Текст книги "Россия и мусульманский мир № 1 / 2010"

В отличие от США, Европейский союз, в который Турция пытается попасть в качестве полноправного члена уже несколько десятилетий, традиционно поддерживает тенденцию к ослаблению политической роли армии в стране. Под давлением ЕС были отменены должности военных судей в судах государственной безопасности, учрежденных после военного переворота 1971 г., а вскоре были ликвидированы и сами эти суды. Нарушена многолетняя традиция назначения военных на пост главы Совета национальной безопасности. Два последних генеральных секретаря СНБ пришли на эту должность с дипломатической службы. Значительно усложнился и удлинился процесс утверждения в меджлисе военного бюджета, который ранее одобрялся почти автоматически. Все это можно было бы рассматривать как этапы демократизации, если бы такие действия не усиливали происламистскую правящую партию. Теоретически членство в ЕС могло бы стать гарантией сохранения светского, демократического режима. Однако перспективы вступления Турции в Евросоюз становятся все туманнее. Помимо различных политических и экономических препятствий на этом пути, немаловажную роль играет и то, что, несмотря на серию реформ, проведенных правительством Т. Эрдогана по требованию ЕС и при поддержке Международного валютного фонда (МВФ), происламистский характер правящей партии вызывает опасения у европейцев. Хотя в основополагающих документах ЕС закреплена свобода вероисповедания, многих европейцев настораживает специфика исламской идеологии, которая в большинстве мусульманских стран противоречит светскому характеру государства и принятым в ЕС нормам политического устройства.

Мировой финансово-экономический кризис еще более отдаляет перспективу присоединения Турции к ЕС. Сам Евросоюз сейчас, как и весь мир, поглощен мерами по предотвращению дальнейшего углубления кризиса и выходу из него, а Турция среди подававших надежды в последние годы стран с формирующимся рынком стала одной из наиболее пострадавших. Кризис привел к сокращению экспорта, уменьшению иностранных инвестиций и возможностей внешних заимствований, падению курса турецкой лиры на треть и увеличению безработицы до рекордного уровня за все 85 лет существования республики – 13,5% трудоспособного населения. Финансовая система страны выдержала удары извне и, по мнению турецких и зарубежных экспертов, имеет хорошие шансы понести минимальные потери. В отличие от западных стран фирмы кредитуются не только банками, но и с помощью партнерских или родственных отношений и т.д. Наконец, страна лишь четыре года назад вышла из экономического кризиса, оздоровившего и финансовые учреждения, и реальный сектор. Туристический бизнес рассчитывает на удержание своих позиций за счет западноевропейцев, которые вынуждены в целях экономии сменить свой отдых в Испании, Италии или Греции на более дешевую Турцию. Пока правительству удается довольно успешно смягчать последствия мирового финансового кризиса и экономического спада. Турция входит в число «большой двадцатки» ведущих экономических держав мира. В марте 2009 г. был одобрен пакет антикризисного экономического стимулирования на сумму 5,5 млрд. турецких лир (3,2 млрд. долл.).

В целом в Турции пока сохраняется относительная экономическая и политическая стабильность и более или менее устойчивое равновесие между происламистскими силами и сторонниками светского развития страны.

«Азия и Африка сегодня», М., 2009 г., № 6, с. 48–51.

Политический кризис в Судане: Текущая ситуация и сценарии развития

С. Серёгичев, востоковед

Так уж повелось, что весна в политическом календаре Судана имеет репутацию сезона потрясений, мятежей и переворотов. Так, в ночь с 5 на 6 апреля 1985 г. был свергнут режим Нимейри, в апреле 1996 г. крупнейшей и влиятельной суданской партией «Аль-Умма» была совершена неудавшаяся попытка государственного переворота, в конце марта – начале апреля 2004 г. безрезультатно прошла попытка государственного переворота, устроенная Национальным народным конгрессом.

He стала исключением и весна 2008 г. Утром 10 мая колонна из джипов с боевиками ДСР (Движение за справедливость и равноправие), которое поддерживает связи с лидером суданских исламистов Хасаном ат-Тураби, попыталась прорваться в Омдурман, бывшую столицу махдистского государства, ныне часть Хартума, но была остановлена суданскими силами безопасности в 50 км западнее Омдурмана. Впервые за всю историю независимого Судана столица страны подверглась столь дерзкому и демонстративному нападению со стороны одного из повстанческих движений. Целью этой беспрецедентной боевой операции был не захват Омдурмана, не говоря уже о целом Хартуме, а именно запугивание населения столичного региона, распространение неконтролируемых панических настроений.

О том, что это прекрасно понимают суданские власти, говорит и заявление, сделанное Махдуром аль-Махди, политическим секретарем правящего ИКС (Национальный конгресс Судана): «Главной целью провалившейся террористической атаки было создание у людей с помощью СМИ представления о том, что они (боевики ДСР. – С.С.) могут легко войти в Хартум».

Именно поэтому основные бои между суданским правительством и ДСР развернулись на национальном и международном медиаполях. Первыми нанесли свой удар пропагандисты ДСР, заявившие на странице своего сайта, что это именно их боевики контролируют сейчас Омдурман, а официальные радио и телевидение просто вводят людей в заблуждение относительно реальной обстановки в городе. В ответ на это государственные электронные СМИ стали активно и в деталях показывать картины с десятками сожженных машин боевиков, чуть позже к ним добавились кадры с задержанными и кающимися боевиками ДСР. Кульминацией государственного медианаступления стало объявление вознаграждения размером в 250 млн. суданских фунтов (приблизительно 125 млн. долл.) за любую информацию, которая поможет арестовать лидера суданского освободительного движения (СОД) Халиля Ибрагима. Последний, как считается, был ранен и скрывался некоторое время в Хартуме, пока не перебрался в безопасное место на территории Дарфура.

Ответственность за помощь боевикам ДСР в подготовке этого нападения суданские власти возложили на Чад. Так, по словам К. Обейда, госминистра Министерства информации и коммуникации, «террористическая операция с целью саботажа была спланирована Чадом и осуществлялась под руководством лидера ДСР Халиля Ибрагима». Но самое громкое заявление на следующий день после атаки ДСР сделал главный ньюсмейкер суданской политики, президент страны Омар аль-Башир: «Эти силы пришли из Чада, где они тренировались. …Мы знаем, что чадский режим несет полную ответственность за произошедшее… У нас не остается иного выбора, как разорвать отношения с ним». Через день, 13 мая, Судан потребовал, чтобы поверенный в делах Чада в Судане покинул страну. Однако за перипетиями всех этих событий остался без ответа главный вопрос: «Что же дальше?».

Вместо этого самой популярной темой стало обсуждение мотивов «политически самоубийственной атаки» (по словам Садыка аль-Мади аль-Махди, президентского помощника) ДСР на Хартум, а также сил, стоящих за ним. Кроме уже упомянутого «чадского» следа в событиях 10 мая египетские журналисты из газеты «Аль-Джумхурия» обнаружили и «иранский»: «Иран играл важную роль в попытке переворота, совершенной ДСР …Суданская армия, задержав боевиков ДСР, обнаружила при них современное иранское оружие».

Итак, возвращаясь к главному вопросу суданской политики: «Чего ожидать в будущем и как к этому готовиться?», – необходимо отметить, что Судан как никогда близок к состоянию широкомасштабной гражданской войны. В последнее время помимо дарфурской проблемы резко накалилась проблема провинции Абъей. Суть проблемы состоит в вопросе демаркации границы между Югом и Севером Судана, так как именно от этого зависит, на чьей в итоге территории после 2011 г. окажутся нефтяные месторождения Абъей. Главная опасность, таящаяся в возможном начале общесуданской гражданской войны, состоит в том, что боевые действия могут развернуться на всей территории страны, в них примет участие огромное количество повстанческих группировок, каждая из которых, будучи не в силах завоевать большую часть Судана, станет намертво удерживать свой район.

Иными словами, мы не можем исключать вариант «сомализации» гражданской войны в Судане с самыми худшими для страны последствиями. Безусловно, это прекрасно понимают как руководители СНОД (Суданское народно-освободительное движение, правящая партия Юга Судана), так и Национального конгресса Судана, которым подобный сценарий развития суданской внутриполитической ситуации крайне нежелателен.

Если рассматривать самые реалистичные способы, с помощью которых можно если и не избежать, то хотя бы минимизировать последствия развития негативного сценария, то стоит подробнее остановиться на двух наиболее возможных вариантах. Первый вариант мы условно назовем «исламистским». Суть его в следующем: Омар аль-Башир, как и в начале 90-х годов, мобилизует миллионы суданцев под лозунгом защиты «дар уль-ислам» («земли ислама») от происков неверных, стремящихся руками южносуданских и/или дарфурских повстанцев отобрать у них «дары Аллаха», главным из которых является нефть. К несомненным «плюсам» данного варианта стоит отнести следующие:

1. В случае гражданской войны Хартуму, пусть и ценой жесточайших репрессий, скорее всего удастся удержать Центральный и Северный Судан от развала на автономные квазигосударственные образования.

2. Гарантированная моральная (не исключено, что и материальная) поддержка арабо-мусульманского мира. Возможно, что помощь правительственным силам Судана в осуществлении малого джихада (войны с неверными) будут оказывать арабские наемники исламистской направленности.

3. Этот вариант уже имеет опыт практического применения в первой половине 90-х годов, когда, несмотря на немалые сложности (не было нефтедолларовой подпитки), режим аль-Башира и ат-Тураби выстоял.

Как известно, недостатки – это продолжение достоинств, поэтому все «минусы» варианта «реисламизации Судана» проистекают из его «плюсов»:

1. Жесточайшие репрессии как следствие политики защиты «дар уль-ислам» приведут к серьезному кризису в отношениях с международным сообществом, в частности к ужесточению режима санкций со стороны США.

2. Возможный приток большего числа воинствующих исламистов из всего арабо-мусульманского мира в Судан резко дестабилизирует обстановку в Северо-Восточной Африке. Первой «жертвой» этой дестабилизации может стать Египет, чьи исламисты получат в таком случае бесценный опыт ведения современной войны, а вместе с ним огромное количество оружия и военного снаряжения.

3. Придание гражданской войне в Судане характера этноконфессионального конфликта лишь усилит взаимную ненависть участников войны, что приведет к увеличению жертв вооруженного противостояния.

4. Колоссальный масштаб жертв гражданской войны побудит мировое сообщество объявить весь Судан зоной миротворческой операции ООН и начать отправку туда новых отрядов «голубых касок» (стоит ожидать активной помощи людьми и материальными средствами со стороны АРЕ, для руководства которой смертельно опасно неконтролируемое развитие суданской гражданской войны).

Другой вариант можно назвать «компромиссным». В его основе лежит поиск и решение проблемы Абъейя путем взаимных уступок со стороны Хартума и Джубы, которые могут привести к заключению компромиссного соглашения. Плюсы компромисса по Абъейю выглядят следующим образом:

1. Будет устранена самая «горячая» причина возможного конфликта между Югом и Севером.

2. Не исключено, что за уступки, сделанные Хартумом по Абъейю, Джуба займет нейтральную позицию по отношению к дарфурскому конфликту, воздерживаясь, по крайней мере, от открытой поддержки дарфурских повстанцев.

3. Мировое сообщество убедится в благоразумии и договороспособности хартумского режима, что позитивно отразится на международном имидже Судана.

4. Этот вариант крайне выгоден важнейшему стратегическому партнеру Судана в регионе – Египту, чей режим оказывает активную поддержку всем сторонам суданского конфликта в поиске его компромиссного решения.

Однако этот вариант имеет и очень значительные «минусы»:

1. Он не только не решит дарфурскую проблему, но и обострит ее (Хартум, убедившись, что войны с Югом не будет, активизирует свои усилия по вооруженной борьбе с дарфурскими повстанцами в надежде уничтожить самые сильные и опасные их группировки, что приведет к еще большей эскалации конфликта).

2. Нет надежной гарантии, что аль-Башир и его команда полностью и в срок выполнят все взятые на себя в рамках абъейского компромисса обязательства.

3. Пойдя на уступки по Абъейю, Хартум не сможет не пойти на послабления и по Дарфуру, так как именно этого от него и будет ждать мировое сообщество.

4. Уступки по Дарфуру укрепят другие региональные элиты во мнении, что только вооруженной силой можно получить желаемое от центральной власти, и, как следствие, не исключено образование в недалеком будущем новых «дарфуров».

Анализ последних внутрисуданских событий показывает, что аль-Башир и его единомышленники склоняются к «компромиссному» варианту или делают такой вид: администрация суданского президента объявила 7 июня о намерении НКС подписать со СНОД соглашение по Абъейю. Спустя два дня это намерение стало реальностью: Омар аль-Башир, Сальва Киир Майардит и Али Осман Та-ха подписали «Дорожную карту возвращения беженцев и выполнения протокола по Абъейю». Однако за исключением передачи спора по Абъейю на рассмотрение в международный арбитраж, выбранный обеими сторонами конфликта по взаимному согласию, ничего революционного данный документ не содержит. Его задача – сохранить статус-кво в этом проблемном регионе до тех пор, пока в третейском суде не будет по существу разрешен спор Джубы и Хартума по Абъейю. Арбитражу на это отводится шесть месяцев с момента подачи туда заявлений сторон. На это время в регионе устанавливается режим совместного (НКС/СНОД) управления, предусмотрено создание Фонда по развитию приграничных территорий по линии Север–Юг, куда Хартум будет отчислять 50% от своей нефтяной ренты в Абъейе, а Джуба 25%.

О стремлении не допустить необратимого ухудшения ситуации в стране говорит и заявление, сделанное лидером Юга и первым вице-президентом Судана Сальвой Кииром на встрече с делегацией египетских журналистов: «Мы прилагаем все усилия к тому, чтобы люди на себе ощутили плоды мира и единства». Тем не менее, оглядываясь назад на весь период независимости Судана, мы считаем, что, как бы парадоксально это ни звучало, в интересах ООН и остального мирового сообщества усиление властных позиций команды аль-Башира с целью продления его времени пребывания на верху суданской политической пирамиды.

Иными словами, делая выбор между развитием демократии в Судане ценою его развала из-за возможной смены руководства страны и сохранением относительной административно-политической целостности суданского государства путем неизбежного нарушения общепринятых демократических норм и традиций, следовало бы предпочесть последнее. Кроме того, конфликт в Судане наглядно показывает потребность выработки мировым сообществом единого подхода к таким острым кризисным ситуациям, базирующегося на своде четких, простых и всем понятных правил, которые можно сформулировать, используя Устав ООН. Как нам представляется, эти правила должны быть оформлены в виде документа международной конвенции о помощи странам, находящимся в состоянии хронической дестабилизации, этот документ в идеале должны подписать все страны – члены ООН.

Возвращаясь к суданской ситуации, стоит еще раз отметить, что ее исход не предрешен. Делая нелегкий выбор между демократией и заведенным порядком жизни рядовых суданцев, мировое сообщество, скорее всего, будет вынуждено взять под опеку Судан, сделав ООН гарантом мира и стабильности в этой африканской стране. Но это станет лишь первым шагом на пути построения сильного, стабильного и независимого Судана, где населению будут обеспечены все его права и свободы. Этот этап неизбежно растянется на десятилетия, будет сопровождаться рецидивами старых «болезней» (региональные конфликты, вспышки сепаратизма и т.д.), но при условии приложения всех сил и средств со стороны как самих суданцев, так и помогающего им мирового сообщества он все-таки сможет завершиться построением настоящего нормального цивилизованного государства. Необходимо, чтобы руководители ООН и ведущих стран мира, заинтересованных в скорейшем урегулировании суданского конфликта, сделали основной упор не на помощи беженцам, содействии в их расселении по другим странам, а на налаживании нормальной жизни у них на родине. И достижение этой цели не находится за гранью политической фантастики.

«Ближний Восток и современность», М., 2008 г., № 35, с. 294–300.

Исламская банковская система: Анализ масштабов ее распространения в России и за рубежом

Павел Трунин, Марина Каменских, Маргарита Муфтяхетдинова, публицисты

В последнее десятилетие понятие «исламский банк» прочно закрепилось в лексиконе финансистов во многих развитых странах. Этот финансовый институт, функционирующий в мусульманских странах, постепенно начинает играть все бульшую роль в традиционных финансовых системах. Причем в таких странах, как Великобритания и США, где число граждан, исповедующих ислам и отказывающихся пользоваться услугами традиционных банков, выросло многократно, игнорировать исламские институты более не представляется возможным. В 2000-х годах попытка открытия исламского банка была предпринята и в России. Следовательно, исследование исламских финансовых институтов является достаточно актуальной темой, а также представляет практический интерес в нашей стране и за рубежом. Целью данной работы является описание основных принципов функционирования исламской финансовой системы, а также последствий появления исламских финансовых институтов на традиционных финансовых рынках. В ближайшие годы некоторые из таких институтов могут появиться в России, поэтому отечественные банки, нефинансовые предприятия, органы государственной власти и население должны быть готовы к такому развитию событий и осознавать последствия данной тенденции для экономики страны.

Зачастую то немногое, что известно об исламских финансовых институтах, сводится к запрету получения прибыли за счет получения банковского процента и принятия избыточных рисков, в том числе вследствие использования производных финансовых инструментов. При этом бурное развитие исламских банков диктует необходимость более подробного знакомства с особенностями их функционирования. В частности, представляется интересным изучение основных продуктов, предлагаемых исламскими банками, моделей их балансов, а также способов адаптации исламских финансовых институтов к традиционным финансовым системам.

Развитие исламской банковской системы началось лишь во второй половине XX в. в мусульманских странах, значительная часть жителей которых отказывалась пользоваться услугами традиционных банков. В этой ситуации исламские экономисты предложили создать новую систему банковского дела. Первая исламская финансовая организация появилась в 1960-е годы в Египте. Сберегательный банк «Mit Ghamr», открывшийся в 1963 г., начал проводить операции по привлечению средств физических лиц, а также по инвестированию накопленных ресурсов. По принципам своей работы он больше напоминал сберегательное учреждение, а не коммерческий банк. Первым признанным коммерческим банком, работающим по исламским принципам, считается банк «Nasser Social Bank», основанный в 1971 г. в Египте. В 70–80-х годах исламская банковская система начала развиваться особенно стремительно вследствие нефтяного кризиса 1973 г., когда резкое повышение цен на нефть вызвало большой рост экспортных доходов стран Ближнего Востока. Привлечение средств клиентов из числа религиозных мусульман позволил исламским банкам сформировать значительные пассивы, однако из-за неразвитости исламского рынка капитала эффективно инвестировать средства они не могли. В 80-е годы главной целью исламских банков стала стандартизация финансовых продуктов.

В настоящее время исламский банкинг востребован в первую очередь в мусульманских странах: в Южной, Юго-Восточной и Средней Азии и Африке, где сконцентрирована большая часть потенциальных клиентов данных банков. Однако сейчас помимо стран из указанных регионов такие организации можно встретить и в Европе, США и Австралии. В Иране, Пакистане и Судане финансовая система целиком подчиняется исламским нормам, и все банки этих стран являются исламскими. В таких мусульманских странах, как Малайзия, Индонезия, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, Бруней, присутствуют банки обоих типов, причем число обычных банков также достаточно велико. Пока клиентами мусульманских финансовых организаций главным образом являются мусульмане, численность которых составляет около 1,6 млрд. человек по всему миру. Однако интерес к инвестициям с Ближнего Востока уже проявляют и представители других религий, как в Старом, так и в Новом Свете. К услугам исламских банков прибегают такие транснациональные гиганты, как «General Motors», «IBM», «Alcatel», «Daewoo» и др. В наши дни исламский финансовый сектор стремительно растет, его средние темпы роста оцениваются в 10–15% в год. При этом рейтинговое агентство «Standart&Poors» относит исламские банки к разряду высокоприбыльных.

Масштабы исламской банковской системы

Одной из серьезных проблем, возникающих при анализе исламской банковской системы, является отсутствие надежной статистической информации обо всей отрасли. В совместной работе «Islamic Research & Training Institute», «Islamic Development Bank» и «Islamic Financial Services Board» обобщаются некоторые выводы, полученные различными исследователями исламской финансовой системы на данный момент. Единственным официальным источником информации относительно исламской банковской системы является «Council for Islamic Banks and Financial Institutions» (CIBAFI). Согласно приведенным в отчете данным, на 2005 г. в 38 странах мира функционировали 284 исламские финансовые организации. Их активы составляли порядка 250 млрд. долл. Однако в приведенной статистике не учитываются операции исламских банковских «окон», открываемых обычными банками, а также операции небанковских финансовых организаций, такафул (исламское страхование) и инвестиционных компаний. В частности, по оценкам CIBAFI, объем операций специализированных исламских «окон» в обычных банках достигал в 2005 г. 200 млрд. долл. В настоящее время бурно развивается рынок исламских ценных бумаг. Согласно данным «The Islamic Banker», в январе 2006 г. в мире функционировало более 250 согласующихся с шариатом взаимных фондов, размер активов которых составляет 11 млрд. долл. Согласно информации «The Liquidity Management Centre of Bahrain», внутренний рынок исламских долговых сертификатов в Малайзии в 2006 г. составлял порядка 17,1 млрд. долл., а в Бахрейне – 2 млрд. долл. Средние темпы роста активов исламских финансовых институтов оцениваются в 10–15% в год. Существенная часть исламских кредитных и страховых организаций концентрируется в Бахрейне, Малайзии и Судане, а большая часть инвестиционных фондов функционирует на рынках Саудовской Аравии и Малайзии.

Хотя активы исламских банков, согласно оценке Федерации арабских банков, достигли 1/3 совокупных активов всех арабских банков, в целом институты исламского типа невелики. В первой сотне арабских банков, в число которых входит значительное количество и обычных банков, в 2001 г., по данным журнала «The Banker», их было всего восемь. При этом крупнейший исламский банк «Al-Rajhi Banking and Investment Corporation» занимал 6-е место, а второй по величине «Kuwait Finance House» – 21-е место по величине активов среди арабских банков. По данным Исламского банка развития (ИБР), в конце 1990-х годов треть обследованных исламских финансовых институтов имела активы, не превышавшие 50 млн. долл., в то время как число институтов с активами, превышающими 1 млрд. долл., было меньше 20. При этом лишь 10% кредитных организаций характеризовались нормальным уровнем достаточности капитала по международным меркам. Преимущественная ориентация исламских банков на внутренний рынок оставляет им весьма ограниченное поле для деятельности в условиях острой конкуренции.

География распространения исламского банкинга

В настоящее время в мире функционирует ряд организаций, содействующих развитию исламских финансовых институтов. При этом основным трендом в регулировании исламского банкинга является стандартизация мер управления и контроля. Исламский банк развития играет ключевую роль в разработке международных стандартов и процедур и в развитии сектора в различных странах. Под покровительством ИБР в 1981 г. был создан специальный институт для исследовательской деятельности и подготовки кадров.

Исламский банк развития был создан в качестве межправительственной финансовой организации, членами которой являются страны – участники Организации Исламская конференция (ОИК). Официально свою деятельность банк начал в октябре 1975 г. В настоящее время в ИБР входит 56 государств, благодаря которым сформирован капитал банка в размере 45 млрд. долл. Основными направлениями деятельности ИБР являются содействие сотрудничеству между исламскими странами, борьба с бедностью, повышение уровня образования, поддержка науки и технологии, инвестиции в инфраструктуру банковского и финансового сектора. Банк в своих операциях использует исламские финансовые продукты. Банком были учреждены специальные фонды для финансирования определенных видов деятельности, в том числе фонды для помощи мусульманским сообществам в странах, не являющихся членами организации исламской конференции.

Существует также ряд других организаций, занимающихся разработкой согласующихся с шариатом стандартов исламского банкинга. В их число входят: Accounting and Auditing Organization for Islamic Financial Institutions» (AAOIFI), «The Islamic Finance Service Board» (IFSB), «The International Islamic Financial Market», «Council for Islamic Banks and Financial Institutions» (CIBAFI), «Arbitration and Reconciliation Centre for Islamic Financial Institutions». Кроме того, «Международный центр по управлению ликвидностью» занимается развитием вторичного рынка исламских ценных бумаг и разработкой новых финансовых инструментов для исламского финансирования, а «Международное исламское рейтинговое агентство» – развитием исламского финансового рынка, разработкой международных стандартов исламского банкинга и присвоением рейтингов исламским финансовым организациям.

В настоящее время существуют исламские рыночные индексы, которые позволяют оценивать доходность портфеля ценных бумаг, который удовлетворял бы нормам ислама. Это прежде всего индексы, аналогичные индексу Доу-Джонса, рассчитываемые с 1999 г. и охватывающие около 700 компаний, т.е. все крупнейшие мировые компании, деятельность которых удовлетворяет нормам шариата. Фирмы, занимающиеся производством алкоголя, табака, свинины, а также запрещенными видами развлечений, такими как азартные игры, не включаются в расчет подобных индексов.

Рассмотрим состояние исламской банковской системы в отдельных странах.

Мусульманские страны

В 70–80-х годах XX в. в мусульманских странах возникли первые крупные исламские банки, такие как «Dubai Islamic Bank» (ОАЭ), «Faisal Islamic bank of Egypt», «Faisal Islamic Bank of Sudan». Кроме того к крупнейшим исламским банкам мусульманских стран относятся «Abu Dhabi Islamic Bank» (ОАЭ), «Faisal Islamic Bank of Egypt» (Египет), «Al Rajhi Banking & Investment Corp» (Саудовская Аравия, есть филиалы в Малайзии), «Shamil Bank of Bahrain» (Бахрейн). В странах Персидского залива функционируют как местные инвестиционные банки: «First Islamic Investment Bank» (Бахрейн), «The International Investment Bank» (Кувейт), так и международные банки, предлагающие согласующиеся с исламом услуги (так называемые исламские «окна» обычных банков): HSBC, UBS (в основном в Бахрейне и ОАЭ). «Citibank» также на протяжении длительного времени сотрудничает с исламскими банковскими структурами. Заметим, что в некоторых мусульманских странах, таких как Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, функционируют исламские финансовые институты, однако информации об их деятельности практически нет.

Малайзия. В банковской системе Малайзии работают как обычные, так и исламские финансовые институты. Еще в 1963 г. в Малайзии был основан благотворительный фонд, который привлекал сбережения мусульман, собиравшихся совершить паломничество в Мекку. Впоследствии на его основе возник один из крупнейших в мире исламских инвестиционных фондов «Tabling Haji». Однако бурное развитие исламского банковского дела в стране началось в 80-х годах, после того как в 1983 г. был основан банк «Islam Malaysia Berhad». Только через десять лет, в 1993 г., была запущена беспроцентная банковская программа, согласно которой обычные банки начали оказывать исламские услуги. После этого достаточно быстро появилось несколько десятков новых игроков, а продуктовая линейка увеличилась до 40 различных видов услуг. Ряд важных нововведений приходится на 90-е годы: учреждение исламского межбанковского денежного рынка в 1994 г.; введение типовой формы отчетности по исламским операциям обычных банков в 1996 г.; создание национального шариатского консультативного совета как органа, дающего единую интерпретацию исламских норм в применении к банковскому и страховому делу, в 1997 г. В октябре 1999 г. в стране открылся второй полностью исламский банк – «Bank Muamalat Malaysia Berhad». По итогам 2002 г. исламские активы малазийских банков составили 18 млрд. долл. По данным ЦБ Малайзии, в 2002 г. исламские банки увеличили свою долю в активах банковской системы страны до 8,9%. В то же время необходимо помнить, что лидирующая роль в исламском сегменте банковского сектора Малайзии по-прежнему принадлежит обычным финансовым институтам, участвующим в беспроцентной банковской программе.

Бахрейн. В Бахрейне в настоящее время также существуют банки обоих типов. Бахрейн является лидером по числу исламских финансовых институтов. Пальму первенства Бахрейн окончательно перенял у Малайзии в 2002 г., когда в его столице Манаме, наряду с ранее зарегистрированными здесь AAOIFI, Исламским рейтинговым агентством (Islamic rating agency) и Всеобщим советом исламских финансовых институтов (CIBFI), разместились секретариаты Международного исламского финансового рынка и Центра управления ликвидностью. В Малайзии расположена лишь штаб-квартира Совета по исламским финансовым услугам (IFSB), хотя она входит в число членов практически всех названных выше организаций.