Текст книги "Любовь с чудинкой"

Игорь уже сидел на кухне и смотрел по телевизору какой-то сериал.

– Ну, что? – с порога выкрикнула она.

– А, Наташа, всё нормально. Не волнуйся, – тихо ответил он и потупил глаза.

– Ты им ничего не сказал?

– Нет.

– Почему?

– Меня с утра встретил «Скафандров» и всё объяснил… Сказал, что эксцессы случаются в любой работе, но так бывает редко.

– А ты?

– А что я? Если уйду сейчас, подумают, что сбежал. При таком раскладе для них я нежелательный свидетель. Как ты думаешь, что они со мной сделают?

– Ты испугался?

– Да, испугался и за себя, и за тебя.

– Дай мне свой сотовый и набери номер Николая! – решительно скомандовала Наташа.

– Не дам! – также решительно ответил Игорь. – Это не шутки, Наташа, я видел, как они «работают», и с каким выражением лиц они это делают. По-моему, Джек Лондон писал, что умные люди часто бывают жестоки, а глупые люди жестоки сверх всякой меры… Нельзя звонить. Дай время, я разберусь! Обещаю!

– Как же мы будем с этим жить? – спросила она.

– Потерпи! Я же пообещал!

Глава VII

Полгода с той питерской поездки прошли нестерпимо монотонно. Несколько раз Наташа пыталась заговорить с Игорем о его дальнейшей работе у «Скафандрова». Но всякий раз он, как заведённый, повторял одно и то же – дескать, помню, но ещё не время. Когда же наступит то самое время?! Эта мысль постоянно терзала её, но, похоже, всё меньше заботила Игоря. О своей работе он не распространялся, а если и говорил, то краткими односложными предложениями: «Стараюсь никуда не лезть», «Моё дело маленькое», «Перевожу и больше ничего» и тому подобное.

Вскоре Наташа заметила, что вопрос о том, как он зарабатывает на жизнь, вообще ушёл из их общения. Время от времени Игорь приносил деньги и клал их в ящик комода, который постепенно утрачивал своё предназначение, и больше походил на банковскую ячейку.

Работал Игорь много – без различия между буднями и выходными. Отсутствие по несколько дней, а то и больше объяснял срочными командировками и напряжённым графиком. Всё это неизбежно привело к тому, что они начали отдаляться друг от друга. По крайней мере, так считала Наташа.

Как назло, в нужный момент и старых друзей не оказалось рядом. Стелла с мужем месяцами пропадали за границей, а Машка подарила Вовке замечательного карапуза в четыре килограмма весом, который отныне занимал всё их свободное время. Серость одиночества вновь вернулась в Наташину жизнь на пёстром фоне бесконечных видеофильмов, которые Игорь сумками таскал из проката. И снова единственное, что их объединяло, была только крыша над головой.

Поначалу Наташа утешала себя, что трудности временные, хотя интуиция раз от раза утверждала обратное. Единственное светлое, что осталось ей, была работа. Но как назло, вскоре и здесь возникли сложности. Последний месяц на её уроки зачастила завуч. Разбирая сильные и слабые стороны преподавания, она находила всё больше минусов. И это притом, что успеваемость в её классах была высокой. Поначалу она списывала происходящее на придирчивость администратора, исправно выслушивала критику, стараясь максимально учитывать даже самые странные пожелания. «Вы вкладываете в предмет слишком много чувств, а надо чётко от и до». Но что «от» и что «до», и где та граница «чувствования», за которой чувств становится «слишком много», Наташа не понимала.

Всё разрешилось в одночасье вызовом к директору, который, краснея и пыхтя, вдохнув из астматического баллончика, как из источника храбрости, однозначно выпалил:

– Мы вынуждены передать ваши часы другому педагогу.

– Кому?

Англичанок в школе было две – она да Софья Алексеевна, учитель весьма преклонного возраста, которой школьная нагрузка уже давалась с трудом, но жить на учительскую пенсию было ещё труднее.

– К нам приходит новый педагог, окончившая базовый вуз в этом году.

– А чем же я хуже?

– Я же сказал… – директор откашлялся. – Молодой специалист – раз, диплом о педагогическом образовании в отличие от вашего – два. Этого уже достаточно, чтобы отдать ей предпочтение.

– Тогда я буду вынуждена обратиться в управление образования, у меня ведь тоже есть права!

– Не советую, – директор скорчил весьма кислую физиономию. – Дело в том, что эта девушка идёт к нам именно по указанию управления.

– А что же делать мне? Уволиться?

– Нет, не подумайте, что мы выдавливаем вас из школы…

– К сожалению, моё филологическое образование сейчас подсказывает мне, что когда чиновник, принимающий решение, использует местоимение «мы» вместо «я» – происходит то, что вы назвали!

– Наталия Александровна, вы же не дослушали, а уже начинаете судить меня. Я хочу предложить вам взять продлёнку.

– Продлёнку?..

– Временно! – перебил директор. – Потом что-нибудь придумаем!

– Ой-ля-ля! – только и ответила Наташа, покидая кабинет.

– Так, я не понял, вы согласны?

– Ой-ля-ля, – повторила Наташа с улыбкой и прикрыла за собой дверь.

В приёмной она огляделась и, заметив у печатной машинки стопку бумаги, взяла лист и написала крупными буквами: «Заявление»…

На выходе из школы её окликнули. Повернувшись, Наташа увидела улыбающееся лицо мамы Вити Карпухина, который в последнее время заметно прибавил по её предмету.

– Здравствуйте, Кира Петровна.

– Как хорошо, что я вас увидела, Наталия Александровна! Так давно собиралась зайти к вам и поблагодарить за сына! И всё дела-заботы!

– Ну что вы! Не преувеличивайте. У вас хороший мальчик. Очень хорошо, что начали с ним заниматься. Ему нужен постоянный контроль.

– И правда, он у меня такой живчик! Скажу по секрету, на пятницу учит какой-то отрывок из Шекспира. Обязательно хочет вам рассказать. Вы уж спросите его, пожалуйста!

– К сожалению, не получится. Дело в том, что я уволилась. В классе будет новый педагог, поэтому не поленитесь, поговорите с ним. Сейчас для Вити очень важно, чтобы его порыв был поддержан.

– Как уволились? – переспросила собеседница.

– Так случилось, – ответила Наташа и отвела глаза.

– Ой, не нравится мне ваши речи, – Кира Петровна, отступив в сторону, снова посмотрела на Наташу. – Уволили?

– Формально ушла сама.

– Понятно. Уволили. И куда же теперь?

– Домой! – улыбнулась Наташа.

– А работу нашли?

– Не успела.

– Так-так-так… – тут же включила голову сердобольная мамаша. – А знаете, кажется, есть один вариант…

– Какой?

– Мой муж работает водителем у одного состоятельного человека. Так вот, несколько недель назад тот искал гувернантку для дочери. Давайте, я поговорю вечером с мужем, и он предложит вашу кандидатуру.

– Мне кажется, что состоятельный человек сам разрешит свои вопросы. Да и вашего супруга не хотелось бы напрягать.

– Да что вы, Наталья Александровна! Ему будет приятно! – выпалила мамаша и по-деловому добавила: – В общем так, сейчас запишу вам свой телефон, а вы завтра вечером мне обязательно перезвоните!..

С учётом того, что в последнее время школьная жизнь не очень волновала Игоря, она не рассказала ему о случившемся ни в тот день, ни на следующий. «В конце концов, – рассуждала Наташа, – на этой школе свет клином не сошёлся, есть и другие».

Коря себя, что поддалась на уговоры родительницы, и больше из чувства такта вечером она набрала номер и, услышав голос Киры Петровны, поприветствовала её.

– Наталья Александровна! Вы родились под счастливой звездой! – с ходу начала та. – Пока ещё никого не взяли. Муж говорил с хозяином, и тот на завтра назначил собеседование.

– Спасибо, – не ожидая столь быстрого развития событий, ответила Наташа.

– Да какое там спасибо! Записывайте…

К условленному времени Наташа уже была по названному адресу. «Бывают же совпадения! – мелькнула мысль, едва она увидела табличку над знакомой парадной. – Именно здесь со мною расплатились за новогодние муки!»

За те прошедшие несколько лет внутреннее убранство офиса не изменилось, за исключением охранника. Современный страж с аккуратно уложенными назад светлыми волосами и в тёмно-синем двубортном пиджаке вышел навстречу и, выяснив цель визита, сообщил:

– Анатолий Михайлович сейчас занят, с вами поговорит его жена Серафима.

– А по отчеству?

– Она не любит по отчеству. Обращайтесь по имени, – сообщил с трудно скрываемой улыбкой охранник и распахнул перед Наташей тёмную лакированную дверь.

«Ещё не поздно уйти!» – первое, что пронеслось в её голове, когда она вошла.

Довольно-таки просторная комната была отделана в викторианском стиле. Дорогое дерево на стенах, имитация колонн с резьбой, неприлично громадное зеркало в старинном обрамлении и мягкие высокие кресла с ходу погружали любого вошедшего в осознание достатка хозяина. В одном из кресел сидела молодая женщина со следами модной пластики на лице. Сделанные хирургом губы напоминали красный персик, из которого вместо плодоножки торчал огромный мундштук со вставленной сигариллой, источавшей навязчивый пряный аромат. «Действительно, ей ещё рано обзаводиться отчеством», – подумала Наташа, раскусив иронию охранника.

– Здравствуйте, – поприветствовала соискательница должности, когда за ней закрылась дверь. – Меня зовут…

– Я не спрашивала, как вас зовут! – надменно отчеканила хозяйка и с каким-то презрением, больше походившим на брезгливость, посмотрела на неё.

– Хорошо, можно и без имени, – оторопела Наташа, но сразу добавила: – Наверное, вас интересует мой уровень владения иностранными языками, а также педагогическая сторона…

– Меня не интересует! – холодно ответила та. – Вы нам не подходите!

Наташе стало жаль потраченного на дорогу времени. Она уже подумывала как поскорее бы уйти, но в этот момент сквозь облако сизого дыма послышалось:

– Вы ещё здесь?

Внутри Наташи, словно от фитиля, что-то зажглось. Терять достоинство перед этой расфуфыренной куклой ей совершенно не хотелось. Подавив ярость, она улыбнулась и тихо произнесла:

– Уже ухожу. Всегда искренне рада знакомствам с настоящими профессионалами. Скажите, Сима, а сколько здесь кинологам платят?

Хозяйка едва не задохнулась от услышанного.

– Какого кино?..

– Собачникам. Знаете ли, обычно такое поведение свойственно опытным кинологам, которые могут сразу оценить породу собаки, лоск шерсти, изгиб спины, лапы… Судя по всему, вы тонкий знаток сучьей жизни!

– Да ты!.. – захлёбываясь от злости, выкрикнула Серафима.

– Вы, мадам, вы! Я с вами по псарне не бегала! – улыбнулась Наташа и, открыв дверь, едва снова не столкнулась с тем самым Анатолием Михайловичем.

– Здравствуйте, это вы?! – успела сказать Наташа.

– А это вы?.. И снова чуть не сбили меня с ног, – ответил он тем же.

– Это не я. Это дежавю! Извините и прощайте.

– Уже уходите?

– Конечно. Ваша супруга доходчиво объяснила мне разницу в социальном статусе. Злоупотреблять доверием было бы невежливым!

С этими словами Наташа попыталась проскочить мимо, но хозяин тут же перекрыл ей путь к отступлению.

– Что ты ей сказала? – с напряжением в голосе обратился он к Серафиме.

– То, что и должна была сказать – она нам не подходит! – фыркнула та. – Вульгарная девка!

– Ого! – прокомментировала Наташа, пытаясь обойти хозяина.

– Может, я чего не знаю? Но с каких пор ты стала решать за меня? – довольно-таки грозно переспросил Анатолий Михайлович, так что даже Наташа содрогнулась.

– Ну, к-к-котик… – тут же включила заднюю скорость Серафима, теряя на ходу прежний лоск.

– Домой! Вечером поговорим!

– Я… – хотела что-то сказать в своё оправдание та, но была тут же остановлена.

– Домой!

Через секунду в английской зале уже ничего не напоминало о взбалмошной жене.

– Присаживайтесь… кажется, вас зовут Наталия?

– Спасибо. Только ни к чему уже это. Мне кажется, мы с вашей супругой друг друга поняли и вряд ли мне стоит и дальше испытывать судьбу…

– Вы хороший педагог? – перебил он. – Резюме принесли?

Наташа была обескуражена таким деловым подходом. Она присела в кресло напротив и, открыв сумку, достала сложенный пополам лист и протянула его Анатолию Михайловичу. Тот пробежался по тексту и отложил бумагу в сторону.

– Я беру вас. Платить буду триста долларов в неделю. Выходной день – воскресенье. Могу увеличить размер оплаты до тысячи долларов в неделю, но для этого вам необходимо будет выполнять особые обязанности.

– И что же так высоко оплачивается?

– Раз в неделю будете спать со мной, – спокойно произнёс Анатолий Михайлович и посмотрел на её колени.

Наташа не сдержала смех. Она хохотала совсем беззлобно и весело, чем заразила и прямолинейного хозяина.

– И что? – спросил тот.

– Уважаемый…

– Анатолий Михайлович.

– Анатолий Михайлович, а такие губы… – Наташа кивнула на дверь. – Тоже надо будет сделать?

– А при чём здесь губы?

– Простите великодушно, это ошибка, очевидно, я изначально неверно поняла суть предстоящей работы…

– А если короче? – не сдавался хозяин.

– Забавно! – На Наташином лице проявилось искреннее удивление. – А знаете, Анатолий Михайлович, в первый раз в роли курьера вы оставили куда более благоприятное впечатление. Надеюсь, третьей встречи не будет.

Наташа поднялась и уже ухватилась за ручку двери.

– Погодите, – примирительно произнёс Анатолий Михайлович. – Вы… извините.

– Бог простит…

– Разрешите, договорю, – он поднялся. – Я беру вас на работу гувернанткой. Забудьте то, что я тут наговорил. Это был тест. У меня уже был печальный опыт, когда объектом воспитания пытались сделать не дочь, а меня. Обещаю, что с моей стороны действий и намёков на непристойность вы не увидите. В качестве материальной компенсации за бестактность ваша зарплата будет не триста, а пятьсот долларов. Надеюсь, мы договорились. Начинаете с завтрашнего дня. Во все тонкости вас посвятит мой водитель. Всего доброго!

Не дождавшись ответа, Анатолий Михайлович открыл дверь и вышел. «Ну и дела! – подумала Наташа. – Может, стоит попробовать?»

– Наталия Александровна! – раздался мужской голос. – Меня зовут Иван, а мою супругу Кира, а сына моего вы знаете.

– Очень приятно. Иван… не знаю по отчеству.

– Можно так.

– Мне будет приятнее по отчеству.

– Тогда Сергеевич.

– Ещё раз очень приятно, Иван Сергеевич.

– Я так понял, вы договорились?

– Не знаю, ещё не решила.

– Рискните, – сказал водитель. – Уйти всегда успеете. Анатолий Михайлович – щедрый человек.

– Это я уже поняла…

Три месяца работы в доме Анатолия Михайловича Фадеева пролетели незаметно. Какого-либо общения с хозяйкой так и не сложилось. По правде говоря, обе женщины к этому и не стремились. Каждая довольствовалась своим: Наташа любимым делом, а Серафима деньгами и подарками, сыпавшимися на неё без меры по первой прихоти. Несмотря на такую щедрость, Наташе показалось, что Фадеев не столько обожает жену, сколько относится к ней как к ценному вложению. Когда есть нужда, она рядом и в сиянии бриллиантов, а нет – не должна путаться под ногами. С самим хозяином дома Наташа пересекалась всего несколько раз, да и то мимолётно, когда Анатолий Михайлович по делам заезжал днём с работы. А чаще она приходила в роскошную резиденцию, когда того уже не было, а уходила ещё до его появления.

Из прислуги в доме была горничная, которая всё время что-то чистила, мыла, убирала. Искусный повар лет шестидесяти, ранее работавший при советском посольстве то ли в Вашингтоне, то ли в Лондоне. Силовой блок был представлен с избытком. Трое рослых охранников постоянно дежурили на улице и в гараже, а старший нёс службу внутри дома. Ещё один был персонально приставлен к Серафиме и в качестве водителя, и в качестве телохранителя.

В отличие от супруги нувориша, его дочь Виктория была сущим ангелом. Для своих девяти лет она была в меру рассудительной и очень доброй. Наташа не сразу узнала, что Серафима приходилась ей мачехой. Настоящая же мать – предыдущая жена Фадеева – умерла несколько лет назад от тяжёлой болезни.

Несмотря на все достоинства дочери Анатолия Михайловича, был у неё и один серьёзный недостаток – она терпеть не могла английский язык. Наташе стоило больших усилий подобрать к ребёнку нужный ключик. Зато потом труды новой гувернантки превзошли самые смелые ожидания.

Наташа сама не заметила, как привязалась к девочке. Положительный настрой Виктории давал ей ощущение полноты жизни на фоне нереализованного материнства.

А дома всё было по-прежнему. Игорь много работал, поэтому виделись они нечасто, и всё больше на бегу. Былая страсть сошла на нет, уступив место пока ещё терпимому сосуществованию. Мысли о том, сколько такое сожительство может продолжаться, время от времени посещали Наташу. Она с ужасом гнала их от себя, но с каждым днём делать это становилось всё труднее…

Не было ничего удивительного в том, что выходной день Наташа проводила в привычном одиночестве. Ещё накануне Игорь уехал в очередную командировку, предупредив, что в лучшем случае вернётся в воскресенье вечером.

Повалявшись пару часов с книгой, она неспешно собралась и отправилась за продуктами для ужина. Раздобыв всё необходимое, до конца дня предавалась кулинарной страсти, достойные итоги которой теперь стояли на плите.

Незаметно наступил вечер, за окном стемнело. Наташа зажгла торшер и в ожидании Игоря вновь принялась за чтение. Однако что-то не заладилось. Без явной причины на душе стало тревожно и сердце учащённо забилось. Выпив для успокоения валерьянки, она свернулась калачиком в кресле и задремала.

Громкий звук закрывшейся двери разбудил её. Стрелки часов показывали без пяти одиннадцать. Надев тапочки, Наташа выбежала в коридор.

– Привет, радость моя! – сказала она и поцеловала его в щёку.

– Вечер добрый, пчёлка, – ответил Игорь. – Отдохнула?

– Отдых – это когда есть чем заняться. Поэтому быстрее раздевайся – буду тебя кормить.

– Спасибо, я сыт.

– Как? Где?

– Перед Москвой заехали в один ресторанчик и там перехватили, – сказал Игорь и отвёл глаза в сторону.

– Ну, ничего. Я испекла печенье, так что будем пить чай.

– И чай не получится.

– Почему? – расстроилась она.

– Я буквально на пять минут. За мной сейчас заедут – отправляемся в Тверь. Там сделка по какому-то заводу. Приезжают инвесторы из Швеции. По-русски ни бе ни ме ни кукареку. Думаю, что быстро управимся. Надеюсь, завтра к вечеру буду дома.

– Ну хорошо, – печально выдохнула Наташа. – Может, что в дорогу собрать?

– Нет, не надо! – крикнул Игорь уже из ванной. – Принеси мне, пожалуйста, свежую рубашку, ту, которая в полоску!

Наташа открыла шкаф и, сняв с плечиков сорочку, внимательно посмотрела, нет ли помятостей. Затем вошла в ванную и повесила её на крючок.

– Вот спасибо! – бодро отреагировал Игорь, намыливая лицо и шею. – Сегодня весь день гнали. Устал как собака! Ещё дорога такая тяжёлая, сплошные фуры…

Наташа смотрела на него и молча слушала. Заметив кинутую на пол грязную рубашку, она подняла её с мыслью заложить в барабан стиральной машины, как вдруг заметила то, чего не хочет видеть ни одна жена.

«А я даже и не жена!» – хмыкнула она про себя, рассматривая алые помадные губы на спине под воротником. След был настолько чётким и ровным, что казалось, это не просто помарка, а дизайн производителя ткани. Судя по следу, губы обладательницы были достаточно красивые и поразили Наташу так, что она заглянула через спину Игоря в зеркало, сравнивая со своими. Признав свой проигрыш, она расстроено выдохнула и чмокнула воздух.

– Что ты сказала? – не оборачиваясь, переспросил Игорь.

– Фура, говоришь? – зацепилась Наташа за его фразу.

– Да, а одна фура вообще возомнила себя гоночной машиной! – продолжал свой рассказ Игорь. – Представляешь, обгоняет по правому ряду, практически вплотную. Серый едва успел рулём крутануть, а так бы поцеловались!

– Похоже, твой Серый никудышный водитель! – без каких-либо эмоций ухмыльнулась Наташа. – И судя по размеру, это была не просто фура, а самая что ни на есть настоящая фурия.

– В смысле? – переспросил ничего не подозревающий Игорь, смывая мыло с лица.

– В прямом, милый! В самом что ни на есть прямом смысле. Вы с Серым, как я понимаю, по газам дали, а фурия в зад вцеловалась.

– Прикольное слово придумала, «вцеловалась», надо запомнить, – произнёс Игорь и повернулся к Наташе.

Та так и стояла, держа в руке рубашку с боевой отметкой. Игорь посмотрел на отпечатанные губы, его щека нервно дёрнулась и, краснея, он тихо сказал:

– А ты как хотела? Если чувства угасают, люди ищут выход.

– Похоже, ты уже нашёл! – сказала она и брезгливо разжала пальцы.

Вещественное доказательство упало Игорю под ноги, а Наташа прошла на кухню, прикрыв за собой дверь. Странно, но в эту минуту ей не хотелось плакать. А ведь именно в таких случаях становится нестерпимо жалко себя, и слёзы должны течь в три ручья! Однако, сейчас было не до жалости. Больше всего её задел спокойный тон признания. Странно, но она попыталась произнести его слова и с той же интонацией. Но внезапно спазм сковал горло, и вместо слов наружу вырвалось тяжёлое дыхание, словно у ныряльщика, из последних сил всплывшего на поверхность. Молотом застучало в висках. Чувствуя, что теряет сознание, Наташа из последних сил съехала на кухонный диванчик. Скорее всего, обморок длился несколько секунд, и когда она снова открыла глаза, услышала шаги в коридоре. Взяв со стола стакан воды, Наташа отпила несколько глотков. «Тоже мне, кисейная барышня!» – подбодрила она себя.

В этот момент дверь открылась, и в кухню вошёл Игорь.

– Ты хочешь, чтобы я оправдывался? – с гонором в голосе заявил он. – Не жди, этого не будет. Чего молчишь? Если хочешь знать, ты сама во всём виновата. Да, я изменил, но виновата ты! Посмотри, на кого ты стала похожа, где та девчонка, которая сводила с ума, куда она делась? А я мужик! Мне нужно, чтобы мной восхищались, чтобы меня боготворили. Да, мать его так, именно боготворили!

– Тебе пора… в Тверь… к шведам, – тихо произнесла Наташа и закрыла уши ладонями. – Иди, Игорь, иди.

– Очень хорошо. Просто прекрасно! – Игорь начал говорить ещё громче, будто бы хотел пробиться через её хрупкую защиту. – Ты даже сейчас молчишь. Ну, поднимись, вмажь мне по физиономии. Я тебе изменил – ты это можешь наконец понять своей головой!

Наташа почувствовала, как в глазах снова темнеет и, дабы не искушать судьбу во второй раз, она вытянула руки и прилегла на них. Методично расхаживая по комнате, словно лектор на кафедре, Игорь продолжал что-то говорить, то и дело останавливаясь и театрально жестикулируя. В объяснения Наташа не вслушивалась. Казалось, что его слова жили отдельно и от неё, и от него.

«Неужели всё так и происходит? – мысленно спрашивала она себя. – Вот так просто! Как в водевиле: пришёл со следами адюльтера, обвинил… Что он говорит?.. Что?.. Какая разница. Он сам не понимает, что говорит… Когда же мы стали чужими? После его возвращения из той злосчастной поездки в Питер? Раньше?.. Что он там говорил: я не та, ещё что-то с моими глазами?.. Не помню. А что не так с моими глазами?»

Наташа резко поднялась и вышла в коридор. Подойдя к зеркалу, она включила бра и внимательно посмотрела на своё отражение.

«Глаза как глаза. Немного усталые… А как ты хотел, милый. Восемь часов работы в день, плюс два часа дороги, и так шесть дней в неделю. Конечно, устала. Но ведь это же не повод! Могу взять тени… те, что Стелла подарила на день рождения – из Парижа. Накрашусь, любая красотка позавидует, – Наташа непроизвольно ухмыльнулась. – Ну, ты даёшь, Наташка».

– …ведь ты фактически жена! – закончил очередную фразу Игорь, проследовав за нею в коридор.

– ФЭЖЭ.

– Что фэжэ? – не понял он.

– Помнишь, как в том фильме, ВЭПЭЖЭ – военно-полевая жена, – с горечью в голосе улыбнулась Наташа. – А так как сейчас войны нет, то я просто ФЭЖЭ – фактически жена.

– Не придирайся к словам! – он попытался снова взять инициативу в свои руки. – Сейчас речь не о тебе.

Наташа повернулась и посмотрела ему в глаза.

От неожиданности он замолчал. Играть с ней в переглядки было невыносимо тяжело. Что слова против её взгляда! Уже месяц, а может, и больше, каждый день он по десять раз проговаривал эту речь. Где-то на другом конце Москвы его ждала длинноногая и пышногрудая блондинка с горячими губами. Он растворился в этой любовной связи, и в какой-то момент почувствовал, что не может больше разрываться между двумя домами, двумя женщинами, двумя постелями. Конечно же, та с ниспадающими на грудь белыми локонами дура дурой. И то, что она умышленно влепила свои губки ему в рубашку, конечно, было неслучайно. «Но ведь и её понять можно! Каждая женщина изначально по натуре собственница, никогда не захочет делиться, – проносилось в голове Игоря. – Так если я виноват, зачем этот концерт?»

– Ты мне так ничего и не скажешь? – спросил он после паузы. – Ведь я сейчас уйду и уйду навсегда. Мы никогда больше не сможем объясниться! Скажи мне хоть что-нибудь! Ты меня разлюбила?

Наташа ухмыльнулась и пожала плечами. Затем на какой-то миг задумалась и ответила:

– Странный ты! Уходя к другой, спрашиваешь, люблю ли я тебя. А разве это важно? Главное, чтобы тебя любили там, где ты сегодня будешь ночевать.

Наташа прикрыла рот ладонью, словно испугавшись сказать что-то ещё.

– Как знаешь! – резко бросил Игорь, чувствуя, что разговор становится невыносимым.

Он метнулся в комнату и стал быстро складывать свои вещи в большую дорожную сумку.

– Клади аккуратнее. Я ведь их гладила! – неожиданно для себя бросила Наташа. – Твои вещи никуда не денутся. Бери самое необходимое, а завтра заедешь и заберёшь всё остальное – всё, что захочешь.

Игорь на мгновение остановился и, с чувством бросив сумку на пол, начал надевать новую сорочку. Наташа же неспешно достала из тумбочки Стеллин подарок и, устроившись на кухне, начала класть тени. Через пару минут появился Игорь, уже одетый и стоявший под всеми парами.

– Куда ты собираешься? – как можно более равнодушно произнёс он.

– Ну не дома же сидеть, – спокойно ответила она.

– Подождала бы, пока я уйду!

– Ты мне не мешаешь, – раздалось в том же духе.

Труднее всего было справиться с дрожью в руке, которая предательски не слушалась, так и норовя нарисовать вокруг глаз что-то невообразимое.

Понимая, что говорить больше не о чем, Игорь молча положил перед нею ключи от квартиры и уже совсем тихо произнёс:

– Ну, я пошёл. Закрой дверь.

Демонстративно занятая, она лишь угукнула в ответ. Постояв ещё несколько секунд, он решительно развернулся и вышел прочь. Нажав кнопку лифта, Игорь стал ждать кабину. Но, судя по всему, планы лифта и его в данную минуту никак не хотели совпадать.

– Чёрт! Чёрт!.. – колотил он в двери, вымещая на них злобу.

Неожиданно для себя он рассмеялся и, бросив пренебрежительный взгляд на дверь квартиры, медленно стал спускаться по лестнице, то и дело прислушиваясь. Через минуту Игорь уже был на улице. Непроизвольно остановился и обернулся, чтобы посмотреть на окна десятого этажа.

«А если она смотрит? – рассуждал он, не поднимая головы. – Что тогда?» Необъяснимо, но именно в этот момент ему захотелось, чтобы она посмотрела. Какое-то необъяснимое гипертрофированное эго кричало внутри единственным желанием: «Ну, посмотри же!» Наконец, решившись, он поднял голову, однако зашторенные окна в долю секунды разрушили все его чаянья.

Игорь тяжело выдохнул и быстро зашагал по направлению к метро. Спустившись на платформу, он остановился в ожидании поезда, а когда из тоннеля раздался нарастающий шум, сверху приятный женский голос сообщил, что состав следует в депо. «Уеду всё равно! Не сейчас, так на следующем! Туда, где ждут, где будут рады!» – отчаянно пронеслось в его сознании.

Дождавшись следующего поезда, Игорь буквально запрыгнул в вагон, словно бы боялся, что и этот уйдёт без него. Приготовившись к движению, он крепко обхватил ладонью поручень и расставил ноги. Однако, двери не спешили закрываться – поезд словно замер, погружая немногочисленных пассажиров в полнейшую тишину. Сидящая напротив старушка, озабоченная затянувшейся остановкой, то и дело ёрзала по дивану и крутила головой, пытаясь понять причину задержки.

– А вы не знаете, почему мы не трогаемся? – обратилась она к Игорю.

– Что?

– Почему не едем? – чуть медленнее произнесла старушка.

Игорь только пожал плечами. И в этот момент в вагоне что-то затарахтело, затряслось, словно двигатель старенькой «Волги» на холостом ходу.

– Будьте внимательны, поезд скоро отправится, – объявил машинист по радио.

– Сейчас поедем! – удовлетворилась объявлением старушка.

– Не поедем, – произнёс Игорь под нос, уставившись в стену.

– Как не поедем? Он же сказал! – не унималась женщина. – Почему?

– Потому что нельзя! – выкрикнул Игорь и бросился из вагона.

Закрывающиеся двери едва не зажали его в своих стальных объятиях. Он уже не слышал окрика старушки, с ходу поставившей ему диагноз. Что было сил Игорь бежал по эскалатору, расталкивая народ. Вот и улица. Ещё каких-то десять минут назад она казалась ему ужасной, опостылевшей, но сейчас всё изменилось. И на всём свете уже не было ничего роднее, чем эта самая обычная улица московской окраины. Он бежал так быстро, словно от скорости зависело что-то очень важное – то, что невозможно даже осознать! Теряя Наташу, он терял всё, потому что этим всё и была она. Никакие друзья, коллеги, блондинки… сколько бы их ни было, никогда не смогут заменить одну единственную – его Наташу!

Большая сумка сопротивлялась, так и норовя запутаться в ногах. Мгновение, и она отлетела в сторону, как омерзительное доказательство всего, что он натворил. От бешеного темпа казалось, ещё немного, и лёгкие вылетят через глотку. Подъезд, лестница, вот уже и трафаретная десятка на стене…

Игорь резко остановился у двери, осознав, что у него нет ключей! «Дурак! Какой же идиот!» – громыхало в его голове. Но дверь была не запертой. «А если с ней?..» – холод прошил спину тысячами ледяных игл.

– Наташа! Наташа! – заорал он, едва не снеся дверь.

В коридоре и в комнате её не было. Не закрытая им ванная тоже была пустой. Он с силой рванул на себя кухонную дверь.

Она сидела в той же позе, что и двадцать минут назад, когда он уходил. Её глаза смотрели в одну точку и не моргали.

– Наташа! – он бросился перед нею на колени и стал тормошить её за плечи. – Наташа! Что с тобой?!

Зрачки дёрнулись, словно кто-то невидимый нажал кнопку включателя. Словно не узнав, она отрешённо посмотрела на него.

– Наташенька! Родная! Не молчи! Прошу! – кричал он задыхаясь.

На какой-то момент её взгляд застыл, потом веки закрылись… словно… она умерла. Через мгновение грудь дрогнула и, глубоко вздохнув, Наташа признала его. Её губы задрожали, и она тихо застонала. Стон был настолько неподдельный, словно откровение свыше. Игорю стало не по себе.

– Наташа, любимая! Успокойся, прошу… Наташенька!.. Наташа… Девочка моя…

Пессимисты утверждают, что разбитое не склеить, и даже приводят статистику того, что большинство браков после измен супругов неминуемо распадаются. Статистика вещь упрямая – с ней сложно спорить. Однако есть такие, кто считает иначе. Их меньшинство, и они не претендуют на истину. Они прошли через это и остались идеалистами, веря, что настоящая любовь всё одолеет, потому как обладают способностью прощать не только умом, но и сердцем.