Текст книги "Человек. Образ и сущность 2017. Гуманитарные аспекты. № 1–2 (28–29): Социокультурные трансформации в условиях геополитических преобразований"

Пятая ситуация, возможно, в ближайшем будущем и не будет обретать ярко выраженные черты, однако под влиянием миграционной разноголосицы определенные черты койнезации языкового ландшафта вполне будут обнаруживаться, поскольку это будет один из способов повседневного общения с широким диапазоном коммуникативных сфер в условиях регулярных социальных контактов между носителями разных диалектов и языков. В качестве примера можно рассматривать креольские языки, возникшие в эпоху европейской колонизации Америки, Азии и Африки в XVXX вв. как дальнейшая ступень эволюции пиджина из упрощенного лингва франка.

Шестая модель развития событий наиболее реальна и вполне может иметь место в некоторых странах Европы. В этом случае сразу несколько языков могут стать государственными в одной стране, как, например, в современной Швейцарии, Бельгии, Люксембурге и в других странах.

Полиглоссия может предполагать не только официальное использование языков. Такая ситуация может развиваться и при одном официальном языке. В качестве неевропейского примера республику Гватемала вполне можно охарактеризовать как государство многоязычное, поскольку наряду с официальным испанским здесь бытуют 21 язык майя и языки гарифуна и шинка [Котеняткина, 2016]. В Колумбийской Амазонии в настоящее время проживает множество изолированных индейских племен. Наряду с конституционно закрепленным официальным языком – испанским – бытуют и преподаются в местных школах индейские языки. Языковое многообразие страны закреплено конституцией [Чеснокова, 2016].

Что касается таких языков, как исландский (общая численность говорящих ок. 306 тыс. человек (2007)) [Исландский язык – эл. ресурс] и фарерский (общая численность говорящих ок. 60– 70 тыс. человек) [Нагорная, 2015], то, действительно, следует констатировать их уникальность относительно сохранности и чистоты. Их языковая общность, замкнутость, обусловленная географическим положением, климат (что спасает данные регионы от наплыва мигрантов), а также некоторые опасения за будущее своих языков, носители которых немногочисленны, – все эти факторы способствуют тому, что уникальность этих языков обнаруживается в разных сферах языкового и национального бытия. Данные языки описываются как «консервативные», «замершие во времени» [там же, с. 146]. Исландцы гордятся тем, что говорят на классическом языке древних саг, которые они могут читать без перевода на современный исландский язык. Как отмечает Ю.М. Авакова, политика языкового пуризма, проводимая в Исландии, нашла отклик и в фарерском обществе [Авакова, 2013]. В связи с этим можно с большой долей оптимизма прогнозировать сохранение этнической и языковой уникальности этих стран и в будущем, если, конечно, они не пойдут по пути интенсивной глобализации, нейтрализующей, а иногда и уничтожающей этническую и языковую специфичность.

ФРГ, в отличие от других европейских стран не обладавшая колониями, в условиях послевоенной нехватки рабочей силы была вынуждена прибегнуть к привлечению рабочих-мигрантов из Турции и других стран. Миграционная политика 60–70-х годов XX в. не предусматривала длительного пребывания иностранцев в стране. Однако постепенно, с 70-х годов начинают создаваться комиссии по делам иностранцев, которые решают вопросы интеграции иммигрантов в немецкое общество в связи со стабильным демографическим ростом в их среде и воссоединением семей. В конце XX в. стало ясно, что иммиграционный процесс в уже объединенной Германии – явление необратимое.

В настоящее время Германия занимает первое место по приему беженцев, а также проживающих и прибывающих иммигрантов, говорящих в большинстве случаев на своих родных языках, не родственных немецкому, и имеющих по отношению к нему неравный социальный статус, т.е. они не используются в качестве государственных или официальных языков. Большинство иммигрантов, прибывающих в Германию на постоянное место жительства, пытаясь интегрироваться в немецкое общество, изучают немецкий язык. Качество владения языком разное. Лингвисты констатируют пагубные последствия интерференции родных языков «чужаков» на немецкий разговорный литературный язык. Наглядным примером микс-языка в современной Германии может служить Kiezdeutsch (уличный немецкий язык), на котором говорит в основном молодежь, чаще всего выходцы из мультиэтнических районов больших городов Германии. Одни называют его «плохим» или «бедным» немецким, другие причисляют его к молодежному сленгу, третьи относят к новому диалекту. Данный язык есть нарушение всяких допустимых языковых норм. Его часто не понимают не только иностранцы, хорошо знающие немецкий язык, но и сами носители немецкого языка.

На наш взгляд, имеющая место вульгаризация немецкого языка вследствие воздействия других языков постепенно может приобрести конвенциональные черты и узакониться, что в конечном счете постепенно может привести к образованию новой «неведомой зверюшки». Вспомним смешение народной латыни с туземными наречиями народов древней Европы. До становления великих национальных европейских языков именно гибридные койне бытовали на территории ранней Европы.

После распада СССР во многих вновь образовавшихся независимых республиках русский язык стал вытесняться из всех сфер жизни, а в некоторых странах приобрел статус иностранного. Полный отказ от русского языка не только отрицательно влияет на экономические отношения между Россией и другими странами, но и снижает конкурентоспособность граждан вновь образованных государств как иммигрантов или просто прибывающих в Россию на заработки на рынке производственных услуг. Несмотря на жесткую политику бывших советских республик в отношении русского языка у граждан этих республик растет спрос на русский язык. Вопрос социокультурной и языковой адаптации иностранных мигрантов стал первоочередным в миграционной политике России. В соответствии с требованиями Федерального закона от 20 апреля 2014 г. № 74-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации”» с 1 января 2015 г. иностранные граждане при подаче заявления о выдаче разрешения на работу, временное проживание, вида на жительство обязаны представить документ, подтверждающий владение русским языком, знание истории России и основ законодательства Российской Федерации [Федеральный закон… – эл. ресурс].

После распада СССР Россия стала новым центром притяжения мигрантов. В качестве определяющего фактора при выборе России как страны миграции в первую очередь следует отметить если не совсем хорошее, то хотя бы удовлетворительное знание русского языка и культуры, которое теперь уже иностранная молодежь впитала от родителей – бывших граждан СССР.

Вытеснение русского языка из культуры, общественно-политической жизни стран СНГ, средств массовой информации нарушает права русских граждан, проживающих постоянно в этих странах. Все сложнее получить образование на русском языке. Утрата исторической памяти дорого обходится не только русскоязычному населению, но и представителям титульных наций. Незнание своей истории приводит к обеднению национальной культуры и в конечном счете отрицательно сказывается на воспитании молодого поколения. Тем не менее следует отметить что русский язык до сих пор остается в бывших советских республиках языком межнационального общения.

Россия – мультинациональное государство. Русский язык является родным не только для русских, но и для других национальностей, которые восприняли русскую культуру как родную. В то же время в России открыты школы, в которых ведется обучение на языках народов России. В таких школах, кроме русской культуры, изучается и культура того или иного нерусского этноса. В будущем данная модель языковой ситуации, на наш взгляд, будет сохраняться, поскольку она отвечает интересам многонационального российского общества.

Описанные модели возможного развития языковых событий в Европе, обусловленных миграционными процессами, не демонстрируют нашу алармистскую позицию, а описывают возможное развитие событий в будущем и антиципируют возможные культурные последствия, в том числе и отрицательные, а также призывают лингвоэкологов задуматься о будущем европейских языков.

Список литературы

1. Авакова Ю.М. Языковая политика Дании как зеркало ее истории и культуры в общеевропейском контексте // Языки меняющегося мира. Контакты и конфликты. – М.: ИНИОН, 2013. – С. 114–146.

2. Глобиш. Нерьере. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Глобиш_(Нерьере) (Дата обращения: 22.03.2017.)

3. Исландский язык. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Исландский_язык (Дата обращения: 22.03.2017.)

4. Котеняткина И.Б. Некоторые особенности современного состояния испанского языка Гватемалы: Социолингвистический аспект // Язык в глобальном контексте. Латинская Америка сегодня как культурно-языковой феномен / РАН. ИНИОН. – М., 2016. – С. 43–52.

5. Нагорная А.В. Современная Исландия: Языковой пуризм в эпоху глобализации (Научно-аналитический обзор) // Языковая ситуация в Европе начала XXI века / РАН. ИНИОН. – М, 2015. – С. 146–157.

6. Титульная нация. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Титульная_нация (Дата обращения: 22.03.2017.)

7. Федеральный закон от 20.04.2014 № 74-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации”». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://base.garant.ru/70640494/ (Дата обращения: 16.03.2017.)

8. Чеснокова О.С. Этнолингвистические реалии Колумбии // Язык в глобальном контексте. Латинская Америка сегодня как культурно-языковой феномен / ИНИОН. – М., 2016. – С. 22–33.

9. Шмидт Ж. Александр Македонский. – М.: Молодая гвардия, 2015. – 302 с.

10. Die Bedeutung der Sprache: Bildungspolitische Konsequenzen und Maßnahmen / Hrsg.: Bundesministerium für Bildung u. Forschung, Deutschland; Bundesministerium für Unterricht, Kunst u. Kultur, Österreich; Schweizerische Konferenz der kantonalen Erziehungsdirektoren, Schweiz. – B.: Wissenschaftsverl., 2010. – 253 S.

11. The Routledge handbook of world Englishes / Ed. by Kirkpatrick A. – L.; N.Y.: Routledge Taylor a. Francis group, 2010. – 706 p.

References

1. Avakova Ju.M. Jazykovaja politika Danii kak zerkalo ejo istorii i kul'tury v obshheevropejskom kontekste // Jazyki menjajushhegosja mira. Kontakty i konflikty. – M.: INION, 2013. – S. 114–146.

2. Globish. Ner'ere. – [Jelektronnyj resurs]. – Mode of access: https://ru. wikipedia.org/wiki/Глобиш_(Нерьере) (Data obrashhenija: 22.03.2017.)

3. Islandskij jazyk. – [Jelektronnyj resurs]. – Mode of access: https://ru.wikipedia. org/wiki/Исландский_язык (Data obrashhenija 22.03.2017.)

4. Kotenjatkina I.B. Nekotorye osobennosti sovremennogo sostojanija ispanskogo jazyka Gvatemaly: Sociolingvisticheskij aspekt // Jazyk v global'nom kontekste. Latinskaja Amerika segodnja kak kul'turno-jazykovoj fenomen / RAN. INION. – M., 2016. – S. 43–52.

5. Nagornaja A.V. Sovremennaja Islandija: Jazykovoj purizm v jepohu globalizacii (Nauchno-analiticheskij obzor) // Jazykovaja situacija v Evrope nachala XXI veka / RAN.INION. – M., 2015. – S. 146–157.

6. Titul'naja nacija. – [Jelektronnyj resurs]. – Mode of access: https://ru. wikipedia.org/wiki/Титульная_нация (Data obrashhenija 22.03.2017.)

7. Federal'nyj Zakon ot 20.04.2014 N 74-FZ «O vnesenii izmenenij v Federal'nyj Zakon “O pravovom polozhenii inostrannyh grazhdan v Rossijskoj Federacii”». – [Jelektronnyj resurs]. – Mode of access: http://base.garant.ru/70640494/ (Data obrashhenija: 16.03.2017.)

8. Chesnokova O.S. Jetnolingvisticheskie realii Kolumbii // Jazyk v global'nom kontekste. Latinskaja Amerika segodnja kak kul'turno-jazykovoj fenomen. – M.: INION. – 2016. – S. 22–33.

9. Shmidt Zh. Aleksandr Makedonskij. – M.: Molodaja gvardija, 2015. – 302 s.

10. Die Bedeutung der Sprache: Bildungspolitische Konsequenzen und Maßnahmen / Hrsg.: Bundesministerium für Bildung u. Forschung, Deutschland; Bundesministerium für Unterricht, Kunst u. Kultur, Österreich; Schweizerische Konferenz der kantonalen Erziehungsdirektoren, Schweiz. – B.: Wissenschaftsverl., 2010. – 253 S.

11. The Routledge handbook of world Englishes / Ed. by Kirkpatrick A. – L.; N.Y.: Routledge Taylor a. Francis group, 2010. – 706 p.

Языковая идеология как фактор, влияющий на функционирование языка в современных условиях

Е.О. Опарина

УДК 81; 122/129; 159.9

Институт научной информации по общественным наукам РАН

Москва, Россия, [email protected]

В статье рассматривается явление языковой идеологии (англ. language ideology) как фактора, влияющего на выбор определенного естественного языка в тех или иных сферах и ситуациях общения. В условиях доминирования английского языка как главного средства межнационального общения в современном мире выбор часто приходится осуществлять между своим (национальным) и английским языком. Языковая идеология, определяемая культурно-историческими и психологическими предпосылками и традициями, по механизмам реализации отличается от явлений языковой политики и языкового менеджмента, однако в действительности эти факторы обычно действуют совместно. Влияние различных языковых идеологий на выбор языка общения анализируется в данной статье на примере трех дискурсов: интернет-коммуникации, высшего образования и повседневного общения.

Ключевые слова: языковые идеологии; национальный язык vs язык межнационального общения; интернет-коммуникация; английский язык в высшем образовании; идеология «северного единства»; lingua franca в Северной Европе.

Поступила: 20.04.2017

Принята к печати: 05.05.2017

E.O. Oparina

Language ideologies as a factor of language functioning in the contemporary world

Institute of scientific information for social sciences of Russian academy of sciences

Moscow, Russia, [email protected]

The article deals with three factors that influence the choice and functioning of a language as a means of communication in the globalizing world, i.e. the notions of language policy, language management and language ideologies. The study shows their difference as far as their mechanisms are concerned. But these phenomena practically act in cooperation with each other, and in the article their impact is illustrated on the examples of native vs. English language use in three discourses – Internet communication, higher education and everyday communication.

Keywords: language ideologies; national language vs dominating English; internet-communication; English in higher education; ideology of Norden and lingua franca in North Europe.

Received: 20.04.2017

Accepted: 05.05.2017

Утверждение о том, что мы живем в эпоху интенсивных международных, а значит – межъязыковых и межкультурных контактов, является аксиоматичным. Современный мир становится все более глобализованным, и такое направление развития неизбежно затрагивает языковые явления. Одним из выраженных проявлений этого процесса стало усиление роли английского как ведущего языка межнационального общения. При этом распространение английского языка в качестве lingua franca происходит не только «вширь», т.е. территориально, но и «вглубь», «по дискурсам». Оно затрагивает наиболее высокостатусные сферы коммуникации, определяющие качество жизни, успешность и идеологию индивидов и целых социальных групп – английский язык распространяется в масс-медиа, образовании, экономике, науке. Как пишет И.К. Сескутова, «сегодня без знания английского языка не только трудно получить хорошее образование и построить успешную карьеру, но и просто путешествовать по миру. Число людей, владеющих английским языком, во всем мире неуклонно возрастает» [Сескутова, 2015, с. 49]. Лидирующее положение английского языка как средства межнационального и межкультурного взаимодействия подтверждается в указанной работе статистическими данными о распространении наиболее популярных современных языков и о количестве жителей разных стран, владеющих английским [там же, с. 50–51].

В последние десятилетия в процессе распространения английского языка большое значение имеют такие факторы, как интернет-коммуникация и возросшая мобильность населения. Значительную роль играют мобильные группы «по профессиям», такие как рабочие-мигранты, бизнесмены, журналисты, студенты и преподаватели. Представители этих профессий, которые часто уезжают работать в другую страну, оказывают влияние на распространение английского языка не только в повседневном общении, но часто – и в отмеченных выше «престижных» сферах деятельности [Опарина, 2015].

Захват английским языком доминирующих позиций в коммуникативном пространстве неизбежно отражается на положении других языков. Многие лингвисты характеризуют такую ситуацию как угрозу, в том числе тем языкам, которые обладают достаточными внутренними ресурсами и традициями употребления в разных областях жизнедеятельности. Так, У. Аммон пишет о снижении веса немецкого языка по мере расширения коммуникации на английском – как в мире, так и на территории современной Германии. Это происходит, как считают ученые и рядовые носители языка, в том числе вследствие обучения английскому языку с раннего возраста [цит. по: Комалова, 2015].

С другой стороны, высказываются предположения о преувеличенности опасений, прежде всего – по поводу судеб мажоритарных языков. Данная точка зрения обосновывается тем, что распространяющийся по миру английский язык в большинстве случаев функционирует не изолированно, а в контакте с другими языками. Если при этом имеют место билингвизм значительной части населения или двуязычие / многоязычие страны, то такая ситуация, как правило, сохраняется [Coetzee-Van Rooy, 2013].

В современных исследованиях по теме «язык и общество» выделяются и активно исследуются два понятия: «языковая политика» и «управление языком» (англ. language management). Объектом языковой политики является применение языков в регулируемых (институциональных, официальных) сферах общения [Михальченко, 2015]. Она представляет собой совокупность мер, которые разрабатываются и применяются государством и его институтами для сохранения или изменения существующего функционального распределения языков и языковых подсистем, для нормирования языков [Словарь социолингвистических терминов, 2006]. При изучении закономерностей управления языком, или языкового менеджмента, центром внимания становятся политические, экономические, социокультурные аспекты доминирования посредством языка, а также проблемы, касающиеся доступа к публичным дискурсам, связанным с указанными сферами и, соответственно, с вопросами власти посредством языка [Ван Дейк, 2015; Сескутова, 2015].

Нам представляется, что при изучении круга проблем, связанных со статусом и применением языка, следует учитывать фактор, который в англоязычных социолингвистических работах обозначается термином language ideology (во множественном числе language ideologies)2929
  Термин часто применяется во множественном числе, что связано с существованием различных языковых идеологий.


[Закрыть]. Данный термин, который мы переводим как «языковые идеологии», обозначает установившиеся в языковом коллективе традиции отношения к своему языку и предпочтения в применении своего или чужого языка в тех или иных ситуациях общения, в тех или иных дискурсах [Daily-O'Cain, 2013]. Таким образом, понятие языковой идеологии связано с культурными, историческими и психологическими факторами, обусловливающими функционирование и роль языка. Они часто складываются в языковом сообществе «снизу», обычно – в течение достаточно длительного периода времени, и не подлежат прямому государственному регулированию. Однако государственные институты могут оказывать на них опосредованное влияние.

Языковые идеологии проявляются в разных областях общения, они могут затрагивать целые языковые коллективы и небольшие группы говорящих, объединенных субкультурой или общей практической деятельностью. Например, влиянием языковой идеологии можно объяснить специфику переключения кода в блогах немецких и голландских пользователей социальных сетей, отмеченную в статье Дж. Дейли-О'Кейн [Daily-O'Cain, 2013]. Дискурс пользователей «живого журнала» (livejournal.com), большинство из которых находятся в возрасте от 20 до 30 лет, демонстрирует значительные различия в принципах включения ими в коммуникацию на родном языке фрагментов английского. Были выделены следующие типы английских включений в немецкие и нидерландские тексты: 1) отдельные лексические единицы, в том числе принятые в Интернете наименования жестов и интонации; 2) цитаты и устойчивые выражения, принятые в разговорном английском; 3) фразы, созданные пользователем социальной сети в процессе коммуникации. Понятно, что две последние разновидности требуют более высокого уровня владения английским языком и практики его применения, чем использование отдельных слов.

Анализ данных показал, что голландские пользователи значительно превосходят немецких как по количеству вводимых в текст англоязычных единиц, так и по разнообразию их типов. Голландская база данных livejournal.com содержит в целом значительно больше англоязычных элементов, чем немецкая (37,1% против 1,1%), при этом они принадлежат к разным структурным типам. Немецкие пользователи, в отличие от голландских, практически всегда ограничиваются введением в тексты на родном языке только отдельных лексических единиц. Дж. Дейли-О'Кейн объясняет такие расхождения разным отношением к своему и к английскому языкам в двух странах, т.е. разными языковыми идеологиями. Что касается немецкого языка, число его носителей значительно выше, чем число говорящих на нидерландском; немецкий шире распространен в мире. Поэтому, несмотря на снижение роли немецкого языка вследствие наступления английского в последние десятилетия, носители немецкого чувствуют себя более «самодостаточными» в лингвистическом плане. Как показало исследование Дж. Дейли-О'Кейн, эта традиция влияет на молодых носителей немецкого языка и проявляется в относительно новом канале общения, каким является Интернет с его социальными сетями.

Нидерландский язык, в силу меньших размеров страны и меньшего числа говорящих, находится в другой ситуации. Страна давно открыта иностранному влиянию, и ее жители в большей степени привыкли к изучению иностранных языков, чем носители немецкого. В современных Нидерландах английский язык широко представлен в образовании и визуальных массмедиа, где англоязычные тексты обычно не дублируются, а звучат в оригинале и сопровождаются субтитрами. В результате, как отмечает Дж. Дейли-О'Кейн, у современных голландцев выработалось особое отношение к английскому: для них это не столько язык другой нации, сколько язык международного общения, который принадлежит всем, кто им владеет. Поэтому они обращаются с ним более свободно, при необходимости комбинируя его со своим родным языком в повседневной коммуникации [Daily-O'Cain, 2013]. Таким образом, поведение немецких и голландских пользователей «живого журнала» проявляет разные языковые идеологии представителей двух языковых сообществ, и эта разница выражается в особенностях переключения языкового кода в интернет-коммуникации.

В проанализированной ситуации языковая идеология выступает как фактор, зависящий от индивидуального выбора коммуникантов в неформальном общении и вместе с тем проявляющий особенность группы говорящих. Культурно-исторические обстоятельства и имеющиеся в языковом сообществе традиции формируют закономерности применения языкового кода, которые становятся коллективными. При этом, как было показано, языковая идеология может обусловливать выбор в пользу как своего, так и чужого языка или его элементов в определенном дискурсе.

Однако влияние языковой идеологии часто проявляется в комбинации с факторами, относящимися сферам к языковой политики и управления языком (языкового менеджмента).

Одним из примеров совместного действия языкового менеджмента и языковой идеологии является, как нам представляется, круг вопросов, связанных с преподаванием ряда курсов на английском в университетах Европы и с отношением к этому феномену. Университеты, в которых принята такая практика, в англоязычной терминологии называются international universities, т.е. «международными университетами». Их появление свидетельствует о создании глобального рынка высшего образования, в котором английский язык доминирует. Англизация одной из наиболее важных сфер современной коммуникации повышает возможность носителей английского влиять через язык на ключевые области жизнедеятельности в разных странах и регионах мира. Значительную роль в практике введения англоязычных курсов в программы обучения играют экономические соображения со стороны самих университетов, которые дополняются стремлением повысить свой престиж: преподавание на языке межнационального общения позволяет привлечь студентов и преподавателей из разных стран. Таким образом, ситуация в первую очередь определяется фактором language management [Haberland, Mortensen, 2012].

Однако выбор подобной практики во многом зависит от общей языковой ситуации в стране, в том числе от традиций применения своего языка в разных сферах коммуникации, от отношения к английскому языку – т.е. от культурно-исторических и психологических условий, обозначаемых понятием языковой идеологии. Ведущее положение в Европе по масштабу применения английского языка в высшем образовании занимают четыре страны: Нидерланды, Германия, Финляндия и Швеция. Об отношении к английскому языку в Нидерландах говорилось выше, при анализе применения языков в интернет-коммуникации, и положение в сфере высшего образования представляется подтверждением выводов исследователей. Финляндия также отличается особенностью, способствующей распространению английского языка в высшем образовании. Финский язык, принадлежащий к финно-угорской языковой семье, по структурным и лексическим характеристикам резко отличается от языков большинства европейских стран и потому труден для изучения иностранцами. Поэтому язык межнационального общения широко применяется жителями Финляндии, в том числе в образовании и науке. Жители Швеции, как и большинства других стран Скандинавии, традиционно отличаются «дружественным» отношением к английскому языку. Поэтому распространение английского языка в университетах этих стран закономерно [Ӧstman, Thøgersen, 2010].

Вместе с тем практика включения англоязычных курсов в программы университетов Европы нередко получает негативные оценки со стороны ученых, в том числе в странах, где такая практика распространена. Например, О. Рёш, немецкий специалист в области германистики и межкультурной коммуникации, считает, что многоязычие в университетах Германии не должно подрывать позиции немецкого языка в академической сфере. Англоязычные программы обучения квалифицируются О. Рёш как маркетинговый инструмент, свидетельствующий о реальном наличии развитого международного общения в данной сфере. Она признает, что введение англоязычных университетских курсов является оправданным в ряде ситуаций, например если они предлагаются иностранным студентам, приехавшим в Германию по обмену, или немецким студентам, готовящимся к стажировке за границей. Однако в целом усилия следует направить на укрепление престижа немецкого языка, имеющего длительную традицию применения в академической среде и располагающего развитой научной терминологией [цит. по.: Трошина, 2016].

Совместное действие языковой идеологии и языковой политики проявляется при изучении традиций межнационального общения в странах Северной Европы. Исследователи этого вопроса [Ӧstman, Thøgersen, 2010] подчеркивают, что в формировании языковой ситуации в странах Скандинавии, как и в формировании культурно-языковой идентичности народов этих стран, большую роль играет идеология «северного единства». Эта идеология, обозначаемая термином Norden, культивируется в Скандинавии начиная с XIX в. Ее основой являются языковые и внеязыковые факторы: общность происхождения языков региона, принадлежащих к северной ветви германских языков, дополняется исторической и культурной общностью народов Северной Европы, определенным сходством менталитета, а также социально-политического устройства стран.

Эти социальные и культурные предпосылки формировались в течение длительного периода времени. Начало связано с периодом национального романтизма, характерного для Европы начала XIX в. Со второй половины XIX в. это течение поддерживалось мерами, направленными на языковое нормирование: в 1868 г. на встрече в Стокгольме были приняты решения, направленные на сохранение общих черт германских языков Скандинавии. После Второй мировой войны были созданы институты, занимающиеся вопросами языков и языковой политики внутри региона. Одной из целей опять же провозглашалось сближение языков, которое обеспечивало бы взаимопонимание их носителей без языка-посредника и без перевода. Одновременно обосновывались общие региональные интересы стран и народов Северной Европы. В настоящее время наблюдается очередная волна движения Norden, которая направлена на отстаивание региональной идентичности в условиях глобализации, предполагающей сильное англо-американское влияние. При этом продвижение институтами Скандинавии общих региональных интересов совмещается с внимательным отношением к потребностям отдельных сообществ внутри региона в социально-экономическом, культурном и образовательном планах.

Рациональная политика, направленная на укрепление роли языков региона и имеющая в своей основе языковую идеологию, сказывается на отношении жителей Скандинавии к своим языкам и к выбору языка в ситуациях межнационального общения. Исследование [Ӧstman, Thøgersen, 2010], проведенное в форме опроса информантов из семи языковых сообществ Северной Европы3030
  В эти сообщества входят население Дании, Исландии, Норвегии, Швеции, Фарерских островов и две языковые группы Финляндии – финноязычные и шведскоязычные жители страны.


[Закрыть], позволило выявить две тенденции. Большинство информантов из разных сообществ высказывались в пользу укрепления роли скандинавских языков и сохранения их как lingua franca в регионе. Идеологическое обоснование подобного подхода проявляется в том, что в ответах часто повторяется мотив «We must be able to understand each other» («Мы должны уметь понимать друг друга» (перевод наш. – Е. О.)).

Однако эта тенденция существует в странах Северной Европы одновременно с позитивным отношением к английскому как к языку-посреднику. Многие информанты признают, что разговаривать с представителями соседних стран на английском им проще, чем общаться на близкородственных языках без переводчика. При этом подходы различаются в зависимости от конкретной языковой ситуации в том или ином сообществе. Так, на Фарерских островах, входящих в состав Дании, распространен билингвизм, способствующий лучшему пониманию языка соседей, – в школах, помимо фарерского языка, изучается датский (эта территория входит в состав Дании). Поэтому жители островов высказались в пользу скандинавских языков как средства общения в регионе. С другой стороны, жители континентальной Дании отличаются большей склонностью к английскому языку, чем жители соседних стран: датский язык довольно сильно отличается от других языков региона, поэтому взаимопонимание при общении без языка-посредника затруднено. Таким образом, идеологический и практический факторы в вопросе о выборе языка регионального общения в Скандинавии в некоторой степени противостоят друг другу. Однако идеология «северного единства», поддерживаемая языковой политикой, способствует сохранению роли и статуса скандинавских языков в регионе и помогает противостоять тотальному доминированию английского. Вероятно, поэтому для Северной Европы не характерно негативное отношение к английскому как к навязываемому языку [Ӧstman, Thøgersen, 2010].