Текст книги "Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй"

После орехового промысла я здесь же остался на белку. Добыл около 350 штук. Собачка у меня была хорошая, по кличке Тарзан, которую мне дала на сезон тётя, сестра моего отца. После практики у меня появилась идея, вернее, её подсказал охотовед промхоза Хоменко, написать диплом об организации кедрового промысла в Нижнеудинском коопзверопромхозе. На этом моя производственная практика закончилась, и началась работа по отчёту о ней.

В конце зимы у нас была практика по учёту диких животных и промысловых птиц. Я поехал с Василием Мергенёвым на учёт в Зейский госпромхоз. Там произошла забавная история. Зима была очень снежная, старожилы не помнили такого количества снега. На ближний участок мы заехали вместе со штатным охотником на лесовозах, зимовье находилось недалеко от лесовозной трассы. За неделю заложили маршруты и провели учёт. На дальний участок не на чем было заехать. ГТТ – это такой армейский тягач – был сломан, а больше проходимой техники не было. С неделю мы жили в гостинице, обрабатывали данные учёта и смотрели Олимпиаду по телевизору. Я предлагал охотоведу экстраполировать все данные с одного учётного участка на весь промхоз, но он не согласился. Когда наладили тягач, нас завезли на участок директора госпромхоза. Ехали мы часов десять, не меньше. Устроились в большой новой избе, где были мягкие кровати, большой стол и даже хороший диван. Нам выдали оружие, две комбинашки «Белка-3», новые, ещё в заводской смазке. Патроны выдали только под нарезной ствол калибра 5,6 миллиметра по 5 пачек, так что боеприпасов хватало. Мы натопили печь в зимовье, и ожили мухи. Их было много. Мы начали пристреливать наши ружья, а они стреляли хорошо. Мух заметно поубавилось. Мне быстро наскучило стрелять по мухам, я привык стрелять по более крупной живности, а Василий продолжал наслаждаться. За неделю мы провели учёт и вышли к лесозаготовителям, с которыми была договорённость, что они доставят нас в Зею. Приехав в гостиницу, мы сделали отчёт по учёту и пришли к охотоведу. Прочитав отчёт, он поразился такой большой численности и сказал, что этот отчёт будет для него, а для хозяйства нужно сделать отчёт под план. Пришлось нам всё пересчитывать, с чем мы и справились. Мы сделали отчёт по послепромысловому учёту как надо было охотоведу, за что впоследствии мне и Василию пришёл перевод по 45 рублей за его за качественное оформление.

Глава 4. Наши успехи

После сдачи экзаменов за третий курс наша группа заняла первое место по успеваемости в институте, так что ожидания декана оправдались. Кто учился раньше, вспомнил, как надо учить и учиться. За это нас наградили путёвкой в Братск на экскурсию по городу, на Братскую ГЭС, на саночную трассу. Но поездка состоялась позже, уже на четвёртом курсе, в декабре месяце. Мы, конечно, были довольны, что оправдали доверие Свиридова Н. С, и с удовольствием поехали. Поселили нас в хорошей гостинице, с рестораном. Экскурсия была на ГЭС, где всем очень понравилось, в здании кругом зелень, идеальная чистота, персонал приветливый, что могли, нам показали и рассказали: и кордоны войск Ермака с бойницами, и самую протяженную в СССР саночную трассу. Там шли тренировки, и нам даже разрешили скатиться по ней, но смельчаков было человека два. Особенно понравилась вечеринка в ресторане, где мы много раз поздравляли друг друга и заказывали песню «Зелёное море тайги». Все посетители веселились и говорили, что студенты разошлись, даже просили разрешения поздравить своих знакомых какой-то песней. В общем, съездили хорошо, погуляли в пределах разумного, были все довольные.

После третьего курса, в августе-сентябре, мне посчастливилось съездить на Таймыр на отстрел оленей. Для этого мне пришлось сдать экстерном правила лоции и эксплуатации моторной лодки и получить права. Раньше ездила одна группа студентов. Но, благодаря нашему выпускнику директору ГПХ, Саркину А. В., который, понимая нелёгкую жизнь студента, вызвал две группы по 14 человек. Вот так и попала группа с нашего курса на отстрел. Попали мы на новое место перехода под названием Палатка. Построили балок, наполовину врытый в землю, а верх был из досок, которые мы привезли на барже. Конечно, много можно рассказывать о жизни в тундре, но я пройдусь поверхностно.

Особенно нас поразили белые ночи, когда совсем нет тёмного времени суток. Куратор первой группы нашего курса, Кобелев, предал нас и поехал с курсом на год старше, они ехали во второй раз. С нами руководителем поехал лаборант Дьяченко. Дали нам лицензии на отстрел тысячи голов оленей, но мы их закрыли очень быстро. Осень была тёплая, поэтому ушедшие вначале на юг олени из-за гнуса пошли опять на север. И вышло так, что мы попали на отстрел дважды. Обильный переход как раз шёл через наш участок. Поэтому, как говорится, нам повезло.

Отстреливали оленей на плаву, при переправе через реку Пясина. Речная граница на бригаду составляла семь километров. Из-за определённых обстоятельств нам пришлось объединиться с бригадой из местных охотников. Нас стало 28 человек, зато береговая зона тоже увеличилась до 14 километров. Мы отстреляли 2000 тысячи голов оленя, и нам дали ещё 1000 лицензий.

С нами в бригаде работал депутат Маймага, отпуску него заканчивался, и он предложил завершить сезон. За ним должен был прилететь вертолёт, а уже стало холодать, по реке пошла шуга, и мы согласились с его предложением. Были закрыты ещё 800 лицензий, и мы стали собираться на Валёк, где находилась контора ГПХ.

Вторая группа во главе с Кобелевым получила участок севернее нас, а олени там почти не шли, и они не выполнили свой план. Возвращаясь на Валёк, по пути остановились у нас и, узнав, что мы собираемся выезжать, попросились остаться на нашем месте. Мы дали согласие, передали им ещё 200 своих лицензий. На прощание мы устроили ужин и на другой день улетели на Валёк.

В общем добыли мы 2800 оленей, это по 100 голов на человека. Заработали мы около 2000 рублей каждый, а в те годы это были большие деньги.

Ещё был забавный случай. Ребята из нашей группы улетели сразу, а я с Пашей Катковым решил задержаться на пару дней, посмотреть Норильск, кое-что прикупить, так как снабжение здесь было хорошее, и улететь по льготному студенческому билету. Побродили мы по городу дня два, каждый день ходили в баню с парной и пивом под вывеской «Жарки», купили льготные билеты. Я ещё купил себе меховой костюм северного пилота, с большим высоким воротником и с меховым комбинезоном, который я долго носил. Приехав на посадку, узнали, что рейс отменён из-за непогоды, и двое суток мы провели в креслах порта. Народу набралось очень много, так что походы в столовую и в туалет приходилось делать по очереди, быстро ставя на своё место рюкзаки, которые были огромными.

Я не буду описывать и называть фамилии всей бригады, но жили мы дружно и весело, особенно веселил нас наш шеф-повар Валиев Наиль, а юмора у него было не занимать. После приезда с Таймыра я на две недели заехал в тайгу, где орешничал и охотился. Добыл сотни две белок и поехал в Иркутск на учёбу.

Глава 5. Четвёртый курс

Четвёртый курс прошёл в «упорной» учёбе, и особо интересных событий не было, кроме того, что мы ездили в Братск, и об этом я уже написал. Но было ещё одно событие, о котором я вам и расскажу.

С первого и по девятое мая я все пять лет не учился и не ходил на демонстрации, а ездил домой в посёлок Кирей Муксут на охоту на глухариный ток. Всякими способами я находил причины, чтобы не участвовать в общественных праздничных мероприятиях: писал заявления декану, брал справки в больнице, сдавал донорскую кровь.

Дома я нашёл ток, ещё когда учился в школе, но по причине занятости не мог охотиться на нём. Ток находился примерно в трёх километрах от посёлка на другом берегу реки Уда. Ток был большой, более 50 токовиков, а молчунов ещё больше. После первого курса я решил навестить его, и очень удачно: в первое же утро принёс домой трёх штук. Мать была очень удивлена, такая добыча была у меня впервые. К утру 9 мая на счету было 18 глухарей.

Жаль было покидать родные места, но надо было грызть гранит науки, и вечером я уехал в Иркутск. Перед этим мать засолила четырёх птиц в два трёхлитровых бидона, и я их привёз в Иркутск, оставив в холодильнике у тёти. К своему дню рождения 22 мая привёз бидоны в общежитие. Была хорошая закуска. В такой охоте и прошли четыре года. За утреннюю зорьку добывал обычно одного-двух токовиков, но бывало и трёх. Однажды принёс пять штук, последнего из них – молчуна – добыл уже засветло. Так же продолжалось с засолкой и перевозкой мяса на день рождения. Мне нравилась охота на току, хотя я и считал это убийством. Я регулировал численность глухаря способом отбора, теорию превращая в практику, как учили. Популяция была большая, и вреда я ей не наносил. А особенно мне нравилось вставать в три часа ночи, на лодке переплывать реку Уду, идти три километра по лесу, слушая рявканье козлов, хотя с непривычки было страшно.

Один раз взял с собой соседа. Так он после охоты сказал, что чуть в штаны не навалил, думал, что это медведь. Весной на пятом курсе приехал, как обычно, но уже с женой в свои угодья. Жена побоялась идти ночью в лес, пришлось идти одному, и это хорошо. Придя на токовище, я не узнал его. Как такового тока не было, токовало две-три птицы и то по одному-два колена и молчок минут на десять. В общем, я не смог скрасть ни одного. Когда наступил рассвет, послышались карабинные выстрелы, я пошёл на них и встретил двух горе-«охотников» с тремя глухарями и на мотоциклах. Оказывается, они приезжают уже с рассветом, распугивают ток и потом с карабинов добывают птиц, всех подряд: и токовиков, и молчунов, и копалух. Я, конечно, поругал их, объяснил, кто они такие, но навряд ли до них хоть что-то дошло, судя по их поведению. Вот такая хорошая история с печальным концом, но и об этом надо знать.

Больше мне не пришлось побывать в тех местах, да и на больших тока я тоже больше не был, хотя глухарей я ещё много раз добывал.

Глава 6. Пятый курс

На преддипломную практику меня вызвали в Нижнеудинский коопзверопромхоз, где я проходил производственную практику и где жила моя мама. Тему я взял ту, что советовал главный охотовед Хоменко. Тайгу я уже знал, да и зимовье сам строил, вот и дали мне тот участок. Каюра Николая выгнали с промхоза за пьянство.

Лето я жил дома: охотовед сказал, что ему некогда со мной заниматься, сам, мол, походи по цехам, не найдёшь себе занятие – езжай домой до сезона. Так я и поступил – появлялся в конторе по необходимости. Дня два походил по хозяйству, как говорится, «пооколачивал груши». Побывал в цеху на дообработке. Обратил особенное внимание на изготовление сувениров.

Там работали таксидермисты, изготавливали чучела зверей и птиц. Из зверей в основном были чучела белок. Мне понравились чучела белок на ветке, где свисают две, три кедровые шишки, ну очень красиво. Но самое выгодное производство – это сувенирный подарок в коробке с красочной этикеткой: белочка и две кедровые шишки. В коробку укладывали две шишки и полкилограмма орехов. Если посчитать, то прибыль получалась хорошая: две шишки – 10 копеек, полкило орехов – 50 копеек, коробка – 20 копеек, итого 80 копеек, а продажная цена 3,5 рубля. Но это без затрат на вывоз орехов из тайги, доработку, расфасовку и сбыт сувениров. Но и с этими затратами прибыль была хорошая. Заявок на сувениры было очень много как из регионов СССР, так и из-за рубежа.

Через два дня мне надоело болтаться без дела, и я поехал домой к маме в свой любимый поселок Кирей-Муксут. До сезона кедрового промысла я там и жил. Подремонтировал дом, забор, откопал завалившийся подвал и привёл его в надлежащее состояние. В это время из армии пришёл наш сосед Абалаков Николай, и его мать попросила меня взять её сына с собой на промысел. Я так и сделал, и в конце августа мы пошли в тайгу.

До места лесозаготовок доехали с рабочими на автобусе, а дальше 7 километров через гору пешком. Пришли в зимовье, прибрались и обосновались, а утром приступили к работе. Обоз с трактором и всем людом идёт медленно, в последнем селе Катын обычно гуляют. В общем, к их прибытию мы набили мешков 30 шишек. Когда я был на производственной практике, начальником участка был мой дядя, Коронотов Николай Леонтьевич, но он ушёл на пенсию. Теперь начальником стал его заместитель, бывший заготовитель, а с ним у меня были натянутые отношения. Он пропил наш участок, пока заезжали в тайгу, из-за хорошего зимовья. Конечно, я бы отстоял его, но начальник предложил неплохой участок Тюрина. Я знал этого деда. Когда был предыдущий раз, он орешничал со своими сыновьями, офицерами милиции. Я подумал, что участок должен быть хорошим, поэтому дал согласие, и сразу после обеда мы пошли исследовать участок. Он находился в двух километрах от базы. Когда пришли на участок, у нас от удивления «полезли глаза на лоб»: шишки море, участок более-менее ровный, кедрач средний, колотовой. Избушка, правда, плоховатая – низом врытая в землю, но это нас не волновало. Сразу вернулись на базу, получили печь, постельное, продукты, пилу. Из трубы осталось только одно колено, но надо было выкручиваться. Ужин приготовили на костре, ночевали без печи, благо принесли с собой матрасы и одеяла, полученные на складе базы. Утром завтрак приготовили так же, на костре, позавтракали и стали обустраивать избушку. Вытащили весь мусор, поставили печь, колена трубы хватило только до потолка, остальное пришлось делать из консервных банок. Хорошо, в небольшом овражке их нашлось немало. Много банок было больших, из-под ассорти, абрикосов, персиков, так что не составило большого труда их соединить, немного надрезав с одной стороны. Получилась отличная труба, которую осталось только подсоединить к основной трубе, что мы и сделали. На благоустройство ушла половина дня. После обеда пошли обследовать участок. Он был отличный, было четыре терища с засеками под шишки. На одном из них стояла тёрочная машинка, большая, сразу можно было засыпать целый мешок шишек. Обследовав участок, мы сходили на базу, принесли ещё необходимые вещи и продукты, и наступил вечер.

Натопили печь, просушили избушку, поужинали и решили хорошо выспаться. В общем, ночевали мы уже в новом старом зимовье. Наутро сделали колот, и началась у нас «лёгкая» работа.

В первый день мы набили 15 мешков шишек и пораньше пришли в зимовье, приготовили ужин. Тут приходит начальник участка с запахом спиртного, в общем, навеселе. У него тоже «глаза на выкат», но, как говорится, «поезд ушёл».

Участок был тем хорош, что к нему был подъездной путь трактора и совсем не крутой склон – не надо было тратить время на вывоз орехов на лошадях. А ещё можно было сдавать орех шишками, потому что вывоз на тракторе. Погода стояла хорошая, всего дня два шёл дождик небольшой и дал нам немного отдохнуть. В эти дни мы над засеками натягивали тент и отбирали хорошие шишки на сдачу. Вечерами заставлял напарника шелушить шишки и считать, сколько в них орешин, ну и сам занимался этим. Когда мы сбивали шишки с кедра, тоже считали, сколько их на дереве, но это было возможно только на отдельно стоящем кедре и где подстилка позволяла найти как можно больше шишек. Так прошло дней 25, а может, немного больше. Мы заполнили все засеки шишками, а в каждом где-то 70–80 мешков. Почти вся территория была выбита, остались отдельные, дальние участки, которые мы решили оставить лесной живности. Время подходило к октябрю, и мы решили начать отбирать и перерабатывать шишки. Отбирать хорошие шишки дольше, чем перерабатывать, надо каждую просмотреть, промерить. Шишка должна быть не менее пяти сантиметров и без сколов, допускалось отсутствие одной чешуйки на шишке. Сдавать шишкой в два раза выгоднее, в мешок входит 400 шишек, цена одной 5 копеек, мешок стоит 20 рублей. С мешка шишек получается 10 километров ореха, один килограмм стоит 1 рубль, вот и подумай, что выгоднее. В общем, мы намолотили 70 мешков орехами и 60 мешков шишкой. Мешок подсушенных орехов весит 40–45 килограммов.

Когда со всем управились, пришёл трактор ДТ-75 с прицепом и вывез нашу добычу вместе с вещами и нами на центральную базу. На центральном работала сушилка орехов, за два дня, а вернее за двое суток, мы высушили свой орех и сдали его заготовителю. А шишки сдавали так: мешки складывали в поленницу, подходил заготовитель, указывал на любой мешок, мы высыпали шишки на траву, пересчитывали вместе с ним, а он ещё смотрел на чешую. На одной шишке допускался слом одной чешуйки, если больше или не хватает шишек, весь мешок шёл на переработку на орех. С нашего штабеля он проверил три мешка, всё сходилось, и мы сдали и шишки. Заготовитель выписал квитанции, высчитав за продукты и керосин, мы, довольные и радостные, переночевали на базе в бараке, в большом коллективе. Утром сдали вещи на склад и отправились пешком за 7 километров на лесоучасток, и на автобусе, с рабочими, приехали домой. Два дня я отлёживался и объедался мамиными вкусняшками. На третий день поехал в Нижнеудинск получать расчёт. Квитанции были оформлены на меня, поэтому я получил все деньги, а их было четыре с небольшим тысячи рублей. Разделил с напарником деньги, чему он очень был рад, а ещё больше была рада его мать, ведь таких денег они никогда не держали в руках. Родители организовали нам небольшой банкетик с соседями, а главное – с самогоном. Празднование было 14 октября, уже выпал первый снег.

20 октября я заехал в эту же тайгу для охоты на пушнину. Охотился с той же собакой по кличке Тарзан. Жил в большой избе на центральной базе. Тайга была любительская, и в этой избе ночевали ещё пять охотников, у каждого одна-две собаки. У меня собака была рослая, неагрессивная, поэтому вела себя с остальными мирно. Вначале, правда, были небольшие драчки, но мой Тарзан показал, кто здесь хозяин, поэтому все собаки обходили его стороной. Поохотился я две недели, пока была белка, а затем вышел домой. Конечно, в коллективе было жить весело, но если бы был один, то добыл бы раза в три-четыре больше. С утра расходились все в разные стороны, иногда за день несколько раз пересекались друг с другом. А вечером был большой шалман, обработка пушнины, шутки-прибаутки до полуночи. В день добывал 15–20 белок, а бывали дни – и больше. После выхода из тайги охотился в округе посёлка, здесь водились, кроме белки, колонки. За сезон добыл штук 300 белок и 6 колонков, ну, а рябчиков и не считал. За весь сезон соболиный след встречал раз пять, и то ходовой: один раз пройдёт, и больше в этом месте его нет. К середине ноября закончил с охотой и начал собирать литературу по диплому. Съездил в контору промхоза, сдал пушнину, взял необходимые документы по добыче орехов в предыдущие годы, взял два тома охот, устройства, вернулся домой и погрузился в писанину. На черновик написал почти весь диплом, дорабатывал уже в Иркутске, после Нового Года. Черновик дал на проверку охотоведу, он два дня читал его, написал замечания и дал положительную рецензию.

Глава 7. Диплом

Где-то в конце июля я ремонтировал подвал маминого дома. Мимо проходили две девушки, подошли ко мне. Одна оказалась женой моего двоюродного брата, другая мне была незнакома. Родственница представила её, сказав, что это Ирина, коллега по работе. Так мы и познакомились. Ирина работала старшим бухгалтером в лесозаготовительном пункте. Приехала она по распределению после окончания Абаканского политехнического техникума. Вначале я не придал этому знакомству значения, но затем ещё раз как-то неожиданно встретились. И пошло-поехало. У моей мамы второго августа был день рождения, я пригласил Ирину, и после этого мы стали встречаться чаще. Затем я уехал на кедровый промысел и за полтора месяца только раз выезжал в посёлок помыться в бане, и то во время дождика. После кедрового промысла встречи возобновились. И вот по воле судьбы, нежданно-негаданно, мы подали заявление в ЗАГС и 11 декабря 1976 года поженились. На этом и закончилась моя свободная жизнь, даже сейчас ещё не могу понять, как это получилось.

После нового, 1977 года я, теперь уже с женой приехал в Иркутск. Первое время жили у моей тёти. Я узнал у тёти, что в Молодёжном есть квартира моей двоюродной сестры, которая уже несколько лет живёт в экспедиции. Я поехал по адресу, который дала тётя, и узнал, что в трёхкомнатной квартире живут дочь сестры Аннушка и её подруга Александра. Поговорили с Анной, и она сказала, что если мать разрешит, то она не против того, чтобы мы пожили с ними. Дала номер телефона, я созвонился, и сестра разрешила, даже сказала, что дочь будет под присмотром.

Так мы стали жить в студгородке. Всё бы хорошо, но в институт добираться далеко. Благо трамвайная остановка была рядом, как от квартиры, так и от института. Ирина устроилась в военизированную пожарную часть бухгалтером. Она помогала мне в написании диплома, так как хорошо знала орфографию и редактировала мою писанину. Я взял в прокат печатную машинку «Москва» и одним пальцем стал отстукивать свой трактат. Продольные графики, схемы, таблицы приходилось печатать у жены на работе, так как на моей машинке напечатать такой формат было невозможно. Так я написал диплом, сдал на рецензию сотруднику Иркутского охот, управления (фамилию не помню), через неделю он вернул его и предложил мне работать в охот, управлении, но распределён я был в Красноярское охот, управление. Он сказал, что через три года, после отработки, ждёт меня у себя. Защита прошла успешно. И вот я специалист, биолог-охотовед.

Не буду описывать военные сборы в Даурии, об этом надо писать отдельно.

В середине октября я поехал на разведку по своему распределению. Приехал в Красноярское охот, управление, где меня принял начальник Данильченко. Задав множество вопросов, посмотрев нужные для него документы, предложил поработать начальником Зотинского участка Вороговского госпромхоза. Я попросился съездить на место и посмотреть, он разрешил. И я поехал, вернее, полетел до Подкаменной Тунгуски на самолёте, а дальше была проблема. Самолёты в межсезонье не летали, а вертолёты работали только на экспедицию. Хорошо, мне попался попутчик, который ехал в Ворогово. Дежурили мы – один в авиапорту, другой на берегу Енисея. На второй день мой попутчик поймал самоходку и договорился с её капитаном. Ранним утром следующего дня мы поплыли, а если по-морскому, пошли вверх по течению к посёлку Ворогово, который находился в 90 километрах. В Ворогово пришли уже вечером. Попутчик помог мне найти директора промхоза Боброва Анатолия Анатольевича, он был уже дома, так как рабочий день закончился. Директор определил меня к себе на ночлег. Вечер мы провели в беседе, где и познакомились. Бобров тоже закончил наш институт на несколько лет раньше. Заявку он давал на главного охотоведа, но Данильченко всё переиграл. Начальником Зотинского участка 5 лет работал Плеханов Николай Трофимович, а Боброва директором назначили недавно, вот поэтому Данильченко и подстраховался – решил поставить Плеханова главным охотоведом, а меня на его место. Плеханов закончил Иркутский пушно-меховой техникум. Утром пришли с директором в контору, где я и познакомился с Плехановым. На лодке мы сплавали на участок, который находился в 15 километрах от Ворогово, выше по течению Енисея. Плеханов ознакомил меня с хозяйством, правда, поверхностно. Он сказал, что охотники в лесу, а про скотоферму промолчал. Показал квартиру в двухквартирном доме, расхваливал участок, рабочих. Пришёл заведующий складом, друг Плеханова, сводил нас в склад, где было много продуктов, завезённых на всю зиму. Особенно меня поразило обилие импортного вина, которого в Иркутске я не видел, и большие красные яблоки, очень сладкие на вкус. Плеханов взял бутылок пять сухого вина, и мы пришли в будущую мою квартиру. Квартира была хорошая, но пустая, стол наспех сколочен из неоструганных досок, вместо стульев мы принесли чурки. Посидели втроём. Плеханов продолжал всё расхваливать: охотничий участок на другом берегу Енисея, напротив посёлка, в складе стоит снегоход Буран, лодка Казанка с мотором Вихрь-25, карабин СКС, ружьё Белка-3, оклад 140 рублей. Выпили за знакомство и сватовство меня на место начальника участка и поехали назад в Ворогово. Посёлок на крутом берегу Енисея мне понравился. Тридцать процентов посёлка занимал госпромхоз, остальные 70 – леспромхоз. Приехав в Ворогово к директору, я дал согласие на переезд в Зотино.

Директор пообещал выплатить хорошие подъёмные и помочь с обустройством. Обратно в Иркутск я долетел за половину дня на трёх самолётах, повезло. Прилетев в Иркутск, стал собираться в дальний путь. Я получил подъёмные, хотя меня отговаривали в бухгалтерии, говорили, что на месте получу больше, но мы решили, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Вещей было много, 9 мест, и мы думали, как будем всё это хозяйство доставлять. Ещё была проблема: жена беременная, и кое-что уже сильно выделялось. Хорошо, что у нас была знакомая, которая работала в скорой помощи. Она как-то достала пропуск в аэропорт, оформила посадочные билеты, и на «скорой» доставила нас прямо к трапу самолёта. Мы благополучно прилетели в Красноярск. На этом студенческие годы у меня закончились, и началась работа начальником Зотинского участка Вороговского госпромхоза.

Ну а это уже совсем другая история…

12 апреля 2022 года