Текст книги "От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов"

Всё хорошо, что хорошо кончается. Андрей здорово изменился после Халхин-Гола, особенно после злополучного письма. И хотя оно, в первую очередь, било по Смушкевичу и Коккинаки, так как он был «мёртв», но он находился в кабине потерянного самолёта, и, если бы не Павел и его спецгруппа, он бы подвёл друзей и хороших людей под статью. Выписавшись из госпиталя, он засел в кабинете и много писал. Я даже подумала, что он решил мемуары написать, хотя на него это не похоже. Нет, в четырех толстых общих тетрадях, мелким бисерным почерком он излагал концепцию самолёта непосредственной поддержки войск с турбореактивными двигателями, повышенной манёвренностью и живучестью, рассчитывал единую централизованную ПВО района боевых действий, излагал основы самонаведения по двум осям при помощи полупроводникового болометра, как я выяснила, это те несколько пластин, которые он взял у Артура в лаборатории Белл. И, что было совсем удивительно: как вырастить монокристалл кремния. Зачем ему кристаллы кремния? В Крыму нас поселили в трехкомнатном коттедже, мы много гуляли, но он не расставался с карандашом и тетрадью. И мячиком для тенниса, которым разрабатывал левую руку. И каждый день занимался в спортивном городке на снарядах: лопинг, рейнское колесо, турник, кольца, батут. Он очень хотел восстановить форму, но побаивался медицинской комиссии, видимо, раны болели. Познакомил меня с комкором Жуковым, который командовал их отдельной армией на Халхин-Голе. Они довольно подолгу беседовали, сидя на скамейке, а мы с Митей и Тлюшей ходили и дышали свежим воздухом.

Времена сильно изменились: страна готовилась к войне. Удлинились рабочий день и рабочая неделя, запретили увольнения по собственному желанию. В Европе шла «странная война»: формально Англия и Франция находились в состоянии войны с Германией, но никаких боевых действий не велось. Наши войска вошли в Прибалтику и Польшу. 30 ноября началась война с Финляндией. Я боялась, что он засобирается и на эту войну, но он долечился, а по приезду в Москву с головой ушёл в дела, но вечерами подолгу писал и читал. Он изменился, стал более серьёзным. Но по отношению к нам остался таким же добрым и заботливым.

Двигатели привез сам Швецов, и мы собрались возле них в закрытом цеху: Павел Осипович, Аркадий Дмитриевич и я. Я показал свои наброски: носовое шасси, достаточно широко разнесённые двигатели, три пушки и два пулемета в носу, восемь точек внешней подвески для РС, каплевидный фонарь. С этими двигателями около 700 км/ч с полной подвеской. Мощные закрылки и воздушный тормоз. Павел Осипович сказал, что для опытной машины это многовато, и предложил строить именно опытную машину. Мои аргументы, что мы только потеряем время, так как срыв обшивки и разрушение деревянного корпуса практически гарантированы, успеха не имели. «Зато у меня есть фюзеляж для него, а вот плоскости надо делать. Через два месяца «гадкий утёнок» был готов, и я позвонил Сталину. Только что был подписан мир с Финляндией. Я выполнил несколько подлётов без уборки шасси. В этой машине всё было непривычно: не было винтов, двигатели издавали довольно громкий свист и только на форсаже грохотали. В носу стояли массовые макеты пушек. Стояла радиостанция. Приехал Сталин, и я прошёл на малой высоте над аэродромом, затем развернулся и прошел, набрав 640 км/ч. Пилотаж не показывал. Затем набрал 5000 метров за 2 минуты 20 секунд. Все результаты были рекордными, но полных оборотов я не давал. Выполнил снижение, ещё раз прошёл над аэродромом и показал действие воздушных тормозов, убрал тормоза, дал форсаж на 15 секунд, прошёл по коробочке и сел. Зарулил, механик приставил трап, спускаюсь на землю. Подхожу. А Сталин буквально разносит Сухого за то, что такую машину делали втихаря и на коленке! «А от вас, Андрей Дмитриевич, я вообще такого не ожидал!» На следующий день нас всех вызвали в Кремль. Были почти все члены ЦК. «Почему занимались самодеятельностью? Почему не известили ЦК? Тот же Андреев на недоведённой машине мог разбиться, и кто бы понёс ответственность?» В общем, попало нам крепко! Всем по выговору. Но деньги были выделены и государственное задание мы получили. Уходя, я передал Сталину две тетради из четырех, которые я писал все эти месяцы. Сталин вызвал меня на дачу в следующее воскресенье. Там было довольно много людей, в том числе Жуков, Чкалов и вновь назначенный нарком авиапрома Шахурин. Сталин попросил всех перейти в столовую, оставил только Жукова, Чкалова, Шахурина, ещё какого-то военного и меня. В руках у него были мои тетради.

– Борис Михайлович, Георгий Константинович и Алексей Иванович, знакомьтесь – Андреев Андрей Дмитриевич! – Все мотнули головой, Жуков сказал, что мы знакомы. – Товарищ Андреев передал мне свои разработки, где предлагает создать самолёт непосредственной поддержки войск и реконструировать ПВО военных округов. Можете, Андрей Дмитриевич, кратко ввести товарищей в курс дела?

– Да, товарищ Сталин! – Я достал из портфеля несколько эскизов, технические характеристики, графики и тому подобное. Раздал их присутствующим. – В течение прошлого года в Перми, инициативным порядком, проводились исследования и подготовка к серийному выпуску двухконтурных турбореактивных двигателей. Десять дней назад, 6 марта, мы показали опытный самолёт товарищу Сталину. Серийная машина, высотный истребитель, сейчас находится в разработке и через пять-шесть месяцев будет готова. Речь сейчас идёт о более мощном, бронированном самолёте, для которого, вполне реально, можно будет изготовить в течение шести месяцев более мощные ДТРД с тягой 3500–4000 кг. Боевая нагрузка этого самолёта будет составлять примерно 3 тонны в норме и до 4 тонн в перегрузе. Восемь основных точек подвески позволят разместить до 160 ракет РС-82. Или восемь ФАБ-500. Максимальная скорость 750 км/ч. Практическая дальность 2000 километров. Боевой радиус – 300 километров. Это – элементы бронирования, это контейнеры для дополнительных пушек или пулемётов, это – кассеты для ракет. Все необходимые конструкционные материалы у нас есть. Отсутствует только катапульта для пилота. Основные элементы конструкции я проработал, бюро Сухого просчитало прочность силовых элементов. Самолёт находится в предпроектном состоянии. Все заводы, которые могут делать детали для него, определены. По второй части, я предлагаю выделить ПВО западных округов в отдельное командование, срочно доукомплектовать их радиолокаторами и передатчиками, как это уже сделано в Ленинграде, и в кратчайшие сроки укомплектовать их новыми Су-9 и И-185-71ФН-К. Примерно по одной дивизии на округ. Перевести полки в режим постоянного боевого дежурства.

– Что скажете, товарищи? – спросил Сталин.

– Каково бронирование корпуса и топливных баков? – спросил Жуков.

– С опасных направлений выдерживает снаряд «Эрликона» 20 мм, в остальных местах 12,7 мм. Топливо – авиационный керосин.

– А не упрётся ли всё в двигатели? – задал вопрос Шахурин.

– Швецов говорит, что нет! 3,5 тысячи – реально достижимы в течение шести месяцев, массо-габариты уже просчитаны. Ну, получим чуть хуже характеристики. Но у нас и бомбардировщиков таких пока нет! А тут самолет непосредственной поддержки войск.

– На Халхин-Голе нам очень не хватало такого самолёта!

– А 750 км/ч даст возможность уйти от любого истребителя, даже с бомбовой нагрузкой! – вставил я.

– Товарищ Сталин! Андрей Дмитриевич говорил, что вы видели их самолёт. Нас он на просмотр не пригласил. Он – летает или стоит? – опять подключился Шахурин.

– Я видел его в воздухе. К самому самолёту я не подходил, потому что товарищ Андреев и компания нарушили государственную дисциплину и безопасность полётов. Но, по докладам Андреева, он пилотировал самолёт, на полные обороты он не выходил, так как самолёт был изготовлен из неподходящих материалов. На отчёте в ЦК товарищ Андреев доложил, что установлен мировой рекорд по скороподъёмности. И всё это на опытных двигателях.

– Сколько? – спросил Чкалов

– Пять тысяч за 2,20 (2173 м/мин).

– Да, товарищ Сталин! Это новый рекорд.

– На 50 процентах мощности.

– А почему не давал полную?

– Катапульты нет. Выпрыгнуть из него невозможно. А фюзеляж – слабенький.

– Вообще невозможно? – спросил Сталин.

– У нас предусмотрены для этого воздушные тормоза. Я их показывал вам, но требуется разработка катапульты, которая будет выбрасывать лётчика из кабины мимо киля.

– Серьёзные вы задачи ставите перед нашей авиапромышленностью, товарищ Андреев! Ну что, товарищ Шахурин? Справится наша промышленность с этой задачей? Смотрите сами: армия говорит, что это нужно! Андреев говорит, что это возможно! Швецов говорит, что готов дать нужные двигатели. Что ещё требуется нашей промышленности?

– Надо проработать эти вопросы, товарищ Сталин! Так сразу ответить не могу!

– Хорошо, товарищ Шахурин. Займитесь этим срочно! Переходим ко второму вопросу!

– Разрешите, товарищ Сталин! – спросил Жуков. – Я уже использовал разработки товарища Андреева в боях, и оцениваю их положительно! Мы пересекались с ним в Крыму, в санатории, и я подробно знакомился с тем, что он предлагает. Считаю это нужным и своевременным. Я хотел бы видеть товарища Андреева у себя в округе на должности начальника ПВО.

– Борис Михайлович?

– У меня вопрос к Андрееву! Кто, кроме вас, способен выполнить эту работу?

– Оба Коккинаки, Крюков, Ворожейкин, у нас в отделе подготовлены курсы для командиров дивизий, полков и эскадрилий ПВО.

– Это то, товарищ Сталин, что я хотел услышать. Я поддерживаю предложение Андреева. – сказал маршал Шапошников.

– Всё, товарищи! Андрей Дмитриевич, останьтесь. А вы, товарищи, не уезжайте!

Когда все вышли, Сталин меня спросил:

– Тебе жить надоело? Зачем устроил этот цирк? Почему ко мне не пришёл?

– Не хотел людей обижать! Прошлый раз вон как получилось! Мы дело сделали, а на нас – донос написали. Те, кто это дело завалил бы. Коккинаки во второй звезде из-за этого отказали.

– Донос мы прочитали и разобрались.

– Из-за меня людей в тыл к японцам посылали…

– Мальчишка ты ещё совсем! Ты делаешь государственное дело, так будь добр соответствовать! Поедешь в ЗОВО. Там самое опасное направление. Подчиняться будешь мне! Лично! Пошли обедать!

В апреле кончилась «странная война», немцы начали наступление в Европе. 24 мая Англия эвакуирует свои войска с континента, а 22 июня 1940 года наносят поражение Франции. За три месяца войска союзников разгромлены. Такого не ожидал никто!

Через 6 месяцев, 4 сентября, я взлетел на Су-9, и мы выиграли серию у Микояна! Николай Николаевич закончил работы по И-185. Чкалов показал их во всей красе! 18 августа 1940 года я ещё раз принял участие в параде на И-185 м-71фн-к. Су-9 ещё только делал подлётки. Практический потолок у нового «И» – 11 000 м! Мы показали групповой пилотаж. В июне, по завершению испытаний, самолёты И-185 пошли в серию и их начали получать полки ПВО трех округов: Одесского, Западного Особого и Киевского Особого. Я догнал Сергея, я уже комбриг. Работы по штурмовику идут: изготовили 10 фюзеляжей. Два из них обстреливали, два ломали и продували в ЦАГИ. Шесть двигателей готово, дали тягу 3200 килограммов. Это чуточку хуже, чем у Су-25, но кои наши годы! Зато двигатели для Су-9 уже выпускаются серийно!

В сентябре мы были готовы к проведению летных испытаний «девятки». Полтора месяца четыре человека гоняли все четыре машины. Отрабатывали всё. Чкалов выложился полностью. Стефановский сказал, что он похудел! А меня сорвали с испытаний дела в округе. Немецкая разведка стала проявлять интерес к тому, что происходит у нас. В ноябре начали поступать серийные Су-9, я приказал переучивание вести под Смоленском. Ворошилов сказал, чтобы Су-9 участвовали в параде 7 ноября. Едва-едва удалось отговорить Сталина не демонстрировать новую технику! Достаточно И-185, Ла-3 с м-82фн, Як-1 и Пе-2! Первый Су-12 поднялся в воздух в декабре. Он показал отличную манёвренность и огромную огневую мощь. Но катапульт, ни на Су-9, ни на Су-12, не было. На всех машинах стояли автоматы по скорости. Разгоняться свыше 900 километров – запрещалось, просто убиралась подача топлива. 2 февраля Су-12 был принят на вооружение, с оговоркой: обязать АП установить катапульту. 15 марта я сбил Ю-86 на высоте 12 500 тысяч, который занимался аэрофотосъёмкой позиций одной из моих дивизий. Был скандал с немцами, но здесь они летать перестали. 15 апреля первое звено Су-12 прибыло в Смоленск. Вместе с полковником Головановым отобрали наиболее опытных летчиков в двух полках. Спарок не было. Сергей сказал, что самолёт довольно сильно отличается от Су-25, но тем не менее я взлетел! Выполнил коробочку. Немного необычно, всё внизу, ты сидишь почти по плечи в высоком фонаре. Стёкла очень толстые. Самолёт прекрасно слушается. Заход на посадку, закрылки, воздушный тормоз, шасси, касание и тормозной парашют. Сбрасываю парашют. Заруливаю. Летает! Звонок Сталину.

14 июня 1941 года. Кремль. Заседание НКО под председательством Сталина. Разведка сообщила о сосредоточении немецких и румынских войск на протяжении всей западной границы.

Присутствовали практически все высшие начальники и руководство. От «нас», ПВО, был я и Коккинаки. Лейтмотив всех выступлений: у нас с немцами договор о ненападении, нет необходимости провоцировать немцев. Прошу слова.

– Товарищ Сталин! У меня под Смоленском на полигоне расставлены в качестве мишеней списанные танки, более батальона, автомобили, более двухсот и порядка тысячи ростовых мишеней. Давайте в среду пригласим военных атташе Германии и Италии на показательные учения 2-й дивизии ПВО и полка Голованова! Сначала ударят штурмовики, а затем мы их перехватим. Это – не провокация, а демонстрация силы.

– Сколько готовых Су-12?

– Один полк, 36 машин. По данным агентурной разведки, приказ о наступлении на годовщину капитуляции Франции отдан. Надо показать немцам, во что превратятся их войска и люфтваффе.

– Я всегда вас знал, комбриг Андреев, как прожжённого авантюриста!

– Товарищ Сталин! Мои авантюры летают, а наше ПВО готово к отражению атаки. Этими учениями мы либо остановим войну, либо оттянем максимально срок её начала. Игра стоит свеч. Полки ПВО рассредоточены, их расположение противником не вскрыто. У нас есть шанс. Большой шанс.

– Товарищ Жуков, ваше мнение?

– Если немцы планируют операцию, это может их остановить, если не планируют, то поймут, что они солидно отстали. Мы ничего не теряем, товарищ Сталин.

– Товарищ Шапошников?

– Тогда уж и румын надо пригласить!

– Товарищ Молотов! Организуйте приглашение! Товарищ Ворошилов! А вы ответственны за банкет на месте учений! Товарищ Берия! За безопасность! Товарищ Андреев – за проведение учений. Приступайте!

18 июня 1941 года. В трех километрах восточнее нашего полигона стояла большая трибуна. На трибуне почти всё руководство НКО, Сталин, Берия, Маленков, Молотов и приглашённые дипломаты. Владимир Константинович докладывает Сталину о готовности.

Над трибунами со свистом проносится полк Су-9, за ним с рёвом проходит полк И-185, затем в красивом строю проходит две эскадрильи Су-12 с инертными бомбами и кассетами НУР. Их встречают громкие аплодисменты руководства и недоумённые взгляды военных атташе, с фотоаппаратами, которых я и Павлов предварительно провезли по полигону и показали комплекс. Заходит пара Су-12 и открывает огонь НУРами! Сплошной поток огня из-под крыльев до самой земли, боевой разворот и грохот восьми пушек! Горка и самолёты исчезают в небе. Заход второй пары и 16 ФАБ-500 вновь раскачивают трибуны.

Высоко в небе появляется девятка Пе-8. Владимир Константинович громко объявляет, что на высоте 12 500 метров появилась эскадрилья самолётов противника, идущее со скоростью 475 км/час. И демонстрирует на поднятом прозрачном планшете макетики. Четверо красноармейцев с голубыми петлицами ему помогают. На перехват выходит эскадрилья Су-9. Скорость 900 км/час. Инверсионные следы пересекаются, истребители делают несколько заходов, и бомбардировщики начинают снижаться. Владимир Константинович рапортует, что противник уничтожен. Снизившиеся перехватчики идут со свистом вдоль полигона и, включив форсаж, делают свечку над трибуной. Все затыкают уши. Подъезжают машины, и все едут смотреть, что осталось от мишеней: перевёрнутые и горящие танки, разбитые в хлам машины. Сломанные стойки мишеней. Подъезжаю я и докладываю Сталину, что учения успешно завершены. Ворошилов даёт команду грузиться, и всех везут чуть дальше трибун, где всех ждёт горячий обед и большое количество выпивки. Сталин подзывает меня и Голованова, довольно пожимает нам руки.

– Товарищ Сталин! Климент Ефремович немного перестарался! Их нельзя сейчас сильно поить! Надо доставить их в Москву. Самолёты готовы!

Пообещав всем показать самолёты, принимавшие участие в учениях, везём дипломатов в полк Голованова и показываем Пе-8. «Остальное – в секретном листе! Мы – сожалеем!» Грузим атташе в три ПС-84 и отправляем на Центральный аэродром. Возвращаемся к руководству учений. Кроме Сталина, Берия и Жукова, остальные уже, довольно крепенько, приложились.

– Проводили?

– Так точно!

– Не шумели?

– Нет!

– Товарищ Сталин! Надо бы привести войска в готовность № 1. – сказал Жуков.

– Не сейчас! Ночью!

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

Я налил себе коньяка. Сталин удивлённо посмотрел на меня.

– Думаю, что полётов сегодня не будет!

20 июня немцы начали отвод войск от нашей границы.

21-го я вылетел домой, в Москву. Завтра – выходной день, который никогда не станет чёрным днём календаря в нашей стране. Вошел домой и услышал Сергея:

– Мы с тобой уже три года! Настала пора прощаться! Подойди к Рите и поцелуй её от меня! Митю и Тлюшу! Передай Сталину, что ключ к миру, который peace, а не world, – в ядерной физике и ракетах. Ты передал болометры и кристаллы кварца Бергу?

– Да, восемь месяцев назад! Почему ты уходишь?

– Ты уже взрослый мальчик! А я сделал всё, что мог! Мне кажется, что Рита беременна. Я желаю ей дочку! Мне очень жаль, что я больше вас не увижу! Я хочу удалить программу! Прощай!

– Товарищ генерал-майор! («Надо же, – подумал Сергей, – он так ко мне никогда не обращался!») Я лично прошу вас этого не делать! Я примерно догадываюсь, почему вы это делаете. Но наш мир изменился, во многом – благодаря вам. Всё равно война с Гитлером неизбежна! И ваша помощь, как никогда, требуется стране. Сергей, пойми правильно! Не мне! Стране!

– Хорошо, комбриг! Я – подумаю.

Тут же раздался голос Риты:

– Андрей! Ты? Тебе дважды звонил Поскрёбышев! Бегом, звони ему!

– Нет у вас времени, товарищ генерал-майор!

Часть 2

14 июня 1941.

Берлин. Кабинет Риббентропа

– Господин Риббентроп! Радиограмма от Шуленбурга!

– Читайте!

– «Сегодня в 13.30 берлинского времени комиссар Молотов передал приглашение на учения авиации Западного Особого военного округа (группа армий «Запад», командующий – генерал Павлов) всем военным атташе стран «Оси», которые состоятся 18 июня под Смоленском. Прошу Ваших указаний!»

Риббентроп недоумённо уставился на секретаря:

– Это всё?

– Да, господин рейхсминистр!

– Соедините меня с OKW… Генерал-полковник! Из Москвы поступило приглашение для военных атташе всех стран «Оси» на учения авиации Западного Особого военного округа. Посол спрашивает меня, как реагировать на это приглашение. Насколько это нам интересно сейчас?

– Честно говоря, господин рейхсминистр, меня это мало интересует! Отказаться от этого можно? Но если нет, то я не возражаю, чтобы генерал Кёстринг и полковник Кребс поприсутствовали на них. Хайль Гитлер!

18 июня 1941.

Генерал-губернаторство, «Вольфшанце»,

Ставка Гитлера

Генерал-полковник Кейтель у стола рассматривал взаимное расположение войск вермахта и вскрытые позиции русских войск. Карту только что принесли, несколько адъютантов стояли чуть поодаль, готовые немедленно дать разъяснения. Начальник штаба Гальдер где-то задерживался. Неожиданный шум прервал размышления Кейтеля, он недовольно поморщился и посмотрел в сторону источника шума. Гальдер показывал его адъютанту какую-то бумагу. К ним через плечо заглядывали остальные присутствующие.

– Что там, Франц?

– Срочная радиограмма из нашего посольства в Москве от генерала Кёстринга. Русские показали на учениях под Смоленском новые самолёты, летающие на неизвестном принципе!

– Что?! – сказал Кейтель и протянул руку, показывая, чтобы документ передали ему.

– По докладу Кёстринга, мишени на полигоне были расставлены в виде маршевой колонны полка и опорного пункта полка. Всего четыре самолёта превратили полигон в месиво! Русские свободно давали снимать самолёты в воздухе, но не подпустили к новым самолётам на земле, даже не показали их. Он выслал фотографии, которые им удалось сделать, самолётом, сюда, – закончил Гальдер и передал радиограмму генерал-полковнику.

Перечитав радиограмму, Кейтель закрыл глаза руками.

– Они всё знают, и они готовы! – он медленным движением, как бы колеблясь, снял трубку телефона: – Мой фюрер! Из Москвы пришли сведения чрезвычайной важности! Разрешите прибыть для доклада! – он замолчал, слушая Гитлера. – Яволь, мой фюрер!

– Он уже знает! Сейчас подойдёт сюда! – он обвёл глазами залу.

Адъютанты разбежались и выстроились вдоль стены, а Гальдер подошёл к столу Кейтеля:

– Надо бы вызвать Канариса… – почти шёпотом сказал он.

– Ты прав, Франц. Он проморгал! – и стал звонить Канарису. Адмирал отсутствовал, так как выехал в Ставку.

Защёлкали каблуки адъютантов, оба генерала повернулись к двери и вскинули руки в приветствии. Адольф Гитлер приподнял правое предплечье и махнул ладонью у правого плеча. В левой руке у него была целая пачка телетайпных фотографий.

– За четыре дня до начала наступления увидеть ТАКОЕ!!! Это переходит все границы! Где Канарис? Где были глаза у этого болвана Кёстринга, когда он докладывал мне, что вооружение русских не изменилось. Я не понимаю, что происходит! Это не вермахт, а стадо каких-то баранов! Где Геринг?

– Мой фюрер! Все оповещены, и с минуту на минуту будут!

Позже всех появился адмирал Канарис, но он привез фотографии с аэродрома и полковника Кребса, их доставившего. Все внимательно рассмотрели привезённые фотографии. Особенно всех поразило фото, снятое, правда, издалека, где из-под крыльев неизвестных самолётов вырывается фонтан огня до самой земли. Больше всех волновался Геринг. Его огромное тело ходило ходуном, он постоянно вытирал пот со лба.

– Полковник! Самолётов было много? – спросил он.

– В воздухе одновременно находилось не меньше дивизии. Русские так и представили это, как учения дивизии войск ПВО и расшифровали эту аббревиатуру: «Противовоздушной обороны».

– Как вы считаете, полковник, русские знают о готовящемся ударе? – спросил Кейтель.

– Мне кажется… Нет, я уверен, что они знают, господин генерал-полковник! Это была демонстрация силы, а не случайное действие. Были приглашены все военные атташе, всех стран, участвующих во вторжении. Кроме того, японцы. Русские как бы показали нам, что произойдёт с нашими войсками в случае начала войны. Скорее всего, им известна и дата, так как несмотря на богатый стол, нас в течение получаса вывезли на аэродром, где обещали показать самолёты, принимавшие участие в манёврах, но показали только старые бомбардировщики, которые мы неоднократно видели в Москве на парадах: ТБ-7. После этого нас всех посадили в самолёты и вывезли в Москву! Нас сопровождали, по аэродрому, комбриг и полковник авиации. Один из них был в шлемофоне, явно после полётов. Второй – нет.

– Они представились? – спросил Канарис.

– Да, адмирал! Комбриг Иванов и полковник Сидоров! Есть несколько их фотографий, к сожалению, больше со спины и сбоку снизу. Их охраняли, и снимать не разрешали.

– Я так и думал! Только Петрова не хватает!

– В комментариях, которые давал известный русский лётчик Коккинаки, были некоторые технические характеристики этих самолётов: для истребителей без винтов: 900 км/час – скорость, три пушки и два крупнокалиберных пулемёта, шесть точек подвески бомб или кассет с ракетами. Для истребителей Поликарпова: скорость 650 км/час, три пушки, два пулемёта, 500 килограммов бомбовой нагрузки или две пусковые установки ракет. По неизвестному самолёту, который русские назвали «самолётом непосредственной поддержки войск», объявили следующие данные: скорость 750 км/час, несет: 160 ракет «воздух-земля» общим весом три тонны, или восемь бомб ФАБ-500, общим весом четыре тонны и четыре крупнокалиберных автоматических пушки.

– Мой друг Герман, что ты думаешь по этому поводу? – спросил Гитлер.

– Мой фюрер! У меня нет ни одного самолёта, способного сразиться с этими русскими монстрами.

– Почему они без винтов, Герман?

– Они используют реактивный двигатель!

– У нас есть такие?

– Да, мой фюрер, фирма «Хенкель» пыталась создать такую машину. Получилась не машина, а «лягушка», которая подпрыгнула в воздух на пять минут, а на третьем вылете у неё сгорел двигатель.

– Что ещё можете сказать, полковник?

– Мой фюрер! Полёт на перехват эскадрильи тяжёлых бомбардировщиков происходил на высоте 12 500 метров, по времени это гораздо больше, чем пять минут. После перехвата и воздушного боя русские снизились, прошли над аэродромом, а потом вертикально ушли вверх и исчезли. Такого я ещё никогда не видел. И ещё, русские получали курс, высоту и скорость целей постоянно и отображали это на прозрачном планшете. Сталин был очень доволен и постоянно усмехался, когда смотрел в нашу сторону.

– Благодарю вас, полковник! Вы можете быть свободны! Прошу всех, кроме командования, нас покинуть.

– Господин адмирал! Как могло случиться так, что работы противника, такого масштаба, оказались вне поля вашего зрения?

– Мой фюрер! После 37-го года мы потеряли, практически полностью, всю значимую агентуру. Оставшиеся в живых агенты реально ничего не могут дать. К тому же нас постоянно отвлекали на политическую разведку, и мы большее внимание уделяли работе против Коминтерна.

– То есть ваши агенты занимались тем, что узнавали, какие подачки дает Сталин своим агентам в Европе, чем состоянием дел в их промышленности! Мне, наверное, стоит подумать, а соответствуете ли вы своей должности! Немедленно выясните, до мельчайших подробностей, откуда у русских такая техника! Идите, адмирал!

Подождав, когда за Канарисом закроется дверь, Гитлер продолжил заседание:

– Мнение рейхсмаршала мы уже выслушали. Вы можете добавить что-либо ещё, товарищ Герман?

– Только то, что мне неизвестно, где базируются эти самолёты, кроме Смоленска, сколько их, но показанного количества достаточно для того, чтобы сделать вывод о том, что самолёты производятся серией, и представляют, и для люфтваффе, и для вермахта, огромную опасность. А судя по тому, что сказал Кребс, у русских есть пеленгаторы с очень большой дальностью. В этих условиях я всерьёз опасаюсь того, что захватить господство в воздухе будет невозможно. Скорее всего, его захватят русские.

– Если, рейхсмаршал, русская авиация не будет подавлена, то мы видели с вами, во что превратятся колонны наших войск! – сказал Гудериан, бросив на стол фотографию с перевернутым трехбашенным тяжелым танком.

В зале повисло тяжелое молчание. Все смотрели на Гитлера.

– Начинайте отвод войск! – Гитлер подпрыгнул со своего места и с силой ударил по столу с картой рукой. – Я сказал: начинайте отвод войск от границы! Иначе завтра Сталин назовёт это провокацией и ударит! – Гитлер в бешенстве рвал карту и бросал обрывки на пол.

19 июня 1941. Лондон,

резиденция премьер-министра

Соединенного Королевства Великобритании

и Северной Ирландии

Уинстона Леонарда Спенсер-Черчилля

– Милорд! Агент «Мэйк» передаёт из Польши, что эскадра Рихтгофена получила приказ на передислокацию из Польши на Западный фронт. Дивизия «Великая Германия» получила приказ передислоцироваться из Польши в Италию. Шесть пехотных дивизий должны передислоцироваться в Югославию. Похоже, что Адольф не собирается атаковать Россию! Данные подтверждены из независимых источников.

– Благодарю вас, Генри!

«Ну, каким надо быть чудаком, на букву М, чтобы не атаковать этого “колосса на глиняных ногах”! Мы же его подвели к этому, буквально! Что так его испугало?» – думал Уинстон Черчилль, раскуривая очередную сигару и перебирая донесения МИ-5. «Так! Вот это – интересно!» Двойной агент из Венгрии передавал, что русские пригласили всех атташе «Оси» на какие-то учения. Но более точных данных у агента нет, человек, поехавший на учения, – один из приверженцев Хорти, поэтому у агента нет данных о том, что происходило на учениях!!! «Адик нас подводит! Об этом мы не договаривались!»

20 июня 1941 года,

Вашингтон, Белый дом

– Фрэнк! Немцы начали отвод войск от русской границы! Они нарушили все договорённости! Им больше нельзя верить! – с такими словами Гувер буквально ворвался в Овальный кабинет.

Хозяин кабинета поморщился и сказал:

– Эдди! Я тебе сразу говорил, что Адди – ненадёжный человек! Зачем ты тащил его из последних сил? А если бы об этом прознало еврейское лобби? Нас бы сожрали с потрохами! Что он ещё натворил?

– Пока ничего, Фрэнк! Но, похоже, что усатый Джо залез ему в карман! Причём по-крупному! Теперь Адик изображает обиженного ребёнка! Он, похоже, собрался поколотить немного Винни! И у него есть шанс! Кстати, Фрэнк! Пару лет назад у меня перед глазами мелькало сообщение Джи-Джи о том, что усатому Джо можно верить? Что по «джапам» он нас поддержит! Может быть, немного помуссировать эту тему? Джи-Джи пока служит на флоте! Не пора ли ему в Москву! Вместе с Гарриманом. Я думаю, что от тебя поедет именно он! Я не прав?