Текст книги "Политическая наука. 2016. Спецвыпуск"

– имеется горизонтальная сетевая координация, в том числе с научно-экспертными структурами, бизнес-объединениями, представителями гражданского общества – в виде общественно-деловых советов и экспертных групп;

– система «ручного управления» в виде кураторов, функциональных заказчиков, руководителей проектов.

Такое разнообразие управленческих инструментов позволяет вовлечь как можно больше руководителей и исполнителей, при этом намного более широко и конкретно распределить между ними ответственность за достижение поставленных результатов. В результате создается система, в рамках которой параллельно, в разных проектах, решается множество актуальных политико-управленческих задач:

– формируется проблемная повестка по ключевым направлениям,

– рассматриваются концептуальные варианты решения ключевых проблем,

– формируются проектные офисы для исполнения,

– выделяются ресурсы и оценивается эффективность работы.

Такими темпами (заседания Президиума Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам под председательством Д.А. Медведева проводятся еженедельно) в течение ближайшего года в систему проектного управления будут вовлечены все важнейшие вопросы, а также все наиболее значимые эксперты и представители групп интересов. Будет возможно и дать оценку эффективности работы управленцев, работающих на разных позициях внутри функциональной структуры.

Можно говорить о формировании нового «штаба реформ», который способен выполнять дополнительно функции полигона для испытаний кадрового резерва, а также штаба кандидата в президенты.

Теоретическое осмысление

Попытки осмыслить собранный эмпирический материал о формировании и развитии проектного подхода в государственной политике России дают основания для некоторых обобщений.

Во-первых, можно признать обоснованными предположения ряда авторов о формировании политического проектирования как самостоятельной области политологии теоретико-прикладной направленности [Политическое проектирование… 2016, с. 5]. Проектный подход в политике и государственном управлении имеет высокий прикладной потенциал, что доказала российская практика последних полутора десятилетий. Политическое проектирование становится ключевым элементом процесса принятия политического решения как такового [Якунин, 2006, с. 371].

Вместе с тем необходимо избегать соблазна слепого переноса технологий и механизмов проектного управления из бизнеса в сферу политики и государственного управления [Политическое проектирование… 2016, с. 6], что приводит не только к ненужным аналогиям и упрощениям, но и к игнорированию собственно политической компоненты проектирования развития, особенно в части согласования интересов и политического участия – недостаткам, присущим внедрению менеджериальных механизмов [Сморгунов, 2011, с. 85–86]. Введение проектного подхода в государственной политике и практике правительства в сферу нормативно-правового регулирования позволяет сделать выводы о попытках рационального конструирования неких правил и процедур для снижения неопределенности в рамках политики и управления – то есть о формировании институтов в понимании Д. Норта [Норт, 1997, с. 44]. Следует отметить, однако, что пока эти институты направлены более на внутриэлитное регулирование и вряд ли способны обеспечить широкое политическое представительство и участие.

Во-вторых, можно отметить повышение интенсивности и глубины проработки попыток формального конструирования институтов в сфере целеполагания и конструирования государственной политики. Речь идет именно о попытках создания формальных, легально (правовыми нормами) закрепленных институтов, о попытках переноса на их площадки тех функций, которые традиционно для российской политики исполняются неформальными институтами. Если для первых постсоветских лет институты, особенно формальные, конструировались в основном под внешним давлением и по идеологическим соображениям – для движения или демонстрации движения к демократическим преобразованиям, а их слабость подкреплялась силой институтов неформальных [Ledeneva, 2013, p. 11], то в последние годы можно отметить пусть и слабую, но тенденцию к сознательному конструированию институтов формальных. В этом можно увидеть надежду на дальнейшие трансформации и сближение формальных и неформальных практик и институтов.

Что ждет впереди?

Как показывает история последних 11 лет, проектный подход в государственной политике доказал свое преимущество перед иными, более сложными и более долгосрочно ориентированными формами организации государственной политики и управления. По итогам рассмотрения можно сформулировать его наиболее привлекательные черты, дающие следующие возможности:

– уйти от обсуждения сложных, системных и концептуальных вопросов, имеющих высокий потенциал политических разногласий (налоговая и пенсионная реформа, приватизация и прочее) и перейти к более конструктивным, диалоговым способам согласования интересов и принятия решений в конфликтных ситуациях [Демчук, 2015];

– быстро и эффективно «захватить» все наиболее важные вопросы актуальной повестки дня (образование, здравоохранение, поддержка малого бизнеса), в том числе для электоральных целей, реализовав «запрос на активизм и перемены» [Образы лидеров в массовом сознании накануне выборов, 2012, с. 174];

– вступить в прямой или опосредованный диалог с представителями соответствующих групп интересов или широких слоев населения и достаточно быстро показать положительные результаты;

– обойти сложные и громоздкие бюрократические процедуры и институты, мобильно переходя от административного к политическому управлению и обратно [Соловьев, 2005, с. 48], мобилизовав проектные команды на решение приоритетных задач.

Применение инструментов проектного управления в условиях кризиса, особенно если иметь в виду его глобальное политическое измерение, характеризующееся «пробуждением самосознания правящего класса и общества России в целом» [Якунин, 2016, с. 29], представляется более чем оправданным. Разворачивание такого широкого спектра обсуждаемых вопросов в рамках проектной деятельности правительства позволяет преодолевать состояние апатии и бездействия на фоне сложных внешних обстоятельств и находить точки согласования интересов в условиях непростых, зачастую конфликтных отношений во внешней и внутренней политике.

Сам по себе факт институционализации проектного подхода дает возможность говорить о переводе некоторых ранее неформальных практик в сферу правового и публичного практического применения: таким, например, может оказаться институт кураторов – высокопоставленных руководителей, лично ответственных перед председателем правительства и президентом за реализацию приоритетного проекта или программы. Соответствующие институты уже нашли свое отражение в исследованиях авторов, изучающих неформальные аспекты российской политики [Ledeneva, 2013, p. 217]. Причем в случае с проектным управлением имеет место не внешняя «самолегитимация» [Соловьев, 2015, с. 32], а установление реальных правовых механизмов политико-административного взаимодействия в рамках проектного управления.

Такое сочетание факторов создает большой потенциал преобразований как в государственной политике, так и в формальных и неформальных структурах политической власти и управления. Открытым, однако, остается вопрос, способна ли такая система перерасти из проектной в программную и далее – в долгосрочную и стратегическую, обеспечивающую устойчивое развитие в долгосрочной перспективе. Хотелось бы надеяться, что институционализация проектного подхода в государственной политике станет кирпичиком в строительстве новых институтов современной России [Вилисов, 2016 b, с. 86–87].

Список литературы

Биография Максима Орешкина // РИА Новости. – М., 2015. – 20 марта. – Режим доступа: https://ria.ru/spravka/20150320/1053688179.html (Дата посещения: 15.12.2016.)

Вилисов М.В. Роль законодательства о стратегическом планировании в формировании государственной политики // Власть. – M., 2016a. – № 6. – С. 5–14.

Вилисов М.В. Как (не) работают институциональные реформы в России // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. – М., 2016 b. – № 3. – С. 75–90.

ГОСТ Р ИСО 21500-2014 Руководство по проектному менеджменту // Электронный фонд правовой и нормативно-технической информации. – М., 2016. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/1200118020 (Дата посещения: 15.12.2016.)

Демчук А.Л. Особенности принятия решений в конфликтных ситуациях // Пространство и время. – М., 2015. – Т. 9., Вып. 8. – Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.44.

Заключение Счетной палаты РФ от 30 августа 2010 г. N ЗСП-13/15-10 «На отчет об исполнении федерального бюджета за 2009 год» (утв. Коллегией Счетной палаты РФ (протокол от 27 августа 2010 г. № 39К (741))).

Концепция долгосрочного развития Российской Федерации // Министерство экономического развития Российской Федерации. – М., 2016. – Режим доступа: http://economy.gov.ru/minec/activity/sections/strategicPlanning/concept/ (Дата посещения: 15.12.2016.)

Левицкая А.Ю. Национальные проекты: от идеи к практике реализации // Журнал российского права. – М., 2006. – № 4. – С. 3–9.

Медведев Д.А. Национальные проекты: от стабилизации – к развитию // Национальные приоритеты. Статьи и выступления Д.А. Медведева. – М.: Изд-во Европа, 2008. – Режим доступа: http://e-libra.ru/read/184819-nacionalnye-prioritety.html (Дата посещения: 15.12.2016.)

Назаров В.П. Стратегическое планирование как важнейший фактор повышения эффективности государственного управления // Власть. – М., 2013. – № 12. – С. 4–11.

Назаров В.П. Стратегическое планирование: сейчас или опять потом? // Власть. – М., 2007. – № 11. – С. 3–9.

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Пер. с англ. А.Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнера. – М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. – 180 с.

Образы лидеров в массовом сознании накануне президентских выборов: Материалы круглого стола кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова / Шестопал Е.Б., Шутов А.Ю., Володенков С.В., Гаман-Голутвина О.В., Лапкин В.В., Макаренко Б.И., Межуев Б.В., Мельвиль А.Ю., Смулькина Н.В., Нестерова С.В. // Полис. Политические исследования. – М., 2012. – № 4. – С. 160–174.

Орехин П. Россия-2035: Человек или государство // Газета.ру. – М., 2016. – 23 ноября. – Режим доступа: https://www.gazeta.ru/business/2016/11/22/10359533.shtml (Дата посещения: 15.12.2016.)

Политическое проектирование: Глобальное, национальное, региональное измерения / Под ред. М.Н. Грачева и Н.А. Борисова. – М.: Мир философии, 2016. – 464 с.

Постановление Правительства РФ от 15 октября 2016 г. № 1050 «Об организации проектной деятельности в Правительстве Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 октября 2016 г. № 43. Ст. 6028.

Постановление Правительства РФ от 15 октября 2016 г. № 1050 «Об организации проектной деятельности в Правительстве Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 октября 2016 г. № 43. Ст. 6028.

Правила разработки, корректировки, осуществления мониторинга и контроля реализации стратегии социально-экономического развития Российской Федерации (утв. Постановлением Правительства РФ от 8 августа 2015 г. № 823 // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 августа 2015 г. № 34. Ст. 4895.

Прокопенко А., Папченкова М., Базанова Е. Правительство вернется к идее национальных проектов // Ведомости. – М., 2016. – 27 июня. – Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/economics/articles/2016/06/27/646857-natsionalnih-proektov (Дата посещения: 15.12.2016.)

Путин В.В. Послание Президента Федеральному собранию // Президент России. – М., 2016. – 1 декабря. – Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/news/ 53379 (Дата посещения: 15 декабря 2016 г.)

Путин отправил в отставку заместителя главы Совбеза РФ // Полит.ру. – М., 2016. – 18 октября. – Режим доступа: http://polit.ru/news/2016/10/18/nazarov/ (Дата посещения: 15.12.2016.)

Путин отправил Улюкаева в отставку // Lenta.ru. – М., 2016. – 15 ноября. – Режим доступа: https://lenta.ru/news/2016/11/15/putin_uluk/ (Дата посещения: 15.12.2016.)

Распоряжение Правительства РФ от 1 декабря 1999 г. № 2021-р // Собрание законодательства Российской Федерации от 13 декабря 1999 г., № 50. Ст. 6247.

Распоряжение Правительства РФ от 15 октября 2016 г. № 2165-р // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 октября 2016 г. № 43. Ст. 6058.

Ратленд П. Постсоветские элиты России // Полис. Политические исследования. – М., 2016. – № 3. – С. 55–72.

Россия XXI века: Образ желаемого завтра. – М.: Экон-Информ, 2010. – Режим доступа: http://www.insor-russia.ru/files/Obraz_gel_zavtra.pdf (Дата посещения: 15.12.2016.)

Сморгунов Л.В. В поисках управляемости: Трансформация теории публичного управления в XXI веке // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. – СПб., 2011. – № 4. – С. 85–96.

Соловьев А.И. Политика и управление: Когнитивные основания взаимосвязи // Вестник Московского университета. Серия 21. Управление (Государство и общество). – М., 2005. – № 3. – С. 36–49.

Соловьев А.И. Право и политика как механизмы легитимации государственных проектов // Признание права и принцип формального равенства: Сб. трудов международной научной конференции. – М.: Издательство современная экономика и право, 2015. – С. 23–34.

Сорокин Д. Национальные проекты и реальная политика // Вестник института экономики Российской академии наук. – М., 2007. – № 1. – С. 6–19.

Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года // Информационный сайт экспертных групп по работе над «Стратегией 2020». – М., 2016. – Режим доступа: http://2020strategy.ru/2020 (Дата посещения: 15.12.2016.)

Указ Президента РФ от 21 октября 2005 г. № 1226 «О Совете при Президенте Российской Федерации по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике» // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 октября 2005 г. № 43. Ст. 4374.

Указ Президента РФ от 30 июня 2016 г. № 306 «О Совете при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам» // Собрание законодательства Российской Федерации от 4 июля 2016 г. № 27. Ч. III. Ст. 4459.

Указ Президента РФ от 31 августа 2012 г. № 1248 «О Совете при Президенте Российской Федерации по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике» / Собрание законодательства Российской Федерации от 3 сентября 2012 г. № 36. Ст. 4871.

Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. N 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 4 января 2016 г. № 1 (часть II) ст. 212.

Якунин В.И. Политология транспорта. Политическое измерение транспортного развития. – М.: ЗАО «Издательство “Экономика”», 2006. – 432 с.

Якунин В.И. Устойчивость политических систем в условиях развивающегося мирового кризиса // Российский журнал правовых исследований. – М., 2016. – № 1. – С. 21–31.

Ledeneva A. Can Russia modernise? Sistema, power networks and informal governance. – L.: Cambridge univ. press, 2013. – 314 p.

Представляем научный центр: Кафедра социологии и психологии политики МГУ

Психологическое состояние массового политического сознания российских граждан после выборов в Государственную думу РФ 2016 г

Е.Б. Шестопал, А.Л. Зверев, С.В. Нестерова, Н.В. Смулькина 3232
  Шестопал Елена Борисовна, доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, e-mail: [email protected]; Зверев Андрей Леонидович, кандидат политических наук, доцент кафедры социологии и психологии политики факультета политологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, e-mail: [email protected]; Нестерова Светлана Викторовна, кандидат политических наук, старший научный сотрудник кафедры социологии и психологии политики факультета политологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, e-mail: clarita13@ yandex.ru; Смулькина Наталья Валентиновна, кандидат политических наук, младший научный сотрудник кафедры социологии и психологии политики факультета политологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, e-mail: [email protected]
  Shestopal Elena, Lomonosov Moscow State University, e-mail: shestop0505@ rambler.ru; Zverev Andrey, Lomonosov Moscow State University, e-mail: [email protected]; Nesterova Svetlana, Lomonosov Moscow State University, e-mail: [email protected]; Smulkina Natalya, Lomonosov Moscow State University, e-mail: [email protected]


[Закрыть]

Аннотация. В статье анализируется изменение психологического состояния российского общества после прошедших в сентябре 2016 г. выборов депутатов Государственной думы РФ, а также влияние итогов данных выборов на дальнейшее развитие политического процесса до выборов президента РФ 2018 г. Большое внимание уделяется существующим в массовом сознании граждан образам современной российской власти. Дается характеристика политического восприятия ведущих отечественных политиков до и после парламентских выборов. Также проводится сопоставление рациональных и бессознательных аспектов образов власти и лидеров в российском политическом массовом сознании, что позволяет точнее прогнозировать трансформацию массового политического сознания и поведения.

Ключевые слова: психологическое состояние российского общества; образы власти; образы ведущих политических лидеров; парламентские выборы 2016 г.

Psychological aspects of mass political consciousness of Russian of Russian citizens after the 2016 parliamentary elections / E.B. Shestopal, A.L. Zverev, S.V. Nesterova, N.V. Smulkina

Abstract. This article analyzes the psychological aspects of mass political cons-ciousness of Russian citizens after 2016 parliamentary elections, as well as traces its impact on the further development of the political process prior to the 2018 presidential elections. The authors define the political perception of leading Russian politicians before and after the parliamentary elections, and pay particular attention to analysis of the image of modern Russian authorities in Russian citizens’ mass consciousness. The article shows different layers of these images: rational and unconscious ones that enable to use data of this study for a forecast of transformation of public mentality.

Keywords: psychological status of Russian society; images of authority and leaders; parliamentary elections of 2016.

Постановка проблемы

Традиционно анализ политической жизни ограничивается описанием сложившихся политических институтов: государства, ветвей власти, партий и т.п. В этой парадигме институт выборов оценивают с точки зрения их легитимности, прозрачности, честности и уровня организации избирательного процесса. Однако в условиях, когда политическая система страны на протяжении последних 25 лет постоянно находится в процессе трансформации, такой институциональный подход не позволяет адекватно уловить и описать ее развитие. В состоянии неопределенности особое значение приобретают не столько институты, сколько «человеческое», или психологическое измерение политического процесса [Лапкин, Семененко, 2013, с. 64–81], и особенно – состояние властных элит и общества.

Нам представляется важным понять, как предвыборная кампания и ход выборов повлияли на те глубинные психологические процессы, которые определяли прошлое и будут определять будущее электоральное поведение российских граждан. До президентских выборов 2018 г. в нашей стране остается совсем немного времени, и учет человеческого фактора может дать более точные прогнозы развития ситуации. Анализу психологических аспектов начавшегося в 2016 г. избирательного цикла было посвящено пилотное политико-психологическое исследование, проведенное кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова в конце сентября – начале октября 2016 г. сразу после парламентских выборов.

Теоретико-методологические основания анализа политического восприятия массовым сознанием

В данной статье предпринимается попытка выявления новых трендов в психологическом состоянии массового политического сознания российских граждан после выборов в Государственную думу РФ 2016 г. Состояние массового политического сознания мы трактуем как широкий набор психологических феноменов, включающий установки, потребности, ценности, мотивацию и др. Однако в современной политической жизни в силу возрастающей ее виртуализации на первое место выдвинулись политические образы действующей власти и политических лидеров в современной России [Шестопал, 2015, с. 11].

В своей работе мы опирались на принципы изучения политического восприятия, разработанные в середине ХХ в. группой «New Look» во главе с Дж. Брунером и Л. Постманом [Bruner, Postman, 1949, p. 14–31]. Ученые пришли к выводу, что восприятие обусловлено потребностями, ожиданиями, мотивами и оценками ценности воспринимаемого объекта [Bruner, Jerome, Goodman, 1947, p. 33–44].

Современные психологические трактовки процесса политического восприятия разрабатываются в рамках трех теорий. Согласно структуралистской концепции, восприятие – производное от внешних стимулов и представляет собой интерпретацию получаемой извне информации. С когнитивных позиций восприятие происходит за счет здравого смысла и массива ранее усвоенной информации, а экологическая концепция делает упор на субъективизме восприятия и отводит особую роль установке [Zebrowitz, 1990, p. 4–6]. В современной политической психологии в структуре установки принято выделять три уровня: когнитивный, эмоциональный (аффективный) и поведенческий. С их помощью в отечественной политической психологии выявляются представления граждан о власти, демократии, лидерах и др. [Шестопал, 2002, с. 69–75,141–149, 184–188]. Сам процесс политического восприятия наиболее полно отражен в «модели перцептивного континуума» и проходит в трех стадиях: первичной категоризации (происходит бессознательно, итог когнитивная абстракция), подтверждения в заданном контексте (верификация категоризации) и уточнения (рекатегоризация) [Fiske, Neuberg, 1990, p. 1–74].

Результатом восприятия является политический образ. В российской политической психологии под данным образом понимается отражение политической власти, личности лидера, политических институтов, которые они представляют, и иные феномены политики в массовом и индивидуальном сознании граждан [Шестопал, 2008, с. 12–13].

На бытовом уровне человек строит образ часто интуитивно, как правило, эмоционально формируя впечатления о важных политических акторах и политических событиях [De Landtsheer, De Vries, Vertessen, 2008, p. 218], а вот на уровне групповых политических представлений образы в большей мере рациональны, чем у отдельной личности. Этот феномен получил название «микро-макропарадокса» [Parker-Stephen, 2004, p. 5]. Иначе говоря, изучение политических образов в современной политико-психологической литературе рассматривается как на уровне рационального восприятия, так и на уровне бессознательного, что требует выявления его имплицитных основ, а также описания концепта и структуры политического образа. В зарубежной политической психологии акцент делается преимущественно на проблематике процесса и факторов политического восприятия, а в фокусе внимания российских исследователей – политические образы трактуются как итог восприятия [Шестопал, 2000; 2002; 2008; 2015; Букреева, 2013. c. 7].

Эти два подхода соединяются в рамках факторной модели политического восприятия, разрабатываемой отечественной школой политической психологии [Путин 3.0… 2015, с. 11–78; New trends… 2016, p. 3–64; Психология политического… 2012, с. 14–80]. В этой модели анализируются основные факторы влияния на восприятие образов политики личностью (объектные, субъектные, пространственные, темпоральные, коммуникативные).

Перед собой мы ставили задачу выявления образов власти и лидеров и ценностных характеристик массового политического сознания граждан. Данное исследование опирается на разработанные нами методы анализа психологии политического восприятия образов современной российской власти и лидеров [Путин 3.0… 2015, с. 11–78; New trends… 2016, p. 3–64; Психология политического… 2012, с. 14–80; Шестопал, 2015, с. 5–15; Особенности политического… 2016, с. 40–54; Нестерова, 2011, с. 40–54], целью которых является описание процесса политического восприятия и его результата – политического образа в сознании граждан. Исследование носит качественно-количественный характер и не претендует на репрезентативность для страны в целом.

Характеристика исследования . В исследовании образов российской власти в соответствии с требованиями к качественным методам выборка была сбалансирована по полу, возрасту и образованию. Общее число респондентов составило свыше 300 человек, что считается более чем достаточным для глубинных интервью. Большая часть интервью была проведена в Москве и Подмосковье, так как именно в этом регионе в 2011–2012 гг. наблюдалась наибольшая протестная активность населения, но для сравнения дополнительно взяты интервью в двух других регионах: в Поволжье и Сибири. Важную роль в исследовании играл сравнительный метод, позволивший выявить трансформацию образов3333
  Более подробно о том, как проводятся подобного типа исследования, см.: [Путин 3.0… 2015].


[Закрыть].

В рамках исследования образов политических лидеров в сознании граждан было получено около 700 интервью в октябре 2016 г., которые были сопоставлены с данными исследования мая 2016 г., полученными по той же методике.

Исследование базировалось в основном на качественных политико-психологических методах (метод глубинного интервью, метод неоконченных предложений, метод свободных ассоциаций и проективных тестов), поскольку именно они, в отличие от стандартных социологических методов, позволяют определить в оценках гражданами политической власти и лидеров не только рациональный, но и неосознаваемый уровень восприятия.

В исследовании образов власти и лидеров наряду с качественными использованы и некоторые количественные методы: в частности, методы кодирования и шкалирования ответов на открытые вопросы, а также квантификация данных, полученных в глубинных интервью респондентов. Так, ответы на открытые вопросы интервью были обработаны методом шкалирования: в соответствии с кодировочным листом, используемым для занесения ответа в базу данных, каждому ответу было присвоено определенное значение. Кодировка велась на основании разработанной сотрудниками кафедры социологии и психологии политики схемы анализа.

При изучении образов современных российских политических лидеров в сознании граждан применен метод глубинного интервью с предъявлением респондентам черно-белых фотографий в качестве стимульного материала и использованием фиксированных ассоциаций с животным, цветом и запахом. В фокусе внимания находились образы девяти российских политиков, имеющих разные статусно-ролевые позиции в современной российской публичной политике (президент РФ, глава российского правительства, депутаты Государственной думы РФ, оппозиционеры, лидеры партий, участвовавших в парламентских выборах в сентябре 2016 г.).

Оценка массового политического сознания после парламентских выборов 2016 г

Важнейшие политические установки и ценности

Политические представления граждан о справедливости в настоящее время изменились незначительно по сравнению с довыборным периодом. Так, как и ранее, большинство опрошенных полагают несправедливым, что государство перестало заботиться о престарелых, больных и детях (90,4%), закон строго не наказывает тех, кто угрожает нашей жизни (84,8%), немногие владеют большим богатством, а подавляющее большинство пребывает в бедности (79,8%). При этом напряженность в отношении «несправедливости» после выборов даже незначительно снизилась по сравнению с предвыборным периодом по первому и третьему параметрам.

Готовность принимать власть и подчиняться ей сохраняется в массовом сознании. Так, готовы подчиняться закону 88,7%, государству – 82,5%. В этом отношении выборы не привели к изменениям законопослушания граждан.

В чем выборы действительно повлияли на общество, так это в том, что они, несомненно, подогрели политический интерес.

Более 80% опрошенных серьезно интересуются политикой. Мало следят и не интересуются вообще лишь около 20%. В прошлом электоральном цикле наше общество было гораздо более аполитичным. При этом граждане почти поровну разделились в их эмоциональной оценке политики (примерно по 30% со знаком плюс и со знаком минус). Безразличных оказалось не более 17%.

Представления граждан о влиятельности отдельных политических институтов также изменялись в последнее время. Сравнение с предвыборным периодом показало, что, по мнению граждан, неизменным остался только институт президентства, который признают влиятельным почти 92% опрошенных. В глазах респондентов снизилось влияние премьер-министра, Администрации Президента РФ, Государственной думы РФ, губернаторов, муниципальной власти, судов, прокуратуры и политических партий. В то же время усилилось политическое влияние (хотя и незначительно) Совета Федерации РФ, правительства, силовых структур и армии. Судя по всему, в случае Совета Федерации РФ сказалась роль личности В.И. Матвиенко, а в случае правительства, напротив, можно говорить о росте институционального влияния, поскольку «вес» премьер-министра существенно снизился. Усиление роли силовых структур и армии, очевидно, связано с обострением внешнеполитической ситуации.

Хотя респонденты и высказали недоверие всем политическим партиям, их партийно-политические пристрастия под влиянием выборов изменились неравномерно. Обращает на себя внимание резкое снижение радикальных взглядов (с 13 до 2,6%) и усиление консервативного тренда (с 10,2 до 18,5%). Таким образом, успех партии «Единая Россия» выглядит еще более убедительным. Одновременно можно говорить и о росте левых настроений, поскольку увеличилось число сторонников социалистических (с 9,7 до 12,9%) и коммунистических идей (с 7,2 до 8,9%). При этом несколько снизилось число тех, кто себя считает либералом (с 20,4 до 18,9%) и демократом (с 30,4 до 24,8%). Очевидно, что на шкале право-левых предпочтений движение неравномерно: левые идеи усиливаются быстрее, чем снижается запрос на правые и растет аполитичность.

По ценностным параметрам восприятие политики под влиянием выборов существенно не поменялось. Это можно объяснить тем, что ценности – устойчивый, один из стержневых компонентов личности. Первый ранг занимают такие ценности, как свобода и права человека, за ними следует соблюдение законов. При этом ценность активизма переместилась с пятого на третье место, ответственность – с шестого на восьмое место, а сильное государство – с седьмого на шестое. Как видим, хотя сдвиги незначительные, но они есть. Особенно важен рост ценности активизма, который пока не актуализирован на поведенческом уровне. Мы наблюдали подобное явление в 2010 г., когда через год после роста этого параметра в исследовании люди вышли на Болотную площадь. В данный момент мы не фиксируем подобного резкого всплеска, но в латентной форме он существует, и на него власти необходимо обратить внимание.

Образы современной российской власти в сознании граждан

1. Первая тенденция, которую выявило проведенное исследование: после парламентских выборов 2016 г. российские граждане стали положительнее оценивать власть (28,5%) по сравнению с предвыборным периодом (21,7%). Одновременно снизилось число негативных оценок (44,4% по сравнению с 52,3%) и на 4% выросли нейтральные оценки. Такого мы не наблюдали на протяжении всей постсоветской истории. Можно говорить о том, что поляризация массового сознания, несмотря на сложную международную ситуацию, уступает более спокойному и позитивному отношению к политике, проводимой действующей властью. Было бы крайне желательно сохранить это состояние общества к 2018 г.