Текст книги "Политическая наука. 2016. Спецвыпуск"

Рис. 3.

Кулак

Анализ символов

Рисуночный тест раскрывает неосознаваемые компоненты образа. Зачастую одним из самых распространенных способов, который позволяет респонденту спроецировать в рисунке свое видение власти, является неосознанное использование символов.

Анализ полученных в процессе исследования рисунков китайской власти 2014 г. показал нам, что самым повторяющимся символом является Коммунистическая партия Китая (КПК), изображающаяся преимущественно в виде флага КПК (рис. 4). Преобладание стереотипизированного изображения власти в виде КПК обусловлено функциональной ролью партии в политической системе Китая, где она после 1949 г. является единственной правящей партией. Изображение власти в виде КПК отражает привычные установки и ориентации китайцев на следование курсу и подчинению командованию КПК во всех сферах.

Рис. 4.

Флаг КПК

Вторым символом по частоте появления, который мы наблюдали на рисунках 2014 г., оказался символ кулака, отражающий тему борьбы с коррупцией (рис. 5). С приходом Си Цзиньпина к власти в 2013 г. тема борьбы с коррупцией оказалась одной из первых в китайской политической повестке. Только за первые девять месяцев 2013 г. за коррупцию были уволены около 108 тыс. чиновников, изменились требования к осуществлению расходов государственными служащими, усилился контроль по выезду за границу и предпринято множество прочих ограничивающих мер. Появление сюжета борьбы с коррупцией на бессознательном уровне восприятия власти говорит о проявлении в образах власти, с одной стороны, архетипов монархической государственности и сакральности, с другой – о масштабности и устойчивой продолжительности действий Си Цзиньпина по борьбе с коррупцией.

Рис. 5.

Кулак

Третий по частоте появления символ среди изображений власти китайских респондентов – пирамида, состоящая из людей (рис. 6). Изображенная сверху на подобных рисунках власть олицетворяет для респондентов наивысшую силу, что свидетельствует о проявлении архетипов монархической государственности и сакральности.

Рис. 6.

Пирамида из людей, символ иерархии

Помимо отмеченных распространенных изображений власти в виде символов КПК, кулака, пирамиды, достаточно часто респондентами изображалась государственная символика в виде пятиконечной звезды или китайского флага (рис. 7). Использование государственных символов на бессознательном уровне восприятия власти, с одной стороны, говорит о проецировании респондентами патриотизма и самобытного исторического пути Китая, с другой – о стереотипизированности, когнитивной бедности и отстраненности респондентов от реальных процессов участия во власти.

Рис. 7.

Флаг Китая

Другим распространенным типом символов среди изображений власти стали животные. Большинство из них не были агрессивными, например заяц, голубь, петух и т.д. Изображения власти в виде активного и агрессивного тигра встречались, но с меньшей частотой. Интерпретируя рисунки, важно отметить, что большинство респондентов на бессознательном уровне восприятия власти не проводили границы между образами власти и государства. Например, власть изображалась в виде зайца (рис. 8), который является символом государства в Китае.

Рис. 8

Самым невыраженным типом символов власти оказались архаичные символы. На своих рисунках только 7,7% респондентов изобразили элементы солнца, деревьев, дома.

Когнитивный, эмоциональный, поведенческий компоненты образа власти в Китае на бессознательном уровне восприятия

Когнитивный компонент

При анализе когнитивной сложности полученных в 2014 г. рисунков было выявлено, что только 22% рисунков содержали уникальный сюжет. Это говорит о восприятии власти частью респондентов как сложного и многоаспектного феномена. В то же время у подавляющего большинства респондентов не сложилось свое уникальное видение китайской власти.

В ходе интерпретации рисунков мы выявили, что лишь 8% рисунков могут быть охарактеризованы высокой детализированностью изображения (рис. 9).

Рис. 9.

Максимально детализированный рисунок

Рис. 10.

Си Цзиньпин

В рамках анализа когнитивного среза образов власти мы также обратили внимание на выраженность таких параметров, как сила и активность. Как уже было сказано выше, сильная власть была изображена на 60% рисунков, активная власть – на 48% рисунков. У большинства респондентов образ власти не был персонифицирован. Только 3% опрошенных изобразили власть в лице Си Цзиньпина (рис. 10). При этом оказалось крайне мало рисунков, на которых власть была изображена как система различных взаимосвязанных институтов власти (3%), таких как КПК, Всекитайское собрание народных представителей, правительство, армия, чиновники, а также законодательная, исполнительная и судебная ветви власти (рис. 11). Это говорит о том, что в сознании китайских граждан власть практически не ассоциируется с властными институтами.

Рис. 11.

Власть как система государственных институтов

Эмоциональный компонент

Рис. 12.

Чиновник

В ходе анализа эмоционального среза неосознаваемых компонентов образов китайской власти нами было выявлено скорее нейтральное и положительное отношение к власти при невыраженности эмоционального компонента в образе. При этом необходимо отметить, что большинство рисунков имели схожий эмоциональный фон, характеризующийся чувством отчужденности. На 19% рисунков изображен образ агрессивной власти (рис. 12), эмоциональный фон на них – пессимистичный и драматичный.

Помимо этого, среди изображений власти встречались образы без эмоционального компонента, содержавшие обезличенные структуры в виде схем. Доля таких рисунков составила 3%, что свидетельствует о нормативном характере представлений части респондентов.

Поведенческий компонент

Поведенческий аспект визуальных образов китайской власти на полученных рисунках был выражен слабо. Основной сюжет, встречающийся в изображениях, касался традиционной установки в политической культуре Китая на взаимосвязь народа и власти: власть не существует без народа, а у народа есть право на свержение власти, подобно знаменитому изречению: «Вода может нести лодку, а может и перевернуть ее». Но в то же время в изображениях с подобными сюжетами народ всегда находился под властью, раздавленный ее большим весом, либо изображающийся в цепях и кандалах.

Анализ поведенческого среза неосознаваемого компонента образов власти в Китае свидетельствует об устойчивости в китайском сознании стереотипа иерархичности власти, которая главенствует над народом. При этом народ не выражает негативных эмоций в отношении власти и не выказывает враждебное отношение к ней.

Таким образом, в ходе анализа бессознательного уровня восприятия современной власти в Китае нами были выявлены тенденции к восприятию власти как неагрессивной и активной силы, эмоционально отстраненной от народа, при том что сам народ не демонстрирует полное отчуждение от власти. Помимо этого когнитивный компонент образа власти свидетельствует о стереотипизированном восприятии, воплощающемся в виде традиционных символов государства, КПК, природы, животных и схем различных институтов власти. Важным моментом является отражение на бессознательном уровне ситуативных сюжетов борьбы с коррупцией, тема которой стала особенно актуальной в политической повестке деятельности Си Цзиньпина.

Сравнительный анализ образов власти в современном Китае на рациональном и бессознательном уровнях восприятия

Из всех компонентов образа китайской власти больше всего общего наблюдалось в восприятии его когнитивного аспекта. И на рациональном, и на бессознательном уровнях восприятия образы оказались когнитивно бедными и стереотипизированными. На рациональном уровне восприятия стереотипизированность проявилась в односложных ответах респондентов, характеризующих власть однофразовывыми суждениями, такими как власть «одной партии» и т.п. На бессознательном уровне восприятия стереотипизированность проявилась в преобладании непрорисованных и недетализированных изображений и образов-символов, представленных в виде традиционных символов государства, КПК, природы, животных и схем различных институтов власти. Важно отметить, что невысокие показатели когнитивной сложности в восприятии власти характерны для процесса политического восприятия массовым сознанием. Власть является сложной абстрактной категорией, поэтому, как правило, воспринимается населением упрощенно. Вместе с тем важно отметить что среди 30% от общего количества опрошенных респондентов как на рациональном, так и на бессознательном уровне восприятия встречались изображения со средней и высокой когнитивной наполненностью. Помимо этого, на обоих уровнях восприятия совпадает определение основного субъекта власти как КПК. На рациональном уровне основным субъектом власти правящую партию Китая назвали 42% опрошенных, в то время как на бессознательном уровне восприятия символ партии оказался самым распространенным.

Расхождение в восприятии власти на рациональном и бессознательном уровнях восприятия заметно в отношении образа Си Цзиньпина. На рациональном уровне его образ проецировали на власть 27% респондентов, в то время как на бессознательном уровне в изображениях власти Си Цзиньпина нарисовали всего 3% респондентов (см. табл. 4). При этом его образ положительно сказывается на отношении к власти в целом. На рациональном уровне среди аргументов в пользу положительных перемен во власти распространенной оказалась тема борьбы с коррупцией, ставшая одной из основных в политической повестке деятельности Си Цзиньпина. На бессознательном уровне его образ представал в окружении императорских атрибутов Древнего Китая и архаичного символа солнца, а также прорисовывался сюжет борьбы с коррупцией.

Таблица 4

Когнитивный компонент образа власти в Китае на рациональном и бессознательном уровнях восприятия

Сравнивая эмоциональный компонент восприятия власти в Китае на бессознательном и рациональном уровнях, важно отметить чуть меньшую конгруэтность и небольшой диссонанс. В частности, при преобладании положительных оценок власти на рациональном уровне восприятия (60%) образ власти на бессознательном уровне оказался скорее нейтральным и эмоционально отстраненным. Степень распространенности негативных оценок власти на бессознательном уровне выше в сравнении с рациональным уровнем восприятия. Среди вербальных ответов негативное отношение к власти выразили 10% респондентов, в то время как по результатам проективного теста оказались отрицательными 19% рисунков власти.

Обращаясь к анализу поведенческого компонента образа власти в Китае на разных уровнях восприятия, можно констатировать отсутствие серьезных расхождений. В целом данный компонент неярко выражен в образе, тем не менее он характеризуется высоким уровнем принятия населением власти. На рациональном уровне поведенческие установки проявились в готовности 39% респондентов сделать все для успешного развития государства. На бессознательном уровне восприятия принятие власти проявилось во включении народа в большое количество изображений, отражающих традиционный сюжет китайской политической культуры о взаимосвязи власти и народа. Однако на обоих уровнях восприятия нами наблюдалось отсутствие веры и неготовность респондентов принимать реальное участие в работе государственных институтов, что проявилось в вербальных ответах опрошенных и изображениях сложных иерархий власти на рисунках, где народ играет не первостепенную роль.

Проанализировав образы китайской власти в сознании респондентов на рациональном и бессознательном уровнях, мы приходим к выводу об отсутствии ярко выраженного диссонанса в восприятии китайской власти. При этом сопоставление особенностей восприятия на двух уровнях позволило нам описать довольно сложный и многоаспектный образ китайской власти, в чем-то являющийся гармоничным и стабильным, а в чем-то наводящий на размышления о дальнейших путях трансформации политической системы в Китае, связанных с психологическими особенностями китайской нации и появляющимися новыми трендами в восприятии власти.

Список литературы

Психология политического восприятия в современной России / Под ред. Е.Б. Шестопал. – М.: РОССПЭН, 2012. – 423 с.

Путин 3.0 Общество и власть в новейшей истории России: Монография / Под ред. Е.Б. Шестопал. – М.: АРГАМАК-МЕДИА, 2015. – 420 с.

Cы сян чжэн чжи 2 – Чжэн чжи шэн хо. Цзяо юй бу гао чжун чжэн чжи цзяо цай биань се зу [Учебник «Смысл и политика 2 – политическая жизнь». Группа учебных программ Министерства образования]. – Бэйцзин: Жэнь минь цзяо юй чубаньшэ, 2015. – Кит. яз.; архив авторов.

Методология политико-психологического исследования массового политического сознания в трансформирующихся обществах

И.С. Палитай 4141
  Палитай Иван Сергеевич, кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры социологии и психологии политики факультета политологии Московского университета им. М.В. Ломоносова, e-mail: [email protected]
  Palitay Ivan, Lomonosov Moscow State University, e-mail: [email protected]


[Закрыть]

Аннотация. Статья посвящена проблеме изучения массового политического сознания. В условиях современных социально-политических трансформаций данная проблема выходит на первый план в связи с необходимостью выстраивания эффективного взаимодействия всех политически значимых сил – прежде всего власти и общества. Описанная в статье методология изучения политического сознания граждан позволяет оценить содержащиеся в нем образы тех политических объектов, которые отвечают за траекторию развития общества, а анализ их содержания помогает выявить потребности, актуализированные в обществе на текущий момент, дать их долгосрочный прогноз, узнать отношение граждан к тем или иным процессам, происходящим на политической арене, а также трактовать и прогнозировать политическое поведение граждан.

Ключевые слова: политическое сознание; трансформация; модернизация; исследование; методология; образ; политическая психология; власть; общество.

I.S. Palitay

Methodology of political and psychological mass political consciousness research in transforming society

Abstract. The article is devoted to the study of mass political consciousness. This issue is important because of the need for effective interaction between all relevant political forces. Especially it concerns the interaction between the authorities and society in terms of social and political changes. The article describes the methodology of the study of citizens’ political consciousness. It can help to assess the political images of objects that are responsible for directing the development of society. Analysis of the content of the images reveals the urgent needs of the citizens and allows to find out their attitude to political processes. In addition, the study of the images makes it possible to predict the political behavior of citizens.

Keywords: political consciousness; transformation; modernization; research; methodology; image; political psychology; power; society.

Трансформация общества характеризуется рядом особенностей, среди которых важную роль играет усовершенствование системы государственного управления за счет расширения диалога с «народом». Речь идет об эффективном взаимодействии всех политически значимых сил, прежде всего власти и общества. Однако зачастую мы наблюдаем отсутствие разветвленной системы политической коммуникации на основе обратной связи, в результате чего реформы не соответствуют запросам общества, потребностям и менталитету основной массы населения.

На наш взгляд, одним из способов выстраивания названной коммуникации в условиях современных социально-политических изменений может быть изучение массового сознания. В отличие от имеющихся работ в этой области, использующих современные методы экспериментальной психосоматики [см., например: Петренко, Митина, 1997; Петренко, Митина, Шевчук, 1992; Петренко, Митина, Шевчук, 1994] либо уходящих в социально-философские аспекты этой проблемы [см., например, Арутюнян, 2015, Гаврилов, 2013], мы сфокусируем свое внимание на методах политической психологии, поскольку с их помощью мы можем исследовать образы тех политических объектов, которые отвечают за траекторию развития общества. Анализ содержания этих образов позволяет выявить потребности, актуализированые в обществе на текущий момент, дать их долгосрочный прогноз, узнать отношение граждан к тем или иным процессам, происходящим на политической арене, а также трактовать и прогнозировать политическое поведение граждан.

Мы отводим столь большую роль изучению образов по той причине, что современная политика становится все более «виртуальной» [Психология политического восприятия… 2012, с. 41]. В современном мире огромную роль играют СМИ, все процессы управления и связи в мировом сообществе, как утверждает А. Криглер, в первую очередь зависят от процесса передачи, хранения и переработки информации, а важность любого события, в том числе и социально-политического, определяется тем, какую значимость ему придают СМИ [Crigler, 1996, p. 280]. Однако большинство СМИ, борясь за свою аудиторию, стараются подать информацию в как можно более готовом виде, используя при этом яркие, уже содержащие в себе оценку образы, которые, не будучи подверженными критическому анализу, фиксируются в сознании людей и оказывают влияние на их мнение и поведение.

Разумеется, СМИ – не единственный источник (либо фактор) формирования политических образов. Еще Дж. Брунером было показано, что в процессе восприятия организующими факторами наряду с прочими выступают потребности и ценности [Брунер, 1977]. Исследования, проведенные кафедрой социологии и психологии политики на факультете политологии МГУ [Образы российской власти… 2009; Психология политического восприятия… 2012; Палитай, Затонских, 2012, с. 83–95; Путин 3.0, 2015; Особенности политического восприятия… 2016], показали, что весь постсоветский период не только менялись смыслы и содержание политических образов, но менялась и сама политическая оптика, включающая эмоции, настроения, потребности, мотивы, которые служат линзой для восприятия политики. Другими словами, менялся весь психологический контекст трансформации, без учета которого все выводы относительно успеха или неудачи социально-политических преобразований будут либо неполными, либо неверными.

Рассмотрим подробнее методологические особенности исследования массового политического сознания и содержащихся в них образов, которые подробно описаны в указанных выше работах.

Прежде всего отметим, что процесс политического восприятия принято рассматривать как разновидность социального восприятия. Во всяком случае, так к этому относятся социальные психологи. В принципе это верно, но есть и существенные отличия, которые ставят перед исследователями ряд теоретических и методологических проблем. Так, в первую очередь это вопрос об особенных механизмах восприятия именно политических объектов. Выявление и описание этих закономерностей и механизмов не может быть сведено к простому переносу психологических форм на политическую реальность без серьезного анализа этой самой реальности.

Вторая проблема состоит в том, чтобы выявить структуру различных типов политических образов. Можно предположить, что эта структура в ее психологическом измерении будет более или менее сходной в той части, которая касается субъекта восприятия, но различия в объектах отражения непременно скажутся на структуре образов.

И наконец, третья теоретическая проблема, с которой мы столкнулись в своих исследованиях, состоит в учете национального контекста восприятия. Мы убеждены, что при изучении политического восприятия необходимо принимать во внимание национальную, страновую специфику.

Под восприятием вообще и социальным восприятием в частности принято понимать отражение сознанием индивида социальных объектов. Термин «социальная перцепция» был введен Дж. Брунером, который в своей совместной с Л. Постменом работе понимал под ней «восприятие социальных объектов: личностей, групп, более широких социальных общностей, в том числе и целого общества» [Bruner, Postman, 1949, p. 14–31].

Политическое восприятие имеет специфические особенности, отличающие его от других видов восприятия. Во-первых, оно направлено не столько на отражение объективной действительности, сколько на смысловые и оценочные интерпретации политической власти и лидеров. Во-вторых, оно отличается большей слитностью когнитивных и эмоциональных компонентов перцепции. В-третьих, оно является опосредованным (в основном СМИ).

И поскольку политическое восприятие – это, как правило, восприятие, происходящее на уровне массового сознания, то на него влияют ценности, стереотипы, установки, присущие массовому сознанию.

Если восприятие – это процесс отражения в массовом и индивидуальном сознании власти, лидеров, партий, государств и других политических объектов, то основными элементами, «кирпичиками», из которых строится этот процесс, как уже было сказано, являются образы. В психологии под «образом» понимается обобщенная картина мира (предметов, явлений), складывающаяся в результате переработки информации о нем, поступающей через органы чувств [Восприятие и деятельность… 1976].

В отечественной литературе существуют различные интерпретации понятия образа. Так, по мнению Д.А. Леонтьева, понятие «образ» не тождественно понятию «имидж»: «Как известно, слово “имидж” является английским эквивалентом русского слова “образ”. Имиджем я называю впечатление, которое конструируется целенаправленно и сознательно, а образом – то, которое формируется спонтанно. Образ можно конструировать специально и тогда он становится имиджем… Образ есть всегда, образ всегда можно диагностировать и описать – точно и разносторонне… Имидж – это навевание совершенно конкретных ассоциаций и намеков» [Леонтьев, 2000, с. 19–22]. То есть под образом мы будем понимать отражение личности лидера, партии, государства, организации, товара и пр. в массовом и индивидуальном сознании граждан. Под имиджем (или брендом) мы будем понимать специально сконструированное и растиражированное отражение личности политика, партии, государства, товара и т.д. Политический образ представляет собой, как и любой образ, с одной стороны – отражение реальных характеристик объекта восприятия – то есть политической власти, личности лидера, особенности той или иной политической партии, страны и т.д. Эти характеристики образа можно назвать его объектными компонентами. Они во многом определяют политическое содержание образа. С другой стороны, образ является проекцией ожиданий субъекта восприятия – то есть граждан. В образе отражаются потребности и мотивы, знания и представления, мнения, оценки и стереотипы, ожидания, эмоции, требования массового сознания к власти. Эти компоненты образа можно назвать субъектными. Политические образы будут меняться с изменением психологии массового сознания. Кроме того, характер образов будет меняться и в соответствии с такими характеристиками субъекта восприятия, как пол, возраст, образование, региональные особенности и тому подобное.

В отличие от представлений, установок и других психологических феноменов, образ вообще и политический образ в частности имеет более «стереоскопическую» природу. Он достаточно сложно организован и в его структуре требуется, прежде всего, выделить отдельные уровни и компоненты для дальнейшего анализа.

Попытка описать психологическую структуру политического образа в отрыве от наполняющего его содержания наталкивается на ряд сложностей. Наш опыт исследования показывает, что каждый тип политического образа имеет свои особенности, и это отражается на структуре восприятия разных типов образов. Однако в структуре любого политического образа можно заметить некоторые общие черты и закономерности.

Так, во-первых, важный общий момент для всех видов образов – наличие в их структуре рационального и бессознательного компонентов. Рациональные компоненты образа представляют собой отражение в сознании воспринимающих характеристик политического объекта, которые человек осознает и отдает себе в них отчет.

На бессознательном уровне восприятия преобладают эмоции, которые практически не осознаются индивидом. Он далеко не всегда может объяснить свое отношение к партии, лидеру, стране или власти – даже самому себе, не говоря уже об объяснениях, даваемых другим людям. А если респондент пытается обосновать свой ответ, то это не всегда достоверное объяснение, на которое оказывает влияние уже феномен рационализации.

Как показывают наши предыдущие исследования, в ситуациях политической неустойчивости системы у граждан могут быть не сформированы стабильные рациональные установки на политику и в своем выборе они руководствуются эмоциями [Политическое поведение… 2013]. Тем самым образ затрагивает не только когнитивную, но и эмоциональную, а также поведенческую сферы личности.

Во-вторых, в политическом образе мы выделяем привлекательность, силу и активность, а точнее шкалы: привлекательность – непривлекательность, сила – слабость и активность – пассивность. Согласно принятой в психологии концепции Ч. Осгуда, эти три измерения выделяются в личности [Osgood, 1962]. Но, как показали наши исследования, и в неперсонифицированных объектах, таких как власть, партия, государство, парламент или страна, эти параметры образа тоже могут быть эффективно использованы.

Каким бы ни был набор привлекательных качеств того или иного лидера, власти или страны по содержанию, их необходимо также оценить с точки зрения двух других психологических измерений: силы и активности. Присутствие параметра силы укрепляет привлекательность политического образа. Оценивая все ответы респондентов по этому показателю, мы получаем дополнительный инструмент, отсеивающий многие, казалось бы, бесспорно привлекательные черты (например, компетентность), которые без силы немного дают для оценки и прогноза.

В постсоветской политической культуре параметр силы играет особую роль. Не только сила, но и насилие традиционно оценивается в российской и советской традиции достаточно амбивалентно, но чаще – со знаком плюс. Это связано с коренящимися в «коллективном бессознательном» обстоятельствами нашей истории и культуры. Здесь уместно отметить, что мало кто из респондентов будет открыто восхвалять насилие или даже просто силу. Но даже в осознаваемых оценках качеств, которые нравятся или не нравятся респондентам, есть менее осознанный слой аттитюдов, связанный с представлением о том или ином политике или партии как о сильных или слабых.

Сказанное о параметре силы во многом относится и к показателям активности. Активность имеет отношение к исполнению властных полномочий. При этом мы обнаружили, что и для параметра силы, и для параметра активности имеются определенные значения нормы. Отклонения образа от этой нормы как в сторону увеличения, так и уменьшения сказываются на его привлекательности для граждан [см., например: Политико-психологические… 2012].

Параметры силы и активности, как правило, вполне осознаются гражданами на рациональном уровне. Но они присутствуют и могут быть зафиксированы и на бессознательном уровне.

В-третьих, в политических образах имеет смысл выделять и отдельно исследовать визуальные и вербальные структурные элементы. Образ связан с визуальным восприятием в первую очередь. Восприятие визуальной политической информации всегда было значимым, но в современной политике доминируют Интернет и телевидение, которые конструируют образы, прежде всего именно в визуальной форме, «упаковывая» всю политическую информацию в наборы картинок. Визуальная информация проще воспринимается нашей психикой, так как она базируется на более древних механизмах первой сигнальной системы. Известно, что именно через визуальные каналы в мозг проходит большая часть информации.

Следует заметить, что по своей природе визуальные компоненты образов имеют бессознательную природу. Поэтому их анализ требует специальных методов, которые позволили бы выявить и проинтерпретировать эти бессознательные структуры. В наших исследованиях мы использовали для этих целей проективные тесты [Фаломеева, Бертенева, 2000].

В-четвертых, при оценке индивидом того или иного реального политического объекта важно сопоставить его с идеальным прототипом. Политическое восприятие нуждается в некотором ценностном эталоне, то есть в процессе восприятия реальных политических объектов происходит их сопоставление с этими эталонами, в результате чего формируется и оценивается образ существующей власти [Шестопал, 2003].

Нельзя адекватно оценить объект исследования – образы политических объектов, если не учитывать те причинные связи, которые определяют восприятие. Мы имеем в виду факторы разного уровня: устойчивые и изменчивые, идущие от воспринимаемых объектов и связанные с воспринимающим субъектом (например, социально-демографические особенности) [см., например: Зорин, 2006, Недова, 2010]. Помимо этого, важную роль в восприятии играют пространственные, темпоральные и коммуникативные факторы.

Устойчивые факторы политического восприятия в первую очередь представляют собой особенности политической культуры общества. Политическая культура, понимаемая в политической психологии как интериоризованные в сознании индивида представления, ценности и установки в отношении политической системы [Almond, Verba, 1963] – динамичное, но при этом медленно трансформирующееся во времени явление. Она определяет складывающиеся десятилетиями эталонные (идеальные) представления о власти, сквозь призму которых, как уже было сказано выше, воспринимается политическая жизнь общества. Таким образом, реальный образ власти включает в себя образ идеальный, который в свою очередь отражает элементы менталитета и национальной политической культуры [Блашенкова, 2004].

Ситуативные факторы восприятия могут оказывать такое же влияние на оценку личностью происходящих вокруг нее политических событий, как и устойчивые факторы. В случае стабильной политической системы последние служат гарантией преемственности политического поведения, если же общество находится в ситуации кризиса, то ценности, заложенные с детства, вступают в противоречие с новой реальностью. Происходит рассогласование между ними, в результате возрастает влияние ситуативных факторов. В странах, входивших ранее в состав СССР, мы имеем именно такое рассогласование политического сознания.

Наблюдение за постсоветской политической реальностью привело нас к выводу о том, что одним из важнейших ситуативных факторов является состояние политической системы: стабильное или кризисное. Это состояние диктует власти принятие различных по характеру и времени действия политических решений, в соответствии с которыми общественное мнение может по-разному оценивать эффективность действующей политической власти.