Текст книги "Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки"

Если сравнить воображаемые карты Москвы и Петербурга, которые получились из опроса музыкантов, то можно легко заметить следующее. Московские артисты воспринимают город как живой и составной организм, в котором противоречия центра и периферии снимаются географией событий, инфраструктуры и отдельных «мест силы». Внимание же петербуржцев приковано в основном к «обжитому» центру, прилегающим районам и опоясывающим их заброшенным или регенерируемым зонам. Кроме этого, в ответах петербургских музыкантов четко считывается роль городской классицистической, а не модернистской архитектуры как визуальной организации пространства, перетягивающей на себя все внимание. Город как сеть и соединение нескольких равных точек сборки территории воспринимает малое количество опрошенных (в частности – Аврорин и ПN). Звуковой эксперимент и/или импровизация петербургской сцены, таким образом, являются для музыкантов точечной акселерацией развития обитаемого пространства то есть попыткой создания собственной «звуковой карты» Петербурга, переозвучивания привычного ландшафта и отбрасывания «скучных» шумов повседневности, а не стратегией переосмысления уже присутствующих звуков города.

Дарья Иванс
От актуальности к гиперлокальности: Новая поэтическая волна как музыкальный и этический феномен

Об авторке

Родилась в Москве в 1998 году. Выпускница Лицея НИУ ВШЭ, студентка четвертого курса бакалавриата философии НИУ ВШЭ, училась по обмену на факультете философии и теологии в Университете Неймегена (Нидерланды). Участница поэтической студии Андрея Родионова и Екатерины Троепольской, публиковалась в «Снобе», на сайте «Полутона». Участница International Writing Program 2015 (США). Работала в Электротеатре «Станиславский», арт-кинотеатре «filmhuis04», медиатором в центре современного искусства «М’АРС».

Музыка, о которой идет речь в статье: https://www.youtube.com/watch?v=-C2P-Q6fM2o&list=PL7f_ywlsJjeM9Zmx4aiJX-pA0Sxh6Ldpu

1. Новая поэтическая волна: попытка определения

Мультимедийный проект Ильи Мазо «ШХД: ЗИМА» начался в конце ноября и завершился через четыре месяца. 30 ноября на сайт[516]516
  http://iliamazo.ru.


[Закрыть] был выложен первый из серии анимированных клипов, за которым последовательно загружались остальные элементы проекта: сборник стихотворений Ильи Мазо; короткометражный фильм, в котором ряд российских музыкантов исполняют стихи Мазо в театрализированном пространстве квартиры; минималистичные клипы на песни по мотивам текстов Мазо в узнаваемо московских локациях; компьютерная игра-бродилка по типично российскому панельному дому. Закончился проект спектаклем, собравшим музыкантов-участников примерно тогда же, когда заканчивается некалендарная зима в России – в последних числах марта.

Как представляется, «Зима» четко зафиксировала формирование нового направления в современной российской музыке – направления, которое сам Мазо в интервью Strelka.mag определяет как новую поэтическую волну[517]517
  Юртаев А. Если бы я был призраком, то смотрел бы, как люди стригут ногти. Интервью с создателем игры «ШХД: ЗИМА» // Strelka Mag. 15.03.19. URL: https://strelkamag.com/ru/article/esli-by-ya-byl-prizrakom-to-smotrel-by-kak-lyudi-strigut-nogti.


[Закрыть]. Среди ее героев, по версии музыканта, люди, принимавшие участие в одной или нескольких частях его проекта: Савва Розанов («Синекдоха Монток»), Юлия Накарякова («Юлия Накарякова и гуру лоу-фая», ранее – «Лемондэй»), Григорий Полухутенко, Варвара Краминова («Хадн дадн»), Михаил Свистунов («Синее синее небо»). Эти музыканты, которые еще несколько лет назад были лишь косвенно знакомы с творчеством друг друга, в последнее время все чаще собирают совместные проекты и встречаются на концертах, объединенных одной эстетикой. Помимо собственно стилистики и звука музыкантов новой поэтической волны (НПВ) сближают некоторые особенности отношения к музыкальным процессам в российской музыке и своему позиционированию в этих процессах. В своей статье я попытаюсь определить и описать феномен новой поэтической волны, который занимает своего рода теневое положение в российской музыке и любопытно контрастирует с направлениями, очевидно более популярными и зафиксированными в известных российскому слушателю терминах.

Это не первая попытка сложить упомянутых музыкантов – по крайней мере некоторых из них – в общность. Так, например, в 2011 году Александр Горбачев обозначил[518]518
  Горбачев А. Новые тихие: кто, что и почему // Афиша Волна. 25.08.2011. URL: https://daily.afisha.ru/archive/volna/archive/new_quiet.


[Закрыть] музыку Григория Полухутенко, Никиты Прокопьева и Сергия Черепихо термином «новые тихие», который, по версии автора, описывал возникавшую тогда в независимой российской музыке новую итерацию авторской песни с ее принципиальной обращенностью «внутрь», а не вовне. Дело, однако, было больше восьми лет назад – и кажется, что критерии описания и выделения этой условной сцены с тех пор существенно изменились. Новая поэтическая волна – это тоже «песни маленьких людей и одновременно – песни сокровенного человека»[519]519
  Там же.


[Закрыть], но ее стилистические рамки сильно расширились от городского фолка, который являлся условным преемником авторской песни. Термин, который я предлагаю, может быть применен в том числе к таким мультижанровым работам, как, например, последние альбомы «Синекдохи Монток». Если сквозь музыку «новых тихих» звучала тишина, то в музыке новой поэтической волны тишина осмысляет себя как пространство и делает своей характеристикой локальность, понятую в обоих смыслах.

Смыслы эти следующие. Во-первых, под словом «локальность» я подразумеваю локальную, точечную известность музыкантов НПВ и взаимосвязи между кругами их слушателей. По моим наблюдениям, чаще всего пересекаются круги слушателей «Синекдохи Монток» и Ильи Мазо (создатель «Синекдохи» Розанов помогал коллеге с выпуском первого альбома). Нынешний культурный статус групп, в которых играет Варвара Краминова, – «Хадн дадн» и «Созвездие отрезок» – несколько противоречит тезису о точечной известности, однако совместные проекты певицы с Ильей Мазо или Юлией Накаряковой позволяют говорить о наличии общего небольшого круга слушателей.

Второй смысл термина «локальность» подразумевает влияние пространства на сюжеты и музыку НПВ, их пространственную обусловленность. С одной стороны, музыканты, которых я объединяю в НПВ, «вдохновляются» реальными и выдуманными пространствами, российской постсоветской эстетикой и событиями, происходящими в городских пространствах их повседневной жизни; с другой – звуки окружающей локальной среды проникают в их песни и приобретают более или менее определенное значение.

Итак, локальность усиливается – превращается в «суперлокальность»[520]520
  Крутикова Д. Интервью с Саввой Розановым // Lenta.ru. 18.05.2019. URL: https://lenta.ru/articles/2019/05/18/sinecdoha.


[Закрыть], по выражению Саввы Розанова, – и становится не только внешней характеристикой записей (локально «питерская» музыка Полухутенко, локально «московская» – «Синекдохи Монток», локально «челябинская» – «Монти Механика»), но внутренней, конституирующей их предпосылкой. Эти песни пространством опосредованы, пространством вдохновлены и поэтому локальны: такой мне представляется внутренняя логика новой поэтической волны. Эта внутренняя логика проявляется еще и в том, как музыканты относятся к продвижению собственного творчества, осмысляют собственное место в социуме. Например, Савва Розанов в интервью Lenta.ru говорил[521]521
  Там же.


[Закрыть] об этом так: «Я пытаюсь воспринимать себя как художника. ‹…› У меня есть определенные подходы к дизайну своих обложек, к ведению своих, прости господи, социальных сетей. Я, к сожалению, превратил все свои социальные медиа в музей. Это плохо, мне кажется, но я по-другому почему-то не могу».

Еще один пример превращения собственной локальности в фирменный стиль – выбор, который создатель группы «Монти Механик» Георгий Мишнев делает между домашней и студийной записью, размышляя о подходах к новому альбому. Как показывает переписка в ВК-паблике между автором и его слушателями[522]522
  URL: https://vk.com/montimechanic?w=wall-45339493_2441.


[Закрыть], все они считают «самодельность» музыки группы важной составляющей ее вкрадчиво-личного звучания.

Другая объединяющая характеристика музыкантов новой поэтической волны – их последовательный отказ вводить в свои проекты «популярные»/конъюнктурные социальные и политические сюжеты. Условно это можно назвать антихайповым подходом – в прямом смысле и без отсылки к петербургскому хип-хоп-объединению. Это песни, в которых рефлексия на социальные темы присутствует (отсылаю к тому же интервью Саввы Розанова[523]523
  «Я частично как будто попадаю в музыкальную индустрию (условно – я о ней знаю, и она обо мне тоже), но понимаю, что абсолютно к ней не приспособлен. Как только я сталкиваюсь с каким-то конкретным системным запросом именно от индустрии относительно моего проекта «Синекдоха Монток», я понимаю, что начинаю теряться» (Крутикова Д. Интервью с Саввой Розановым).


[Закрыть]), но не становится центральным мотивом. Социальные темы поэтизируются, остраняются, мифологизируются – как именно, я покажу дальше, подробнее разбирая творчество представителей НПВ. Сами музыканты также отдают себе отчет в сложной позиции по отношению к социальной повестке – так, Юлия Накарякова («Юлия Накарякова и гуру лоу-фая») в одном из недавних интервью задается вопросом «Интересно, если сейчас пойдет волна гражданских высказываний через музыку, не станет ли презираемой та музыка, которая не высказывается?»[524]524
  Ротарь Д. «Юлия Накарякова и гуру лоу-фая»: «Мне нравится, что с нашей нынешней музыкой сложно хайпануть». Интервью с группой «Юлия Накарякова и гуру лоу-фая» // Plug.ee. 09.07.2019. URL: http://plug.ee/2019/07/yuliya-nakaryakova-i-guru-lou-faya-mne-nravitsya-chto-s-nashej-nyneshnej-muzykoj-slozhno-hajpanut.


[Закрыть].

Привнесение элемента мифа через культурные отсылки (библейские сюжеты, британский эпос, сказочные и научно-популярные сюжеты и тому подобное) и мифологизация современности рождают особый стиль иронии, который я также выделяю как важную особенность НПВ.

Никита Сивушкин, бывший басист Юлии Накаряковой, много лет занимается тем, что собирает на улицах Петербурга «невидимки» – парикмахерские приспособления для сохранения формы прически[525]525
  Погорельцева О. Петербуржец семь лет собирал шпильки на улицах. Теперь он сделал интерактивную карту всех находок и запустил экскурсии. Интервью с Никитой Сивушкиным // Strelka Mag. 23.03.2019. URL: https://strelkamag.com/ru/article/piter-shpilki.


[Закрыть]. Новую поэтическую волну тоже можно определить как своего рода собрание невидимок (теперь уже «реальных»), сознательно уходящих под радары. Некоторые из этих невидимок заслуживают того, чтобы попытаться их рассмотреть подробнее.

2. Москва, Петербург, Таганрог: локальность и меланхолия новой поэтической волны

«Синекдоха Монток» – проект московского музыканта Саввы Розанова. Его первый альбом «Внеклассное чтение» был выпущен в 2012 году. Критики указывали на его акцентированную литературность (в названии, в отсылках к поэзии Серебряного века, в метафоричной лирике) – и на пространственную опосредованность музыки: песни «Синекдохи», наполненные посторонними шорохами, шелестами и скрипами, звучат как будто в полудреме и представляют «эмоциональную антитезу урбанистического гомона и внутренней “карманной” тишины»[526]526
  «Синекдоха Монток». «Внеклассное чтение» // Zvuki.ru. 14.11.2012. URL: https://www.zvuki.ru/R/P/29216.


[Закрыть]. В дальнейшем Розанов мигрировал от акустического инди в ритмические пространства нового R’n’B, а параллельно – перешел к созданию междисциплинарных проектов, соединяя литературное, музыкальное, визуальное и ольфакторное в одно авторское высказывание.

Литературная тема развивается в альбоме «MMXVIII», появившемся в 2017 году и выходившем частями-«главами» многотомного релиза. Первая часть «метафизической “семейной саги”»[527]527
  «Синекдоха Монток». «MMXVIII – Глава III» // Родной звук. 12.12.2018. URL: https://rodzvuk.ru/post/sinekdoha-montok-mmxviii-glava-iii.


[Закрыть] – это «обращение к будущим родственникам, вторая вела в историю предков, третья глава – из потустороннего мира, где лирический герой неравнодушен, любит всех, кто его потерял»[528]528
  Там же.


[Закрыть]. В рамках этого проекта выпускается лимитированная парфюмерная линия Perfume WALTZ 0; в мае 2019-го выходит мини-фильм «Где Бы Ты Ни Был». Пространство, которое «звучало» в первом альбоме «Синекдохи Монток» как звуки соседской квартиры за стенкой, как шумы, шорохи и скрипы, в последних работах становится самостоятельным сюжетом. Например, в том же «Где Бы Ты Ни Был» именно пространства становятся способом передачи переживания матерью (Ирина Горбачева) смерти сына (Кай Гетц). Эмоции матери и осуждающее отношение родственников к ее трагедии показаны через своего рода путешествие по эстетизированным монохромным пространствам храма, квартиры, леса. В финале клипа мы видим танцующего ребенка в несуществующем/неземном пространстве, контрастно светлом и открытом («Где бы ты ни был, / Он застыл в ожидании. / Открытого космоса двор»).

Розанов участвовал в записи первого альбома московского музыканта Ильи Мазо («Предметельные дни», 2018). Впрочем, следующий проект Мазо – уже упомянутый «ШХД: ЗИМА» – получил куда больший резонанс; прежде всего благодаря вышедшей в рамках проекта компьютерной игре «It’s Winter». Игра представляет собой симулятор жизни в панельном доме; игровой интерьер комнат и подъезда синхронизирован с локациями мини-фильма, выпущенного Мазо, и дополнен стихами, которые декламирует Алена – siri-подобный «цифровой дух зимы». В этом проекте также можно заметить специфическую локальность новой поэтической волны – пространства, будь то виртуальный мир игры или театрализованная квартира из фильма, создаются специально для музыки. Как и у «Синекдохи Монток», звуки жилых помещений (вентилятора, холодильника, лампочек и так далее) становятся такими же существенными компонентами музыки, как вокал или игра на инструментах.

«ШХД: ЗИМА» – это музыкально-поэтическая метафора русской тоски, разворачивающаяся в пространствах российской жизни. Однако в этой кропотливой передаче русской зимы/тоски есть неочевидная на первый взгляд странность: с одной стороны, это пространство до деталей схоже с бытовой российской реальностью; с другой – представляет собой ее зазеркалье: слишком чистый, слишком тихий, слишком пустой город-призрак. Подчеркнутая асоциальность пространств в проекте «ШХД: ЗИМА» проявляется в будто бы случайно кем-то забытых предметах в «It’s Winter», в пустынной «сцене» квартиры в мини-фильме и в словно бы необитаемых городских локациях (в «ШХД: ХОРОВОД», например, локациями клипов становятся метро, карусель, подъезд – людей в этих пространствах нет, они присутствуют только через голос музыканта). Темы локальности и аполитичности здесь раскрываются через общую меланхоличную отстраненность; вместо прямой социальной критики музыкант создает альтернативное пространство современной российской (не)жизни.

Если в игре «It’s Winter» выведена как бы платоновская идея спального района российского города, то по альбомам «Хадн дадн» можно воссоздать карту России. В их «Тайном альбоме» (2018), например, около половины песен озаглавлены названиями городов – пусть не только российских – и рассказывают о них («Таганрог», «Новосибирск», «Москва», «Нахичевань»). Варвара Краминова, создательница группы, объясняет свою «оду городам» впечатлениями от путешествия на поезде по России – от Москвы до Владивостока. Для своих песен, в которых фольклорные мотивы сочетаются с электропопом, «Хадн дадн» придумывают новый термин – «ляоакын», где «ляо» – этнические мотивы и залихватство, а «акын» – познание мира посредством личного переживания[529]529
  Бояринов Д. «Хадн дадн» и зашифрованный «песняграм» // Colta. 11.10.2018. URL: https://www.colta.ru/articles/music_modern/19393-hadn-dadn-i-zashifrovannyy-pesnyagram.


[Закрыть] (именно так – «Ляоакын» – называется второй альбом группы, вышедший в 2019 году). В интервью Jager Music Awards Краминова говорит, что на ее песни повлияли советские мюзиклы и рок-оперы Алексея Рыбникова (например «Юнона и Авось»), Даниил Хармс и мамин сборник поэзии Серебряного века[530]530
  Интервью с Варварой Краминовой // Jagervibes. 07.12.2018. URL: https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=1162524900538760&id=339231819534743.


[Закрыть]. Вероятно, отчасти поэтому города, о которых поют «Хадн дадн», так наивно-литературны – как будто о них пишут в школьном сочинении. Рязань, в которой родился Есенин; Таганрог, в который не вернулся Чехов; Казань, говорящая на татарском и русском о монгольском хане Батые; «хмурый» Ростов, «громадный» Новосибирск, футбольная Москва и, конечно, «опасный город» Сызрань. Все эти пространства не стремятся быть похожими на свои прототипы – это скорее города детства на карте воспоминаний, по-хармсовски абсурдные и нежные, обрамленные бесконечной чередой заборов из одноименной песни. На мой взгляд, эта «игра в города» в текстах Краминовой, «суперлокальное» описание этих городов и событий в них в форме школьного сочинения (как способ их мифологизации) позволяет отнести «Хадн дадн» к новой поэтической волне.

В сентябре 2019 года вышли совместные мини-альбомы Краминовой и Юлии Накаряковой – еще одной представительницы новой поэтической волны, которая получила исходную известность как музыкант группы «Лемондэй». Новый проект Накаряковой – «Юлия Накарякова и гуру лоу-фая» – отчасти наследует минималистичному лоу-фаю «Лемондэй», а отчасти, благодаря фольклорным элементам и отсылкам к поэзии Серебряного века, близок музыке «Хадн дадн». В песнях Накаряковой тоже можно найти особые отношения с пространством – и сама она тоже говорит о влиянии ландшафта и климата на ее музыку: «В Москве ландшафт поинтереснее, там есть горки, спуски, подъемы, а Петербург – он весь на уровне первого этажа. И мне кажется, в музыке это все видно: и болото низкое, и небо. Я пожила два года в Москве, и проект [“Юлия Накарякова и гуру лоу-фая”] многим обязан Москве»[531]531
  Шмелев Р. Песни-мантры в lo-fi звучании. Интервью с Юлией Накаряковой // Latvijas Sabiedriskie Mediji. 11.02.2019. URL: https://lr4.lsm.lv/lv/raksts/portret-vremeni/pesni-mantri-v-lo-fi-zvuchanii.a114956.


[Закрыть]. В том же интервью Роман Шмелев отмечает появление элементов «конкретной музыки» («естественного звучания атмосферы вокруг»[532]532
  Там же.


[Закрыть]) в последних проектах Накаряковой, а сама музыкант говорит, что концерты в небольших пространствах дают ей «неупрощенное полотно звучания»[533]533
  Там же.


[Закрыть].

Еще один петербургский представитель новой поэтической волны – Григорий Полухутенко. В его музыке сочетаются бардовская песня и британский фолк 1960-х, а тексты поэтизируют современность через библейские сюжеты и образы английской поэзии (яркий пример – запись «Пять песен на стихи Вильяма Блейка» (2019)). Часто в начале песен Полухутенко представляет некоторую пространственную экспозицию – причем чаще всего это пространство оказывается вымышленным, искусственно созданным внутри текста (например: «Пойдем со мной, я знаю, где есть, где не было нас, / Пойдем смотреть пространство от нас убегающих глаз»[534]534
  «Песня о разграничении», альбом «Ностальгия», 2013.


[Закрыть]; «Придумай себе этот мир, шанса не будет другого, / Я буду его соблюдать, буду его сторожить»[535]535
  «Баллада об истоках потопа», альбом «Приятные упущения», 2014.


[Закрыть]). Значимой для стиля Полухутенко оказывается также культура квартирников – «домашние концерты» для него оказываются пространством, где возможно установление наиболее личной связи между музыкантом и его слушателем[536]536
  Шмелев Р. Там же.


[Закрыть].

Творчество челябинской группы «Монти Механик» (Георгий Мишнев и Иван Лужков[537]537
  Лужков также записывается под именем Никита Прокопьев – этот проект выдвигался в качестве одного из примеров «новых тихих» (см.: Горбачев А. Новые тихие).


[Закрыть]) также вписывается в предложенную рамку «локальной» авторской песни, вдохновленной западным нео-фолком 1960-х – начала 1970-х[538]538
  См.: Хуторной С. «Монти Механик»: «Новый всплеск русского андеграунда невозможен» // Афиша+. 22.04.2015. URL: https://afishaplus.ru/monti-mekhanik-interview.


[Закрыть]. Группа записывает альбомы самостоятельно, предпочитая студийной «домашнюю» систему записи с ее характерным и очевидно отличающимся от студийного звучанием. Сам Мишнев говорит об этом так:

Ну вот представьте: два человека, алкоголь, квартира, полное отсутствие понимания, какая песня получится в итоге. Немножко выпьем и начинаем писать. Сначала вокал, потом музыка, потом что-то вырисовывается. Появляется какой-то азарт. И мы по ходу уже придумываем, что тут, что там будет. Первый альбом так и записали, за месяц, иногда в день по две песни делали. По-моему, получилось зашибись, мне очень нравится. И звук там крутой. Я вот этого снобизма не понимаю. Мне нравится, когда что-то там немножко шипит[539]539
  Георгий Мишнев: «Не хочу ничего знать про музыку, хочу ее слушать» // Feelmore. 10.05.2013. URL: http://www.feelmore.ru/culture/2013/05/georgij_mishnev-_ne_xochu_nichego_znat_pro_muzyiku-_xochu_eyo_slushat.


[Закрыть].

Городские пространства у «Монти Механик» – это места разворачивания сложных метафор-воспоминаний. Заурядные места вроде троллейбуса, площади и булочной оказываются наполненными полусказочными образами из детских воспоминаний («Велик-дракон не взлетит над землей»[540]540
  «Интерференция в тонких пленках», альбом «Интерференция в тонких пленках», 2014.


[Закрыть]) и образами из популярной научной фантастики («Царь Мегатрон, мне доктор сказал, что вам не дожить до Луны»[541]541
  «Мегатрон», альбом «Хороший робот», 2017.


[Закрыть] или «Хороший робот»[542]542
  «Хороший робот», альбом «Хороший робот», 2017.


[Закрыть]).

3. Пространство и время. Новая поэтическая волна в контексте современной российской музыки

На основе этого краткого анализа я еще раз выделю три основные характеристики новой поэтической волны.

Во-первых, можно говорить о двойственной роли пространства в музыке НПВ. С одной стороны, это его чисто механическое проявление через средовые звуки – скрипы и шелесты, звуки работающих бытовых приборов, «домашняя» запись альбома, концерты-квартирники. С другой – важная роль пространств, которые создаются и описываются внутри самих песен, будь то реальные города России или вымышленные урбанистические пространства, все же однозначно опознаваемые как «русские».

Во-вторых, музыкантов новой поэтической волны объединяет склонность к мифологизации и поэтизации повседневности, которые осуществляются через обработку общекультурных сюжетов в личном измерении. «Синекдоха Монток» через отсылки к христианским образам и сюжетам работает с темами личной и семейной памяти (например, в образах матери и сына в фильме «Где Бы Ты Ни Был», в образе мальчика-мученика из песни «Юный мученик»). У Ильи Мазо через поэтические образы постсоветской реальности передается непереводимое на другие языки состояние «русской тоски». У Юлии Накаряковой и «Хадн дадн» мифологизация повседневности происходит через игру с фольклорными фигурами и отсылки к образам из русской литературы; у Григория Полухутенко – через баллады и библейские сюжеты; у «Монти Механик» – в сказочных и научно-фантастических образах.

В этой отстраненной, опосредованной поэтическими образами музыке мы не слышим острой реакции на повседневность. Характерно, что музыка НПВ не становится предметом широкого общественного дискурса, то есть дискурса, который выходил бы за рамки исключительно художественного. В записях НПВ можно услышать определенную иронию в отношении бытовых повседневных сюжетов российской действительности, но она заметно отличается от постироничных текстов, например, Монеточки. Один из теоретиков метамодернизма Ли Константину пишет, что «сторонники постиронии не ратуют за банальный возврат к искренности – потому что не выступают с позиций антииронии – а скорее хотят сохранить постмодернистские критические озарения (в различных сферах), при этом преодолев их тревожные измерения»[543]543
  Цит. по: Павлов А. Дивный, новый «цифровой мир»: Постирония как ценностная установка мировоззрения миллениалов // Горизонты гуманитарного знания. 2019. № 3. С. 16–31.


[Закрыть]. Мне кажется, что это описание применимо к тому, как работает постирония НПВ – именно поэтому в ней чувствуется характерно «русская» меланхолия, которая проявляется через образы мифологизируемой или поэтизируемой повседневности.

Как мне представляется, эта специфическая форма меланхоличной постиронии может быть связана с ретрофутуристической эстетикой НПВ, которая у ее представителей так или иначе оказывается вдохновленной постсоветской культурой. Например, весь проект «ШХД: ЗИМА» – это своего рода пример хонтологичной[544]544
  Британский философ и культуролог Марк Фишер и американский исследователь культуры Саймон Рейнольдс в своих эссе о музыкальной культуре используют термин «хонтология», введенный Жаком Деррида, для описания того, каким образом новая музыка работает с образами прошлого. В книге Рейнольдса «Ретромания» этот анализ приобретает пессимистический характер – в одержимости прошлым критик видит невозможность будущего; новая музыка оказывается бесконечным процессом переработки «призраков» предшествующих музыкальных эпох.


[Закрыть] музыкальной структуры, которая построена на идее застывшего времени русской жизни, неизменной каждодневности русской тоски. Это же исходное культурное постоянство неакцентированным фоном звучит у всех героев НПВ: постсоветский ретрофутуризм – не дань моде, но скорее некие условия, которые принимаются как данность. Поэтизация/мифологизация повседневности в сочетании с меланхоличной серьезностью музыкантов НПВ дает интересный эффект: новая поэтическая волна оказывается не связанной с определенным временным периодом (и что тоже немаловажно, не позиционирует себя как «современная» или «актуальная» музыка), но всегда соотнесена с конкретным культурным пространством, которое определяет его образы и смыслы.

Третий важный для НПВ сюжет – это самоидентификация ее героев с образами локальных художников и «маленьких» исполнителей. Отсюда – их свобода в обращении с текстами, жанрами и формами искусства. У отдельных участников она проявляется в мультимедийной направленности проектов (Илья Мазо, «Синекдоха Монток»), в специфике подхода к записи звука («Монти Механик», «Юлия Накарякова и гуру лоу-фая») и предпочтениям в выборе концертной среды.

На основе этих трех критериев, как мне представляется, к НПВ примыкают не только вышеперечисленные музыканты. Частью того же феномена можно счесть, например, Kedr Livansky, Луни Ану, «Терпение», «Союз», «Элли на маковом поле» и другие проекты. Совершенно разные – в смысле разные настолько, насколько могут быть разными человеческие истории – они одинаково чутки к поэтике пространства (например, у «Терпения» через путешествие на электричке по городам России развиваются мотивы песни «Мужчиной»[545]545
  «Мужчиной», альбом «Полиаморфность», 2018.


[Закрыть]) и предпочитают выражать свои сюжеты не в открытой реакции на актуальные процессы, но в сложном переплетении мифопоэтических образов.

Новая поэтическая волна не реагирует на современность, но декодирует ее через культурные метафоры. Именно «декодированием» социальной реальности являются, например, «Степлер» «Синекдохи Монток», «Москва» «Хадн дадн», «Вещь» Григория Полухутенко. Работа с формой и передача поэтики простых вещей и личных смыслов оказывается более значимой для музыкантов НПВ, чем резонанс с политическим или социальным контекстом. Отсюда – присущие НПВ антикоммерческие и антихайповые стратегии музыкального продвижения, которые тоже становятся частью художественного высказывания.

Новая поэтическая волна, или наступающее «время маленьких исполнителей», как это определил Савва Розанов[546]546
  Крутикова Д. Интервью с Саввой Розановым.


[Закрыть], становится альтернативной творческой стратегией по отношению к стратегии «актуальности». Локальность новой поэтической волны не обязательно означает обреченность на неизвестность – и наоборот, может в результате оказаться характеристикой, выигрышной по сравнению с «актуальной» демаркацией проблем времени. Закончить я бы хотела цитатой из интервью Варвары Краминовой, которая, на мой взгляд, хорошо характеризует общие устремления поэтики НПВ: «Вот в “Зеркале” Тарковского есть тайна, за которой как будто весь мир спрятан, – какая-то божественная любовь, отношения поколений, человек, который проходит сквозь время… Это есть, но ты этого не видишь. Нескромно так говорить, но мы бы хотели нащупать что-то подобное»[547]547
  Рыжкова А. Акын «Хадн дадн» // «Русский репортер». № 11 (476). 17.06.2019. URL: https://expert.ru/russian_reporter/2019/11/akyin-hadn-dadn.


[Закрыть].