Текст книги "Россия и мусульманский мир № 1 / 2010"

Помимо вооруженной борьбы и осуществления террористических актов талибы активно выступают на пропагандистском фронте. Они распространяют листовки с призывами к населению подняться на «священную войну» против американских войск и других иностранных военных, находящихся в Афганистане. Талибы умело используют ошибки новых властей Афганистана и американцев, провоцируя недовольство населения как против администрации Х. Карзая, так и против военного присутствия США и НАТО в стране.

Сейчас талибы расширяют географию своих действий на территории Афганистана. Если два-три года назад их активность отмечалась в южных и восточных провинциях страны, то в настоящее время их отряды действуют также на западе и в центре. Несмотря на значительные потери в живой силе, исламские экстремисты не снижают интенсивности своих действий и постоянно держат в напряжении своих противников, вынуждая их проводить крупномасштабные военные операции. Однако эти операции дают лишь временный эффект, и после их завершения талибы довольно быстро восстанавливают, а кое-где еще больше укрепляют свои позиции, обращая недовольство местного населения военными действиями в свою пользу. В ряде районов Афганистана последователи муллы М. Омара чувствуют себя уже настолько уверенно, что вновь переходят к тактике открытых вооруженных столкновений, правда не с иностранными военными, а с подразделениями афганской полиции. Особенно это заметно на юге страны, где талибы уже стали теневой властью. В ряде уездов и населенных пунктов они создали подконтрольную себе администрацию. Все это говорит о том, что талибы превратились в серьезную региональную силу, при этом претендующую на власть в масштабах всей страны.

Действия талибов не ограничиваются только территорией Афганистана. Достаточно сложная и неоднозначная ситуация сложилась в их отношениях с Пакистаном – бывшим союзником ИЭА. Правительство Пакистана во главе с президентом Первезом Мушаррафом последним разорвало дипломатические отношения с талибами и поддержало антитеррористическую операцию США и их союзников в Афганистане. Пакистанские власти приветствовали создание нового афганского правительства и установили с ним дипломатические отношения. Однако Пакистан, порвав с талибами на дипломатическом уровне, не мог отказаться от связей с ними вообще сразу и полностью. Межведомственная разведка Пакистана (ISI), бывшая во времена нахождения талибов у власти их главным спонсором, сохранила тесные отношения с ними и после падения режима. По некоторым данным, эта организация до сих пор оказывает разностороннюю помощь талибам, находящимся на территории Афганистана, и использует их, стремясь усилить свое влияние как внутри Пакистана, так и за его пределами. Кроме того, талибы до сих пор пользуются поддержкой пуштунских племен «независимой полосы», населяющих территории, граничащие с Афганистаном. Эти племена формально не подчиняются властям Пакистана, и поэтому проведение на территории их проживания военных операций затруднено. Хотя Исламабад под давлением США все же был вынужден провести несколько операций по уничтожению талибов и боевиков «Аль-Каиды» в этих областях, боевые действия и на территории Афганистана, и в «полосе племен» Пакистана не дали значительных результатов. Пока ни одна из операций не завершилась задержанием муллы М. Омара или Усамы бен Ладена.

Более того, после этих операций группировка талибов на территории Пакистана усилилась. Действия пакистанских военных в округах Северный и Южный Вазиристан столкнулись с ожесточенным сопротивлением талибов и их сторонников, и в результате официальный Исламабад заключил с ними соглашение о прекращении вооруженных действий на этих территориях. Это соглашение фактически закрепило власть талибов в Северном и Южном Вазиристане и позволило создать им свою администрацию в этих областях, выполняя функции законодательной и исполнительной власти. В результате пакистанские талибы еще больше укрепили свои позиции в приграничных районах на северо-западе страны, фактически получив возможность создать там свое «государство в государстве».

Х. Карзай и его команда неоднократно предпринимали попытки внести раскол в ряды талибов путем объявления амнистии боевикам, сложившим оружие и перешедшим на сторону правительства. Это дало лишь частичный эффект: к концу 2006 г. вооруженную борьбу против официального Кабула прекратили 1400 боевиков, что не привело к снижению активности талибов и уменьшению масштабов военных действий. Предложения Х. Карзая к М. Омару вступить в диалог также пока не принимаются лидером талибов, который в качестве основного условия начала переговоров с правительством требует немедленного вывода иностранных военных с территории Афганистана. Таким образом, он и его последователи демонстрируют твердость и непримиримость своей позиции. Перспективы непримиримых талибов в Афганистане в настоящее время во многом зависят от того, как долго США и их союзники будут сохранять свое военное присутствие в Афганистане и придерживаться стратегии вооруженной борьбы против тех, кого они считают террористами и их пособниками. Учитывая слабость правительства в Кабуле и его очевидную неспособность вести борьбу против непримиримой оппозиции в одиночку, можно предполагать, что иностранные военные контингенты в ближайшее время не будут выведены из Афганистана. Соответственно, группировка талибов также будет продолжать свое существование на территории страны, так как используемые ею лозунги защиты родины и ислама от «иноземных захватчиков» будут оставаться актуальными и популярными в глазах части населения Афганистана.

Таким образом, исламские политические организации в Афганистане продолжают играть значительную роль в политической жизни страны. Сохраняются тесная взаимосвязь и взаимовлияние ислама и политики. В настоящее время наблюдается целенаправленная тенденция к увеличению роли ислама в жизни общества в форме исламизации. Этот процесс происходит как сверху – через исламских консерваторов и сторонников моджахедов в законодательных и судебных органах, так и снизу – за счет деятельности талибов, играющих роль непримиримой исламской оппозиции и насаждающих нормы ислама в своей интерпретации. В этих условиях ислам используется консервативными силами в обществе как знамя борьбы против многих черт социально-бытовой стороны жизни общества, олицетворяющих западные ценности, носителями которых афганцы считают в первую очередь иностранных военных на территории своей страны. Для большинства населения Афганистана эти ценности остаются чуждыми, в то время как ислам является символом приверженности собственной, афганской культуре и традициям. Таким образом, в социально-культурном отношении ислам в сегодняшнем Афганистане во многом является каналом психологического протеста афганцев против внутренних междоусобиц и присутствия в стране иностранных военных.

По всей видимости роль ислама в общественно-политической жизни Афганистана в ближайшем будущем будет зависеть от того, как долго американцы и их союзники по антитеррористической коалиции будут оставаться в стране. Учитывая сегодняшнюю ситуацию, можно утверждать, что с сохранением в Афганистане иностранного военного присутствия ислам будет оставаться политическим козырем в руках исламских традиционалистов, моджахедов и талибов, который они постараются использовать для борьбы за власть как на уровне отдельных областей, так и в масштабах всей страны.

«Ближний Восток и современность», М., 2008 г., № 35, с. 139–158.

Топкое болото иракской коррупции

Эльдар Касаев, политолог

Ирак официально стал вторым наиболее коррумпированным государством в мире, сообщается в докладе за 2008 г. международной неправительственной организации по борьбе с коррупцией «Transparency International» (TI). Всего исследование охватывает 180 государств мира, уровень коррупции оценивался по десятибалльной шкале, при этом 10 баллов – самый низкий уровень. Ирак с индексом 1,6 поделил 178-е место в рейтинге с Мьянмой, опередив лишь замыкающую список наименее «прозрачных» Сомалийскую Республику. Для сравнения: в 2003 г. Ирак занимал 113-е место в рейтинге. По подсчетам иракского антикоррупционного государственного «Комитета беспристрастности», с момента начала «экспорта демократии» и до сего дня страна не досчиталась из-за коррупции и финансовых махинаций более 250 млрд. долл.

Как же могло произойти, что это взятое под «опеку» США демократическое государство вязнет в топком болоте коррупции и бюрократии? Каковы причины того, что пришедшие со сменой режима чиновники не в состоянии обеспечить порядок и нормальное функционирование государства? Прежде всего, следует отметить следующее. Несмотря на формальное наличие в Ираке самостоятельных правительства и парламента, их власть тем не менее не является полноценной. Достаточно сказать, что некоторыми территориями Ирака до сих пор управляют отдельные политические партии и организации, племенные кланы и местные вооруженные «авторитеты». По словам руководителя «Комитета беспристрастности» судьи Муссы Фараджа, «рассадником вопиющей коррупции» стал секретариат иракского правительства, к которому перешли полномочия упраздненного Комитета по экономическим вопросам. Теперь этим органом ратифицируются все контракты, среди которых – миллиардные по стоимости закупки самолетов, строительство крупных больниц. При этом контролирующие органы, в том числе комитет, не имеют доступа к документации и не контролируют ход сделок.

Однако так было не всегда.

Саддам Хусейн требовал тотального подчинения высшего чиновничьего аппарата законам государства, не позволял должностным лицам ненадлежащим образом выполнять возложенные на них функции, применял крайне суровые санкции к казнокрадам. По словам одного из бывших функционеров партии «Баас», заработные платы чиновников были настолько низкими, что им не хватало денег даже на «хлеб и воду», а работать приходилось «день и ночь». Материальное положение сегодняшних должностных лиц Ирака заметно улучшилось. Однако связано это отнюдь не с возросшей оплатой труда чиновника, а со стремительно растущим уровнем коррупции, проникшей во все сферы жизни общества и государства. Ей, как отмечают специалисты TI в ежегодном докладе «О положении с коррупцией в мире-2008», подверглись государственные органы, политические партии, армия, национальные компании Ирака. Не так давно возглавлявший Комитет по борьбе с коррупцией судья Радхи Хамзат аль-Радхи обвинил действующее иракское правительство и его главу Нури аль-Малики в краже из государственной казны 18 млрд. долл. По словам судьи, комитет выявил крупные хищения бюджетных средств, предназначавшихся на социальные нужды, и собрал доказательства по 3 тыс. «хищнических» эпизодов, в которых фигурировали члены правительства и их родственники. Становится понятным, почему еще до опубликования «разгромного» для иракских властей доклада неправительственной, но весьма влиятельной организации TI, пожалуй, самый ярый антикоррупционист Ирака судья аль-Радхи был уволен со своего поста и публично осужден.

Однако, как отмечают два бывших американских должностных лица, не только иракские власти, но и администрация Белого дома косвенно причастна к этому. Один из них, А. Бреннер, работал в 2007 г. в посольстве США в Багдаде и возглавлял там отдел по борьбе с коррупцией. По его словам, Госдеп, отказываясь обращать внимание на коррупцию, тем самым поощрял ее. Другой бывший чиновник, Дж. Маттил, руководивший в Багдаде канцелярией в антикоррупционной организации, утверждает, что внешнеполитическое ведомство США всячески помогало иракским лидерам свергнуть аль-Радхи.

Складывается вполне обоснованное впечатление, что Джордж Буш со товарищи пришли в Ирак в большей степени за тем, чтобы «нагреть руки» своих беспристрастных чиновников. Так, эксперты критикуют администрацию Буша за то, что договоры о восстановлении Ирака, заключенные между американскими и иракскими компаниями, отразились на уровне коррупции. Во-первых, работающие на территории Ирака американские нефтяные компании близки республиканской партии США. Во-вторых, крупные нефтяные компании, обладающие солидным капиталом, поглощают более мелкие, но не менее значимые для экономики Ирака.

Кроме того, большинство нефтяных компаний США превышали допустимый уровень затрат, присваивая сверхприбыль, которая относилась к договорам «cost–plus», в соответствии с которыми компаниям должны быть возмещены все издержки и дополнительная процентная стоимость, гарантированная в качестве прибыли. Отнюдь не все прозрачно и в вопросах распределения контрактов, направленных якобы на скорейшую экономическую реконструкцию современного Ирака. Как отмечает работавший с Госдепом США до войны иракец аль-Хафаджи, фирмы, получавшие контракты, заключали до шести субподрядов с другими фирмами, позволяя каждому уровню получать свою долю. Во многих случаях ни одна из фирм даже и не начинала свою работу по контракту. Например, частная американская компания «CusterBattles», получившая за 13 месяцев контракты по охране общей стоимостью в 100 млн. долл., заключила субподряд на работу, а затем представила поддельные документы с «раздутыми» затратами.

Картина в этой сфере будет еще более безрадостная, если добавить, что, по оценкам судьи Фараджа, на сегодняшний день Ирак уже потерял 90 млрд. долл. от контрабанды нефти и нефтепродуктов. Кроме того, ежегодно впустую сжигается около 600 млн. м³ газа, а из 1041 нефтяной скважины эксплуатируется лишь 441. Экспортные мощности, оцениваемые в 4,2 млн. баррелей в сутки, не используются и наполовину. За истекшую «пятилетку» в Ираке не построено ни одного нефтеперерабатывающего завода, несмотря на выгодные предложения иностранных компаний. Напомним, что еще до американо-британской оккупации страна, испытывавшая нехватку электричества, не производила ни одного дополнительного мегаватта, хотя на эти цели с 2003 г. потрачено более 17 млрд. долл.

Единственным результатом псевдосозидательной деятельности иракских чиновников в энергетической сфере стало лишь незаконное обогащение многих из них за счет совершения сделок с зарубежными иностранными компаниями. Вместо того чтобы разработать необходимую стратегическую политику с целью получения наибольшей выгоды иракским народом, чиновники федерального правительства и правительств производящих районов и провинций делят доходы от ресурсов, являющихся, согласно Конституции, собственностью всего иракского народа, лишь между «своими людьми». Подобный феномен в арабском мире получил весьма благозвучное название – «мухасасса» («пропорциональное распределение»). По данным американского Управления по подотчетности правительства, главного контрольно-ревизионного органа Конгресса США, из ежедневно добываемых в Ираке 2 млн. баррелей нефти «неучтенными» остаются от 100 до 300 тыс. баррелей, что в денежном исчислении составляет от 5 до 15 млн. долл.

Помимо государственных структур, национальных и зарубежных компаний, распределения нефтедолларов, тотальная коррупция охватила иракские вооруженные силы. По сообщениям специалистов, в современной иракской армии зачастую служат «солдаты-фантомы», которых на самом деле никогда не существовало. По последним данным, в МВД Ирака нашлось 50 тыс. таких «мертвых душ», получавших жалованье, пайки и обмундирование на сумму около 5 млрд. долл. в год. Кроме того, числятся утерянными 19 тыс. единиц различного оружия. Однако на выплату заработной платы реальным служащим и закупку необходимого вооружения в бюджете страны средств недостает. Почему? По словам командующего одним из иракских подразделений, в государственных силовых структурах есть весьма влиятельные личности, которые всячески оснащают боевиков, преследуя в первую очередь корыстные цели. Воровство в силовых структурах Ирака достигло небывалых масштабов, став бичом иракских вооруженных сил. Примечательно, что на берегах Потомака всерьез опасаются последствий коррупции в военных эшелонах Ирака. И эти тревоги имеют вполне реальные основания.

Организованная Программой развития ООН (ПРООН) весной этого года в Ираке международная конференция по борьбе с коррупцией (впервые после свержения прежнего режима), как оказалось, не дала ожидаемого результата. Напомним, что в данном мероприятии приняли участие как высокопоставленные иракские чиновники, так и представители государств-партнеров. Собравшиеся обсудили вопросы, связанные с государственным управлением, и пути борьбы с коррупцией в контексте международного Соглашения по Ираку, о начале реализации которого было объявлено еще в 2006 г. Документ предусматривает, что к 2011 г. Ирак станет единым, федеративным и демократическим государством, живущим в мире со своими соседями и самим собой, уверенно идущим по пути экономической самодостаточности и процветания. Участвовавший в работе конференции директор Управления ООН по наркотикам и преступности Антонио Мария Коста заявил, что запас терпимости общественности к коррупции в Ираке практически исчерпан.

К этому остается только добавить, что это негативное явление подрывает доверие к власти, способствует отмыванию денег, подпитывает организованную преступность и приводит к обнищанию беднейших слоев населения Ирака, получившего в подарок с легкой руки заокеанских неоконсерваторов спасительный на словах, но губительный по сути проект с громким названием «демократия».

«Вестник аналитики», М., 2009 г., № 3, с. 62–66.

Турция: Противостояние исламизации и секуляризма

И. Фадеева, доктор исторических наук

Еще в XIX в. в Турции как следствие своеобразия модернизации страны обозначилось жесткое противостояние двух элит – европеизированной модернизаторской и мусульманской традиционалистской. Реформировать имперские институты, неизбежно задевая интересы клерикалов, пытались султаны Махмуд II (1808– 1839) и Абдул-Меджид II (1839–1861). А самый сильный удар по религиозному устройству в Турции уже в XX в. нанес первый президент страны Мустафа Кемаль. Окружавшая Ататюрка военная, партийная и бюрократическая элита видела в модернизации, которая в то время ассоциировалась с вестернизацией, единственный выход из вековой отсталости и упадка. Для кемалистов само существование нового государства было связано с жестким подавлением традиционалистов, в чем они усматривали гарантию безопасности и дальнейшего развития страны. Их важнейшим достижением стало провозглашение Турецкой Республики светским государством, что нашло отражение в Конституции 1924 г. Отделение ислама от государства разрушило как традиционную многовековую общественно-политическую структуру страны, так и ее внешний облик. Парадокс состоял в том, что, пытаясь спасти общество от гибели, его узкая прослойка фактически резала по живому. Реформы инициировались «сверху», введение новых институтов сопровождалось уничтожением старых в системе образования, судебной и т.д., а это не только не способствовало их положительным результатам, но временами даже приводило к хаосу. Османской реформаторской верхушке, а позднее кемалистам, приходилось игнорировать мусульманское население, которое никогда не поддерживало их и воспринимало реформы как чуждые исламу новшества. В таких условиях поддержка офицерского корпуса имела особое значение.

Сейчас вновь, как почти век назад, разгорелась борьба между модернизаторами, главной опорой которых остается армия, и исламистами. Вплоть до середины XX в., несмотря на все усилия реформаторов, основная часть жителей маленьких городков и сельского населения жила согласно традиционным мусульманским нормам и обычаям. Однако по мере постепенной либерализации режима симпатии значительной части населения, прежде не востребованные и не учитывавшиеся, оказались на стороне политиков, осмелившихся заявить о своей приверженности исламу и мусульманским ценностям. Этот поворот обозначился и на бытовом уровне. Даже в крупных населенных пунктах девушки начали покрывать головы хиджабом – традиционным мусульманским платком, а юноши – отпускать бороды, что было редкостью в начальные десятилетия республиканской Турции. Массы людей, хлынувших в города из сельской местности в ходе ускоренных процессов индустриализации и урбанизации второй половины XX в., пополнили ряды ставшего более активным электората. Изменилась структура населения Турции: если в 1927 г. 12,5% проживали в городах с численностью жителей свыше 20 тыс. человек, то с конца 90-х годов в них проживало уже около 71% населения. Многие из новых горожан стали опорой исламистских организаций и партий.

Размножившиеся в 60-х годах религиозные, националистические, а также левацкие группировки существенно обострили внутриполитическую ситуацию. Ожесточилась борьба за власть сторонников кемалистской Народно-республиканской партии (НРП) и возродившейся исламистской элиты. Теперь уже исламисты начали представлять своих противников как ретроградов, препятствующих прогрессу. Они выступали за многопартийность, за новые пути в развитии экономики, критиковали коррупцию в правительстве НРП и в конце концов преуспели в борьбе за голоса избирателей. Постепенно чаша весов склонялась в сторону происламистских сил, что, конечно, не означало их окончательной победы. Процесс перехода к состязательной политике, начавшийся после Второй мировой войны, приобрел, как в западных странах, циклический характер, представляя собой чередование правительств, исповедующих разную идеологию и внутриполитическое кредо. Но при этом их позиции по ключевым вопросам внешней политики (кипрский вопрос, отношение к вступлению Турции в Европейский союз и т.д.) во многом совпадают.

Как правило, за активизацией происламистских сил, оказывающихся у власти в результате выборов, следовало подавление их активности путем прямого или косвенного вмешательства армии. В свою очередь исламистские правительства стараются, и не без успеха, ослабить позиции военных. В условиях секулярного режима исламистская верхушка заметно трансформировалась. Начиная с конца 80-х годов, лидерами ряда влиятельных исламистских организаций являются хорошо образованные профессионалы (инженеры, врачи, юристы), во взглядах которых религиозный консерватизм сочетается с гибкостью и открытостью в вопросах экономической и технологической интеграции с внешним миром, хотя среди турецких исламистов есть немало противников модернизации по западным моделям и сторонников силовых методов внедрения исламских норм. Происламистские партии приобретают вес больше приверженцев среди выпускников престижных учебных заведений, занятых в различных областях экономики. Существенную роль в хозяйственном развитии небольших городов играет так называемый исламский, или «зеленый», капитал, к которому относятся финансовые учреждения, функционирующие на исламских принципах. Эти принципы включают в себя соблюдение в рамках права на собственность справедливого учета интересов индивида и мусульманской общины, запрет на ссудный (банковский) процент, обязательное отчисление «закят» в пользу бедных. Исламские банки получают капитал из мусульманских стран, в том числе нелегально наличными деньгами. Они также привлекают накопления турецких гастарбайтеров в Европе – тех, кто поддерживает происламистские партии.

Ряды исламистов получают постоянную подпитку, поскольку они имеют вполне легальные условия для расширения сферы своей деятельности. В последние годы религиозных школ было открыто значительно больше, чем светских, причем с 1982 г. преподавание основ религии во всех школах стало обязательным. В конце 90-х годов армия предприняла попытку сдержать рост активности исламистов. При участии Совета национальной безопасности (СНБ), куда наряду с первыми лицами правительства входит высшее военное руководство, в феврале 1997 г. было отправлено в отставку правительство Н. Эрбакана, лидера исламской Партии благоденствия. Вмешательство военных было спровоцировано отнюдь не беспомощностью и неэффективностью череды коалиционных правительств и даже не скандалами, связанными с коррупцией в высших эшелонах власти, которые не были редкостью и среди лидеров светских партий. Столь решительные действия были вызваны политикой ползучей исламизации, которую военные расценили как покушение на устои секулярного государства.

Пришедшая к власти в 2002 г. Партия справедливости и развития (ПСР) усвоила опыт предшествовавших происламистских партий, запрещенных за откровенную пропаганду исламских норм. Ее лидеры партии придерживаются более прагматичной и гибкой политики, особенно в экономической сфере. До начала мирового финансово-экономического кризиса им удавалось осуществлять масштабную программу приватизации, обеспечивать приток иностранного капитала. Уровень инфляции в докризисные годы выражался однозначным числом, что для Турции стало большим достижением. Быстро рос валовой внутренний продукт (ВВП). Риторика лидеров Партии справедливости и развития отличается от безудержной критики кемализма их предшественником Н. Эрбаканом. Президент Турции А. Гюль и премьер-министр Р.Т. Эрдоган также избегают нападок на политику и культуру Запада. Они в меньшей степени озабочены солидарностью с мусульманскими странами, чем конкретной задачей вступления в ЕС в качестве полноправного члена. Обвиняя европейцев в антиисламских предубеждениях, лидеры ПСП в то же время понимают значение для Турции сотрудничества с Западом, которое идет на пользу экономическому развитию страны. На конференции в Стамбуле в ноябре 2005 г. Эрдоган заявил: «Мне неважно, чьи это деньги – еврейские, арабские или западные. Я приветствую любые».

Так, в сфере энергетики правительство идет на сотрудничество как с Россией, так и с Ираном, Грецией, Азербайджаном. B настоящее время уже действуют четыре трубопровода: газопровод Россия–Европа–Турция (российский газ доставляется в Анкару через территорию Болгарии); газопровод Иран–Турция (Тебриз– Анкара); газопровод «Голубой поток» (доставка российского газа с побережья Черного моря в турецкий порт Самсун); нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан.

Планируется прокладка еще нескольких газопроводов. В целом внешняя политика Турции, в том числе в отношениях с Россией и США, в годы правления ПСР стала более прагматичной и взвешенной.

В августе 2007 г. при выборах меджлисом президента Турецкой Республики победил один из лидеров ПСР А. Гюль. Таким образом, парламент и два важнейших государственных поста оказались в руках происламистской партии. Оппозиция в лице некоторых парламентариев, крупных государственных чиновников и представителей высшего военного руководство обвиняет правительство в тайной программе постепенного демонтажа светских основ Турции и превращения ее в исламское государство. Происламистские партии, предшественницы ПСР, откровенно выражали недовольство светским режимом и выступали за более существенную роль ислама в государстве. Лидеры правящей партии действуют осторожнее, отвергая обвинения в исламизме и заявляя о стремлении выносить религию за рамки политики. Но при случае и они не скрывают своих религиозных устремлений. Р. Эрдоган заявил по этому поводу: «Демократия подобна поезду, которым следует воспользоваться на пути к желаемой цели, но с которого можно сойти, когда необходимость в нем отпадет».

В феврале 2008 г. по инициативе ПСР были одобрены поправки в законодательство, разрешающие женщинам посещать учебные заведения и государственные учреждения в хиджабах и по сути отменяющие установленный Ататюрком в 1923 г. запрет на ношение мусульманских платков. А в ответ на решение Европейского суда по правам человека, запретившего такие платки в государственных светских школах, премьер-министр заявил, что должен посоветоваться с мусульманскими правоведами. Сторонники светского пути развития Турции расценили поправки о хиджабах как угрозу распространения религиозных символов не только на высшие учебные заведения, но и на школы. А демонстративное желание обратиться за консультацией к религиозным деятелям и исламская риторика премьер-министра, подхваченная его окружением, были восприняты кемалистами как свидетельство намерений возродить нормы шариата и подготовка к трансформации светского режима. В марте 2008 г. Конституционный суд принял к рассмотрению иск прокуратуры о роспуске ПСР по обвинению в нарушении конституционных норм, а в июне отменил поправки о мусульманских платках. Противоборство в стране по вопросу о ношении мусульманских платков продолжается, хотя некий баланс между их противниками и сторонниками сохраняется. Формально эти платки не разрешены в университетах, но студентки, исключенные за их ношение, получили возможность вернуться к учебе. Однако и президент, и премьер продолжают настаивать на официальной отмене запрета на хиджабы. В ответ на решения Конституционного суда об отмене поправки о хиджабах и принятии к рассмотрению иска о роспуске ПСР правительство перешло в контрнаступление.

В конце июня 2008 г. Верховный суд приступил к рассмотрению уголовного дела против 86 лиц, обвиненных в принадлежности к тайному обществу «Эргенекон», которое якобы начало подготовку военного переворота. Поводом к возбуждению дела стали боеприпасы, найденные у одного из отставных офицеров. В октябре 2008 г. в Стамбуле начался судебный процесс над членами общества «Эргенекон». На скамье подсудимых оказались высокопоставленные военные. Фигурантами дела стали бывший ректор Стамбульского университета К.Я. Алемдароглу, ведущий обозреватель газеты «Джумхуриет» И. Сельджук и другие видные ученые, журналисты, принадлежащие к политическим организациям самой разной ориентации – от националистических до коммунистических. В апреле 2009 г. прокатилась новая волна арестов, включая ряд представителей творческой интеллигенции. Если что-то их всех и объединяет, то это противостояние дальнейшей исламизации страны. О масштабах предпринятой правительством акции особенно красноречиво свидетельствует арест влиятельного отставного генерала Сенера Эруйгура, возглавлявшего «Общество мысли Ататюрка». Просочилась информация, что якобы найденные дневники генерала содержат подробный план военного переворота и свержения правительства под предлогом провалов в экономике. Суд расценивается кемалистами, прежде всего значительной частью военной элиты, как упреждающий удар исламистов, опасающихся отстранения от власти, несмотря на положительное для них решение Конституционного суда. Представителей действующего командования турецкой армии, как и лидеров светских партий, в списке заговорщиков на сегодняшний день нет. Но и без того процесс, обещающий быть долгим, обостряет конфликт двух издавна противостоящих сил. Правящая партия, окрыленная успехом на недавних выборах и выигравшая затеянное против нее дело в Конституционном суде, опирается на большинство населения страны. Она располагает огромными финансовыми средствами исламского капитала, подпитываемого зарубежными мусульманскими странами. Как и прежде, за сторонниками светской ориентации страны стоит турецкая армия, верхушка которой тоже имеет немалые финансовые ресурсы и влияние в наиболее образованной части общества. Их поддерживает и значительная часть прессы. Влиятельные армейские круги не сказали еще своего последнего слова.