Текст книги "Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй"

Я, как водится, шёл за отцом, и, только мы выходим на неширокую седловину, вижу, отец срывает с плеча свою вертикалку 12 калибра. Я выглядываю из-за него – в 20 метрах разворачивается медведь. Выстрел, второй. Две, от силы три секунды, и медведя след простыл. Я от растерянности забыл про свою одностволку, которая висела на моём плече. У отца в верхнем стволе дробь, в нижнем пуля. Говорю: «Батя, промазал». Он: «Давай пройдём по следам». Следы были хорошо видны на густом моховом покрове. Чувствую запах непонятный, вонючий, и через метров 20 широкая полоса медвежьего поноса. Идём дальше – вот и первые капли крови. Но потом кровь прекратилась, медведь спокойно пошёл и даже, не торопясь, стал прохаживаться по заросшим мхом валежинам. Тут мы поняли, что медведь этот ещё поживёт на белом свете.

Второй раз дело было так. Начало сентября 1974 года, промысловая практика в Верхне-Чикойском КЗПХ Читинской области. Я начальник базы «Федотовка» по приёмке кедрового ореха. И вот во второй половине октября, когда уже заканчивалась околотка кедров, а шишки в основном были сложены в бревенчатые срубы, «сайбы», как их там называли, для переработки, в одну из бригад повадился медведь. И каждую ночь он с этих срубов поедал шишки, а потом уже и днём безобразничал, когда бригада уходила на обед.

Конечно, такой наглости долго терпеть мы не смогли. Вечером выяснили: у меня одностволка 20 калибра и патроны с пулями, у одного местного жителя курковая двустволка 20 калибра, но патронов с пулями не было, у второго была лицензия на медведя, а третий знал, как ставить самострел. Мне тогда было 19 лет, молодой, горячий, предлагаю, не особо надеясь, что меня услышат: «Мужики, даю патроны, но мне лапу от медведя и шкуру с головы». Там мужики были серьёзные и в годах. Но на следующую же ночь медведь был убит, а у меня в комнате до окончания института висела на стене шкура с головы медведя и лапа, на которой стоял будильник.

В третий раз посмотрел я на медведя в конце августа 1981 года, когда уезжал из лесоохотничьего хозяйства. Я уже уволен, карабин сдан, вещи собраны, завтра подойдёт автомашина с контейнером, а сегодня пройдусь со своей вертикалкой «ИЖ-27» 16 калибра по любимым местам. И вот от зимовья, в котором за 4 года была проведена не одна ночь, поднимаюсь по стрелке и вижу – ниже меня в 20–25 метрах, не более, лежит крупный медведь. Лежит спокойно, пасть открыта, дышит. Мысли забегали, в верхнем стволе картечь трёхрядка, в нижнем пуля «Спутник», промазать с такого расстояния невозможно, но что-то останавливает меня – а зачем? Куда девать сало, мясо, шкуру? До дома 9 километров, да ещё лицензии нету. Но азарт охотничий заставляет прижать приклад к плечу и мушку подвести к основанию черепа медведя… И опять мысль – а зачем? И всё-таки хватило у меня силы отойти назад и вернуться домой.

Хабаровский край, работа начальником участка. Раннее утро, еду один на моторной лодке сдавать отчёты в центральную контору охотпромхоза. На длинном плёсе вода как стекло, ни ветерка, тишина. Вдали вижу чёрную точку ну, думаю, чурку какую-то несёт из деревни. Подъезжаю ближе – ба, да это медведь переплывает! Пристраиваюсь сзади, хочу посмотреть, а как он будет вылезать на берег, интересно, а отряхиваться, как собака будет? Подъезжаю к нему метров на 25–30. Вдруг он разворачивается и на лодку! Тут я уже струхнул, а вдруг мотор заглохнет? По газам и отъезжаю. Медведь развернулся, плывёт туда, куда плыл. Как только почуял дно, на прыжках по косе и в кусты, вода течёт со всех сторон, отряхиваться не захотел. А может, медведи вообще не отряхиваются?

1984 год. Горит Читинская область, захватывает и Амурскую. В Хабаровском крае наплыв миграции медведей, в газетах объявление о возможности охоты на бурого медведя без лицензий. Иду на обед домой, догоняет односельчанин: «Серёга, у тебя на той стороне озера медведь пасётся! Доставай свою трехлинейную винтовку!»

Да ну, не может быть, сентябрь, машины по дороге ходят, магазин возле дома. Винтовку не достаю, беру бинокль: и точно, двухлетний медведь, не торопясь, собирает жёлуди на другой стороне озера в 200 метрах, ни на кого и ни на что не обращая внимания! Правду говорят, что его потом пристрелили, когда он на пашнях за деревней помогал гражданам копать картошку.

1986 год. Пятый год работаю в охотпромхозе, брат младший заканчивает школу, хочет пойти учиться на охотоведа, но сначала посмотреть, а что это за работа? Приезжает в начале сентября, устраиваю его на работу егерем. По воскресеньям ремонтируем второе зимовье, выписываю ему и себе договора, после чего дружно охотимся всю зиму.

И вот в конце сезона решил спрямить дорогу до зимовья. В обед развёл костёр, отобедал и через метров 50 вижу парной медвежий след прямо в сторону где на путике брат! А у него и ружья-то нету никакого! Но всё обошлось.

На следующий день пошёл на вчерашнее место обеда. Оказывается, я костёр развёл в 20 метрах от берлоги!

1989 год. На участке два новых охотника, местные жители. Предлагают «королевскую охоту на берлоге», охота на бурого медведя ещё разрешается без лицензий. Соглашаюсь. Втроём подходим к перевалу, разжигаем костёр, ставим котелок на чай.

– А где берлога-то? – спрашиваю.

– Да вон она, – и показывают метров 30 ниже от костра на большой кедровый пень: – Иди, посмотри.

Говорю, как Станиславский актёрам: «Не верю!»

Беру винтовку, осторожно спускаюсь ко пню. Из берлоги показывается нос и, шевелясь, нюхает воздух! Осторожно сдаю назад, возвращаюсь к костру. Охотники валят берёзу толщиной в хорошую оглоблю, делают из неё трёхметровый отрезок, на тонком конце привязывают петлёй парашютную стропу метров по пять в обе стороны. Задача: с одного края подойти к берлоге, воткнуть толстый конец оглобли в берлогу и двоим за стропы с противоположных сторон затолкать оглоблю как можно глубже в берлогу. Всё, берлога заломлена, теперь медведю не выбраться. Подходим с двух сторон, смотрим. Медведя не видать. Один из охотников шевелит оглоблю, медведь быстро хватает её зубами и тут же назад. У нас со вторым охотником ружья наготове, но надо успеть прицелиться. И вот, когда в очередной раз медведь схватил оглоблю зубами, назад спрятаться он уже не успел…

Потом охотники рассказали, что этот медведь (оказалась трехлетняя медведица) вообще был какой-то не такой. Берлогу в начале зимы нашла собака одного из этих охотников, лаяла, а эта медведица из берлоги её лапой доставать пыталась. Но берлогу не поменяла, за что и поплатилась жизнью.

1996 год. Сентябрь. Третий год работаю в лесхозе. Хороший урожай кедрового ореха. Лесники своей многолетней бригадой занимаются заготовкой шишек, переработкой их в орехи, а я один в 10 километрах от них собираю и перерабатываю шишки на специально сделанной машинке, прикреплённой к стене зимовья.

Кедр корейский, который растёт в Приморье и в южной половине Хабаровского края, не похож на кедр сибирский, с которого шишки сбивают колотом. Это деревья высотой до 40 метров и в диаметре до полутора метров, одним словом, великаны, исполины, шишки с него длиной до 30 сантиметров, а орешки зубами не пощёлкаешь. Нужны пассатижи.

День собираю шишки, второй день перерабатываю. И вот в один из дней натыкаюсь в километре от зимовья на свежевскопанную берлогу под огромным сухим кедровым пнём. А так как у меня отпуск всегда с 31 декабря, то первым делом проверяю эту берлогу заранее подготовленной оглоблей. Год проверяю, второй, третий, на четвёртый уже без оглобли, просто осторожно заглядываю, держа наготове взведённую вертикалку. И вот на пятый год, уже просто по традиции, заглядываю в берлогу и вижу огромную башку медведя, слышу его дыхание с рыком на выдохе. Учуял! Скажу честно, я и растерялся, и испугался. Сдаю медленно назад, переламываю свою вертикалку, палец на курках, предохранитель снят, приклад у плеча. Стою в ожидании, что он полезет на меня, главное – не промахнуться. Почему-то вспомнилась поговорка: стреляешь в медведя – целься как в рябчика. Стою минут пять, успокаиваюсь, оцениваю ситуацию: я один, лицензии у меня нет, по прямой до дороги 500 метров, если что, вороны каркать будут дня три, а то и больше, одному из берлоги не вытащить, егеря по закону подлости могут подъехать. О, у соседей нанайцев есть лицензии на медведя и копытных, им их ежегодно выдают как КМНС (коренным малочисленным народам севера). Это вариант. Завтра с утра схожу к ним. А утром через два километра на пути к соседям пересекаю свежий ночной след крупного медведя. После сезона соседи дипломатично спросили, не пугнул ли я на них медведя?

Январь 2018 года. Бью лыжню в верхнее зимовье, на полпути слышу крики ворон, верный признак, что идёт пир на остатках какой-нибудь добычи. И точно, подхожу к останкам двухлетнего лося. Делаю круг и выясняю, лося задавили загоном два медведя! Судя по размерам лап, это была медведица с пестуном. Пестун потом сытый игрался с медведицей, прыгал на деревья, она же шла ровно и прямо от места пиршества. Было это недели за полторы до моего прихода. Вороны хорошо почистили кости, мне же досталась одна голова, килограмм 25 весом, которую на следующий день я приволок в зимовье, чтобы после разморозки вырезать язык.

Январь 2019 года. Обычно путик начинаю с первого зимовья сразу в сопку, а тут душа запросилась на верхнее зимовье, лыжню пробить. Дохожу до прошлогоднего места гибели лося, иду назад, ночую, и назавтра на первый путик, как много лет подряд, мимо той берлоги, куда по привычке заглядываю. Делаю круг, как всегда. Соболи бегают, ставлю капканы и тут немного сбиваюсь вправо с путика. За лето всё заросло, да ещё снег висит, начало темнеть. До зимовья остаётся метров 700 по прямой. Попадаю в густой мелкий ельник, продираюсь через него, ну наконец-то, затески путика, и – два свежих следа медведей от меня!

Ружьё на взводе, раз убегают – значит боятся, иду спокойно, но по сторонам оглядываюсь. Через час пришёл в зимовье, медведи остались вправо от меня, ну, думаю, пойдут к соседям нанайцам. Утром иду на позавчерашнюю лыжню с целью замкнуть путик, а в 800 метрах от зимовья вижу два медвежьих следа, они ночью и вправду пошли к нанайцам. Похоже, это были прошлогодние два медведя, один (след крупный), увидев в 20 метрах мою лыжню, развернулся и рванул в сопку, второй (след поменьше) прошёлся метров 100 по моей лыжне и тоже побежал в сопку. За этот день я успел замкнуть путик, выходных следов медведей не было. Они в кольце в 700 метрах от зимовья! Дня через три, расставив капканы, с фотоаппаратом прошёлся к месту, где я сбился с путика. Оказывается, в этом густом ельнике в небольшой яме зимовали эти два медведя. И весь отпуск я ходил по путикам, а медведи лежали в круге, и друг друга мы не трогали.

IV. Про волков

За всю свою жизнь волка я видел только один раз, когда был за рулём охотпромхозовского «ЗИЛ-157». Столкнулись мы с ним на перевале. Через мгновение волк был уже в кустах, а я единственное, что успел сделать, – отжав сцепление, выключить передачу и схватить лежавшую рядом винтовку.

Волк – зверь очень умный, осторожный и опасный. Такой снежной и морозной зимы, как эта 2021/2022 года, мы не видели лет 20. В ноябре сразу выпал снег местами до метра, и весь декабрь и январь были морозы за 40 градусов. Волкам в лесу при таком раскладе не жизнь. Вот и потянулись они к людям. В нашем посёлке с цепи сорвали двух собак, одну через два дома от моего. В соседней деревне (в 30 километрах от нашей) тоже похулиганили. Обо всём этом даже была подробная статья в январской газете «Аргументы и факты», приложение «Дальинформ». Через две недели одного волка застрелили, снега ещё подсыпало, и ситуация с волками успокоилась.

Работая начальником участка, мне часто приходилось выезжать к охотникам, чтобы сфотографировать новые зимовья, без этого бухгалтерия не пропускала наряды. И вот идём мы с одним штатным охотником к зимовью и подходим к отстою, с которого после долгого стояния упала кабарга, её на отстой загнали волки, а сами ждали, пока ноги без движения у неё не отмёрзнут. Куча шерсти – и всё.

Как-то в один из охотсезонов, возвращаясь через неделю с верхнего к своему нижнему зимовью, вижу следующую картину: мешок, в котором были сложены замороженные пельмени, сало, солёная кета, котлеты, магазинная упаковка с говяжьей печенью, валяется разорванный перед зимовьем. Вороны? Но почему ничего не съедено? И тут обращаю внимание на разорванную пустую упаковку от говяжьей печени. До дороги – 800 метров по прямой, и скоро замечаю на лыжне следы крупного волка, который с дороги учуял мои припасы. А съел только магазинную сырую печёнку.

И ещё одна непридуманная история про волков. Выхожу раненько утром на дорогу, ночью прошла пороша, и по дороге вижу два волчьих следа, идущие в нужную мне сторону. Через километр поворот дороги и сопка, один волк направляется вправо вокруг сопки, другой влево в густой ельник. Иду дальше. И тут метров через 800 рядом с дорогой с правой стороны вижу свежие останки изюбря в виде содержимого его желудка. И всё – ни черепа, ни копыт, ни костей. Только волчьи следы. Волчья охота была проста, как всё гениальное: один волк из ельника выгоняет изюбря на второго волка, обогнувшего сопку. Всё внимание изюбря было сосредоточено на волка-загонщика, что и стоило ему жизни.

V. Копытные животные, дикие

С дикими копытными у меня были истории непонятные, мистические, чудеса в решете, ну и тому подобное. Ниже приведу факты, изложенные в хронологической последовательности, а уж делать выводы и давать им оценку предлагаю вам.

1974 год. Промысловая практика, ещё медведь не убит, конец сентября. Приезжают «белые люди» с лицензией на изюбра и с серьёзным оружием, желающие добыть быка на реву. И поздним вечером один из них в одностволку «ИЖ-18», 28 калибра, переломив её, начинает дуть. Несколько раз дунув, со словами «Да здесь первая база, поужинаем и поедем дальше», заходит в зимовье. Садятся они за стол. Я прошу разрешить попробовать мне прореветь. Разрешили, но попросили это делать на улице. И вот где-то на 4 или 5 раз бык откликнулся.

Влетаю в зимовье:

– Мужики, отвечает!

Выбегают они, я дую, бык отвечает, но далековато, километра за три. Они в зимовье, хватают стволы, фонари и на улицу. Дую ещё раз, отвечает. И вот тут я не пойму почему они не сказали мне отходить от быка в противоположную сторону, а сами не стали ломать ближайшие кусты, как это делает настоящий соперник? Я ещё дунул пару раз, но бык, похоже, подвох понял.

В лесоохотничьем хозяйстве, где кроме плана по пушнине, был план по мясу, лицензии выдавали на косуль, кабанов, изюбрей. Лично я в одиночку за эти 4 года закрыл лицензии на 6 кабанов, 1 косулю (самец) и 1 изюбря (самка). Последней моей добычей была эта изюбриха. Иду по хребту, заросшему подлеском, слышу «Бяу»! Ну, думаю, учуял, прохожу несколько метров и вижу, сквозь кусты метров на сорок стоит зверь. Ещё подумал, у меня карабин, а пуля из него от малейшей ветки рикошетит. Почему не убежала?

Я её ранил. Потом выяснилось, что пуля срикошетила в позвоночник. Подхожу, лежит, голова поднята. Лучше бы я не смотрел в её глаза…

Там было всё: боль, немой вопрос «Зачем?», осуждение… Потом один из местных охотников сказал, телка защищала…

И всё!..

Но вот парадокс, тогда у меня была не совсем хорошая институтская привычка – я курил. Но ни на одном из добытых мною зверей я не покурил – или спички забуду, или курево. Намёк свыше понял, и после изюбрихи бросил курить. А потом себя корил, когда на одном дыхании вылетал на сопку, которую ранее одолевал после трёх перекуров…

При работе в охотпромхозе у меня круглый год была нерасстрелянная трёхлинейная винтовка, из которой на 100 метров попадал в спичечный коробок, но за все эти 12 лет из неё не было убито ни одного копытного зверя. Поначалу, когда ещё нарезного оружия в свободной продаже не было, несколько раз выезжали и на вездеходах, и на автомашинах, но в лучшем случае мельком зверя видели, а в основном и не видели. А уж в то время ходовая косуля шла даже через огороды. И все решили – Михайлов не фартовый, и приглашать на охоту меня перестали, чему я не очень-то и огорчился. Адалыне пошли случаи, когда я, с винтовкой в руках, не мог выстрелить.

1983 год. Третий год работаю в охотпромхозе, выдают новенький в упаковке снегоход «Буран». Обкатываю. Надо проехать чуть-чуть подальше. Через 15 километров от деревни останавливаюсь, думая, как лучше развернуться, и тут в 30 метрах вижу косулю. На автомате срываю из-за спины винтовку, приклад к щеке, палец на курке, мушка на лопатках… Жму выстрела нет, чёрт, забыл снять с предохранителя… Снимаю – козёл бякнул уже метрах в ста от меня. Думаю, он не сильно на меня обиделся…

1985 год. Еду в ноябре на участок капканы проверять. В бензовозе сижу между водителем и рабочим леспромхоза. У меня между ног малокалиберная винтовка ТОЗ-17, магазин в кармане, в стволе патронов нет. Через 18 километров слева дорогу перебегают изюбриха с телком и останавливаются за дорогой в 15 метрах.

Мужики шепчут: «Михайлов, давай, давай…»

Медленно даю малокалиберку рабочему, тот медленно опускает стекло. Думаю, когда же вы побежите? Не бегут, стоят, повернув головы в нашу сторону. Рабочий берёт тозовку, шепчет: «Давай патроны!» Даю магазин, (ну, когда же вы побежите?) тот вставляет магазин, передёргивает затвор, прицеливается, и тут я как заору: «Да бегите же вы, мать вашу так!» Изюбрей как ветром сдуло. Что тут началось! Водитель вылетает из-за руля, орёт: «Михайлов, вылезай и пешком шуруй!»

1987 год. Брат, прожив у меня 10 месяцев, посмотрев на мою работу, решил не нарушать семейную традицию и пошёл учиться на геолога. Приехал на каникулы, пошли мы с ним в конце сентября в места, где зимой охотились. Времени у нас было в обрез. Походили, повспоминали, пора и к машине. До неё нам ходу 2,5 часа. Идём быстро, лес уже голый, ветер сильный, продувает, и вижу в 30 метрах от нас лежит изюбр, бык с рогами в 6 отростков. Показал брату, а винтовку с плеча не снял.

1989 год. Конец ноября, леспромхоз дорогу на деляны сделал прямо по распадку мимо зимовья. Утро, иду, метров через 90 от меня на дорогу выбегает изюбриха и останавливается. Лицензия в кармане, винтовка у плеча, предохранитель снят, мушка на лопатках изюбрихи. И тут слышу звук приближающейся вахтовки, которая везёт лесорубов на деляну. Изюбриха тоже услышала, и это ей спасло жизнь…

1991 год. Новый охот, участок в 90 километрах от дома, нетронутая тайга орехово-промысловой зоны, которую в том числе оформляли в этом году лесоустроители. Зимовье одно, вверху ключа, 12 километров от трассы. Там охотились серьёзные люди, пробили дорогу бульдозером, построили зимовье большое, баню. Но к моему приходу уже лет пять участок был свободен. И вот иду я с винтовкой по лесоустроительным квартальным просекам и визирам и вижу метров на 70 от меня ровный прямоугольник серовато-рыжеватого цвета.

И так смотрел, и эдак. Похож на изюбра, а если это палатка лесоустроителей и там кто-то есть? Стою, переминаюсь, да нет, не шевелится. И пошёл к палатке. А палатка взяла, да и поехала вниз по склону…

1992 год. Ноябрь. Иду со старшим сыном. До зимовья с километр. Вижу, справа от нас летит кабан. Мы присели, кабан выбежал на дорогу и очутился в ямке, поросшей сухой травой, в рост кабана. До него не более 30 метров. Предохранитель снят, мушка на лопатках, палец на курке, боюсь одного – рикошета от травы. А за дорогой ещё хуже – густой ельник. А, будь что будет. Выстрел. Тот кабан, по моим предположениям, дожил до глубокой старости и умер своей смертью.

1993 год, январь. Выхожу на трассу, развожу костёр, жду попутную автомашину. Машин нет. Темнеет. Через 9 километров зимовье штатного охотника и недалеко нулевой разъезд, оттуда тоже машины идут. Решил идти до этого зимовья, переночевать, а утром на нулевой. Дохожу через 40 минут до прямого участка дороги, длиной метров 700. Уже темнеет, и тут метров на 300–350 от себя вижу изюбра, который идёт по дороге в мою сторону и ветки хватает. Я на задницу, локти на коленях, винтовка наготове, предохранитель снят, ловлю на мушку. Чёрт, далековато, и темновато, а изюбр ко мне передвигается. Ну вот ещё немного, и тут вылетает лесовоз, фары до меня, изюбр туда-сюда прыг, и в кустах.

Водитель останавливается, смеётся: «Ну, что не палил, винторез-то серьёзный!»

«Серьёзный, – отвечаю, – видишь – на прицельной планке две тысячи метров, а если бы до тебя достало?»

«Слушай, а ты правильно говоришь», – и перестал улыбаться.

2004 год. Одиннадцатый год работаю в лесхозе. Октябрь. Приезжают из одной организации большие люди с лицензией на изюбра и с нарезными стволами. Шеф отправляет их с профессионалами по изюбрам на отдалённую речку. Меня тоже отправил, хотя я ему и этим профессионалам сказал: «Мужики, я парень не фартовый, и мяса со мной можете не добыть». Но шефа это не смутило. И вот два дня мотаются они, ревут, ходят пешком и быков видят, а убить не могут. А я на таборе ловлю хариусов да ленков на удочку, уху варю, рыбу солю, подвяливаю, талу делаю. (Тала – национальное нанайское блюдо из сырой рыбы). Вечером третьего дня лежу в своей палатке с печкой и слышу, как один из этих профессионалов матерится: «Это всё Михайлов, он зверя жалеет, поэтому не можем убить, надо его раздавить вместе с его палаткой!» И тут я не знаю, что со мной случилось, вылезаю из палатки и говорю им: «Ладно, сегодня убьёте, но камуса мне». Такое впечатление, что эти слова сказал не я, а кто-то другой, сидящий во мне. И буквально через минут двадцать с далёкой сопки откликнулся бык и в километре от табора был убит.

2017 год. Отпуск. Я на участке с новенькой вертикалкой 16 калибра, ставлю капканы на соболя, вертикалка рядом. Вижу, метров 150 от меня в мою сторону спокойно идёт по тропе кабан.

Успеваю переломить, предохранитель вперёд, позиция удобная, лыжи сняты. Вот сейчас он подойдёт к огромному кедру метрах в 60 от меня и, как только покажется из-за кедра, будет у меня на мушке. Что-то не выходит. Жду, иду к кедру и смотрю по следам, как он за кедром резко разворачивается и на прыжках от меня уходит, да так, что я его и не увидел. Зачуял… Ну, что ж, ангелы-хранители есть и у кабанов. Потом дня через три наткнулся на лежку с чушками, но успел только увидеть, как они дружно от меня убежали.

Хабаровский край, апрель 2022 г.