Текст книги "Пёс. Боец"

– Сэм, можешь идти. Стой. Забери свои бумаги. Потом мы вернемся к обсуждению.

– Слушаюсь, милорд.

– Итак, господин барон? – Георг устремил угрюмый и требовательный взгляд на гостя, когда дверь за Сэмом закрылась.

– Гийом убит.

Авене сжал челюсти с такой силой, что скулы его побелели. Руки непроизвольно вцепились в столешницу, мышцы сковала судорога. Но он, казалось, не чувствовал острой колющей боли, прострелившей мышцы. Он был плохо знаком с королем, но тот приходился ему братом и стал его семьей, обретенной совсем недавно, – тем, о чем Георг мечтал с детства, а обретя, ценил весьма высоко.

– Как это случилось?

– Подстрелили из арбалета на охоте.

– Убийцу взяли?

– Пока нет, очень ушлый и умный, но ему не уйти. Волан и Торк об этом позаботятся.

Да, Торк может. Этот волколак, с которым у мастера Волана сложилась самая настоящая дружба, способен поднять всех волков в округе и поставить их на след беглеца. Эта стая могла охватить поистине огромную территорию. Населенные пункты будут самым тщательным образом проверены людьми самого барона. Ни в лесах, ни в городах убийце не скрыться. У него есть лишь одна надежда уйти – покинуть Несвиж, но это еще нужно сделать. Сомнительно, что такая возможность будет ему предоставлена. К тому же ни зверя, ни Несвижского Пса не остановят никакие границы.

– Георг, время пришло.

– Какое время?

– Георг…

– Мне не нужно этого! Я никогда не хотел этого! Я и сейчас не хочу!

– Вы лишены выбора, ваше величество.

– Молчи!

– Одна из моих дурных черт характера заключается как раз в том, что я никогда не молчу, если не вижу в этом необходимости.

– Выкручивайтесь сами.

– Господи, вы понимаете, что это война?! Междоусобная война, которая погубит королевство! Вы понимаете, что это именно то, ради чего все затевалось?!

– Я плохой подданный.

– Так станьте хорошим королем, дьявол вас задери! Мальчишка! Ты что, действительно надеешься остаться в стороне?! Начнется война – и она придет в каждый дом. Никто не сможет избежать ее. Полгода. Максимум через полгода в пределы Несвижа ворвутся Памфия, Загрос, Мгалин и Люцин. И каждый, каждый попытается оторвать себе кусок, который он будет способен переварить.

– Я зять короля Памфии. Да, нелюбимый, но он не сможет не оценить…

– Георг!!!

Меч Гатине с громким шелестом выскочил из ножен. Действуя на одних инстинктах, барон Авене выхватил свое оружие и занял удобную позицию. Да, стоящий перед ним более чем вдвое старше его, но он все так же крепок, он прошел через куда большее количество схваток. Георг видел его на поле боя, и мастерство, с которым тот управлялся с мечом, не могло не вызвать уважения. Опасный противник, способный тягаться даже с его учителем, Рубакой Джимом.

Но атаки не последовало. Бешенство и гнев в глазах старого барона сменились разочарованием и болью. Затем он подбросил свое оружие и, перехватив за клинок, протянул рукоятью к хозяину замка.

– Возьми, – произнес барон усталым голосом. – Возьми и убей старого и глупого пса. Паскудно, конечно, пасть от руки труса, но лучше уж так, чем видеть, как твою родину раздирают на части, и знать, что ты ничего не можешь поделать.

– Вы ошиблись, барон. Я не убийца – я воин.

– Тебе не избежать этого. Либо ты убьешь меня без риска для своей жизни, либо ты сделаешь это, защищая свою жизнь. Но в этом случае я не гарантирую, что ты победишь, потому что буду драться всерьез. Я в последний раз буду биться за Несвиж, которому служу всю свою жизнь.

– Я не боюсь смерти.

– Конечно, не боишься. Ты боишься другого. Боишься ноши, которая окажется взвалена на твои плечи. Ты боишься ответственности. Именно поэтому я и называю тебя трусом. Возьми меч и прикончи старого дурака.

– Нет.

– Подумай о сыне, который может остаться сиротой. Подумай о матушке, которая просто умрет от горя, узнав о твоей кончине. Подумай обо всем этом и бей.

– Проклятье!

Нет, Рубака Джим точно прибил бы его за подобное обращение с оружием. Меч со звоном покатился по полу, отброшенный сильной рукой, и замер в углу комнаты. Его владелец опустился на резной и удобный стул. Первые подобные изделия уже появились в его доме. Их только-только начали делать в столярной мануфактуре, и эти предметы мебели должны произвести настоящий фурор. Будучи не такими прочными, как лавки и массивные кресла, они отличались легковесностью и удобством. Нельзя получить все и сразу. Выигрывая в одном, всегда проигрываешь в другом.

О чем это он? Какие, к дьяволу, стулья и кресла?! Да никакие. Главное – то, что нельзя прожить, не теряя. Да, король Памфии с распростертыми объятиями примет и тебя, и твое баронство, несмотря на всю неприязнь. Но как ты проведешь остаток дней? Значит, пришла пора расстаться с вольной и спокойной жизнью. Сначала ты распростился с вольной жизнью наемника, потому что в тебе взыграла древняя кровь Авене и тебе захотелось поднять из руин родовое гнездо. Теперь в твоих руках то, что на протяжении веков создавали и преумножали твои предки. Справишься или нет, конечно, вопрос, но ты не сможешь жить, если не попытаешься. Значит, нужно впрягаться в это ярмо самому и обрекать своих потомков.

– Адель! Джон!

– Я отправил посланца к твоему десятнику. К сожалению, выиграть время не получилось, было слишком много свидетелей. Но, надеюсь, он успеет.

– Я должен…

– Ты должен подумать еще об одном, мой мальчик. Ни тебя, ни твоих потомков никогда не оставят в покое. Либо ты возьмешь свою судьбу в свои руки, либо будешь игрушкой в чужих руках. Но чаши этой тебе не миновать. Ты потомок королевского рода. Единственный прямой и законный наследник по мужской линии, как и твой сын.

Голос привалившегося к стене Жерара звучал глухо и как-то замогильно. Он уже справлял тризну по Несвижу и говорил это, даже не думая достучаться до Георга. Он просто беспристрастно сообщал о том, что неизменно произойдет, возжелай Авене остаться в стороне.

– Моя семья. Мне нужно их вызволить.

– Сначала ты должен будешь покинуть эту комнату, а это ты сделаешь только через мой труп. Бери меч и бей. Или готовься умереть сам. Не смотри на меня. Нет у тебя другого пути.

– Я согласен… Я готов сделать то, о чем ты говоришь. В конце концов, ты прав, остаться в стороне у меня не получится. Но сначала я позабочусь о семье.

– О ней позаботятся твои люди. Времени нет. Мне удалось убедить членов королевского совета в том, что в самое ближайшее время я представлю законного наследника. Но каждый прошедший день неумолимо расшатывает трон.

– Я не брошу свою семью.

– Тебе придется довериться своим людям. Иначе все напрасно и волнений не избежать. Нужно действовать, пока ситуация еще под контролем.

Гатине говорил тихо, пребывая в полной апатии. Он не видел в глазах Георга полной решимости и не мог до конца доверять его словам, которые звучали пока недостаточно искренне.

– Эй, кто-нибудь!

– Да, милорд.

Кто бы сомневался! Дэн, капитан его дружины, собственной персоной. Да иначе и быть не могло. Тут стоял такой ор, что всполошился весь замок. Но пока дело не дошло до звона клинков, никто не спешил врываться в комнату, жадно ловя каждое слово.

– Вот за тобой-то я и хотел послать. – Голос тверд, лицо покрыто мертвенной бледностью, во взгляде решимость и воля. – Собери дружину. Два десятка отправляются со мной. Десяток ветеранов оставишь здесь для организации ополчения. Нельзя людей оставлять без защиты. Семь десятков под твоим началом уходят в Памфию. Помнишь путь, по которому мы выводили Адель? Вот и хорошо. Отправишься этой дорогой, именно по ней должен будет отходить Виктор, мы это обговаривали на всякий случай. Вызволи их, Дэн.

– Я все сделаю, ваше величество.

Нет, ну что ты будешь делать! Сейчас, наверное, уже вся округа в курсе произошедшего. Но, по сути, он прав. Решение принято. Чувствует это и Гатине, вон как лихо вогнал меч в ножны. Ну, старый пройдоха, поплатишься еще!

– Действуй, Дэн. Время дорого. Ведь не хотел же их отпускать! – Это уже к Гатине.

– Если бы вы еще могли облекать свои предчувствия в более понятную форму, ваше величество…

– Да, жаль, мне это недоступно. Барон, вы понимаете, что не все захотят увидеть меня на троне и пары десятков воинов может быть недостаточно?

– Со мной три десятка моих дружинников. Еще три сотни проверенных воинов под командованием виконта Раглана движутся нам навстречу по сухопутному пути. Он в курсе, за кем я поехал, и полностью на вашей стороне. Максимум через час из Кастро должны будут подойти еще пять десятков, мы просто не стали их ждать. Из Гиннегау королевский наместник уже выслал две сотни. Все это проверенные люди, за которых я могу поручиться головой.

– За остальных, значит, нет. Негусто.

– Если бы речь шла о внешнем враге, то за куда большее количество, но в этой ситуации…

– Ясно.

Все ли сделано? Да, пожалуй, все. Итак, если коротко, то дела обстоят следующим образом. В Бесфан отправлен посланник. Графиня далеко не глупа, а потому поймет, что удержать трон покойного сына ни ей, ни ее невестке не под силу. В этой ситуации графству вновь нужно прильнуть к какому-нибудь сильному соседу или противостоять нападкам в одиночку. Весьма трудная задача, учитывая то обстоятельство, что у графства нет сильной мужской руки, способной держать вассалов в крепкой узде. Ей просто необходим сильный союзник. Несвиж таковым перестал быть. Остается либо Лангтон, либо Памфия.

Правда, тут могут подсуетиться и загросцы, особенно если убийство короля – дело их рук. Скрыть свои следы они сумеют, тем более что смерть Гийома выгоднее всего именно Памфии, которая уже многие годы фактически находится в окружении между этими двумя союзниками. Наличие сильного флота придаст весомость обещаниям о военной поддержке. Да что там – загросцы с удовольствием отправят свои войска на помощь Бесфану, предпочтя открытому захвату постепенную оккупацию.

С Несвижем тоже все ясно. Нужно будет выждать и только потом, когда полыхнет междоусобица, ударить по ним. Причем бить нужно именно по графству Хемрод, чтобы отбить у Лангтона охоту лезть в этот огород. Пока Памфия будет добивать Несвиж, Бесфан присмотрит за Лангтоном, а в награду получит часть графства. Невыгодно? Ну это с какой стороны посмотреть. Если с той, что Памфия не станет граничить с Лангтоном, предоставив это право Бесфану, то вполне.

Памфия вполне успеет прихватить себе большой кусок. Две трети Хемрода, графства Гиннегау и Камбре – весьма достойная добыча. Большего, пожалуй, не переварить. Остальное будут раздирать уже другие. Но Несвижу конец.

Станет ли в этой ситуации упорствовать барон Авене? Вряд ли. К тому же Адель наверняка имеет влияние на мужа, раз уж, несмотря на противоречия, ей удалось без труда отправиться навестить больного отца. А некогда нищее баронство сейчас представляет собой весьма лакомый кусочек.

Да, пока у барона со средствами негусто, но все указывает на то, что это временное явление. Все больше товаров из Авене появляется у торговцев, все больше купцов заинтересованно взирают в сторону баронства. Памфия силой своего оружия может гарантировать безопасность и мир в землях барона, так что, скорее всего, он примет верное решение. Раз уж он захотел отложить в сторону меч и заняться торговлей, то выгоду свою не упустит.

Нет, ну надо же! Тот, кого он больше всего мечтал увидеть на эшафоте, тот, кто доставил ему столько неприятностей, подарил ему на смертном одре и беспримерную радость. За возможность подержать на руках внука король готов простить этому Авене все прегрешения перед королевством. Хм… Что-то он расчувствовался. Ну и что?! Внук. Пусть принесут внука, он снова хочет его видеть.

Кстати, а где Адель? Уже несколько минут, как ушли члены королевского совета, а ее нет. Не пришла сегодня? Такого не может быть. Она старалась быть подле него каждое возможное мгновение, а дело близится к полудню.

– Позовите баронессу Авене, – слабым голосом приказал Джеф Первый.

– Ваше величество, ее нет, – растерянно доложил вернувшийся слуга.

– Как – нет? Она не приходила?

– Начальник караула докладывает, что она была еще утром и пыталась пройти к вам, когда у вас были члены королевского совета. Но когда они разошлись, ее в зале уже не было. Осмелюсь предположить, что она отправилась пообедать и будет позже.

– Возможно.

Прошло два часа. Потом еще час. Адель так и не появилась. Так хорошо начавшийся день, воодушевивший его, обещал закончиться не так радостно. Нужно послать кого-нибудь к баронессе. Может, что-то случилось?

Как ни странно, но никого отправлять не пришлось. Едва он повторно поинтересовался насчет дочери, как получил исчерпывающий ответ. Баронесса покинула столицу. Покинула спешно, не оформив даже подорожную. Что происходит? Отчего она так торопилась? Что-то случилось дома? Но ведь это не повод вот так подрываться и нестись сломя голову. При встрече с первым же патрулем она потеряет куда больше времени, чем при оформлении подорожной. Он чего-то не понимает. А ему не нравилось, когда имелись вопросы без ответа.

– Вызовите ко мне барона Клода.

Хм… Однако быстро его разыскали. Ах, он сам уже направлялся к королю с дополнительными сведениями! Ну что ж, это хорошо. Сначала выслушать его или распорядиться насчет Адели? Нет, Адель – это, конечно, важно, но личные вопросы потом, королевство прежде всего. Уверен, что вести, доставленные бароном, имеют государственную важность, иначе бы он не торопился с докладом. Дополнительные сведения из Несвижа? Не иначе, ведь первоначальная весть была только о том, что король убит.

– Докладывай, барон.

– Только что прибыл гонец из Несвижа с более подробными сведениями, ваше величество. Известие о гибели короля Гийома подтверждается. Но есть кое-что еще. По всей видимости, нашим соседям удастся избежать междоусобицы.

– Члены королевского совета смогли прийти к единому решению? – искренне удивился король. Вот уж во что невозможно поверить.

– Решение вопроса о преемнике короны временно отложено, в Несвиже все остается по-прежнему. В донесении говорится о том, что этого удалось добиться барону Гатине. Он пообещал в самые кратчайшие сроки представить законного наследника трона. Признаться, мне непонятно, чего добивается барон. Этим обещанием ему удастся отсрочить неизбежное на некоторое время, но не более того.

– А что тут непонятного? Он постарается употребить выигранное время на то, чтобы сбить сильную партию и привлечь на свою сторону наиболее влиятельных вельмож. Но ведь мы уже предпринимаем шаги в этом направлении, не так ли, барон?

– Это так, ваше величество. Правда, мне непонятно, как Гатине сможет добиться этого, покинув столицу.

– Несвижский Пес не в столице?

– Он выехал сразу же по завершении заседания совета. Складывается такое впечатление, что наследник действительно существует. Но такое просто невозможно. Тем более что речь шла именно о прямом и законном наследнике.

Что это значит? Как такое возможно? Как можно было столь тщательно скрывать наследника, если даже бастарды тут же попадают в поле зрения и, сами того не подозревая, начинают играть свою роль в политических раскладах? Законный наследник. Значит, тут речь не идет о бастарде. Если бы барон оставался в столице, то его действия были бы понятны – он стремится выиграть время. Но он отбыл из столицы. Причем очень спешно.

Прямо как Адель. Вовремя ты решил дать волю чувствам, ничего не скажешь. А ну, соберись! Ты умираешь, но ты все еще король. Стоп. Что-то в этом есть. Вот только что какая-то тень мысли промелькнула в голове. Но что? Проклятье, никак не получается сосредоточиться. Так, законный наследник… Законный наследник… Адель… Да соберись ты! Без подорожной ее задержат и так, никуда она не денется. Если есть законный наследник, то он как-то жил все это время, имеет какое-то имя, должен был быть хотя бы тайный обряд венчания. Хоть что-то должно быть. И чей это сын?

– Ваше величество, барон Ител по вашему велению прибыл и к вашим услугам.

Старый геральдист, несмотря на преклонный возраст, старался держаться прямо. Его поклон был просто безупречен. А с кем еще можно посоветоваться в этом вопросе, как не с человеком, который всю свою жизнь посвятил изучению и составлению генеалогических древ? Вот и вызвали старика, оторвав от систематизации древних записей и составления новых.

– Барон, у нас возникли некие трудности. Скажите, не происходило ли в Несвиже нечто необычное по части генеалогии?

– Что именно интересует ваше величество?

– Не знаю. Все.

– Ну, вопросов, связанных с генеалогией, возникает всегда великое множество, ведь это одна из важнейших составляющих в части наследования. Я попросту не смогу сейчас ответить на этот вопрос. Даже чтобы дать подробный ответ только по Памфии, мне понадобится несколько дней, а уж о другом королевстве и говорить нечего.

– Но что-то самое необычное?

– Самое необычное… – задумчиво протянул старый барон. – Самым необычным было, пожалуй, то, что покойный король Берард даровал титул барону Авене.

– Что же тут необычного? По мне, так вполне заслуженная награда. Я лично наблюдал за тем, как действовали наемники в том сражении. Своими действиями они спасли не только короля и кронпринца, но и вообще весь их штаб. Достойное деяние – достойная награда.

– Возможно, вы и правы, ваше величество. Не мне судить о достойности награды воина, отличившегося на поле брани и оказавшего неоценимую услугу короне.

– Но вам, барон, это показалось необычным? Оставьте все и укажите, что именно вас смущает.

– Дело в том, что родоначальник королевского рода Несвижа, давний их предок, носил имя Авене. Но вы, пожалуй, правы – это может быть необычным только для нас, геральдистов, целиком погрязших в своем ремесле.

Но король его уже не слушал. Вот оно! Вот отчего его мысли все время сворачивали к дочери. Подспудно он понимал, что ее поспешный, необдуманный отъезд и весть, принесенная бароном Клодом, тесно связаны. Но он никак не мог уловить эту связь. Барон Авене! Это он наследник! В голове тут же всплыла давняя история, связанная с первой супругой покойного короля Берарда. Ведь ее тело так и не обнаружили.

Это значит, что сын Авене, его наследник, сейчас фактически находится в руках давнего соперника Несвижа. И Адель спасает сына, но главное – потомка королевского рода. Нет, он не испытывал к дочери неприязни из-за того, что она совершила. Напротив. Несмотря на то что она фактически выступила против своего отца, его сердце переполняла гордость за нее. Она оказалась куда прозорливее их всех и знала точно, что делает, когда решила противиться его воле. И сейчас она поступала именно так, как и следует поступать настоящей королеве. Поправ свои чувства, отбросив любовь к отцу, она действовала во благо своего нового дома и своих подданных. Но ведь и он связан долгом. Прости, дочка, но иначе поступить он просто не может.

– Барон Клод!

– Я здесь, ваше величество.

– Немедленно займитесь поисками баронессы Авене, самовольно покинувшей столицу. Примените все свои способности, задействуйте столько людей, сколько посчитаете нужным. Отдавайте приказы от моего имени. Все дела в сторону. Разыщите ее во что бы то ни стало и доставьте сюда, во дворец. Ее и ее сына. Вы все поняли?

– Вы думаете?..

– Я уверен, что потомок королевского рода Несвижа сейчас находится в Памфии. Не теряйте времени, барон.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Но как это, госпожа?..

Крестьянин растерянно взирал на дворянку, протягивающую ему туго набитый кошель. Деньги, конечно, лишними никогда не будут, а уж такие-то… Даже если там самая мелкая монета, в таком мешочке должна быть весьма изрядная для крестьянина сумма. Эдак можно расплатиться по всем долгам и еще останется. Крестьянин бросил взгляд на жену, у которой в глазах уже блестел алчный огонек.

Ну да, родная кровиночка, конечно… Но из четверых деток двое отдали Богу душу, оставив лишь боль утраты, которая уже успела поутихнуть. Как будет с этими двумя, тоже непонятно, ведь все в руках Господа. А если у них появится возможность зажить лучше, то глядишь – и старшенького смогут уберечь, да и Господь не оставит, народят еще детишек. А тут ведь такой шанс.

– Не сомневайся, о твоем сыне будут заботиться самым лучшим образом. Он вырастет в достатке и довольстве, его будут растить как родного.

– Грегор, соглашайся. Господь поможет, будут у нас еще детки.

Слова супруги оказались последней каплей. Крестьянин дрожащей рукой принял кошель. Его жена, в последний раз запечатлев поцелуй на личике младенца, передала кулек в руки госпожи. Та сделала предложение, от которого у них просто не было сил отказаться. В конце концов, в этом нет ничего необычного. Такое случалось, и не слишком редко. Правда, чтобы младенцев выкупали дворяне – это очень необычно, но обладающие достатком бездетные зажиточные люди подобное практиковали повсеместно. Вот только младенцев уступали и за гораздо меньшую сумму. Когда супруги, проводив взглядом удалившийся отряд, заглянули в кошель, они поняли, насколько же меньше получали другие, совершавшие то же, что и они сейчас.

– Зачем вам этот младенец, миледи? – когда они удалились настолько, что крестьяне их уже не могли слышать, поинтересовался у Адели Брук.

– Не мне, Брук, а вам с Риммой.

– На-ам? – Это уже Римма.

Ну еще бы. То, что у них пока нет ребенка, вовсе не означает, что она не способна иметь детей. Их первенец умер, но ведь это ни о чем не говорит. Она еще родит. Более того, эта верховая поездка ей не нравилась, и, будь ее воля, она воспротивилась бы этому, так как опять была тяжелой. О своей беременности она узнала лишь накануне их бегства, поэтому решила не сообщать об этом.

– Римма, никто не сомневается в том, что ты способна нарожать Бруку целую дюжину детишек, успокойся.

– Тогда я не понимаю, миледи.

– Все просто, Брук. Вы не поедете с нами. На первом же постоялом дворе я напишу тебе грамоту, в которой укажу, что наемник Брук отпущен со службы и может располагать собой по своему усмотрению. Там же ты получишь солидную сумму. После чего вы, не таясь, направитесь в Бесфан.

– Вы прогоняете нас, миледи! – выдохнула Римма.

Было чему удивляться. Ведь они не просто служили Адель, они были ее вассалами, а такие отношения просто так не разрываются, на то должна быть веская причина. Но чем они могли настолько прогневать госпожу?

– Не говори глупостей, Римма. Вы останетесь на службе. Ваша задача – привлечь к себе внимание тех, кто отправится за нами в погоню. Они должны будут подумать, что ты – это я, а этот малыш – Джон. Таким образом мы собьем их со следа.

– Вряд ли они поверят в подобное, – усомнился Брук.

– Поверят. Обязательно поверят. Это уже наша забота.

– Господин десятник, примерно в полумиле конный разъезд из двух десятков! – Доклад подскакавшего спецназовца был кратким, но вполне полным.

– Ясно. Скачи к Дэну, и наблюдайте. Как приблизятся, укройтесь. Пропустим их мимо себя и продолжим путь.

– Слушаюсь.

– Дик!

– Да, миледи! – Уже готовый сорваться с места боец замер, приготовившись выслушать приказ.

– Обожди в сторонке.

– Да, миледи!

– Миледи? – Виктор не смог скрыть свое удивление.

Это еще что за дьявольщина! В случае непредвиденной ситуации командование переходит к нему, и он не намерен понапрасну рисковать ни своими людьми, ни тем более ею и младенцем. А тут, похоже, она вознамерилась влезать в командование отрядом. Это никуда не годится. Она понятия не имеет о воинском искусстве, а потому, при всем его уважении, ее мнение – последнее в ряду.

– Твоим людям под силу перебить этот отряд?

– В этом нет никакой необходимости, миледи. Мы вполне можем избежать встречи.

– Я задала вопрос, десятник.

Вообще-то все привыкли к тому, что баронесса отличалась тихим и покладистым характером, обладала заботливой натурой, за что и была любима всеми без исключения. К примеру, если непопулярное решение принимал барон, то в его адрес еще могли поворчать, но если решение принимала она, то даже самые заядлые ворчуны старались сдерживаться.

Но вот за сегодняшний день он уже дважды открывал ее совсем с другой стороны. Она предстала в образе волевой женщины, способной принимать важные решения с молниеносной быстротой. Взять их скорый отъезд или ту задержку на дороге, когда она решила выкупить младенца у повстречавшейся крестьянской четы. Интересно, что она задумала на этот раз?

– Да, мы в состоянии перебить этот отряд. Не уверен, что полностью, – возможно, кто-то сумеет уйти, но нам это по силам.

– Значит, так и поступите.

– Миледи, это привлечет внимание. Если вы правы и на наши поиски вышел сам барон Клод, нам не следует обнаруживать себя. Биться надо лишь в том случае, если не будет иного выхода.

– Ты сделаешь так, как я приказываю. И не смей мне перечить. Я не воин, но именно поэтому советуюсь с тобой. Я говорю, что делать, ты решаешь, как именно. Тебе все понятно, Виктор?

– Миледи, при всем уважении, ваша безопасность и безопасность принца Джона…

– А как ты думаешь, заботит меня эта самая безопасность? – нетерпеливо перебила его Адель и, не дожидаясь ответа, продолжила: – О чем подумает барон Клод, когда ему доложат, что отряд из десятка воинов буквально прорубается по дороге, нападая на каждый встреченный отряд? Разве так ведет себя мать с младенцем на руках, которого стремится спасти?

– Он решит, что мы отвлекаем внимание?

– Именно. Очень скоро ему станет известно о том, что мы выкупили младенца. Также он узнает, что в отряде было две женщины. Станет ему известно и о том, что мужчина и женщина с младенцем на руках направились в сторону Бесфана.

– Но нас не перестанут искать хотя бы по той причине, что никто не спустит того переполоха, что мы устроим.

– Не перестанут, но зато самого этого лиса, барона Клода, здесь уже не будет, он направится в сторону Бесфана. Два-три нападения по этой дороге, а затем мы растворимся и двинемся в обход, по тому самому пути, по которому вы меня умыкнули в прошлом году.

– Именно такое распоряжение я получил и от барона. Но ведь Брук и Римма не будут скрываться?

– Не будут, и вскоре их обнаружат. Но мы выиграем время.

– Я все понял, миледи.

– Действуй, Виктор. И еще. Когда будете добивать поверженных, сделайте так, чтобы выжил хотя бы один, а лучше двое, которые смогут хорошенько рассмотреть женщину с младенцем на руках.

– Да, миледи.

Это бесконечное и нудное патрулирование подходило к концу. Осталось примерно пять миль до постоялого двора у дороги, где они переночуют в тепле и уюте. Ночи стали уже прохладными, так что ночевка под открытым небом – дело не такое уж и приятное. Но ничего, осталось совсем немного. Вот переночуют – и в обратный путь. Это последний день.

Теперь два месяца их барону не нужно будет отбывать повинность по охране королевского тракта. Впрочем, сам он и не принимал в этом участия, а только назначил для этого два десятка из своей дружины, которая и без того не особо велика, всего-то три десятка.

С командованием вполне справится и десятник. Дело нехитрое – объезжать тракт, больше демонстрируя охрану, чем действительно что-то делая. С другой стороны, за два года такие патрули по всему тракту уже прекратили существование трех разбойничьих ватаг, так что польза все же была. К тому же купцы с уважением взирают на патрули при встрече, это тоже о чем-то говорит.

Раск с наслаждением потянулся, предчувствуя скорый отдых. Место совершенно открытое, тут ни о какой засаде и речи быть не может. Нападающим попросту негде укрыться. Деревья видны только шагах в трехстах от дороги, а вблизи ни деревца, ни кустиков, да и трава не такая уж высокая.

Арбалетные хлопки раздались совершенно неожиданно, накладываясь друг на друга. Вдогонку слышатся крики, хрипы и стоны раненых и умирающих. Раск с силой потянул повод коня, стремясь понять, что тут вообще происходит, – он все еще не мог рассмотреть нападающих. Но тело привычно реагирует на опасность, щит уже вскинут, рука сжимает отполированное до блеска древко копья.

Ага. Вот они. Это кто же до такого додумался? Шагах в двадцати он замечает взметнувшуюся из травы странную фигуру, которая обретает человеческие очертания, как только отбрасывает в сторону странное покрывало с вплетенными в него стеблями травы. Раск даже поначалу испугался, уж больно жутко все выглядело. Мысли о дьяволе сами собой возникли в голове. Но нет, нечистый тут ни при чем, это люди, а раз так…

Едва избавившись от странного покрова, нападающие, которых с этой стороны он рассмотрел не больше полудюжины, тут же метнули во всадников короткие копья. Одно из них с такой силой вонзилось в щит Раска, что с обратной стороны примерно на ладонь проклюнулся тонкий прут длинного наконечника. Настолько длинного, что перерубить древко – не такая уж простая задача. Но даже после этого глубоко засевший в дереве наконечник будет мешать пользоваться щитом. Это вроде как загросский дротик. Откуда?.. Некогда. Со всех сторон слышатся стоны, не всем повезло избежать ранений.

Избавившись от метательных снарядов, устроившие засаду ринулись в атаку, подхватив другие копья, уже подлиннее, такие обычно используют всадники. Конечно, не то что у рыцарей или копейщиков, но вполне оборотистое оружие, способное разить в относительном отдалении. Точно такое же сейчас и у него в руке.

Вот один из них подбегает к нему. Раск не молокосос, потому действует хладнокровно. Поддав коню, он наваливается грудью своего четвероногого друга на пешего. Тот уходит влево от Раска. Дурак. С этой стороны в качестве дополнительной защиты щит, а копьем без разницы, в какую сторону разить. Да нет, не дурак. Всадник вдруг понимает, что щит с засевшим в нем дротиком неповоротлив и несколько сковывает движения. Этим не преминул воспользоваться нападающий: сделав обманное движение и отразив своим копьем выпад Раска, он вогнал свое ему в грудь.

Падая из седла, раненый еще успевает заметить, что их отряд полностью разгромлен. По дороге, нахлестывая лошадей, уходят двое его товарищей. За тот миг, что он их наблюдал, никого не узнать, но что они из их отряда – это однозначно. Прочие уже повержены, он был последним из остававшихся в седле.

После падения он не потерял сознание, а лежал на спине, лишенный сил, ожидая, когда его добьют. Понимание неизбежного не могло ему помочь что-либо предпринять, рана была все же слишком серьезной. Кожаный доспех способен уберечь от скользящего удара, а не от прямого, который он и получил.

Вот перед ним появилась какая-то тень, и его грудь пронзила новая острая боль. Завидев раненого, его решили добить. Только отчего же не вскрыли глотку? Так куда надежнее. Хотя… Он и после первой раны не жилец. Помучается, не без того, но конец все же один. А это что? Не иначе как пленница с дитем на руках? Эх, бедолага, кто же тебе поможет-то. Ничего, бог даст, и эти гады узнают силу карающей руки короля.