Текст книги "Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй"

Рябушкин Валерий Геннадьевич

Фото автора

Родился 6 февраля 1955 г.

Поступил в ИСХИ в августе 1972 г. Учился в первой группе.

Перевёлся на заочное отделение после 4 курса в 1976 г.

Окончил ИСХИ в 1980 г.

Выпускной курс я закончил заочно. Спасибо Наташе Мельниковой – помогла сделать это просто и быстро.

Женился в 1977 году.

Уехал на Дальний Восток, в Верхнебуреинский КЗПХ. Сначала устроился штатным охотником. Потом работал на центральном участке. Должность называлась товаровед-сырьевщик: приёмка-отправка пушнины, оружейный склад (150 стволов), 85 штатных охотников. Завоз-вывоз, авансирование.

Потом, когда «подрос», Хабаровский трест предложил на выбор по краю три должности. Выбрал Кур-Урмийский КЗПХ. Главным охотоведом с переходом на директорство. Съездил, ознакомился. Вернулся в Средний Ургал оформлять перевод и отъезд. Мужики попросили помочь на пилораме – срочный заказ. Помог… В Хабаровск увезли сан. заданием, на ЯК-40.

Вот были времена! Сейчас хрен бы кто погнал самолёт за тысячу километров.

Потом пару лет разных операций.

А потом несколько лет душевно бичевал. Ловил красную рыбу в Магадане (в бригаде Сергея Дорошенко), собирал ягоду в Хабаровском крае, бил орех, заготавливал толокнянку в Иркутской области. Насколько позволяло здоровье… Хорошее было время! На новую «Ниву» за три года заработал.

Между делом в 1996 году выиграл национальный отбор Camel Trophy. Это такое соревнование-приключение: гонки на автомобиле по пересечённой местности, ночное ориентирование, каноэ, скалолазание и ещё много разных «упражнений». Вошёл в команду России из восьми человек. Из 9000 претендентов, между прочим… Погонял на Ленд Роверах с командой по африканским горам и пустыням.

В 1989 году приехал Володя Бурылов. В Сочи, где я базировался между «экспедициями».

– Иди, – говорит, – ко мне охотоведом.

Он к тому времени сошёлся как-то с нефтяниками и создал Советско-Датское СП по приёму иностранных туристов-охотников. Жил Владимир в то время в Излучинске, возле Нижневартовска. Пару лет мы на деньги этих нефтяников учились работать. Объездили с буржуйскими охотниками всю страну – от Кавказа до Чукотки. Потом вполне успешно проработали немало лет.

Но однажды жена Володи сказала ему: «Хватит! Или семья, или твои туристы!» И то сказать – дома мы бывали, как капитаны дальнего плавания…

Как-то мне предложили работу в Сочинском федеральном заказнике. В должности главного охотоведа. Там пришёл новый, молодой директор, и надо было налаживать работу – охрану, биотехнию, учёты и т. д. Одним из направлений деятельности заказника (а точнее – главным и, практически, единственным) был приём на охоту первых лиц страны. Заказник был создан по инициативе незабвенного Виктора Степановича Черномырдина, который там однажды хорошо поохотился на кабанов. Проработал я там пару лет. Оказалось – не моё… Много писанины, встреч-приёмов, никакой свободы…

Снова ушёл на вольные хлеба. Ещё со студенчества мечтал о Плато Путорана. Как-то слетал в Туру, в Эвенкию. Там работал директором опорного пункта НИИСХ Паша Катков – спасибо ему, помог, подсказал, с людьми познакомил. Так и прикипел я к Эвенкии. Каждое лето – там. В основном провожу рыболовно-сплавные путешествия.

В апреле-мае летаю в Африку с охотниками, в ЮАР. Там тоже хорошо, свободно как-то. Хорошие, понятные правила охоты, которые весьма строго соблюдаются. Полно дичи на любой вкус. То есть, я сейчас ещё и аутфиттер (outfitter) и РН (Professional Hunter) – «профессиональный охотник» (ИП – охотничий и рыболовный туризм, экстремальные экспедиции), пенсионер.

Зимую в Адлере, где живёт семья – жена, два сына, одна невестка, один внук, две внучки и легавый пёс породы эпаньол-бретон.

Если коротко, то:

– 1977–1983 гг. – штатный охотник, товаровед, начальник участка в Верхнебуреинском КЗПХ.

– 1983–1988 гг. – «свободный охотник».

– 1989–1992 гг. – главный охотовед советско-датского СП (охотничий туризм).

– 1992–1994 гг. – главный охотовед Сочинского федерального заказника.

– с 1994 года по настоящее время – директор ООО «ТАРБ», ИП (охотничий туризм).

Встречи, которые не забыть

Моя первая встреча накоротке с медведем произошла так.

Шёл зачёт по биотехнии. Принимал его Борис Григорьевич Водопьянов. Я уже закончил, получил зачёт и собрался уходить. В этот момент в кабинет вошёл Мельников Владислав Константинович: «Борис Григорьевич, в бухте Песчаной (это на Байкале) медведь агрессивный объявился, туристов пугает, до трагедии не далеко. Охот, управление выдало разрешение на отстрел, поручило нам разобраться на месте. Завтра надо ехать».

Я чуть задержался, набрался смелости и говорю: «Борис Григорьевич, возьмите меня с собой. Практика будет…»

Водопьянов думал секунд пять: «Завтра подходи к 6 утра на причал в Юбилейном, одежда полевая, оружие дадим».

Стоит ли говорить, что я задолго до назначенного времени торчал возле пассажирского катера?

В Песчаной выяснилось, медведь шкодит в другой бухте – в Сенной. Переночевали и по рассвету выехали на лодке с местным егерем в Сенную. Подходим к берегу и наблюдаем такую картину: метрах в двух от уреза воды болтается моторка, в ней одиноко сидит мужичок. По берегу слоняются двое. Лагерь туристов, похоже, спит. Вдруг эти двое срываются с места, бегут к лодке, каким-то образом перелетают пару метров воды, и один орёт: «Заводи! Там медведь!» Мотор взревел, и лодка унеслась в море.

Позже выяснилось – это были какие-то столичные журналисты, узнавшие о медведе в бухте и решившие сделать по лёгкому, как им казалось, уникальные снимки…

Мы высадились, егерь умчался, пообещав приехать за нами к обеду. Расположились за деревянным столом с лавками прямо на пляже. Вокруг мирно спящий лагерь, никаких медведей.

Вскоре из одной палатки выползла невысокая худенькая дамочка явно пенсионного возраста. Внимательно посмотрела на двух бородатых и одного безбородого, но лохматого, мужчин с оружием, не спеша приблизилась и спросила:

– А вы случайно не за нашим мишкой приехали?

– Ну что вы, мы охотоведы, природу охраняем…

– Ну, тогда ладно, – продолжила тараторить бабулька. – Мы когда сюда ехали, представить не могли, как тут всё здорово! Вчера одного из наших змея за палец укусила. Настоящая! На катере в больницу увезли… Медведи дикие ходят! Ночью медведь в палатку сунулся, где одна женщина была. Та подумала – муж вернулся. Заругалась на него. Медведь рявкнул и удрал. А женщину едва откачали… Пойду, полежу.

И бабуля удалилась в свою палатку.

Озадачила нас дамочка… Следы медвежьи на песке действительно имелись. Но никаких признаков беспокойства, тем более – паники, не наблюдалось. Лагерь спокойно спал.

Вскоре появился и тот, из-за кого всё заварилось, – со стороны леса, вдоль берега по песку спокойно косолапил медведь, примерно двухлеток. Мы уже стояли на берегу, как раз на пути его движения. Вот тут и началась практика.

– Пройди вперёд, встань на его пути, – сказал Борис Григорьевич, – и ни шагу назад или в сторону. Мы подстрахуем.

Медведь, не доходя метров шесть до меня, притормозил на пару секунд, дважды коротко, горкой, прыгнул в мою сторону, затем на третьем прыжке ушёл в сторону и вскоре спокойно заковылял в сторону леса.

Этот урок запомнился навсегда. В будущем у меня было немало похожих встреч с медведями. Обычно звери, услышав или учуяв человека, уходили заранее. Но попадались и упёртые, допускавшие сближения до критической черты, – но всегда уходили в сторону. Понимаю, что медведь – зверь непредсказуемый. Риск в таких встречах есть всегда. Вероятно, мне иногда просто везло. Но подозреваю, что медведь чувствует страх или агрессию человека и соответственно реагирует. Бывало, на икромётных речках пасётся на берегу медведь, чувствует человека и просто держит дистанцию. Приближаешься к нему – он отходит, удаляешься – снова занимает своё кормное место.

Известно, что медведи близоруки (ну, правильно: его плохое зрение не его проблема…).

Был такой характерный случай. Мы ехали верхом с Сергеем Чекушкиным (наш выпускник 1978 года) по альпике в Саянах. Тропа шла по самому хребту – слева и справа внизу тайга. Сергей впереди, я за ним. Поднимаемся на очередной взгорок, Сергей жестом показывает – стой. За бугром, в низинке, метрах в тридцати, пасётся медведь. Здоровенный, шерсть лоснится, упитанный, даром что июнь… Смотрю в бинокль, вижу, как у косолапого морщится морда, когда он тычется в землю, уплетая молодую травку. Вот ему попался крупный валун. Центнера два-три, однако. Что-то мишка там учуял – легко сковырнул валун, прижал лапами мышку и с удовольствием съел.

Интересное, конечно, кино про природу, но нам надо ехать дальше. Понукаем коней и движемся прямо на медведя. Кони тренированные – не боятся. Когда до медведя остаётся метров пятнадцать, он что-то замечает, садится на задницу и пытается разглядеть, кто это ему помешал. Наконец на него набросило запах, и медведь резво убегает. То есть с пятнадцати метров он не мог разглядеть двух верховых на конях!

Того медведя на Байкале, в бухте Сенной, мы трогать не стали, чтобы не переполошить лагерь с туристами. Его добыли через неделю на избушке в тайге: он успевал ещё шариться по зимовьям ореховщиков. Известно, что такой зверь раньше или позже создаст проблему. Этого туристы сами сделали попрошайкой. Но наступило бы время, когда он бы стал не просить еду, а требовать.

На Кавказе случай был. Поднимались мы с сыном по тропе, по альпике. Погода ясная, лес внизу, осень – красотища. Намеревались дойти до Когтя – скалы, одиноко торчащей на альпийском лугу. Оставалось с полкилометра. Решили скинуть рюкзаки, забрать на обратном пути, что зря таскать. Взял только фотоаппарат с телевиком. До Когтя поднялись, мочевые точки поставили, обратно идём. Тропа проходила серпантином так, что мы оказались над нашими рюкзаками метрах в десяти. Видим – средний такой медведик заинтересованно обнюхивает мой рюкзак. А там наш запас еды. Стоит косолапый к нам полузадом, голова опущена к рюкзаку. Ну, думаю, кину камушек, он повернётся, а я сделаю снимок. Камушек нашёлся только такой – с полкило. Кинул несильно, навесом, но неудачно – попал прямо мишке по башке. Тот ломанул заполошно, аккурат вверх по тропе. И вылетел прямо на нас. Затормозил юзом всеми четырьмя лапами в трёх метрах, свернул вверх по склону и потерялся в лощине. Больше мы его не видели.

А ещё был случай в Эвенкии. Летал я иногда с рыбаками-туристами на далёкое путоранское озеро – Нёрингду. Очень далёкое, 570 км от Туры, на Полюсе Недоступности находится. Дальше на север уже леса нет – тундра. Бывало, останется бензин, газ, тушёнка-сгущёнка… Чтобы не возить туда-сюда, летать-то далеко, каждый килограмм загрузки считаем, лишнее стал прятать в укромном месте, под кустом лиственничного стланика.

Прихожу к своему «складу» в очередной прилёт и вижу – нашёл всё же местный топтыгин мою заначку. Но начал по своей медвежьей пакостности не со сгущёнки, а с газового баллончика…

От его пробуксовки на старте тундра была продрана медвежьими когтями до мерзлоты. Ну и «медвежья болезнь» имела место…

Больше к складу он не приходил.

Все таёжники знают, какое разорение производит медведь, забираясь в зимовье в межсезонье. Узнав об этом случае, местные туринские охотники стали специально подкладывать в избушках такие сюрпризы для незваных гостей. Сначала газ, а позже перешли на баллончики с монтажной пеной. Не гуманно, конечно, но очень действенно…

Однажды отправили нас от КЗПХ на сбор брусники в Усть-Умальту. Это в Верхне-Буреинском районе. Ягода уродилась очень хорошая. Мы быстро наполнили бочки и, чтобы не просиживать даром, пока машина привезёт ещё, стали сыпать бруснику на лотки из рубероида, который завезли для ремонта крыши зимовья. И вот иду я как-то, почти бегу, по лесной дороге от избушки до места хранения ягоды. Утро туманное, влажное. Мужики замешкались, отстали. Вижу, стоит медведь и торопливо жрёт мою бруснику из лотка. От неожиданности и возмущения от такой наглости я невольно громко выдал несколько непечатных выражений. И вот тут я впервые увидел вживую, что такое медвежья болезнь… Медведь уходил по дороге трёхметровыми скачками, а из-под хвоста на каждом прыжке вылетала струя жёваной брусники. Так он уделал метров пятьдесят дороги.

На следующий день, собирая бруснику среди кустов кедрового стланика, я услышал хруст веток неподалёку. Вот, думаю, народ – тайги мало… Разогнулся, смотрю над стлаником, а там медведь. Он тоже смотрит, стоя за кустом на задних лапах, – тот же, вероятно, вчерашний пакостник. Ломанул (медведь) – только кусты пошатывались. Больше не встречались…

А вот ещё было. Можете не верить. Но было ведь…

Сидели мы с мужиками на берегу Буреи. Вечерело. Неподалёку река делала большую петлю, и утки срезали свой полёт в этом месте, можно было стрелять. Дай, думаю, сбегаю, может, что добуду. И вот бегу по тропе, а тропа идёт по высокой заросли, в мой рост, рододендрона – багульника. По пути надо пересечь ручей в крутом овражке, метра три вниз-вверх. Выбегаю к спуску в ручей, а навстречу мне в это же мгновение, так же, с другой стороны ручья бежит медведь. Небольшой, второгодок, однако. Пытаюсь затормозить на спуске, одновременно стянуть ружьё, заброшенное за спину наискось, скольжу по мокрому, падаю на пятую точку и еду вниз. То же самое происходит с медведем – он пытается встать на задние лапы, но по инерции скользит вниз, к ручью, тоже на заднице. Я спотыкаюсь о корень и лечу лицом вниз и вперёд и попадаю аккурат мордой ему в пах… Как-то удаётся оттолкнуться от медведя, тот переворачивается на четыре точки и в мгновение исчезает в багульнике. Лихорадочно стаскиваю, наконец, ружьё и заполошно стреляю ему вслед. Утиной дробью…

До сих пор, кажется, помню, какой же он вонючий.

За утками я уже не пошёл…

г. Сочи, 22 апреля 2022 г.

Скавитин Кирилл Алексеевич

Фото автора

Я, Скавитин Кирилл Алексеевич, после обучения в ИСХИ в 1977 г. женился.

Приступил к работе инженером-охотоведом в Новосибирской охот, устроительной экспедиции, где проработал два года.

Потом переехал в Иркутск и два года проработал водителем МАЗ-503С, затем устроился инженером-электронщиком, дорос до ведущего инженера.

В 1993 г., с приходом капитализма в Россию, ушёл на вольные хлеба (не очень успешно).

В 1995 г. закончил курсы и, получив диплом оценщика, открыл Оценочную фирму (ООО), где и проработал до пенсии по старости.

У меня двое детей и три внука, проживаю в г. Иркутске.

Поговори со мною, перекат

 
Поговори со мною, перекат.
Со мной ты встрече, слышу, рад.
Вот запалю костёр, и до зари
Поговори со мной, поговори.
 
 
Ты помнишь, тыщу лет назад
Здесь предок любовался на закат,
Ночь коротал, шум слушал до зари,
Его ты думы мне проговори.
 
 
Проходят радость и беда,
Текут и время, и вода,
И только старый перекат
Шумит, как тыщу лет назад.
 
 
Скажи мне, мудрый перекат,
Как время повернуть назад?
И слышу, как мой перекат
Шумит: «Никак, никак, никак…»
 

Нижняя Тунгуска, 1976 г.

Я, рюкзак и собака

 
Завыли моторы, пригнулась трава,
А шум от винта заглушил все слова,
И вот мы с тобою не там, где вчера,
Пусть сны нас догонят неделей спустя.
 
 
Припев:
 
 
А поутру, поутру дождь с туманом,
Рваных туч, рваных туч одеяло клоками над нами,
Синевой, синевою тайга растворяет нас с вами,
Свет далёкой звезды, хруст пожухлой листвы
Под ногами.
 
 
Я сам собирал в путь-дорогу рюкзак,
Есть в нём, что не этак, и есть, что не так,
Рюкзак за спиною судьбою повис,
Ну что, пёс мой верный, потопаем вниз.
 
 
Припев:
 
 
А поутру, поутру дождь с туманом,
Рваных туч, рваных туч одеяло клоками над нами,
Синевой, синевою тайга растворяет нас с вами,
Свет далёкой звезды, хруст пожухлой листвы
Под ногами.
 
 
Денёк на исходе и прожит не зря,
Здесь столько событий, не видеть нельзя,
Застыл лай собаки в распадке внизу,
Сейчас мы узнаем, что здесь и к чему.
 
 
Припев:
 
 
А поутру, поутру дождь с туманом,
Рваных туч, рваных туч одеяло клоками над нами,
Синевой, синевою тайга растворяет нас с вами,
Свет далёкой звезды, хруст пожухлой листвы
Под ногами.
 

Полевые на Архаре, 1978 г.

Тимофеев Владимир Иванович

Тимофеев Владимир, март 1977 г., фото И. Вохрамеева

И о творце, и о тебе, и обо мне

Тимофеева Екатерина Петровна

 
Пролетело ещё одно лето,
Лето жизни моей без тебя.
А душа твоя бродит там, где-то,
В мире грёз, и страдает любя.
 
 
Помню голос твой тихий и нежный,
Теплоту твоих ласковых рук.
Не вернуть уже дней наших прежних,
Мой любимый и преданный друг.
 
 
Ты ушёл в мир далёкий навечно,
В этой жизни моей навсегда.
Но осталась любовь, и она бесконечна,
Она греет и лечит меня!
 
 
Когда мне тяжело, одиноко,
Я в слезах призываю тебя.
Как же всё в этом мире жестоко,
Боги, время и наша судьба!
 
 
Изменить нам судьбу невозможно,
От рождения и до конца.
Жизнь земная– всё это так сложно,
Все задумки и мысли Творца!
 
 
Лишь Творец-Высший Разум
Всё знает, как нам жить и когда умереть!
Когда встретить любовь и потери,
И препятствия все одолеть.
 
 
Испытания все нам он назначил,
За какие-то наши грехи.
И границы все нам обозначил,
И как хочешь, ты так и живи.
 
 
Появившись на свете на этом,
С первым вздохом и до конца.
Мы несёмся по жизни галопом,
По задумкам и мыслям Творца.
 
 
Душе нашей возможность раскрыться
По судьбе нам даёт он с лихвой.
От пороков освободиться,
Дорог трудных и встречи с тобой…
 
 
Ну а мы ничего ведь не знаем
Про задумки и мысли Творца.
Просто любим и просто страдаем
В этих жизнях земных без конца.
 
 
Мы не помним, что было там с нами,
В наших жизнях былых на земле.
Но далёкая, светлая память
О тебе остаётся в душе…
 
 
И с тобою мы встретимся снова
В новой жизни земной без конца.
И за это я так благодарна
Всём задумкам и мыслям Творца.
 

Кан-Оклер, 2021 год

Берегите землю

Тимофеева Екатерина Петровна

 
Я люблю мир земной,
Мы на «ты» с ним знакомы.
Мы ничто без него,
Мы им вечно ведомы!
 
 
Любим мир мы земной
И живём в нём с богами.
На него смотрим мы,
Восторгаясь глазами!
 
 
Мир волшебный Земли,
Он нас всех так чарует.
Обнимает тебя,
Душу, сердце ворует.
 
 
Остаётся в твоём
Он сознанье на веки.
Создаёт он тебя —
Своего Человека!
 
 
И Земля-наша мать,
И она ведь живая!
Она любит нас всех,
Всю себя отдавая!
 
 
Берегите её,
Её вечно храните,
Защитите её,
От себя защитите!
 

Кан-Оклер, 2022 г.

Наш мир земной

Тимофеева Екатерина Петровна

 
Пускай на небе голубом
Погаснет свет, погаснут звёзды!
Пусть всё исчезает, всё кругом,
Наступят вечные морозы!
 
 
А мы останемся с тобой
И будем вечно жить с тобою!
Пусть перейдём мы в мир иной,
Свой мир мы создадим с Любовью!
 
 
Для Душ таких вот, как у нас,
Собраться вместе нет проблемы.
Мир новый создадим тот час,
Галактик новых и Вселенных!
 
 
Как мы, продвинутые Души
Деревья создадут, цветы!
Моря и реки, горы, суши,
Появятся в них люди – Я и Ты!
 
 
Мы будем вечно жить в любимом мире,
И пусть порою эта жизнь, как ад!
Любимый Мир обнять руками шире,
И в этот Мир вернуться каждый раз!
 

Кан-Оклер, 2022 г.

Мой отец – моя гордость!

Тимофеев Иван Владимирович

Я хорошо себя помню с того момента, как мы переехали жить в п. Кан-Оклер. Это посёлок на юге Красноярского края в Саянском районе. Отец устроился на работу в тогда ещё существовавший промхоз. Маме работы не было.

Дом нам выдал этот промхоз. Дом был, точнее домик, маленький, со старыми постройками, с огородом в 12 соток, но без бани. Позже предприятие выдало пиломатериалы, и папа построил баню, «стайку» для коровы и кур. Позже хозяйство развалилось, и работы не стало у многих мужиков с посёлка. Начали выживать как получится. Участков охотничьих всем не хватило, особенно тех, где был соболь в количестве, имевшем смысл охотиться на него. Папе участка как такового не досталось, разрешили охотиться на границе Саянского и Ирбейского районов. И там, и там были охот, участки, но те, за кем они были закреплены, эти места не посещали. Вот там папа охотился много лет.

Тайга в тех местах была красивая, кедры у основания по метру в диаметре, но не сильно высокие. Угодья представлены в основном каменными россыпями. Из-за этого с собаками папа никогда много не добывал соболя, а основной упор он делал на капканный лов в зимний период. В угодьях был марал. В то время марала хватало в Саянах повсеместно. Каждый год отец привозил несколько туш. На продажу или для угощения маралов он не стрелял, только на нужды семьи. В те сложные года всё питание было с огорода и мясо с тайги.

Продукты в тайгу завозил на лошади, которую предоставлял местный житель, причём он сам на ней ехал вместе с продуктами отца. В качестве расчётов за заброску брал только жидкую валюту, которую приходилось делать заранее. Причём валюта эта тратилась прямо во время езды верхом: полтора-два литра в день. До участка от посёлка было 38 км, и заброска происходила за один день. Папа шёл пешком впереди лошади. На второй день лошадь и её хозяин уходили домой. В начале ноября, иногда в середине, папа выводил собак и уезжал до Нового Года на снегоходе Буран, который был куплен в далёком 1988 году и бережно эксплуатировался отцом. Этот снегоход и сейчас на ходу, застыл в гараже в деревне, как будто ждёт своего хозяина…

Позже местный охотовед района приехал в наш посёлок. О его визите охотники знали заранее. Охотовед предложил всем охотникам распределить участки не то чтобы официально, а так, чтоб как бы все были при своей тайге. Многим это было не надо, так как их всё устраивало и в итоге они остались при своих участках, а отцу предложили участок с центральной избой в 42 км от посёлка под названием Караган. Название по названию реки, на которой и по сей день, и тогда работал прииск. Старатели охотиться не мешали, наоборот, даже помогали. Заброска продуктов была проще и бесплатно. Правда забрасывали до бывшей пекарни посёлка Караган, который прекратил своё существование после Великой Отечественной войны. Но пекарня и кладбище остались. От этой пекарни, барака, как её стали называть, продукты таскали на себе до основной избы ещё 4 км. Я помогал несколько раз, в основном, конечно, отец один это делал. Четыре км кажется немного, но на туда-обратно день и уходил.

Соболя было не так много, но отец ловил капканами его всегда больше всех. Мужики считали, что он знает что-то такое, что никому не известно в ловле соболя. Когда я стал с ним ходить в тайгу, а было это только в новогодние каникулы до 15 января, бывало у меня расспрашивали секреты.)))

Участок Караган был примечателен тем, что он один из самых доступных как пешком, так и на технике. Везде дороги, пробитые геологами в разведке объёмов никелевой руды. Также там была кабарга, которую охотники до отца практически уничтожили, неплохо заработав на браконьерстве. Сейчас повсеместно кабарга является крайне редким зверем. Не стало и рыси, росомахи. Волки заходят откуда-то, но раз в год.

Рыбалкой отец увлекался не особо, рыбы в нашей реке Кан было не много. Преимущественно это хариус. Крайне редко ловился ленок. Тайменя на моей памяти ловили только один раз. И раз я лично видела таймешонка через маску когда летом «ловил» острогой налима в каменных завалах.

Несмотря на это, отец привил мне любовь к рыбалке и, само собой, охоте. Всё лето ездил на мотоцикле с ним по вечерам рыбачить на хариуса на кораблик (санки). На уху и пожарить ловили.

Родители держали корову, кур. С 7 лет я помогал папе на покосе сначала грести сено, а потом и косить, метать копны, зарод. Заготовка сена осуществлялась только руками. С покосами тоже была проблема, все хорошие были заняты, у нас был в 9 км от дома. Позже нам отдали покос за Каном в 2 км, с разнотравьем. Оттуда сено папа вывозил Бураном, так как зарод притащить трактором можно было только в январе, когда лёд был достаточно прочным, чтоб выдержать трактор.

Заготовка дров также производилась самостоятельно. Отводили лес на корню, пилили и возили снегоходом домой, 17–20 м³.

Также появилось такое вынужденное из-за финансовых сложностей занятие как сбор черники и брусники на продажу. Это занятие обеспечивало нам с сестрой подготовку к школе, начиная от ручек и тетрадок до всевозможной одежды, а также закупку продуктов отцу на промысел.

Ягоду собирали в урочище Хохлово, на месте впадения реки Алло в реку Кан в 40 км от посёлка. Попасть в это место можно только на лодке по Кану, двигаясь против течения. Лодки у всех были алюминиевые, самодельные, с деревянными бортами, длиной 7—10 м. Моторы использовали, как правило, «Вихри». У отца стоял мотор «Вихрь-30» с самодельным водомётом. Я принимал участие в сборе ягод с 12 лет. Раньше не позволяли, так как река сложная и можно было выпасть за борт.

Тяжёлое время в финансовом плане было весной и летом, примерно с марта по август. Отец на это время подавался на такой вид промысла, как сбор лиственничной серы. Так её называют в простонародье. Отец обычно набирал 20–25 кг и увозил в город, продавал бабкам, что катают её палочками и лепёшками и продают на рынках. Так и жили все годы.

В 2005 году я окончил школу и уехал учиться в Красноярск, сестра через два года после меня тоже поехала в город учиться. Я знал, что родителям тяжело выживать, они никогда не просили денег или какой-то помощи, а если просили, то значит всё совсем плохо.

Папа продолжал заниматься охотой, рыбачил летом. Ездил за ягодой, иногда за серой. Им, конечно, стало проще жить, когда сестра окончила вуз. Только настало это время, мама стала разводить садовую клубнику («Викторию») и возить её на рынок. Был хороший спрос по хорошей цене. Папа говорил, что ещё год-два и он закончит с охотой, так как станет тяжеловато охотиться. Говорил, что будет ходить на промысел для удовольствия.

Но этому не пришлось сбыться. По воле судьбы его не стало.

В 2012 году собрал продукты на охоту, приготовил их к заброске, но не договорился со старателями. Они вроде бы в тот год не работали. Тогда он обратился к местному парню на грузовике (ЗиЛ-157), чтобы он вначале его забросил, а потом уж и сам завёзся. Но из-за того, что отец заболел за день до заброски, поездка отменилась. Возможно, это и хорошо, иначе бы мы спохватились только в декабре, когда он бы не вышел с тайги…

Тот паренёк умер через несколько дней после смерти отца во сне… В возрасте 30 с небольшим лет.

Вот так в ту зиму сразу два охотничьих участка остались без своих хозяев… Сейчас практически вся тайга как заповедник, людей нет. Только вдоль реки есть какое-то движение летом и зимой, да несколько сельских жителей, которых язык не повернётся назвать браконьерами, бродят возле посёлка в попытках добыть себе мяса на еду.

Мама тяжело пережила смерть отца. Зиму 2012–2013 гг. я провёл с ней, мог это себе позволить, так как работал на речном флоте, и зима была, по желанию, свободной.

Сейчас она живёт одна, с собакой и тремя кошками.

Нас, детей, у отца двое: я и сестра Юлия. Юля младше меня на год и 10 месяцев. Я родился 10 января 1988, а Юля 05 ноября 1989 года. Мама родилась 12 января 1962 года (по документам), фактически – на год раньше. Мама получила среднее специальное образование – экономист лесного хозяйства. Работала по специальности в Тыве, получила дом от леспромхоза, потом оставила его родителям. Сколько я себя помню, она была и есть безработная из-за отсутствия работы в селе. Очень трудолюбивый человек: по хозяйству, огороду – всё всегда идеально. Пока отца не было дома, а это было часто, и мы были маленькие, вся домашняя работа была на ней. Только потом мы подросли и стали ей помогать.

Внуков у отца двое, мои дети – Владимир и Олеся. Володе 6 лет, Олесе 4 года. Сестра Юлия не замужем, детей, естественно, пока нет.

г. Новосибирск, 16 апреля 2022 года