на своем «приусе» к отелю «Индиго».

– В этом действительно нет ничего плохого, – повторил он. – Просто твой отец требует буквально тонны денег. А мы предлагаем ему хорошую рыночную цену.

– Ну да, ты прав, – сказала я. – А скажи, когда ты позвонил санитарному инспектору – до того, как предложил деньги, или после?

– Что? – удивился Шон Райан.

– Тебе должно быть стыдно, вот что! Любой, кто нажалуется по телефону на испорченную канализационную систему, – мразь и подонок! Нет, он еще хуже, чем мразь! Тебе хотя бы известно, сколько стоит новая система? А если даже у тебя есть деньги, как тебе понравится огромный холм, поросший травой, который закрывает весь вид?

Шон Райан нахмурил лоб.

– Не пойму, о чем ты толкуешь? – спросил он озабоченно.

Я захлопнула дверцу машины прямо перед его носом.

Глава 28

Ни разу не оглянувшись назад, я буквально ворвалась в отель. Канноли с Инди были в холле, поэтому я пристегнула им поводки, и мы прогулялись несколько кварталов вниз по Пичтри-стрит. По пути нам встретился магазинчик лакомств для животных, и я купила собакам угощение, но была слишком зла, чтобы получать удовольствие от прогулки. Когда мы вернулись в отель, Инди поднялся с нами в номер, а мы с Канноли пошли переодеваться.

Я приняла горячий душ и терла себя мочалкой так яростно, что даже странно, как после такого мытья на мне еще осталась кожа. Потом я вылила на себя целый флакончик – правда, маленький – увлажнителя-восстановителя для кожи «Аведа», который обнаружила на полке в ванной. После этого я высушила волосы и накрасилась. И надела свое дурацкое симпатичное новое платье.

Я собиралась нанести на губы ярко-красную помаду под названием «откровенно алая». Я уже представила себе, как все будут восхищаться ею, а я скажу им, как она называется. Но потом я передумала и воспользовалась розовато-медной помадой «Поцелуй меня в губы!». Что касается Шона Райана, то он мог бы целовать не только губы.

Я отвела Канноли в ванную, чтобы Инди не видел, как она переодевается, и надела на нее васильковый свадебный наряд из тафты. Что ж, пусть хотя бы собаки предаются любви в этот уик-энд.

В холл я спустилась с небольшим опозданием, так что никого из родных, кто мог бы подвезти меня, там уже не было, поэтому мне пришлось придумывать, как самой добраться до церкви. Владельцы отеля «Индиго» пришли в восторг от платья Канноли – возможно, потому, что оно было васильковым, – и пригласили ее провести ночь в их доме. Они пообещали вернуть ее в отель к назначенному времени. Поблагодарив их, я пошла искать такси.

– Всего доброго! – крикнул мне вслед один из владельцев отеля. – Надеюсь, им удалось найти священника, который говорит на северном наречии.

Очень скоро я поняла, что имелось в виду. Католические мессы, проводимые по полному обряду, длятся очень долго. Но южные католические мессы по полному обряду тянутся практически бесконечно. Тьюлия, сидевшая на скамье, повернулась ко мне и показала поднятые вверх большие пальцы. Я догадалась – она давала мне понять, что с кольцом уже все в порядке и оно находится там, где нужно.

Мэгги была очаровательна в нежно-желтом платье с большим шелковым бантом. Она сопела от усердия, разбрасывая перед собой желтые и розовые лепестки, когда шла по церковному проходу вместе с другими девочками.

Эндрю, стоявший напротив Марио и Тодда, был таким красавцем! Я попыталась представить себе Джулию. Интересно, что бы она чувствовала, если бы дожила до этого дня и присутствовала на свадьбе сына? Правда, мысли о Джулии как-то быстро улетучились из моей головы. Я подумала о том, до чего Эндрю стал похож на Тодда и Марио. Осанка у него была в точности как у Тодда, а улыбка – как у Марио. Интересно, если Лиззи, Люк и я будем проводить вместе достаточно много времени, они тоже станут напоминать людям меня?

Эми выглядела великолепно. На ней было расширяющееся книзу платье из тафты с лифом, вышитым бисером. Нижняя часть платья напомнила мне конусообразные украшения из бизе на лимонном торте. Платье было необычного цвета – легкого золотистого оттенка. Я бы в жизни не надела платье такого цвета, а вот с золотистыми волосами, голубыми глазами и теплой кожей Эми оно гармонировало замечательно. Наряды подружек невесты были темно-медного оттенка, а у Марио и Тодда – как шаферов – из кармашков смокингов выглядывали шелковые платочки того же цвета.

Я вздохнула. Меня усадили рядом с Анджелой и ее семьей, однако я внезапно ощутила себя совершенно одинокой. Да еще к тому же на скамье передо мною сидели София с Крейгом. Священник говорил и говорил, но я не слушала его – как всегда, когда я приходила в церковь. Анджела и Тьюлия со своими семьями посещали церковь регулярно, все же остальные предпочитали по возможности избегать этих походов. Католическая церковь отвечала нам взаимностью, так что в этом отношении мы были на равных. Да я бы и не смогла венчаться там, даже если бы захотела, потому что Крейг был разведен. Отец разводился три раза, а Марио – гей. Хорошо еще, что сегодня нас не остановили в дверях храма.

Мои родители сидели в первом ряду вблизи Тьюлии и Майка. Возможно, к понедельнику они опять возненавидят друг друга, но сейчас, когда я на них смотрела, у меня перехватывало дыхание. Стояли родители или сидели, но они постоянно старались коснуться друг друга и держались за руки. Интересно, удастся ли мне еще встретить человека, к которому меня будет тянуть спустя сорок лет после свадьбы?

Мак и Майлз были одеты в такие же костюмы, как у шаферов; каждый из них держал в руках медного цвета подушечку из тафты с обручальным кольцом. Майлз раскачивался с пятки на носок, глядя на кольцо. Иногда он обводил глазами сидящих в церкви людей и улыбался.

В животе у меня заурчало, и я пожалела о том, что утром не заставила себя перекусить. Наконец настало мгновение произносить брачные клятвы. Эндрю говорил громко и четко. Марио, Тодд и все мы сияли от радости, глядя на него. Эми тоже потрудилась от души. Мне нравилось, что они оба много улыбаются и вид у обоих такой, словно они не слишком серьезно воспринимают происходящее.

Эндрю кивнул Маку. Мак вышел вперед, подняв свою подушечку. Эндрю наклонился, развязал ленточку, придерживающую кольцо, и взял его. А потом он поднял руку Эми.

– Я дарю тебе это кольцо, – заговорил он, – как символ моей любви и верности. Когда я надену его тебе на палец, мои сердце и душа будут принадлежать тебе.

Мои глаза наполнились слезами. Часть моего существа верила в то, что они навсегда останутся вместе. Но другая часть отчаянно хотела вскочить на церковную лавку и предупредить их. Да, хотелось мне сказать, сейчас они любят друг друга, но насколько велики шансы, что обручальное колечко помешает одному из них разбить сердце другого?

Настала очередь Эми. Она кивнула Майлзу.

Тот вдруг повернулся и помчался прочь так быстро, как только позволяли его маленькие, еще не очень уверенные ножки.

Все только ахнули, и это громкое коллективное «Ах!» заполнило собою все пространство церкви.

– Мак! Мэгги! То есть Майлз! – завопила Тьюлия. Майлз сдвинул ноги и умудрился спрыгнуть с трех ступеней алтаря.

Несколько человек расхохотались. Все привстали на цыпочки и стали следить за тем, что происходит в проходе, стараясь не пропустить ни единой мелочи.

Майлз перебирал ножками, быстро направляясь к центральному проходу.

Папа наклонился со своей лавки и успел схватить Майлза, когда тот пробегал мимо. Отец поднял малыша над головой, и все засмеялись. Папа передал Майлза маме, пытаясь в то же время выхватить подушечку из его цепких ручек. Майлз закричал так оглушительно, что кровь в жилах застыла. Но мама что-то шепнула ему на ухо, Майлз сразу же успокоился и отдал подушечку.

Папа, прижимая ее к животу, торжественным приставным шагом медленно направился к алтарю. Таким же шагом он поднялся по ступеням.

Подойдя к Эми, папа опустился на одно колено, склонил свою блестящую лысую голову и протянул ей подушечку.

Присутствующие разразились аплодисментами.

Есть у моего отца один недостаток: он не умеет вовремя уйти. Папа оставался в алтаре до тех пор, пока священник не объявил Эндрю и Эми мужем и женой и не сказал Эндрю, что тот может поцеловать новобрачную.

Как только поцелуй завершился, папа крикнул:

– Подождите!

Расправив плечи, он спустился по трем ступенькам и направился прямо к маме. Возле скамьи, на которой она сидела, папа встал на колени. Опустив лысую блестящую голову, он потянулся за маминой рукой.

– Мэри Маргарет О'Нилл, – произнес он громовым голосом, вмиг наполнившим церковь. – Ti amo. Mi vuoi sposare? – И для того чтобы все поняли, что он сказал, папа перевел: – Я тебя люблю. Ты выйдешь за меня замуж?

Мама, все еще крепко державшая одной рукой Майлза, другой помогла папе подняться с коленей.

– Ну довольно, Лари, – проговорила она. – Сегодня не наш день, а день наших детей.

– Вы все слышали? – загремел отец. – Все?! Она не сказала «нет»!

Дом Маргарет Митчелл оказался замечательным местом для свадебного приема. Гости бродили по очаровательному двору, за которым начинался сад, поднимались на портики, проходили в гостиные комнаты. Официанты в парадных брюках и белых накрахмаленных рубашках обносили гостей легкими закусками, выставленными на маленькие круглые подносы.

Один из них остановился возле нас и протянул нам поднос.

– Надеюсь, в закусках нет бамии? – с надеждой спросила я.

– Нет, мэм, никакой бамии, – ответил он. – Баранина, свинина, колбаса, сыр и специи. Это называется «хэнки-пэнки».

– Если так, то я, пожалуй, возьму сразу две закуски, так как, возможно, я больше ничего не буду есть.

Официант вежливо улыбнулся и протянул мне салфетку с надписью на уголке «Эми и Эндрю».

– Сэр? – обратился он к Марио.

– Нет, спасибо, – отказался мой брат. – Как насчет выпивки, сестренка? Может, хотя бы спиртное развяжет тебе язык?

Мне было над чем подумать; я наконец догадалась, что все-таки означала стая индеек, прошедших передо мной сразу после того, как я переспала с Крейгом. Не просто сам Крейг был индейкой. Все мужчины – индейки!

– Что ж, – вздохнула я, – тогда надо сказать тост. Кажется, мне нужен коктейль «Дикая индейка». А может быть, даже целая стая «Диких индеек».

Марио заказал бокал вина, и официант ушел. Подошел другой официант с подносом. Марио взял с тарелочки креветку и опустил ее в плошку с соусом-коктейлем.

– Нет, спасибо, – сказала я официанту. – Я все еще вожусь со своим «хэнки-пэнки».

– Ну хватит об этом, – оборвал меня Марио. – Лучше скажи, что случилось с твоим парнем? Он ведь больше не привязан к твоей кровати?

– Нет, он убежал, – ответила я. – Ну и ладно, все правильно. А то он уже начал проявлять признаки усталости.

– Жаль, что у вас ничего не получилось, – заметил Марио.

Я пожала плечами. Мы оба стали смотреть на наших родителей, сидевших рядышком на садовой скамейке. Мы слышали, как папа пересказывал историю о том, как он спас сегодня ситуацию, и видели, что мама с улыбкой кивает, слушая его рассказ.

– Боже мой, что он говорит! – воскликнула я. – Не думаю, что она пропустила хоть что-то, она же сидела рядом с ним.

К нам подошла Анджела.

– Это просто невероятно, – проговорила она. – Когда это началось? – Я видела, что Анджела тоже замирает, глядя на папу с мамой.

– Впервые я заметил это в отеле, – сказал Марио. – Мы с Тоддом видели, как они вместе выходят из номера, направляясь на завтрак.

– Не хотелось бы соперничать с тобой в этом деле, но первой их увидела я, – возразила я. – В аэропорту Логан, перед посадкой.

– Ну и нечего хвастаться, – бросил Марио.

– А что мне сказать еще? – пожала я плечами. – Такая вот я наблюдательная.

Анджела схватила креветку с проплывавшего мимо подноса.

– Неужели же они сразу не могли остаться вместе? – задумчиво спросила она.