Текст книги "Рыцарь в стиле хай-тек"

– Еще один вампир на моих землях, да? Это уже второй за год. Надо предупредить крестьян. Расскажите мне про крестоносцев.

Пан Владимир пустился в повествование, которое становилось с каждым разом все красочнее. Он ни разу прямо не солгал, вы понимаете, но описание деталей получалось более впечатляющим.

– Ого! Князю это могло и понравиться, но он не ваш сеньор. – Феликс помахал толстым пальцем перед носом пана Владимира. – Ты знаешь, твой отец явно не обрадуется новости.

– Да, знаю… Я в некотором роде надеялся, что ты за меня заступишься.

– Возможно. Но сейчас слишком близко до сбора урожая, чтобы мне уезжать. Думаю, божий суд на ристалище расставит все по своим местам. Но, если он все еще будет злиться на тебя после Рождества, я приеду и поговорю с ним. Теперь вы, большой друг! Я слышал о вас столько историй, что даже и не знаю, в какие из них верить, а в какие нет Расскажите мне о себе.

– Да я вполне обычный человек, дядя Феликс. О, извините, я имел в виду – пан Феликс.

–  «Дядя Феликс» тоже сойдет. Все меня так называют. Никогда не понимал почему… Я слышал, что когда вы приехали сюда, то путешествовали по лесам без ничего, только с тем, что могли утащить на собственном горбу, то есть без оружия и доспехов, и останавливались на ночлег там, где вас заставала темнота. К тому же делали это из интереса. Это правда?

– Ну, да.

– Тогда вы либо очень храбрый человек, либо полный идиот.

– Наверное, ни тот ни другой. Это обычное развлечение в тех местах, откуда я прибыл. Мы в основном селимся в городах, поэтому всякому хоть раз в год хочется вернуться к природе. Снаряжение мы используем очень легкое, и все оно помещается на спине путешественника.

– Но только не оружие?

– А… оружие не в почете. Да оно и не так уж и необходимо. Большинство животных не тронут вас, если их не напугать.

– Животные-то, может, и не тронут. А что насчет людей?

– А что насчет них? Я не собирался нарываться на неприятности.

– Неприятности сами вас найдут в лесу. А как же воры?

– Их не так уж и много. Послушайте, я вообще-то не должен об этом распространяться. На меня наложили обет.

– Как хотите, пан Конрад. Как насчет всех сражений, в которых вы участвовали?

– Ну, четыре раза меня атаковали сумасшедшие на дороге. Я защищался. Что тут еще сказать?..

О том, чтобы продолжить путь следующим утром, не могло быть и речи. Дядя Феликс такого не потерпел бы. Опять же лил дождь, а до Саца еще целый день пути Лучше выехать завтра.

В тот вечер я практически ни на минуту не вылезал из-за стола Когда закончился обед, принесли пиво с закусками сосиски, сыр, хлеб, холодные пироги, вяленое мясо, копченая рыба, пудинги, маринованная рыба, маринованная капуста, маринованные овощи и множество тому подобного.

Шел вторник, но был, так сказать, объявлен праздник. Возможно, виной всему дождь, а может, наш приезд. Или, скорее, дядя Феликс просто привык к такому житью.

Начались игры в шахматы и шашки и еще в дюжину настольных игр, о которых я слыхом не слыхивал. Например, «девять человек Морриса» – нечто вроде китайских шашек. «Лиса и гуси» – подобие догонялок, «Коровы и леопард» – более сложный вариант предыдущей забавы. И наконец, «Гусь» – догонялки откровенные.

Более того, казалось, что у каждой игры был один вариант для искусных игроков и один – для дилетантов. Дядя Феликс вовлек меня в соревнование по византийским шахматам, где мы пользовались нормальными фигурами, но круглой доской. Затем он настоял, чтобы мы играли с помощью костей. Чтобы переместить пешку, надо выкинуть хотя бы одно очко, два – для коня и так далее.

Если ни одно из движений, равных вашим очкам, не оказывалось возможным по шахматным правилам, вы теряете ход. Если вам объявляют шах, вам приходится кидать кости, чтобы избежать его, или вы теряете ход Потом вашему противнику также приходится кидать кости, чтобы взять вашего короля и выиграть. Получались довольно странные комбинации, и я рад, что не играл с дядей Феликсом на деньги. В любом случае, по-моему, его кости были со свинцом.

Спокойное провождение времени соответствовало моему настроению, но Владимир чувствовал в себе гораздо больше энергии. Он вместе с Кристиной, Анастасией и полудюжиной панн дяди Феликса играл в игру под названием «Последняя парочка в аду». Я так и не понял, существовали ли там какие-то правила, но беготня и визги точно присутствовали.

Люди приходили и уходили, приносили блюда, съедали их и убирали посуду. В одно и то же время шло как минимум три разговора, шум никогда не утихал. Забредали дети и собаки, их гладили, шлепали или игнорировали – в зависимости от ситуации. Дядя Феликс почти никогда не использовал имена. Он только показывал на кого-нибудь пальцем, орал, и его пожелание тотчас исполнялось.

Я никак не мог понять, кто принадлежал к его семье, а кто к прислуге. Может, они и сами это не совсем осознавали. Когда дядя Феликс орал, люди вскакивали, но совсем не обязательно те же, что и в прошлый раз. Девушка, принесшая нам дымящееся блюдо с тушеным мясом, быстренько уселась за стол и вместе с нами принялась за еду. Позднее дядя Феликс ущипнул ее за мягкое место: до этого я был уверен, что он гладил по голове своих дочерей и щипал служанок.

Попытайтесь представить себе дружелюбный, без малейших признаков дисциплины сумасшедший дом с надлежащими звуковыми эффектами. Слегка пугающе, но со временем начинает нравиться.

После шести часов непрерывных еды и питья дядя Феликс поднялся, поправил пояс и объявил, что наступило время для хорошего ужина.

Они действительно закололи жирного теленка, и двое мужчин втащили его на большом блюде. Целый день воздавая должное огромному количеству разнообразных изысков кулинарии, я теперь только и мог, что вяло ковырять вилкой в своей тарелке. Дядя Феликс посмотрел на меня с неподдельной обидой.

– Что-то не так с едой?..

Следующим утром мы снова облачились в лучшие наряды, только слегка попорченные. Небо было серым, а мы все слишком отяжелели от немалых возлияний вчерашнего вечера, чтобы разговаривать по пути в Сац.

Земля и климат в Саце нисколько не отличались от владений дяди Феликса, но жили здесь гораздо хуже. Лидер задает тон организации дел, а в Саце этот тон оказался плохим. Половина полей не распахана, и не то чтобы их не засадили – леса наступали на пахотную землю. На использовавшихся полях росли редкие хилые колоски.

Домики походили на хижины, а люди попадались замученные, безразличные до состояния полной апатии. Создавалось впечатление, что они думали, будто ничто не сможет помочь им исправить положение: ничто для них не имело значения. Большинство выглядело явно голодными.

В Польше любой человек, даже принявший присягу крестьянин, имеет право на уход со своей земли. Если дела идут плохо, он может распродать или бросить имущество и убраться, куда глаза глядят. Это походило на закон о банкротстве в современном мире. Так вот, Сац уже покинули все, кто имел хоть капельку надежды на лучшее.

Я решил, что охота представляла немалую важность для барона Пшемысла, потому что он так плохо управлял своими землями, что люди не могли обеспечить его едой. Единственное, чем они могли питаться, – это дикими животными, поэтому барон так жестко обращался с браконьерами.

Барон Пшемысл оказался мрачным, неразговорчивым подагриком. Он продемонстрировал Тадеуша гораздо более тощим и бледным, чем я его помнил. Тадеуш мучался немотой, пока барон публично тщательно пересчитывал деньги. Лодочник качал головой, щурился на солнце и почесывал шрамы, оставшиеся после кандалов. Прожив почти месяц в собственных испражнениях, он издавал кошмарную вонь. И это при том, что я стоял против ветра. Барон же, кажется, вовсе не замечал запаха.

Закончив долгий медленный пересчет, барон просто повернулся и захромал прочь, ни тебе спасибо, ни приглашения на ужин, а время было позднее.

Я решил не говорить ему, как лечится подагра.

– Вы приехали! Слава Богу, вы приехали!.. – внезапно заорал Тадеуш.

– Да, я приехал. Теперь залазь-ка на мула и давай убираться из этого свинарника.

Но как только мы сели верхом, он снова подал голос:

– Мой лук, пан Конрад! Как вы думаете, я смогу забрать свой лук?

У Тадеуша имелся длинный английский лук довольно оригинальной работы. Стрелял он фантастически, и я не мог точно сказать, кто здесь виноват: оружие или человек. У ворот стоял седобородый мужчина в нечищеных доспехах. После недолгих препирательств, ругани и угрозы применить насилие, он отдал нам лук и колчан со стрелами за восемь гривен. Обыкновенная сделка, если не считать того, что все это принадлежало Тадеушу с самого начала.

– А моя лодка… Пан Конрад, как вы думаете, есть хоть один шанс вернуть лодку?

По этому пункту страж оказался непреклонен. Нет. Лодку конфисковали вместе с грузом и продали.

– Тогда я лодочник без лодки. Что теперь со мной будет?

– Могу рассказать, – ответил я. – Ты поедешь со мной. Я не возьму с тебя ни копейки за расходы на дорогу, и ты не несешь никакой ответственности за все, что случится в пути. Но я только что потратил на тебя четыре тысячи гривен и намерен вернуть их обратно. Ты однажды нанял меня за три гривны в день плюс еда. Именно столько я и буду тебе платить, пока ты не отработаешь свой долг.

– Вы жестокий человек, пан Конрад.

– Гм. Мне такое в первый раз говорят. Ну, поехали, ребята. Нам предстоит еще одна стоянка, прежде чем мы доберемся до дома.

Я переместился в тринадцатый век, пока спал в подвале корчмы «Красные ворота». Не знаю, как все получилось, но ответ, возможно, находился в самой корчме.

В любом случае я собирался навестить это место.

ГЛАВА 13

Нам посчастливилось найти достаточно приличную корчму этим вечером. Тадеуша туда не пускали, пока он не принял ванну, что я посчитал прекрасной рекомендацией постоялому двору.

Корчмарь поставил деревянный чан посреди двора, послюнил палец и убедился, что Тадеуш стоит не по ветру к трапезной. Чан наполнили горячей водой, а Тадеушу кинули кусок простого мыла, стараясь не подходить к нему на расстояние прыжка блохи.

Ему приказали раздеться и залезть в чан. Слуга подцепил старую одежду длинной палкой и унес на костер, идя строго по ветру. Воду меняли три раза, прежде чем бедный Тадеуш прошел проверку на чистоту и получил право вновь считаться человеком. И все равно, как мне показалось, ему начали оказывать помощь только потому, что на улице стемнело.

Я также получил счет за чистку мула, на котором ехал Тадеуш.

Ему вполне подошел один из моих костюмов, после того как мы подвернули рукава, однако я не разрешил ему их обрезать насовсем. Только не мою расшитую рубашку!

– Хорошо, что кузен Пшемысл не пригласил нас на ужин, – заметил Владимир. – У него паршивый стол.

Я расспросил корчмаря о «Красных воротах» и получил предостережение туда не ходить. В дом ударила молния, и теперь место населено демонами.

Чувство соперничества – это, конечно, нормально, но до определенных пределов. Когда я продолжил гнуть свое, он поведал, что добраться до «Красных ворот» можно по той же дороге, по какой мы сюда приехали. Пропустить корчму никак не удастся, если ты настолько глуп, что вообще отправился туда.

Я не мог рассказать своим друзьям, почему поездка так необходима, а пана Владимира вовсе не радовало то, что путешествие затягивается. Он хотел поскорее вернуться и еще немного побыть в роли героя в Вавеле. Кристина и Анастасия прочно стояли на его стороне. Мне предстояло нелегкое сражение – трое против одного.

– Хорошо. Тогда вы не поедете в «Красные ворота». Я и так не уверен, что мне нужна ваша компания. Пан Владимир, оставайся здесь вместе с девушками. Я возьму Анну и завтра утром отправлюсь в корчму. Моя лошадка достаточно быстро бегает, чтобы успеть за день туда и обратно, а все вместе мы будем разъезжать не меньше двух дней. В любом случае, по-моему, Анне нужна хорошая пробежка, а с вами ребята, ей не разогнаться.

Пан Владимир и девочки, поворчав, согласились, и мы отправились ко сну.

На следующее утро я седлал Анну, когда подошел пан Владимир.

– Пан Конрад, вчера вечером я наговорил сгоряча глупостей, позвольте мне сопровождать вас.

– Спасибо. Извинения принимаются. Но если ты поедешь, девочки настоят на том, чтобы их взяли с собой, а с их глупыми кобылками мы будем тащиться с черепашьей скоростью. И оставлять их здесь без защиты тоже не годится. Со мной и Анной ничего не случится, не переживай.

– И все же мне будет спокойнее, если я поеду с вами. И давайте захватим девушек. Нет причин для спешки.

– Возможно, мне надо немного побыть наедине с самим собой. Я хочу поехать один. И не надо меня преследовать, ты все равно не угонишься за нами, знаешь ведь.

Я оставил попону и шикарные одежды в корчме. Мне предстояло добыть информацию, и чем меньше внимания я привлеку, тем лучше.

Анна летела как ветер. Она может нести на себе здорового мужчину в доспехах с той же невероятной стремительностью, что и беговая лошадь – маленького жокея. И к тому же не сбавляет скорость целый день, а не только одну милю.

Такое удовольствие – мчаться на ней по плоским равнинам и холмистым дорогам! Ощущения, как при езде на мотоцикле, американских горках и полете на аэроплане в одно и то же время. И даже более того, потому что аэроплан не может лететь так близко к земле долгое время, и мотоцикл не проедет с подобной скоростью по извилистым дорогам. А на горках вы в глубине души сознаете, что находитесь в безопасности. Здесь же все по-настоящему!

Прошло около получаса, а мы так никого и не встретили. Потом натолкнулись на полянку приятного вида с прелестным маленьким пастбищем и остановились там ненадолго. Повар из корчмы снабдил меня едой. В средние века было принято вставать на рассвете, однако завтрак подавался примерно в десять утра. На рассвете я еще мог подняться, потому что без электрического света не мог долго бодрствовать вечером. Но я всегда съедал обильный завтрак, и год пребывания в этом варварском времени не изменил моих привычек.

Мы поели. Анна пощипывала травку и бдительно следила за окрестностями.

– Анна, не могла бы ты подойти ко мне?

Она простукала копытами в моем направлении.

Когда-то жил один знаменитый немецкий конь по имени Умный Ганс, который всех, не исключая своего хозяина, убедил, что владеет простой арифметикой. Только через несколько лет ученые доказали, что Ганс понимал язык телодвижений человека, задававшего ему вопрос. Конь принимался топать копытом, и, когда начинал подбираться к верному ответу, человек слегка напрягался, сам того не замечая. Когда подопечный добирался до правильного числа, тренер расслаблялся и Ганс прекращал бить копытом.

Мне хотелось узнать, мотает ли Анна головой в ответ на вопросы по технологии Умного Ганса, или же она действительно разумное существо в шкуре лошади.

– Хорошо. Скажи, пожалуйста, сколько будет три минус один?

Она два раза ударила копытом.

– Так. Квадратный корень из девяти.

Она посмотрела на меня вопросительно, потом махнула головой из стороны в сторону, как собака.

– Ты знаешь, что такое квадратный корень?

Она покачала головой, нет.

Это все решало. Я-то знал, что такое квадратный корень, и если бы передо мной был второй Умный Ганс, она бы стукнула три раза. Анна – выдающееся существо. Она физически, умственно и морально превосходила всех лошадей вместе взятых.

– Анна, ты действительно лошадь?

Она секунду смотрела на меня, потом покачала головой: нет.

– Ты человек?

Она опять покачала головой.

– Что-то вроде машины?

Нет.

–  Пришелец? С другой планеты?

Нет и еще раз нет.

484

– Ты родилась обычным путем? Какая-то мутация?

Да и нет.

–  Ты родилась естественным образом и не мутант…

Да.

–  Анна, я прибыл в эту страну на машине времени. По крайней мере через странный подвал в старой корчме, похожий на нее. Ты знаешь о машинах времени?

Да и нет.

–  Давай попробуем снова. Ты каким-либо образом связана с человеком или группой людей, которые имеют отношение к машине времени?

Да.

–  Ты знаешь, как работает это приспособление?

Нет.

–  Ну, по крайней мере я теперь знаю, что ты связана с высокой технологией. Может, ты есть результат высокой технологии? Биоинженерия?

Да и да.

–  Но ты родилась естественным путем… о, ну конечно. Твоих предков создали искусственно.

Да.

–  Тогда ты из будущего?

Нет.

–  Из прошлого?

Да.

–  В далеком прошлом существовала затерянная цивилизация?

Да и нет.

Тут Анна меня немного запутала. Как она могла быть там и не там одновременно? Раз есть технология, есть и цивилизация, не так ли?

– Ты продукт цивилизации?

Да.

–  Твоя цивилизация находится в далеком прошлом?

Да.

–  Тогда почему… ага, она там, но не потеряна?

Да.

–  Теперь понимаю. Если у тебя есть машина времени, ты никак не сможешь затеряться. Вернемся к тебе. Ты – разумное творение биоинженерии.

Да и нет.

–  Опять ты за свое. Тебя – или, по крайней мере, твоих родственников – создали искусственно?

Да.

–  И ты разумна.

Да и нет.

–  Ага. Ты разумна, но не так умна, как я?

Да.

–  Если это правда, то я не далеко от тебя ушел. Я до сих пор не видел, чтобы ты хоть раз поступила необдуманно. Зато сам бог знает сколько натворил глупостей. Анна, ты явно понимаешь по-польски. Ты можешь читать?

Да.

–  А писать?

Нет.

–  Анна, если я сделаю большой плакат с буквами и цифрами, ты сможешь указывать мне на них и составлять слова?

Да и нет.

–  Ты можешь попробовать, но твое правописание оставляет желать лучшего?

Да.

–  Прекрасно. Мы сделаем плакат, как только вернемся в Три Стены. Анна, ты слишком разумна, чтобы с тобой обращаться как с животным. По мне – ты практически человек. Я не владею тобой, но хочу оставаться твоим другом. Хорошо?

Да.

–  Ты согласна работать на меня, делая то же, что делала до сих пор?

Да.

–  Большинству работников в Трех Стенах я плачу по гривне в день, тебе подойдет такая плата?

Да.

–  Замечательно. Мы подсчитаем все, что я должен тебе с того момента, когда встретил тебя в Кракове. Получится около трех сотен гривен. Если хочешь, я подержу твои деньги у себя, а когда тебе что-то понадобится, ты просто дашь мне знать, ладно?

Да.

–  Хочешь ли ты присягнуть мне, как и остальные мои люди?

Энергичное «да ».

– Так и поступим. Но для того чтобы все было по правилам, нужны свидетели, поэтому, думаю, мы потерпим до возвращения в Три Стены, да?

Да.

Такого большого прорыва у меня давно не случалось.

Готовясь к продолжению пути, я сказал:

– Анна, нам нужно больше слов, чем просто «да» или «нет». Как насчет того, чтобы покачивание хвостом означало – тебе все равно, а это твое «да-нет» – я задал неправильный вопрос?

Да-нет.

–  Думаю, я это заслужил. Те два вышеописанных знака приемлемы для тебя?

Да.

Она обладала таким же строго логическим умом, как компьютер.

– Со временем мы сможем вести длинные беседы, но пока что есть ли что-нибудь, что тебе не нравится и что в моих силах исправить?

Да.

После новой серии вопросов я узнал, что это. Анне нравилась еда и не утомляла работа. Люди достаточно хорошо с ней обращались, она любила путешествовать. Анне не мешало седло, но уздечка доводила до сердечного приступа. Не мог бы я снять проклятую штуковину?

– Счастлив услужить, дружище. Ты в любом случае никогда не обращала на нее внимания.

Мы продолжили путешествие на юг, в Высокие Татры. Некоторые дотошные ученые заявляют, что Татры – часть Высоких Бескид, а Бескиды – часть Карпат, но, как их ни назови, они все равно будут вполовину больше любой горы в Новой Англии. По мне, так это самые красивые горы в мире, и я влюбился в них с того самого момента, когда отец впервые взял меня сюда маленьким мальчиком.

Прекрасный день, чистое горное небо и свежий горный воздух… Анна набрала приличную скорость, а многие славянские песни написаны специально для наездников, чтобы их можно было напевать под стук копыт. Я был в отличном настроении и пел «Польский патруль», когда приблизился к самому удрученному человеку, какого только видел в жизни. Человек сидел прямо на дороге, уронив голову на руки и поставив локти на колени.

Я остановил Анну. На самом деле я только подумал о том, чтобы остановиться, а Анна поняла мое желание по мельчайшим изменениям положения моего тела на ее спине.

– Я знаю тебя, ведь так? – спросил я.

Человек поднял голову и посмотрел на меня, но в его глазах не появилось проблеска узнавания.

– Конечно, я знаю тебя, – продолжал я. – Ты – Иван Тарг. Ты пустил меня в свой дом прошлой зимой, когда я пропадал на морозе.

– Да, теперь я припоминаю. Ты – тот гигант со священником…

Голова Тарга снова упала на руки.

Я слез с лошади и сел рядом с ним.

– Расскажи мне, друг, почему ты так опечален? Что такого страшного случилось?

– Вот. – Он показал на поле.

Только через несколько секунд до меня дошло, что именно с ним не так. Обычно на одном поле сажают два вида растений одновременно, в нашем случае рис и пшеницу. Если погодные условия не подойдут для пшеницы, вызреет рис, и наоборот. Большинство польских хлебцев делают из смеси зерен, так что после сбора урожая не надо разбирать колосья. Но на этом поле каждый колос лежал, прибитый к земле.

– Дождь? – спросил я.

– Град. Прошлой ночью у нас бушевала буря.

– Жалко. Тебе это вылетит в копеечку.

– Мне это будет стоить жизни. Мне и моей семье.

– Но ведь есть и другие поля…

– Здесь мое единственное поле. За два года тяжелой работы нам удалось расчистить только совсем маленький участок. Эти колосья – единственное, что у меня оставалось. Если бы они вызрели, я смог бы прокормить семью целую зиму, а остаток продать купцам. Теперь у меня нет ничего, у моей семьи ничего нет…

– Согласен, произошла катастрофа, но это не будет стоить тебе жизни. Наверняка твой господин поможет вам пережить зиму.

– У меня нет господина!.. Неужели вы не видите! Я приехал в горы, чтобы покончить с господами! Я устал отдавать половину того, что выращиваю, в роскошный замок на стол жирному борову, который не хочет работать! Я приехал сюда, чтобы стать свободным, и теперь умру из-за своего упрямства…

Он не шутил. Его слова не походили на нытье бизнесмена, у которого снизились доходы. Передо мной сидел человек, смотревший в лицо смерти.

– Однажды ты не позволил мне замерзнуть на улице и дал мне место у семейного очага. Без тебя я наверняка умер бы на холоде…

Я достал кошелек и высыпал в руку около пятисот гривен. Для меня – небольшая сумма, но он сможет прокормить семью до весны.

– Ты не знал тогда, что кинул семена в благодатную почву.

Иван посмотрел на деньги, потом поднял глаза на меня. Бедняга явно лишился дара речи. В одно утро он вышел из дома, ожидая увидеть, как зреет его урожай, как приносят плоды его усилия, а вместо этого нашел абсолютный крах всего. А потом, когда он уже примирился с неотвратимой погибелью, пришел человек, которого он едва знает, и спасает положение. Его мозг не мог переварить все разом, и у меня создалось впечатление, что крестьянин не встанет со своего камня еще несколько часов.

– Мне не в тягость помочь тебе, – сказал я. – Везло в последний год. Если когда-нибудь захочешь отдать долг, знай, что я – пан Конрад Старгардский, и живу в Трех Стенах около Цешина. И если когда-нибудь ты решишь снова найти себе господина, можешь поговорить со мной, и мы что-нибудь устроим.

Он машинально кивнул. Я взобрался на лошадь и поехал дальше, вполне довольный собой. Богатство хорошо тем, что время от времени позволяет творить добрые дела.

Меньше чем через час мы с Анной приблизились к корчме, то есть к тому месту, где, как я помнил, корчма располагалась. Мы нашли только дыру в земле.

Да, это была воронка от взрыва, двести ярдов в диаметре. Я все не мог поверить своим глазам, пока мы взбирались на край ямы и заглядывали внутрь. Анна беспокойно ерзала.

В воздухе стоял явный запах молний, хотя и светило солнце. Не такой уж неприятный запах столкновения электрических зарядов.

Озон.

– Озон! Радиация!.. Анна, выноси нас отсюда! Здесь взорвалась атомная бомба!..