Текст книги "Концерн"

Глава 4
Укрощение медведя

– Ну, здравствуй, Николай.

– Дак виделись уже, Семен Андреевич, – ухмыльнулся Фролов и резким движением опрокинул граненый стакан, наполовину наполненный водкой.

Место это было хорошо знакомо Семену – именно здесь когда-то предпочитал ошиваться Варлам со своими ватажниками, здесь же он практически полностью набрал тот первый десяток. После того как они с Фроловым расстались, прямо скажем, не лучшим образом, Гаврилов не сомневался, что найдет его именно здесь. Сейчас Николай планомерно накачивался спиртным, но то ли водка его не брала, то ли он еще недостаточно заполнил трюмы, во всяком случае, выглядел он слегка захмелевшим, но никак не пьяным.

– Николай, этим делу не поможешь, – присев на расшатанный массивный стул, проговорил Гаврилов.

– Ага, научите меня жизни. Вы ведь весь такой умный – куда нам, сирым и убогим.

– Послушай, Коля, сейчас мы не на службе, да и вопрос у нас далеко не служебный, а потому давай на «ты».

– Давай, – легко согласился Фролов.

– Ну и чего ты завелся?

– А ничего. Красиво это у вас с Антоном Сергеевичем получается. Новая жизнь, все старое побоку. А как до бабы дошло – подвинься, рылом не вышел, босота. Так получается, Семен?

– Я тебе такое говорил?

– А зачем говорить-то, и так все видно. Вон Елена Викторовна как от чумного от меня шарахнулась. Скажешь, что ты тут ни при чем и про меня ни слова не говорил?

Так уж сложилось, что, увидев маленькую учительницу, оба мужчины слегка запали на нее, эдак до онемения языка и дрожи в коленях. Случается такое. И чем дольше они с ней общались, тем чаще язык имел свойство неметь, а колени дрожать. Семен, как говорится, пребывал в панике, так как никогда ничего подобного с ним не происходило. Понятно, что он имел опыт общения с женщинами, и весьма богатый, но вот только так, чтобы чуть не каждую свободную минуту думать о девушке, – такого никогда не случалось. Понятно, что и боязно, и язык к небу прилипает, и в горле першит, да только вот так просто уйти он не мог.

Маленькая учительница поначалу вполне благосклонно отнеслась к ухаживаниям этого медведя, всячески подначивая ухажера, благо была избалована вниманием мужчин. А чего вы хотели при том дефиците невест, что наблюдался во Владивостоке, и при ее внешности, весьма несреднестатистической, надо заметить! Однако, как говорится, вода камень точит, даже если она течет медленно.

Наблюдая происходящее и небезосновательно беспокоясь, что соперник может его обойти, Фролов резко активизировался, став враз веселым, смелым, шумным, но было уже поздно. В сердце маленькой учительницы прочно обосновался большой медведь. Сегодня Николай попробовал было расставить все точки – вот и расставил, получив от ворот поворот. В довесок, когда он, раскрасневшийся от досады, выходил из класса, в котором после занятий и произошел разговор с девушкой, в дверях столкнулся с Гавриловым.

Надо ли говорить, что между молодыми людьми состоялся разговор, результатом которого явился окрыленный счастьем Семен? Но оставался вопрос с Николаем. На что способен отвергнутый и любящий человек, лучше даже не предполагать. С другой стороны, этот парень, хотя и был младше Гаврилова, по-настоящему ему нравился: смелый, честный, несмотря на сомнительное прошлое, о котором бывший мичман старался вообще не вспоминать, если только не были нужны специфические знания, а главное – надежный, как трехлинейка. Слишком много сил было потрачено на завоевание доверия этих людей, чтобы в одночасье лишиться одного из них. До сегодняшнего дня они ни в чем ни разу их не обманули, так должно было быть и впредь.

– Николай, ты можешь припомнить случай, чтобы я кого-нибудь из вас обманул?

– Н-нет, – замявшись на секунду, ответил Фролов.

– Так вот тебе мое слово: ни словом, ни делом я ни разу не пытался опорочить тебя в глазах Елены Викторовны, мало того, мы ни разу даже не заговорили о тебе. Хотя то, что она тебе нравится, я видел, но оставил все решать ей – не стоял столбом, но и не бил нечестно.

– А почему я должен тебе верить? Ить здесь все методы хороши.

– Есть то, как не до́лжно поступать по отношению к боевым товарищам ни при каких обстоятельствах. Если ты это понял и камня за пазухой не имеешь, то будем считать разговор законченным.

– А если нет?

– А если нет, то тебе придется заняться чем-то другим. Не смотри на меня так, никто тебя выбрасывать на улицу не собирается – из ума не выжили настоящими людьми разбрасываться, дел хватит и еще останется.

– Но ведь у меня свой десяток… У меня парни… Я же в Китай… Как же так?

– В боевиках окажутся только те, в ком я буду уверен, что он в последнюю очередь станет думать о себе, а в первую – о своих товарищах. Если иначе, то, повторяю, работы хватит, и даже получше, чем шататься по лесам и болотам, кормить комаров на жаре или вшей на холоде. Будешь в тепле и довольстве. Относительно, конечно: вон в этом году Магадан будем закладывать, там надежные люди ой как нужны.

– Ты гонишь меня?

– Был бы дураком, если бы решил избавиться от такого бойца. Но буду еще большим дураком, если возьму с собой человека, от которого могу ждать либо удара в спину, либо бездействия в ответственный момент.

– Ты это… Семен, ты во мне не сомневайся. Это ведь так… Это же личное.

– Личное, но что из этого может получиться…

– Ничего не получится, – убежденно проговорил Фролов, энергично мотая головой в подтверждение своих слов. – Слово даю, оно не слабее твоего будет.

– Ну, тогда пошли.

– Семен Андреевич, вы того… Идите. А я останусь.

– Николай…

– Семен Андреевич, дайте я сегодня себя пожалею, а завтра снова буду боец.

Гаврилов внимательно посмотрел на парня – открытое и честное лицо, только слегка хмельное и печальное. Ну, тут уж он не помощник. Не увидев никакого подтекста в словах Фролова, Семен виновато потупился и буркнул:

– Поаккуратней тут.

– Это как водится.

К Звонаревым Семен пришел с большим опозданием. А как иначе-то. Пока наговорился с Леной, пока проводил ее домой, потом разыскивал Фролова, опять же разговор, потом только до Звонаревых, а все в разных концах города, прямо как назло.

Когда он появился в кабинете, друзья посмотрели на него таким взглядом, что Гаврилов покраснел – куда красной девице. А что тут скажешь – несмотря на его серьезный разговор с Фроловым, счастливое и вместе с тем глупое выражение прочно укоренилось на его лице.

– Ну и когда свадьба? – с ходу вместо приветствия зарядил Антон.

– Это… Мужики, не гоните лошадей.

– Да тут хоть гони, хоть не гони – итог один, – задорно рассмеялся Антон, взвихрив волосы Сергея, на что тот только смущенно улыбался как человек, достигший абсолютного счастья.

Постепенно разговор все же свернул в деловое русло – а куда еще ему сворачивать-то, если сами себе задач понаставили выше крыши, а теперь не знают, за что хвататься. Как оказалось, проблем было гораздо больше, чем позитива. Так, например, Сергей заявил, что с ПНВ, скорее всего, ничего не получится: помимо технических трудностей, как оказывается, имеется и пробел в образовании. Понятно, что при упорном труде они получат ночники гораздо раньше, чем в известной им истории, но к войне с Японией явно не успеют. Правда, работы в этом направлении Звонарев сворачивать не собирался – задел на будущее, так сказать.

Антона это известие очень огорчило, так как он сильно рассчитывал именно на ночные атаки, а кого атаковать, если в ночи противника не рассмотреть?

– Но тут дело такое, Антон. Оказывается, уже сейчас вовсю идут опыты с гидрофонами, и не сказать, что неудачно.

– То есть ты предлагаешь заменить ПНВ на гидрофон?

– А почему нет? Сейчас, правда, его все больше пытаются использовать в качестве связи – как говорится, за лесом не видят деревьев. Если перенаправить исследования, то очень скоро мы получим необходимый результат. И это будет куда лучше ПНВ, так как с ним в лучшем случае мы определили бы источник тепла, а с гидрофоном сможем определять и направление, и примерную дистанцию, и характер цели.

– А специалисты?

– Хороший вопрос. Можно и наших привлечь, да только пока въедут в тему, пока добьются каких-либо результатов… Нужен тот, кто этой проблемой уже занимается. Нужно будет еще и специалистов подготовить – это ведь не ПНВ, где достаточно краткой инструкции.

– Одним словом, опять время. Сережа, а раньше вспомнить об этом никак?

– Понимаю, но честно признаться, я только на днях узнал об этом, так что ты уже был на подходе к Владивостоку. Придется направить кого-нибудь с пароходом. Заодно сопроводит в Швейцарию четверых парней, что мы с Зимовым отобрали.

– Это еще зачем?

– А ты про гирокомпас уже забыл? Я – нет и не собираюсь уступать пальму первенства никому.

– И прибыли.

– И прибыли, – упрямо мотнул головой Звонарев.

– Согласен. Но только отправишь не Зимова, а, к примеру, Белозерова.

– По-моему, выбор неудачный. Во-первых, он помоложе Зимова, и жизненного опыта у него кот наплакал. Во-вторых, он сейчас полностью принял управление мастерскими, не вижу смысла его сдергивать: заводик постепенно набирает обороты, пусть и он вместе с ним растет, обрастает опытом.

– Это если забыть, что Белозерову о гирокомпасе не известно ничего, а Зимову – все. Кто поручится, что, получив возможность реализовать задумку, он не потеряет голову и не наделает глупостей? Так что это даже не обсуждается. Мастерскими пусть пока Роман Викторович займется. А с парнями старшим отправим Митрофановича.

– Антон, так нельзя. Митрофанович – самый лучший мастер…

– А еще он взрослый мужик, умудренный жизненным опытом, который не даст молодым шалопаям расслабиться: не на отдых едут – на учебу. Так что Белозеров сможет с чистой совестью оставить их в Швейцарии, а сам в Питер, где подбирает нужного кадра, – и обратно во Владивосток. С Божьей помощью к осени управится. Вот только деньгами его нужно будет снабдить получше, а то специалист без оборудования – это все равно что его отсутствие.

– Это точно.

– А ты чего отмалчиваешься, счастливый Ромео?

– А чего говорить-то. Это ваша епархия. Мое дело – безопасность.

– Кстати, о безопасности. Ты что за поход в Китай решил устроить?

– Подобрал пару десятков парней – устроимся в охранную стражу на КВЖД. Там уже год как беспорядки, значит, скоро полыхнет.

– А тебе это зачем? Вон вроде на личном фронте все налаживается.

– Не мне, командир, а нам. Ты не забыл, что скоро будет? Ну и с кем мы будем воевать? Нужны люди с реальным боевым опытом, и верить они должны своему командиру, как родному. Совместные бои – они сближают, тому, кто твою спину в бою прикрывал, веришь от начала и до конца. Опять же, может, каких людей подберем. Владивосток, похоже, выдохся – людей найти едва-едва смогли.

– А как же твоя учительница?

– Будет ждать. А не будет… Значит, не судьба, ошибочка вышла.

– Ты с ней разговаривал?

– Нет еще.

– А когда собираешься отправляться?

– Тебя ждал. Теперь собраться – только подпоясаться. Все уже давно готовы.

– Гризли, только я тебя очень прошу: поаккуратнее там.

– Нормально, командир. Прорвемся. Обещаю за Георгиями не гоняться.

– Вот лучше и не надо.

– Антон, – вновь заговорил Звонарев, – у нас кое-какие трудности с проектированием БТК[2]2
  Большой торпедный катер.


[Закрыть].

– Ты смотри не сморозь где при посторонних. Здесь, знаешь ли, эти БТК – вполне себе натуральные эсминцы. Что за сложности?

– Судостроитель наш все корчится в муках, но ни с места. Не филонит, но и с корабликом у него ничего не получается. Он даже подолгу пропадает в офицерском собрании, завел знакомства с морскими офицерами и пытается у них проконсультироваться. Общаться-то они с ним общаются, но судостроитель для них так… Каста, одним словом.

– И это ожидаемо. Эта гребаная кастовость гораздо меньше приносит пользы, чем вреда. Но думаю, смогу помочь в этом вопросе.

– Ты что же, кораблестроителем заделался?

– Ага, нераскрытые таланты. Повстречался я с одним человеком в Питере, он мне рекомендовал одного офицера – тот еще у истоков миноносок стоял, вместе с Макаровым. Вот с ним и поговорю. – Песчанин специально не стал упоминать о встрече с пращуром. Лишнее это. Кто знает, что в друзьях всколыхнется, а сейчас главное – дело.

– Сережа, надо бы Гризли обеспечить гранатами, а то мало ли.

– Уже. Правда, наш боец настоял на том, чтобы не больше полусотни.

– А что так?

– Нечего раньше времени светить, – пробасил Гаврилов. – И эти только в крайнем случае. Опять же процесс производства отработали, сейчас пройдут полевые испытания – и ладушки. Не хватало потом разбираться с японскими гранатометчиками, – ты вон говорил, что они напропалую бомбами забавлялись… Вот пусть и дальше балуются.

Глава 5
Семья Науменко

Сегодня в морском офицерском собрании царил ажиотаж. А могло ли быть по-другому, если здесь давали бал? Понятно, что не столица, но по местным меркам мероприятие весьма впечатляющее. Вход был свободным, тем паче семьям, у которых дочери на выданье: вопрос с невестами здесь стоял очень остро. Родители тоже были рады-радешеньки такому событию. Кто же не хочет устроить будущее своей кровиночки, а выйти замуж за морского офицера – это практически верх мечтаний: лучших женихов в округе не сыскать. Другое дело, что сами офицеры не столь уж и стремились попадаться в сети. Но предприимчивые родители не унывали и продолжали строить планы, стараясь как можно чаще выводить в свет своих чад. Так что сейчас здесь собрался весь цвет Владивостока.

Вызывало недовольство благообразных горожан наличие на этом балу девиц из театра: эти актрисочки не отличались благонравием, но отчего-то были в чести у господ офицеров. Оно, может, и было бы на них наплевать, да только одним своим появлением эти мамзели отвлекали потенциальных женихов от созерцания и оказания внимания куда более достойным представительницам слабого пола. Их дочерям.

Песчанин, стоя в укромном уголке, внимательно осматривал разворачивающееся перед ним действо. Во-первых, было чрезвычайно интересно – все же ушедшая безвозвратно эпоха. Происходящее чем-то напоминало исторические фильмы, вот только все было куда более красиво, что ли. Находящиеся перед ним люди не были актерами и не играли своих ролей – они просто жили, общались, веселились, и оттого зрелище было просто завораживающим. Что же он чувствовал бы, находясь на каком-нибудь балу в столице, если это прямо-таки заштатное провинциальное мероприятие произвело на него столь неизгладимое впечатление?

Во-вторых, он был здесь не ради праздного любопытства. Дело в том, что Песчанин рассчитывал разыскать того самого офицера, о котором рассказывал его пращур. Владивосток – небольшой город, так что выяснить адрес нужного человека не составляет огромного труда. Однако дома его, как и остальных членов семьи, не оказалось, а терять время Антон не пожелал. Не успев приехать, он уже готовился к отъезду, в Хабаровск. Дела. Выяснив, что семья Науменко отправилась на бал в морское собрание, Песчанин поспешил туда. Теперь он выискивал кого-нибудь из знакомых офицеров, чтобы при его помощи разыскать нужного человека. Наконец его взгляд задержался на проходящем лейтенанте.

– Вильгельм Карлович, здравствуйте.

– О, Антон Сергеевич, здравствуйте. Слышал, что ваша шхуна вернулась. И как впечатление от кругосветки?

– Ну, кругосветкой такое путешествие не назовешь, но тем не менее получил массу удовольствия. Вот подумываю, не примкнуть ли к вашей касте.

– Вынужден вас разочаровать. Насколько я понял, вы не дворянского рода. Понимаю, архаично – таким образом флот лишается многих талантливых офицеров, – но, как говорится, не нами заведено.

– Жаль. Тогда остается только золотодобыча. Это у меня вроде неплохо получается. Как говорится, где родился, там и пригодился. У меня к вам просьба. Дело в том, что в столице мне рекомендовали одного офицера, вот только дома его не застал, а завтра уже уезжаю, но перед этим хотел с ним переговорить.

– Эк вы задачки задаете, – многозначительно обведя взглядом весьма большой зал с огромным числом народу, произнес офицер.

– Понимаю. Но если для вас это затруднительно…

– Вы хотя бы назовите его.

– Капитан второго ранга Науменко.

– Вам повезло. Во-он, видите, стоит благообразная чета, это и есть семейство Науменко. Вас представить?

– Нет, благодарю. Теперь я уж и сам с усам.

– Честь имею.

Антон стал издали рассматривать пока незнакомых ему людей. Ну как издали – относительно, понятное дело: до них было шагов пятнадцать, – с другой стороны, при таком столпотворении… Глава семейства, как говорится, производил впечатление. Высокий и все еще стройный мужчина далеко за сорок, но видно, что в полном расцвете сил. Бородка клинышком и пышные усы, на обветренном лице орлиный нос, умные глаза, в волосах уже прочно поселилась седина. Супруга его, уже начавшая полнеть, но все еще статная и красивая женщина среднего роста, но вид у нее не светской львицы, а скорее милой домохозяйки. Сразу видно, что больше всего в жизни она ценит уют домашнего очага. По большому счету возжелай Антон жениться – непременно остановил бы свой выбор именно на таком типе женщины. И наконец, молоденькая девушка, вряд ли старше шестнадцати, прямо-таки копия своей матери, и слава богу: папенькин нос ни при каких раскладах не добавил бы привлекательности молоденькой нимфе. Именно эта схожесть определяла ее статус – несомненно, дочь. Девушка была как-то и смущена и взвинчена одновременно – возможно, это ее первый бал. Антон вспомнил свои первые походы на дискотеки: что и говорить, ощущения незабываемые. Молодость, избыток энергии, который хочется просто изливать потоками, а потому любой перерыв между композициями вызывает разочарование и страстное желание продолжения. Но ему в свое время было проще, как и его сверстницам, так как для того, чтобы оттянуться от души, вовсе не нужно было ждать, когда кто-нибудь из кавалеров наконец обратит на тебя внимание. Нет кавалера – да и бог с ним, можно и самой потанцевать. Здесь ситуация радикально отличалась. Здесь танцевать можно было только парами. Вот и приходится девушке благонравно стоять в сторонке в компании с папенькой и маменькой. А глаза горят в предвкушении, адреналин зашкаливает и требует выхода, но кавалеры, несмотря на красоту девушки, обходят ее стороной. Возможно, оттого что девушка просто молода, да что там девушка – девчушка, хотя и удалась статью в мать. А возможно, и потому что рядом стоит несокрушимой скалой грозный отец семейства. Капитан второго ранга Науменко производил впечатление человека решительного, и в том, что он не моргнув глазом просто оторвет голову любому, кто возжелает обидеть его чадо, сомневаться не приходилось.

Наконец окончив беглый осмотр, Песчанин направился к чете Науменко. Приближение мужчины не прошло незамеченным, Офицер бросил в его сторону сначала мимолетный взгляд, но затем стал присматриваться, так как тот шел прямо на него, словно миноносец на боевом курсе. При этом на его лице застыло выражение крайнего удивления:

– Антон Сергеевич? Но какими судьбами вы здесь? – Кто бы сомневался, история повторяется.

– Здравствуйте. Если не ошибаюсь, Науменко Петр Афанасьевич?

– Не старайтесь, Антон Сергеевич, больше удивить вы меня уже не сможете.

– Ой ли, Петр Афанасьевич?

– Уверяю вас. Но, насколько мне известно, вы сейчас служите в Кронштадте и переводиться не собирались. Или что-то изменилось?

– Разрешите представиться: Песчанин Антон Сергеевич.

– Разумеется, это вы. Или полагаете, я вас принял за папу римского? Прекращайте ломать комедию.

– Федот, да не тот, Петр Афанасьевич. Не хотелось бы вас разочаровывать, но я даже не являюсь офицером флота – золотопромышленник, так сказать, местного разлива. Жаль, вас не было, когда мы с Антоном Сергеевичем столкнулись в ресторане в Санкт-Петербурге, – вот где была комедия. – Судя по выражению лица офицера, до него наконец начала доходить вся абсурдность ситуации. Ну наконец-то, а то сил сдерживаться и не рассмеяться уже просто не было.

– Бог мой, да возможно ли такое?!

– Как видите, возможно. От лица Антона Сергеевича хочу засвидетельствовать его почтение – сам он приехать не смог, но вот направил свою точную копию.

– Вы…

– Просто однофамильцы, – перебил его Антон. – Наверное, Господь решил таким вот образом пошутить.

– Славная шутка. Верочка, помнишь, я рассказывал тебе о славном офицере, подающем большие надежды? Можешь посмотреть на его точную копию, а самое главное – у них, оказывается, и имена полностью совпадают. Моя супруга, Вера Ивановна. Моя дочь Светлана.

– Очень приятно.

– Господи, я все еще не могу прийти в себя, хотя повидать пришлось много. Просто поразительное сходство.

– Представляете, что творилось с нами?

– Хотел бы я видеть эту картину.

– Уверяю вас, ни одному художнику не снилось, про драматургов помолчим.

– Да уж, это точно.

– Петр Афанасьевич, вы уж простите, но я к вам по делу. Понимаю, не вовремя. Но дело в том, что завтра поутру я уезжаю в Хабаровск – дела, знаете ли, – а переговорить с вами мне необходимо. Я имел смелость посетить ваш дом, но там вас не застал. Так что не взыщите.

– Ну, наши танцы остались далеко в прошлом, так что слушаю вас. – По виду Веры Ивановны было понятно, что насчет оставшихся в далеком прошлом танцев ее супруг несколько сгустил краски, но что делать: дочку одну не оставишь, а кавалеры все не находились.

– Антон Сергеевич рассказывал мне о том, что вы вместе со Степаном Осиповичем Макаровым стояли у истоков миноносцев. – При упоминании имени славного адмирала на лице Науменко промелькнула тень, а Вера Ивановна отвела взгляд в сторону. С чего бы это?

– Это было давно. А потом, он тогда был уже лейтенантом и командовал соединением, а я был простым мичманом.

– Но мне известно, что вся ваша служба проходила на миноносцах. Это так?

– Допустим, – видя, что разговор вильнул в сторону от непонятно почему оказавшейся скользкой для него темы прославленного адмирала, более благосклонно произнес Науменко, внимательно взирая на собеседника.

– Дело в том, что мы с товарищами занимаемся различными исследованиями, для чего привлекли ряд специалистов. Золото – это только средство, цель же наша – создание нового, такого, чего еще никто не создавал. Как говорится, не хлебом единым… Так вот, у нас родилась идея создания нового класса эсминцев, подобных которым пока нет. Но возникли кое-какие сложности. Нам удалось привлечь молодого инженера-судостроителя – он имеет страстное желание творить, но не имеет опыта, и уж тем более никогда не сталкивался с боевыми кораблями, в связи с чем возник ряд сложностей.

Петр Афанасьевич стал проявлять интерес, Вера Ивановна поскучнела еще больше, Светлана и вовсе отвернулась, едва не приплясывая от нетерпения. Да что же у этих кавалеров – глаза повылазили? Красивая девушка, как говорится, все при ней, но нет, все проходят мимо или делают вид, что не замечают чуть не умоляющих глаз. Да пропади оно все пропадом. И родителям будет приятно, не то весь вечер простоят в сторонке. Объявили следующий танец.

– Если позволите, я приглашу вашу дочь на танец? – неожиданно даже для самого себя выдал Антон. Просто показалось, что так будет правильнее.

– Извольте, – взметнув брови, дал добро кавторанг и отец. Или наоборот? Да какая, собственно, разница.

Антон с благодарностью вспомнил мать. Если он сам стремился заниматься каким-либо мужским занятием, к примеру, умело и качественно начистить морду, а потому плотно увлекался рукопашным боем, то мама придерживалась иного мнения. Чтобы иметь возможность и дальше продолжать единоборства, ему предстояло выдержать два условия – наряду с секцией посещать класс бального танца и хорошо учиться, – в противном случае о тренировках он мог забыть. Да-а, мама, мама, она не просто любила бальные танцы, а буквально млела, когда видела на экране балы былой старины. Несмотря на это, сама она танцевать не умела, вот в ней и взыграло научить этому сына. И не абы чему, а настоящим бальным танцам, – ее не остановило даже то, что если различные секции и кружки были абсолютно бесплатными, то за танцы нужно было платить.

– Я покорно прошу прощения, – зашептал он, склонившись к ушку девушки, – но дело в том, что я не ахти какой танцор. Просто мне показалось, что вы сильно хотите танцевать.

– Очень сильно, – страстно зашептала в ответ девчушка. – Вы не волнуйтесь, я хорошо танцую – если вы собьетесь, то я вас поправлю, – уже посерьезневшим тоном закончила она. Как же эта девочка была забавна, когда столь важно старалась изображать из себя взрослую, а сама светилась и чуть не тряслась от нетерпения, словно ребенок, увидевший вожделенную игрушку.

Как выяснилось, время, проведенное в танцевальном классе по настоянию матери, не пропало даром. Но предварительное предупреждение все же оказалось не лишним: несколько раз девушка все же поправила своего незадачливого партнера, а так – вполне на уровне.

Когда они вернулись к родителям, то по раскрасневшимся лицам и высоко вздымающейся груди Веры Ивановны было недвусмысленно понятно, чем именно занимались родители, пока дочь кружилась в танце. Вот только танцевали они при этом в стороне, так что молодые люди их не видели. Или все же не в стороне, но тогда отчего он их не заметил?

– А мы еще потанцуем? – приподнявшись на носочках, чтобы прошептать на ухо весьма высокому кавалеру, поинтересовалась девушка. А что делать, скорее всего, это ее первый бал, кавалеры все обходят стороной, вот и вцепилась в великовозрастного партнера – все лучше, чем стоять в сторонке, пока остальные наслаждаются. Все это понятно, но отчего-то обидно. Странно, к чему бы это?

– С удовольствием, вот только мне необходимо поговорить с вашим папенькой, а если мы все время будем танцевать, то мне это не удастся.

– А давайте так – один танец вы разговариваете с папенькой, а следующий мы танцуем.

– Не могу отказать столь очаровательной девушке. – Ага, девушке, педофил недоделанный, ты куда засматриваешься, дите ведь еще совсем!

– Так на чем мы остановились, Антон Сергеевич? Вот ведь сподобил Господь, и понимаю, что вы – не он, но каждый раз обращаюсь словно к нему.

– Надеюсь вскоре заслужить считаться самим собой, а не двойником Антона Сергеевича.

– Гх-гм, Антон Сергеевич, прошу меня простить. Просто…

– Не стоит извиняться, Петр Афанасьевич, я все прекрасно понимаю, и никакого подтекста в моих словах не было. Приятно, знаете ли, будет, если вы станете считать не меня двойником Песчанина, а его – моим, вот это будет уже действительно оценка мне.

– Так о чем это мы?

– О проектировании эсминца.

– А какое проектное задание у вашего молодого судостроителя?

– Водоизмещение порядка двухсот пятидесяти тонн, скорость хода – тридцать пять узлов, запас хода – тысяча миль. Вооружение – четыре торпедных аппарата, два семидесятипятимиллиметровых орудия, два пулемета. Вот так вот вкратце.

– Запредельная скорость.

– А мы легких путей не ищем.

– Допустим. И как вы собираетесь разместить на столь малом кораблике столько торпедных аппаратов?

– Сделать их неподвижными и встроить в полубак, по бортам.

– А отчего такое странное вооружение? Только два орудия и никакой мелкой артиллерии?

Разговор так и продолжился в деловом русле. Как видно, о родных и любимых миноносцах Петр Афанасьевич мог рассуждать часами, целиком захватываемый этой темой. Вот такие любящие от всего сердца свое дело зачастую и являются двигателями прогресса, и, как ни странно, именно таким никогда не дают дорогу, всячески им препятствуя и задвигая в сторонку. Уж в России-то точно.

Прекратившаяся было музыка зазвучала вновь, и на Антона уставились требовательные и умоляющие серые глаза, которые буквально вопили: «Ты обещал». А что тут поделаешь, действительно обещал.

– Позвольте. – Антон изобразил почтительный поклон, давая понять собеседнику, что беседа временно приостанавливается ввиду непредвиденного фактора в лице его дочери.

Светлана тут же просветлела лицом. Науменко и не думал обижаться на такую бесцеремонность, улыбаясь широкой и открытой улыбкой, – как видно, дочь он сильно любил и во всем ей потакал. Улучив благоприятный момент, Вера Ивановна тут же вцепилась в руку супруга, получив ироничный взгляд мужа, но не сказать что недовольный. Как уже говорилось, с развлечениями на окраине империи было не ахти как хорошо, поэтому каждая возможность использовалась на все сто. Вот он какой молодец – и родителям угодил, и дочь осчастливил, и про себя грешного не забыл. Так держать.