Текст книги "Мама на нуле. Путеводитель по родительскому выгоранию"

Но вот появились приметы: прибрежные рифы, которые следует обойти, чайки, маяк, который светит с противоположного берега, – вы чувствуете, что путешествие почти завершено.

«Прибрежные чайки» – это первые проявления новых для вас эмоциональных состояний. Тех, когда вы чувствуете, что вам просто хорошо рядом с ребенком или что его плач больше вас не убивает и не заставляет чувствовать себя ужасной матерью.

Возможно, вы научились спать «волчьим сном», то есть по 20 минут, и используете для отдыха любую минуту, когда спит ребенок.

Вы перестаете чувствовать панику, отчаяние и опустошение, а появляется уверенность, даже иногда радость.

Вы иногда чувствуете равновесие и что у вас получается, получается быть мамой. Материнство больше не сводит вас с ума.

«Свет маяка», который показывает, что берег близко, – это жизненный опыт, жизненные истории, слова тех людей, которые давно на этом берегу обжились и им там хорошо.

Важно, чтобы это были реальные люди, со своими сильными и слабыми сторонами, а не перфектные картинки в «Инстаграме».

Очень полезно научиться отличать, какая информация вас подавляет, какие слова демотивируют. Кто или что навязывает вам чужие стандарты, показывает картины, которые вам не подходят, которые слишком совершенны, слишком идеальны, нежизненны.

В то же время вы начинаете узнавать, что и кто является тем «светом маяка», который вселяет уверенность, что окончание путешествия возможно.

«Свет маяка» не указывает, как вам надо, а просто помогает найти и удерживать правильное для вас направление.

«Свет маяка» показывает, что на этом берегу есть жизнь, и там хорошо. По-другому, но хорошо.

«Прибрежные рифы» – когда мы чувствуем, что путешествие почти завершено, мы почти перебрались, – и мы снова повышаем планку, начинаем на себя навешивать какие-то обязанности, проекты. Вновь как на дрожжах растут ожидания по отношению к себе и к ближним.

Все это может не дать нам закончить путешествие нормально: мы начинаем задыхаться, теряем силы.

Вот еще один из непременных навыков вхождения в материнство – научиться не поднимать планку, чувствовать, где она у вас задирается, где вы слишком повысили ожидания от себя самой.

Ваше путешествие завершено, когда вы начинаете чувствовать под ногами «твердую почву».

Почти в каждой из историй видно, где началась новая мелодия, в какой момент авторы почувствовали, что они стоят на берегу, по крайней мере, основную часть времени, не 24/7, но основное время.

Очень важно понимать, почему же этот переход совершается, почему мы должны через такой непростой опыт пройти.

У первых детей особая роль в жизни мамы, в жизни семьи. У меня для них есть слово «квартирьер» – это тот, кто приходит и устраивает жизнь для всех остальных.

Я не имею в виду остальных детей, потому что часто в семьях один ребенок. Квартирьер – тот, кто делает работу обустройства.

О чем идет речь?

Часто первенцу приходится встретиться с эгоцентризмом мамы, да и папы тоже. С неосознаваемым эгоцентризмом, с отсутствующим навыком внимания и заботы о другом. И пробить эти слои брони эгоцентризма бывает непросто.

Я не призываю ни в коем случае всех к рождению следующих детей, но часто от мам можно услышать, что второй ребенок – это призовая игра, и на удивление характеры вторых детей другие: они часто менее требовательные, более спокойные, и не только потому, что мама более умелая.

Чем прочнее вот эта скорлупа эгоцентризма, тем сложнее задачки достаются нам в лице первых детей. Потому что по-другому не получится, по-другому не научишься. И часто женщина понимает подобные вещи про себя уже задним числом, оглядываясь назад: «А, вот зачем оно все надо было!»

В завершение разговора я хотела бы предложить и читателям ответить на рефлексивные вопросы. Возможно, вам это покажется интересным.

Если в вашей жизни был такой сложный, непростой эмоциональный опыт вхождения в материнство, зачем, как вы думаете, он был нужен? (И это основной вопрос.)

Чему, возможно, вы научились?

Какие у вас были открытия, пока вы учились быть мамой, – маленькие и большие?

Из чего состояла работа «ребенка-квартирьера» в вашем случае?

От чего, от каких своих привычек и увлечений вам, возможно, пришлось отказаться, пока ребенок был мал?

А какие навыки и способности вы приобрели взамен?

Какие новые возможности и понимания вы открыли, пока учились быть мамой?

С какими привычками, которые вы в себе очень не любили, вы расстались в этот период?

Какие личные «точки опоры» возникли у вас?

Какие приемы быстрого и легкого отдыха и восстановления баланса вы приобрели?

Вхождение в материнство – не момент, а процесс.

Войти в материнство, действительно стать мамой – своего рода музыка, и у нее есть свой собственный индивидуальный ритм.

Чувствовать себя гармонично в материнстве – большое изменение, которое редко происходит быстро. Как качественное вино созревает долго, так и мама становится мамой каждая в свое время – зависит от сложности «фактуры».

Важно не ругать себя за низкий темп, не навязывать себе высокий. И если вы не можете в процессе все еще получать удовольствие, не надо себя ругать.

И еще один важный нюанс.

Обычно все-таки предполагается, что в большинстве случаев дети рождаются у пары и у ребенка двое родителей. Моя практика терапевта и ведущего групп свидетельствует о том, что опыт женщины не равен опыту мужчины. Они абсолютно разные.

Опыт отцовства и материнства в первый год жизни ребенка и не может быть одинаковым ни на уровне гормонов, ни на уровне тела, ни на уровне эмоций, ни на уровне осмысления того, что происходит. С гормонами беременности, родов и лактации мужчина не знаком. Он не чувствует боли в родах и не кормит грудью. Но это не значит, что он в стороне и не чувствует ничего.

И вот вы на корабле вместе с отцом ребенка, но каждый ведет свое внутреннее путешествие.

Если у вас есть партнерские отношения и родился ребенок, очень важно делиться переживаниями и трудностями, причем делиться в обе стороны. Иногда женщина настолько «в процессе», в «переплавке» – это метафора моего мужа: вхождение в родительство подобно переплавке металла, – что могут сбиться все ощущения. Настолько много всего нового происходит в отношениях «мама – ребенок», что женщина теряет границы собственной личности, перестает ощущать себя как отдельное существо, сливается с ребенком и почти утрачивает контакт с мужем. И из-за потери контакта ей начинает казаться, что он далеко и ему все равно.

Если доверие не потеряно, мужчина может очень много сделать как для сохранения мира в семье, так и для нахождения нового баланса в отношениях.

Например, сказать: «Смотри, ты совсем себя загнала, посиди, попей, поешь, остановись, не надо так себя ругать, все нормально» – это уже очень много.

Напомнить женщине дать пеленг, дать сигнал «Сокол-сокол, я Земля, где вы?» и получить ответ.

Нередко бывают сложности с тем, чтобы «выйти на связь», достучаться до женщины. Она как бы вне зоны доступа.

Мужчина все это видит, хочет участвовать и готов помочь. Но его слова, даже бережные и внимательные, слышатся с трудом. Потому что женщина – в процессе превращения в маму, в этаком эмоциональном коконе. Это нормально, если не длится слишком долго. До года-полутора нормально. Но если «слышимость» не восстановится в течение второго года жизни ребенка, если не возникнут новые уровни и способы коммуникации, паре будет очень и очень непросто.

Каждой паре при вхождении в родительство предстоит заново открыть подходящие именно им способы общения, учитывая то, что минимум один из них периодически становится маловменяемым.

Партнерские отношения могут быть дополнительной системой страховки, а могут стать постоянной пробоиной в трюме вашего корабля.

Если вы понимаете, что это про вас, что ребенку уже не год и не два, а все равно вы еще полностью внутри материнства, нужно искать способы рассказывать о своем, о девичьем, о том внутреннем опыте, который вы проживаете. Не застревать в эмоциональном «коконе» и в обиде на партнера. Это легко написать, но бывает совсем не просто сделать.

Конечно, проще думать, что мужчине все равно, что он в танке, что он в офисе, что он в интернете. А со всем справляетесь одна героическая вы.

Но обычно это совсем не так.

Отец ребенка тоже что-то проживает.

И, возможно, рассказав, не с обвинительным подтекстом, о своих переживаниях, мы можете что-то услышать и о его опыте. Мужчинам тоже приходится непросто в то время, пока дети совсем маленькие. Хотя виду они и не подают.

Вхождение в отцовство тоже есть. И основной его мотив – это мотив ответственности, а сразу вслед за ним – это сильнейший страх, что женщина справляется гораздо лучше и что ему не остается места.

И вот мы получили энциклопедию женских переживаний, но есть и энциклопедия мужских. И не надо думать, что им все равно. Об этом – следующая глава.

Часть II. #чтоГоворятМужчины,
или
Мужская точка зрения на родительское выгорание

Инициацию родительством проходят двое: мужчина и женщина, папа и мама. Уже собрав книгу, мы осознали, что, за исключением одного мужчины-эксперта, в ней звучат только женские голоса. Изоляция, усталость, раздражение, эмоциональное выгорание, депрессия – пугающая пропасть разверзается под ногами родителя вовсе не по гендерному признаку. Мы обратились с просьбой об интервью к партнерам участниц книги. О своем испытании родительством согласились рассказать трое мужчин.

Вадим
«Но потерял ли я от этого? Нет. С детьми я приобрел будущее»

Вадим Борсук. 33 года. Второй брак (8 лет). Двое детей (старший – от первого брака, дочь от второго – 4 года). Живет в Раанане (Израиль)

У меня нет ощущения, что решение стать отцом было неправильным, что надо было еще подольше потусоваться. Мне сейчас 33, и я понимаю, что надо сначала какое-то количество времени отпахать с детьми, чтобы потом выходные у моря в трейлере показались раем. До детей ты не врубаешься, какая это прелесть. Ты воспринимаешь этот отдых у моря как само собой разумеющееся. А в родительстве приходится ценить каждую минуту: вот ребенок уже уснул, а у тебя еще есть силы чем-то заняться… Чем раньше отстреляешься с детьми, тем лучше, потому что в итоге они вырастут, а тебя еще хватит на то, чтобы рвануть в Амстердам.

Я не оперирую понятиями «сложно», «несложно» в глобальном смысле. Какие-то сложные моменты есть всегда, неважно где: на работе, с детьми, в отношениях. Саша (сын, 11 лет) в детстве был удобным мальчиком. Лея (дочь, 4 года) более коммуникабельная, с ней проще общаться, чем с Сашей. Не могу сказать, что уровень сложности как-то меняется в зависимости от возраста или пола ребенка. Меняются обстоятельства и отношение к ним. Когда первый ребенок роняет соску, ты ее кипятишь. Со вторым – споласкиваешь ее под краном. С третьим – вытираешь о рубашку и даешь обратно.

Ты опекаешь ребенка ровно настолько, насколько он в этом нуждается. Саша сам готовил себе еду лет с пяти: спокойно мог пожарить яичницу. Лее четыре года, но она совершенно не проявляет никакого интереса к готовке. При этом ее можно спокойно оставить с другими детьми, и она будет выстраивать игру, подружится. Мы отдаем ее в сад и не думаем, «как там бедная деточка справляется», потому что знаем, что Лея справится, познакомится, разрулит. Саша в шестом классе, но мы до сих пор беспокоимся о его круге общения.

Не думаю, что родительство – это новое тайное знание и, чтобы его постигнуть, надо пять лет в институте учиться. Мне кажется, это заложено на уровне инстинктов. Скажем, дети иногда залезают грязными ботинками на диван. Есть родители, которые выходят из себя, бесятся, кричат. А у меня такой критерий: будет ли он или она в 30 лет делать то же самое? Если я понимаю, что не будет, – ну и фиг с ним, в конце концов. Я понимаю, что вся напряженность на тему грязного дивана – исключительно моя личная, а не косяк в поведении ребенка. Для детей естественно делать то, что хочется.

Я стараюсь делать все, чтобы моя жена Алина могла жить в том режиме, в котором ей лучше существовать физически. Лея несколько лет спала плохо: все время просыпалась, ворочалась. Алина не может вставать с утра. Если она встанет рано утром по будильнику – день потерян. Поэтому ночью к маленькому Саше старался вставать я, к Лее – тоже. Утром в сад и школу тоже отвожу я – это, можно сказать, моя работа.

С Леей я иногда езжу в командировки. Первая наша «рабочая» поездка случилась, когда мы еще жили в Москве. Ребенку было две недели. Алине нужно было немного выдохнуть, я посадил Лею к себе в слинг, и мы поехали по моим делам… В «Фейсбуке» полно фотографий, где она спит у меня в слинге. Если ребенок хочет много внимания в начале, и ты ему его даешь, то потом ему и не нужно столько.

Есть вещи, которые напрягают. Когда у нас жесткий тайминг, и Лея начинает тормозить: «Я хочу это платье, не это, другое, косички три, косички две…» – а уже надо быть на полпути… Я делаю две косички, три косички. Раздражаюсь, но снаружи не реагирую. Довольно глупо пытаться объяснить ребенку в три года, почему ты спешишь. Все, что ты можешь, – это решить ситуацию максимально быстро. У меня ведь не только Лея, которая хочет «три косички», но еще и куча народа на работе, которые хотят «три косички». Или, наоборот, обещали сделать «три косички», а там восемь или две. И вообще это не «косички».

Алина – гораздо более эмпатичный родитель. Она может эмоционально поссориться и потом эмоционально помириться. А есть вещи, на которые она вообще внимания не обратит. Или, наоборот, обратит и быстро забудет. А я, может быть, к каким-то вещам отношусь серьезнее, чем надо. Саша, например, говорит: «Не хочу учиться, буду дворником». В общем-то, да, двор тоже кто-то должен мести, ну, будешь и будешь. С другой стороны, это не значит, что меня это абсолютно не трогает.

Не вижу причин, почему мужчина должен меньше заниматься ребенком, даже если жена не работает, а просто сидит дома. У любой женщины все равно много работы, связанной с домашним хозяйством. И еще вопрос, кто устает больше.

У нас с Алиной есть проект, связанный с детским питанием. Как-то мы отслеживали вовлеченность мужчин и женщин: кто лайкает посты и кто нет. У нас были попытки зайти через мужскую аудиторию, но лайкали эти посты в основном женщины. В нашем кругу, и особенно в Израиле, папы довольно плотно вовлечены в процесс выращивания детей. Папа с автоматом и двумя детьми в рюкзаке – это нормально. Нам хочется, чтобы это было частью нашего месседжа – думать о том, какую кашу выбрать своему ребенку. Почему об этом парятся только мамы?

Это лето было очень напряженным из-за моих разъездов по работе. И поэтому сейчас мы с Леей в Москве, а Алину отправили в экстренном порядке на пару недель во Францию, чтобы она была одна, у подруги, ела сыр, пила шампанское, спала и ничего не делала. Что касается меня, то, когда я работаю дистанционно дома, в Израиле, многим кажется, что я все это время отдыхаю, хоть это далеко не так. Ситуации стопроцентного отдыха у меня не бывает, но я учусь переключаться и периодически расслабляться.

У Алины иногда бывают посты из серии «Завидую тем, у кого нет детей». Я не очень верю, когда говорят, что если бы я мог, то сделал бы по-другому. Я сделал так, как сделал. Каждый день делаю и считаю, что этот выбор оправдан. Бессмысленно тратить время на размышления о вещах, которые невозможно изменить. Можно себя спросить: готов ли ты к еще одному ребенку? Мы живем в век развитой медицины и долголетия, и если я со своим темпом жизни переживу 35 лет и не заработаю инфаркт, то – может быть.

Да, наверное, я потерял в свободе и передвижении. Я не могу внезапно поехать куда-то с друзьями, ведь это значит, что Алине будет тяжело. Но потерял ли я от этого? Нет. С детьми я приобрел будущее. Дети вырастут, у них будут свои дети… а мы с Алиной сможем отдохнуть, сколько захотим и как захотим. В том самом трейлере у моря.

Петр
«Не уставать быть родителем – невозможно»

Петр Сейбиль. 32 года. В браке (10 лет). Две дочери (8 лет и 4 года). Живет в Москве

Я никак особенно себе родительство не представлял. Мне всегда казалось (даже когда мы еще не ждали ребенка), что у нас будет еще один дружок, в нашей компании. Мы к этому готовились – именно так оно и получилось.

Где-то до двух лет старшей дочери я не очень понимал, как с ней общаться. Но как-то сориентировался, поговорил с друзьями, детскими психологами, и все мне сказали: не волнуйся, это нормальная ситуация, до трех лет – мамино время, не надо обижаться. И действительно, в 2,5 года общение с дочерью резко изменилось, а в три года мы подружились наконец-то, и теперь моя первая дочь – абсолютно папина дочь.

На маму, конечно, ложится гораздо больше ответственности, чем на отца. Я считаю, что от отца в это время требуется быть максимально внимательным. Главное, что он должен понять: первые полгода молодая мама – это вообще другой человек. Вспоминая потом то время, одна моя знакомая говорила: «Я удивляюсь не тому даже, что от меня муж не ушел, – я удивляюсь, что от меня родители не ушли». Очень многие женщины в первые полгода ребенка становятся раздражительными и менее сдержанными, чем обычно.

Как помогать? Тут важно понимать, что мама одновременно нуждается в помощи – и ревнует к ребенку. Особенно это касается не мужей, а свекровей: не дай бог, кто-то берет гулять ребенка – все сразу не то и не так. Мне нужно было одновременно им глаза не мозолить – и не удаляться. Когда старшей дочери исполнилось восемь месяцев, стало заметно лучше.

Я всем друзьям потом говорил, что вот эти полгода просто надо перетерпеть, пережить. Когда у английской королевы спросили, что главное в браке, она ответила: «Терпение». И она права, конечно, терпение. С высоты моего опыта, не самого гигантского, но и не самого маленького, я не знаю другого лучшего совета, как пройти этот этап.

Со вторым ребенком было легче – с точки зрения послеродовой депрессии. Но было сложнее с другой стороны. Неожиданной для нас.

Старшая дочь не просыпалась по ночам, легко переносила любые путешествия, с удовольствием общалась со всеми нашими друзьями, сидела у кого угодно на руках, спала у кого угодно на руках и где угодно: на подоконнике в кафе, на диванчике в джаз-клубе, под зонтиком на пляже. Она сразу была очень спокойная и понимающая. Когда у нас появилась младшая, старшая не то что не ревновала – она прибегала с прогулки побыстрее, чтобы проверить, укрыта сестренка или нет. Укрывала ее и говорила: «Какое счастье, что у нас появилась наша маленькая». И она до сих пор себя так ведет. На нее можно оставить младшую сестру, она всегда поможет. Она вообще удивительная – наша старшая.

Младшая дочь ночами тоже особенно не просыпалась, но с самого первого дня была дико требовательная, точно знала, что хочет, и ей нужно было это прямо сейчас, договориться с ней было нереально. Если она не получает то, что ей нужно, она будет орать, пока не устанет и не уснет. Несмотря на это все, старшая терпела и все равно была сестре рада.

Старшую дочь мы могли оставлять и ходить вдвоем на концерты. Это единственное, что мы могли делать без детей. Со вторым ребенком это было значительно сложнее, потому что младшая плохо оставалась без нас, даже на один вечер. Я знаю, что многие уезжают вдвоем куда-нибудь на неделю (и правильно делают) или, если едут с детьми, берут с собой няню. С первым ребенком мы это не практиковали, потому что нам было хорошо втроем, а со вторым ребенком просто не получалось оставить дочь с кем-то другим.

Младшей нужна была мама 24/7, и я понимаю, что моей жене с ней было очень и очень тяжело. Но если говорить о нашем эмоциональном состоянии, то со вторым ребенком было проще. Послеродовая депрессия если и была, то небольшая.

Все заботы о детях в большей степени лежат на моей жене. У нас обоих работа не привязана к графику, но если я езжу по делам, с кем-то могу встретиться после работы, то она, бедная, все время вынуждена находиться дома. Моя жена очень хорошая мама. Она действительно очень устает, но ей удается и свои какие-то дела делать (она художник), и уделять внимание детям – и это все без няни. Поэтому я, конечно, ее очень уважаю.

Я не знаю, от чего это зависит, как это работает в женском мозгу: почему в одной ситуации человек более несдержан, а другой – менее. Мне кажется, мы эмоционально были готовы и к первому ребенку, и ко второму. Но на эти изменения в собственном поведении сама женщина тоже слабо может повлиять.

«Помощь маме», мне кажется, в принципе не совсем правильное выражение. Есть какие-то родительские общие обязанности. Если жена просит меня уложить или помыть ребенка, это не значит, что она меня просит помочь. Это нормально, что я включаюсь.

Когда ребенок только рождается, родители не совсем хорошо осознают, какое испытание на них сваливается. Пережить эти трудности и приспособиться к ним очень сложно. Любить детей и уметь с ними играть – это такой же дар, как и музыкальный слух. Если у мужчины или женщины есть призвание быть родителем – это замечательно, но большая редкость. Все это на себя взваливать, получать от этого удовольствие и не уставать – невозможно. В любом случае устаешь – с даром или без. И если дара быть родителем у кого-то нет – это тоже нормально.

В моей семье опыта отцовства нет уже несколько поколений. Моя мама росла в полной семье, но мой дедушка был ученый, уходил рано утром в институт и возвращался поздно вечером. Вырастили меня мама и бабушка. Не знаю, кто и что говорит про чисто женское воспитание мальчиков, но мне до сих пор неловко сидеть в общественном транспорте, даже если рядом нет пожилых людей. Бабушка сильно болела, и мне нужно было за ней ухаживать. У меня были собаки, кошки, рыбки, и все они тоже были на мне, потому что мама работала. Я был загружен по самые уши бесконечными занятиями по музыке и литературе. Мама приходила поздно, и я сам на всех готовил ужин. Ответственностью меня было не напугать, но я при этом совершенно не понимал, что значит быть папой.

Пока у тебя нет ребенка, ты представляешь себе мир и мотивации людей совсем иначе. Когда у тебя появляется ребенок, все меняется. Вообще все. Ты начинаешь понимать чужую мотивацию. Самые страшные моменты истории ты начинаешь понимать по-другому, значительно острее.

Самое тяжелое в родительстве то, что тут поблажек нет, это твоя пожизненная ответственность. А самое легкое – обниматься. Я не специалист по воспитанию, но мне кажется, что воспитать можно только собственным примером. И это самое главное и одновременно самое сложное. Ты не можешь заставить ребенка переходить только на зеленый свет, если сам переходишь на красный.

В какой-то момент я еще пытался воспитывать. Но прочитал, насколько взаимоотношения с отцом влияют на отношения с мужчинами потом, и понял, что пусть с ними будет кто угодно другой строгий, но только не я. Я буду как можно более ласковым и разрешающим. Я из тех людей, которые считают, что не нужно никого готовить к жесткой жизни, а нужно, наоборот, окружать теплом. Дети должны быть заласканными и залюбленными.

Мне кажется, что нужно очень хорошо отдавать себе отчет в том, что свои дела и свою привычную жизнь, свое время придется на каком-то этапе если не забыть, то сократить. Я ни разу не пожалел, что у меня родился ребенок, когда мне было 23 года, но, наверное, если бы мне было лет 27, то это тоже было бы неплохо. У меня так получилось, что не было опыта взрослой жизни, когда я был бы предоставлен сам себе. Я окончил университет, в этом же году познакомился со своей будущей женой, а через год она была уже беременна. Я либо учился, либо мы ждали ребенка – и так далее. Момента, когда я был бы сам по себе, не было.

Своим дочерям я бы посоветовал замуж не выходить в 18 лет, но, мне кажется, это последнее дело – другому человеку советовать что-то относительно его возраста. Я бы порекомендовал им (и вот тут – очень настоятельно) связать свою жизнь с человеком своего круга. С человеком со схожими интересами и образованием. Опыт показывает, что мезальянс, к сожалению, делает несчастными всех.