Текст книги "Организм и стресс: стресс жизни и стресс смерти"

3.5. Анализ стрессового «болезневидного состояния» – кинетоза («болезни передвижения», «болезни укачивания», «морской» и «спутниковой болезни» и т. п.)

Оживление физиологических исследований кинетоза («болезни передвижения», «болезни укачивания», «морской», «спутниковой», «космической болезни» и т. п.) произошло в начале использования трансокеанских лайнеров для массовых перевозок людей, потом в период развития авиации и еще раз после первых космических полетов. Эти своего рода бумы исследований «болезни укачивания» связаны с тем, что как во время плавания, так и в авиационных и космических полетах у ряда людей возникают субъективно неприятные проявления кинетоза, которые, как считалось, могли не только ухудшать самочувствие пассажиров, но и существенно снижать работоспособность судоводителей, летчиков и космонавтов. Практика судовождения, авиационных, а затем космических полетов показала, что первоначально высказывавшиеся опасения по поводу отрицательного влияния кинетоза на работоспособность человека были чрезмерными.

Указанные колебания заинтересованности проблемой кинетоза отражают дискуссионность утверждения о ее значимости. На протяжении истории изучения кинетоза со стороны специалистов-практиков (моряков, летчиков и др.), а также со стороны ученых, решавших смежные проблемы, имелись высказывания как о том, что проблема кинетоза решается недостаточно эффективно, так и о том, что значение этой проблемы подчас преувеличивается в угоду привлечению внимания и средств к данному направлению исследований. Так, по мнению профессора Ю.М. Стенько (Стенько, 1978, 1981; Ткаченко, 1980), директора ВНИИ гигиены водного транспорта Министерства здравоохранения СССР, проблема кинетоза не принадлежит к числу первоочередных проблем, решение которых необходимо для повышения эффективности труда и оптимизации условий жизнедеятельности моряков и рыбаков. Американский космонавт Борман заявлял о ненужности в целях предотвращения «спутниковой болезни» тренировок при кратковременной невесомости летчиков-профессионалов, готовящихся к полетам в космос.

Чем же объясняется разное отношение к рассматриваемой проблеме? Прежде всего, различной вероятностью возникновения неблагоприятных проявлений «болезни движения» у разных профессионалов.

Проблема кинетоза оказывается значимой при решении задач сохранения работоспособности и комфортного самочувствия при морских, воздушных, автобусных перевозках больших контингентов людей, не прошедших предварительного отбора по их устойчивости к «укачиванию» в транспортных средствах и не тренированных для повышения указанной устойчивости (пассажиры, десантники и т. д.).

Морской болезнью страдают до 90 % лиц, впервые путешествующих по морю, но не более 40 % – при повторных воздействиях качки (Кривошеин, Сандлер, 1937; Окунев, 1958; Hill, 1936 и др.).

Вероятность возникновения кинетоза зависит от особенностей транспорта. Во время полетов на современных пассажирских реактивных самолетах «заболевают» менее 4 % пассажиров, тогда как в полетах на самолетах с поршневыми двигателями – до 13 % (Чапек, 1954 и др.). Л.C. Хачатурьянцем отмечено, что моряки чаще «укачиваются» во время работы во внутренних помещениях судна – 66,6 % из числа несущих вахту в машинных, котельных отделениях и намного меньше при несении вахты на верхней палубе – 16 % (цит. по: Вожжова, Окунев, 1964).

«Воздушная болезнь» возникает в полете у 10–17 % из числа летчиков-стажеров (курсантов). Однако кинетоз в полете не является причиной их списания на начальных этапах обучения, так как 70–90 % из числа первоначально страдающих «воздушной болезнью» в дальнейшем адаптируются к условиям полета (Вейт, Де Луччи, 1975).

Многолетние тщательные обследования космонавтов достоверно показали, что «вегетативные симптомы космической болезни испытывали от 30 до 50 % космонавтов. К этим симптомам относятся потливость, саливация, покраснение или побледнение кожи лица, ощущение тяжести в желудке, тошнота, позывы к рвоте и рвота. Космонавты жалуются на слабость, сонливость, апатию и потерю аппетита. Эти симптомы возникают не сразу после начала воздействия невесомости, а через некоторое время (обычно от одного часа до полутора-двух суток). Они постепенно ослабевают и исчезают в течение первых трех-шести суток орбитального полета и вновь, как правило, не появляются. Индивидуальная чувствительность космонавтов к космической болезни оказалась чрезвычайно различной: от полной толерантности или наличия отдельных незначительных симптомов до весьма тяжелой формы с сильнейшим головокружением, тошнотой и многократной рвотой» (Горгшадзе, Брянов, Юганов, 1990, с. 199). После спуска космонавтов на землю вся симптоматика «болезни укачивания» («космической болезни») у них повторяется, чем дольше был полет, тем сильнее «возвратный», «рикошетный» кинетоз.

Все указанные иллюзии и соматические расстройства я обнаружил во время впервые проведенных в СССР экспериментов с созданием невесомости в авиационных полетах по параболической траектории (см. подробнее раздел 3.2.1, а также: Китаев-Смык, 1963 а, б, 1964 б и др.). Но, во-первых, такие реакции возникали у 67,6 % из 215 обследованных мной в полетах, во-вторых, иллюзии и соматические расстройства появлялись в наших экспериментах с первых секунд невесомости. Надо заметить, что эти реакции отмечены у обычных людей, впервые оказавшихся в этих условиях, не отобранных специально и никак не подготовленных к тому, чтобы оказаться невесомыми. У тех, кто имел летные профессии, симптомы, называемые Г.И. Горгиладзе с соавторами «космической болезнью», наблюдались лишь у 5,4 % из 220 человек, обследованных мной в полетах по параболе.

Почему же симптоматика «болезни невесомости» возникала у космонавтов чаще, чем у обычных летчиков, бортинженеров, бортрадистов? Одной из причин является то, что в первые годы космических полетов был парадоксально неверным отбор претендентов в космонавты по «вестибулярным показателям». Вестибулярная устойчивость проверялась во время кратковременных лабораторных испытаний с интенсивными «вестибулярными нагрузками» – вращениями и качаниями. В наших много суточных экспериментах на вращающемся стенде было показано, что многие люди, устойчивые при интенсивных вестибулярных нагрузках (у них не возникает кинетоз), оказываются неустойчивыми (страдающими из-за кинетоза) при микрогравитационных постоянно повторяющихся воздействиях, которые возникают в космической невесомости и при медленном много суточном вращении в земных условиях (Китаев-Смык, Галле, Гаврилова и др., 1972; Китаев-Смык, Галле, Клочков и др., 1969 и др.).

Пространственные и иные иллюзии возникали чаще в авиационных полетах, чем в космических, вероятно, из-за того, что перед невесомостью на наших испытуемых действовала 15-секундная перегрузка 1,8–2,0 g, то есть их тело и все органы в нем были в два раза тяжелее обычного. Наши испытуемые не были подготовлены к этому. И еще, переход от перегрузки к невесомости был внезапным и почти мгновенным – за 1,5 секунды. В космических полетах перегрузка на взлете была продолжительной, а уменьшалась не так быстро. Все космонавты перед полетом проходили тренировки при действии на них перегрузок, а их действия на взлете в космос были для них привычными и, возможно, не создавали мгновенного неожиданного контраста с невесомостью.

Снижение работоспособности космонавтов из-за космической болезни, конечно же, нельзя не учитывать в опаснейших условиях космических полетов. Для ее профилактики разработаны различные средства.

Задача уменьшения продолжительности и выраженности неблагоприятных проявлений кинетоза и их влияния на эффективность и надежность человека-оператора актуальна при работе в условиях, где действие кинетозогенных факторов неизбежно, то есть при длительной невесомости в космосе, в условиях непрерывного вращения, качания, оптокинетического раздражения и т. п. Проблема кинетоза теряет свою актуальность при решении задач оптимизации профессиональной деятельности контингентов, прошедших профотбор (направленный на «отсев» лиц, не адаптируемых к «укачиванию») и специальную профессиональную подготовку с использованием устройств для повышения устойчивости к кинетозогенным факторам или же «стихийную» тренировку на этапе профессионального обучения в натурных условиях при действии «кинетозогенных» факторов.

Есть еще один аспект актуальности проблемы кинетоза. Известна категория людей, не тренируемых при действии кинетозогенных факторов. У них всякий раз в соответствующих условиях возникают проявления «болезни укачивания». Вместе с тем у людей данной категории, несмотря на наличие симптомов «болезни», сохраняется высокий уровень интеллектуальной и физической профессиональной работоспособности. К этой категории относились такие исторические личности, как адмиралы Федор Ушаков и Горацио Нельсон. Известно, что Нельсон всякий раз, уже входя на свой корабль, даже пришвартованный к пирсу, но слегка покачиваемый прибрежной волной, тотчас подходил к противоположному борту и выташнивал содержимое желудка, а затем бодро поднимался на капитанскую палубу. И еще – якобы во время Трафальгарского морского сражения он подошел к борту из-за рвоты (гордо, не пожелав снять с головы заметную адмиральскую треуголку) и был убит вражеским снайпером.

Для таких людей проблема кинетоза значима в плане уменьшения чувства дискомфорта при кинетозе.

Таким образом, проблема «болезни движения» актуальна применительно к решению задач оптимизации работоспособности и самочувствия людей, нетренированных и нетренируемых при действии «кинетозогенных» факторов, и практически неактуальна для контингентов, устойчивых к действию этих факторов (таблица 2).

Таблица 2.

Значимость проблемы кинетоза для разных контингентов людей

Напомним, что название «кинетоз» должно бы переводиться на русский язык как «болезнь передвижения», то есть возникающая при пользовании транспортными средствами. Но в отечественной научной литературе утвердилось название этого состояния как «болезнь движения». Наряду с ним мы будем использовать старые его названия: «болезнь укачивания», «болезнь укручивания», «морская болезнь», «воздушная (авиационная) болезнь», «спутниковая (космическая) болезнь».

Можно видеть два подхода к решению проблем кинетоза. Первый – изучение различных функциональных систем, участвующих в его развитии (см. раздел 3.5.4). Это, собственно, не в полной мере системный анализ, а скорее предваряющий его подход, так как в данном случае рассматриваются субсистемы, составляющие систему, подлежащую анализу. Второй подход – это анализ кинетоза как целостной системы с отграничением экзосистем, входящих вместе с данной системой в метасистему. Следует сказать о наличии в литературе большого числа данных в плане первого (предваряющего) подхода. Вместе с тем до настоящего времени в исчерпывающем виде не сформировано представление о кинетозе как о целостной системе. Концепции, касающиеся преимущественно причин возникновения этого синдрома (его этиологии): лабиринтная, гемодинамическая и другие – будут рассмотрены в разделе

Согласно концепции сенсорного конфликта ведущим звеном кинетоза считается дисфункция в работе интегрирующих центров мозга вследствие несогласованного поступления к ним сенсорных потоков. Несоответствие информации, содержащейся в этих потоках, приводит к конфликту при их совмещении. Эта информация может поступать от вестибулярной системы, зрения и невестибулярных проприоцепторов. Раньше других подобная точка зрения была высказана еще Дж. А. Ирвином (Irwin, 1881), который предположил, что зрительное головокружение, чувство неопределенности своего положения в пространстве и тошнота, возникающие при «морской болезни», вызваны несоответствием между непосредственными, истинными визуальными впечатлениями при качании и зрительной «привычкой» видеть окружающее в статических условиях.

Концепция сенсорного конфликта как причины различных форм болезни движения была сформулирована Клермонтом (Graybiel, Clark, Zarriello, 1960). Он полагал, что кинетоз вызывается непривычным сочетанием, конфликтом между ощущениями, обычно сочетающимися другим способом. Подобного представления о механизме возникновения болезни движения придерживались многие исследователи (Brooks, 1939; Guedry, 1964; Hill, 1936; Kirkner, 1949; Morales, 1946; Reason, Brandt, 1975; Горгиладзе, Брянов, Юганов, 1990; Комендантов, 1965; Комендантов, Копанев, 1970; Юганов, 1963 и др.).

Ряд авторов обращали внимание на то, что концепция сенсорного конфликта не исключала, а скорее дополняла лабиринтную концепцию в связи с тем, что «болезнь укачивания» возникает под влиянием чрезмерных воздействий на лабиринтные рецепторы, афферентация от которых в этом случае не согласуется с сигналами от других анализаторов пространства (Landsberg, 1963; Комендантов, 1965; Хилое, 1964 и др.). До конца 1950-х гг. основной причиной «болезни движения» считался конфликт между зрительной и вестибулярной афферентацией. В последующие годы определенное значение стали придавать конфликту внутри вестибулярной системы между сигналами от разных отолитов (Слейтер, 1959) и между афферентацией от отолитов и от полукружных каналов (Brooks, 1939; Guedry, 1964; Landsberg, 1963; Хилов, 1964 и др.). Подобного рода конфликты, по мнению указанных авторов, могли быть причиной «болезни движения» в условиях невесомости, при движениях человека во вращающейся комнате, а также при его вращении вокруг горизонтальной оси.

М.Д. Емельянов указывал, что нарушения «функциональной системности» анализаторов пространства могут быть основой возникновения кинетоза. Исходя из предположения, что «адекватные вестибулярные раздражения в виде прямолинейных и угловых ускорений в орбитальных полетах в период невесомости практически отсутствовали» (Емельянов, 1967), и основываясь на литературных данных «о возможности воспроизведения вегетативных расстройств и иллюзорных ощущений при раздражении любого органа чувств» (там же), он присоединился к мнению, согласно которому решающим фактором возникновения неблагоприятных симптомов кинетоза является нарушение взаимодействия («конфликт») афферентных систем, в частности анализаторов пространства.

И. Ризон и И. Брандт (Reason, Brandt, 1975) полагали, что реальность концепции сенсорного конфликта для понимания кинетоза подтверждается ее продуктивностью в анализе механизмов адаптации организма к действию кинетозогенных факторов. При этом они указывают, что реакции, характерные для «болезни движения», могут рассматриваться не как изолированный феномен, а как часть широкого спектра реакций, связанных с так называемой сенсорной переранжировкой. Этот термин был предложен Б. Хелдом для ситуации, при которой соотношение потоков информации об этой ситуации к разным рецепторам систематически отличается от соотношения идентичных потоков информации в привычной для организма обстановке (Held, 1961). Такие ситуации могут возникать при ношении очков, инвертирующих (переворачивающих) визуальное пространство, – опыты Дж. Стрэттона (Stratton, 1897), при хождении человека во вращающейся комнате – опыты А. Грейбила (Graybiel, Clark, Zarriello, 1960), при активных движениях головой в космической невесомости – опыты Г.С. Титова (Сисакян, 1965).

И. Ризон и И. Брандт (Reason, Brandt, 1975), обобщая имеющиеся в основном в западной литературе данные, касающиеся сенсорной проблемы, приходят к выводу, что этот конфликт – исключительная причина болезни движения. Они анализируют шесть видов такого конфликта: три между зрительной и гравирецепторной информацией, три между сигналами отолитовых рецепторов и рецепторов полукружных каналов. Приведу эти виды сенсорных конфликтов и те ситуации из числа описанных Ризоном и Брандтом, которые, по моему мнению, правильно иллюстрировали эти конфликты, чего нельзя сказать про некоторые другие ситуации, описанные этими авторами (см. ниже).

I. Конфликт между зрительной афферентацией (ЗА) и гравиинерционной афферентацией (ГА).

1. ЗА и ГА изменяются, но эти изменения не соответствуют друг другу. Пример подобной ситуации: движение головой при ношении очков, искажающих или инвертирующих (переворачивающих) видимое пространство.

2. ЗА изменяется при неизменной ГА. Пример: «управление» неподвижной транспортной моделью при движении относительно нее видимого пространства.

3. ГА изменяется при неизменной ЗА. Пример: раскачивание человека, фиксированного в закрытой, без окон, кабине.

II. Конфликт между купулярной афферентацией (КА) от полукружных каналов и макулярной афферентацией (МА) от рецепторов отолитов.

1. КА и МА изменяются, но эти изменения не соответствуют друг другу. Пример: человек двигает (вращает) головой вокруг оси иной, чем та, вокруг которой его в это время вращают.

2. КА изменяется при неизменной МА. Пример: тепловая (калорическая) вестибулярная стимуляция (орошение теплой водой наружного слухового прохода).

3. МА изменяется при неизменной КА. Пример: равномерное вращение человека вокруг оси, наклоненной относительно вертикали.

По нашему мнению, дифференциация различных типов и видов сенсорного конфликта, изложенная выше, несомненно, представляет интерес для понимания различных по характеру ситуаций, вызывающих кинетоз, и для разработки мер профилактики неблагоприятных его проявлений. Вместе с тем следует сказать, что обращение к данной концепции как к единственной правильно определяющей ведущий фактор «болезни движения», обедняет теоретические решения указанных авторов. Следует также сказать, что Ризон и Брандт, проанализировав два типа конфликтов – межанализаторный и внутрилабиринтный, не поднялись до системного анализа кинетоза, то есть до анализа кинетоза как мегасистемы.

По моему мнению, сенсорный конфликт при кинетозе следует рассматривать как фрагмент многофункциональной системы этого состояния (Китаев-Смык, 1983, 2009). В разных ситуациях сенсорный конфликт действительно может выступать в качестве ведущего, пускового звена «болезни движения». Рассмотрим, какое место занимает он в общей системе кинетоза. Некоторые конфликтные ситуации, выступающие в качестве пусковых факторов кинетоза, выходят за рамки сенсорных систем организма. Речь должна идти о конфликтах между информационными «потоками», достигающих интегративных систем организма, то есть об «информационных конфликтах». Необходимо учитывать, что они разворачиваются на разных иерархических уровнях живого организма. Рассмотрим иерархическое подразделение информационных конфликтов при кинетозе, начиная с их низкого уровня (см. таблицу 3).

а) Конфликты низкого уровня (внутрианализаторные)

К этому уровню следует отнести внутрианализаторные конфликты. В вестибулярной системе примерами такого рода конфликтов являются: несоответствия сигналов от разных отолитов при невесомости или сигналов от отолитов и полукружных каналов, к примеру, при равномерном вращении человека внутри закрытой камеры вокруг оси, отличной от вертикальной, и т. п.

Таблица 3.

«Иерархические» уровни сенсорных конфликтов

В зрительной системе это конфликт между сигналами о напряжении аккомодации, сигналами о конвергенции и сигналами о совмещении видимого изображения на диспаратных участках сетчатки. Ситуация несоответствия всех этих сигналов возможна при пользовании искажающими визуальное поле очками. В этом случае даже при неподвижной голове и фиксированном взгляде через некоторое время у человека могут возникнуть симптомы кинетоза.

б) Конфликты среднего уровня (межанализаторные)

К межанализаторным («среднего уровня») относятся конфликты между зрительной и гравирецепторной афферентацией. Следует сказать, что, анализируя этот конфликт, Ризон и Брандт не учитывали, что в ситуациях возникновения конфликта между этими видами афферентации участвуют также слуховой и тактильный анализаторы. Например, при невесомости, возникшей в закрытой кабине самолета или космического корабля, слуховая и тактильная афферентация у фиксированного в кресле человека будет аналогично зрительным афферентным сигналам свидетельствовать о стабильности окружения. В то же время вестибулярная афферентация, по крайней мере в первые секунды невесомости, может способствовать актуализации представления об опускании или о якобы переворачивании кабины корабля (см. раздел 2.2).

Конфликт между зрительным анализатором и остальными анализаторами пространства (вестибулярный, слуховой, тактильный, кинестетический) возникает при хождении с очками, искажающими (инвертирующими) визуальное пространство.

Конфликт между слуховым и прочими анализаторами может явиться причиной выраженных симптомов кинетоза при пользовании наушниками, когда к наушнику, одетому на правое ухо, поступают сигналы от микрофона, укрепленного около левого уха, а к наушнику, который слышит левое ухо, напротив, поступают сигналы от микрофона, размещенного у правого уха. При пользовании такой акустической системой у перемещающегося по комнате человека могут появиться симптомы кинетоза при условии, что это помещение без звукопоглощающих стен.

Несколько иной вариант межанализаторного конфликта возникает при пользовании наушниками, к каждому из которых раздельно поступают сигналы от соединенных с ними двух микрофонов. Симптомы кинетоза возникают, например, при размещении этих микрофонов на вращающемся диске, тогда как человек-аудитор сидит неподвижно.

Информационный конфликт между вестибулярной и слуховой системами в описанных опытах с использованием наушников, в режимах невесомости и т. п. разворачивается не только в центрах, интегрирующих афферентную информацию об изменении пространственного положения субъекта. В этих ситуациях своего рода конфликт возникает на уровне лабиринтных аппаратов, являющихся чрезвычайно сложными гидроинтеграторами не только сигналов о работе рецепторных аппаратов улитки, полукружных каналов и отолитов, но и сигналов об изменении внутричерепного и атмосферного давлений.

В невесомости, создаваемой в кабинах лифта, самолета, космического корабля, «гидросигналы» отолитов о «падении» субъекта, распространяющиеся через эндо– и экзолимфы, заполняющие перепончатый и костный лабиринты, не проходят надлежащей в таком случае интеграции с гидросигналами о падении, возбуждаемыми аппаратом улитки, так как последний не воспринял акустических эхо-сигналов о перемещении человека вниз относительно окружающих предметов, которое должно произойти при реальном падении. Напротив, эхо-сигналы свидетельствуют в невесомости, создаваемой в кабине, о стабильности внешней среды.

Таким образом, при невесомости как в вестибулярные, так и в акустические центры поступает возникающая на «досенсорном» уровне информация конфликтного содержания. Этот конфликт, возникший за счет интеграции «гидросигналов» от сообщающихся полостей, содержащих отолиты и аппарат улитки, естественно, усугубляется за счет того, что давление на внутричерепной эндолимфатический «вырост» лабиринта изменяется, во-первых, из-за того, что внутричерепное содержимое стало невесомым, во-вторых, из-за прилива крови к голове в невесомости.

Опишу пример более сложного межанализаторного конфликта, как правило, провоцирующего возникновение кинетоза во время морских круизов.

Известно, что у женщин, даже никогда не страдавших от «болезни укачивания», спустя 0,5–2 часа после зачатия (после начала беременности) во время круиза возникает кинетоз («болезнь укачивания», «морская болезнь»). Вероятно, его причиной может быть «конфликт» между разными гормональными (и нейро-гуморальными) системами, изменивший привычный гомеостаз из-за возникшей беременности, то есть из-за возникновения нового организма во чреве женщины, ставшей будущей матерью. Этот «конфликт» и сам по себе (без морского плавания) может вызвать симптомы, похожие на кинетоз (при эклампсии беременных). Надо полагать, такое конфликтогенное изменение гомеостаза организма женщины снижает порог чувствительности гравирецепторов к морской качке. Более заметной симптоматика, похожая на кинетоз, бывает у беременных, если зачат мальчик, так как его мужской организм находится в более противоречивых отношениях с женским организмом его матери.

Хорошо известно, что многие физиологические процессы, задействованные при кинетозе, возникающем у некоторых космонавтов в начале полета, сходны с теми, что создают токсикоз у беременных женщин.

До сих пор мы рассматривали варианты информационных конфликтов, которые можно расценивать как «сенсорные конфликты». Перейдем к анализу информационного конфликта более высокой иерархии, своего рода «надсенсорного конфликта».

в) Конфликты высокого уровня (надсенсорные, надсенсорно-сенсорные)

Рассмотрим его на примере возникновения тошноты, рвоты, а также чувства слабости и т. д. при виде уродства, расчлененного человеческого тела и т. п. у лиц, непривычных к таким картинам. В этом случае имеет место конфликт между текущей информацией и мнестической информацией о привычном, нормальном, казалось бы, единственно возможном и допустимом, то есть единственно вероятном облике человека. И вот «невозможная» ситуация порождает за счет указанного информационного конфликта не вполне осознаваемые сигналы о нежелательности (недопустимости) и, наконец, об опасности такой ситуации. Эти сигналы (на неосознанном уровне) требуют организации защитного реагирования. Так как данная ситуация, допустим, беспрецедентна для данного человека, то в его памяти не запечатлено опыта поведения в такой ситуации. В качестве в определенном смысле «защитных» реакций актуализируются вегетативные симптомы кинетоза, в частности рвота, то есть выбрасывание метаболитов. Эта экскреторно-эвакуаторная реакция, бесполезная в рассматриваемой ситуации, может быть защитной в случае накопления в организме токсических метаболитов или ядов. Таким образом происходит выключение или невключение защитного эмоционально-двигательного реагирования, направленного на предотвращение или удаление опасности, и включение другой, менее «специфической» (менее остронаправленной) вегетативной защитной реакции – рвоты, потливости, слюнотечения и т. д.

При действии некоторых экстремальных факторов могут одновременно возникать информационные конфликты разных иерархических уровней. Например, при невесомости в кабине космического корабля создаются:

1) конфликт между гидросигналами разных отделов костночерепного лабиринта;

2) внутрианализаторный конфликт между сигналами от отолитовых рецепторов и рецепторов полукружных каналов и т. п.;

3) межанализаторный конфликт между зрительной, слуховой и прочей афферентациями о стабильности оптического и акустического пространства кабины и гравирецепторными сигналами об изменении пространства;

4) конфликт на надсенсорном уровне между информацией, поступающей из фило– и онтогенетической памяти о беспрецедентности (субъективной невероятности) такого явления, как невесомость, и информацией о реальности этого события;

5) многократные движения и перемещения человека (или животного) при невесомости порождают конфликт между прогнозом (информацией «ожидания») эффективности возникающих у ряда людей эмоционально-двигательных реакций, направленных на прекращение невесомости как начавшегося падения, и реальной информацией о неэффективности указанных реакций.

Еще один вид информационного конфликта может быть отнесен к «внутрисенсорному-надсенсорному» уровню, надо полагать, более высокой иерархии, чем только что рассмотренный. Он возникает при монотонном раздражении стимулами, не теряющими субъективной значимости.

Например, при вертикальном качании сенсорные сигналы образуют при каждом движении вниз информацию об опасности удара о землю. Следствием является комплексная «защитная» эмоционально-двигательная реакция (испуг, «лифтная», хватательная реакции и т. п.). При продолжающемся качании возникает конфликт между информацией в связи с «ожиданием» эффекта от этой реакции, то есть прекращения качания, и реально поступающей информацией (афферентация от анализаторов пространства) о непрекращающемся повторении качания. Этот конфликт между реальной и прогнозированной информацией «дискредитирует» прогноз. Фило– и онтогенетическая установка на прогнозированную эффективность указанной защитной реакции «отменяется», так как текущая ситуация, первоначально оцениваемая как определенная, вероятная («понятная»), остается определенной, то есть реально происходящей, становясь при этом субъективно невероятной, субъективно невозможной («непонятной») (см. раздел 3.4).

Бывают еще более своеобразные конфликты разных иерархических уровней психики с когнитивными компонентами, образующими причины кинетоза. Вот один из изученных нами случаев. Профессиональный моряк, никогда не страдавший от «болезни укачивания», однажды во время дальнего плавания (была небольшая качка) получил известие об измене ему жены. В ту же минуту с очередным качанием корабля у него возникли позывы рвоты, из-за нее он подбежал и склонился над бортом. Здесь внезапно возникший «конфликт» между мнестическим представлением о предмете любви и трагическим сообщением, ломающим это представление, резко понизил порог чувствительности к качке корабля.

Указанные виды «конфликтов» либо не осознаются, либо актуализируются в виде представлений, далеких от сущности этих конфликтов, например, как указывалось, в виде иллюзорных пространственных представлений или в виде ощущений неопределенного дискомфорта и т. д. (см. табл. 3). Естественно, несмотря на отсутствие адекватного отражения в сознании, указанные «конфликты» участвуют в организации поведенческих эмоциональных, профессиональных и даже социализирующих и прочих реакций, являясь элементами этой организации.