Текст книги "Концерн"

Глава 2
На страже интересов концерна

Какого черта! Куда его привели? Если бандиты, то отчего не обчистили прямо там, на улице? Места он выбирал глухие, так что куда проще было обокрасть ночного путника, а не возиться, волоча его в неизвестном направлении. Вообще это больше походило на какое-то похищение. Схватили, затолкали в рот кляп, на голову мешок, связали и потащили. Нет, не поволокли, не заставили куда-то идти, а понесли на руках, и все время бегом. Они не раз и не два делали повороты – то налево, то направо, – это он чувствовал, но и предположительно не знал, куда его несли: даже если опустить тот момент, что в том районе города он плохо ориентировался, составить представление, в каком направлении его утащили, он не мог.

Господи, да за что же ему это все. Он ведь простой инженер, выпускник электромеханического института, подвизавшийся работать в лаборатории каких-то непонятных меценатов, собирающих вокруг себя специалистов из многих областей и предоставивших возможность заниматься любимым делом. Они взяли на себя не только финансирование исследований, но и выплату жалованья – немаленького, надо заметить! – и предоставление самого разнообразного оборудования – не сразу, окраина империи все же, – но по первой же возможности, и старались с этим не затягивать.

Единственное, что было плохо, – так это их кабальный контракт. Подумать только, ему возбранялось обнародовать результаты своих же исследований. Тогда, в начале пути, это казалось несущественным. Подумаешь, пять лет. Да за такой срок не достичь никаких существенных результатов, а уж в новейшем направлении радио, которым нигде в мире еще никто не занимался, и подавно. Тогда было главным то, что ему предоставляется возможность работать, остальное – мелочи. А поди ж ты, все срослось, и теперь его передатчик вполне исправно работает, и никакому искровому аппарату такие возможности даже не снились. Но едва он заикнулся о том, чтобы обнародовать свои достижения, как ему сунули под нос тот самый контракт. Это что же получается: он не имеет права на свое же открытие? Хорошо, они работали вдвоем, но ведь и его соратнику в этом отказано. Безобразие. Да какое они имеют вообще право!

Только теперь он обратил внимание, что их, оказывается, плотно опекает какая-то служба безопасности. Он, конечно, наблюдал на территории крепких парней, которые занимались охраной. Ну, охраняют – и пусть. Но, как выяснилось, все не так просто. Выехать в город не возбранялось, вот только к чему вам утруждаться, искать извозчика – пожалуйте в пролеточку с кучером, да сколько захотите, столько и пользуйте, кучер в полном вашем распоряжении. Не хотите занимать коляску института – похвально, вот извольте, тогда вам извозчик. Оказывается, в их районе было порядка дюжины извозчиков, да только всем остальным сюда ход был заказан: за этим они же и присматривали со всей строгостью. Поначалу все было вроде понятно: не хотят делиться своим заработком с другими. Но, как выяснилось, они практически и не ездят никуда, а торчат целыми днями на улицах: когда-никогда кто-то соберется в центр, а как поедет – так извозчик все время поблизости, чтобы, значит, куда барин или барыня изволит, пролеточка всегда под рукой, а цены в сравнении с городскими извозчиками – так просто смешные. Но всему есть своя цена, и такой вот предупредительности и дешевизне тоже.

Когда он это понял, то понял и то, что его попросту обкрадывают. Его детище, опытные образцы которого уже были готовы и, насколько он понимал, делались еще, уже где-то используется, а он как получал жалованье, так и продолжает получать. Была премия, за каждый новый комплект ему также выплачивается вознаграждение, но как это все мелко. Где баснословные прибыли, где мировое признание? НИЧЕГО. Решение порвать оковы и вырваться из этой клятой кабалы крепло с каждым днем, пока наконец он не решился. Семья? А что семья? Вот устроится на новом месте и вызовет их, денег у них предостаточно, кое-что скопилось, так что полгодика всяко-разно продержатся, а там – и слава, и безбедное существование, и полная свобода. Билет на первый утренний поезд он купит без проблем, а там – ищи-свищи ветра в поле. Благо Транссибирская магистраль заработала и весь путь до Санкт-Петербурга займет не больше двадцати дней, не то что на пароходе. И откуда взялись эти разбойники? А главное, что им нужно?

Мешок с его головы сорвали, ничуть не церемонясь и не думая об его удобствах. Грубая мешковина сильно оцарапала и обожгла нос, заставив дернуть головой и вскрикнуть… ну как вскрикнуть – эдак нечленораздельно замычать. Столь же бесцеремонно выдернули кляп. Больно! Казалось, зубы вот-вот вырвут с корнями – вполне возможно, во всяком случае: один из зубов зашатался. Может, еще укрепится?

Однако все посторонние мысли о неудобствах и болезненных ощущениях развеялись, как утренняя дымка, когда он все же сосредоточил свой взгляд и смог рассмотреть, что же творится вокруг. Он сидел на стуле перед вполне приличного вида столом, вот только помещение, в котором он находился, больше напоминало камеру в подвале или каземат. Стыло и неуютно. Но не это заставило его встрепенуться, а человек, сидящий напротив. Поговаривали, что начальник охраны раньше был деловым – правда ли это, было неизвестно, во всяком случае ему, – но когда тот начинал смотреть своим внимательным изучающим взглядом, который, казалось, словно бур проникает в самые потаенные уголки, то становилось как-то тоскливо и неуютно.

– Здравствуйте, Викентий Павлович.

– Что все это значит, Андрей Викторович? Немедленно развяжите меня! – Уютно, неуютно – главное, что это не бандиты, а значит, все страхи побоку. Существует закон, и у него есть права.

– Эк вы, Викентий Павлович. Ничего, посидите пока так, может, ума-разума наберетесь. А расскажите-ка, любезный, куда вы собрались?

– Не смейте разговаривать со мной подобным тоном!

– Заткнись, тля! Ты что же думал, я тут расшаркиваться буду перед вором? Не надо на меня так смотреть. Именно вором. – Он не повышал голоса, говорил тихо, цедя слова сквозь зубы, но от этого становилось жутко. Потом он вновь перешел на вежливый тон, который, впрочем, уже никак не мог обмануть инженера. – Викентий Павлович, вы отчего-то решили, что ваши достижения в области радио являются вашей собственностью? – О как, а правда ли, что он в прошлом бандит? Откуда было ему знать, что Варлам, а это был именно он, весьма серьезно занимался самообразованием? – Вынужден вас разочаровать. Вам знакома эта бумага? Да-да, это ваш контракт. Так вот там все прописано черным по белому, и насчет неразглашения в том числе. Если же вспомнить о том, что вам выплачивали солидное жалованье, и именно за то, чтобы вы занимались вашими опытами, стало быть, были наняты для выполнения именно той работы, которой и занимались. О том, что вы работали не один, что вас обеспечивали всем необходимым, не считаясь с затратами. В свете этого скажите, пожалуйста, сколько в том, что вам удалось ОБЩИМИ усилиями, именно вашего?

– Как минимум я могу рассчитывать на признание, разумеется, с Анатолием Андреевичем, – все же вспомнил он про второго инженера.

– Конечно, можете. Но давайте опять обратимся к вашему контракту. Вы получаете на это право только через пять лет после достижения положительного результата. А сколько прошло? Едва полгода минуло. Так что налицо нарушение контракта.

– Ну так подайте на меня в суд.

– …А заодно обнародуйте то, что я украл. Так получается? У нас свой спрос за нарушение слова.

– Ч-что вы им-меете в виду? – Тон, которым заговорил Варлам, совсем не понравился молодому человеку.

– Не то, что вы подумали. Сергей Владимирович выступает против каких-либо крайних мер. Впрочем, я с ним согласен – не бандиты же мы, в самом-то деле.

– Он в курсе?

– Так же, как и я в курсе того, что во многом вам удалось ваше открытие благодаря подсказкам Звонарева. Есть у него дар замечать очевидные вещи, мимо которых способны пройти толпы профессоров. Вы не находите?

– И что со мной будет? – Голос изобретателя совсем сник.

– Ссылка. Отправим вас и вашу семью в Магадан. Будете там жить и работать. Нам спокойнее – и вы целее, а как срок выйдет, то получите право на обнародование своих достижений – понятное дело, что вместе с Анатолием Андреевичем и Сергеем Владимировичем. Конечно, если вас за это время опять угораздит заняться какой-либо секретной разработкой концерна, то последует следующий контракт, со всеми вытекающими. Понятно, что на прежнее он уже не распространится и вы сможете с достоинством почивать на лаврах.

– Вы это серьезно? Вы хотите сказать, что концерн узурпировал права на мои мозги, теперь они его собственность?

– Нет, этого я не говорил. Если вы будете работать, не прибегая к помощи концерна, то бога ради: все ваше ваше, но если иначе, то милости просим следующий контракт. Не надо смотреть на нас как на рабовладельцев, нормальные условия, к тому же там имеется пункт, согласно которому этот срок может быть уменьшен, а вот об увеличении его ничего нет. Так что собирайтесь в путь-дорожку. Через неделю в Магадан уходит шхуна – отправитесь на ней. Господи, да не расстраивайтесь вы так. Ну хорошо. Поступим мы с вами по закону. Вы что же думаете, что отделаетесь легким испугом? Не смешите меня.

– Вы это о чем?

– Как минимум о долговой тюрьме. Или у вас найдется та сумма, которую выставят вам в ходе судебного разбирательства? Почитайте повнимательнее контракт, который вы подписали собственноручно. Так что собирайтесь-ка вы в Магадан. Поживете там, охолоните. Кстати, составите компанию Варакину.

– Он же добровольно…

– Конечно, добровольно. Вот и вы добровольно. Или будете настаивать на суде? Вот и ладушки. И примите мой совет: в следующий раз, когда станете подписывать какие-либо документы, внимательно их читайте. Не все такие добрые, как мы, иные могут и по судам затаскать, и без портков оставить.

Глава 3
Свет в окошке

Антон сидел в кабинете Звонарева, нещадно дымя папиросой, словно крейсер, выжимающий из машин все, на что они способны. В помещении уже было впору вешать топор – можно, конечно, и окно открыть, чтобы проветрить, но он словно и не замечал ничего. Было у них в училище такое высказывание на тот случай, если кто вот так задумается: «Ушел в себя, вернусь не скоро», – эти слова как нельзя точно подходили к тому состоянию прострации, в котором он сейчас находился. А попросту говоря, он впал в ступор. И было отчего.

Вроде бы все нормально. Прииск в Авеково, там сейчас уже небольшой, домов на двадцать, поселок с постоянно проживающими семьями, дает стабильный и растущий год от года доход, если еще учесть укрываемое от казны золото и то, что уходит на фальшивую монету, то вообще неплохо получается. Фальшивка, правда, в оборот пускается только за границей: береженого Бог бережет.

Уже разросшийся до двух сотен дворов Магадан, уверенно занявший лидерство и оттеснивший Гижигу, тоже не стоит в стороне, давая стабильный доход. Рыболовный флот концерна вырос уже до полутора десятков шхун, пяти сейнеров и двух пароходов. Пароходы и шхуны раньше ходили под японским флагом и были конфискованы за браконьерство. А нечего вести себя в чужом доме как свинья – та, которая ноги на стол. Консервированная рыба и икра огромными партиями уходят в основном в Китай, меньше в Америку. Можно, конечно, и ближе, да вот только они не хотели завязываться с маршрутами через Желтое море, поэтому не ориентировались на более близкие маршруты. Японские предприниматели, если у них было на то желание, могли закупать продукцию концерна во Владивостоке. С Китаем торговля была налажена в основном по железной дороге. Многим такое поведение казалось странным, но друзья решили в своей деятельности все же учитывать будущую войну и, чтобы не потерять во время боевых действий, вынуждены были завязывать вот такие трафики, которые не будут прерваны войной.

Приносила свои немалые плоды и звероферма, разросшаяся до десятка тысяч зверей. Конечно, качество шкурок порой уступало тем, что добывались охотниками, – что ни говори, но воля – она и есть воля, в железной клетке не получить меха высшего сорта, но тем не менее товар был весьма востребован модницами в Москве и Санкт-Петербурге, а потому разлетался на ура, как горячие пирожки на морозе.

Не мог не радовать и Сучанск. Их практически вынудили заняться разработкой угольных копей, но сегодня сучанский уголек давал стабильный доход, причем раза в два больше, чем предполагалось изначально. Помогло то, что во время восстания в Китае там были реквизированы вспомогательные суда китайского флота, так что друзья смогли оторвать четыре парусных клипера, еще четыре шхуны, выкупленные из числа конфискованных у японцев, и переделали под углевозы. Вот и сосредоточился весь цикл, начиная от добычи и заканчивая транспортировкой во Владивосток и Порт-Артур, в их руках. Добыча угля благодаря внедрению новейших технологий была столь высока, что транспорт едва успевал перевозить черное золото. Доля ручного труда на шахтах была сведена к тому минимуму, к которому вообще можно было свести при наличии существующих технологий, ну и внедрений друзей, куда же без этого. Сам Сучанск насчитывал населения уже почти в десять тысяч человек, куда входили, понятное дело, не только горняки, хотя их и было больше половины, но также и рабочие механических мастерских, депо, железнодорожной станции и самой железной дороги, полноценной электростанции и других служб. Работы продолжались в круглосуточном режиме.

Появился и поселок с названием Находка. Население его едва переваливало за полторы тысячи, но тем не менее начало было положено. Сейчас велись работы по углублению дна, чтобы принимать суда с большим тоннажем. Благо хоть здесь все шло за счет казны.

Одним словом, пока этот регион полностью стал независим от привозного угля. Такая ситуация злила поставщиков, вдруг лишившихся рынка сбыта, ну да это их проблемы. А они постараются, чтобы такое положение дел сохранялось и впредь. Правда, потребность в твердом топливе росла день ото дня, но концерн, будучи основным поставщиком, на данный момент вполне справлялся с необходимыми объемами. Дальше потребуется расширение, и уже сегодня поднимается вопрос о прокладке как минимум узкоколейки от Сучанска до уссурийской ветки, но это забота казны, он больше в подобные игры играть не хочет. Конечно, на этом можно было бы неплохо заработать, однако распыляться не хотелось – не для того они ввязались во все это.

Во Владивостоке появился новый частный банк. Все верно, банк носил название «Росич», учредителями его были именно путешественники во времени, и он входил в концерн. Банк стал весьма популярным, так как имел два дочерних отделения в обеих столицах, это было весьма удобным для дальневосточных дельцов, имеющих свои интересы в средней полосе России.

Обернулось небывалой удачей и пребывание Гризли в Китае, а в частности, на ЮКВЖД. Одно дело, что он смог ознакомиться вплотную с будущим театром боевых действий, организовать деятельность топографической экспедиции, что позволило заполучить подробнейшую карту Маньчжурии, в особенности Ляодунского полуострова, а также предстоящего морского театра будущей войны. И совсем другое – получение огромного количества различных станков, доставшихся России в результате репараций, после подавления восстания «боксеров», по цене обычного металлолома – не без взяток, но все же экономия получилась настолько большой, а станков настолько много, что удалось расширить завод во Владивостоке, построить новые цеха, которые заполнились всем этим добром. Построить судоремонтный, а по сути одновременно и судостроительный, завод в Порт-Артуре. Там же уже был заложен большой сухой док для принятия в ремонт броненосцев – на этом настоял Звонарев. Понятно, что для флота хорошо иметь сухой док, способный вместить в себя любой корабль эскадры, – это позволит сильно снизить сроки ремонта поврежденных кораблей, но Сергей очень изменился: его в первую очередь интересует то, сколько они смогут на этом заработать. Что поделать, формулу «кому война, а кому и мать родна» не они придумали. Гаврилова и Песчанина несколько смущал подход друга, так как у того проявился неуемный интерес к деньгам, но с другой стороны, ставить ему это в вину они тоже не собирались.

Гаврилову удалось также обследовать склады в Дальнем и Порт-Артуре. Это уже Антон сам вспомнил и послал ему весточку. Там удалось обнаружить очень много всего интересного, а в частности – просто огромное количество различного вооружения и снаряжения, доставшихся России от Поднебесной. От озвученного Семеном становилось просто не по себе: сколько же всего досталось японцам, после того как русские войска оставили Дальний абсолютно нетронутым! И все это можно было выкупить просто по смехотворным ценам, практически даром и как не пойми что. Так, например, в ящиках с надписью «Китайские пожарные машины» Гаврилов обнаружил шестнадцать пулеметов. Но они решили пока не нарываться. Если всплывет то, как они занимаются незаконным оборотом оружия, а это непременно всплывет… Лучше не надо.

Возникли сложности с рабочими для обоих предприятий, так как потребность в них возросла в разы. Но тут друзья занялись беззастенчивым сманиванием всех, до кого могли дотянуться, организуя бесплатный проезд и выдачу подъемных за свой счет.

В Порт-Артуре был собран первый эсминец новой постройки, со сварным корпусом. Спасибо Калашникову, который сумел довести свой сварочный аппарат до нужной кондиции и наработать необходимый для этого опыт. Другое дело, что это пока по большому счету оставалось невостребованным. Корпус собрали в рекордно короткие сроки, отчего судостроитель концерна, теперь скорее все же кораблестроитель, буквально впал в ступор. Только сейчас ему стало понятно, почему при проектировании от него требовалось рассчитывать крепление деталей стык в стык. Газо– и электросварка поставила все буквально с ног на голову. Головной эсминец они смогли построить и ввести в строй за шесть месяцев, последующие должны были пойти быстрее и строиться примерно за пять. Технологические процессы были уже отработаны, у людей наработан какой-никакой опыт – может, первую серию и не осилят в пятимесячный срок, но следующую точно. Пять вымпелов – это хорошо, но девять – еще лучше. Друзьями изначально рассматривался вопрос о строительстве завода, способного заложить одновременно четыре миноносца.

Завод получался каким-то смешанным – так сказать, комплексное производство. Здесь планировалось организовать именно судоремонт, так как о закладке полноценной верфи не могло быть и речи. «Росичи» здесь должны были только собираться, а детали этих «конструкторов» поставлялись из Центральной России. На Дальнем Востоке не было своего металла, так что все заказывалось на заводах в России, затем доставлялось в Одессу, а оттуда пароходом уже в Порт-Артур, где и осуществлялась сборка. Сложно. Дорого. Но по-другому было нельзя, так как «росичи» нужны были именно на Квантуне, даже не во Владивостоке.

Предполагаемые трудности с нефтяными котлами тоже удалось разрешить. С военно-морским ведомством был подписан контракт на разработку котлов с нефтяным отоплением. Контракт жесткий. Все работы производились только за счет концерна, более того, в случае неудачи они должны были за свой счет вновь перевести выделенный им под это миноносец на угольное отопление и плюс уплатить солидную неустойку. Но обошлось. Машинокотельная установка работала как часы – не сразу, пришлось изрядно помучиться, не раз переделывать, но как результат получили изделие, значительно опередившее все известные аналоги, а главное – сэкономить время. Кстати, затраченные деньги должны были вернуться, и похоже, что они еще будут и в прибытке, так как сейчас решался вопрос о переделке кораблей на нефтяное отопление, во всяком случае, миноносцев. Но решение затягивалось, так что когда оно будет принято и последует заказ, было непонятно. А вот законченный проект и отработанное производство котлов для их катеров были уже готовы.

В связи с повысившимся аппетитом, пришедшим во время еды, они полностью отказались от задумки реконструкции «Новика». С другой стороны, он и так хорош, кое-какие новшества они предложат: согласятся – хорошо, не согласятся… Да нет, согласятся.

Это все, что относилось к хорошему. Но было и плохое. Суммарный чистый доход всех их предприятий в прошлом году дошел до двух миллионов. В этом году, с учетом вложений в расширение производств, он должен был составить три миллиона. Большая сумма, просто огромная. Но этих денег им было явно недостаточно, иными словами – они постоянно испытывали финансовый голод. До этого года концерн наращивал мощности, а потому большие средства уходили на рост производства. В этом году с ростом решили повременить.

Как показала практика, постройка эсминца обошлась в триста пятьдесят тысяч. И это без учета вооружения. Нужны были торпедные аппараты, орудия, боеприпасы, торпеды. Вооружение обошлось чуть не в сто тысяч, торпедные аппараты были закуплены нелегально. Риск. Но по-другому никак не получалось. Для сторожевиков промысловой стражи совсем не типично иметь минное вооружение, даже артиллерия – и та была избыточной. Сейчас оно находилось уже во Владивостоке, в трюме шхуны, которая должна сопровождать головной эсминец: монтировать вооружение будут уже в Магадане. Необходимы были артиллерийские и торпедные стрельбы. Опять удовольствие не из дешевых.

Уже налажено производство пулемета Горского. Патент получен еще не был: Песчанин решил не светиться раньше времени, – ну сделают они это за пару месяцев перед войной, военное ведомство, как обычно, отклонит новое оружие. А к чему новый пулемет, если есть «максим», вполне отвечающий требованиям, да и на тот многие косились из-за его непомерного аппетита, с которым он потреблял боеприпасы. Но так было задумано, чтобы не возбудить преждевременных подозрений. Так вот, прошедший жесточайшие полевые испытания «горский» уже производился на заводе во Владивостоке – небольшими объемами, всего тридцать штук в месяц, но это были невосполнимые затраты, так как пока не приносили никаких прибылей. Тут нужно заметить, что по просьбе Песчанина Горский разработал новый станок для «максима» – тот самый станок, который ассоциировался у друзей с этим оружием. Но идея также пока легла под сукно, так как Россия еще не имела лицензии на производство пулемета, хотя опытный экземпляр станка был изготовлен и всесторонне испытан.

Точно такая же ситуация была и в цеху по производству оптических приборов. Линзы – надо заметить, дорогой товар – по заказанным размерам поставлялись из Германии. После сборки эта продукция, дальномеры, специальные приборы наблюдения в ночное время с большими линзами, попросту складировались и лежали мертвым грузом. Исключение – прицелы для снайперских винтовок, которые уже вовсю проходили войсковые испытания в учебном центре. А предстояло еще наладить производство орудийных прицелов. Сейчас нужно испытать имеющиеся опытные образцы. Как они поведут себя на орудиях, было пока неизвестно. Опять минус.

Есть цех, в котором уже наладили производство гирокомпасов. Ну как наладили – собирали по одному прибору в месяц. Хорошо, если сумеют к началу войны укомплектовать хотя бы эсминцы. Опять же производство гидрофонов и радиостанций. Без этих приборов ночным охотникам никак нельзя. И вновь минус. Не реализуется сейчас эта продукция, но к реализации готова, испытания прошла. Правда, этим летом им предстоят испытания на грани, но Антон отчего-то не сомневался в успехе.

Производились комплектующие, для того чтобы в условиях Порт-Артура можно было произвести модернизацию торпед. Лейтенант Назаров все же сумел добиться стабильного результата. Он представил свое новое детище, но все вновь обошлось патентом и премией. Сейчас он опять тянул службу, время от времени посещал институт, продолжая изыскания, – он и понятия не имел, что его идея уже реализуется, в полной тайне от всех.

В Порт-Артуре уже полным ходом шло производство мин к минометам. Самих минометов калибром восемьдесят два миллиметра было изготовлено уже четыре десятка. Война план покажет. Нужно будет изготовить еще? Не такое уж и сложное изделие, наклепают по ходу дела. А вот насыщать склады боеприпасами уже необходимо. Пока делались только болванки и готовились взрыватели, которые в последующем предстояло набить взрывчаткой и вышибным зарядом, специально для этого был закуплен порох и складирован до поры. Взрывчатка не закупалась из соображения безопасности: трудно скрыть ее поставки в больших количествах, но самое главное – это ее дороговизна. Так как это производство тоже не приносило никаких доходов. Такая же ситуация была и с противопехотными минами, и с ручными гранатами. Готовились только корпуса, без начинки. Но все это требовало финансовых вложений, как и закупка под это все металла. Правда, здесь было попроще, чем, скажем, с «росичами», так как скупался металлолом, который впоследствии перерабатывался, но и он доставался не бесплатно.

Вопрос по взрывчатке был решен, и стоил он десять тысяч. Пироксилин сейчас в избыточном количестве поступал на артиллерийские склады, где аккуратно складировался на длительное хранение. Вовремя подсунутая взятка интенданту решила вопрос, который мог возникнуть в будущем, – от него и требовалось-то слегка завысить количество в заявке. Ничего, бог даст, и морских мин будет достаточно, не то в известной истории уже к лету чуть не две трети выставляемых мин были обманками, призванными держать в напряжении японских моряков.

В настоящий момент было уже закуплено и находилось на пути оборудование для организации цеха по производству патронов, станки заграничные – самые современные, а значит, и чертовски дорогие. Солдат без боеприпасов или вынужденный считать каждый патрон – уже не солдат в полной мере. К тому же они планировали вводить пулеметы, а уж сколько боеприпасов будут расходовать они – это вообще песня. И опять: производство-то они наладят, а вот смогут ли начать реализацию? Сомнительно, казна все же отдает предпочтение казенным заводам. То есть до начала боевых действий на сухопутном фронте придется работать на пополнение складов. За определенную мзду можно будет втюхать некоторое количество военным, но вряд ли много, так что производство априори убыточное.

Хорошо хоть в деле подготовки кадров удалось снизить свои расходы. Правда, это относилось только к детским приютам. Один устроили в Магадане, подальше от посторонних глаз. Не нужно было никому видеть, чем именно занимаются мальчики в том заведении. А готовили из них дальномерщиков, радистов, акустиков, машинистов-турбинистов и операторов котельных установок, обучая работать с новшествами, которые собирались применить в этой войне друзья. А главное, готовился полный экипаж для головного эсминца, который должен был заявить о себе настолько громко, чтобы морское ведомство все же обратило свое внимание на новинку.

Для особо любопытных меценатов был доступен приют для девочек в Порт-Артуре. Он ничего секретного собой не представлял. Из них готовили самых настоящих сестер милосердия. А что? Чем не занятие для девочек? Вот только этим соплюхам предстояло использовать свои знания на деле и повзрослеть гораздо раньше положенного. Жестоко отправлять детей, и тем более девочек, на войну, но Песчанин знал, насколько плохо было с медицинской помощью в прошлой истории, а надлежащий уход вернет в строй никак не меньше одного лишнего батальона. Мало? Может, и так, да только лучше один лишний батальон, чем его отсутствие. Тем более что на передовую их посылать никто не собирался, ну а если от бомбежки… Об этом думать не хотелось. Песчанин прятался за высказыванием: «Война все спишет». Понятно, что его применяли несколько в ином ракурсе, ну да каждый понимает эти высказывания в своем восприятии.

В магаданской же глуши прошедшие обучение у Гаврилова и приобретшие боевой опыт унтера готовили подразделения диверсантов. Также было подобрано два десятка инородцев из якутов и чукчей. Смешно? А белку в глаз, чтобы шкурку не попортить, не смешно? Песчанин собирался ввести в эту войну снайперов – не просто хороших стрелков, а подготовленных бойцов. Вот только мало подобралось народа. Да и накладно. Главное, показать эффективность, а там пусть умные головы с лампасами на штанах решают.

Сам Семен занимался с дюжиной парней, прошедших строжайший отбор, готовя из них боевых пловцов. Сейчас они пока уединились на заимке, где проходили курс боевой подготовки и изучали матчасть, гидрокостюмы, акваланги, скутера. Звонареву удалось-таки получить более или менее приемлемые аккумуляторные батареи, которые позволяли пловцу передвигаться со скоростью три узла, максимальная дальность хода получилась три мили. Для того, что они задумали, – более чем достаточно.

Уже через месяц планировался выход яхты, специально закупленной для этой цели, в ней оборудовали специальную шлюзовую камеру для скрытного выдвижения пловцов. Два скутера крепились под днищем. Отправится она в южные широты. Найдут неприметный островок или атолл – и будут учиться практически тому, что постигли в теории. Здесь, как ни крути, без Гризли не обойтись, и встретиться они смогут только в Порт-Артуре.

Были и другие расходы. Много всего было, вот только средств на это все уже не хватало. Они явно замахнулись на слишком большой для них кусок. Очень большой.

– Господи, что ты тут делаешь? – Звонарев, едва войдя, замахал руками как ветряная мельница и тут же бросился к окну, распахивая его настежь. – Антон, вот чего ты вечно отказываешься от собственного кабинета? Сидел бы у себя и устраивал газовую камеру.

– Извини. Не заметил.

– Оно и видно. И что ты за человек. Живешь в гостинице, своего рабочего места не имеешь, как перекати-поле.

– А я и есть перекати-поле. Сегодня тут, а завтра, глядишь, уже там.

– Не надоело?

– Нет. Вам с Гризли дом, ясное дело, нужен, а мне он как-то без надобности.

– Женился бы – и вся недолга.

– И с кем будет жить моя жена, если меня никогда не будет дома?

– Леночка-то живет с Гризли – и ничего: вон какого карапуза на свет народили.

– Да кто за меня пойдет? Да и не думал я об этом.

– Как это кто? А Света Науменко?

– Ты говори, да не заговаривайся. Света – еще ребенок.

– Ребенок?! Да ей уже девятнадцать!

– Так, все! Закрыли тему.

Закрыли так закрыли. Ну не получалась из Сергея сваха, а ведь не в первый раз заводит эту тему. Опять же Анечка все уши уже прожужжала – поговори да поговори. Поговорил, а толку? Вот у Антона это получилось отлично, причем дважды. Впрочем, ему было легче, он только подтолкнул друг к другу уже готовых сделать этот шаг. А жаль. Хорошая получилась бы пара. Вот ей-ей.