Текст книги "Человек. Образ и сущность 2017. Гуманитарные аспекты. № 1–2 (28–29): Социокультурные трансформации в условиях геополитических преобразований"

17. Potapova R., Potapov V. Kommunikative Sprechtätigkeit. Russland und Deutschland im Vergleich. – Köln; Weimar; Wien: Böhlau Verlag, 2011. – 312 S.

18. Potapova R., Potapov V. Polybasic attribution of social network discourse // Ronzhin A., Potapova R., Németh G. (eds.) // SPECOM 2016. LNCS. – Heidelberg: Springer International Publishing Switzerland, 2016. – Vol. 9811. – P. 208–218.

19. Potapova R., Sobakin A., Maslov A. On the possibility of the Skype channel speaker identification (On the basis of acoustic parameters) // Ronzhin A., Potapova R., Delić V. (eds.) // SPECOM 2014. LNCS. – Heidelberg: Springer International Publishing Switzerland, 2014. – Vol. 8773. – P. 329–336.

20. Potapova R.K. From deprivation to aggression: Verbal and non-verbal social network communication // Materials of the VI International scientific conference «Global science and innovation». – Chicago (USA): Publishing Office Accent Graphics Communications, 2015. – Vol. I. – P. 129–137.

21. Potapova R.K., Potapov V.V. Pragmaphonetics as a part of pragmalinguistics // Речевая коммуникация в информационном пространстве / Отв. ред. Р.К. Потапова. – М.: Ленанд, 2017. – С. 6–16.

22. Ryan E.B., Capadano I., Harry L. Age perceptions and evaluative reactions toward adult speakers // Journal of Gerontology. – 1978. – N 33. – P. 98–102.

23. Speaking fundamental frequency characteristics as a function of age and professional singing / Brown W.S., Morris R., Hollien H., Howell H.F. // Journal of Voice. – 1991. – N 3. – P. 310–313.

Сравнительное исследование уровня межэтнической напряженности в европейских странах 2222
  Исследование выполнено при поддержке гранта РНФ № 15-18-00138.


[Закрыть]

Н.С. Мастикова

УДК 308

Институт социологии РАН

Москва, Россия, [email protected]

В данной работе представлено сравнительное исследование уровня межэтнической напряженности в европейских странах. Целью исследования было построение индекса межэтнической напряженности (ИМН) на базе данных европейского социального исследования (ESS), а также выявление факторов, влияющих на него в странах с наибольшим и наименьшим уровнем межэтнической напряженности. За индикаторы межэтнической напряженности приняты: отношение к переезду иммигрантов в страну респондента; оценка изменений, которые привносят иммигранты. Наибольший показатель индекса межэтнической напряженности выявлен в Венгрии, наименьший – в Швеции. С помощью регрессионного анализа были выявлены факторы, влияющие на ИМН в Венгрии и в Швеции.

Ключевые слова: межэтническая напряженность; ESS; индекс межэтнической напряженности; миграция; межэтнические отношения.

Поступила: 24.04.2017

Принята к печати: 10.05.2017

N.S. Mastikova

Comparative study of the interethnic tension level in European countries

Institute of sociology, Russian academy of sciences

Moscow, Russia, [email protected]

This paper presents a comparative study of the interethnic tension level in European countries. The aim of the study was to build the interethnic tensions index (IIT-index) based on European Social Survey data (ESS), as well as to identify factors that affect it regarding the countries with the greatest and lowest level of interethnic tensions. The indicators of ethnic tensions were assumed as follows: the attitude towards the resettlement of immigrants in the respondent’s country; the assessment of changes that immigrants bring. The highest level of the inter-ethnic tension index was found in Hungary, the smallest in Sweden. With the help of regression analysis, the factors influencing IIT-index in Hungary and Sweden were identified.

Keywords: interethnic tension; ESS; interethnic tension index; migration; interethnic relations.

Received: 24.04.2017

Accepted: 10.05.2017

Введение

В последние десятилетия в мире наблюдаются процессы, приводящие к усилению потока миграции населения. Вооруженные конфликты, политическая и экономическая нестабильность стран Африки и Ближнего Востока порождают волны миграции, нахлынувшие на благополучные и стабильные страны Европы. Европейская политика мультикультурализма терпит крах под напором неустроенных, обделенных самым необходимым масс мигрантов, неготовых принимать западные общественные нормы и общеевропейские ценности. Возникает угроза деформации таких привычных для Запада ценностей, как терпимость и толерантное отношение к представителям другого этноса, вероисповедания. Наплыв большого массива инокультурных мигрантов порождает рост межэтнической напряженности.

Межэтническая напряженность рассматривается как социально-психологическая характеристика межэтнических отношений и взаимодействий. В настоящем исследовании под межэтнической напряженностью понимается нарушение баланса взаимоотношений в обществе, возникающее из-за обостряющихся противоречий между этническими группами [Мастикова, 2016, с. 98].

Категория «межэтническая напряженность» в отличие от понятия «межэтнический конфликт» не содержит негативного и оценочного смысла и, как подчеркивает Н.А. Алпеисова, дает возможность построения межэтнических отношений на основах толерантности и терпимости, которые способствуют поддержанию продуктивной конкурентности в принимающем обществе [Алпеисова, 2010]. Е.В. Федосова, исследуя конфликтогенные факторы межэтнического взаимодействия на уровне этнических групп, рассматривает межэтническую напряженность в качестве основного маркера социальной безопасности и политической стабильности в поликультурном обществе [Федосова, 2004].

В связи с этим важно изучение межэтнической напряженности через анализ отношения коренного населения к инонациональной миграции и мигрантам.

Понятие межэтнической напряженности и возможности ее изучения с помощью базы ESS

Анализ подходов к определению понятия межэтнической напряженности проведен Г.У. Солдатовой, которая рассматривает межэтническую напряженность как форму социальной напряженности. Социальная напряженность – особое состояние общественной жизни, отличающееся обострением внутренних противоречий объективного и субъективного характера. В.И. Рукавишников выделяет следующие характерные для нее признаки: неудовлетворенность существующим положением дел в жизненно важных сферах общественной жизни, социальным порядком в широком смысле слова; утрата доверия к властям, рост пессимизма, усиление циркуляции слухов в обществе, возникновение атмосферы массового психического беспокойства и эмоционального возбуждения [Рукавишников, 1990, с. 32–45].

Социально-психологический подход к анализу межэтнической напряженности позволяет утверждать, что она проявляется как особое психическое состояние этнических групп, которое формируется под действием совокупности неблагоприятных социальных условий, ущемляющих их интересы, препятствующих развитию. В этом случае межэтническая напряженность может выступать либо в роли психологического фона конфликта, если этническая общность дает отпор деструктивным воздействиям, либо в качестве способа мобилизации внутренних ресурсов этноса для защиты своих интересов, если этническая общность ищет формы адаптации. Исследования социальной напряженности в рамках теории социального стресса [Давыдов, Давыдова, 1992, с. 32] определяют ее как результат «общего адаптационного синдрома», возникающего на групповом уровне в ответ на внешние неблагоприятные воздействия. В связи с этим в качестве основной функции межэтнической напряженности выделяется функция адаптации группы в кризисных условиях на основе этничности. В этом контексте межэтническая напряженность отражает не только изменения в структуре межэтнических отношений, но и внутренние процессы мобилизации и самоорганизации этнической группы в переходный период ее развития [Солдатова, 1998, с. 7].

Определяющее значение для межэтнической напряженности имеют культурные особенности взаимодействующих общностей, которые проявляются в виде представлений, мнений, убеждений, выражающих отношение к существующей практике межэтнических отношений, в виде поведенческих практик.

В качестве причин возрастания уровня межэтнической напряженности называются отсутствие внятной государственной миграционной политики, неэффективная деятельность органов государственной и местной власти в области межэтнических отношений. Проблемы управления обостряются в условиях нарастания миграционных процессов и, как следствие, конкуренции местных жителей и мигрантов за рабочие места и достойные условия жизни, сокращения мер по социальной защите местного постоянного населения, усиления борьбы за политическое влияние (борьба за власть на разных уровнях). В ряду факторов, способствующих возрастанию уровня межэтнической напряженности, авторы отмечают приток мигрантов, провоцирующий резкое изменение этнодемографического баланса в ущерб коренному населению. Например, приток мигрантов воспринимается россиянами как нарушение сложившегося общественного порядка, пусть хрупкого и неустойчивого. Как следствие – противодействие мигрантам рассматривается принимающим населением как восстановление статус-кво, прежнего состояния сбалансированности социальных и этнических интересов [Мукомель, 2011, с. 37].

Для изучения межэтнических отношений активно используется база ESS. Например, М.Г. Рудневым [Руднев, 2010] исследовалось влияние фактора «страна проживания» на базовые ценности респондентов. Е.М. Арутюнова [Арутюнова, 2008] рассматривала отношение к мигрантам в России и в западных странах, Т.А. Рябиченко и Н.М. Лебедева [Рябиченко, Лебедева, 2014] анализировали проблему в ракурсе субъективного благополучия принимающего населения.

Мы предпримем попытку использовать возможности ESS в предоставлении данных для анализа факторов межэтнической напряженности в странах Европы на пороге миграционного кризиса в докризисном 2014 г. В данной статье исследовательская задача состоит в том, чтобы изучить уровень межэтнической напряженности через анализ отношения к инонациональной миграции и мигрантам в момент начала активного наплыва мигрантов. Таким образом, мы зафиксируем картину начала возможных трансформаций отношения европейцев к миграции и мигрантам в последующие годы нарастания миграционных процессов.

Методика исследования

Методика исследования, которое реализуется с 2002 г., базируется на вторичном анализе данных ESS2323
  Исчерпывающую информацию об исследовании см. в Интернете: http://ess.nsd.uib.no; http://www.ess-ru.ru; http://www.cessi.ru/index.php?id=141.


[Закрыть]. Преимущества базы ESS – высокая надежность данных, а также их общедоступность. На данный момент представлена информация по шести волнам исследования, по 2014 г. включительно. В последней волне участвовала 21 европейская страна, проведено более 50 тыс. интервью, по 1500–3000 в каждой стране. Выборки были случайными или случайными стратифицированными. При анализе данные были взвешены с помощью популяционного веса, что является общей практикой для проекта в целом. Мы используем данные седьмого раунда ESS, который проводился в 2014 г.

Показатели и индикаторы межэтнической напряженности

В базе данных ESS присутствует ряд переменных, которые мы примем за индикаторы межэтнической напряженности (табл. 1). Безусловно, межэтническая напряженность представляется сложным научным понятием, изучение которого не ограничивается лишь исследованием проблемы отношения к миграции, тем не менее мы исходим из имеющихся эмпирических данных и задач исследования.

Таблица 1

Показатели межэтнической напряженности в базе ESS

Для наглядности и стандартизации полученных данных все шкалы, приведенные в табл. 1, были перекодированы в интервал от 0 до 100 баллов. Все оценки по данным переменным были суммированы, среднее значение сумм этих переменных и составляет индекс межэтнической напряженности (ИМН)2424
  ИМН=MEAN (A+B), где A и B – вопросы из базы данных ESS, представленные в табл. 1. Индекс рассчитывается отдельно для каждой страны.


[Закрыть].

Результаты исследования

Наибольшее значение ИМН было выявлено в выборке по Венгрии (67,7), Чехии (67,3), Израилю (59), Великобритании (58,4), Австрии (58,4), наименьшее – по Норвегии (47,7), Германии (47,1), Швеции (38,9) (рис. 1).

Россия не принимала участия в исследовании 2014 г., и мы не имеем возможности проанализировать данные по нашей стране. Анализу межэтнической напряженности в России посвящена статья [Мастикова, 2016].

Рис. 1.

Значение индекса межэтнической напряженности в странах – участницах ESS (в баллах)

Выберем страны для анализа, исходя из наибольшего и наименьшего уровня напряженности. Согласно рис. 1, такими странами являются Венгрия и Швеция. База данных ESS позволяет провести анализ того, что именно в каждой из выбранной стран вызывает недовольство у респондентов.

Большинство респондентов и в Венгрии (64,7%), и в Швеции (56%) считают, что мигранты усугубляют криминальную обстановку в стране. В Швеции респондентов, которые считают, что мигранты улучшают криминальную обстановку в стране, несколько больше (13,5%), чем в Венгрии (8,9%). Нейтрально настроенных респондентов в Венгрии – 26,3%, в Швеции – 30,5%.

По отдельным позициям опросника (табл. 1) респонденты из Швеции и Венгрии сильно расходятся во мнениях. Так, в Швеции доля тех, кто не возражал бы против начальника-мигранта (90,1%), значительно выше, чем в Венгрии (41,6%). Нейтрально настроены в Швеции – 5,1%, в Венгрии – 20,8% респондентов. 37,6% из опрошенных венгров возражали бы против начальника-мигранта, тогда как в Швеции таких респондентов оказалось всего 4,2%.

В гипотетической ситуации, если бы мигрант являлся мужем / женой или близким родственником, в Венгрии 41,3% бы не возражал. Для Швеции этот показатель составляет 89%. 38,6% Венгров возражали бы против такой ситуации, среди шведов лишь 3% демонстрируют нетерпимость в этом вопросе. Доля нейтрально ответивших в Венгрии составила 20,1%, в Швеции – 5,6%.

В Швеции считают, что некоторые этнические группы рождаются менее умными, 2,3% респондентов; не согласны с этим утверждением 97,7%. В Венгрии с этим утверждением согласились 34,5%, а не согласились 65,5%.

С утверждением, что некоторые этнические группы родились для более тяжелой работы, согласились 15,3% респондентов из Швеции, не согласились 84,7%. В Венгрии с этим согласны 35,7%, 64,3% не считают, что некоторые этнические группы родились для более тяжелой работы.

41,5% респондентов из Швеции считают, что некоторые культуры значительно лучше остальных. 58,5, напротив, считают, что все культуры равны. В Венгрии 29,3% считают, что некоторые культуры значительно лучше остальных, 70,7% полагают, что все культуры равны.

По одной позиции респонденты демонстрируют сходное распределение ответов. На вопрос о том, подрываются или обогащаются иммигрантами религиозные убеждения и практика, 22,4% респондентов из Швеции ответили, что подрываются, 35,3% считают, что в чем-то да, в чем-то нет, 42,3% считают, что обогащаются. На этот же вопрос респонденты из Венгрии ответили следующим образом: 30,5% ответили, что подрываются, 35,7% посчитали, что в чем-то да, в чем-то нет, 33,6 считают, что обогащаются.

Выясним, что в этих странах вносит наибольший вклад в уровень межэтнической напряженности. Переменная ИМН легла в основу регрессионного уравнения, а в качестве независимых переменных в нем фигурировали пол, уровень образования, уровень дохода, уровень доверия, уровень религиозности, тип поселения, удовлетворенность властью в стране, удовлетворенность экономикой в стране, удовлетворенность демократией в стране, оценка здравоохранения и образования, мнение о том, что в Евросоюзе объединение должно идти дальше или прекратиться. Решение уравнения продемонстрировало высокую надежность сконструированной модели: ее R-квадрат оказался равен 0,37. Это означает, что модель объясняет примерно 37% совокупной дисперсии всех включенных в уравнение признаков. Значимыми оказались пять переменных: уровень религиозности, уровень доверия, возраст, удовлетворенность властью в стране, тип поселения. Однако действительно серьезное значение имеют только две из них – уровень доверия и возраст. Данные регрессионного анализа представлены в табл. 2.

Таблица 2

Факторы, влияющие на индекс межэтнической напряженности в Швеции

Наибольший вклад в формирование межэтнической напряженности вносит уровень доверия, с уменьшением уровня доверия растет уровень межэтнической напряженности. Это согласуется с данными исследований Л.М. Дробижевой, которая рассматривает доверие как важную часть сложных мотивационных состояний, существенно влияющих на уровень напряженности в социальных отношениях, в том числе и в межэтнических [Социальное неравенство, 2002, с. 141], также отмечая, что доверие является важной составляющей позитивного психологического фона межгрупповых и межличностных отношений как открытости по отношению «к другим», как ощущения безопасности [Социальное неравенство, 2002, с. 154].

По нашим данным, с увеличением возраста респондентов в Швеции растет показатель уровеня межэтнической напряженности. Это может объясняться тем, что с возрастом человек усваивает и принимает нормы и ценности общества, становится более консервативным, чувствительным к инокультурным вмешательствам, тогда как молодежь более склонна к изменениям. Уровень религиозности, тип поселения и удовлетворенность властью в стране не имеют серьезного влияния на зависимую переменную.

В регрессионное уравнение по Венгрии в качестве зависимой переменной также была выбрана переменная ИМН, а качестве независимых переменных – аналогичные описанной выше модели для Швеции. Уравнение также показало высокую надежность: R-квадрат 0,32. Результаты анализа представлены в табл. 3.

Таблица 3

Факторы, влияющие на индекс межэтнической напряженности в Венгрии

Из пяти значимых переменных серьезное влияние на исследуемый индекс оказывают уровень доверия и отношение к процессам, происходящим в Евросоюзе. Наибольшее влияние имеет отношение венгров к дальнейшему разрастанию Евросоюза. Респонденты, которые считают, что объединение стран в Евросоюзе должно продолжаться, вносят наибольший вклад в увеличение значения индекса межэтнической напряженности в Венгрии. Это может быть объяснено тем, что ожидания в сфере экономики от европейской интеграции в Венгрии не оправдались. Одна из наиболее благополучных стран социалистического содружества сегодня сталкивается с серьезными проблемами. Находясь на периферии Евросоюза, она является транзитной страной для потоков мигрантов.

Как и в Швеции, влияющей переменной оказался уровень доверия. Уровень религиозности, возраст и удовлетворенность властью в стране не имеют серьезного влияния на зависимую переменную в Венгрии.

Различия в уровне межэтнической напряженности в перечисленных странах могут рассматриваться и как результат разной государственной политики [Проблемы обеспечения, 2011]. Исследования показывают, что в странах демократического устройства основные новации в сфере этнической и миграционной политики формируются политическими партиями, а также институтами гражданского общества, проходят общественное обсуждение и только потом принимаются законодательной властью, становясь нормой для власти исполнительной. Такой тип управления свойственен западным развитым странам, к которым относится Швеция. В Венгрии на государственном уровне наблюдается обращение к традиционализму. Правительством сформулированы три основные ценности: сохранение родного языка, защита интересов венгров, возврат к религиозным ценностям. Целью правительства является сохранение национальной самобытности и идентичности венгров. Приверженность христианским и семейным ценностям закреплена в конституции Венгрии, что тормозит продвижение декларируемых в Евросоюзе ценностей толерантности [Мусина, 2016, с. 139–141].

Выводы

На основе проведенного анализа данных ESS мы зафиксировали различие уровней межэтнической напряженности в Венгрии и Швеции. Можно предположить, что в условиях неконтролируемого притока мигрантов с Ближнего Востока уровень межэтнической напряженности в Венгрии будет нарастать. В отличие от Швеции и других развитых европейских стран Венгрия не является целью мигрантов из-за более низкого уровня жизни, а является страной транзита. Попытки определить Венгрию как страну распределения миграционных потоков могут вызывать нарастание настроений не в поддержку Евросоюза и укрепление традиционалистских ценностей.

Как замечает Е.С. Котырло, и мы согласны с его мнением, низкий уровень ИМН в Швеции связан с продуманной миграционной политикой этой страны, эффективной работой всех институтов, которые обеспечивают интеграцию мигрантов в шведское общество [Котырло, 2013, с. 105–108].

Список литературы

1. Алпеисова Н.А. Кросс-культурное исследование межэтнической напряженности в условиях полиэтнического государства: Дис. … канд. психол. наук. – Алматы, 2010. – 144 с.

2. Арутюнова Е.М. Отношение к мигрантам в России и Европе: Сравнительный анализ // Вестник РУДН. – 2008, – № 3. – C. 66–73.

3. Давыдов А.А., Давыдова Е.В. Измерение социальной напряженности. – М.: ИСАН, 1992. – 32 с.

4. Котырло Е.С. Миграционная политика в Швеции // Север и рынок: Формирование экономического порядка. – 2013. – № 37. – С. 105–108.

5. Мастикова Н.С. Межэтническая напряженность в России и Европе (По данным ESS на 2012 г.) // Социологический журнал. – 2016. – № 1. – С. 95–113.

6. Мукомель В.И. Интеграция мигрантов: вызовы, политика, социальные практики // Мир России. – 2011. – № 1. – С. 34–50.

7. Мусина Р.И. Влияние традиционализма на миграционную политику Венгрии // Международный научно-исследовательский журнал: Сборник по результатам «XXXIX International Research Journal Conference». – 2016. – № 9–1. – С. 139–141.

8. Проблемы обеспечения межэтнического согласия в России. Материалы Круглого стола Научного совета по проблемам национальной политики Отделения общественных наук РАН в Институте социологии РАН. Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. – М.: ИС РАН, 2011. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: president-sovet.ru/structure/ consolidation_group (Дата обращения: 16.09.2915 г.).

9. Руднев М.Г. Влияние страны происхождения и страны проживания на базовые ценности мигрантов // XIII Международная научная конференция по проблемам экономики и общества: В 4 кн. / Отв. ред. Е. Ясин. – М.: НИУ ВШЭ, 2012. – Кн. 2. – C. 591–604.

10. Рукавишников В.О. Социальная напряженность // Диалог. – 1990. – № 8. – С. 32–45.

11. Рябиченко Т.А., Лебедева Н.М. Отношение к иммиграции и субъективное благополучие принимающего населения // Общественные науки и современность. – 2014. – № 2. – С. 34–44.

12. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. – М.: Смысл, 1998. – 389 с.

13. Социальное неравенство этнических групп: Представления и реальность / Авт. проекта и отв. ред. Л.М. Дробижева. – М.: Academia, 2002. – 480 с.

14. Федосова Е.В. Конфликтогенные факторы межэтнического взаимодействия в трансформирующемся обществе: Социологический анализ: Дис. … канд. социол. наук. – Владикавказ, 2004. – 143 с.

References

1. Alpeisova N.A. Kross-kul'turnoe issledovanie mezhjetnicheskoj naprjazhennosti v uslovijah polijetnicheskogo gosudarstva: Dis. … kand. psihol. Nauk. – Almaty, 2010. – 144 s.

2. Arutjunova E.M. Otnoshenie k migrantam v Rossii i Evrope: sravnitel'nyj analiz // Vestnik RUDN. – 2008, – N 3. – S. 66–73.

3. Davydov A.A., Davydova E.V. Izmerenie social'noj naprjazhennosti. – M.: ISAN, 1992. – 32 s.

4. Kotyrlo E.S. Migracionnaja politika v Shvecii // Sever i rynok: formirovanie jekonomicheskogo porjadka. – 2013. – N 37. – S. 105–108.

5. Mastikova N.S. Mezhjetnicheskaja naprjazhennost' v Rossii i Evrope (Po dannym ESS na 2012 g.) // Sociologicheskij zhurnal. – 2016. – N 1. – S. 95–113.

6. Mukomel' V.I. Integracija migrantov: Vyzovy, politika, social'nye praktiki // Mir Rossii. – 2011. – N 1. – S. 34–50.

7. Musina R.I. Vlijanie tradicionalizma na migracionnuju politiku Vengrii // Mezhdunarodnyj nauchno-issledovatel'skij zhurnal: Sbornik po rezul'tatam «XXXIX International Research Journal Conference». – 2016. – N 9–1. – S. 139–141.

8. Problemy obespechenija mezhjetnicheskogo soglasija v Rossii. Materialy Kruglogo stola Nauchnogo soveta po problemam nacional'noj politiki Otdelenija obshhestvennyh nauk RAN v Institute sociologii RAN. Sovet pri Prezidente RF po razvitiju grazhdanskogo obshhestva i pravam cheloveka. – Mode of access: president-sovet.ru/structure/consolidation_group (Data obraschenija: 16.09.2915).

9. Rudnev M.G. Vlijanie strany proishozhdenija i strany prozhivanija na bazovye cennosti migrantov // XIII Mezhdunarodnaja nauchnaja konferencija po problemam jekonomiki i obshhestva. V 4 kn. / Otv. red. E. Jasin. – M.: NIU VShJe, 2012. – Kn. 2. – C. 591–604.

10. Rukavishnikov V.O. Social'naja naprjazhennost' // Dialog. – 1990. – N 8. – S. 32–45.

11. Rjabichenko T.A., Lebedeva N.M. Otnoshenie k immigracii i subjektivnoe blagopoluchie prinimajushhego naselenija // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. – 2014. – N 2. – S. 34–44.

12. Soldatova G.U. Psihologija mezhjetnicheskoj naprjazhennosti. – M.: Smysl, 1998. – 389 s.

13. Social'noe neravenstvo jetnicheskih grupp: predstavlenija i real'nost' / Avt. proekta i otv. red. L.M. Drobizheva. – M.: Academia, 2002. – 480 s.

14. Fedosova E.V. Konfliktogennye faktory mezhjetnicheskogo vzaimodejstvija v transformirujushhemsja obshhestve: Sociologicheskij analiz: Dis. … kand. sociol. nauk. – Vladikavkaz, 2004. – 143 s.