Текст книги "Пробужденный"

Второй ветер швырнул меня на саркофаг. Кости внутри явно лежали не в том порядке, в каком было задумано природой – по-видимому, следствие падения гроба сквозь зыбучий песок. Сам же саркофаг видал и лучшие дни. Осколки и комья грязи густо покрывали его как внутри, так и снаружи.

Я взмолилась, чтобы канопы не пострадали. Сейчас это казалось почти чудом, но нам нужна была хотя бы одна. Связь с Амоном выпивала из меня все силы. К тому же процесс оказался довольно интимным, и я была морально не готова вступать в такие отношения сразу с двумя полубогами.

Я вскинула руки, силясь защититься от третьего ветра. Теперь вокруг меня бушевал настоящий ураган. Я уцепилась за гроб и попыталась убрать волосы, облепившие лицо. Кружащие в воздухе песчинки жалили кожу, точно крохотные осы.

Я знала, что мумия может восстать в любую секунду, а потому не глядя сунула руку в саркофаг и довольно быстро нащупала рычажок. Стоило его нажать, в стенке гроба откинулась боковая панель. За ней, надежно укрытая в деревянной нище, скрывалась первая канопа. Она была сделана из камня, и я немного воодушевилась.

– На ней лицо фараона! – крикнула я через плечо доктору Хассану. – Все равно, в каком порядке их открывать?

– Просто откройте! И побыстрее, – процедил археолог сквозь зубы. Сжатые кулаки мужчины тряслись.

Что-то шло не по плану, и я понимала, что причина отнюдь не в ветре. Доктор Хассан выглядел так, будто его вот-вот хватит удар, но когда я нерешительно сделала шаг ему на помощь, он лишь яростно замахал на меня руками.

Я стянула с канопы крышку, держа древний артефакт чуть менее почтительно, чем он того заслуживал. Увы, у меня не было времени полюбоваться полетом белого луча: отбросив опустевший сосуд, я сразу же кинулась на поиски второй канопы.

Путь к ней преграждала берцовая кость, которая лежала под игривым углом к остальному скелету. Я осторожно сдвинула ее в сторону, вдавила кнопку и достала вторую канопу. Теперь надо мной кружились два сияющих вихря.

С третьим сосудом все оказалось не в пример сложнее. Я поскребла пальцами в углу, но так и не нашла рычага. Это расходилось с инструкциями доктора Хассана, и я принялась в отчаянии шарить по всему периметру саркофага, как вдруг заметила, что в груди скелета – там, где недоставало нескольких ребер, – что-то сереет.

Я с трудом сглотнула и кончиками пальцев раздвинула ветхие ленты. Третья канопа обнаружилась точно посередине грудной клетки.

Однако наибольшие испытания выпали на мою долю с четвертым сосудом. Последний угол гроба скрывала большая груда костей, на которых царственно возлежал череп.

Я дрожащими руками разгребла завалы грязи, бинтов и осколков. Затем принялась как можно быстрее передвигать кости, оставив череп – как самое неприятное – напоследок.

Пока я работала, пустые глазницы Амоза пристально следили за мной из угла. Наконец я кончиками пальцев приподняла его за виски, быстро извинившись, переложила к остальным костям и отыскала последнюю кнопку. Скользкие от грязи пальцы никак не желали цепляться за крышку, поэтому я свинтила ее далеко не с первой попытки. Отчаянный рывок – и четвертый луч слился в безумной пляске со своими собратьями.

Я богохульственно вытерла руки о стенку саркофага, в который раз мечтая о чемодане с влажными салфетками, и присоединилась к доктору Хассану, который сидел в углу в полуобморочном состоянии.

Медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление, самые крохотные останки Амоза поднялись из гроба и начали вращаться по кругу. За ними последовали более крупные кости. Большинство были голыми и легко выскальзывали из обрывков лент. Казалось, все тело лунного бога взбивается в огромном блендере.

 
Сойди в его тело, небесный журавль,
Дай легкие крылья и благостный путь!
 

Электрический туман сгустился и посерел. Крохотные разряды молний пронизывали его все яростнее, пока облако не превратилось в грозовую тучу, заискрилось – а потом с громким хлопком взорвалось, оставив после себя один лучик белого света. Он бесцельно заметался в темноте – там, куда не доставало сияние Астена.

– Нет, брат! – взмолился звездный бог. – Вернись ко мне!

Парень вскинул руки, и его кожа вспыхнула еще ярче. Доктора Хассана продолжала колотить дрожь, и я на всякий случай пододвинулась к нему поближе, готовая в любой момент предложить помощь, – однако археолог, похоже, даже не заметил моего присутствия. Через несколько секунд Астен испустил вздох облегчения: крохотный белый росток наконец вернулся в круг света и начал увеличиваться в размерах, пока не принял форму серебристой птицы. На вид она больше напоминала ибиса Астена, чем сокола Амона.

– Приди, брат, – тихо сказал звездный бог. – Пора просыпаться.

Птица с трубным криком нырнула в саркофаг, где уже бушевали освобожденные из каноп вихри. Смерч полыхнул серебряным огнем, и пустые глазницы черепа озарились изнутри ярким светом.

Скелет начал приходить в порядок – будто невидимые руки собирали мозаику. Руки присоединились к плечам. Ноги – к тазу. Позвонки улеглись в нужной последовательности. Правая рука затряслась, и два сустава, застрявшие в щели разбитого гроба, взлетели в воздух и со щелчком встали на место.

По конечностям парящего в воздухе скелета пробежали искры, и создание, более уместное на Хэллоуине или в анатомическом театре, начало превращаться в человека. Заново сотворенные вены наполнила серебряная кровь. На белоснежных костях появились сверкающие мышцы. В грудной клетке драгоценным плодом забилось сердце. Сияние, струящееся из глазниц, становилось все ярче и осмысленнее, пока на нас с доктором Хассаном не обратились два луча – и я задумалась, способен ли Амоз уже видеть.

Тем временем Астен закончил заклинание:

 
Теперь, когда ты проходишь последние врата смерти,
Крики радости приветствуют тебя,
Несметные яства встречают тебя,
Твое сердце снова бьется,
Твои глаза снова видят,
Твой голос снова слышен,
И все утраченное возвращено стократно.
Приди же, Амоз, и исполни свою судьбу!
 

Я сидела, зажмурившись и очень стараясь не отключиться, пока нестерпимое сияние не погасло. Я осторожно приоткрыла один глаз. Перед нами парил брат Астена – обновленный и безусловно живой. Белая юбка, прикрывавшая его бедра, казалась только что сшитой, а тело сверкало чистотой, будто у новорожденного. Я тут же почувствовала неловкость за свои перепачканные щеки и растрепанный вид.

Амоз опустил руки и медленно приземлился возле саркофага. Перебросившись с Астеном несколькими словами, он приблизился к нам с доктором Хассаном. Я ожидала, что археолог снова падет ниц, приветствуя лунного бога, но, присмотревшись, поняла, что он без сознания.

Амоз с озабоченным видом опустился рядом с доктором и осторожно перевернул его на спину. Затем он задал мне какой-то вопрос, но тот оказался на египетском. Я принялась было объяснять, что не понимаю, однако Амоз прервал меня мягкой улыбкой и молча склонился к археологу. Как и Астен с Амоном, третий брат пробудился в одной юбке до колен и был весьма привлекателен внешне – хотя казался крупнее и грузнее. Я видела, как тяжело перекатываются мышцы под смуглой кожей.

Амоз принялся напевать заклинание над доктором Хассаном. Я взяла того за обмякшую руку, украдкой продолжая рассматривать лунного бога.

Теперь было понятно, почему луку и стрелам он предпочитал боевой топор. В то же время он обращался с доктором Хассаном с величайшей бережностью; мощные пальцы едва сжимали плечи египтолога. Не самое обычное дело для человека подобного телосложения.

Завершив заклинание, Амоз снова поднял на меня взгляд – и я поняла, что не могу оторваться от этих серебристо-серых глаз. Доктор Хассан застонал, и я торопливо сунула ему бутылку с водой. Поднимаясь на ноги, я собиралась обменяться с Амозом торжественным рукопожатием – но потом вспомнила, как выгляжу, и отказалась от этой затеи.

– Гм… Добро пожаловать в наш мир, – сказала я. – Меня зовут Лили.

Амоз склонил голову к плечу и прищурился, после чего перевел вопросительный взгляд на брата. Тот что-то пояснил ему на египетском, и Амоз, кивнув, пробормотал короткое заклинание.

– Меня зовут Амоз, и я воплощение бога луны, – наконец ответил он по-английски с теплой улыбкой.

– Рада познакомиться, Амоз. Человек, которого ты исцелил, – ваш визирь доктор Хассан.

– И я рад с вами познакомиться. С вами обоими, – вежливо уточнил парень.

– Гм… Астен, у нас тут еще есть дела? Я беспокоюсь за Амона, – добавила я, заметив удивленный взгляд Амоза.

Тот оглянулся по сторонам.

– Кстати, а где он?

– Во власти прислужника Темного бога, – мрачно ответил Астен. – И лучше бы нам поторопиться с его поисками.

– Мы освободим его, брат, – взволнованно ответил Амоз.

Доктор Хассан принялся было излагать свой план спасения из «каменного мешка», как вдруг Амоз и Астен закричали и рухнули на колени. Последнее, что я увидела, прежде чем свет лунного бога померк, – оба брата прижимают ладони к глазам и между пальцев у них сочится кровь.

Часть 3

Анубис пришел, когда над горизонтом затеплились первые солнечные лучи. Не в том облике, которого они ожидали – не божеством с головой шакала, – а обычным человеком, хоть и наделенным нечеловеческой красотой и статью. Лицо его казалось исполненным сочувствия, но в мысли невозможно было проникнуть. За ним следовал верный спутник – огромный черный пес в коричневых пятнах. Пес был высоким, поджарым и выделялся среди обычных собак в той же степени, в какой его хозяин выделялся среди простых смертных. Усевшись у ног бога, он навострил уши и тихо заскулил – будто почуял скорбь, переполнявшую людей у храма.

Анубис жестом велел царям встать и заговорил с ними, словно обращаясь ко всему египетскому народу:

– Люди Египта! Ваша утрата – наша утрата. Сегодня Сет сотворил великое зло, и хотя мы не можем вернуть сделанного, ваша скорбь будет утешена, – его глаза быстро пробежались по толпе. – Мы защитим юношей Египта, заточив Темного бога с помощью церемонии, которая будет проводиться раз в тысячу лет. Ваши сыновья были готовы пожертвовать собой ради родины – и удостоятся великой награды. Вместо того чтобы провести вечность в услужении у Сета, они будут защищать тех, кого любят – благородная судьба, способная возрадовать сердце любого смертного. Хотя они мертвы, каждую тысячу лет они будут на краткий срок возвращаться из загробного мира, чтобы выполнить обет, наложенный на них богами. Такой порядок продлится до тех пор, пока боги, – он сделал замысловатый жест рукой, – и люди Египта будут нуждаться в их службе.

Царские семьи пали к ногам Анубиса, исполненные благодарности. Тела трех юношей были немедленно доставлены к порогу храма. Склонившись над первым из них, Анубис звучно произнес:

– Принц Асьюта, сын Халфани! Я бог звезд, услышал мольбы египетского народа и наделяю тебя частью своей силы. Теперь ты знаток слов, примиритель, небесный маг и космический сноходец. Отныне ты будешь зваться Астеном, что значит «новорожденная звезда».

Анубис медленно свел ладони, а когда раскрыл их снова, между пальцами мерцала россыпь белоснежных звездочек. Бог подул на руки, и звезды перелетели на поверженного принца, укрыв его тело, словно пухом одуванчиков. Затем они погрузились в кожу юноши и бесследно истаяли.

Анубис перешел ко второму принцу.

– Принц Васета, сын Нассора! Хонсу, бог луны, наделяет тебя частью своей силы. Теперь ты целитель, следопыт, повелитель бурь и укротитель зверей. Отныне ты будешь зваться Амозом, что значит «растущая луна».

Договорив, Анубис вытянул руку ладонью вверх, и на ней засиял полумесяц из мягкого серебряного света. Постепенно он обрел вес и твердую форму, словно в самом деле был отлит из серебра. Анубис щелкнул по нему пальцами, и полумесяц перелетел на лоб сына Нассора. Там он вспыхнул ярким лунным светом и, рассыпавшись мириадами искр, впитался в кожу принца.

Наконец Анубис остановился перед сыном Геру. Заметив встревоженный взгляд царя, бог помедлил и опустил ладонь ему на плечо.

– Великий Амон-Ра и Гор оба хотят наделить дарами твоего сына, – затем Анубис перевел взгляд на жену царя Геру. – Твоя особая молитва тоже была услышана. Но мы исполним ее в свой срок и в другом месте. Ты согласна на такие условия?

Женщина кивнула, и ее щеки оросили свежие слезы.

– Да, Великий.

– Да будет так. Принц Итжтави, сын Геру! Амон-Ра, бог солнца, наделяет тебя частью своей силы. Теперь ты – обнажающий тайны, защитник угнетенных, податель света, искатель правды и хранитель Ока Гора. Ты удостоишься имени самого солнечного бога и отныне будешь зваться Амоном.

Анубис поднял руки к утреннему солнцу и собрал в ладони пригоршню лучей, которые ненадолго стали видимыми. Когда из его рук во все стороны брызнуло небесное золото, бог перевернул ладони над телом принца, и солнечный свет пропитал его грудь. Не успел никто сказать и слова, как юноша распахнул глаза и сделал первый вдох своей новой жизни.

От него свет распространился на тела других двух принцев, чьи сердца тоже забились в мерном ритме. Стоило последним лучам солнца скрыться у них под кожей, как все юноши поднялись на ноги и заключили родителей в объятия.

– Сегодня вы можете пировать, – сказал Анубис. – Проведите это драгоценное время со своими любимыми. Вечером солнце, луна и звезды встанут в ряд, и мы должны будем провести церемонию, чтобы защитить сынов Египта от Темного бога.

Люди возликовали, но пир продлился недолго. Хотя Анубис вернул жизнь падшим принцам, их пребывание среди смертных оказалось кратким. В тот же вечер бог вернулся на землю, чтобы завершить церемонию, после чего забрал юношей с собой, оставив их семьям великую скорбь, легенду, передающуюся из поколения в поколение, и три мумии, которым было суждено восстать через тысячу лет.

Глава 20. Красота в глазах смотрящего

– Что такое? – закричала я. – Мы что-то сделали не так, когда поднимали Амоза?

Я слепо пошарила рукой в темноте и поймала рукав доктора Хассана. Тяжелое дыхание братьев то и дело прерывалось стонами агонии. Я припала к полу и поползла вперед, пока не наткнулась на чью-то мощную руку. Коснувшись лица ее обладателя, я поняла, что это Амоз.

Его щеки покрывала липкая кровь. Я беспомощно попыталась вытереть ее пальцами.

– Что случилось? – умоляюще спросила я. – Тебе очень больно?

– Это… не мы.

– Что значит «не мы»?

Астен ухватился за мое плечо.

– Он хочет сказать, что мы двое в порядке. На нас напали, но мы исцеляемся благодаря…

– Я хотел сказать вовсе не это, – перебил брата Амоз. – На самом деле наши раны…

– Не та тема, которую стоит сейчас обсуждать, – настойчиво продолжил Астен. – Это только вызовет ненужное беспокойство. Поверь мне, брат.

Амоз помедлил.

– Хорошо. Я доверюсь твоему суждению.

– Кто-нибудь из вас может объяснить нормально, что происходит? – спросила я.

– Пожалуй. Брат, ты исцелишь меня?

Амоз фыркнул.

– Как же иначе. Давай руку.

Я подвинулась, освобождая место для Астена, и «каменный мешок» наполнился гулким звучанием заклинания. Что бы ни делал Амоз, его магия подействовала быстро: кожа Астена снова начала светиться. Сперва она едва теплилась, будто разгорающаяся лампочка, но потом вспыхнула в полную силу.

– У тебя осталась вода, чтобы смочить тряпку? – глухо спросил Астен, не поворачиваясь ко мне.

– Конечно. Подожди минуту.

Доктор Хассан протянул мне платок, и я вылила на него оставшуюся минералку.

– Вот, – сказала я, протягивая тряпку Астену.

Тот взял ее, так и не обернувшись. Затем я услышала звук рвущейся ткани, и оба брата принялись вытирать лица. Щеки Астена до сих пор покрывала грязь, так что на них дорожки крови были не так заметны – а вот сияющая, как у младенца, кожа Амоза неприкрыто багровела кровоподтеками. Серые глаза блестели от слез, но я не заметила никаких видимых повреждений.

– Ну? Кто-нибудь может пролить свет ясности на эти загадки багдадского двора?

Амоз взглянул на Астена, и тот ответил таким тоном, будто кровоточащие глаза были для него обычным делом:

– Это просто еще один знак, что мы приближаемся к полнолунию и времени церемонии.

Я одарила его язвительным взглядом «ну-да-рассказывай-больше» и обернулась за поддержкой к доктору Хассану, но тот почему-то избегал смотреть мне в лицо. Прекрасно! Значит, они в сговоре.

– Если вы думаете, что я куплюсь на это дерьмо, то глубоко ошибаетесь, – процедила я. – Или, по-вашему, я наивная дурочка из Древнего Египта, которая верит каждому слову мужчин?

Амоз склонил голову и улыбнулся.

– За все века я не встречал ни одной женщины, которая безоговорочно верила бы мужчинам. Мой опыт, наоборот, подтверждает, что женщины более проницательны, и убедить их куда труднее.

– Видишь? – я наставила палец на Амоза. – Ты быстро становишься моим любимым братом. И чтобы не лишиться моей симпатии, немедленно расскажешь правду.

Амоз пожал плечами.

– Я доверяю суждению Астена. Он пробыл в этом мире дольше меня.

– Ну да, меньше чем на сутки!

Амоз повернулся к брату, чьи губы были сжаты в упрямую линию.

– Думаю, она имеет право знать.

Астен скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.

– Она вскоре увидит все сама. Боюсь, преждевременный удар ее сломит.

– Я не слабая.

– Слабее, чем думаешь.

– Доктор Хассан, скажите им, что я в порядке!

Археолог наконец выступил из тени и взял меня за руку.

– Так, так. Все будет хорошо. Но сейчас мы зря теряем время. Не разумнее ли будет продолжить беседу после того, как мы найдем Амона?

Доктор знал, на какую мозоль давить. Если что-то и могло отвлечь меня от перепалки с братьями, так только тревога за судьбу Амона.

– Хорошо, – кивнула я. – Сперва его освободим. Но потом вы трое объяснитесь!

Я вскинула на плечо рюкзак, взяла доктора Хассана за руку и замерла, ожидая его указаний. Когда мы двинулись по коридору, я услышала за спиной шепот Амоза:

– О, она мне нравится!

– Мне тоже, – ответил Астен. Затем он продолжил уже громче: – Хотя она не слишком усердная жрица и отказывается падать к моим ногам, что сделала бы любая женщина в трезвом уме и памяти.

– Тогда она нравится мне даже больше, – хмыкнул Амоз и вдруг сказал: – Стойте.

– Что? – заволновалась я. – Ты что-то увидел?

– Ты ранена.

– Гм, да. Мной закусили демоны билоко.

– Билоко? – Амоз бросил недоуменный взгляд на брата и присел рядом с моей перебинтованной ногой. – Это я могу исцелить прямо сейчас, но с остальным придется подождать, пока мы трое не воссоединимся. И даже тогда…

– С каким еще «остальным»?

– Амоз, просто сделай что можешь, – перебил Астен.

– Хорошо, – кивнул лунный бог. – Лилия, возьми меня за руку, пожалуйста.

У него был очень приятный голос – глубокий и успокаивающий. Пожалуй, таким мог бы говорить добрый дядя-педиатр. Я взяла его за руку, и он накрыл ее свободной ладонью. По венам тут же заструилось тепло, а кожу Амоза озарили крохотные серебристые искры.

По руке распространилась теплая щекотка, которая быстро проникла в туловище и ноги. Покалывание в местах укуса начало стихать и наконец исчезло совсем, сменившись приятным пощипыванием – будто я только что вернулась с сеанса шиацу[9]9
  Тип оздоровительного японского массажа; комбинированное ритмическое надавливание пальцами, локтями, коленями и иногда стопами на биологически активные точки и зоны.


[Закрыть].

Амоз открыл глаза.

– Ну вот. Теперь лучше?

– Потрясающе! Спасибо большое!

– Это меньшее, чем мы можем отблагодарить тебя за твои жертвы.

– Да, она немало потрудилась. – И Астен потащил меня прочь от брата, который, ничуть не обидевшись, с добродушной улыбкой потопал следом.

Петляя между зловещими булыжниками, я оглянулась на Амоза и задумалась, почему Астен не дает нам перекинуться и словом. Его маневр был совершенно очевиден – даже если бы я не считала себя знатоком человеческих душ.

Внезапно доктор Хассан, шедший первым, остановился и начал пристально вглядываться в пустоту. Затем он вытянул руки и пробежался пальцами по каким-то невидимым линиям, пока стена не издала тихий щелчок.

– Нашел! – объявил он с торжествующей улыбкой и потянул за рычаг, по-прежнему скрытый от моих глаз. Часть стены отъехала в сторону, и перед нами появился длинный коридор с лестницей в дальнем конце. – Вот и выход.

– Как вы это сделали? – изумилась я.

– О, – археолог кашлянул и описал замысловатый жест рукой. – Это трудно объяснить.

– У нас нет времени, доктор, – напомнил Астен. – Амон ждет.

– Конечно, конечно. После вас, дорогая.

Я осторожно ступила через невидимую дверь в туннель. Теперь единственным источником света было сияние, излучаемое кожей Амоза и Астена. С металлических крюков свешивались почерневшие цепи с кандалами. Я подняла голову и увидела впереди разрушенную каменную кладку, которая, надо понимать, некогда была арочным сводом. Ниши в стенах скрывали резные статуэтки египетских богов, чьи позы и выражения лиц были исполнены нестерпимого страдания.

– Что это за место? – спросила я, и мой надломившийся голос эхом заметался по туннелю.

– Полагаю, здесь собирались приспешники культа Сета, – прошептал доктор Хассан.

Лестница закончилась, выведя нас в просторный зал. Дальнюю стену украшала огромная статуя бога с лошадиной головой. В трещинах на каменном полу поблескивало что-то жидкое и липкое.

– Это… кровь? – спросила я неуверенно.

Доктор Хассан приобнял меня за плечи и быстро повел через зал.

– Лучше об этом не задумываться, – сказал он, дойдя до противоположной двери. – Но я почти уверен, что жертвоприношения богу хаоса совершались здесь.

Мы вскарабкались еще по одной лестнице и оказались перед рядом дверей и туннелей.

– И куда теперь?

– Следуйте за мной, – ответил археолог.

Ни Астен, ни Амоз не возражали, чтобы Осаар возглавлял процессию, – и я мысленно добавила этот факт к длинному списку странностей в отношениях принцев и их визиря. Больше я не задала ни одного вопроса – хотя на языке, как обычно, их крутились тысячи. Между Астеном и доктором Хассаном явно происходило что-то странное, и от моих глаз не укрылось, что Амоз, пробужденный позже всех, тоже озадачен их поведением. Какие бы секреты ни скрывали эти двое, они сводили меня с ума.

Когда доктор Хассан отыскал нужную дверь, его лицо озарилось такой радостью, будто он обнаружил как минимум Атлантиду. Наконец мы миновали последний пролет, и он провозгласил:

– Мы свободны.

Лестница окончилась тяжелой дубовой дверью, запертой снаружи. Мы вчетвером толкали и тянули ее как могли, но она даже не шелохнулась.

– Великий визирь, если вы позаботитесь о даме Амона, я попробую справиться сам, – сказал Амоз.

– Эй! С чего ты взял, что я…

Я обернулась к Астену, но тот лишь одарил меня любезной улыбкой и пожал плечами.

– Вы ошибаетесь. Оба! Амон мне просто друг.

Амоз положил ладони на дверь и обратил на меня смеющийся взгляд серых глаз.

– Вы с ним связаны. Как его брат, я чувствую это. Даже без девчачьих сплетен, которыми услаждает мой слух Астен.

Тот нахмурился.

– Ничего подобного. Почему я должен веками выслушивать твои несносные насмешки? Только потому, что красивее тебя? Если мое тело не покрыто шерстью шакала, это еще не повод упрекать меня в женоподобном поведении. Твоя зависть попросту смехотворна.

– Разумеется, из нас троих ты самый красивый. В обычном состоянии. Боюсь, сейчас тебе не помешало бы помыться. Жаль, что в этих подземельях не водится зеркал, чтобы ты мог как следует оплакать потерянную красоту! Хотя нет, тогда бы нас затопило…

– Ба! Возможно, нам следовало оставить тебя поспать подольше. Куда делся мой возлюбленный брат? Что это за сварливая торговка рыбой? До сих пор дуешься из-за того, что случилось со жрицами при нашем прошлом пробуждении? Если помнишь, это была не целиком моя вина.

– Астен, Астен… Вечно тебе надо перетянуть одеяло на себя.

Пока Амоз препирался с братом, его пальцы чутко пробегали по трещинам на двери. Я не знала, что именно он ищет, но чувствовала, что с нами он только половиной сознания.

– Чтобы завоевать расположение женщины, нужно просто ее слушать, – пафосно заявил Астен.

– Я и слушаю. Хотя, конечно, не одарен умением сплетать слова так пышно. Прибавь сюда свой прекрасный лик, и ни одна девушка даже не заметит моего присутствия.

– Я бы заметила, – сказала я чистосердечно. – По-моему, вы оба очень симпатичные. Любая девушка была бы рада вашему вниманию.

Астен осклабился в улыбке.

– Воистину, твоя красота может сравниться только с твоей мудростью.

Амоз покачал головой.

– Видишь, как он использует язык, чтобы бесстыдно льстить женщинам? Успокой мое сердце, скажи, что не попадешься на его банальные уловки! – Пальцы Амоза переместились на другую половину двери и принялись ощупывать каждый крохотный выступ. – Хотя нет. Пожалуй, я вообще не буду обсуждать, как он работает языком.

Астен хитро мне подмигнул, и Амоз застыл, пунцовый до ушей.

– Прошу прощения. Я не подумал, как это может прозвучать.

– Ничего страшного.

Смущение Амоза было очаровательно. Оказалось непривычно видеть столь детскую непосредственность в таком большом, уверенном в себе человеке. Он застенчиво на меня взглянул, и я ответила широкой улыбкой. Немного успокоившись, Амоз вернулся к изучению двери.

– Я нашел путь, – вдруг сказал он. – Лилия, доктор Хассан – пожалуйста, отойдите подальше. Астен, а вот твоя помощь мне понадобится. Если, конечно, тебя не испугает перспектива растрепать волосы!

Астен скрестил руки на груди.

– Нет у меня никаких волос. И у тебя тоже. Твой череп гол, как гусиное яйцо. Впрочем, тебе вряд ли стоит об этом беспокоиться, потому что наши шевелюры никогда не шли ни в какое сравнение, – насмешливо добавил он, явно не желая прекращать игру.

Амоз с притворной жалостью вздохнул – хотя с губ его не сходила улыбка.

– Это правда, – сказал он, обернувшись ко мне. – Астен у нас первый красавец. Что удивительно – учитывая, сколько раз я плющил ему нос, – и он бросил взгляд на брата. – Надеюсь, ты не забыл о нашем традиционном бое на кулаках? Подеремся, как только освободим Амона.

– Я ждал этого тысячу лет, – пропел Астен. – Открывай уже!

Амоз прошептал что-то по-египетски и надавил большим пальцем на узловатый бугорок посередине двери. От него тут же разбежались серебристые линии – будто светящиеся дороги на деревянной карте.

Добравшись до краев двери, линии не погасли, а, напротив, вспыхнули еще ярче, и весь косяк сотрясла жестокая дрожь. Амоз отступил на шаг и обхватил меня рукой, наполовину отвернув от двери.

– Прикрой глаза, – велел он.

Я послушно вскинула руки к лицу, но все равно подглядывала в щелку между пальцами.

Дверь заходила ходуном, как при землетрясении, – а потом вдруг взорвалась фонтаном обломков, щепы и древесной пыли.

– Как ты это сделал? – изумленно спросила я, когда воцарилась тишина.

Амоз склонил голову к плечу.

– Я следопыт, – ответил он просто.

– Но это не путь, а дверь!

– Да. И я нашел в ней слабые точки.

– Потрясающе! – выдохнул доктор Хассан.

Мы осторожно перешагнули разбитый проем и вышли из заброшенного здания в нескольких домах от храма. У меня вдруг закружилась голова – от недосыпания, голода, запоздалого осознания, что мы едва не погибли, – или всего сразу. Я запнулась о кусок бывшей двери, и Астен бережно подхватил меня под руку.

– Амоз, – взволнованно сказал он. – Мы можем хоть как-то ей помочь?

Братья обменялись выразительными взглядами.

– Не раньше, чем найдем Амона, – ответил лунный бог.

– Я в порядке, – возразила я заплетающимся языком. – Просто низкий уровень сахара в крови. Как только освободим Амона, сразу пойдем в закусочную.

Больше не было произнесено ни слова – но я видела, какими взглядами окидывают меня мужчины, и то, что идут они строго по бокам, готовые в любой момент подхватить свою незадачливую жрицу.

Вскоре мы достигли храма. На этот раз мы вошли через заднюю дверь святилища Гора. Близился рассвет, но небеса были темны.

Погруженная в свои тревоги, я едва смотрела по сторонам – и сперва даже не поняла, что громкий треск стекла под ногами исходит от меня. Я единственная не догадалась обойти разбитую витрину.

– Простите, – прошептала я, примерзнув к месту.

– Какое варварство, – пробормотал доктор Хассан. – Кто-то разграбил выставку с древними медицинскими инструментами! А ведь мои предки проводили ими сложнейшие операции, спасшие множество жизней!

– Гм… Да.

Я задумалась, какие именно операции проводили предки доктора Хассана, – как вдруг до нас донесся вопль агонии.

– Амон! – закричала я, бросаясь через битое стекло, но Амоз недрогнувшей рукой преградил мне путь.

– Пойдем вместе, – веско сказал он, положив ладони мне на плечи и заглядывая в глаза.

Я кивнула, переминаясь с ноги на ногу, и братья принялись творить оружие. Стоило им вытянуть руки и прошептать короткое заклятие, как со всех углов зала начали стекаться шелестящие струйки песка. Когда его оказалось недостаточно, боги призвали песок из соседних комнат – пока перед обоими не зависло по крупному серому шару.

Песок Амона привычно вытянулся в форме лука и колчана с алмазными стрелами, а вот шар Амоза разделился на два поменьше. Один из них сгустился в серебряный топор. На вид его обоюдоострые края могли разрезать даже камень, а блестящее лезвие было испещрено иероглифами.

Второе оружие напоминало молот, хотя его рукоятка была на десяток сантиметров длиннее положенного и оканчивалась острой пикой. Широкое молотовище усеивали дюжины шипов, и по центру их еще венчал большой игольчатый зубец. «Дубина» Амоза, как окрестил ее однажды доктор Хассан, оказалась поистине смертоносным оружием.

– Держитесь позади, – велел Амоз, проверяя баланс сотворенного топора. – Если проход свободен, ваша задача – освободить Амона. Понятно?

– Да, – прошептала я.

Доктор Хассан покопался в сумке и протянул мне покрытую грязью лопатку, а себе оставил пару надфилей. Я перехватила ее поудобнее, проверила лямки рюкзака и кивнула египетским воинам, которые застыли перед нами наготове. В ушах шумно стучала кровь, в венах бурлил адреналин.

Астен одарил меня мимолетной улыбкой.

– Тогда вперед.

Братья крадучись двинулись на звук криков. Выглянув за угол, они сделали нам знак, что все чисто, и мы лишь тогда к ним присоединились. Таким образом мы миновали три зала, после чего наткнулись на стражей.

Они выглядели… неестественно. Мне хватило краткого взгляда, чтобы заметить искривленные, непропорциональные тела и белесые глаза. Доктор Хассан вжался в стену рядом со мной. Он ощутимо нервничал – и это напугало меня даже больше призраков, преградивших нам путь к Амону.

– Это Масау Хапут – порождения смерти, – прошептал археолог. – Вы бы назвали их зомби.

– Вы серьезно?!

– Еще одно доказательство, что мы имеем дело с очень одаренным некромантом.

– И что теперь? Как убить того, кто уже мертв?

– Их не надо… убивать, – вмешался Амоз. – Просто держись от них подальше. Как только Темный, призвавший их к жизни, падет, они тоже вернутся в обычное состояние.