Текст книги "Летнее приключение"

Глава 17

Шон Райан поднял брови. Он уже успел закатать рукава рубашки, а я надела на него черную накидку с надписью «Салон де Паоло», выведенной золотыми буквами.

– Советую вам сделать это. Иначе ваши руки тоже окрасятся в черный цвет.

– О'кей-о'кей, – медленно произнес Шон Райан. Взяв у меня резиновые перчатки, он сильно растянул одну из них, а затем со щелчком выпустил ее из рук.

– Что вы делаете?!

– Мне всегда хотелось попробовать это – как в одном из медицинских шоу на телевидении, – объяснил он.

Я еще раз встряхнула флакон-аппликатор.

– Ладно, давайте перейдем к делу, у нас не так много времени. Ваша задача – не давать Прешес слизывать краску. Просто крепко держите ее, только не сотрите притом краситель.

– Понятно, – сказал Шон Райан. Он начал надевать перчатку, но ее пальцы наполовину склеились.

Поставив флакон с краской, я забрала у него перчатку и надула ее, как воздушный шарик. Когда перчатка раздулась почти вдвое, я выпустила из нее воздух и отдала ее Шону Райану.

– Bay! – воскликнул он. – Думаю, вам цены нет на вечеринках по поводу дня рождения. А вы можете делать животных из шариков?

Не обращая на него внимания, я надула и вторую перчатку. Передав ее Шону Райану, я водрузила Прешес на стол перед собой. Собака спокойно подняла на меня глаза.

– А сколько примерно времени мы тут проведем? – поинтересовался Шон Райан.

– Ну-у… Трудно сказать, – ответила я. – Шерсть у нее довольно грубая, стало быть, не исключено, что она плохо поддастся окрашиванию, но так как совсем недавно я уже ее красила, процесс впитывания красителя может пойти быстрее.

– Излагайте, пожалуйста, по-английски, – съязвил Шон Райан.

– Да не знаю я, что еще сказать, – пожала я плечами. – Проверять, как подействовала краска, я начну через тридцать минут, но может потребоваться и сорок. Нам надо добиться того, чтобы Прешес выглядела, как натуральная брюнетка.

– Боже правый! – воскликнул Шон Райан.

Я начала с задних лапок Прешес и двинулась вперед. Благодаря длинному наконечнику аппликатора красить собаку оказалось так же просто, как и человека. Я сделаю пробор и проведу по нему кончиком аппликатора, а затем распределю краску по всей длине шерсти. Делать это я буду рукой в перчатке, внимательно следя за тем, чтобы ни единая шерстинка не осталась непрокрашенной. Этим делом я занималась почти всю жизнь – с окончания школы, так что работала я быстро и эффективно.

Когда я нанесла половину краски, собака начала отряхиваться. С людьми такого, кажется, никогда не происходило. Капли краски разлетались во все стороны.

– Сделайте же что-нибудь! – закричала я.

Шон Райан одной рукой провел по черному пятну красителя на своей щеке, но добился лишь того, что на коже осталась черная длинная клякса.

– Ну разумеется, – сказал он. – Только что сделать? Есть предложения?

– Просто постарайтесь держать ее на месте, – попросила я. – Я потороплюсь.

Наконец я закончила. Шон Райан глубоко вздохнул.

– И что теперь? – поинтересовался он.

– Теперь крепко держите ее, а я сотру краску с вашего лица, пока она не въелась в кожу.

Когда я вернулась с ватным тампоном и флаконом «Клинтач» для смывания краски с кожи, Шон Райан держал Прешес за передние лапы и пел ей песенку «Девяносто девять бутылок пива на стене».

– Это поможет, – обнадежила я. Смочив ватный тампон лосьоном, я потянулась к лицу Шона Райана.

Он перестал петь.

– А что это за жидкость? – спросил он. – Не то чтобы я не доверял вам, но все же…

Прешес приготовилась отряхнуться.

– Не останавливайтесь! – приказала я.

– «Спусти одну вниз!» – пропел Шон Райан. У него был приятный сильный баритон, разве что не слишком ныразительный.

– Это всего лишь жидкость для стирания краски. – Я стала тереть пятнышко у него на носу. – Правда, мой отец говорит, что для этой цели он всегда использовал сигаретный пепел, но сейчас все-таки другое время. Кстати, отлично стирает пятна и зубная паста.

– «Передавай бутылку по кругу!» – пел Шон Райан. Он замолчал лишь для того, чтобы сказать:

– Замечательно! – А затем продолжил пение: «…девяносто семь бутылок пива на стене…»

* * *

– Мне даже не верится, что я дошел до тридцати семи бутылок, – высказался Шон Райан. Он раскручивался на одном из салонных кресел. – Кстати, я думаю, что вам тоже следовало бы подпевать.

– Напрасно вы так считаете, ведь вы не слышали, как я пою, – заметила я.

– Конечно, но все равно вы у меня в долгу. Подумать только, сначала я уступил вам половину своего стола, потом держал для вас вашу собачку…

Я вытерла Прешес полотенцем и снова поставила ее на стол.

– Что ж, пришлите мне счет, – парировала я.

Шон Райан перестал крутиться и посмотрел на мое отражение в зеркале.

– О'кей, – кивнул он. – Пусть у нас будут деловые отношения. Закончив с собакой, можете взяться за меня, – заявил он. – Я хочу выглядеть как можно лучше на этой свадьбе.

– Ну вот, – промолвила я удовлетворенно. – Можете минутку присмотреть за ней? – Как только Шон Райан взял Прешес, я направилась в соседнюю комнату, включила машинку для восковой эпиляции и вернулась в салон.

– Что это было? – спросил Шон Райан.

– Ничего, – ответила я. – Просто я кое-что вспомнила. – Взяв электротриммер «Эндис Ти-Эджер» – тот самый, которым мы стригли отца, – я включила третью скорость. – Ну вот, перерыв окончен. Мне нужно, чтобы вы снова подержали ее.

Шон Райан встал с кресла и стал крепко держать Прешес, а я принялась стричь ее триммером, чтобы оставить ровный слой довольно короткой шерстки.

– Не забудьте, – перекрикивая жужжание электротриммера, обратился ко мне Шон Райан, – что ей еще нужно дать новое имя.

– Что, если назвать ее Прайслесс?[21]21
  Бесценная.


[Закрыть] Шон Райан покачал головой.

– Не пойдет, слишком похоже на Прешес. А что, если просто Пи? Что-нибудь вроде Пи Дидди?[22]22
  Известный исполнитель рэпа и хип хопа


[Закрыть] Пусть, например, будет Пи Паппи?

– Нет. – Я отрицательно помотала головой. На секундочку я выключила триммер, чтобы посмотреть, как у меня получается. – А может, назвать ее Люси? Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Люси.

Шон Райан отошел в другой конец салона, присел на корточки и похлопал себя по колену.

– Ко мне, Люси! – позвал он.

Не обратив на его призыв никакого внимания, Прешес посмотрела на меня.

– Сдаюсь, – сказал Шон Райан.

Он снова стал держать Прешес, а я продолжила стрижку. Потом я взялась за ножницы, чтобы подровнять ее кустистые бровки. Поскольку брови были едва ли не самой привлекательной частью ее облика, делать это было грустно, но необходимо.

Я отступила назад, чтобы оглядеть собаку.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла я. – Перед нами совершенно другое животное. Она похожа на канноли.[23]23
  Итальянское сладкое блюдо, трубочки с разными начинками.


[Закрыть]

– Точно! – поддержал меня Шон Райан.

– И что из этого? – спросила я.

Отойдя в другой конец комнаты, он снова присел на корточки.

– Ко мне, Канноли!

Прешес бросилась к Шону и стала облизывать его лицо.

– Ни в коем случае, – сказала я. – Только не Канноли. К тому же я уверена, что это имя для блондинки, а не для брюнетки.

Шон Райан снова пересек салон и опустился на корточки.

– Канноли, – позвал он. Прешес побежала прямо к нему.

– Отличное имя, и очень ей подходит, – сказал Шон Райан и огляделся по сторонам. Должна сказать, в «Салоне де Паоло» не было детской зоны с фальшивой тосканской стеной, как в «Салоне де Лючио», зато здесь можно было увидеть коринфские колонны, расположенные по обе стороны входной двери, и двухуровневый фонтан возле регистрационной стойки. – Будем считать, что она попала под действие программы о защите свидетелей, получила новое имя и новую биографию. Уверен, ей все это по нраву.

Я была вынуждена признать, что определенная логика в этом есть, однако Шону Райану еще не удалось убедить меня.

– Ну не знаю, – колебалась я. – У нас тут и без того перебор ненастоящих итальянцев. Может, нам стоит расширить горизонты и назвать ее хотя бы Круассаном?[24]24
  Французский рогалик.


[Закрыть] Я могла бы купить ей маленький розовый беретик.

– Канноли, – не отступал Шон Райан. – Ни на что другое я не согласен. И хватит спорить.

– Парень, немного же тебе понадобилось времени, чтобы начать изображать из себя босса, – заметила я, хлопая по стулу перед собой. – Следующий.

– Да я вообще-то пошутил насчет себя, – неуверенно проговорил Шон Райан.

– Слишком поздно, – отрезала я.

Он сел. Я взяла бритву. Шон широко открыл глаза.

– Вы меня пугаете, – прошептал Шон Райан.

– Вы почти ничего не почувствуете, – сказала я, замечая, как он съежился, и принялась работать бритвой. – Я сниму совсем немного длины, но выглядеть вы будете куда лучше, да и вашей голове будет легче, если я чуть укорочу волосы.

Шон Райан заглянул в глаза моего отражения в зеркале.

– Это первое, о чем вы подумали, увидев меня? – поинтересовался он. – То есть, мне хотелось бы знать, возникло ли у вас желание сделать мою голову полегче в первый же раз, когда мы встретились?

– Ш-ш-ш… – остановила я его. Я продолжала работать бритвой, придавая его прическе наилучшую, с моей точки зрения, форму. Хорошая прическа – это произведение искусства, и, как и все художники, хорошие стилисты знают, где надо шевелиться побыстрее, а где – замедлить скорость движения. Вы словно пытаетесь найти сердцевинку вашего клиента и приоткрыть ее с лучшей стороны, поднять на новый уровень. Я хочу сказать, что искусство – это искусство, и у меня было такое ощущение, что, если бы ко мне в салон забрел сам Пикассо, нам надо было бы многое сказать друг другу. Если только, конечно, он не оказался бы надутым индюком. Если так, то я просто бы сжала губы и молча постригла его.

Положив бритву, я встряхнула контейнер с пеной для укладки волос.

– Вот так, – сказала я. – Теперь выжмите в ладонь столько пены, сколько в нее влезет, и вотрите ее в волосы, начиная от самых корней, а затем распределите ее по всей длине.

Шон Райан приподнял брови.

– Видите ли, вообще-то я не неандерталец. И прежде уже использовал какую-то липкую массу для укладки, – заявил он.

– Прошу прощения. – Я вручила ему контейнер. – Вот, можете забрать себе оставшуюся пену.

– Спасибо.

– Теперь закройте глаза, а я скоро вернусь.

– Ко мне, Канноли! – позвала я, практикуясь с новым именем. Собака побежала за мной в соседнюю комнату, где работала машинка для эпиляции воском, там я окунула палочку от мороженого в горячий воск и бросилась назад к Шону Райану, торопясь, пока воск не застыл.

– Bay! – воскликнул он. – Как приятно! Вот с лицом я никогда ничего не делал.

Я приложила к воску полоску ткани и подождала, пока воск чуть остынет, а потом одной рукой слегка натянула кожу Шона.

– По ощущениям это то же самое, что снимать лейкопластырь, – сказала я. И дернула ткань.

Шон Райан взвыл.

– Что, черт возьми, это было? – завопил он. – Спасибо еще что предупредили.

Я улыбнулась.

– Но вы же сами сказали, что вы не неандерталец, – напомнила я. – Так что щетина вам не к лицу.

Наклонившись вперед, Шон Райан стал разглядывать свое отражение в зеркале.

– Не могу поверить, что это происходит со мной, – вздохнул он. – Да и не было у меня никакой щетины.

– Пусть так, – покорно согласилась я. – Но она уже начинала пробиваться. Зато теперь видите, насколько лучше вы стали выглядеть? У вас даже глаза открылись.

– Господи, а кожа-то краснеет! Думаю, вы теперь счастливы.

– Что за бред!

Все было просто замечательно. Наклонившись к Шону Райану, я осторожно стала снимать с его лица остатки воска при помощи геля, который не только растворяет воск, но и успокаивает кожу. Я принялась массировать ему лицо, и неожиданно он снова открыл глаза. Мы посмотрели друг на друга. Одна его рука каким-то образом оказалась на моей талии.

Мы посмотрели друг на друга еще раз. Я знала, что отныне, нюхая пену для укладки волос от Пола Митчелла, я всегда буду вспоминать Шона Райана. Одна моя рука скользнула к его плечу.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответил Шон Райан и положил вторую руку мне на талию.

Вдруг дверь салона распахнулась. На Канноли это произвело странное впечатление – она словно обезумела.

Глава 18

– Я увидел в окнах свет и решил, что ты можешь быть здесь, – проговорил Крейг вместо приветствия. – Во время вчерашнего собрания в «Салоне де Лючио», принадлежащем твоему отцу, ты сказала Софии, что тебе надо со мной поговорить, – на одном дыхании выпалил он.

Глаза Шона Райана удивленно раскрылись.

– Ваш отец владеет «Салоном де Лючио»? – спросил он.

Поскольку время для повествования о состоянии дел моего отца было не самым подходящим, я просто кивнула.

– Ну и ну! – воскликнул Шон Райан.

Высоко подскочив, Канноли принялась бегать кругами вокруг Крейга, так и норовя укусить его за лодыжку. Сейчас это уже была не собака, а восемь фунтов чистой ярости!

– О-о-о! – взвыл Крейг. – Ты не могла бы позвать его? Да и что это у тебя такое? Черная губка для чистки сковородок?

Думаю, многое можно сказать о моем бывшем муже, если он даже не счел нужным заметить, что я стою, склонившись над другим мужчиной, а наши руки и ноги образуют фигуру, напоминающую крендель. Впрочем, вниманием к другим людям Крейг никогда не отличался.

Отпустив меня, Шон Райан отъехал назад на своем кресле. Затем он снял фирменную накидку «Салона де Паоло», а я наклонилась и взяла Канноли на руки. Собака стала рваться из моих рук, яростно рыча на Крейга и обнажая при этом свои мелкие острые зубы.

Крейг рассеянно посмотрел мне за спину.

– Ох, прошу прощения. Я и не заметил, что у тебя клиент.

Не знаю, почему я медлила. Видимо, я обдумывала, что бы такое ему сказать. Следует ли мне представить Шона Райана как нового партнера по бизнесу? Или сказать, что он – мой приятель, с которым мы торгуем наборами? Или что он – мой сопарикмахер для собак? А может, сообщить, что Шон Райан – человек, который пойдет со мной на свадьбу моего племянника, чтобы мне было легче перенести то, что Крейг явится туда с моей сводной сестрой? Или что это парень, с которым я как раз собиралась поцеловаться, когда Крейг так грубо прервал нас?

Сунув руку в карман, Шон Райан вынул несколько купюр и бросил их на стойку.

– Спасибо за стрижку, – сказал он, проходя мимо меня.

И, миновав коринфские колонны, вышел из салона, даже не оглянувшись.

– Значит, ты не пригласишь меня наверх? – спросил Крейг. Он был в джинсах и футболке и выглядел так, что ему явно не помешало бы как следует отоспаться.

– Нет, – ответила я.

Не выпуская Канноли, я подошла к креслу, с которого только что встал Шон Райан, и села в него, с наслаждением вдыхая аромат пены для укладки экстрасильной фиксации от Пола Митчелла. Мне было приятно, что Шон Райан не забыл прихватить с собой остатки пены.

Пожав плечами, Крейг уселся на ближайший стул.

– Итак, – начала я, слегка поворачивая кресло в его сторону, – что ты скажешь об этой бостонской рок-группе «Ред соке»?

– Послушай! – Крейг начинал злиться. – Давай не будем в игрушки играть, ладно? Что там такое с Лиззи?

Мне так и хотелось сказать: «Да, что там такое с Лиззи?» – просто для того, чтобы морально раздавить его, но я сдержала свой порыв.

– Она просила меня поговорить с тобой, – ответила я.

Крейг пожирал меня глазами. Я ждада.

– О чем? – наконец вынужден был спросить он.

– Никогда не разговаривай со мной таким тоном, – отчеканила я.

– А ты не заставляй меня говорить с тобой таким тоном, – огрызнулся он.

Канноли принялась облизывать мне лицо. Я встала.

– Да ерунда это все, – вымолвила я. – Можешь возвращаться к своей девчонке.

Откинувшись на спинку стула, Крейг закрыл глаза.

– Господи, – проговорил он, – неужели ты всегда была такой сучкой?

– Не знаю, – пожала я плечами. – А ты всегда был таким козлом?

Не открывая глаз, Крейг улыбнулся.

– Возможно, – сказал он. – Просто ты этого не замечала, потому что я такой горячий парень.

– Ну да, правильно, – согласилась я. – Ты им был во сне.

Крейг наконец открыл глаза. Под ними темнели огромные синяки, каких никогда не бывает у горячих парней. Интересно, что же я когда-то в нем нашла? Сейчас я даже толком не могла вспомнить, каким был наш брак. Оглядываясь назад, я могла только сказать, что он был каким-то… двухмерным и плоским – ну вроде как кадры старой кинопленки. Мы оба много работали. Много времени проводили в заботах о его детях. Он много играл в гольф. Я часто бывала у своих родных.

Кстати, Крейг говорил мне, что его бывшая жена тоже сучка. Мне стало любопытно, осталась ли она сучкой после того, как этим же словом он назвал меня. Или возвеличивание меня до титула сучки каким-то образом обессучило ее? От моей семьи Крейг был не в восторге – за исключением Софии. И теперь, вспоминая былое, я могу сказать, что семья отвечала ему взаимностью. Правда, после скандалов он не забывал приносить мне цветы. Но вот были ли мы когда-либо счастливы?

– Ну давай же, Белла, говори, – попросил он. – Что происходит с Лиззи?

Я опустила Прешес, то есть Канноли, на пол. Оскалившись на Крейга, она повернулась к нему спиной и отошла, чтобы попить из нижнего уровня фонтана. Детьми мы часто пили из него, и я решила, что сейчас это так же безопасно, как и тогда.

– Лиззи мне позвонила, – сказала я. – Она хочет шпяться кулинарным искусством, хочет, чтобы у нее было свое кулинарное шоу на радио.

– Думаю, тебе это не понравилось, – заметил Крейг. До этого мгновения так оно и было.

– А что в этом плохого? – возразила я. – Это же ее жизнь.

– Но она отлично сдала тест по химии на экзамене второй ступени.

– Да нет, – покачала я головой. – Она получила семь тридцать. А в кулинарии, между прочим, используются тонны химических продуктов.

Крейг скрестил на груди руки.

– Некоторые из нас хотят большего, Белла, – сказал он.

– Ты понял это до или после того, как переспал с моей сестрой? – язвительным тоном поинтересовалась я.

Крейг снова закрыл глаза.

– Со сводной сестрой, – поправил он меня. – И мы с тобой тогда уже отдалялись друг от друга. Послушай, нам обязательно снова обсуждать все это? Мы не можем просто пережить эту драму и продолжать жить дальше?

– Но как ты мог так поступить со мной? – услышала я собственный голос. Я вела себя, как звезда из мыльной оперы, которой не хватает слов в диалоге.

– Ничего я с тобой не делал, – проговорил Крейг. – Просто так получилось. Думаю, мне тогда казалось, что я смогу все уладить.

Я не могла выслушивать все это сидя, поэтому вскочила с кресла.

– Что?! Что ты имеешь в виду, говоря, будто надеялся все уладить? Не думал же ты, что я выражу тебе признательность за рождественским столом?

Теперь Крейг смотрел на меня. Проведя ладонями по своим редеющим волосам, он покачал головой.

– Я не предполагал, что это произойдет больше одного раза, – пояснил он. – Я думал, что получу от нее больше, чем от тебя, но это было не так. А она оказалась такой… прилипчивой.

Это было что-то новенькое. Мне захотелось зажмуриться, зажать уши, дождаться, когда Крейг уйдет, и не слышать больше ни единого его слова, забыть все, что он говорил. Но я знала, что отлично запомню все, что Крейг мне только что сказал.

– Что?! – наконец завопила я. – Ты отнял у меня сестру, а теперь она тебе уже не нужна?!

Все могло бы повернуться иначе, если бы с потолка на голову Крейга внезапно не закапала вода. Но это случилось. Он посмотрел наверх, и очередная капля упала прямо ему в глаз. Смех так и заклокотал во мне, он рвался наружу, и я не сразу смогла совладать с ним.

Крейг вытер глаз тыльной стороной руки.

– Черт возьми, Белла, неужели тебе так и не починили туалет? – спросил он.

– Господи! – вскричала я. С того самого дня около года назад, когда Крейг съехал от меня, я думала о том, чтобы вызвать сантехника. Потому что, насколько я понимаю, если что-то там в унитазе не работает, вода будет продолжать течь. Иногда я входила в ванную, а там – огромная лужа, которая стремится пролиться в коридор. Крейг пребывал в уверенности, что чинит унитаз всякий раз, когда тот начинает течь. Он менял у него кнопку. Менял какую-то круглую резиновую штуку и, возможно, что-то еще, но всякий раз унитаз начинал течь снова. Крейг решительно направился к двери.

– Пойдем, – сказал он. – Там что-то случилось.

Вода в ванной комнате доходила уже до лодыжек и продолжала подниматься.

– Принеси полотенца! – крикнул мне Крейг, развязывая шнурки на ботинках.

– Они в ванной, – ответила я.

Крейг наградил меня таким взглядом, словно полотенца стали хранить в шкафу для белья в ванной комнате лишь после того, как он отсюда уехал. Мне не хотелось возиться в одиночку со всей этой водой, поэтому я не особо суетилась.

– Вот что, – сказала я, – принесу-ка я, пожалуй, несколько посудных полотенец.

Зайдя в кухню, я вспомнила, что у меня только два посудных полотенца, к тому же они оба плохо впитывать и воду. Поэтому я взяла две пластиковые миски, чтобы вычерпывать ими воду.

Затем я зашла в спальню. Там, сняв туфли и носки, я сменила брюки на старые спортивные шорты. В ванной я оказалась в то самое мгновение, когда Крейг брел в воде по направлению к унитазу.

– Эй, на корабле! – крикнула я.

Одна из закатанных штанин Крейга раскрутилась и с плюханьем шлепнулась в воду.

– Черт! – выругался он. – Вот дерьмо!

– Надеюсь, что нет, – усмехнулась я.

Крейг скорчил гримасу и подергал кнопку на унитазе. Вода перестала хлестать через его край, и внезапно наступила тишина. Я протянула Крейгу миску. Собрав немного воды собственной миской, я вылила ее в раковину.

Крейг зачерпнул воду своей миской.

– Тебе нужно вызвать сантехника, – сказал он.

– Ты так считаешь? Ну извини.

– Да нет, все нормально. Думаю, сантехника нам надо было вызвать еще несколько лет назад, – проговорил Крейг.

Несколько минут мы молча вычерпывали воду. Тишину нарушал лишь тихий плеск воды возле наших ног.

– Эй, – наконец заговорил Крейг, – а помнишь, как в Пунта-Кане у нас потекла лодка?

– Ага, а в ведре для вычерпывания оказалась огромная дыра!

– И тогда мы стали махать людям на берегу, прося их о помощи, а они улыбались и махали нам в ответ?

– Да, это было забавно, – вспомнила я. – Конечно, не в тот самый момент, а позднее. – Опорожнив полную миску, я наклонилась, чтобы набрать следующую. – А ты помнишь, как Лиззи брала уроки парусного спорта в заливе Маршберри, ее лодка перевернулась и ты моментально прыгнул в воду с набережной?

– Я думал, она меня убьет. Откуда мне было знать, что это входило в процесс обучения? – Крейг присел на корточки. – Послушай, а ты правда считаешь, что ей надо попробовать себя в кулинарном искусстве? У нее ведь явные творческие способности. Ее мать…

– Та сучка, – вставила я. Крейг улыбнулся.

– Господи, – произнес он, – ну кто мог подумать, что жизнь такая сложная?

Вычерпав воду, насколько это было возможно, мы открыли шкаф и с помощью полотенец собрали остальную. Потом я положила полотенца в стиральную машину, а Крейг включил в коридоре возле ванной старый вентилятор.

– Спасибо тебе, – поблагодарила я, когда он вернулся в кухню с туфлями в руке.

– Да не за что, – буркнул Крейг.

Теперь раскрутились обе штанины его джинсов. Штанины потемнели от воды и промокли до коленей. Посмотрев на них, я кивнула на сушилку.

– Не хочешь просушить джинсы?

– Чтобы не схватить простуду и не умереть от нее? – усмехнулся Крейг. Его мать всегда боялась, что кто-нибудь простудится и умрет, и мы еще долго со смехом не поминали об этом, уехав из ее дома.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– Господи! – протянула я. – Ну и наделал же ты дел, Крейг!

– Оба мы хороши, – отозвался он. – В последний год нашей совместной жизни ты почти не разговаривала со мной.

– Да, – согласилась я. – Не стану спорить. Просто мне нечего было сказать. Я все время спрашивала себя: «Неужели это все?»

Крейг покачал головой.

– А я, просыпаясь, каждое утро думал о том, что становлюсь на день старше. Мне до сих пор противно думать об этом.

– О! Бедный малыш!

Уж не знаю, как это произошло, но внезапно наши руки переплелись, и уже через мгновение мы стали целоваться. Как ни странно, это одновременно казалось и правильным, и неправильным. Между прочим, именно таким был весь наш брак.

– Я услышала, как у меня за спиной на пол упала одна его туфля. Крейг стал срывать с меня одежду. Я стала срывать одежду с него. Это было похоже на одно из наших первых свиданий, когда страсть обуревала нас, однако сейчас к возбуждению примешивалась злость и даже некоторое чувство соперничества. Впрочем, что бы там ни было, мы сгорали от желания, и когда на пол упала вторая туфля, мы были уже на полпути к спальне.