Текст книги "Пробужденный"

– Кто знает что? – пробормотала я.

– Темный знает, что Амон ослаблен и зависит от ваших сил, – пояснил археолог.

– И теперь они за мной вернутся? – спросила я, уткнувшись Амону в грудь.

– Я не допущу, чтобы тебе причинили вред, – ответил парень.

– Значит, вернутся, – я подняла голову и безошибочно угадала на его лице тревогу.

Амон не ответил – лишь молча продолжил потирать мне шею. От его прикосновений кровь обращалась в солнечный свет, который растекался по телу, вымывая боль и усталость.

– Лилия, – прошептал парень, снова соприкоснувшись со мной лбом. – Что я с тобой сделал?

– Эй, я в порядке. – ответила я, для привлечения внимания легко похлопав его по груди.

– Ты не в порядке, – Амон коснулся перебинтованной руки, и его глаза сузились.

– Просто маленький укус. Невеликое дело.

– Неправда. Твои ткани разорваны, а кости треснули в нескольких местах.

– Но-но! Я давала разрешение на использование рентгена? Послушай, Амон, это правда неважно. А что важно, так это…

Парень яростно встряхнул меня за плечи.

– Ты – важна! – И Амон, проигнорировав мои дальнейшие возражения, обернулся к доктору Хассану: – Надо немедленно найти братьев.

Археолог натянул шляпу.

– Бог звезд ближе. Следуйте за мной.

– Ей нужен целитель. Лучше сперва пробудить Амоза.

Доктор Хассан покачал головой и сделал нам знак следовать за ним. В доме он немедленно залез под кровать и вытащил большую походную сумку, в которую принялся заталкивать самые невообразимые вещи – какие-то археологические приспособления, спички, отрезы ткани и другие предметы, назначения которых я даже не могла представить.

– Воплощение лунного бога спит слишком далеко, – сказал доктор Хассан. – Поиски его последнего пристанища займут немало времени. Если мы сперва отправимся туда, нам придется потом вернуться и потерять целый день. А в случае повторного нападения твой брат сможет вернее защитить Лили.

Амон секунду обдумывал это предположение. Я видела, что на самом деле ему не нравится ни один из вариантов.

– Хорошо, – наконец ответил он. – Сначала разбудим Астена. Но прошу вас, доктор, поторопитесь.

– Разумеется.

Через считаные минуты мы уже неслись по шоссе в маленькой машине доктора Хассана – почти такой же пыльной, как и артефакты в его гостиной. Впереди нас ждал Оазис священных камней – загадочное место, попасть в которое можно было, только миновав стражей.

Я опустила окно, чтобы ветер остудил мои щеки, которые все еще пылали после встречи с крокодемонами. Доктор Хассан утверждал, что их укусы не ядовиты, но в ранах неуклонно нарастала горячая пульсация, и хотя я выпила обезболивающее, все тело начинало ломить.

Мне не было нужды заговаривать с Амоном, чтобы ощутить его эмоции. Сперва он упрекал себя в случившемся, потом проклинал коварных ушебти и того, кто их подослал. В конце концов его чувство вины начало меня беспокоить. Я знала, что он ни на секунду не сводит с меня глаз – только вот в них читалось совсем не то выражение, на которое я надеялась.

– Хватит смотреть на меня так, будто я при смерти, – не выдержав, буркнула я.

– Я за тебя волнуюсь.

– Ты выносишь мне мозг!

– Что я делаю с твоим мозгом?..

– Заставляешь меня нервничать. И может, прикрутишь уже свой обогреватель? Я скоро поджарюсь изнутри.

Амон тут же снял руку с моего плеча и отодвинулся на самый край сиденья. Пространство между нами начало стремительно остывать, хотя голова и плечи у меня все равно пылали, будто я долго загорала на солнцепеке без крема. Я нерешительно взяла парня за руку.

– Прости. Вообще-то я рада, когда ты меня обнимаешь, но сейчас…

– Не извиняйся, Юная Лилия. Рядом с тобой я то и дело забываю о своей сути. И становлюсь небрежным.

– Неправда. Если уж на то пошло, ты один из самых бережных людей, которых я встречала.

Немного успокоенный этим признанием, Амон сжал мою ладонь, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Я втайне обрадовалась: после сражения с бурей парень выглядел совсем измотанным.

Следующие несколько часов мы ехали на запад. Пока Амон спал, я вполголоса расспрашивала доктора Хассана о предстоящей церемонии, но оказалось, что он знает о ней не намного больше. Впрочем, меня не покидало ощущение, что какую-то информацию старый археолог утаил.

Незадолго до рассвета он съехал с шоссе и припарковал автомобиль за пыльными метелками кустов.

– Дальше придется идти пешком, – объявил он.

– А далеко?

– Несколько километров через пустыню.

– Не думаю, что Лилия сможет пройти несколько миль, – нахмурился Амон.

– Тогда пусть подождет в машине, – предложил доктор Хассан.

– Нет. Одну я ее больше не оставлю.

– Почему бы не вызвать песчаный вихрь? – спросила я.

– Чтобы перенести сразу троих, понадобится слишком много энергии, – Амон задумчиво взглянул на ближайшую дюну, а потом вдруг сказал: – У меня есть идея.

Парень вытянул руки, что-то пробормотал – и бархан перед нами вздрогнул. По охристому склону покатились струйки песка. Я не удержалась от изумленного возгласа, когда дюна словно взорвалась изнутри – и из нее вынырнули трое коней. Они неторопливо направились к нам, склонив головы и раздувая точеные ноздри.

– Они… прекрасны! – выдохнула я, так и не найдя нужных слов, чтобы выразить свое восхищение этими созданиями. Амон сделал мне знак подойти поближе.

Все лошади были одинаковой песочной масти. Рассвет еще не наступил, но глянцевые шкуры слегка мерцали в темноте, точно инкрустированные крохотными кварцами. Длинные шелковые хвосты и гривы имели нежный кремовый цвет – на несколько оттенков светлее шкуры. Огромные глаза напоминали полированные янтари, а копыта выглядели так, будто их обмакнули в расплавленное золото.

– Кто они? – зачарованно спросила я. – Откуда взялись?

Амон погладил шею ближайшей лошади.

– Помнишь, я рассказывал про Небу, золотого жеребца пустыни?

– Да.

– Они из его табуна.

– Значит, Гор его все-таки нашел?

– Не совсем. Вернее будет сказать, что это Небу нашел Гора. Они образовали связь, и теперь, когда бы Гор – или один из сыновей Египта – ни оказался в беде, Небу присылает ему своих детей на помощь, – Амон протянул мне руку. – Ты поедешь на этой кобыле. Давай помогу взобраться.

Я неуверенно подошла к чудесному коню. Амон обхватил меня за пояс и поднял высоко в воздух, так что я без труда перекинула забинтованную ногу через песочную спину. Оказавшись на лошади, я немедленно запаниковала.

– Я никогда раньше не ездила верхом! То есть ездила, но всего пару раз, с седлом и инструктором. Что, если я свалюсь?

– Держись за гриву, – посоветовал Амон. – Она не позволит тебе упасть.

Я глубоко вздохнула и, запустив пальцы в льняные пряди, шепнула кобыле на ухо:

– Я не буду вцепляться слишком сильно. А ты уж постарайся меня не уронить, пожалуйста. Наездник из меня неважнецкий.

Кобыла ответила кивком головы, очень похожим на человеческий, и тихим музыкальным ржанием. Затем она переступила ближе к коню Амона – могучему жеребцу на несколько ладоней выше ее.

– Готова? – спросил Амон.

Я кивнула, и он повернулся к старому археологу.

– Вы готовы, доктор?

– Да, да, – и тот, наконец взгромоздившись на своего коня, успокаивающе помахал нам рукой.

– Тогда показывайте дорогу, – предложил Амон.

Доктор Хассан издал лихое «Но!», и его жеребец направился прямо в пустыню. Наши лошади следовали за ним по пятам. Сперва они двигались быстрым шагом, но потом перешли на рысцу. Моя филейная часть тут же возмутилась таким обращением, но если не считать этого маленького неудобства, ехали мы с королевским комфортом. Я даже ни разу не сделала попытки упасть.

Вскоре я заметила, что из дюн на горизонте выступают несколько высоких силуэтов. Они отбрасывали черные тени на медленно сереющее небо.

– Мы едем туда? – спросила я доктора Хассана, когда наши лошади поравнялись.

– Да. Нам нужно попасть в оазис у подножия тех гор. Причем до рассвета.

– А что случится на рассвете?

– Камни укажут нам дорогу – но лишь в строго определенное время.

Словно почуяв тревогу археолога, лошади припустили быстрее. Горизонт светлел на глазах, и я не могла не заметить, какие озабоченные взгляды бросает на него доктор Хассан. Вскоре впереди выросли высокие пальмы, и ветер донес до нашего слуха сухой шелест листьев. Я вздрогнула, когда воздух разрезал пронзительный крик какого-то животного. Ему ответил второй, затем третий – и вскоре вся пустыня наполнилась их яростной перекличкой.

– Кто это? – удивилась я.

– Бабуины! – крикнул Амон, силясь перекрыть шум. – Так они приветствуют восход солнца.

Я скорчила гримасу.

– Я бы предпочла пение птиц. Они опасны?

– Для нарушителей – весьма, – ответил доктор Хассан.

– Хм. А как они поймут, нарушитель я или нет?

– Это не обычные обезьяны, – покачал головой археолог, – а стая самого Баби – легендарного царя бабуинов. Он один из стражей загробного мира. Видите ли, все бабуины агрессивны, всеядны и чрезвычайно бдительно следят за границами своей территории – но к воинам Баби это относится вдвойне. Они призваны защищать место, где покоится брат Амона, и скорее умрут, чем пропустят туда злого человека. Я решил прибегнуть к этой предосторожности, когда мумию Амона похитили. По легенде, Баби пожирает кишки нечестивцев, и эти бабуины не менее опасны. Конечно, нам ничего не грозит, но все же мы должны будем предстать перед их судом.

– А я-то боялась собеседования в колледже, – пробормотала я.

Лошади Небу остановились у края оазиса, и крики бабуинов, которые все это время разрывали нам уши, немедленно стихли. Стволы пальм затряслись, когда на землю начали проворно скатываться большие мохнатые шары. Вскоре нас окружили несколько десятков бабуинов. Я невольно вздрогнула, разглядев блестящие острые зубы. В предрассветных сумерках их маленькие глазки пылали, точно сигнальные огни.

– Нужно спешить, – сказал доктор Хассан. – Я пойду первым.

Амон помог мне спешиться и отпустил лошадей низким благодарственным поклоном. Один мощный прыжок в сторону пустыни – и их поглотил разверзшийся песок. Через секунду только три цепочки следов напоминали о нашем необычном транспорте.

Доктор Хассан подошел к границе оазиса, где его поджидала стая Баби. Большой самец вышел вперед и тихо заворчал. Соплеменники откликнулись на зов вожака, и, когда археолог вступил в тень под пальмами, обезьяны окружили его плотным кольцом. Некоторые из них принялись обнюхивать его ботинки, другие – похлопывать по ногам и дергать за штаны. Один детеныш вскарабкался по руке, забрался на голову и от души покопался в серебристых прядях – после чего спрыгнул на землю и спрятался за спиной у матери.

Внезапно шум стих, ознаменовав конец этого странного суда. Кольцо бабуинов разомкнулось, и доктор Хассан беспрепятственно прошел в глубь оазиса.

– Теперь вы, леди Лили, – позвал он из-за спин обезьян, которые немедленно уставились на меня пытливыми глазками.

– С тобой ничего не случится, – шепнул Амон, сжав мою руку. – Не бойся.

Я шагнула в круг, чувствуя себя последним трусом, нарушителем, нечестивцем и бог знает кем еще. Стая снова завыла, и я закрыла глаза, – но даже так продолжала ощущать, как двигаются вокруг грузные тела. Одна из обезьян дотронулась до повязки на ноге, и я заранее сморщилась в ожидании боли – но прикосновение было легким, почти нежным. Я открыла глаза, и когда бабуин протянул мне лапу, неуверенно ее пожала. В ту же секунду вопли стихли, и обезьяна-проводник, смешно ковыляя на трех лапах, препроводила меня к доктору Хассану.

Настал черед Амона. Едва он вступил под сень пальм, бабуины замерли – а потом бросились к нему со всех сторон, чтобы похлопать по рукам и ногам. Каждому примату хотелось дотронуться до солнечного бога. Когда все удовлетворили свое любопытство, первый самец разразился истошным криком – и обезьяны бесшумно взлетели на деревья. Все произошло так быстро, что я даже усомнилась, а не почудились ли они мне.

Суд был окончен, и мы поспешно углубились в оазис, пробираясь на звук журчащей воды. Едва бабуины пропустили Амона, доктор Хассан припустил бегом – но я не могла похвастать такой прытью, и Амон взял меня под руку, чтобы я совсем не отстала. Я уже собиралась просить о привале, когда археолог неожиданно замер – и я поняла, что мы стоим перед большим бассейном, в который с вершины горы обрушивается белопенный водопад.

Бассейн окаймляли камни всевозможных форм и размеров. Само по себе это было бы неудивительно – если бы в каждом из них не была проделана аккуратная дыра. Не успела я озадачиться, кто и зачем их просверлил, как вдруг доктор Хассан поразил меня еще больше. Ничего не объясняя, археолог набрал полные пригоршни камней и принялся бросать их в воду.

– Быстро! Помогите мне! – закричал он.

Амон наклонился и тоже начал швырять камни в бассейн.

– Что мы делаем? – спросила я, подбирая ближайший булыжник.

– Смотрим, какой всплывет, – ответил доктор Хассан, не отрываясь от своего занятия. – Настоящий гадючий камень не тонет в воде!

– Гадючий камень?

– В древности их использовали для защиты от злых чар и кошмаров, – пояснил Амон. – Гадючьи камни вырастают из яда гадюк, поэтому они еще охраняют от змеиных укусов.

– Есть! – вдруг завопил доктор Хассан. – Нам нужно три камня, так что смотрите внимательно, – добавил он, когда Амон выудил дрейфующий по поверхности бассейна голыш.

Несколько пригоршней спустя мы раздобыли второй камень, который археолог велел положить мне в карман. Солнце могло появиться в любой момент, и доктор Хассан принялся ожесточенно бросать в воду целые пригоршни. Когда третий камень наконец всплыл из глубин, египтолог набросился на него, как голодная кошка – на жирную рыбу.

Затем он повел нас на открытую поляну между пальмами и положил голыш на только ему известное место. Едва на горизонте вспыхнул первый луч, свет прошел в отверстие камня, и на воде задрожала тонкая белая дорожка. По мере того как солнце взбиралось по небосводу, луч скользил все дальше и дальше – пока не уперся в гору.

Я вопросительно взглянула на доктора Хассана, но тот неотрывно смотрел на скалистую стену.

– Теперь идем, – наконец прошептал он. – Надо найти вход.

Однако солнце, по-видимому, сделало это за него, потому что через несколько секунд египтолог торжествующе завопил:

– Вот он! Прямо перед нами!

Я и в самом деле уловила отблеск по ту сторону бассейна – как будто в гору было встроено зеркало, которое отразило пропущенный гадючьим камнем луч. Видимо, свет запустил какой-то загадочный механизм, потому что гора тут же вздрогнула. Я ожидала чего угодно – армии скелетов, стаи плотоядных скарабеев, еще какого-нибудь признака египетского апокалипсиса, – но каменная стена затихла, так и не выдав нам своих секретов. Я взглянула на воду: солнечная дорожка уже растаяла. Доктор Хассан поднял голыш, вернулся к бассейну и принялся огибать его по кругу.

– И зачем мы ловили три камня, если для вашего фокуса хватило бы одного? – поинтересовалась я, стараясь не поскользнуться на мокрых булыжниках.

– Скоро увидите, – уклончиво ответил египтолог.

Вскоре мы уперлись в подножие горы. Водопад срывался со скалистых ступеней, обдавая нас радужными брызгами. Доктор Хассан остановился и приложил к глазу гадючий камень.

– Вот и дверь!

– Где? – удивилась я.

– Смотрите через отверстие, – посоветовал археолог.

Я достала камень, заглянула через дырочку в нем и не удержалась от изумленного возгласа, когда обнаружила перед собой расщелину. Если я смотрела на гору без гадючьего камня, она выглядела совершенно обыкновенной. Я похлопала по ней ладонью, но она была твердой и неприступной, как и полагается горе. Не успела я спросить, что это за оптическая иллюзия, как доктор Хассан, по-прежнему прижимая к глазу гадючий камень, сделал шаг вперед и растворился в каменной стене.

Я глубоко вздохнула, подняла свой голыш, чтобы четко видеть расщелину, и с сарказмом пробормотала:

– Да что может пойти не так?

Затем я шагнула в гору.

Глава 16. Бог звезд

Меня обступила могильная тишина. Со всех сторон надвигался камень – твердый и холодный, как надгробная плита. Скалистый потолок словно опускался с каждым шагом. Но хуже всего был даже не страх оказаться погребенной заживо. Нет, по-настоящему меня пугало то, что, шагнув в гору, я не оказалась в хитро спрятанном гроте, как предполагала, а вошла непосредственно в камень.

По сторонам плыли мерцающие пласты породы. По мере того как я погружалась в гору, увеличивалось сопротивление среды – будто я шагала против сильного течения. Мозг требовал немедленно объяснить происходящее, и я предположила, что двигаюсь в другой фазе – или на другом слое реальности, чем тот, в котором существует гора. Пальцы, которыми я держала гадючий камень, отчаянно тряслись, и я на всякий случай зажмурила другой глаз, чтобы не видеть надвигающуюся скалу. Дыхание сбилось, сердце стучало как безумное.

На языке сгустился привкус меди и соли. Я старалась держать рот закрытым, но то и дело забывалась и облизывала губы. Увы, это не принесло облегчения: дело кончилось лишь тем, что язык покрыла гадкая пленка каменной пыли.

Как бы я ни крутила головой, Амона и доктора Хассана нигде не было видно, поэтому я решила двигаться строго вперед. Меня направляли редкие вспышки света, которые возникали внезапно и безо всякого видимого источника, а затем так же бесследно исчезали. В отличие от маяков, которые направляют корабли и предостерегают рыбаков о коварных рифах, это сияние словно делало из меня приманку. Я не могла избавиться от ощущения, что из-за угла вот-вот вывернет какой-нибудь монстр, привлеченный светом.

Стоило этим вспышкам заплясать чуть в отдалении, я останавливалась и испуганно оглядывалась по сторонам, пока не убеждалась, что никакой опасности нет. Когда же они гасли, дрожь, едва заметно сотрясавшая гору, становилась отчетливее, и это тоже не добавляло мне душевного равновесия.

Я шла и шла, пока мой проводник-светлячок совсем не исчез. Я осталась в душной темноте, заживо замурованная в горе, без надежды на спасение. Я слепо сделала шаг вперед, потом другой. Дыхание выходило из груди судорожными всхлипами, и я уже подумала, что у этого пути вовсе не будет конца, – как вдруг гора расступилась, и я буквально вывалилась из стены.

Меня по-прежнему окружала темнота, но изменившаяся атмосфера не оставляла сомнений. Вес, все это время давивший мне на плечи, тоже пропал. Я ощутила легкое движение воздуха и, опустив гадючий камень, обернулась. Позади возвышалась сплошная стена. Я похлопала ее рукой и нашла камень безукоризненно твердым. Воздух колыхнулся снова, и моих ушей достиг неразборчивый шум. Затем я услышала доктора Хассана.

– Лилия! – звал он. – Идите сюда!

Я вытянула руку и сделала несколько осторожных шагов.

– Где вы? – жалобно спросила я.

Шум тут же возобновился. Но на этот раз он шел у меня из-за спины: кто-то или что-то тоже проламывалось через гору. Когда я обернулась, на меня уставились две ярко-зеленые точки.

– Лилия, – выдохнул Амон, опуская гадючий камень. – Ты в порядке?

– Я… да, в порядке. Кажется.

Амон поспешно положил руку мне на плечо, и меня осыпало светлой пылью, похожей на тальк. Я сразу раскашлялась и принялась стряхивать ее с одежды. Похоже, этап «Чистая Лили в чистой футболке» в очередной раз закончился раньше срока.

Впрочем, Амона это не беспокоило. Взяв меня за руку, парень снова «включил» внутреннее свечение, и я наконец увидела, что мы в огромном подземном гроте.

– Доктор Хассан? – окликнула я, заметив движение поодаль.

Археолог ползал по полу, методично охлопывая его ладонями.

– Еще немного, еще чуть-чуть…

– Что вы ищете? – поинтересовалась я, подойдя ближе.

– Вот это. – Доктор Хассан поднял толстую почерневшую палку и начал возиться с одним ее концом.

– Факел?

– Да. – Тут он наконец заметил исходящее от Амона сияние и на секунду лишился дара речи. – Увы, простые смертные не одарены таким внутренним огнем! – Он поднял факел и наконец выпрямился. – Не возражаете?..

– Ну что вы, – ответил Амон.

– Где мы? – прошептала я, нервно оглядываясь по сторонам.

– По-прежнему в Оазисе священных камней, просто глубоко в горе, – ответил доктор Хассан. – Если вы прислушаетесь, то даже уловите шум водопада. Я спрятал брата Амона за ним.

Археолог запалил факел, и Амон тут же погасил собственный свет – видимо, чтобы сберечь энергию.

– А ты тоже видел странный свет в горе? – спросила я Амона, пока он помогал мне обойти большое скопление сталагмитов.

– Он виден лишь через истинный гадючий камень, – ответил вместо парня доктор Хассан. – Это отблески солнца, незримо проходящего через отверстие.

– Дорога, проложенная солнечным богом, – кивнул Амон.

– В каком-то смысле. Великие визири передавали этот трюк из поколения в поколение. Но чтобы вызвать такой свет, нужно оказаться в правильном месте в правильное время.

– Это что-то вроде киношного египетского трюка с зеркалами? – полюбопытствовала я, гадая, сколько в этом фокусе от науки – и чистой магии.

– Не совсем. Солнечная дорога – куда больше, чем игра света. Видите ли, ученые полагают, что дыры в гадючьих камнях естественным образом вымываются водой. Древние люди верили, что это застывшая змеиная слюна, и приписывали ей разные чудодейственные свойства. Но жрецы знают истинную природу этих камней. А вы, Великий… – и доктор испуганно запнулся на полуслове. – То есть Амон?

– Признаться, нет.

– Тогда, если позволите, я развлеку вас небольшим рассказом, пока мы ищем вашего брата.

– Продолжайте, визирь, – великодушно предложил Амон.

– Видите ли, богиня Исида…

– Жена Осириса? – уточнила я.

– Верно. Когда ее муж отправился в загробный мир, она не сумела смириться с разлукой.

– О, эту историю я знаю! Она отравила Амона-Ра и обманом выпытала у него истинное имя.

– А вы помните, как именно она его отравила? – спросил археолог.

Я на секунду задумалась – а потом торжествующе щелкнула пальцами.

– Змеиный укус!

Доктор Хассан вскинул брови, явно впечатленный познаниями американской школьницы в древнеегипетской мифологии, и я рассеянно махнула в сторону Амона.

– Это все он. По мере сил занимается моим образованием.

– Я вижу.

– Я помню, что Исида добилась свиданий с мужем, но какое отношение это имеет к гадючьим камням?

– Змее, напавшей на Амона-Ра, удалось скрыться от его гнева. Но, укусив бога, она нечаянно впитала часть его солнечных сил. В итоге потомство этой конкретной змеи обрело способность светиться в темноте. Долгие годы они прятались в самых потаенных местах, чтобы солнечный бог не вспомнил о нанесенной обиде. Истинный гадючий камень – это окаменелые остатки их голов. И когда вы смотрите через ее глаз, то обретаете способность не только видеть в темноте, но и просачиваться в самые узкие щели, куда не смог бы проникнуть даже взгляд солнечного бога.

Камень у меня в руке неожиданно налился холодом. Я с трудом сглотнула – и чуть не вскрикнула, когда он выскользнул из моих ослабевших пальцев. Шлепнувшись в пыль, он так и остался лежать на земле, скалясь на меня снизу змеиной улыбкой и словно подмигивая. Я не сдержалась и принялась вытирать руки о футболку, потрясенная мыслью, что моим проводником в горе был змеиный череп.

В свете факела камень чуть дрожал и извивался, как будто собираясь обрасти плотью. Через пару секунд я осознала, что это лишь игра света на древних костях, но первое гнетущее впечатление не исчезло.

Амон наклонился поднять голыш, но песок под его пальцами вдруг шевельнулся и образовал в земле неприметную впадину, в которую и провалился мой гадючий камень. При ближайшем рассмотрении она оказалась глубже вытянутой руки. Амон решил было прибегнуть к магии, но потом передумал и обратил ко мне успокаивающую улыбку.

– Если понадобится, мы достанем его на обратном пути. Не волнуйся.

– Ой, – сказал доктор Хассан, явно смущенный какой-то мыслью. – Если мы собираемся возвращаться вчетвером, надо было захватить камень и для вашего брата.

– Все будет в порядке, – заверил его Амон.

На самом деле до того момента я особо не волновалась – но когда теплая улыбка парня внезапно погасла, это тут же вызвало у меня тревогу. Пока мы плутали темными коридорами вслед за Великим визирем, я пыталась понять, что омрачило мысли моего мумий-тролля. Не похоже было, чтобы потеря гадючьего камня его серьезно обеспокоила – а уж рассчитывать, что полубога напугал змеиный череп, казалось и вовсе смешным. Причина его грусти коренилась гораздо глубже – там, куда не могла проникнуть моя мысль.

Через каждые несколько шагов Амон оборачивался, чтобы бросить на меня встревоженный взгляд. Неужели его огорчила я? Разгадав эту загадку, я задумалась, действительно ли мои дела так плохи. Конечно, я чертовски устала, а предплечье и икра ныли в местах укуса – но этого было явно маловато, чтобы прописать мне больничный режим. Я сжала руку Амона и уже собиралась сказать ему что-нибудь ободряющее, как вдруг тоннель вильнул, и на нас из темноты выплыл саркофаг.

Доктор Хассан забрал у парня огонь и бегом бросился зажигать факелы на стенах. Когда пещера озарилась их теплым сиянием, я наконец разглядела последнее пристанище брата Амона. Округлый деревянный гроб формой напоминал саркофаг Тутанхамона – но если могилу мальчика-царя усыпало золото, ложе истинного полубога было подчеркнуто скромным, и даже резьба не произвела на меня большого впечатления.

Как и стены туннелей, бока саркофага были украшены символами братьев – солнцем, луной и звездами, – причем звезды были вырезаны чуть крупнее и четче. Я обходила гроб по кругу, пока не наткнулась на изображение трех юношей, которые стояли перед богом с собачьей головой.

– Кто это? – спросила я.

Амон склонился к моей находке.

– Анубис. Здесь изображено, как Анубис наделяет нас божественными силами – после того как снова вдохнул жизнь в тела. Это момент нашего первого пробуждения.

– А здесь что? – я направилась к изножью саркофага.

– Тут мы повергаем нашего врага, Сета.

– Значит, у него лошадиная голова?

– Это не лошадь. Это Зверь.

– Какой зверь?

– Любой – и никакой.

– Не понимаю.

Доктор Хассан подошел к саркофагу с другой стороны.

– Бог Сет славится умением менять обличья.

– Серьезно?

Амон кивнул.

– Он может принять любую форму, какую пожелает, что делает его еще более опасным противником.

– Например, он может стать бегемотом или крокодилом, – подхватил доктор Хассан. – Или черной свиньей. Или коброй.

– А Сет всегда хотел разрушить Египет?

– Он воплощал хаос еще до своего рождения, – принялся объяснять Амон. – Его матерью была богиня Нут. Но Сет был так нетерпелив, что не мог дождаться, когда она разрешится от бремени естественным образом, зубами прогрыз себе путь наружу и выбрался через ее бок.

– Его единственной целью всегда была власть и исполнение своих темных прихотей, – кивнул доктор Хассан. – Приспешники Сета, как и он, не ценят жизни других людей. Их похоть, кровожадность и ненасытная алчность – напоминание о Звере, которому они присягнули. Сет – воплощенное чудовище и изображается таким же. Избрать для него звериный тотем значило бы оскорбить это животное. Даже самые опасные твари – крокодилы, змеи, скорпионы – причиняют вред, следуя природным инстинктам, а не по злому умыслу. Вот почему древние изображали Сета просто Зверем. Это напоминание о его истинной сути и предостережение всем, кто мог бы соблазниться его покровительством.

– Ладно, – протянула я. – Что у нас дальше по плану?

– Боюсь, я не подготовился как следует к пробуждению звездного бога, – расстроился доктор Хассан. – Собирались в спешке, поэтому я прихватил лишь немного еды и простую воду.

– Для его пробуждения не нужно и этого, – мягко ответил Амон. – Моего заклинания будет вполне достаточно.

– Но традиционный пир, песни и празднование…

– Добрые намерения как нельзя лучше доказывают вашу верность. Довольно и этих подношений.

Доктор Хассан снял с плеча сумку и, как следует покопавшись на дне, извлек оттуда бутылку минералки и пакет с выпечкой. Затем он благоговейно отряхнул землю в изножье саркофага, расстелил красный носовой платок и водрузил сверху свои дары. Глядя, как он в волнении перекладывает их с места на места, я тоже порылась в рюкзаке и выудила яблоко, которое дал мне Амон еще перед выходом из отеля. Фрукт был далеко не первой свежести, но археолог обрадовался и ему.

Удовлетворившись составленным натюрмортом, он снова приложил к глазу гадючий камень и запустил руку в стену. Через секунду мы увидели деревянный ящик, из которого торчали четыре глиняных кувшина.

– Это его канопы? – спросила я, осторожно касаясь деревянной крышки с вырезанной на ней длинноклювой птицей.

Доктор Хассан кивнул.

– Когда Амон пропал, я решил, что их тоже лучше перепрятать.

Он благоговейно выставил перед нами кувшины, и даже я почувствовала легкий трепет, дотронувшись до этих тысячелетних артефактов. Помимо странной птицы, на крышках были вырезаны еще собачья голова, человеческая – и голова барана. Я уже хотела спросить археолога, что они означают, когда Амон подал голос:

– Вы готовы, доктор?

– Думаю, да.

– Распечатайте канопы, как только почувствуете дыхание жизни, – велел Амон.

– Конечно, господин.

Амон остановился примерно в метре от гроба, и я присела на корточки рядом с доктором Хассаном, который смотрел на парня с откровенным обожанием.

Живое подобие солнечного бога воздело руки к потолку и принялось негромко напевать. По мере того как сплетались строки заклинания, тяжелая крышка саркофага вздрогнула и мало-помалу начала сдвигаться.

Амон пел:

 
Звезды восходят, срываются, гибнут —
Так же, как ты, мой возлюбленный брат.
Астен, воплощение звездного бога!
Время настало тебе возродиться.
Небо без звезд и темно, и пустынно,
Смотрит на землю слепыми глазами.
Встань же, возьми в руки стрелы и лук.
Судьбы трех братьев вовек нераздельны!
Да будут мои враги твоими врагами.
Да будут мои друзья твоими друзьями.
Как нескончаемо наше служенье,
Так неизбежна победа порядка над хаосом.
Вместе мы снова скрепим основы Вселенной.
Пока я жив, ты будешь жить.
Пока я дышу, ты будешь дышать.
Я – Амон, воплощение бога солнца,
И призываю тебя Оком Гора!
Сейчас ты блуждаешь во тьме без дороги и цели,
Но я озаряю твой путь небесным огнем.
 

Глаза Амона вспыхнули изумрудами, и пещеру затопил жуткий зеленоватый свет. Парень повернул голову, ища что-то взглядом, и лучи его глаз повернулись следом. По-видимому, вскоре он нашел искомое – хотя для меня темнота так и осталась пустой, – потому что возобновил песнопение:

 
Тело твое – лишь прах на ветру,
Но ветер мне служит, и прах мне послушен.
Услышь мой призыв из загробного мира!
Откликнись, Астен! Пробудись, возродись!
Приди и прими человеческий облик!
Я ветры к твоей колыбели сзываю,
Чтоб в губы дыхание жизни вдохнуть…
 

Амон вскинул правую руку, и по гроту прокатился страшный звук – точно пробуждающийся монстр втянул воздух. Моя кожа тут же покрылась мурашками, и я испуганно завертела головой в поисках источника шума. Доктор Хассан начал вскрывать канопы. Едва крышки отлетели в сторону, из кувшинов вырвались четыре потока белоснежного света, которые принялись кружить над саркофагом. Я никак не могла отделаться от ассоциации со стервятниками.