Текст книги "Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй"

Вскоре, к счастью, грянула очередная реорганизация, и мне поступило предложение перевестись во вновь организованное Министерство экологии и природопользования Якутии начальником отдела лицензирования, и функция охотничьего надзора в очередной раз была передана этому министерству.

И опять у меня вдруг появилось много друзей, все улыбались, при встречах «искренне» радовались, как будто увидели старого друга. Эх, где ныне Салтыковы-Щедрины?

Очень скоро была опять реорганизация, организовали Департамент биологических ресурсов с функциями охраны и использования всех биоресурсов, включая растения, рыбные и охотничьи виды, где я остался начальником отдела лицензирования, а также в мои обязанности входило ещё и заниматься ведомственным оружием.

Описывать всё не хватит и целой книги, потому ограничусь несколькими яркими эпизодами. Мною были тогда впервые в республике подготовлены проект закона республики «Об охоте» и новые Правила охоты.

Депутаты требовали готовить проекты, а сами потом на своих заседаниях только обсуждали готовые документы и важно считали, что это они готовили и создавали их.

Регионы в те времена несколько «жировали», налоги за добычу ископаемых практически полностью были в распоряжении местных властей, и денег было достаточно. Помню, чуть ли не каждую неделю были праздники по любому поводу, нескончаемые банкеты. Множество иностранных гостей, слетавшихся на бесплатные мероприятия, всякие форумы, ассамблеи и т. п.

Помню, одну немку, нажравшуюся халявным шнапсом, её вынесли из арендованного теплохода буквально на руках, как бревно, под хохот и улюлюканье китайцев.

Как-то раз на очередном мероприятии в зале республиканского театра оперы и балета собрался весь местный истеблишмент, в первых рядах, разумеется, вся знать и королевская рать. Я, пользуясь знакомствами, устроился недалеко, с прессой, и всё видел со стороны.

Сначала, конечно, выступил наш президент Николаев, что-то важно изрекал с трибуны с прикреплённым микрофоном, потом ещё кто-то. Наконец вышел молодой японец, держащий, к нашему изумлению, в руках микрофон без шнура.

Звук был даже лучше, чем с прикреплённого микрофона, и начал рассказывать про какой-то неизвестный нам интернет, и в числе прочего заявил, что страны, не имеющие интернета, являются отсталыми странами третьего мира. Все сидящие в первых рядах сразу надулись, а ведь это было сравнительно недавно, в начале 2000-х, вот ведь как идёт научно-техническое развитие.

В 2005 году перевёлся из Департамента в отдел охотничьего надзора во вновь образованное ведомство, Федеральное управление по ветеринарному и фитосанитарному надзору которое также осуществляло функции охотничьего и рыболовного надзора.

Зоофани тогда окончательно распоясались, открыто презирая охотоведов, ибо руководителем был ветеринар. Работать было трудно, мы ничего не могли поделать, вся власть была в руках ветеринаров. Я уже подумывал вообще уйти на пенсию, но в 2006 году мне предложили перевестись в Министерство сельского хозяйства республики на должность начальника отдела охотпромысла и рыбодобычи, на что я с удовольствием согласился.

Работы было много, сплошные отчёты, писанина, постоянно разрабатывались всевозможные Программы развития, какие-то несуразные планы, а затем опять начались реорганизации, меня понизили в должности, и опять реорганизация уже в Федеральном управлении по ветеринарному и фитосанитарному надзору с организацией нового Департамента охотничьего хозяйства. Я перевёлся туда.

Проработал там до 2012 года на должности главного специалиста, как раз начались работы по закреплению охотничьих угодий с пересмотром ранее существовавших границ.

В связи с этим помню ещё одно дело, не помню, в каком году, но мне довелось поучаствовать в работе Государственной Думы России, в комитете по Природным ресурсам, председателем которого была недоброй памяти дама – Комарова. Помню, на входе меня досматривали аж два сотрудника КГБ, в столовой Думы меня поразило обилие яств, причём по смешным ценам.

При входе в зал заседаний вручили проект Федерального закона, и, пока народные избранники обнимались и радостно поздравляли друг друга, я внимательно успел ознакомиться с проектом, в котором увидел, прямо скажем, зияющие пустоты. К примеру, в проекте вообще были упущены понятия промысловой охоты, права и обязанности охотников и т. п.

Как перед началом работы комитета, так и во время обсуждения, ведущий несколько раз просил не касаться вопросов, связанных с обеспечением деньгами, но все приглашённые были генералами, руководителями региональных Федеральных управлений по ветеринарному и фитосанитарному надзору, только и делали, что ныли о нехватке средств. Оказывается, на такие мероприятия желающий выступить должен был за месяц представлять проект своего выступления, а меня никто об этом не предупреждал, и, конечно, слова мне не давали, но я упрямо тянул руку. Наконец ведущий сказал, что надо, мол, уважить представителя малочисленных народов, и мне дали выступить. Я дал по данному проекту одиннадцать поправок, которые депутаты с удивлением выслушали и озаботились.

Потом, в кулуарах, все эти генералы подходили и жали руку, молодец, дал жару, а сами-то, получая генеральские жалованья, ничего не понимали в нашем деле.

В числе прочего, при обсуждении проекта закона, да и потом в письмах, я настаивал на том, что уклад жизни охотников промысловиков Восточной Сибири и Дальнего Востока таков, что превалируют традиции, и не надо менять существующие и установившиеся границы хозяйств, что перезакрепление угодий за другими пользователями ни к чему хорошему не приведёт, в том числе и однобокое, чрезмерное увлечение наделением особыми приоритетами представителей КМНС нежелательно, будет ущемление прав других групп населения.

В 2012 году, выйдя на пенсию, я устроился на работу обратно в концерн «Сахабулт», в отдел охотпромысла. В круг моих обязанностей входила заготовка пушнины, работа с лицензиями, отчёты и др.

Концерн имеет огромные угодья, свыше 22 млн га в 24 районах республики, около 40 закреплённых участков. Квоты на лицензии громадны, поэтому работы хватало.

Особенно меня доставало проведение ЗМУ, в районах специалисты почти все ушли, денег им практически не платили, кадровых охотников всех «ушли», работали только по договорам, поэтому проводить ЗМУ отказывались все. Да и кто будет бесплатно работать, тем более бесцельно ходить по целику неделями. Поэтому приходилось самому рисовать все эти маршруты, заполнять анкеты, а всего свыше тысячи маршрутов, анкет. Вдобавок требуется ещё сдавать эти материалы районным инспекторам охраны природы в 24 районах, поголовно не имеющих нашего образования, которые часто бывали капризными и не по делу придирающимися. В общем, проблемы были…

В 2021 году, в апреле, в связи с коронавирусной эпидемией, всех начали переводить на удалёнку, а от старых, отживших своё, избавляться, и я, наконец, ушёл на заслуженный отдых.

Сейчас живу в 40 км от Якутска, дом в центре села, газифицирован, занимаюсь помаленьку огородом, доживаю в тишине и спокойствии.

Великий Пушкин как-то сказал: «На свете счастья нет, но есть покой и воля…»

Вот коротко и моя жизнь, которая, на мой взгляд, удалась, за что я благодарен судьбе, нашей Almamater, и вам, мои дорогие однокашники.

Якутия, 2022 г.

Малеев Сергей Алексеевич

Фото автора

Родился 15 сентября 1954 года.

В 1972 году поступил в ИСХИ на факультет охотоведения во 2 группу.

В 1977 году получил диплом биолога-охотоведа.

Распределился в Поронайский КЗПХ на должность охотоведа.

Работал охотоведом КЗПХ.

Впоследствии перевёлся В Районное Общество Охотников и Рыболовов и проработал в нём Председателем 5 лет.

Опять вернулся в КЗПХ старшим охотоведом.

Был переведён на должность инструктора Поронайского ГККПСС.

Вновь вернулся в хозяйство в должности директора КЗПХ.

Потом работал Генеральным директором ЗАО «Абориген Сахалина». Был предпринимателем.

Закончил трудовую деятельность Генеральным директором Поронайской городской коммунальной компании.

Сейчас на пенсии. Женат, двое детей, четверо внуков.

Ни рыба ни мясо

Раньше мне не раз приходилось слышать о нападении хищных птиц на чучела уток и тетеревов, однако видеть это за всё время разнообразных охот не доводилось. Первый раз свидетелем такого интересного случая я стал в октябре прошлого года.

В разгар осеннего пролёта уток мы с товарищем выехали на озеро Невское. Вечернюю зорьку я встречал у Чирковой протоки. Выставил с десяток резиновых чучел и довольно удобно расположился в скрадке. Потянулись минуты томительного ожидания. Утка «ходила» слабо, и я было заскучал.

Вдруг из-за камышей вынырнула большая птица и сразу села вплотную к чучелам. Это произошло настолько быстро, что по первой реакции я чуть было не вскинул ружьё, хотел стрелять, но в следующее мгновение понял: стрелять не надо. «В гости» к моим чучелам прилетел молодой ястреб-тетеревятник.

Он сидел на воде, опершись о хвост, и, расставив крылья, смотрел пронизывающим оком на «уток». Они не улетали. Тогда хищник, не меняя позы, тронул крайнее чучело крылом. Вроде – ты что же не улетаешь? В ответ никакой реакции. Хищник повторил своё движение более резко. «Гоголь» лишь закачался на воде. И тут началось. Ястреб схватил когтями молчаливое чучело и стал ожесточённо клевать его в голову. Под тяжестью хищника «гоголь» сначала ушёл под воду, а затем вынырнул, как поплавок, почти перевернув ястреба. Хищник, можно сказать, оказался вверх ногами, но ненадолго. Не выпуская добычу из когтей, он с новой силой стал истязать «безответную утку», пока окончательно не утопил её. Оглядев три оставшихся чучела (их было четыре на связке), ястреб сделал попытку взлететь с «гоголем» в лапах. Но не тут-то было. Как ни старался хищник, он не мог даже вытащить добычу из воды.

Бросив, наконец, бесполезное дело, ястреб по-хозяйски оглядел остальных «уток» и взгромоздился на ближнюю к нему. Вновь настойчиво долбил и «топтал» чучело в воде, пока не утопил.

На связке оставалось ещё два. И с ними хищник повторил те же операции, что и с первыми. Бился ястреб с «утками» около десяти минут. Тут я, опасаясь за чучела, встал. Хищник, увидев меня, попытался взлететь, но, запутавшись лапами в бечёвках, связывающих чучела, не смог. Минуты полторы он отчаянно хлопал крыльями и жалобно кричал, пока не отцепился. Летел ястреб-тетеревятник в сторону берега медленно и низко над водой. Сев на дерево, долго отдыхал и, видимо, удивлялся: что за утки пошли – ни рыба ни мясо – одна резина.

г. Поронайск, Сахалинской области, сентябрь 1980 г.

Лесная трагедия

Стоял тёплый погожий день второй половины февраля. Промысел пушных зверей закончился. Специалистам охотничьих хозяйств надлежало определить количество, миграцию и места скопления зверей и птиц.

Вместе с напарником мы проводили пробный обход охотничьих угодий в районе Гнилого угла. Снег лежал глубокий и рыхлый. Но идти по ранее проложенной лыжне было легко. Помимо нас пользовались ею и лесные звери. Цепочки звериных следов и рассказали нам о случившейся здесь ещё вчера лесной трагедии.

После изнурительной для коротконогого и медлительного енота охоты (по глубокому снегу) он прилёг отдохнуть прямо на лыжне. Лежал зверёк с наветренной стороны и поздно учуял приближение более сильных зверей. К несчастью для него, это была «лисья свадьба» – самка и четыре самца. Разгорячённые и агрессивные, они бежали прямо на лежащего зверька.

Не желая испытывать судьбу, енот побежал, насколько ему позволили его короткие ноги, к находящейся недалеко норе под огромным пнём. Но «свадьба», которую вёл матёрый лис, повернула за ним. Зверёк успел юркнуть в узкий лаз, чувствуя себя в безопасности.

Но разгорячённые лисы с ходу принялись за подкоп. Делали его они с двух сторон. Несмотря на глубокий снег и мёрзлую землю, они не отступали. И вскоре лисы добились своего. Расправа над более слабым зверьком была короткой. Оставив его бездыханным, «лисья свадьба» последовала дальше.

Подобные лесные трагедии – явление в общем-то редкое. Ведь таким разным и по характеру повадок, и по методам охоты зверям, как лиса и енот, делить нечего. Их дороги скрещиваются редко. И, как правило, расходятся они мирно. Эта же трагедия произошла, очевидно, потому что енот не в добрый для себя час стал на пути «лисьей свадьбы».

г. Поронайск, Сахалинская область, февраль 1981 г.

Вот это семейка!

Случилось это на реке Ситая, у второй развилки…

Вечер обещал быть хорошим, но мы, не веря коварной сахалинской погоде, первым делом поставили палатку и лишь потом отправились в тундру отведать прихваченной первыми заморозками ягоды голубики. Вдруг напарник тронул меня за плечо: «Гляди, олени». Смотрю вперёд, и точно: по редкой поросли листвяга идут два зверя. Первой мыслью была, как и у друга, – рогачи. Ну, кого ещё в тундре увидеть можно? Секундой позже наваждение прошло, и мы с восторгом и изумлением наблюдали двух косолапых, неторопливо шествующих к небольшому озеру, разделяющему нас.

Не успели как следует удивиться, вслед за первыми зверями вышли ещё два, поменьше. Самый крупный зверь (по-видимому, медведица) встал на задние лапы и с не меньшим интересом рассматривал нас, поводя чутким носом.

Ветерок тянул в их сторону. Странно, но какого-либо беспокойства эта великолепная четвёрка не испытывала, хотя нас разделяло чуть более ста метров.

Потоптавшись немного на месте и убедившись, что ничего серьёзного и опасного мы для них не представляем, медведи пошли своей дорогой. И только медведица всё оглядывалась назад, привставая на задние лапы. А когда из кустов выкатился ещё один медвежонок, мы поняли причину её беспокойства. И ещё раз удивились. Вот это семейка; медведица, пестун и три медвежонка! Редко кому удаётся увидеть подобную картину.

Долго мы провожали взглядами неторопливо вышагивающих, уверенных в себе владык тайги.

г. Поронайск, Сахалинской области, ноябрь 1981 г.

Вороны – воровки

Стоял конец мая. Было тёплое, тихое утро. Поронай, унося на могучей спине остатки тумана, катил свои воды к морю. И только вороны, облепив постройки прошлогоднего сенокосного стана, оглашали окрестность громким карканьем.

Бывалые люди рассказывали нам, что после спада весенних вод на Поронае хорошо берёт на удочку чебак. Решив проверить это, мы выехали на лодке и к вечеру были на месте.

Вопреки ожиданиям, клёв был слабым. Только изредка попадались серебристые чебаки. Мы бросали их в небольшую лужицу метрах в пяти позади нас. Увлекшись рыбалкой, мы совсем перестали обращать внимание на горластых ворон, которые, хоть и в меньшем количестве, по-прежнему крутились около нас.

Через пару часов прикинули, что на уху мы всё-таки наловили и решили заняться приготовлением обеда. Мне было поручено почистить рыбу. Подойдя к лужице – хранилищу я долго искал рыбу в ней. Но тщетно – её не было. На крик прибежали товарищи, и втроём мы исследовали каждый квадратный сантиметр воды – рыба исчезла. Около лужицы остались только отпечатки вороньих лап.

Мы осмотрелись, желая отомстить воровкам, но ворон и след простыл – трапезу они устроили себе в безопасном месте.

г. Поронайск, Сахалинской области, 08 июля 1982 г.

Запасливые полёвки

Одну из осенних охотничьих ночей мне с другом довелось провести на берегу реки Ситой. Причалив лодку мы вытащили из неё вещи и продукты. Сгрузили всё на поляне, определив этим место предстоящего ночлега. Напарник мой, запалив костёр, пошёл добыть дров на ночь. Я же занялся приготовлением нехитрого охотничьего супа и традиционного чая.

Отужинав, стали готовиться к ночлегу. Все имевшиеся продукты снова положили в лодку, не позаботившись лишь о картошке, которая так и осталась лежать рядом с костром.

Был тихий осенний вечер, предвещающий ясную прохладную ночь. Первозданную тишину нарушали лишь редкие всплески рыбы да возня под берегами сахалинских полёвок (вид водяной крысы), водившихся в этих местах во множестве.

Утром, собираясь готовить завтрак, мы не обнаружили наших запасов картофеля, который исчез неизвестно куда. Правда, одну картофелину нашли буквально у самой воды. И только тут стало понятно странное оживление полёвок, всю ночь сновавших по берегу буквально рядом с нами. Оказывается, водяные крысы за счёт нас пополняли свои запасы.

г. Поронайск Сахалинской области, октябрь 1982 г.

Михайлов Сергей Васильевич

Фото автора

Родился 28 марта 1955 г.

Поступил в ИСХИ в августе 1972 г.

Окончил ИСХИ в сентябре 1977 г.

Друзья охотоведы, здравствуйте!

Как вчера и обещал, немного о своей жизни. Сразу после института 4 года проработал охотоведом в лесоохотничьем хозяйстве, самый яркий эпизод – составление в одиночку протокола за незаконную охоту на одного высокопоставленного чиновника, правда, потом мой начальник сказал, что такие люди не могут быть браконьерами.

Затем 12 лет – начальник участка КЗПХ в деревне, где у меня по приезде не было ни одного знакомого человека. В первый год работы приходилось слышать, что начальники участков тут меняются как перчатки и я тут и полгода не продержусь. Работа была трудная, но интересная. Летом не слазил с моторной лодки, а зимой с автомашины и снегохода. Ярких эпизодов было много, один из них – в большую воду вдвоём с рабочим на моторной лодке залетели на залом (заглох мотор в самое неподходящее время), рабочий был на носу, и его сразу под залом, а я успел только ухватиться за ветку. После того, как течением с меня стянуло расправленные болотные сапоги, смог подтянуться и вылезти на залом.

В 90-е годы в наше охотничье хозяйство пришли реформы, и в новых организациях для меня места не нашлось. Пришлось заводить корову, два огорода, кур, пчёл, кроликов. В 1993 году пошёл работать в лесхоз помощником лесничего, через полгода перевели лесничим (спасибо нашему преподавателю по лесоводству Паршикову Владимиру Петровичу). По сравнению с охотпромхозом работа спокойная, если не считать, что приходилось тушить лесные пожары по месяцу и более.

В 2003 году был отправлен в Москву на всероссийский съезд лесоводов. В 2005 году получил правительственную награду, на основании которой при выходе на пенсию было присвоено звание «Ветеран труда». 5 лет подряд был председателем Совета депутатов в нашем посёлке, ну, и далее, по нисходящей: грамота Главы администрации района, три статьи в газетах (две в районной и одна в краевой), показ по телевидению нашего посёлка на весь край (я тогда исполнял обязанности директора лесхоза, грамота, удостоверение депутата и статья в краевой газете сохранились).

В 2008 году и у нас прошли реформы, с этого года и по настоящее время я инженер по охране и защите леса, 7 лет на пенсии. Но охотничий участок остался за мной, на охоту хожу каждую зиму на весь отпуск 36–40 дней в одиночку. Только тогда ощущаю себя полностью свободным, ибо, как сказал один мудрец, «твоя свобода кончается там, где начинаются права другого человека».

У меня два сына, три внучки и один внук. Сыновья сами себя реализовали, у них есть всё, что нужно для счастливой жизни. Надеемся, и внуки не подведут.

Друзья, здоровья Вам, удачи и долгих лет жизни!

с. Победа, Хабаровский край, 24 марта 2022 г.

Непридуманные истории о природе, охоте и не только

I. Детство

Начну с цитаты из песни В. С. Высоцкого «Баллада о детстве»: «…спасибо вам, святители, что дунули да плюнули, что вы, мои родители, зачать меня задумали…»

Помнить себя я начал лет с шести, и было это в далёком 1961 году, в деревне Столбоуха Зыряновского района Восточно-Казахстанской области, в предгорьях Алтая. Родители мои были геологи, и, пока я окончил 10 классов, пришлось поучиться в четырёх школах, но это так, к слову. А пока до 4 класса жил я в этой деревне и радовался всему. Друг мой и сосед Колька был старше меня на один год, научил он меня, шестилетнего, ловить гольянов на удочку в проточном карьере недалеко от дома, а потом, чуть повзрослев, мы уже ходили на пойменную речку Столбоушку за 3–4 километра от деревни, где ловили довольно крупных чебаков и пескарей. Помню, идём вечером с Колькой с очередной рыбалки босиком, по щиколотку утопаем в пыли, слышим – сзади едет лесовоз, мы руки подняли, голосуем. Лесовоз проходит мимо, мы дружно: «Да чтоб у тебя колесо лопнуло!» И тут – бабах! Заднее колесо на выстрел. Мы аж присели, перепугались – наколдовали. Вылезает хмурый водитель, спрашивает: «Пацаны, до деревни далеко?» Мы, уже радостно: «Да нет, километра два!» И дружно все двинулись: мы пешком, лесовоз на пониженной передаче.

На восток, километрах в 10 от деревни, возвышались пять каменных столбов, их так и звали – пять братьев, но место это было опасное, крутые скалистые склоны, и мы туда не ходили, да и особо делать там было нечего, грибные и ягодные места находились много ближе. В урожайный год можно было за час набрать ведро кислицы – ягода, очень похожая на чёрную смородину, но чуть приплюснутая и без запаха, с кислинкой. Часа за четыре семьёй набирали ведро земляники. Была и малина, и чёрная смородина, и дикая клубника, и ревень, и черемша, правда там её называли колба.

Я слева, Колька справа, ему 7 лет. Фото автора

С южной стороны нашей деревни под невысокой грядой, поросшей в основном строевой осиной, с востока на запад и протекала эта речка Столбоушка. Вот где было изобилие грибов! А весной, как только проходил ледоход, мы с Колькой и Петром, старшим братом Кольки, собирали по всем закоулкам скобы и уходили вверх по Столбоушке на старую заброшенную лесосеку, где остались невывезенные четырёхметровые сортименты ели. Эти сортименты были уложены на склоне этой гряды у пней, и мы, поднатужившись, сбрасывали их к речке, чтобы, сбив скобами плот, плыть и радоваться жизни часа полтора-два до бани, которая была в конце деревни.

С северной стороны деревни была невысокая сопка, или, как её называли, Школьная горка. Там у подножья этой сопки стояли три двухквартирных дома Бухтарминской геологоразведочной партии, где жили шесть семей, в том числе и мы с Колькой. Любимым занятием летом для нас было собрать ватагу пацанов и закатить пустой автомобильный баллон на Школьную горку, чтобы потом по отвесному склону спустить его в карьер. Подпрыгнув на пригорке карьера, с громким хлюпом он долго крутился в воде, чему мы были несказанно рады.

С западной стороны деревни выходила грунтовая дорога в районный центр, город Зыряновск. Как же там было интересно! И мороженое, и кино каждый день, и газировка, и тир, где за 2 копейки можно было из воздушки пострелять! Но, как сказал Гераклит, всё течёт – всё меняется. Окончила работу Бухтарминская партия, и все мы дружно переехали в Зыряновск, где пошёл я в пятый класс. Там было каждый день и кино, и мороженое, и газировка, и стрелковый тир. Но… Не было рыбалки, грибов, ягод и свежего воздуха…

И вот в школьной библиотеке по какому-то наитию я взял книгу Григория Федосеева «Тропою испытаний», где он писал, как стирались белые пятна на карте Советского Союза, как жили и работали геодезисты и топографы в лесу, в горах, в тайге. Потом читал и его остальные книги: «Злой дух Ямбуя», «Мы идём по Восточному Саяну», «Пашка из Медвежьего лога», «В тисках Джугдыра», «Смерть меня подождёт». Эти книги стали для меня отдушиной, окном в природу и выбором профессии. Город Зыряновск стоит на голых холмах, были там и поля под озимые культуры; но после Столбоухи было тоскливо, если не сказать более чем…

И вот опять перемены, с февраля 1969 года наша семья живёт в доме на окраине города Красноуральск Свердловской области. Тут уже было повеселее. Недалеко городской пруд, где ловились золотистые караси на предварительно намытого мотыля, или, как его здесь называли, «малинка».

8 этом городском пруду, кроме карасей, водилась ондатра, и это был мой первый в жизни охотничий трофей! Ондатру поймал один, в 15 лет! С отцом на велосипедах ездили за грибами, на охоту по рябчикам и уткам, ягоды особой в тех местах не было, разве что земляники немного. Но нам в этом городе не нравилось. В Красноуральске был сернокислотный завод, который круглосуточно дымил сернистым газом, и, когда шёл дождь, с неба капала серная кислота, а местные жители торопились закрыть полиэтиленовой плёнкой огородные посадки.

И сказал отец: «Всё, ребята. Буду искать место, где нету жилья в одну сторону на 50 километров, а в другую на 500».

И такое место в конце зимы 1970 года он нашёл.

Этим местом оказалась открытая летом 1968 года Саянская партия Тувинской комплексной геологоразведочной экспедиции. Правда, в одну сторону жилья не было на 40 километров (до станции Арадан, Ермаковского района Красноярского края), а в другую – на 162 километра (до столицы Тувинской АССР города Кызыл), но это уже, как говорится, детали, главное, что там была нетронутая тайга Западного Саяна и месторождение хризотил асбеста союзного значения, о котором впоследствии упомянул в своей книге «Таёжные дали» Феликс Штильмарк. И неважно, что с трассы Кызыл – Абакан до Саянской партии надо было 30 километров ехать, а чаще идти пешком, летом на вездеходе, зимой на автомашине, предварительно переехав, летом переплыв на лодке, через реку Ус (приток Енисея), неважно, что в Арадане была школа только 8 классов, и мне пришлось 9 и 10 класс заканчивать в Кызыле, проживая на квартире у чужих людей. Важно, что в 15 лет у меня появилась новенькая одностволка «ИЖ-18» 20 калибра, важно, что отец, идя на буровую вышку, прямо от дома ставил капканы на белок и соболей, важно, что было изобилие брусники, голубики, грибов, кедрового ореха, и, важно, что тогда я узнал о существовании Иркутского сельскохозяйственного института с факультетом биология (охотоведение) и понял: «Вот это моё!»

15 лет и первое ружьё. Фото автора

Перед очередным охотсезоном в Саянскую партию приезжал начальник участка Ермаковского коопзверопромхоза, выписывал договора всем желающим, продавал капканы, охотприпасы и лошадиные камуса.

II. Юность

И начались мои самые беззаботные, по сравнению со взрослой жизнью, дни в ожидании каникул, когда зимой можно было с ружьём и капканами уходить не на один день в лес, летом строить с отцом зимовья и собирать дары природы в тайге.

Саянская партия стояла в верхнем течении большого ключа Коярд, он перпендикулярно впадал в реку Ус, по пойме Коярда и шла дорога от трассы Кызыл – Абакан в партию. Слева, если смотреть вверх по течению, параллельно Коярду через хребет в Ус впадала река Тихая, до неё из партии можно было дойти часа за четыре. По правому берегу Тихой шла хорошо натоптанная пограничная тропа, впоследствии ставшая туристической. С одной ночёвкой в пути можно было дойти до её истоков, подняться на перевал: высота 3000 метров над уровнем моря. Но добраться туда тяжело – дыхалки не хватает, идёшь еле-еле и отдыхаешь через каждые 100 метров. Там из-за высокогорья уже нет никакой древесно-кустарниковой растительности. Но зато какой пейзаж на перевале! Сразу начинается исток реки Ус. Ну а вниз уже не идёшь, а просто летишь, сразу забывая, как только что еле-еле карабкался на перевал истока Тихой. А через два часа подходишь к бывшей пограничной заставе.

Республика Тува (до революции Урянхайский край, со столицей в городе Белоцарск) вошла в состав СССР на правах автономии в 1944 году.

Пограничная застава – место живописное. В 30 метрах глубочайшее и чистейшее карстовое Чёрное озеро, где кроме хариусов живут и налимы. С другой стороны в 30 метрах река Ус, но там она выглядит как ключ глубиной не более полутора метров. Но зато там-то на лето и собираются хариусы и ленки, рыбалка отменная! Жаль, что домой много рыбы не принесёшь, всё-таки два дня пешего ходу.

Вокруг заставы высокогорье, густой тайги нет, растут только невысокие кедры, очень пушистые из-за того, что стоят на 10–30 метров друг от друга, а порой и реже. От заставы остался один дом, но довольно приличный, с непротекающей крышей.

Я на Чёрном озере побывал дважды: после 9 класса в 1971 году в конце августа и в августе 1974 года после второго курса. В первый раз был там один, хоть и говорили мне, что там «свято место пусто не бывает», и в пути никого не встретил. Во второй раз навстречу попалась группа туристов человек 8, а на Чёрном озере были 4 пастуха и довольно приличное стадо крупного рогатого скота; его гнали из Тувы на мясокомбинат в столицу Хакассии город Абакан.

В 1972 году прозвенел последний в моей жизни школьный звонок, и вот после сдачи выпускных экзаменов, прожив месяц в Саянской партии, 20 июля на попутном вертолёте улетел я во вполне взрослую жизнь, где всё уже зависело в первую очередь от меня самого.

Иркутск, 23 июля 1972 года. Утро. Улица Тимирязева, 59, приёмная деканата факультета охотоведения.

Иркутск, улица Подаптечная, дом 11, общежитие охотоведов. Все комнаты уже заняты абитуриентами, кроме актового зала. Туда-то и заселились 15 абитуриентов, предварительно получив от коменданта кровати и постельные принадлежности. В числе этих абитуриентов были Рябушкин В. Г. и Михайлов С. В.

31 июля 1972 год, доска объявлений факультета охотоведения, списки абитуриентов. О-о-о-о-о, вот это да! Конкурс 6 человек на место! А завтра первый экзамен…

22 августа 1972 года, после сдачи всех вступительных экзаменов, конкурс 2,5 человека на место. Зачисление. Оказывается, первыми идут те, у кого есть направление от предприятий, вторыми – демобилизованные воины, третьими – ученики сельских школ, и в последнюю очередь – выпускники городских школ. Последняя очередь – это для меня…

Вызов на собеседование поступивших в институт, казалось, шёл целую вечность. И, когда я уже мысленно ехал домой, работал зимой, а весной примерял армейскую форму, вдруг слышу заветное: «Михайлов Сергей Васильевич!!!»

Нет, на Иркутский железнодорожный вокзал я не ехал, я летел на внезапно выросших у меня за спиной крыльях! Потом выяснилось, что в списках студентов моя фамилия была под номером 73…

Через три дня пешком, в туристических ботинках, мокрый по уши от дождя, грязный до колен и уставший до полусмерти после 30-километрового перехода, подхожу вечером в Саянскую партию, стучу в дверь нашего дома. Мать из-за двери: «Да-да, войдите». И я вошёл; мать сидит за столом, смотрит на меня очень округлившимися глазами и шепчет: «Ну, что?» Я устало: «Студент!» – и сел на пол.

III. Встречи с медведями и их следами

В первый раз увидел я живого медведя в 16 лет в Саянах. Поднимались мы с отцом по узкому распадку в поисках места для постройки очередного зимовья. А с другой стороны и тоже по распадку поднимался вполне упитанный и крупный бурый медведь.