Текст книги "Волшебник на войне"

Глава 9

Представление началось сразу после полудня. Хозяин, Эотин, послал своих конюших на рынок пустить молву, и публика начала стекаться, когда солнце еще только подползало к зениту. Младшие актеры Андрова, совсем еще мальчишки, стояли у ворот, собирая медяки со зрителей. Раз или два мимо них пытались прошмыгнуть задаром, и всякий раз дорогу нарушителю заступал Гар.

– Мне показалось, ты забыл заплатить мальчику, приятель!

– Какого... Ох да! Сейчас! – И нарушитель, недовольно ворча, возвращался заплатить за вход.

Андров стоял тут же, рядом, одобрительно кивая.

– Отлично, друг мой, просто замечательно. Обыкновенно мальчикам помогает кто-нибудь из актеров, но у вас выходит несравненно лучше.

Гар пожал плечами.

– Иногда непривлекательная внешность полезнее.

– Непривлекательная? Это у вас-то? – иронично покосился на него Андров. – Кое-кто из наших молодых женщин считает иначе. Кстати, друг мой Гар, вы сделаете мне большое одолжение, если не будете обращать на их расположение особого внимания.

– Поступать иначе было бы неблагородно по отношению к другу, – улыбнулся Гар. – Уверяю вас, каков бы ни был обычай, я отношусь к людям с подобающим уважением.

Когда двор заполнился, Андров в сопровождении мальчиков и Гара пробрался вдоль стены к артистической уборной. Там царила паника.

– Мастер Андров! – бросилась к ним Элспет. – Джонатан заболел!

– Правда заболел, – подтвердила мать. – Лоб горячий, да в животе корчи. Скушал чего не того, точно говорю.

– Но он поправится? – с тревогой спросил Андров.

– Думаю, поправится, но за ним нужен уход. И уж покуда поправится, дня три пройдет, если не больше. Может, даже неделя.

– Ну, хоть это хорошо. – Старший актер немного успокоился, но тут же снова застыл. – А кто будет играть рыцаря?

– Ну, Аксель может... – предложила Элспет.

– На него же броня не налезет! Она вообще не налезет ни на кого, кроме Джонатана! – От огорчения мастер Андров даже дернул себя за бороду. – Дайте подумать... Что нам остается?

– А вам действительно необходим рыцарь? – поинтересовался Гар.

– А как же нам без рыцаря? Кто еще поведет крестьян на великана?

– Вот Аксель и поведет, – улыбнулся Гар.

– Вздор какой! Чтобы простой крестьянин повел остальных против чудовища? Да разве кто-нибудь поверит в такое? Публика нас просто освищет!

– Вовсе нет, – заверил его Гар. – В такое очень даже можно поверить. Попробуйте. В худшем случае публика будет настолько потрясена, что не скажет вообще ничего.

– Ба, да это новинка, это оживит пьесу! – Глаза у Акселя восторженно вспыхнули. – Позвольте мне попробовать, мастер Андров!

– У нас ведь нет другого выбора, так? – вздохнул Андров. – Ладно, ребята, – крестьян на великана поведет Аксель. А теперь одеваться и на сцену, живо! Пока толпа не растерзала нас от нетерпения!

Спустя всего несколько минут мальчики в ярких ливреях – явно доставшихся им от герольдов какого-то герцога – выступили с барабаном и трубой на сцену и громко, хотя и чуть фальшивя, исполнили вступление. Толпа зрителей немного притихла, и на их место вышел Андров со вступительным словом.

– Добро пожаловать, добрые зрители! Смотрите и наслаждайтесь! Для вас мы исполним на этой сцене сказку про Гаргантюа!

По толпе зрителей пробежал возбужденный шепот. Колл хорошо расслышал его, ибо находился в самой гуще этой толпы: в его задачи входило присматривать за зрителями на предмет тухлых фруктов, излишне восторженных почитателей хорошеньких актрис, не говоря уже о тех, кто перебрал пива. Увы, и фруктов, и пива в толпе было предостаточно: служанки с постоялого двора сновали среди зрителей, предлагая тем подкрепиться, – и с одного взгляда на корзины с фруктами Коллу стало ясно, что Эотин воспользовался возможностью избавиться от залежалого товара.

Впрочем, следить за толпой Коллу сделалось гораздо труднее, когда Кьяра и Дюз в самых красивых нарядах выпорхнули на сцену и принялись обсуждать ужасного великана, приближавшегося к их деревне. Движения их были столь изящны, а подолы обрезаны так высоко, что Колл с большим трудом заставлял себя оторвать взгляд от хорошеньких актрис и следить за зрителями. Тем не менее ему это удавалось, но он все же поднял взгляд на сцену, когда на нее вышел Андров и прогнал девушек: великан подошел уже совсем близко. Они подчинились, но стоило ему уйти, как они вернулись, хихикая и предвкушая, как они спрячутся и увидят великана.

Тут появился и сам Гаргантюа, и весь зал дружно ахнул от страха. Даже Колл не удержался от потрясенного вздоха при виде его огромного роста, горы мускулов и устрашающей маски. Конечно же, он сразу вспомнил, что «Гаргантюа» – всего лишь его господин, Гар, и он успокоился, но не совсем, ибо ему все равно не помнилось, чтобы Гар был таким огромным.

Ну, роста ему и правда немного добавили. Он обул башмаки с подошвами толщиной добрых три дюйма, да и маска возвышалась над головой еще на фут. Он подошел к Кьяре и осторожно погладил ее по волосам. Мгновение она стояла, дрожа, потом взвизгнула и бросилась прочь – вернее, попыталась броситься, но Гаргантюа схватил ее за руку. Она дернулась и безвольной куклой осела на пол. Дуз упала на колени и закрыла лицо руками.

– Она мертва! Ты, гадкое чудовище, – ты убил ее! – вскричала она и с плачем убежала со сцены. Оставшись один, Гар осторожно, едва не сломав ногу на этих толстенных подошвах, опустился на колени, снова дотронулся до волос Кьяры, потом приподнял ей голову, руку... Колл сообразил, что великан снова пытается заставить красавицу танцевать с ним. Когда тот понял, что это невозможно, плечи его обвисли, и все его тело превратилось в олицетворение безутешного горя. Зал замер, завороженный нежностью души незадачливого чудовища, и до него донесся сдавленный всхлип.

Потом Гаргантюа встал, порылся в сумке у себя на поясе и вытащил из нее мышь. Кое-кто из женщин негромко взвизгнул, а мужчины неодобрительно фыркнули, пока до них не дошло, что это всего лишь кукла. Маленький зверек вертелся у великана на ладони, а тот осторожно гладил его пальцем. Плечи его распрямились, и лицо просветлело. Утешившись, он сунул мышку обратно в сумку и, тяжело топая, ушел со сцены.

Так все и продолжалось: Гаргантюа все пытался быть дружелюбным и даже нежным, но, не осознавая своей силы, только губил все вокруг. И после каждого несчастья он находил утешение, играя со своей мышкой, – даже после того, как целых трое мужчин сообща пытались побить его цепами. Но в конце концов он сдавил мышку слишком сильно, и пушистый комочек безжизненно обвис у него в пальцах. Тогда он испустил вопль безутешного горя, рухнул на колени, а когда встал обратно, вся фигура его изображала гнев и ненависть. Как раз тогда Аксель созвал остальных крестьян, убедил их в том, что им нужно самим спасать свои жизни, и повел их, вооруженных мечами, косами, вилами и всем прочим, попавшимся под руку, на великана.

Великан же повернулся, чтобы встретить их толпу. Он отшвыривал нападавших одного за другим, пока они не навалились на него все разом. Зрители совершенно обезумели, свистя и крича, – кто поддерживал крестьян, кто Гаргантюа. В конце концов груда копошащихся тел распалась, мужчины поднялись на ноги и утащили неподвижное тело великана со сцены.

На смену им вышел Андров. Он поблагодарил зрителей за внимание, посоветовал им не слишком доверять незнакомцам и попросил их отблагодарить актеров своими аплодисментами. Публика живо отозвалась на эту просьбу, и вся труппа вышла на сцену поклониться. Гар так и не снял еще маску и башмаки.

– Завтра, в час пополудни, – объявил Андров, когда аплодисменты начали стихать, – мы представим вашему вниманию историю Мнимого больного! Всего хорошего, друзья! – Он помахал зрителям на прощание и последним покинул сцену.

Аплодисменты стихли окончательно, и зрители потянулись со двора, возбужденно обсуждая увиденное, а также свои ожидания на завтрашний спектакль. Колл с трудом протискивался в противоположном направлении, спеша в артистическую уборную посмотреть, не лежит ли Гар пластом от усталости.

Тот вовсе не лежал; напротив, он улыбался, держа маску в руках, и принимал поздравления от остальных актеров.

– Вы были великолепны, сэр Гар! – воскликнула с сияющими глазами Дуз. – Я никогда еще не видела такого трогательного великана!

Гар благодарно рассмеялся.

– Да, но если бы вы увидели мое лицо, уверяю вас, оно и вполовину бы вас так не впечатлило!

– О, я не сомневаюсь, что вы не правы! – вмешалась Элспет, тоже державшаяся ближе к нему. – Каждое ваше движение, каждый вздох выражали целый океан переживаний!

– Что ж, спасибо! – Гар склонил голову, но маски из рук не выпускал. – Правда, будь у моей роли хоть одно слово, я уверен, что загубил бы весь спектакль.

– А вот и нет! – Дицея тоже протолкалась к нему – так близко, как она ни за что бы не осмелилась, не поступай актрисы так же. – Вы были лучше всех!

– Нет, право же, очень неплохо. – Андров шуганул девиц прочь и похлопал Гара по плечу. – И потом, что за гениальная находка: чтобы крестьян повел Аксель! Слышали, как встречала его публика? Откуда вы знали, что так и выйдет?

– Ну, если честно, наверняка я этого не знал, – отвечал Гар. – Но жизнь научила меня тому, что каждому приятно видеть героем почти такого же, как он сам.

Андров медленно кивнул, и в глазах его вспыхнул огонек любопытства.

– Вы уверены, что никогда не играли в пьесах?

– На сцене – никогда. – Гар продолжал улыбаться. – И умоляю вас, не заставляйте меня делать это еще раз – по крайней мере в тех ролях, у которых есть реплики.

– А ну, принесите этому человеку кружку пива! – крикнул Андров и подтолкнул Гара к его одежде. – Ступайте, переоденьтесь, и мы расскажем вам о следующей работе, которую мы для вас задумали. Нет, не тревожьтесь, не на сцене: в «Мнимом больном» нет роли великана.

– Уж надеюсь! – рассмеялся Гар, и оба, переодеваясь и беседуя на ходу, ушли в гостиницу.

Разочарованная Дицея повернулась к Дирку и попытала свои чары на нем.

– А вы, сэр, тоже будете актером?

– Только в подходящей пьесе, – с улыбкой отозвался Дирк. – И за подходящую плату.

– О! И что же это за плата, сэр? – одарила она его сладкой улыбкой и придвинулась чуть ближе. Дирк разом посерьезнел.

– Мир и конец всех этих войн, которыми тешатся нобли. Конечно, хорошо бы к этому добавить и свободу, но нельзя же браться за все разом.

Дицея изумленно уставилась на него: задачка и впрямь казалась невероятной. Впрочем, она быстро пришла в себя и состроила разочарованную физиономию.

– Вы умеете так быстро делаться скучным, сэр Дирк!

– Разумеется, – согласилась Кьяра, подходя к Коллу. – А вы, сэр, вы не против играть, даже если ваш господин не в настроении?

Дицея недовольно покосилась на нее, но Колл, не обращая на это внимания, ответил ей долгим взглядом и ласковой улыбкой. Глаза их встретились, и ему показалось, будто ему передается от нее какая-то неведомая сила.

– А какую игру вы имели в виду?

– В уток и селезней, – отвечала Кьяра.

– В куплеты, – перебила ее Дицея, и все трое пустились в словесное состязание, полное скрытых и не очень скрытых намеков, причем Колл то и дело ловил себя на мысли: участник ли он этого состязания или всего лишь арбитр.

На следующий день Элспет и Дуз поссорились из-за того, кому показывать Гару его обязанности, когда он не занят на сцене. Будучи дипломатом, он решил, что ему необходимо знать обе точки зрения, и отправился во двор под руку с обеими. Кьяра уклонилась от участия в этом состязании, но не преминула устроить такой же урок Коллу. Разумеется, Гар превосходно обошелся бы без получасовой прогулки с объяснением того, что ему делать с лошадьми знатных зрителей, равно как и Коллу не обязательно было целый час объяснять, как стучать камнем по железному листу, изображая гром. Надо признать, Колл показал себя старательным учеником и сам просил куда более детальных объяснений, чем требовалось. Впрочем, от него не укрылось, что Дицея тоже время от времени подлезает к Дирку с далеко не обязательными вопросами, так что они были квиты.

В конце концов Кьяра отвела его за занавес, в артистическую уборную. На деле она представляла собой большой шатер, одну стену которого заменяла сцена, а другую – стена гостиницы.

– А здесь мы отдыхаем, – пояснила она.

– От чего же? – поинтересовался Колл. Кьяра с улыбкой повернулась к нему и грациозно прислонилась к стене гостиницы.

– Ну как же, от долгих упражнений.

– Раз так, я, поди, утомил вас долгой прогулкой, а еще больше расспросами своими. – Сердце у Колла забилось быстро-быстро; он надеялся только, что ее призывный взгляд ему не мерещится. Он сделал шаг к ней, и улыбка ее сделалась еще шире, а глаза томно прищурились.

– Ну, не так уж это было и утомительно, – сказала она тихо, и голос ее сделался чуть хрипловатым. – Может, вы заставите мои губы поупражняться еще?

Колл шагнул еще ближе. Лица их оказались совсем рядом друг с другом; тела их почти соприкасались. Они улыбались, глядя друг другу в глаза, и ему показалось, будто все тело его напряглось от ее близости.

– Ты слишком далеко, – чуть слышно шепнула она.

Он поцеловал ее, потом еще раз, дольше, – а потом еще и еще, с каждым разом все дольше и глубже.

С этого времени Колл и Кьяра старались на людях держаться подальше друг от друга; вот только и наедине им доводилось оставаться не слишком уж часто.

Сестра его тем временем тоже не сидела сложа руки. Очень скоро она взяла в привычку при каждом удобном случае подсаживаться к Дирку, задавая ему самые разные вопросы. В конце концов она нащупала-таки волновавшую его тему, так что теперь выслушивала лекцию о войне и власти. Увы, при этом она забывала порой про свою улыбку, а несколько раз даже, не удержавшись, зевнула.

Впрочем, Дирк не успел достаточно углубиться в предмет обсуждения. Запив наскоро пивом хлеб и сыр, актеры поднялись на сцену и принялись репетировать. Они прокрутили весь спектакль невероятно быстро; Колл даже усомнился невольно в том, что зрители не потребуют денег обратно за такое недолгое зрелище. Похоже, такая мысль пришла в голову и Дирку, ибо тот повернулся к Кьяре.

– Всего час?

– Нет, они проходили только самые сложные места, – объяснила она и бросила на Колла взгляд, по которому он понял, что самой ей репетиции нравятся. – При публике это будет продолжаться часа два с половиной.

– Несколько часов удовольствия стоят таких усилий, – пробормотал Колл, глядя ей в глаза, потом тряхнул головой. – А много ли зарабатывает на этом владелец постоялого двора, если он с такой радостью согласился на ваши выступления здесь? Вы ему платите?

Она кивнула:

– Одно пенни из каждых двух. Но еще больше денег он зарабатывает на господах и рыцарях, которые снимают у него комнаты окнами во двор – обычно комнаты с окнами в город стоят дороже, но не теперь. – Она махнула рукой, показывая на окна второго этажа и тянущийся перед ними балкон. – Ну и, конечно, еду и вино он им сейчас тоже втридорога продает.

– Замечательный способ провести время, – заметил Колл, сопроводив эти слова выразительным взглядом.

– Я не прочь попробовать как-нибудь, – согласилась она, затрепетав ресницами.

– Даже если представление окажется скучным?

– Наши представления никогда не бывают скучными, – заверила она его. – Но даже если так и случится, рыцарь с дамой всегда могут просто удалиться в комнату и задернуть занавеску.

– А разве вы можете освободиться от спектакля? – поинтересовался Колл, придвигаясь к ней ближе.

– Идут! Идут! – ворвался к ним Андров. – И знать, и городские подмастерья! Все по местам!

Спустя несколько минут городская знать уже рассаживалась по лавкам перед сценой, оставив своих лошадей на попечение Гара и пары актеров помоложе. Впрочем, стоило кому-нибудь попытаться прошмыгнуть мимо собиравших плату мальчишек, не заплатив, как Гар поднимался во весь свой рост. Одного вида его вполне хватало, чтобы зритель вдруг вспомнил, где у него деньги.

Очень скоро у входа выстроилась целая очередь городских богатеев, толкавшихся локтями и оживленно болтавших. Оживление еще более возросло, когда вдоль очереди прошлись мальчишки из гостиничной прислуги, разливавшие вино из мехов каждому, у кого нашлось для этого пенни. Впрочем, нашлась и пара таких, кого ожидание раздражало, и они недовольно ворчали по этому поводу.

– Радуйтесь, друзья, – сказал им Гар, – что вам приходится ждать всего лишь начала представления, а не новой битвы.

Колл не поверил своим ушам. Стоявшие рядом тоже удивленно притихли. Ворчун повернулся к Гару.

– Ох, этого-то мы всегда ждем! Но там хоть не нужно стоять, толкаясь, или платить за вход!

– Вы очень даже платите – еще как платите, – возразил Гар. – Кровью и разрушениями. Вам нужно одно: такой сценарий войны, при котором убивают только зло.

Это заявление было встречено потрясенной тишиной, которая, однако, сменилась громким смехом. Даже ворчун не удержался от ухмылки.

– Отменно сказано, сударь актер! Вот только где это вы найдете такой сценарий, а?

– В отваге обычных людей, – отвечал Гар. – Вы видели вчерашнее представление?

– С великаном Гаргантюа? А как же! Смелая сказка, надо сказать!

– Действительно смелая, – согласился Гар. – Так вот, где были рыцарь или лорд, когда объявился великан?

Народ снова притих, соображая. Кое-кто начал неуверенно оглядываться по сторонам.

– И то правда. – На этот раз заговорил не ворчун, но купец с сединой на висках. – Рыцаря и вовсе не было, верно ведь?

– По пьесе он требовался, но игравший его актер заболел, – сказал Гар. – И что, вам его не хватало?

Глаза у купца так и вспыхнули.

– Ни капельки!

– И мне тоже, – нахмурившись, признался один из ворчунов.

Колл как-то не решил, хочется ли ему слушать дальше.

– Вот так вот в пьесах всегда, – продолжал Гар. – Когда вы видите рыцарей и лордов – это всегда к войне.

– Только ли в пьесах? – спросил другой, по виду из подмастерьев; вид у него сделался сердитый.

Впрочем, очередь двинулась вперед, так что отвечать Гару уже не пришлось. Вместо этого он не без интереса повернулся к следующей кучке ворчунов, которые жаловались на то, что им плохо видно.

– Зато господам хорошо, – заметил Гар. Колл сунул поводья, которые держал в руках, конюшенному мальчишке, а сам пошел во двор посмотреть, как там дела у Дирка. Он надеялся, что с Гаром не случится ничего плохого, но слова великана разбудили в нем разом злость и надежду. Он решил, что на сегодня с него работы хватит.

Он нашел Дирка очень быстро – и тут же пожалел об этом. Тот беседовал с компанией наемных работников и подмастерьев.

– В каждой ячейке всего три человека, – говорил он. – Все верно, человека: женщины могут передавать вести не хуже мужчин. Однако каждый знает кого-нибудь из другой ячейки, и все внутри ячейки, конечно же, знают друг друга.

– Выходит, никто не знает больше четырех людей? – спросил один из работников. Дирк кивнул:

– Верно. Троих из своей ячейки и еще одного из другой.

– Значит, если надо пустить какую весть, достаточно сказать ее всего одной ячейке. – Работник просиял от удовольствия. – Каждый из троих передает ее кому-то из другой ячейки, так что об этом известно уже четырем ячейкам! А потом каждый из трех новых ячеек передает другим – и тогда новость знают уже... сколько это... четырнадцать ячеек!

– И так далее, и так далее – так что всего за день или чуть больше об этом знают уже все, – кивнул Дирк. – Таким образом, тот, кто планирует операцию, уверен в том...

Колл поспешил прочь, так и не узнав о том, что такое эта «операция». Он почти дрожал от волнения, а ведь ему предстояло вытерпеть еще все представление. Неужели Гар с Дирком и правда затеяли это? Сбросить господ, положить конец войнам? Или по крайней мере укоротить знать, чтобы и она подчинялась хоть каким-то законам?

– Обыкновенно публика ведет себя куда развязнее.

– А? – Колл поднял взгляд и обнаружил, что ноги принесли его к мастеру Андрову. Старший актер махнул рукой в сторону собравшейся публики.

– Никогда еще не видел, чтобы публика только смеялась, болтала... ну, разве что, изредка огрызок яблока на сцену кинут! Обыкновенно в зале всегда кто-то ссорится, кто-то дерется, женщины визжат, если к ним пристают с непочтительными предложениями. – Он восхищенно тряхнул седой головой. – Твои господа воистину обладают волшебным даром успокаивать толпу, дружище Колл.

– И то верно, волшебным, – согласился Колл. Правда, сам он не был слишком уверен в том, что это можно было назвать словом «успокаивать». Ну, на время представления, может, и так, но его не оставляло ощущение того, что впоследствии это спокойствие может аукнуться очень даже громко.

По окончании представления Гар с Дирком устроились недалеко от сцены – не слишком близко, чтобы слышать разговор Андрова с хозяином постоялого двора, деливших выручку за сегодняшнее представление, но так, чтобы оставаться на виду у Эотина на случай, если тому вдруг вздумается изменить условия соглашения. Колл стоял рядом с ними, исходя досадой. Надо же, как раз когда он мог задать им с дюжину вопросов по поводу сегодняшних разговоров, когда он готов был выполнить любое их приказание, даже если от него потребовалось бы набить морду и заковать в цепи самого эрла Инсола, – как раз теперь рыцари не желали говорить ни о чем, кроме представления и исполнителей!

– Им не откажешь в энтузиазме, – настаивал Дирк.

– О да, чего-чего, а энтузиазма у них в избытке! – согласился Гар. – Конечно, подача образа, скажем так, несколько прямолинейна, а характеры словно плотником вырублены – зато исполняют все это они с душой.

Дирк пожал плечами.

– Им необходимо, чтобы голоса их были слышны у дальней стены, а жесты – ясны людям, находящимся в сотне футов и на два этажа выше их. Еще бы им не склоняться к гротеску!

– Ну да, нюансы характера... – начал Гар.

– Останутся незамеченными всеми, кто не сидит в первом ряду. Но, конечно, им могло бы помочь, если бы они придерживались изначального сценария...

Гар пожал плечами и негромко усмехнулся.

– Если бы они придерживались изначального сценария, все было бы совсем по-другому.

– Еще бы, – улыбнулся Дирк. – Но, поскольку сценария у них нет, а единственный повод играть – это возможность заработать несколько пенни, тебе придется судить их не по яркости воплощения сценического образа, а по тому, умеют ли они устроить развлекательное зрелище.

– Что сами они, разумеется, будут отрицать, – вздохнул Гар. – Неужели Оливье, Ивенс или Гилгуд выросли из такого вот примитива?

– Ты забыл Шекспира и Мольера.

– Нет, это они забыли. Ты же – видишь, как это все произошло: книги с пьесами утеряны, сервам запретили учиться читать, но артисты передавали тексты устно, от поколения к поколению. Сами строки давно забыты, но сюжет они еще помнят – поэтому их потомки выходят на подмостки и говорят роли, как сложится.

– Интересно еще, как это первые колонисты вообще позволили некоторым сервам играть на сцене? – заметил Дирк.

Гар пожал плечами.

– А чем еще заняться вечерами?

В том, что касалось последнего вопроса, Колл мог бы предложить несколько возможных ответов, и уж любой из них был, пожалуй, разумнее того, о чем говорили рыцари. Судя по всему, Дирку тоже пришло в голову нечто подобное, поскольку он одарил Гара медленной улыбкой.

– Я вижу, что ты имеешь в виду, – произнес он. – Время от времени для разнообразия можно и спектакль посмотреть, верно?

– Очень даже можно, – кивнул Гар. – Но только от большого безделья. Все-таки эти одичавшие аристократы не из тех, кто слишком уж заботится о процветании искусств.

– Да уж, нравы у них проще и прямее, – согласился Дирк.

– И к тому же они вряд ли слишком церемонятся с теми актерами, которым не удалось их развлечь. Я мало в этом сомневаюсь, – угрюмо добавил Гар. – Нет, с учетом всех обстоятельств эта труппа справляется со своим ремеслом очень даже неплохо.

– Верно, – кивнул Дирк. – И вряд ли нам стоило ожидать чего-то большего. Вряд ли они стали даже пытаться. В конце концов, они, возможно, даже не знают о том, что театр может быть и другим.

– Зато они живы, – добавил Гар. – Живы и свободны от доли крепостных... правда, не думаю, чтобы этот вопрос кто-нибудь поднимал.

– Да идем же, девка! Не прикидывайся слишком уж добродетельной!

Все трое разом обернулись на этот голос, обещающий неприятности.

Четверо мужчин со смехом окружили Кьяру, и хотя старший из них произнес эти слова шутливым тоном, лицо его оставалось при этом вполне серьезным.

– Мне кажется, наше общество там не помешает, – заметил Дирк, кивнув в сторону этой компании.

– Ага, – откликнулся Колл уже на ходу, сжимая кулаки.

– Дайте знать, если вам понадобится подкрепление, – бросил им вслед Гар, прислонился, скрестив руки на груди, к столбу и приготовился наблюдать.

– Уберите руки, сэр! – Кьяра тоже вроде бы шутливо оттолкнула мужчину. – Уж не думаете ли вы, что если я играю на сцене, то у меня и скромности нет? Постыдились бы!

– Стыдиться? – расхохотался другой мужчина. – Да любому дураку известно, что актрисам и слово-то такое неизвестно. – И он потянулся к ее подолу.

Кьяра все так же шутливо шлепнула его по руке.

– Уж мы-то знаем, что это такое, не то что иные рыцари! Король тоже носит корону с бриллиантами, но это ведь не значит, что если ты смотришь на них, то можешь трогать руками, ведь нет? – Она отступила на шаг и натолкнулась спиной на третьего юнца, который тут же бесцеремонно охватил ее руками.

– Мы с тобой не о королевских бриллиантах толкуем, красотка, а о твоих прелестях. – Он сжал ее сильнее, и Кьяра, вскрикнув, попыталась высвободиться. Тот только хохотнул.

Дальше Колл терпеть уже не мог. Закон, по которому серв не имеет права поднять руку на господина, разом вылетел у него из головы; он помнил только, что Кьяру пытаются силой склонить к утехам богатеев. Он подбежал к грубияну и замахнулся.