Текст книги "Любовь с чудинкой"

– Так куда едете, мсьё Яковлев?

– Вы меня с кем-то путаете, – отозвался обладатель кучерявых висков. – Я гражданин Израиля Леви Либерман. Был в Москве по приглашению объединения еврейских общин, а теперь возвращаюсь домой в Хайфу.

– Как интересно! – прокомментировал старший.

– Что же здесь интересного, азохен вей! Суета сует. Как написано в Торе…

– Во-во! Нас как раз интересует, что же написано в Пятикнижии Моисеевом о чудесном превращении Коли Яковлева в Левика Либермана. И вот с этого места, пожалуйста, поподробнее!

– Я не понимаю…

– Признаться, и мы понимаем вас с трудом, – усмехнулся тот. – Вроде как заканчивали иняз, а произношение, как на привозе. Признайтесь, часто прогуливали?

– Я настаиваю на том, что я гражданин Израиля Леви…

– Еврей? – перебил человек в штатском.

– Конечно.

– Тогда предлагаю пройти для осмотра.

– Какого осмотра?.. – неуверенно произнёс харедим.

– Как глубоко верующий еврей вы должны…

– Тора у меня в сумке. Хотите, покажу? – перебил израильтянин.

– Да бог с ней, с Торой. Посмотрим на мастерство хайфского хирурга.

– Какого хирурга?

– Ну того, который… Чик, и сразу еврей.

Харедим тяжело задышал, словно хотел вобрать в свои лёгкие весь воздух аэропорта. Потом ударил себя по лбу, рассмеялся и на чисто русском языке произнёс:

– Прав был князь Владимир, отвергая предложение о принятии иудаизма! Эти чик-чики не наши методы.

– Вот теперь, когда, наконец, мы поняли друг друга, – вмешался другой товарищ в штатском, – может быть, господин Яковлев, предъявите сотруднику российской таможни потайные знания вашей «Торы»?

– С большим удовольствием! – ответил «Скафандров».

Он снял шляпу, к которой были пришиты пейсы, и положил её перед таможенником.

– Всё здесь. Можете поверить.

Таможенник посмотрел на штатских и, получив одобрительный кивок, взял шляпу в руки.

– Тяжёлая будет.

– Да уж! – согласился с ним бывший еврей. – Почитай грамм триста.

Таможенник аккуратно оторвал подкладку и извлёк пакет. Положив его на стол, надрезал край…

– Нет, ты видела?! – задыхалась Стелла, когда они оказались в очереди к стойке на Париж.

– Видела.

– Да там же этих бриллиантов на миллионы! И заметь, не рублей! Ну, «Скафандров» – Корейко доморощенный!

Глава XII

Четырёхчасовой перелёт дался Наташе на удивление легко. Сидевшие по соседству пассажиры вели себя воспитано и лишними разговорами не досаждали. Женщина лет пятидесяти летела к сыну, который уже несколько лет, как перебрался во Францию. По другую сторону в кресле восседал иностранец-азиат. Похоже, что русского он не знал, да и знаниями других языков себя не выдал.

Полистав какое-то время журналы, Наташа прикрыла глаза, и в памяти всплыли детали знакомства с Изабель… Неожиданно она вспомнила глаза Игоря – они были широко раскрыты, а уголки глаз чуть поддёрнуты вверх, именно так, как когда он улыбался. Вслед за глазами Наташа услышала его голос, звучавший медленно и немного вкрадчиво:

– Париж! Могу только позавидовать! Уличное кафе, жареные каштаны, чьи-то пальцы бегут по клавишам аккордеона, Petite Fleur… помнишь, как мы мечтали?

– Помню… – ответила Наташа, явственно ощутив нежную мелодию фокстрота. – Ты?

– Я, – моргнули глаза.

– Ты здесь?

– Ты ведь хотела.

– Я хочу, чтобы ты всегда был рядом.

– Невозможно. Ведь я твоё прошлое.

– А я?

– Ты сейчас настоящее. А потом настанет твоё будущее…

– А ты?

– Разве мало того что я был? Ничто не вечно! Когда-то и ты уйдёшь в прошлое.

– Скоро?

– Очень нескоро, – спокойно ответил голос Игоря. – А помнишь, как я чуть было не сломал тебе руку.

– Помню…

– А считалку, которой я тебя обучил, помнишь?

– Не помню… – расстроено призналась Наташа.

– Ну, вспомни!

– Поворот… захват… – она замешкалась.

– У… – подсказал голос.

– Удар, толчок!

– Молодец! А показать сможешь?

– Здесь?

– А почему нет! Здесь места не больше, чем на кухне в нашей первой квартирке.

– Правда, – согласилась Наташа, повернулась и решительно выбросила руку вперёд…

В один миг всё исчезло под аккомпанемент душераздирающего крика. Наташа открыла глаза. Первое, что она увидела, была её рука, вцепившаяся в волосы соседа-азиата, который орал от боли. Она резко отдёрнула руку и заметила немой вопрос в обращённом к ней раскосом взгляде, который на всех языках читался одинаково: «За что?»

– Простите, простите… – бросилась извиняться Наташа, заглаживая конфликт.

– Это что! – произнесла соседка. – Я помню, по молодости летела к первому мужу во Владивосток, он был моряк Тихоокеанского флота. Так же уснула в самолёте, а проснулась, когда спросонья полезла целоваться с пассажиром.

– И что? – поинтересовалась прощённая азиатом Наташа.

– Ничего. Уже двадцать пять лет, как по утрам варю ему кофе, глажу рубашки и воспитываю его детей.

Наташа улыбнулась, повернулась к соседу-иностранцу и на всякий случай снова попросила прощения, на этот раз на французском.

Когда самолёт коснулся земли, за бортом уже смеркалось, а ко времени, когда были улажены таможенные формальности, ночная мгла окутала всё вокруг мягким тёмно-синим бархатом.

Помня наставления Стеллы, Наташа сразу же направилась к выходу с желанием как можно быстрее оказаться в такси, и через час-другой бросить уставшее от сидения тело на мягкую кровать.

Торопясь, она оступилась и чуть было не упала. «Не хватало ещё ногу подвернуть», – подумала Наташа, остановившись, чтобы подождать, пока не утихнет боль в лодыжке. Прихрамывая, она подошла к окну, за которым поигрывали разноцветные огоньки рекламных щитов и снующих машин. «Надо же! Я во Франции!» – сказала она сама себе, любуясь иллюминацией. Неприятная пульсация в ноге понемногу притупилась, и уже вскоре Наташа почувствовала облегчение. Несколько раз наступив на ногу, с удовлетворением заключила, что ничего серьёзного не произошло. Потянувшись за сумкой, Наташа заметила, как что-то блеснуло на полу. Подняв сумку, она увидела небольшой золотой медальон и испугалась находке. «Если подниму, придётся идти в полицию. Пока сдам, пока они запишут, пройдёт много времени, – размышляла она. – А вдруг медальон кому-то дорог?» От безысходности положения Наташа вздохнула и подняла потеряшку.

Вещица была старинной работы. Разглядывая медальон, она невзначай коснулась крохотной кнопки, и тот раскрылся. Внутри находилась миниатюрная фотография темноволосой женщины с приветливой улыбкой. «Как же, мадам, отыскать того, кому вы подарили свой образ? – задумалась Наташа и тут же скомандовала себе. – Быстрее сдам, быстрее всё закончится!»

Наташа осмотрелась вокруг, и ей показалось, что в метрах тридцати за колонной мелькнул человек в униформе и пилотке, весьма похожий на полицейских из французских фильмов. Всё ещё прихрамывая, она бросилась догонять промелькнувший силуэт. Достигнув точки, в которой был замечен жандарм, огляделась. Как назло, полицейского нигде не было.

– Я никуда не пойду! – писклявый детский голосок прервал Наташины мысли.

Она невольно прислушалась и автоматически обернулась на голос. В нескольких метрах от неё стояла маленькая девочка и растирала руками слёзы по лицу. Перед ней на корточках замер отец, который, поглаживая золотые волосы на маленькой головке, нежно говорил:

– Жаклин! Ты уже взрослая девочка! Ты же понимаешь, что я не волшебник. Я не знаю заклинаний, которые нам помогут. Ну что поделаешь, милая. Поехали домой.

– Я никуда не пойду! – повторила девочка навзрыд. – Пока ты не найдёшь маму!

– Жаклин! Ну где же я найду! Посмотри, какой большой аэропорт. Сколько людей. А может быть, ты потеряла её в самолёте, или того хуже, в Брюсселе? Поехали домой!

– Ты не понимаешь, папа? – рассудительно произнесла та, которой едва было лет пять. – Это же мама!

– Ну что же делать?

Девочка присела перед отцом и, закрыв ладошками лицо, снова заплакала. Её маленькие плечи поддёргивались в такт всхлипываниям, а папаша полными глазами слёз виновато смотрел на дочь, продолжая гладить её волосы.

– Юная мадмуазель, посмотрите, случайно, не вы обронили? – Наташа присела рядом с ними и разжала ладонь с медальоном. Как по мановению волшебной палочки девочка прекратила плакать, открыла лицо и её зелёные глазки округлились.

– Мама! – вскрикнула она и несмело потянулась к медальону.

– Возьми, – призывно шепнула Наташа.

Маленькие влажные ручки очень аккуратно взяли медальон и тут же прижали его к губам.

Почувствовавший облегчение папаша не мог найти слов, а только с благодарностью кивал. Наташа улыбнулась и, с лёгким сердцем помахав им рукой, направилась дальше к выходу. «Как же удачно получилось, – подумала она. – И девочка счастлива, и в полицию не надо!»

Наташа вышла на улицу и, заметив вереницу машин с зелёными табличками Taxi, встала в очередь. Людей на стоянке было немного, поэтому Наташа вполне законно рассчитывала на то, что ещё мгновение, и, уютно устроившись на заднем сидении, она помчится в тот самый Париж.

– Мадам! – послышалось позади.

«Вот ведь страна! Здесь что ни женщина, то мадам!» – промелькнуло в голове.

– Простите, мадам! – раздалось уже близко за спиной.

Наташа интуитивно обернулась и с умилением увидела бежавшего папашу, в одной руке которого болталась большая дорожная сумка, а в другой, прижатая к бедру, улыбающаяся во всё своё детское личико Жаклин.

– Как хорошо, мадам, что мы вас догнали! – бросил папаша сквозь отдышку.

Он опустил чадо и сумку на землю и, схватившись рукой за правый бок, только и смог промолвить:

– Момент! Отдышусь…

Наташа рассмеялась его нескладности, и пока он приходил в себя, склонилась над Жаклин и спросила:

– Скажите, мадемуазель, я не могла вас видеть раньше? Может, ваше имя Золушка или Красная Шапочка? – словно на сцене Наташа закачала головой и, словно озарённая догадкой, произнесла. – О боже! Конечно же, как же я могла вас не узнать! Вы же та самая Алиса из страны чудес!

Девочка рассмеялась, польщённая комплиментами в свой адрес. Её смех был не менее трогателен, чем её плач.

– Нет, мадам! Я Жаклин де Арно. А это мой папа. Его зовут Патрик.

Наташа приподнялась и посмотрела на пытающегося восстановить дыхание отца.

– Очень приятно! – сказала она.

– Патрик, – выдохнул он и протянул ей руку.

– Наташа, – ответила она.

– У вас странный акцент. Вы бельгийка?

– Нет, – улыбнулась она. – Я русская.

– Русская? – Патрик немного стушевался. – Из Москвы?

– Увы, не из Москвы. Хотя и долго там жила. Я из города, который находится недалеко от Москвы, называется Рязань.

– Рьязань… – Патрик попытался повторить странно звучащее русское слово.

– Именно так. Вы что-то хотели, Патрик?

Мужчина засмущался и, очевидно, чувствуя неловкость, покраснел.

– Простите меня, Наташа. Вы так быстро ушли, что я… мы не успели вас поблагодарить. Может быть, хотите получить вознаграждение?

– Вознаграждение? – переспросила Наташа и тут же добавила: – Нет, конечно же, нет! Простите, Патрик, но мне пора. Была рада познакомиться.

– Вы обиделись? – расстроился Патрик, который, похоже, вообще не знал, что делать.

– Что вы! Мне действительно пора.

– Скажите, Наташа, а вы прилетели в Париж…

– У меня подруга – парижанка. На днях она выходит замуж. Я приехала на свадьбу.

– А подруга тоже русская? – почему-то переспросил Патрик.

– Нет. Она самая настоящая француженка. Мы познакомились много лет назад, долго не виделись, а когда собралась замуж, пригласила меня. Вот и всё. Простите меня, Патрик, но мне действительно пора. Я устала и больше всего хочу поскорее добраться до отеля.

– Подождите! Зачем вам тратиться на такси. Сейчас возьмут не менее восьмидесяти евро, и это ещё в лучшем случае, если таксист не накинет процентов пятнадцать за позднее время и плюс чаевые. У меня здесь на стоянке машина, позвольте подвезти! Только умоляю, не отказывайте. Мы с дочерью хотим ответить добром на добро.

Наташа посмотрела на него, а потом не спеша опустила глаза на Жаклин. Ничего не сказав, девочка взяла её за руку.

– Ну хорошо! Вы меня уговорили! Хотя в Москве моя подруга не советовала пользоваться услугами неофициального такси.

– Если дело в этом, то я сейчас… – Патрик махнул рукой в сторону таксистов. – Жаклин, стой с мадам Наташей и никуда не уходи!

Не успев закончить фразу, Патрик исчез. А через несколько секунд вновь появился рядом с какой-то машиной и настойчиво протягивал деньги водителю. Похоже, вскоре к взаимному удовлетворению они договорились.

– Смотрите! Теперь вы можете рассказать своей подруге, что добирались в Париж на такси! – приближаясь, радостно закричал Патрик, размахивая над головой зелёной табличкой.

Он смеялся, как ребёнок, незатейливо и совершенно естественно. Посмотрев на него, Наташа тоже рассмеялась, и тут же в их дуэт вклинилась хихикающая Жаклин.

Несмотря на то что дорога была пустой, Патрик ехал осторожно, не превышая допустимой скорости. Наташа сидела рядом, а девочка, надёжно пристёгнутая ремнями, играла на заднем сидении.

– Вообще-то, мне нравится быстрая езда, – словно оправдываясь, сказал Патрик. – Но когда я с малышкой, все мысли только о ней. Поэтому соблюдаю правила.

– Вы правы, – отозвалась Наташа.

– А у вас есть дети?

– Увы. Пока бог обделил меня такой радостью.

– А ваш муж?

– Мой муж умер несколько лет назад, – ответила Наташа и отвернулась к окну.

– Простите за бестактность, – извинился Патрик.

– Какая же здесь бестактность.

– А знаете, Наташа, почему Жаклин так расстроилась, потеряв кулон?

– Подарок матери?

– Можно сказать и так. Но если быть точнее, кулон всё, что у неё осталось от матери.

– Что-то серьёзное произошло?

– О да! Куда уж серьёзнее! – ухмыльнулся Патрик. – В один прекрасный день Клод проснулась, поднялась с кровати, поздоровалась с нами, выпила чашку кофе, а потом собрала вещи и ушла.

– Как ушла?

– Уехала на такси.

– А вы?

– Я пытался её образумить, но она твердила только одно, что я и дочь подавляем её творческую натуру.

– Она человек искусства?

– Скажем так, она думает, что связана с искусством. Однажды её посетила такая мысль, но ничего заслуживающего в искусстве Клод не сделала и, увы, никогда не сделает. Главный её шедевр эта Кудряшка, что сейчас безмятежно играет сзади, – Патрик задумался, и в следующее мгновение решил кардинально поменять тему разговора. – Наташа, кто вы по профессии?

– Переводчик. Владею французским, английским и немецким. Последним хуже.

– Так вот почему вы так прекрасно говорите по-французски! – воскликнул он.

– Не льстите мне. При знакомстве вы с ходу обратили внимание на мой акцент.

– Простите. Я вовсе не хотел вас обидеть. Просто вы очень правильно говорите, словно записываете образец языка для последующих поколений.

– Возможно. Нас так учили.

Патрик внимательно начал всматриваться в пейзажи за окном и, удовлетворённый увиденным, сообщил:

– Через пару километров будет поворот в небольшую деревню. Разрешите мне заехать. Там живёт моя мать. Мы туда и обратно. Подарим сувенир, который Жаклин ей купила. Даю вам честное слово, что на всё про всё уйдёт не больше пяти минут.

– Хорошо, – согласилась Наташа, прекрасно понимая, что вариантов у неё нет.

Когда фары выхватили дорожный знак с указателем поворота, Патрик аккуратно сбросил скорость и мягко повернул на укатанную просёлочную дорогу. Через несколько минут впереди замаячили огни, знаменуя собой цивилизацию.

Внезапно перед машиной возникла фигура человека. Патрик успел вдавить тормоз, и машина с визгом остановилась. Возле капота стоял атлетический африканец с большой копной волос, торчащих во все стороны, словно только что засыпанные в кастрюлю спагетти.

– Что случилось? – бросил тому Патрик, приоткрыв окно.

Но вместо ответа вокруг машины тут же нарисовалось ещё двое похожих приятелей, зловеще скаливших жёлтые зубы.

– Мы ревнители благопристойности этой деревушки, – сказал один из них. – Покой мирных жителей стоит денег. Поэтому не будем возражать, если вы нам заплатите.

– Вы нас грабите? – спросил Патрик, и Наташа заметила, как его правая нога напряглась, готовая надавить педаль акселератора.

Однако это заметила не только она, но и один из нападавших. Наташа даже не успела сообразить, как мощные чёрные руки схватили Патрика и грубо выволокли его из машины. В следующую секунду снаружи оказалась и она. Через несколько секунд раздался крик Жаклин, и Наташа поняла, что дошла очередь до ребёнка.

Тот, кто захватил Патрика, опустил его на колени и, держа за волосы, громко ржал и ругался. Мгновение, и все пассажиры были собраны на улице в кучу.

– Что вы делаете?! – закричал Патрик.

– Как что? – усмехнулся тот, кого чуть было не сбили. – Граблю тебя и твою женщину!

– Это не моя женщина, – как можно спокойнее произнёс Патрик. – Она сотрудник российского посольства, дипломат. Поэтому немедленно отпустите её, пока у вас не случилось неприятностей с её земляками.

– А, русская мафия! – заржал гортанным голосом один из грабителей и, адресуя вопрос к Наташе, бросил: – Мне что, надо тебя бояться, русская?

Наташа не успела ничего ответить, как вскрикнула Жаклин. Она посмотрела и увидела, что грабитель грубо дёрнул ребёнка за руку.

– Отпустите девочку, вы делаете ей больно! – громко приказала Наташа.

Грубиян немного опешил, но потом лишь ехидно улыбнулся и снова сильно сжал руку Жаклин так, что та заплакала.

– Так нельзя делать? – заржал тот.

– Поворот, захват, удар, толчок… – прошептала Наташа по-русски.

– Что? – переспросил грубиян, не понимая смысла слов на чужом языке.

Наташа резко повернулась, схватила грубияна за руку, пнула ногой ему в коленку и оттолкнула от себя. Отпустив ребёнка, тот завалился на землю с диким воплем. Двое других, с изумлением наблюдавшие сцену, уставились на упавшего. Тот катался по земле с явно неестественной конфигурацией ноги, что означало наличие серьёзного перелома.

– Ах ты, сука! – завопил один из них и замахнулся было рукой на Наташу.

Понимая, что шансов противостоять громиле у неё нет, Наташа инстинктивно зажмурила глаза. Однако в этот самый момент всё вокруг неожиданно заполнилось звуками сирен. Открыв глаза, она осмотрелась и увидела полицейских, заковывающих руки нападавших в наручники. Испугавшаяся Жаклин рыдала и крепко обнимала шею отца, всё ещё стоявшего на коленях…

– Мадам, вам необходимо будет проехать с нами в полицейский участок, – сказал офицер, протягивая наручники и Наташе.

– Почему? – спросила она.

– Видите ли, мадам. Вон тот в серой кофте выдвигает против вас обвинение в насилии. Похоже, вы сломали ему ногу.

– Возможно, господин полицейский, – согласилась Наташа и улыбнулась. – Значит, у меня получилось!

– Что получилось? – переспросил полицейский.

– Сломать ногу…

– Так значит, вы признаёте себя виновной? А ещё они в один голос утверждают, что вы из русской мафии, – заключил полицейский и смерил взглядом Наташу.

– Что вы несёте! – перебил его Патрик. – Эта женщина спасла мою дочь, над которой именно тот в кофте издевался. Посмотрите на руки моего ребёнка, офицер! Видите кровоподтёки?

– Вижу, – спокойно ответил полицейский. – Вы тоже можете заявить на него. А вы, мадам, ответьте на вопрос: зачем вы это сделали?

– Воспитание в моей стране основывается на обязанности взрослых защищать детей.

– Это ваша дочь?

– Нет.

– Тогда зачем вы вмешались?

– А в вашей стране защищают только своих детей?

– Ах, мадам! – полицейский вскинул руки. – Что же у вас за страна такая?

– Россия, – с достоинством ответила она и посмотрела укоризненно на жандарма.

– Россия?! – полицейского явно покоробило услышанное. – Закончим разговор! Садитесь в машину!

Наручники защёлкнулись на руках, и полицейские негрубо, но с твёрдым усилием буквально вдавили её в салон служебного «Пежо». «Говорила Стелка, бери такси…» – мелькнуло в голове Наташи, когда машина, мигая и захлёбываясь сиреной, помчала по дороге.

В клетке полицейского участка, кроме Наташи, находились ещё две женщины. Одна, судя по всему, не рассчитавшая дозу алкоголя, спала с опущенной на грудь головой, периодически бормоча во сне. Другая – черноволосая – сидела в углу, и с момента появления Наташи в камере не отрывала от неё глаз. Хорошо, что вокруг клетки то и дело сновали люди, что немного успокаивало Наташу. Взгляд у черноволосой был колючий и острый, словно скальпель хирурга, готовый в любой момент нанести порез. Наконец, черноволосая поднялась и подошла к Наташе.

– Ты русская? – решительно спросила она.

То ли от страха, то ли от неожиданного вопроса, Наташа не могла сообразить, что ей ответить. Челюсти словно окаменели.

– Ты русская? – повторила черноволосая.

В этот момент Наташу отпустило, и она произнесла:

– Да, а вы кто?

– Я Камилла! – коротко представилась она.

– А я Наташа.

– Наташа… Русское имя?

– Да, русское.

Черноволосая присела рядом, продолжая сканировать сокамерницу взглядом.

– Почему вы так смотрите на меня? – решила поинтересоваться Наташа.

– Мне интересно. Я думала, что это только сказка, которую в детстве рассказывала бабушка.

– Я вас не понимаю.

– Подожди, дай прийти в себя, – ответила Камилла.

– Хорошо.

Так они просидели ещё несколько минут. Потом черноволосая выдохнула с мычанием через нос, и впервые за всё время её лицо разгладилось, и уже не казалось Наташе неприветливым.

– Я вспомнила! – сказала она и начала медленно произносить слова, смысл которых она, похоже, не понимала: – Дусу ильюски за р-р-роственаю дусу – си ест пр-р-риговор!

– Что? – холодок пробежал по Наташиной спине. – Что вы сказали?

– Дусу ильюски за р-р-роственаю дусу – си ест пр-р-риговор! – спокойно повторила Камилла.

– Душу Илюшки за родственную душу – сие есть приговор? – вспомнила Наташа рассказ того преподавателя из института.

– Да, правильно! – обрадовалась черноволосая, перейдя снова на французский. – А ты Кова-ленкая?

– Коваленская. – прошептала Наташа, и холодок пробежал по спине.

Камилла вскочила на ноги и закричала:

– Да! Коваленская!.. Коваленская!.. Коваленская!.. Коваленская!..

– Закрой рот, – прикрикнул на неё проходивший мимо полицейский.

– Сам закрой, фараон! – сорвалась она в ответ. – Я женщина! Обращайся со мной подобающе!

– Буду я с каждой цыганкой подобающе обращаться! – заржал полицейский.

Камилла напряглась, ощетинилась, словно кошка и, выставив руку в сторону стража порядка, зашипела:

– Хотел ты сына очень! Но за то, что меня обидел, не видать тебе сына! Скоро жена родит тебе дочь! И ещё два раза будешь пробовать – и оба раза будут девки! Так сказала Камилла!

Полицейский сплюнул и, слегка озадаченный, удалился.

– И что, у него не будет сыновей? – поинтересовалась Наташа.

– А ты думаешь, я шучу? Пусть через дочерей этот бурдюк научится уважать женщин!

– Ой, вряд ли, – прокомментировала Наташа.

– Ничего! Зато помучается!

– Откуда тебе известна моя фамилия?

– А что ты сама знаешь про свою фамилию, Ко-валенская?

Наташа задумалась, вспоминая случайно узнанную мистическую историю своего рода, которую тут же и поведала цыганке. Дослушав до конца, Камилла, расплылась в улыбке и сказала:

– Всё так и было! Та колдунья была моя родственница. Бабушка мне рассказывала, что была жадной. За деньги продала душу – думала, что всё обойдётся, но не получилось!

– А… это у вас семейное предание? – не унималась Наташа.

– Дело в том, что бабушка говорила, что именно мне придётся за родственницу отвечать. Она знала, рано или поздно я тебя встречу и сразу узнаю.

– Как?

– Конечно же, почувствую! Ведь я, как и все женщины в моей семье, колдунья.

– И ты почувствовала?

– Да! Как только тебя привели, – сказала Камилла и внимательно посмотрела Наташе в глаза. – Хочешь, расскажу о твоей жизни?

– Ты что-то знаешь?

Камилла говорила короткими предложениями, словно цитировала инструкцию по эксплуатации бытового прибора. Было в её рассказе и про Игоря, и про аварию, и про многое другое. Наташа слушала, а слёзы ручьём лились по её щекам.

– Ну что? Правду сказала Камилла?

Наташа закивала в ответ и еле слышно произнесла:

– Так всё и было.

– Плохо было! За чужие грехи расплачивалась.

– Получается, что не я. Игорь расплатился своей жизнью за ту старую легенду… – предположила Наташа.

– Нет. Его жизнь была определена, ничего нельзя было изменить. То, что он был с тобой, только продлило ему жизнь. Не вини себя, ты дала то, что ему самое нужное – свою любовь! Он выпил всё до дна, и сейчас его душа обрела покой.

Наташа молчала, то и дело пошмыгивая носом.

– А в полицию как попала? – неожиданно сменила тему цыганка.

– Я ехала в Париж. Нас остановили грабители. В машине была маленькая девочка, я испугалась и сломала одному из них ногу.

– Ты? – не поверив, рассмеялась Камилла.

– А ты разве этого не видишь?

– Такое быстрое прошлое не вижу… Пока не вижу. А как же ты сломала ему ногу?

– Меня научил Игорь, – Наташа задумалась. – Послушай, он ведь мне приснился в самолёте, и во сне заставил повторить…

– Что повторить?

– Понимаешь, он спортивный был, занимался айкидо – борьба такая японская. Пытался и меня учить. Я не хотела, а он настаивал. Один раз мы чуть было не поссорились, – Наташа улыбнулась, припомнив давнюю историю. – Но один приём я всё же выучила. Игорь говорил, чтобы его не забыть, в нужный момент нужно вспомнить слова: «Поворот, захват, удар, толчок».

Похоже, что Камилла была настолько далека от спорта, что слово «айкидо» вызвало у неё ассоциацию с тем, что было ей ближе.

– Это как заклинание? – переспросила она.

– Нет, это просто перечисление движений.

По лицу Камиллы было заметно, что она сомневается в отсутствии в произнесённых Наташей русских словах магического начала, и, желая удостовериться, начала повторять:

– Паврот, захват, уда, точок… Паврот, захват, уда, точок…

Теперь уже Наташа улыбалась, глядя на эти колдовские потуги. Несколько раз она поправляла произношение собеседницы. Когда же у Камиллы наконец получилось произнести правильно, цыганка гордо поднялась и подошла к решётке. Как назло, именно в этот момент мимо проходил «счастливый» отец будущих дочек.

– Поворот, захват, удар, толчок! – крикнула ему Камилла.

Тот поднял на неё глаза и гаркнул в ответ:

– Да пошла ты!

Спокойно пройдя мимо, он скрылся за одной из дверей.

– Вот видишь, Камилла! Никакое это не заклинание, – улыбнулась Наташа.

– Да, похоже, что так. Но ничего, зато теперь его жена будет самой толстой в округе! – и довольная собой, она снова села рядом.

На какое-то мгновение цыганка притихла, лицо её стало серьёзным, а чёрные как уголь глаза, казалось, были готовы воспламениться от малейшей искры. Наташе снова сделалось не по себе. Дыхание участилось, а пульс стучал в висках словно японский барабан тайко.

– Ты готова стать счастливой?! – вдруг вскрикнула Камилла.

Не привыкшую ещё к манерам поведения новой знакомой Наташу передёрнуло. Она нервно сглотнула и тихо произнесла:

– Счастливой? Я? А не поздно?

– Быть счастливой никогда не поздно.

– Неужели так просто?

– Это зло сложное, а добро всегда простое, – заметила Камилла с философской интонацией.

В углу камеры послышалось ворчание, и третья сокамерница подала голос:

– Стакан виски для полного счастья!

– Закрой пасть, пьяница! – грубо бросила Камилла в сторону почитательницы алкоголя и, повернувшись к Наташе, добавила: – Смотри, как мало нужно для счастья!

– Я так не хочу.

– А я так и не умею. Хотя украсть бутылку из магазина раз плюнуть!

На этих словах цыганка закатила глаза кверху, ничем не отличаясь от своих московских или рязанских соплеменниц, того и гляди, готовая произнести банальное: «Позолоти ручку – всю правду расскажу». Но вместо этого Камилла поманила Наташу пальцем и, когда та придвинулась ближе, прошептала на ухо:

– Нужно исполнить обряд снятия заклятия.

– Как? Здесь? – удивилась Наташа.

– А чем тебе здесь не нравится? Сухо, не дует, а фараонам нет никакого дела до нас. Готова?

– К чему?

– Как к чему? К обряду!

– А что нужно делать? – робко переспросила Наташа.

– Тебе практически ничего. Я спасу тебя, а потом ты меня.

– Но я… не умею.

– Я тоже там ни разу не была!

– Где?

– В мире духов! – гаркнула цыганка, удивлённая непонятливости своей русской подруги.

– Я не умею, – повторила Наташа.

– Ага! Не умеет! – не поверила ей Камилла. – А это твоё… Поворот, захват, удар, толчок?

– В каком смысле?

– О боже! В прямом! Я вытащу твою душу из залога и умру… но не так чтобы совсем… на время. А когда твоя душа освободится, ты меня «айкидо». Поняла?

Наташа внимательно посмотрела на цыганку, словно пытаясь понять – шутит ли она.

– Что непонятного?

– Во-первых, как я узнаю, что душа освободится? Во-вторых, что значит «айкидо»?

– Побей меня, только постарайся ничего не сломать, у меня планы на завтрашний вечер. Сделай вот так… – Камилла схватила Наташу за плечи и потрясла, – айкидо! Главное, чтобы я открыла глаза.

– А про душу?

– Слушай, русские все такие глупые? – цыганка громко засопела.

Наташа пожала плечами и без обид ответила:

– Наверное, только я.

– Угораздило же мою жадную родственницу с вашей семьёй связаться! – серьёзно бросила Камилла, но тут же улыбнулась и добавила: – Ты сразу почувствуешь, когда душа освободится… это… это… В общем, будет хорошо!

– А-а-а, – протянула Наташа. – А не боишься, что тогда моё айкидо может затянуться на несколько лет?

Цыганка бросила на неё снисходительный взгляд, закрутила на затылке свои чёрные локоны и решительно произнесла:

– Начнём?

Наташа поняла, что цыганка не шутит, и, списав всё на её склонность к мистическому, согласилась.

Камилла закрыла глаза и начала что-то быстро бормотать под нос. «Может, это по-цыгански?» – подумала Наташа, припомнив, как однажды с Игорем они ходили в цыганский театр. Однако в речитативе Камиллы то и дело проскальзывали то английские, то немецкие и даже, как показалось Наташе, португальские слова. Тем временем Камилла всё глубже погружалась в транс, пока совсем не вырубилась, съехав по стенке на скамейку. Её лицо стало бледным и совсем безжизненным, кожа повисла на скулах, а губы словно измученные жаждой побелели и мгновенно высохли, будто она не пила неделю.

Наташа в испуге оглянулась по сторонам, но, кроме спящей в углу алкоголички, никого не было. Всё замерло, ни звука, ни малейшего колебания воздуха. «Да что, у них обед?!» – пронеслось в голове. Наташа посмотрела на Камиллу, но не найдя никаких признаков изменений её состояния, с ужасом попятилась к решётке.

Внезапно во всей этой тишине отчётливо прозвучал возмущённый мужской голос:

– Мадам Коваленская! Да, я сказал, Ковален-ская!..

Где-то хлопнула дверь, и кто-то дотронулся до Наташиной руки, державшейся за металлический прут клетки. Наташа инстинктивно повернула голову, но никого не увидела, однако тепло прикосновения не исчезло. Она медленно опустила глаза и увидела заплаканные глаза Жаклин, которая своими ручками крепко вцепилась в неё.