Текст книги "Россия и мусульманский мир № 1 / 2010"

В работах А. Акаева можно проследить попытки создания образа России как «великого культурного соседа» и отчасти «старшего брата» Киргизстана, способного помочь киргизскому народу. А. Акаев подчеркивал, что его отец является прямым потомком знаменитого родоначальника Тагай-бия, верховного правителя киргизских племен в начале XVI в., и верховного правителя сары-багышей Атаке-бия, снарядившего первых киргизских послов к Екатерине II, стремясь тем самым подчеркнуть свою преемственность в смысле добрососедских связей с Россией. Для России и Киргизстана, писал А. Акаев, характерно духовное единение, «родство душ наших народов, их искреннее доверие друг к другу, братство, скрепленное веками и общей трудной судьбой». Народ Киргизстана испытал «животворное влияние русской культуры». Что касается имперского и советского периодов, то и здесь Россия, по мысли А. Акаева, предстает в исключительно положительном образе: не колонизатора и угнетателя, а субъекта модернизации республики. А. Акаев отмечает, что Россия «для киргизского народа всегда была притягательным символом. У нас никогда не считали Россию колонизатором. Идущая из Москвы помощь помогла преобразовать республику, вывести ее на современный уровень». Вхождение в состав России, замечает А. Акаев в одном из выступлений, объективно было явлением прогрессивным, помогло консолидации разрозненных киргизских племен в единый народ, заложило историческую перспективу его развития. А. Акаев был инициатором придания русскому языку в республике статуса официального, отмечая, что он укреплял межэтнические отношения, его неоценимая заслуга в том, что с ним «мы прожили годы независимости без конфликтов». Именно Россия еще в советский период заложила основы будущего киргизского государства путем создания автономной области, а затем союзной республики, подчеркивает первый президент республики.

Россия в интерпретации А. Акаева предстала еще в одном образе – как источник и гарант независимости Киргизстана. «Москва способствовала рождению новых суверенных государств и проявляла искреннюю готовность помочь в их становлении», – отмечает он. «Без поддержки Москвы мы не получили бы суверенитета. Именно… Россия вывела нас на путь суверенного развития». Более того, Россия всегда является источником помощи: «Каждый раз, когда у нас возникали трудности, мы обращались к России. Так было, например, в мае 1992 г., когда Киргизстан оказался в беде из-за обрушившихся на него стихийных сил». В выступлениях А. Акаев неоднократно подчеркивал «вечность» дружбы Киргизстана с Россией, создавая ее благоприятный образ. Более того, он подчеркивал, что такой образ сформировался и у населения Киргизстана.

Риторика нового руководства Киргизстана во главе с президентом К. Бакиевым после прихода к власти показывала, что оно настроено на сохранение позитивного образа России. «Киргизия не собирается отдаляться от России, – заметил К. Бакиев. – Наши отношения будут развиваться еще больше, еще глубже».

Качественно иной образ России выстраивается в работах З. Курманова – одного из лидеров оппозиции сначала А. Акаеву, а затем и К. Бакиеву. Рассуждая о начале дипломатических отношений киргизов с Россией, он подчеркивает, во-первых, что киргизы тогда были не слабым и беспомощным, а, напротив, гордым и воинственным народом, во-вторых, киргизы не имели с Россией ничего общего ни в этническом прошлом, ни в менталитете, ни в культуре, ни в языке и религии. Южные киргизы в отличие от северных, замечает З. Курманов, оказали российскому вторжению серьезное сопротивление. Но надежды даже северных киргизов, вошедших в состав России добровольно, не оправдались: все киргизы были превращены в типичных жителей восточных колониальных владений, управляемых армией имперских наместников. Иначе говоря, З. Курманов прямо называет Россию колонизатором. Более того, Россия стала препятствием национального самоопределения киргизов: «Новый режим не допускал ни малейшей мысли о возможности развития национальной государственности». Примечательно, что даже обретением квазигосударственности в составе Советского Союза Киргизстан, по мысли З. Курманова, обязан не России, а киргизу А. Сыдыкову, благодаря «неимоверным усилиям и политическому искусству» которого была образована самостоятельная Киргизская автономная область. В получении Киргизстаном статуса автономной, а затем союзной республики, ведущую роль также сыграли киргизы. Сейчас Киргизстан переживает четвертую волну интеграции с Россией, пишет З. Курманов. Она может закончиться либо установлением «европейской модели отношений», либо потерей «подлинного суверенитета». Таким образом, Россия в интерпретации оппозиционера по-прежнему представляет собой государство, со стороны которого исходит угроза для государственного суверенитета Киргизстана. Вместе с тем представляется, что такой образ России все-таки нетипичен для основной части политической элиты республики.

Образ России в средствах массовой информации Киргизстана формируется с помощью как русскоязычных, так и киргизскоязычных изданий и телерадиоканалов. При этом эксперты отмечают, что русскоязычные СМИ лидируют и по объемам тиражей, и по уровню подготовки материалов, и по воздействию на аудиторию. Часто они не только формируют позитивный образ России, но и способны компетентно и беспристрастно оценить спорные события киргизской истории. Именно русскоязычные СМИ формируют современное медиапространство, обеспечивают доступ к достоверной и квалифицированной информации. Трудно спорить с тем, что киргизская журналистика находится пока все еще в зачаточном состоянии. В такой ситуации самое ведущее положение русскоязычных СМИ (и самых тиражных из них – газет «Вечерний Бишкек» и «Белый пароход») поддерживает положительные коннотации стереотипного образа России. Кроме того, в Киргизстане выходят четыре российские газеты с местными вкладками: «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и «Российская газета».

С другой стороны, русскоязычные СМИ существуют в условиях конкуренции с набирающими активность американскими СМИ. Так, в Киргизстане действует радиостанция «Свобода», вещающая исключительно на киргизском языке во всех областях республики. Радиостанция «Голос Америки» выпускает телепередачу «Объектив», которая выходит в эфире столичной телекомпании «Пирамида», региональной телекомпании «Керемет» и Второго государственного телеканала «ЭлТР».

С недавних пор периодически в эфире Первого государственного канала актуализируется тема геноцида по отношению к киргизам со стороны русских во время восстания 1916 г. При этом подчеркивается, что субъектом геноцида были не «российские власти» или «российские войска», а именно «русские». Все это еще раз подчеркивает, что конкуренция за информационное пространство между СМИ разной направленности будет только расти и ставит задачу поиска механизмов активного и направленного формирования (или укрепления) положительного образа России в Киргиз-стане.

Что касается образа России в восприятии граждан республики, то и на этом уровне он остается в целом положительным. В 90-е годы националистической пропагандой была сделана попытка возложить на Россию вину за низкий уровень жизни киргизов и их низкий социальный статус по сравнению с русскими. Иногда это приводило к насильственным действиям против русскоязычного населения: нередки были случаи, когда русским угрожали поджогом дома в случае отказа продать его по минимальной цене. Сейчас эта негативная составляющая в образе России значительно уменьшилась.

Вместе с тем существуют некоторые различия в восприятии России на севере и юге Киргизстана. На севере страны и в Бишкеке практически исчезла ностальгия по временам Советского Союза. В этой связи Россия здесь утрачивает образ правопреемника и наследника СССР, с которым были связаны представления о «лучших временах». Примечательно, что такой ностальгии нет ни у киргизов, ни у русскоязычных граждан страны. В южных же областях Киргизской Республики (Ошская и Джалал-абадская области), по свидетельству очевидцев, особенно заметна роль России (советской власти) как социального модернизатора. Распад СССР и массовый выезд русских из южных областей привели к явной социальной и культурной демодернизации Юга республики: типичной картиной стали дувалы вместо невысоких заборчиков, уничтожение коммуникаций, асфальта, канализации (слив отходов происходит прямо в арыки), в Оше – превращение многоквартирных домов с прекрасной планировкой в многоэтажные бараки, в которых нет теперь ни света, ни воды, ни газа. Ушли в прошлое качественное образование и медицинская помощь. Вероятно, это прямо связано с исчезновением мощного цивилизационного влияния России в этих регионах, поскольку именно там отток русскоязычного населения был самым существенным и именно там ныне снова преобладает традиционный (досовременный, аграрный) уклад жизни.

В южных областях ностальгия по СССР неизмеримо сильнее, и в этой связи стереотип восприятия России как «старшего брата» и модернизатора значительно устойчивее в глазах как русских, так и киргизов. Многие киргизы там воспринимают Россию как олицетворение «порядка» и «стабильности», которые ушли с распадом Советского Союза. Кроме того, Россия является для них источником благосостояния – киргизы с гордостью говорят о родственниках, которые уехали на заработки. Как отмечалось выше, часто это единственный способ обеспечить семью. Восприятие России как «страны порядка» тем устойчивее, чем очевиднее нестабильность политической и экономической ситуации в самом Киргизстане. Непредсказуемость и непрекращающаяся борьба за власть делают образ российской «стабильности» еще более привлекательным. Россия также сохраняет для киргизов свой образ как цивилизационно близкой страны, уехав в которую на длительное время с целью заработать они не будут испытывать цивилизационного и языкового дискомфорта – советское наследие в виде долгого совместного проживания в одном государстве в этом случае продолжает сохранять свою значимость.

Таким образом, можно выявить основные стереотипы восприятия России, сложившиеся у населения Киргизстана и в совокупности формирующие образ России.

1. Россия – великий сосед Киргизстана, его «старший брат» и помощник. Такие представления были характерны для политической элиты времен А. Акаева, хотя имплицитно они присущи и сегодняшней киргизской политической элите. Несмотря на некоторое усиление американского влияния в медиапространстве и попытки представить Россию колонизатором, империей в негативном смысле, образ «помощника», несомненно, сохраняется и среди нынешней элиты. Парадоксально, но в период президентства А. Акаева русским практически был закрыт доступ к верхушке политической элиты, а ныне, при К. Бакиеве, правительство впервые возглавил не киргиз – русский И. Чудинов (хотя в целом представленность русских в органах власти остается минимальной и явно диспропорциональной по отношению к той доле, которую они составляют в населении республики).

2. Россия – гарант и фактор независимости и безопасности Киргизстана. Именно Россия способствовала формированию основ национальной государственности – сначала в рамках СССР, а затем признавая и гарантируя суверенитет постсоветского Киргизстана. Первой союзной республикой, которую посетил Б.Н. Ельцин с государственным визитом, стал именно Киргизстан, отмечает А. Акаев. Сейчас этот образ подкрепляется членством Киргизстана в ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС, члены которых связаны взаимными обязательствами, в том числе и по ведению совместных военных действий для отражения внешних угроз. Это способствует сохранению представлений о России как гаранте суверенитета и стабильности в Киргизии.

3. «Россия – субъект модернизации республики», оказавший мощное и положительное цивилизационное воздействие на киргизов, приобщивший их к достижениям современной цивилизации, современной технике, экономике и великой культуре. В этой трактовке именно благодаря России Киргизстан на момент обретения независимости являлся государством с развитой системой социального обеспечения, относительно высоким уровнем жизни, почти 100%-ной грамотностью населения, что существенно отличало его от постколониальных государств Азии и Африки после ухода оттуда метрополий.

4. «Россия как колонизатор киргизских земель и субъект геноцида киргизского народа» – стереотип, характерный для представителей части политической элиты. Данный стереотип противополагается стереотипу «Россия как гарант и фактор независимости», так как именно Россия препятствовала становлению национальной государственности, которая появилась благодаря стараниям исключительно киргизов и не благодаря, а вопреки российской политике. С другой стороны, он противоположен и стереотипу «Россия как модернизатор» – в этом случае модернизационное и цивилизационное влияние России опять-таки было направлено на ущемление киргизской нации и создание благоприятных социальных, экономических и политических условий для русскоязычного населения. Сама модернизация не являлась благом хотя бы потому, что она была навязанной и игнорировала национальную культуру и традиции. Она препятствовала и становлению национального государства, а этим, в свою очередь, можно объяснить и современный политический кризис в Киргизстане.

5. «Россия – наследник Советского Союза», с которым связываются стабильность и порядок, воспоминания о «лучшей жизни». Этот стереотип характерен для части киргизского населения, прежде всего южных областей. В нем можно выделить как ностальгию по советскому периоду, при котором «всем жилось относительно неплохо», так и идеализированные представления о «стабильности» и «порядке» в современной России, особенно в свете политической нестабильности в Киргизии.

Таким образом, можно констатировать, что существующий обобщенный образ России в Киргизстане остается в целом положительным. Строительство национального государства в Киргизстане не велось на антироссийской националистической основе. Более того, положительный образ России довольно устойчив, и тенденций к его ухудшению и разрушению не намечается. Главная причина этого в том, что факторы, определяющие позитивность данного образа, являются устойчивыми: велик процент киргизского населения, живущего исключительно на доходы от заработков в России; сохраняется полиэтничность населения Киргизстана; сохраняется стратегическая ориентация политических элит на Россию и преемственность этой ориентации даже в случае смены элит;

бедность страны, сильная экономическая зависимость Киргизстана от России и ее помощи, большой государственный долг; сохраняется статус русского языка как языка межэтнического общения в республике. Вместе с тем существуют и некоторые факторы ухудшения образа: значительное сокращение русскоязычного населения, разрушение монополии русскоязычных граждан в культуре, науке, образовании; утрата русским языком статуса непременного фактора вертикальной социальной мобильности.

Устойчивость положительного образа России вовсе не означает, что России не нужно поддерживать и целенаправленно формировать положительный образ в республике – во-первых, потому, что существуют некоторые факторы его ухудшения, во-вторых, потому, что в медиапространстве, как показывает практика, наблюдается жесткая конкуренция и «сам по себе» положительный образ долго сохраняться не может (хотя бы в силу смены поколений). России необходимо доказать привлекательность своей модели интеграции на постсоветском пространстве, эффективность достигнутой «стабильности» и эффективность международных политических, экономических и военных организаций, созданных с ее участием на постсоветском пространстве. Именно от этого, на наш взгляд, во многом зависят устойчивость позитивного образа России в Киргизстане и сохранение страны в «пророссийской» части постсоветского пространства.

«Неполитический потенциал политического», М., 2009 г., с. 317–330.

Москва и Ташкент: Причины «особых» затруднений

Санобар Шерматова, востоковед

Российско-узбекские отношения в последнее время подвергаются серьезным испытаниям. Вопрос о том, останется ли в союзниках Узбекистан после выхода из ЕврАзЭС и отказа участвовать в формировании коллективных сил оперативного реагирования (КСОР), соглашение о которых подписали пять входящих в ОДКБ государств, до конца не прояснен. Более того, двусторонние отношения могут быть осложнены еще больше после появления на юге Киргизии российской базы КСОР, о чем уже договорились президенты России и Киргизии. Приведет ли расхождение позиций к смене ориентации Узбекистана на Запад?

До сих пор России удавалось сохранить баланс отношений со своими союзниками в Центральной Азии. Но теперь, кажется, раскол внутри ОДКБ неизбежен. Анонимный источник из узбекского МИДа резко отреагировал на возможность создания военной базы у границ Узбекистана. Эта страна, как известно, отказалась поставить подпись под соглашением о формировании КСОР после того, как выдвинутые узбекской стороной условия не были приняты во внимание. Интересы Узбекистана оказались ущемлены и в другой, чрезвычайно важной для нее позиции. Страна с 27-миллионным населением, половина которого занята в аграрном секторе, выступает против сооружения на трансграничных реках Камбаратинской (в Киргизии) и Рогунской (в Таджикистане) ГЭС из-за опасения сокращения стока воды. Перевес в споре может обеспечить российская поддержка. «Москва должна повлиять на Киргизию и Таджикистан в решении водного вопроса», – заявил Ислам Каримов на пресс-конференции по итогам российско-узбекских переговоров в Ташкенте в январе 2009 г. Поддержка Дмитрием Медведевым узбекской позиции (российский президент пообещал, что его страна воздержится от участия в гидроэнергетических проектах, не согласованных со всеми странами региона) разрушила установившийся баланс сил. Последствия не преминули сказаться: российско-таджикские отношения пережили отмену официального визита президента Рахмона в Москву, что стало знаком беспрецедентного охлаждения.

Но и Узбекистан недолго оставался в победителях. В феврале 2009 г. в Москве заявили о выделении двухмиллиардного кредита Киргизии, предназначенного для возведения Камбаратинской ГЭС. В ответ Ташкент предложил соседям крепить центральноазиатскую интеграцию без внерегиональных игроков, «преследующих свои цели». Конкретные страны не назывались, хотя было понятно, что речь идет о России. Узбекская инициатива результатов не принесла. В основе политики Киргизии и Таджикистана, слабых стран, лишенных запасов энергоносителей, лежит как раз идея привлечения в союзники Москвы против «диктата» Узбекистана. В силу этих и ряда других причин региональная интеграция с отрывом от России не имеет шансов. Ташкент, таким образом, оказался в ситуации, когда ему понадобится внешняя помощь для отстаивания своих интересов. России придется выбирать: потерять Узбекистан, но получить в свои руки «ключи» от водных ресурсов региона, или изобрести новую формулу взаимодействия, исключающую усиление влияния в регионе западных игроков.

Первый вариант. До недавнего времени все выглядело так, как будто Россия решила, без оглядки на сомневающихся (Узбекистан и Белоруссию, не подписавших документ о создании КСОР), крепить военный союз. А также извлечь пользу от участия в водных проектах, пренебрегая позицией Узбекистана. Хотя на пути дальнейшего сотрудничества с Таджикистаном нагромождены огромные завалы проблем. Начнем с того, что таджикский парламент запретил акционировать Рогунскую гидроэлектростанцию, таким образом, будущие инвесторы не смогут иметь свою долю в этом предприятии (напомним, Россия участвует в двух гидроэнергетических проектах в Центральной Азии, строительстве таджикской Сангтудинской ГЭС и киргизской Камбаратинской ГЭС, получив блокирующие пакеты акций). Сделано это, конечно, намеренно: таджикская сторона, опираясь на устные договоренности с Москвой, пытается выбить российские инвестиции под расположенные на территории республики российские военные объекты. Отказ заплатить за Рогун может быть чреват изменением статуса 201-й дивизии и центра космического слежения «Окно» и переводом их на платную основу пребывания. О настроениях в таджикских верхах свидетельствовали вброшенные в местную прессу сведения о предполагаемом свертывании российского военного присутствия в республике и открытии дверей для сил НАТО. Местные СМИ серьезно обсуждали версию о якобы готовящемся со стороны 201-й дивизии государственном перевороте в Таджикистане. В ответную атаку пошли российские средства массовой информации, обвинившие Эмомали Рахмона в «предательстве» интересов союзника, которому он лично обязан приходом к власти. Вся эта информационная кампания затихла к моменту, когда в Душанбе в конце июля 2009 г. с рабочим визитом прибыл Дмитрий Медведев. В результате двусторонних переговоров президенты дали поручение российскому министру обороны и таджикскому министру иностранных дел подготовить предложения по развитию равноправного военно-технического сотрудничества. Ожидается, что в новом соглашении будут прописаны условия размещения российских военных на платной основе. Москва, таким образом, согласилась пойти на уступки давнему союзнику Таджикистану. Но в то же время, как стало очевидно, разрыва с Узбекистаном не произойдет.

Второй вариант. Для понимания взлетов и падений российско-узбекских отношений важно определить их истинные причины. Принято считать, что Ташкент в 90-х годах пренебрег сотрудничеством с Москвой ради установления близких отношений с Западом. И только угроза международной изоляции после трагических событий в Андижане в мае 2005 г. якобы заставила И. Каримова идти на сближение с Россией. В какой-то мере это действительно так: возвращение в ЕврАзЭС и ОДКБ произошло именно на фоне принятых западными странами санкций в отношении Узбекистана. Однако принципиальный разворот узбекской внешней политики к Москве случился до всех этих событий. В 2004 г. в Ташкенте было подписано межгосударственное соглашение, выводившее отношения на новый уровень. В дипломатических кругах заговорили о «духе Самарканда», имея в виду неформальную встречу президентов В. Путина и И. Каримова в этом древнем городе, прошедшую под знаком дружбы двух стран. Основой для сближения стало согласие Москвы сотрудничать с узбекскими службами в борьбе против религиозных экстремистских организаций. Исламское движение Узбекистана, предпринимавшее в 1999 и 2000 гг. нападения на узбекскую территорию (и заподозренное в том, что сотрудничало с таджикскими властями и российскими пограничниками), было занесено в черный список организаций, запрещенных в России. Запрет распространялся и на подпольную Партию исламского освобождения («Хизб ут-Тахрир»), имевшую ячейки в центральноазиатских республиках. Впоследствии при содействии России эти организации были запрещены также в Киргизии, Казахстане и Таджикистане. Фактор исламского радикализма в разные годы сближал Москву и Ташкент и в то же время становился причиной разлада. В 1992 г. начавшаяся в Таджикистане гражданская война подстегнула военную интеграцию России с Центральной Азией. В Ташкенте было подписано соглашение о создании ДКБ – договора о коллективной безопасности, сыгравшего решающую роль в победе таджикского Народного фронта (чей кандидат Эмомали Рахмонов занял впоследствии президентский пост) над силами Исламской партии Возрождения. Узбекистан вышел в 1999 г. из рядов ДКБ и круто развернулся на Запад, когда российское руководство в силу ряда обстоятельств отказалось содействовать в зачистке горных таджикских районов от базировавшихся там боевиков Исламского движения Узбекистана.

Москва учла уроки 1990-х годов – сегодня отношения двух стран в сфере безопасности – на высоком уровне. Однако причины считать Узбекистан трудным партнером остаются. Внешняя политика этой страны построена на принципе незыблемости суверенитета. Ташкент предпочитает двустороннее сотрудничество членству в интеграционных организациях с их обязательными процедурами. В ельцинскую пору узбекский лидер тормозил интеграционные проекты в рамках СНГ, если предполагался хотя бы частичный отказ от суверенитета. Так происходит и сейчас. Вхождение Узбекистана в ЕврАзЭС, проходившее с большим трудом, в конце концов закончилось отказом от участия в организации. Та же проблема и с КСОР: предлагаемые условия формирования коллективных сил не устраивают Ташкент.

* * *

Вопрос, как Москва будет строить отношения с Узбекистаном, останется актуальным на ближайшее будущее. Но уже сейчас наметились направления, по которым возможны компромиссы. Отказа от полного участия в возведении гидроэнергетических сооружений в Таджикистане, скорее всего, не произойдет. Россия заинтересована в проектах по переброске электричества из Центральной Азии в Афганистан и Пакистан. Во время визита в Душанбе Медведев обсуждал с Эмомали Рахмоном, а также с главами двух южноазиатских соседей Таджикистана Хамидом Карзаем и Асифом Али Зардари вопросы соединения энергетических сетей четырех государств. Проект CASA-1000 – строительство региональной линии электропередачи – оценивается в 680 млн. долл. и позволит экспортировать излишки электроэнергии в летнее время из Таджикистана и Киргизстана в Кабул и на северо-запад Пакистана. Этот проект был одобрен Всемирным банком в начале мая 2009 г.

В регионах Центральной и Южной Азии создается электроэнергетический рынок, привлекательный для участия России. Следовательно, строительство новых ГЭС, в том числе Рогунской, оказывается вопросом времени. И самой большой проблемой в этой ситуации становится поиск вариантов совмещения интересов России и Таджикистана с узбекской позицией. Искомый вариант может заключаться в компромиссах и разменах, к слову, о них уже заговорили во время саммита в Душанбе. Замминистра экономического развития и торговли А. Клепач заявил журналистам, что проект строительства Рогунской ГЭС договорились скорректировать. Речь, скорее всего, идет о снижении параметров плотины, на чем настаивает Ташкент. Российский чиновник признал, что рассматривается участие Узбекистана в проекте строительства Рогунской ГЭС. Кстати говоря, несколько месяцев назад И. Каримов предлагал подобный вариант таджикскому президенту, однако положительного ответа не получил. Тот факт, что теперь эту идею озвучил российский чиновник, означает, что Москва намерена учитывать интересы Узбекистана в очень чувствительных для него вопросах использования водных ресурсов. Ответным компромиссом, вполне вероятно, может стать ослабление неуступчивой позиции Узбекистана в отношении усиления российского военного присутствия у своих границ, что, в свою очередь, сохранит баланс российского влияния в Центральной Азии.

«Вестник аналитики», М., 2009 г., № 3, с. 42–45.