Текст книги "Недоверчивое сердце"

Глава 12

Белл сидела на койке, уставившись на обручальное кольцо, которое Кейси надел вчера ей на палец. Она вышла замуж за человека, почти не зная его и не имея оснований ему доверять. И тут ей пришло в голову, что рассуждения ее смутны и противоречивы: с одной стороны, она не верит Кейси, а с другой – верит достаточно, чтобы позволить воспитывать ее сына. Ей вдруг стала сейчас понятна ирония подобного положения.

Кейси еще не был у нее сегодня, и Белл гадала, удалось ли ему добиться опеки над Томми. Она не ждала чуда. В ее жизни, если не считать встречи с Наоми и брака с Томом, все шло нелепо и трудно. Она снова посмотрела на обручальное кольцо и вспомнила поцелуи Кейси во время церемонии венчания. Тронула пальцем губы, как бы потеплевшие от этого воспоминания, и подумала в очередной раз, почему же он все-таки на ней женился. Не по любви, если так легко согласился на развод в том случае, если ее оправдают. Белл с горечью усмехнулась: какая наивность предполагать, что суд признает ее невиновной!

А ведь она, наверное, была бы счастлива выйти за Кейси, если бы он ее не предал. В нем было чем восхищаться, и тело помнило его страстные ласки. Его нежность казалась искренней. Любовь… Быть может, она и влюбилась в Кейси, но это прошло. Она понимала, насколько он предан своей семье, хотя бы по тому, как самоотверженно он боролся за освобождение своего брата. Отношение Кейси к Марку послужило одной из причин, по которой она дала согласие на брак. Это прекрасное свойство души, и Белл надеялась, что оно обратится и на Томми.

Звук шагов по коридору вывел Белл из раздумья. Она бросилась к решетке, и ее обдало жаром, когда она увидела вошедших. Кейси был не один. Он нес Томми на руках, и Белл едва не сошла с ума от радости, увидев сына.

– Томми! О Господи, Томми!

Заливаясь слезами, она протянула руки, чтобы дотронуться до него.

Томми просунул ручонки сквозь прутья решетки и ухватился за мать; они прильнули друг к другу в неистовом порыве. Когда первая волна эмоций схлынула, Белл повернулась к Кейси:

– Тебе разрешили опеку над Томми?

– Именно так. Я назначен опекуном и попечителем его состояния. Это больше, чем я предполагал.

Белл сразу насторожилась. Выходит, Кейси разрешено тратить деньги Томми, как он сочтет нужным? Может, только этого он и добивался?

Кейси, видимо, угадал ее мысли, потому что тотчас произнес:

– Ты ошибаешься, Белл.

Он вдруг почувствовал, что с него хватит. Его до чертиков измучили ее обвинения, и он невероятно устал доказывать свою добропорядочность. Ему стало безразлично, что она о нем думает. Теперь главное – найти убийцу Макалистера и позаботиться о Томми, которого он от души полюбил. Он не намерен доказывать собственную честность женщине, которая его не полюбит никогда.

Уокер жил вполне благополучно до тех пор, пока Белл не вошла в его жизнь. Если ему удастся – и как только удастся! – доказать ее невиновность, она может поступать, как ей заблагорассудится.

– Я… я не имела в виду… – залепетала Белл, поняв, что причинила Кейси боль, и ощутив свою вину.

– Я знаю, что ты имела в виду. Оставляю тебя с Томми и зайду за ним позже. Мы будем жить в доме твоего свекра, теперь он принадлежит Томми. После того как ты выйдешь на свободу, сама решишь, что делать с этим домом.

Уокер повернулся и пошел прочь. Прежде чем Белл успела его окликнуть и поблагодарить, Томми шумно потребовал ее внимания.

Кейси, Томми и Марк перебрались в дом Макалистера в тот же день, когда мальчик виделся с матерью. Ван Ю присоединился к ним позже, счастливый тем, что воссоединился со своим маленьким другом. Первой из служащих была уволена мисс Грандиг, за ней последовали обе горничные. Каждая получила выходное пособие. Келлерман убрался из дома заблаговременно. Поварихе-китаянке, которую знал Ван Ю, разрешено было остаться. Марку вменили в обязанность подобрать соответствующий штат прислуги, а Ван Ю сделался чем-то вроде домоправителя.

На следующий день явился Кроули и принес бумаги на подпись, после чего Кейси стал опекуном Томми в законном порядке. Вскоре Кейси отправился в банк, и мистер Энгл ввел его в курс дел по управлению состоянием Томми. Из банка Уокер вышел, понимая, что лучше бы ему было оставаться обыкновенным детективом и не осложнять собственную жизнь.

Все еще обиженный на Белл, Кейси решил пока не навещать ее в тюрьме и поручил Марку отвозить к ней Томми.

Если Белл и была удивлена тем, что Томми привез к ней Марк, а не Кейси, то, бесконечно радуясь встрече с сыном, она ни словом не обмолвилась об этом. Марк, прислонившись к стене, стоял и слушал их разговор.

– Мне не понравилось в сиротском приюте, мама. Я не хочу туда возвращаться. Кейси говорит, что я и не должен.

– Ты любишь Кейси, да, Томми?

– Он мой новый папа, – с гордостью ответил мальчуган. – Ван Ю теперь с нами. Кейси прогнал старую няню. Ты знаешь, она дала мне пощечину, когда я сказал, что не хочу жить у дедушки.

Слезы навернулись Белл на глаза.

– Будь хорошим мальчиком, Томми. Может пройти очень много времени до того, как я вернусь домой.

– Кейси говорит, что ты скоро будешь дома, и я ему верю.

Белл с радостью задушила бы Кейси за то, что он подает мальчику ложные надежды.

– Я хочу, чтобы ты был готов к тому, что Кейси может ошибиться. Помни, как я тебя люблю.

Марк не выдержал и вмешался в их разговор – ему хотелось сказать пару слов в защиту старшего брата.

– Кейси никогда не говорит того, в чем он не уверен, Белл. Он очень напряженно работает, собирая свидетельства в вашу пользу. Если помните, он отказался признать обвинительный приговор, вынесенный мне. Я живое доказательство настойчивости и упорства Кейси.

– Я уважаю вашу преданность, Марк. Ничего иного я и не ждала от брата Кейси. Но мы оба понимаем, что я обречена. В отличие от вашего случая у меня нет свидетеля, который подтвердил бы мою невиновность.

Белл хотела спросить, где же Кейси, но не сделала этого. Она понимала, что вчера вывела его из себя, и не винила за то, что он ее избегает. Она была ему искренне благодарна и не могла понять, почему все еще сомневается в нем после того, как он столько для нее сделал.

– Не отчаивайтесь, – подбодрил ее Марк. – Кейси вас непременно вызволит.

Пообещав прийти завтра, Марк и Томми попрощались с Белл. Белл помахала им вслед с печальной улыбкой.

Кейси провел следующие дни, роясь в газетах и документах, содержащих сведения о бизнесе Макалистера. Одна информация его по-настоящему заинтриговала. Оказалось, что первым предприятием Макалистера была не винодельческая фирма. За несколько лет до этого он приобрел треть долевого участия в некоем золотодобывающем руднике. Макалистер разбогател, так как в руднике была обнаружена крупная золотая жила. Его партнерами были Гарри Хопкинс и Арнольд Джоунз. Хопкинс продал свой пай Макалистеру и куда-то исчез еще до того, как золотоносный источник был открыт. Джоунз погиб в результате несчастного случая на руднике, и Макалистер откупил его долю у вдовы погибшего.

К концу недели гнев Кейси остыл настолько, что он мог позволить себе навестить Белл, не опасаясь потерять самообладание.

– Ты рада встречам с Томми? – спросил он и, взглянув ей в лицо, сказал, не дожидаясь ответа: – Вижу, что да.

– Я не сказала тебе спасибо. Я горячо благодарна тебе, Кейси. Я не согласилась бы на наш брак, если бы не была уверена, что ты с любовью позаботишься о Томми.

– Выбрала меньшее из двух зол, – с иронией заметил Кейси. – Я перестарался, пытаясь внушить к себе доверие. Человеку можно наносить удары до определенного предела, и я исчерпал свой лимит. Когда ты выйдешь на свободу, я не стану навязывать тебе свое присутствие. Сегодня я пришел, чтобы задать тебе важный вопрос. Упоминал ли Том людей, которых звали Гарри Хопкинс и Арнольд Джоунз? Или хотя бы одного из них?

Белл, стараясь припомнить, медленно повторила оба имени.

– Фамилия Хопкинс звучит знакомо, но Том при мне ни разу не упоминал этих людей. Это важно?

– Вполне вероятно. Во время моих разысканий я раза два наткнулся на эти имена, и они возбудили мое любопытство. У меня особый нюх на такие вещи. Пошли за мной немедленно, если вдруг что-то вспомнишь. Я упорно веду расследование, и у меня появились новые нити.

– Но это пока не слишком обнадеживает, ты согласен? До суда осталось всего семь дней, а у тебя так и нет доказательств моей невиновности в убийстве свекра.

– Ты слишком легко сдаешься, и тебе недостает веры. Я не допущу, чтобы тебя упрятали в тюрьму, – отрезал Кейси, повернулся и ушел.

Тюрьма. Это слово вызвало у Белл острый приступ страха. Рот ее наполнился горькой слюной, она схватилась за живот, пытаясь удержаться от рвоты. Она слышала страшные рассказы о тюрьмах и о том, как там обращаются с женщинами-заключенными. Быть может, Кейси прав: она слишком легко сдается. Быть может, ей следует больше верить в своего мужа. Муж… Ей трудно было думать о Кейси как о муже и казалось более резонным считать его мужчиной, за которого она вышла замуж ради Томми. Тошнота подступала неотвратимо, Белл нагнулась над парашей, и ее вывернуло наизнанку.

Чем больше Кейси углублялся в прошлое Макалистера, тем яснее ему становилось, что многое в этом деле связано с Гарри Хопкинсом. Уокер был опытным детективом и доверял своей интуиции. Меньше недели оставалось до суда, но он все еще не знал, где искать этого человека и вообще находится ли он в Сан-Франциско. Первым делом он поместил объявление в газете, предложив Гарри Хопкинсу связаться с ним по адресу покойного мистера Т. Дж. Макалистера, указав, что это вопрос жизни или смерти. Ожидая ответа на объявление, они с Марком обходили дешевые гостиницы и постоялые дворы, причем порознь, чтобы успеть больше.

В один из этих суматошных дней Белл таки припомнила, как и где она познакомилась с человеком по фамилии Хопкинс, и сказала Марку, когда он привез к ней Томми в очередной раз, что ей необходимо поговорить с Кейси. Тот явился очень скоро.

– Марк сообщил, что ты что-то вспомнила, – произнес Кейси, с таким напряжением и беспокойством глядя на нее, что у Белл пересохло в горле.

Причиной беспокойства Кейси было то, что Белл выглядела совершенно больной. Особенно его встревожил желтовато-серый цвет ее лица. За те немногие дни, что он не виделся с ней, она заметно похудела. Кейси приписал это постоянному чувству страха. Не могла же она подцепить какую-нибудь заразу в этом строго изолированном месте?

– Что случилось? Ты больна? Скажи откровенно. Я могу прислать врача, чтобы он осмотрел тебя.

– Это пустяки. Возможно, здешняя пища мне не подходит. В последнее время я почти ничего не могу проглотить.

Беспокойство Кейси усилилось. Надо, непременно надо как можно скорее вытащить отсюда Белл, пока она совсем не зачахла.

– Марк говорит, ты что-то вспомнила насчет Гарри Хопкинса.

– После твоего отъезда в Аризону я каждый день бродила возле дома Макалистера, надеясь хоть одним глазком взглянуть на Томми. Однажды, когда его вывели из дома и усадили в карету вместе с няней и дедом, я побежала за каретой, громко окликая Томми. Карета не остановилась, а я была сбита на землю.

– Негодяй! – Кейси ударил кулаком в ладонь другой руки.

– Откуда-то появился незнакомый мужчина и помог мне встать, – продолжала Белл. – Он назвал себя Гарри Хопкинсом и сказал, что был знаком с моим свекром.

– Я так и знал! – вскричал Кейси. – Он не сказал тебе, где живет? Упоминал ли он…

– Он не сказал мне больше ничего, – перебила его Белл. – Я поблагодарила его, и он исчез так же быстро, как и появился. Не знаю, откуда он взялся, но у меня сложилось впечатление, что он оказался там не случайно.

– Прошел месяц с тех пор, как был убит Макалистер. Если бы Хопкинс что-то знал о его смерти, он бы объявился. Если только…

Кейси задумался с таким видом, словно отдельные, найденные им отрывки сведений встали каждый на свое место в системе.

– И что, по-твоему, это может значить?

Белл старалась не показывать своего разочарования. В конце концов, чего тут можно было ожидать? Гарри Хопкинс не был подозреваемым, это просто какой-то знакомый Макалистера прошлых лет. Кейси отнюдь не чудотворец.

– Не знаю, но попробую выяснить.

Кейси не хотел подавать Белл сомнительную надежду.

– Думаю, ничего из этого не выйдет, я просто решила, что тебе следует это знать, – сказала она.

Расстроенный этой мелкой неудачей, Кейси рассеянно кивнул:

– Я должен идти, Белл. Еще столько всего надо сделать до твоего суда.

Он хотел ее поцеловать, но решил, что Белл не одобрит этот знак внимания. После того как Томми был похищен, она ясно дала понять, что не верит ему и не питает к нему теплых чувств. К тому же она выглядела совсем больной, и Кейси опасался, что его поцелуй ее огорчит. Но он помнил, что так было не всегда. Одно время поцелуи ее радовали.

Он повернулся, чтобы уйти, огорченный тем, что их отношения приняли такой скверный оборот.

– Кейси!

Он остановился и оглянулся, надеясь услышать слова, которых уже так долго ждал.

– Мне кажется, Томми счастлив с тобой. Независимо от того, что произошло между нами, я буду вечно тебе благодарна.

Горькое разочарование сделало голос Кейси грубым и хриплым, когда он ответил:

– Но не настолько, чтобы простить мне то, в чем я не был виноват.

Он повернулся и ушел.

Белл хотела было окликнуть его, но какой, в сущности, в этом был смысл? Долгий тюремный срок неизбежен, и ее брак с Кейси скоро станет еще худшим фарсом, чем теперь. Страшная мысль о жизни в тюрьме снова вызвала у нее приступ рвоты, и она склонилась над ведром.

Кейси разыскал Гарри Хопкинса на следующий день. Тот жил в захудалом пансионе недалеко от набережной. Уокер пришел туда в обеденное время, и хозяйка пансиона, узнав, кого он ищет, указала ему на мужчину, сидевшего за столиком вместе с другими постояльцами. Радуясь своему успеху, Кейси решил дождаться конца трапезы и попросил хозяйку передать постояльцу, что в гостиной его ждет посетитель. Когда он наконец увидел Хопкинса перед собой, интуиция подсказала ему, что он нашел убийцу.

Хопкинс не был похож на злодея. Перед Уокером стоял мужчина среднего роста в дешевом поношенном костюме, чересчур худой и изможденный, чтобы считаться здоровым и сильным. Да и цвет лица у него был болезненным, плечи безвольно опущенными. На вид ему можно было дать лет шестьдесят пять, не меньше.

– Кто вы такой? – спросил он неуверенно. – Я теперь мало кого знаю в Сан-Франциско. Долго отсутствовал в городе.

– Присядьте, мистер Хопкинс, – предложил Кейси. – Мое имя Кейси Уокер, я частный детектив.

– И чего же вы от меня хотите? – явно удивился Хопкинс.

– Хочу, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Скажем, для начала: вы были знакомы с Томасом Джорджем Макалистером?

Хопкинс опустился в ближайшее кресло.

– Одно время был.

– Вам известно, что его убили?

– Читал об этом в газетах.

– И вам известно, что в убийстве обвиняют молодую женщину?

– Ну и что далее? К чему вы клоните?

– Молодая женщина невиновна.

Хопкинс нервно стиснул руки.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Вы одно время были деловым партнером Макалистера. Я подумал, что вы могли бы пролить свет на это убийство.

– Очень давно мы совместно владели золотоносным рудником. Третьим партнером был Арнольд Джоунз. Тогда Макалистер еще не занимался винным бизнесом. – В голосе у Хопкинса появились горькие нотки. – Прииск дал достаточно золота, чтобы он мог открыть предприятие, которое сделало его богатым.

– А как насчет вас, мистер Хопкинс? Почему вы отказались от своей доли в прииске? Как я понимаю, вы продали ее Макалистеру. Что произошло с долей Джоунза?

Хопкинс пожал плечами:

– Джоунз погиб на прииске от несчастного случая незадолго до того, как я вышел из дела. Никто не знает, как это произошло. Я не получал от прииска никакого дохода, так как долю продал раньше, чем Макалистер обнаружил богатую жилу. Так же поступила и вдова Джоунза.

– Почему бы вам не рассказать мне об этом подробнее? Ведь это терзало вашу душу долгое время. Быть может, вам было невыносимо горько, что вы убили его? – предположил Кейси.

Хопкинс посмотрел на него с опаской.

– Не приписывайте мне то, что вам хочется услышать. Я ни в чем не повинен. Никто не сможет доказать, что я убил Макалистера. Кроме того, вы не понимаете главного.

– Так объясните.

Долгие годы ждал Хопкинс возможности излить душу. Ждал с тех пор, как был мошенническим путем лишен половины доходов от прииска. После этого он провел лучшие годы жизни, занимаясь геологической разведкой в горах и мечтая поквитаться с Макалистером за его обман. Когда он понял, что безнадежно болен, и это подтвердил врач, он вернулся в Сан-Франциско, чтобы умереть здесь. Много, ох как много бессонных ночей провел он, строя планы мести, но он стал таким слабым и так дьявольски устал…

– Наш прииск не мог прокормить одного человека, что уж там говорить о трех, – объяснял Хопкинс. – Но я чувствовал, что мы накануне большого успеха. Макалистер со мной не соглашался. Хотел пригласить экспертов, чтобы они дали оценку возможным запасам золота. Я принял это предложение и даже оплатил половину гонорара этим ученым специалистам, которых нанял Макалистер.

Результаты изысканий оказались неблагоприятными. Эксперты пришли к заключению, что признаков большой жилы не имеется и что прииск вряд ли будет приносить достаточную прибыль. Я был сражен. В этот прииск я вложил всю душу. Когда Макалистер предложил выкупить мою долю, я обрадовался возможности перебраться, так сказать, на более зеленые пастбища. Прошло несколько лет, прежде чем я узнал, что Макалистер обогатился буквально через месяц после моего отъезда. Узнал я и другое: проклятый ублюдок заплатил экспертам за фальшивое, ложное заключение.

– Что ж, я не осуждаю вас за резкость оценок и желание расквитаться с обманщиком, – заметил Кейси.

– Жила истощилась за год или два, но дала Макалистеру средства на приобретение земельного участка и разведение винограда, пригодного для изготовления вин. Его предприятие стало самым прибыльным в Калифорнии. – Хопкинс едко рассмеялся. – А меня, как говорится, выкинули голым на мороз. Теперь я стар и болен, и деньги для меня ничего не значат.

– Моя жена сказала, что познакомилась с вами возле дома Макалистера. Что вы там делали?

– Так эта маленькая леди – ваша жена? Макалистер, негодяй, едва не задавил ее, когда проезжал в своей карете. Я случайно проходил мимо.

– Моей жене предъявлено обвинение в убийстве Макалистера. Суд состоится через несколько дней.

– Очень скверно, – пробормотал Хопкинс, отводя глаза. – Но какое все-таки отношение имею к этому я?

– Очень большое. Признайтесь: это вы убили Макалистера? Ставка – жизнь женщины.

Хопкинс не замедлил ответить отрицательно:

– Я не убивал Макалистера. У вас нет оснований обвинять меня в этом преступлении. Я сожалею о маленькой леди. Врач говорит, что я умираю, и поэтому я хочу прожить последние свои дни в покое.

– Простите, мистер Хопкинс, но невиновная женщина будет отправлена в тюрьму, если вы не признаетесь. – Кейси пришел в ярость. Хопкинс виновен, но он не мог доказать этого. – У Белл маленький сын. Подумайте о том, каким одиноким будет чувствовать себя ребенок без матери!

– Я сказал все, что собирался сказать вам, – заявил Хопкинс. – Я всего лишь хочу умереть в мире.

– Вы можете умереть в мире, но попадете прямиком в ад.

Слова Кейси привели Хопкинса в ужас. Выкрикнув:

«Нет!» – он кинулся прочь.

Кейси его не удерживал, но и не собирался оставлять в покое. Он намеревался встречаться с ним каждый день до суда и взывать к его совести, пока тот не признается.

На следующий день Уокер узнал, насколько сильным было желание Хопкинса избежать неотступного преследования: он ушел из пансиона среди ночи, даже не взяв своих вещей. До суда оставалось всего два дня, и у Кейси не было ни малейшего шанса разыскать этого человека за такой малый срок.

Надежда на освобождение Белл исчезла вместе с Хопкинсом.

Белл отнеслась стоически к тому, что сказал Кейси о Гарри Хопкинсе. Она не верила, что Кейси найдет способ избавить ее от тюрьмы. Она считала, что он просто старается поддержать в ней силу духа. Говоря по правде, она не чувствовала сейчас ничего, кроме ужасной тошноты, мучившей ее все сильнее. Сидела на краю койки и, по сути, только делала вид, что слушает рассказ Кейси о человеке, который, вполне возможно, убил Макалистера.

– Белл, ты, кажется не слышала ни слова из того, что я тебе рассказал? – спросил Кейси, пытаясь вывести ее из состояния апатии.

– Слышала. По-моему, Гарри Хопкинс совершенно не похож на убийцу.

Кейси внимательно посмотрел на нее и произнес озабоченно:

– Что с тобой, милая, ты больна?

– У меня ничего не удерживается в желудке, и я чувствую себя отвратительно.

Уокер сдвинул брови и, немного подумав, предложил:

– Я пришлю врача, чтобы он осмотрел тебя.

– Нет, не беспокойся. На это уже нет времени. Суд завтра. Я просто жажду, чтобы все скорее кончилось. Быть может, на то Божья воля, что мне так плохо. Может, я умираю.

– Проклятие, Белл, от небольшой тошноты никто еще не умер! Черт бы побрал эти решетки! – выругался он, тряхнув их с такой силой и злостью, что они загрохотали.

Шериф Роган услышал шум и явился посмотреть, в чем дело.

– Что тут происходит?

– Отоприте камеру, шериф, моя жена заболела.

Роган посмотрел на Белл сквозь решетку.

– Она малость осунулась, но особо беспокоиться не о чем.

– Идите вы ко всем чертям! – взревел Уокер. – Надо помочь моей жене!

– Правила…

– К дьяволу ваши правила! Откроете вы дверь, или мне отправиться за постановлением суда?

– Ну ладно, ладно, – согласился Роган, которому проще было пойти на уступки, чем иметь дело с разъяренным детективом.

Он отпер дверь камеры и протянул руку за оружием Уокера. Кейси снял ремень с кобурой и сунул его шерифу чуть ли не в физиономию.

– Десять минут, Уокер.

Кейси опустился на колени возле Белл и взял ее совершенно ледяные руки в свои. Потом пощупал лоб – он был холодный и влажный.

– Где у тебя болит? – обеспокоенно спросил он. Белл смотрела на него совершенно отсутствующим взглядом.

– Я… у меня ничего не болит. Только адская тошнота и… какое-то странное ощущение, которое я не могу объяснить.

Кейси вздохнул с облегчением.

– Белл, это нормальная реакция для женщины, попавшей в такой переплет, как ты. Поистине удивительно, что ты не сломалась окончательно от невероятного напряжения.

Белл высвободила из его ладоней свои руки.

– Только не говори, что меня оправдают, ведь я знаю, что этого не будет. Единственное, о чем я беспокоюсь, – это благополучие Томми.

– Меня удивляет и то, что ты доверила мне своего сына.

Белл опустила взгляд, потом снова посмотрела на Кейси.

– Больше некому. Или ты, или сиротский приют.

Лицо у нее исказила жгучая боль, а в голосе прозвучала глубокая печаль.

– Господи! – вырвалось у Кейси, когда он встал. Тяжко было осознавать, что Белл относится к нему примерно как к дьяволу, отцу мирового зла. Тем более тяжко, что он любил ее всем сердцем, а она его нисколько. Надо же, он легко оставлял женщин, которым хотелось выйти за него замуж, но по иронии судьбы женился на той, что его не хотела.

– С тобой все будет хорошо? – Кейси понимал, что сейчас не время думать о своих издерганных чувствах. – Уверена, что тебе не понадобится врач?

– Уверена. Ты сможешь привезти Томми завтра до начала суда? Я хотела бы повидаться с ним в последний раз до того, как… Сможешь?

Кейси ничего не мог с собой поделать. Он рывком притянул к себе Белл, обнял ее и хотел поцеловать, но не смог, потому что она крепко прижалась щекой к его груди.

– Где-то он есть, настоящий убийца, Белл, и я его найду. Верь в это, прошу тебя.

– Я сейчас ни о чем не могу думать. Желудок в ужасном состоянии. Само слово «тюрьма» приводит меня в ужас, и я не уверена, что смогу все это вынести.

– Но это ненадолго. Клянусь тебе.

– Почему ты так об этом беспокоишься? Ты будешь опекуном Томми до тех пор, пока он не станет взрослым, и сможешь тратить его деньги, как тебе заблагорассудится.

Кейси опустил руки и отступил от Белл.

– Боже милостивый, ты просто не в состоянии мыслить здраво и разумно. Ты в самом деле уверена, что тебе не нужен врач? Завтрашний суд – тяжелое испытание.

Белл покачала головой, смущенная словами Кейси о том, что она не может трезво судить о происходящем. Она гонит его от себя, а он продолжает делать ради нее все, что может. Почему она не в силах броситься к нему в объятия, чтобы он успокоил ее в этот, возможно, последний раз? Она бы это сделала, если бы не чувствовала себя такой больной. Ушел бы он поскорее, иначе она осрамится в его присутствии. Но тут появился Роган, и Кейси пришлось удалиться.

Он уходил неохотно. Ему очень хотелось успокоить Белл, но он боялся ее протеста.

– Увидимся завтра, – сказал он на прощание, стараясь хоть этим ее подбодрить. – Мы все будем там – Наоми, Ван Ю, Марк и я. И не сбрасывай со счетов твоего адвоката. Он непременно найдет какой-то выход.

– Прощай, Кейси, – прошептала Белл, убежденная в том, что они расстаются навсегда.

Спасти ее могло только чудо, а ни Кейси, ни мистер Кроули не умели творить чудеса.