Текст книги "Пляшущий ангел"

26

Услышав сигнал телефона, Дмитрий встрепенулся, чуть не выронил чашку с чаем. Увидев на дисплее незнакомый номер, отключил связь. Через минуту мобильник снова зазвонил. Дима одним глотком допил чай и сразу же ответил на звонок: – Да, Ромка…

– Что «да, Ромка»?! – ответил недовольный голос друга. – Чего женское внимание игнорируешь?

– Не понял…

– Тебе Надя звонит, а ты… Эх, ты!

– Это сейчас, что ли, Надя звонила? – подумав с полминуты, ответил Дмитрий.

– Да. Ответь ей, Димка, поговори с ней. Просто поговори хотя бы. Не смотри, что она шалава. Поговоришь?

– Поговорю, чего ж не поговорить с человеком. – Не сразу ответил растерянный Дима.

– Только ты хотя бы вид сделай, что разговариваешь с ней не просто как с человеком, а как с женщиной. Ладно?

– Ладно.

Минуты две Дмитрий сидел за столом, поигрывая пустой чашкой. Когда его мобильный телефон снова заиграл, он сразу же ответил: – Алло…

– Алло. – Ответил тоненький девичий голос. – Дима, это ты?

– Я. А Надя – это ты, да?

– Да. – Со смехом ответила девушка. – Надя – это я. Это моя любимая фраза. Ты быстро меня узнал. У тебя хорошая память на голоса. Так?

– И на голоса, и на лица. А на красивые женские лица – в особенности.

– Вот как. – После недолгой паузы ответила Надя. – А ты немножко интересный мальчик, оказывается…

– Да, есть немножко.

– Есть немножко. Что делаешь сейчас?

– Воспроизвожу в уме твой образ. Вспоминаю, как видел тебя. В общем, балую себя эстетическими вкусностями.

– Эстетическими вкусностями?

– Да. У меня так на старой работе один старпер говорил. – Он помолчал недолго, потом резко выдохнул и сказал: – Надя, а как бы это тебя увидеть…

– Приходи – увидишь. Придешь?

– Приду.

Выходя из кухни, Дима натолкнулся на мать. Татьяна Владимировна остановила сына, положив руки ему на плечи, и с плохо скрываемым волнением спросила: – Что за Надя?..

– Гертман. – Ответил сын, виновато отводя взгляд в сторону.

– Такая высокая, беленькая, живет в красной девятиэтажке?

– Да.

– Дима, это плохая девочка.

– Я замуж её не возьму, – сын одарил мать нежной улыбкой и потеребил за плечо. – Не боись.

Перед тем, как выйти за дверь, Дмитрий оглянулся, бодро улыбнулся матери: – Не боись.

Татьяна Владимировна неопределенно качнула головой и, взяв сына за рукав куртки, сказала: – Не задерживайся у этой Гертман.

Сын утвердительно кивнул: – Есть.

Дмитрий сдержал слово, но лишь частично. Он вернулся вечером, когда только начало смеркаться, но привел с собой Грэтхен. Удивленному отцу сказал: – Мы чайку попьем… И всё. Честно-пречестно.

– Правильно. – Как можно спокойнее ответил возмущенный Сергей Дмитриевич. – Предложить даме чаю – это обязательно. Сергей Дмитриевич.

– Я польщена. – С придыханием ответила улыбающаяся Надя, пожимая протянутую руку мужчины.

Пожимая руку девицы, Сергей Дмитриевич внимательно разглядывал её. Она выше Димки почти на голову, вся какая-то гламурная, вычурная, надменно-холодная. Лицо у неё благородное, с правильными чертами, но по её макияжу видно, что она не из тех, кого можно любить сердцем, а не инстинктом.

Глаза Нади Гертман чуть суженные, с длинными синеватыми ресницами, вместо бровей рисованные дуги цвета темной меди, тонкие губы напомажены ярко-сиреневой помадой, светлые волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб с двумя короткими морщинками. Приталенный пиджачок с резным воротничком и длинная узкая юбка подчеркивают осиную талию и правильные ноги с чуть широковатыми бедрами.

Чулки в крупную сетку, кожаные полусапожки на тонких каблуках, длинные синие ногти, припудренное лицо с сиреневыми губами и синеватыми ресницами… Все эти атрибуты девичьей импозантности вкупе с отрешенной улыбкой и неопределенным жестикулированием при церемонии знакомства неприятно смутили отца Димы.

Сухо пожелав молодым людям приятного чаепития, он, сконфуженный и озадаченный, ушел в спальню.

– Они только чайку похлебают. – Сказал Сергей Дмитриевич, залезая под одеяло к жене.

– Да слышала, слышала, – недовольно пробурчала сонная супруга и, переворачиваясь на другой бок.

Подождав, пока супруг заснет, Татьяна Владимировна осторожно встала, надела халат, и тихо вышла из спальни.

Перед тем, как открыть дверь кухни, она сменила грустное заспанное лицо на добродушное.

– Здрасьте, молодые люди. – Татьяна Владимировна с улыбкой посмотрела на Надю. Девушка кивнула: – Добрый вечер.

– Надя, а я вас, кажется, знаю…

Девушка осторожно поставила чашку на стол и прикусила губу, явно собираясь с духом.

– Чего вы так насторожились? – Мать Димы говорила мягко, но во взгляде её было что-то хищное, недовольное. – Надя, в чем дело?

– Да, – сухо ответила Надя, глядя куда-то в сторону. – Меня многие знают.

– Ладно, если вас что-то напрягает…

– А чего вы со мной так официально? – резко, но без злости спросила Грэтхен.

– Просто. – Женщина посмотрела на неё с удивлением и теплой улыбкой. – Я со всеми молодыми людьми старше шестнадцати держусь официально. Если хотите, не буду.

– Не надо. – Мрачно улыбнулась Надя. – Мне так неудобно.

– Хорошо. Не надо – так не надо. Ладно, сейчас, уже на ночь глядя, не буду вас томить. Познакомимся основательно, когда в следующий раз… Вы ведь… – Грымова томно усмехнулась, махнула рукой. – Забыла… Ты ведь придешь еще?

– Не исключено. Если сыночек ваш пригласит. У вас очень хороший сыночек. – С игривой улыбкой добавила Надя.

– А сыночек, конечно же, пригласит… – Мать покосилась на сына. Тот несмело кивнул и, как бы извиняясь, дернул плечом.

– Ладно, – Татьяна Владимировна сладко зевнула и, пожелав молодым людям спокойной ночи, удалилась.

Надя задумчиво сидела за столом, постукивая пальцами по чашке. Дмитрий допил чай, поставил чашку в раковину и, положив руки на плечи Грэтхен, сказал ей: – Надя, ты не принимай близко к сердцу… У меня очень бдительная мама…

– Да, – с язвительной улыбкой согласилась Надя. – Это я заметила. Спасибо за угощение.

Подвинув Диме пустую чашку и блюдце с крошками от печенья, девушка вышла из-за стола.

– Не за что. – Парень быстро вымыл посуду, убрал её в навесной шкаф.

Грэтхен стояла у двери, постукивая своими длинными ногтями по ручке, задумчивая, грустная. Дима нежно пощекотал её шею, погладил волосы. Девушка продолжала стоять, будто неживая. Дмитрий заглянул ей в глаза: – Надя…

– Да я уже четверть века Надя, – с усталой улыбкой отозвалась Надежда.

– Надя, – умоляюще произнес Дима. – Не обижайся…

Девушка заставила себя улыбнуться, нежно стукнула Диму пальцем по носу: – Пойдем, проводишь меня… Или не проводишь?

– Провожу, конечно.

Дмитрий проводил Надежду до её подъезда. Перед тем, как попрощаться, спросил: – Надя, я завтра тебя увижу?

– Конечно, увидишь. Я ж не гаишник в кустах, шоб меня не видеть. – Последнюю фразу Надя произнесла с хохляцким акцентом, небрежно жестикулируя растопыренными руками. Потом засмеялась и нежно подергала Диму за нос. – Позвони мне завтра вечерочком.

– Хорошо, позвоню. До завтра.

– До завтра. – Надя положила ладонь на загривок парня и, подтянув его к себе поближе, поцеловала в щеку. Потом стерла помаду с его лица и, помахав ему ручкой, ушла домой.

27

Вечером следующего дня Дмитрий позвонил Грэтхен, и она дала согласие на свидание. На вопрос Димы: “Куда вас, пригласить, сударыня?” сказала: – Приходи ко мне.

Когда Надя открыла дверь, Дима как-то смущенно глянул на неё исподлобья и, улыбнувшись нерешительной блаженной улыбкой, сказал:

– Я думал, ты меня разыгрываешь…

– Угу, – Надя важно закивала. – Один из признаков парафрении. – Она поймала растерянный взгляд друга и, задумчиво приложив палец к углу рта, кротко усмехнулась. – Заходи, чувствуй себя, как дома…

Снимая ботинки, Дмитрий учуял резкий аромат кофе.

– Кофе любишь? – спросил он, зайдя на кухню.

– Да. – Отстраненно ответила Надя, наполняя чашку темно-коричневой жидкостью из кофеварки. Затем она налила кофе в другую чашку и достала из холодильника плоскую тарелку с маленькими овальными шоколадками. – Угощайся.

Дмитрий вкинул в рот конфету, сделал глоток кофе и, задумчиво пожав плечом, сказал: – Надя… я, как бы, должен тебя в кабак пригласить?

Надя поставила на стол чашку, из которой собиралась сделать очередной глоток, и, мягко улыбнувшись, неопределенно качнула головой:

– Поясни!

– Ну, первая встреча должна начинаться с кафе, или ресторана…

– Скажи еще: с ночного клуба…

– Нет, – засмеялся Дима. – В ночных клубах начинаются те встречи, которые быстро заканчиваются.

– Бывают и исключения.

– Может быть и бывают, но… – Дмитрий замялся, глотнул кофе, надкусил шоколадку.

– Но… – приказным тоном произнесла Грэтхен, вальяжно откидываясь на спинку стула и закидывая ногу на ногу.

– Не люблю я эти притоны. – Пренебрежительным тоном ответил парень.

– Ну и правильно. – После недолгого раздумья ответила Надя. – В них нет ничего такого, чтоб их любить. – Она снова на миг задумалась и, глотнув из чашки, добавила: – Хотя, нет в них ничего такого, чтоб ненавидеть… Если только отморозки… Но ведь эти уроды есть везде… – Заметив, как кислая мина её друга сменилась прежним беспечно-блаженным выражением, она улыбнулась ему: – Правда?

– Правда. – Ответил Дмитрий, смеясь.

Они молча допили кофе. После того, как Надя сполоснула чашки, Дима предложил: – Надя, давай сходим куда-нибудь?..

– Давай просто погуляем…

– Давай.

Грэтхен привела своего новоиспеченного бой-френда в гостиную, а сама ушла переодеваться. Когда она вернулась, Дима с легким недоумением глядел на неё с полминуты: на ней были выцветшие джинсы, стертые на коленях и с маленькой дыркой возле кармана, которые плохо сочетались с кожаной жилеткой, надетой поверх легкой бежевой кофточки.

Когда Надя достала из обувного ящика спортивные кроссовки, Дмитрий удивился пуще прежнего: “Зачем ей кроссовки?.. Что-то затевает? Хочет пойти со мной на разборку какую-нибудь, и боится, что придется драться-змагаться-бежать, или догонять?..”

Выйдя на улицу, Дмитрий поинтересовался у Надежды: – Куда гулять пойдем?

Девушка будто не услышала его. Она была какая-то угрюмая, немного даже скованная, медленно семенила по тротуару, заложив руки в карманы жилетки.

– Видишь вон ту пятиэтажку?

– Ну, вижу…

– Я раньше жила в ней, на пятом этаже…

Дмитрий недоуменно смотрел на подругу – она была какая-то непонятная – улыбается, щурит глаза, будто в сладкой истоме…

– Давай залезем на неё?

Дима громко и глупо хихикнул, – будто изображая ополоумевшего ослика, и, дернув плечами, сказал сквозь смех: – Давай.

– Ну-ка, принеси вон ту помойку. – Надя указала на небольшой контейнер с помоями, что стоял неподалеку от пятиэтажки.

Дмитрий покорно подчинился.

Надя взобралась на контейнер, вытянула руки вверх, пытаясь дотянуться до пожарной лестницы. Не дотянувшись, подпрыгнула, беспомощно повисла. Дима тут же поспешил ей на помощь. Взобравшись на контейнер, он обхватил её за ноги и поднял. Когда Грэтхен полностью взобралась на лестницу, Дмитрий полез за ней.

Когда они ступили на рубероидную поверхность крыши, Дима смахнул с жилетки Нади ржавую пыль. Потом присел – хотел смахнуть ржавчину с её джинсов, но Грэтхен тронула его за плечо и повелительно произнесла: – Не надо. Незачем.

– Да ладно… – Вымолвил Дима, удивленно глядя на девушку снизу вверх, и собирался повторить попытку, но Надя язвительно протянула: – Спасибо, хороший мой! Не надо!

– Чего ты? – Спросил недоумевающий бой-френд Грэтхен, медленно выпрямляясь во весь рост.

Надя, ничего не ответив, отвернулась, потеребила ногтем ствол антенны. Потом подошла к краю крыши, присела на бордюр.

– Надя, что с тобой? – спросил взволнованный Дмитрий, несмело приближаясь к ней.

Надя, секунду поколебавшись, посмотрела на парня гордым уничижающим взглядом и приглушенно буркнула: – Сейчас узнаешь…

Вынув из кармана джинсов свой мобильник-раскладушку, Надежда набрала номер.

– Уже здесь, барыня, – раздался надтреснутый мужской голос из мобильного телефона.

Дима услышал позади себя шорох. Тут же резко развернулся, и обомлел… Какой-то бомжеватый бесформенный толстяк в кожаной панаме и потрескавшейся дерматиновой куртке ступил на крышу.

– Вот, уже совсем здесь. – Сказал бомж, довольно улыбаясь.

– Заждалась! – протянула Грэтхен и обиженно выпятила нижнюю г у бу.

Дима сделал брезгливо-презрительное лицо, отвел взгляд: перед ним была самая настоящая глупая истеричка, совсем не похожая на прежнюю Надю-Грэтхен – гордую, уравновешенную, в меру весёлую.

– Иди сюда, Жутик. – Сказала она своему неопрятному товарищу. – Чего ты там стал, как рохля!

Жутик стоял, шумно дыша, привалившись плечом к поручню пожарной лестницы.

– Щас, барыня, погоди, дай передохнуть. – Ответил он и, сделав шумный выдох, приблизился к Диме. – Это этого мы будем жизни учить? – Жутик с пренебрежением указал пальцем на парня.

– Не жизни учить, – резко поправила Грэтхен. – А наказывать!

– За что? – глухим слабым голосом спросил Дмитрий.

– За то, что бабушку мою чуть не убил!

Надя стояла перед ополоумевшим забитым Димой, злобно сжав губы, и суетливо заламывала руки.

– Понимаю… – вымолвил парень после долгого мучительного раздумья. – Понимаю всё… – он нерешительно потеребил висок, зыркнул вкрадчиво на Надю, потом с опаской оглянулся на бомжа.

Жутик хищно усмехнулся Дмитрию, и сунул руку в карман куртки. Дима шарахнулся в сторону и ударился плечом об антенну.

– Не бойся, – снисходительно промолвила Грэтхен. – Он тебе ничего не сделает, если я не прикажу.

– Надя, – решительно сказал Дмитрий, стараясь подавлять волнение. – Я не трогал…

– Ты не трогал?! – взревела Надя, сжимая кулаки. – Я тебя видела!

– Это не…

– Рот закрой!

Голос рассерженной девицы задрожал. Она прикусила губу, пытаясь сдержать слезы, но довольно быстро взяла себя в руки.

– Я его видела, как он перелазил забор, а он…

– Надя! – Дима умоляющим тоном прервал её. – Пожалуйста, дай мне объяснить, а потом – хоть скиньте меня с крыши… Мне один друг… Какой, на хрен, друг!.. В общем, одному уроду нужны были деньги – на операцию для его матери. Он нарисовал такой план: пойдем одного кулака богатого раскулачивать… Вот я и пошел…

– На хрена пошел!? – прикрикнул Жутик и дал парню легкого пинка.

– Не дергайся! – Прикрикнула на него Грэтхен. – Ну, можно поверить. Ошибся дверью… А зачем было бить? Неужели убежать нельзя было? Или она тебя…

– Надя, Надя… – Дима замахал руками. – Я хотел убежать. Я убежал бы… Я бы даже не тронул её, если бы она меня колошматила… А она меня колошматила… – он поймал удивленный взгляд Грэтхен. – Головой о стену… Это этот урод всё! Он ударил её шахматной доской…

– Дмитрий неопределенно пожал плечами, и широко развел руками: – Все, больше ничего не могу сказать…

– Давай разберемся. – Тихо размеренно сказала Надя.

– Что еще разбирать…

Жутик подскочил к пареньку, который, казалось, уже готов был спрыгнуть с крыши от отчаяния, пригрозил кулаком, и тут же получил от Грэтхен мощный подзатыльник и приказ стоять смирно.

– Во-первых: что за урод? – Как можно спокойнее произнесла Надя, стараясь сдерживать гнев.

– Сеня. Сашка Ясенев.

Грэтхен на полминуты задумалась. Потом, уже почти безо всякой злости и обиды, мягко проговорила: – Ты, конечно, жертва обстоятельств, но!.. Из-за тебя тяжело пострадал человек…

– Да, – Дмитрий покорно склонил голову. – Готов отвечать за содеянное. По всей строгости.

– Раз готов, значит… – Надя беспечно улыбнулась, подождала пока Дима улыбнется в ответ и, разведя руками, с озорной улыбкой сказала:

– Плати, если готов отвечать.

– Как платить? – спросил недоумевающий Дима.

– Хочешь – деньгами, хочешь – чеками, хочешь – золотом… – Грэтхен улыбнулась, дернула плечом. – Как хочешь.

– Во сколько ты оцениваешь этот моральный и физический ущерб? – после недолгого раздумья спросил Дмитрий.

– В тысячу… Долларов, конечно.

– Я принесу. – Незамедлительно ответил Дима, тем самым удивив молодую женщину. – Завтра. Честное пионерское…

– Жутик, свободен.

– Жутик, свободен. – Повторил бомж и направился к пожарной лестнице.

– Надя… – Дмитрий дрожащим голосом обратился к девушке.

Надя не отозвалась. Она стояла у края крыши, задумчиво глядя вдаль, скрестив руки на груди. Когда он позвал её во второй раз, девушка ответила: – Ладно. Так уж и быть. Прощен.

– Спасибо, милая Надя. – Дмитрий облегченно вздохнул, на его щеках появились слабые румянцы. – Пойдем спускаться?

– Иди, я за тобой. – Ответила Надя, задумчиво теребя локон.

Подойдя к пожарной лестнице, Дмитрий оглянулся и сказал Грэтхен:

– Тыща зелени – это с одного меня, или с нас двоих?

– Это с одного тебя. С Сени нечего взять, кроме анализов. Он ответит по-другому.

На следующий день Саша Ясенев ответил за своё злоключение. Двое рослых атлетичных парней подкараулили его возле магазина, в котором тот собирался купить продукты, и силой запихнули в машину, в которой – специально для этого дела – сидел громадный человек, внешне и телосложением походящий на гориллу. Этот самый обезьяноподобный индивид связал Сене руки за спиной и приказал сидеть спокойно.

Сашке Ясеневу даже не сообщили, за что его наказывают. Его просто отвезли в лес, привязали к толстенной сосне, и заклеили рот скотчем.

Когда исполнители приговора шли к своему автомобилю, Сеня заплаканными глазами смотрел им вслед и издавал какие-то глухие трубные звуки, беспомощно пытаясь порвать усилием всего тела бечевку, которой был привязан к дереву.

Часть 2

1

Антон Лукавцев медленно брел по обочине, понуро оглядывая здания. Какое-то непонятное чувство заставило его остановиться и напрячь слух. Антон медленно оглянулся – за его спиной, метрах в десяти, стояли два неопрятных человека неопределенного возраста. Они о чем-то тихо переговаривались. Когда молодой человек продолжил путь, они быстрым шагом догнали его. Один из них кашляющим басом скомандовал: – Эй, шоха! Стой!

Лукавцев резко обернулся.

– Что, шавочка! Не ждал, что отвечать придется за свои делишки!

– Да не суетись ты… – снисходительно промямлил второй. – Мы тебя не съедим. Так, легонько помнем, и все.

Хихикая и шепотом переговариваясь меж собой, бродяги подошли к Антону. Выждав недолгую паузу, один из них – тот, который обозвал Антона шавочкой, презрительно усмехнулся: – Что, шоха, скажи чего-нибудь…

– Да не дави ты на пацана. – Попросил его товарищ. – Дай ему собраться с мыслями… Правда?.. Тебя как звать, паря?

– Антон. – Антон протянул руку, но беспризорник протестующе замахал растопыренной пятерней: – Не, мужик, мы с шестерками не братаемся. Это я так спросил, чисто из вежливости.

– Спасибо за вежливость. – Антон улыбнулся широкой радушной улыбкой. – Я думал, я её не заслуживаю… Джентльмены, здесь рядом милиция, да и камеры видео-наблюдения везде… может, отойдем куда-нибудь?

Джентльмены в лохмотьях в один голос ответили: «Да-да, конечно», и один из них – тот, что повежливее, кивнул в сторону высокого забора, возле двухэтажного дома: – Пойдем-ка вон в тот дворик…

– Пойдем, сядем за стол переговоров. – Приказал вежливый беспризорник, заходя во двор.

Все трое уселись за стол. На столе стояла пустая бутылка из-под водки, помятый пластмассовый стаканчик и баночка из-под шпрот, заполненная пеплом и окурками.

Тот, который обзывал Антона шавкой, деловито положил руки на стол и глупо усмехнувшись, сказал: – Ну чё, Антон, говори чего-нибудь…

– Да не торопи ты его, Киба. – нервным шепотом проговорил его приятель.

– Ну, могу сказать, товарищи, что этого больше не будет. – Бойко проговорил Антон. Он выглядел смелым, невозмутимым, но пальцы рук, постукивающие по коленям, выдавали его неуверенность. – Я вчера уволился.

– А больше и не надо. – Ухмыльнулся Киба. – Ты за это отвечай!

Антон в миг стал мрачным, понурил голову, руки замерли на коленях. Он сидел так минуту, потом медленно вышел из-за стола. Киба, как ошпаренный, вскочил, подошел к нему.

– Ты чего шугаешься?! Как малолетка тупая!

Товарищ Кибы остался спокойным и любезно улыбнулся Антону: – Ты правильно все понял, – мы тебя счас наказывать будем… Не смотри на дом – никто не поможет.

– Вы меня прямо здесь, что ли, бить будете? – Спросил Антон, нервно массируя шею.

– Да. – Ответил Киба. – А ты как хотел?

– Я хотел вам взятку предложить…

– Ну, так предлагай…

Антон вытащил из нагрудного кармана пиджака портмоне и протянул его Кибе.

– Столько хватит?

Беспризорник выхватил кошелек из рук Антона и лихорадочно стал пересчитывать купюры. Его товарищ вышел из-за стола, взял у друга одну купюру и, подойдя ближе к фонарю, начал пристально разглядывать её. Внимательно изучив купюру, он спрятал её в нагрудный карман своей выцветшей куртки и сказал товарищу: – Всё окей, Киба. Подль.

Киба, будто не слыша, беспорядочно запихивал купюры в кошелек. Застегивая бумажник, он услышал крик товарища: – Киба!

Глянув перед собой, Киба увидел направленный на него газовый пистолет.

– Брось гадость! – скомандовал Антон.

Бумажник выпал из трясущихся рук полубомжа. Антон выстрелил – прямо в глаз Кибе. Беспризорник дико взревел, прикладывая ладони к поврежденному глазу.

Антон поднял кошелек и, сунув его в карман, направился ко второму оборванцу. Товарищ Кибы хотел было подбежать к своему другу, но Антон с пистолетом наготове, спугнул его. Сделав несколько шагов назад, беспризорник приложил руку к животу и, согнувшись, застонал. Как только рука с пистолетом опустилась, он резко развернулся и побежал. Он даже не успел добежать до забора – получил предательский выхлоп газа в затылок. Издав непонятный звук, похожий на тяжелый стон удовлетворения, беспризорник повалился на землю.

Антон пулей выскочил со двора.

Он бежал во весь опор, пока стенания раненого Кибы не стали еле слышимыми. Отдышавшись, уставший Антон добрел до моста. Завидев впереди двух девушек, он быстрым шагом догнал их, попытался заговорить, но те, будто не заметив и не услышав его, продолжали разговаривать между собой.

Миновав мост, Лукавцев зашел в ночной клуб. Усевшись за столик, он подозвал бармена и заказал себе бокал пива и две порции креветок.

Когда бармен удалился, Антон зашел в туалет. Вынув из-под мышки газовый пистолет, он открыл кран с горячей водой. Промыв оружие под обильной струёй, он обмотал его туалетной бумагой и запихнул в урну. Затем Антон отправил в урну кобуру, предварительно протерев её туалетной бумагой.

Вернувшись за столик, Антон сделал маленький глоток пива и, сладостно причмокнув, тихо сказал сам себе: – К черту эту работенку! Уволюсь завтра же!

Затем он посмотрел на ручные часы и поправился: – То есть, уже сегодня.

Сделав еще пару глотков, Антон вгляделся в танцующую толпу – в то место, где находился Дима Грымов.

Дмитрий стоял в толпе, неуклюже повиливая бедрами и размахивая руками.

Что этот пай-мальчик забыл в этом заведении?.. Антон и сам не предпочитал клубы. Он просто воспользовался им – чтобы спрятаться самому, избавиться от орудия преступления и заодно попить пива с креветками. Если бильярдная не будет занята, можно будет немного поиграть на бильярде.

Вот к Диме подошла женщина лет сорока, что-то сказала, улыбнулась. Парень, подумав с полминуты, что-то ответил ей, и они начали танцевать причудливый танец, отдаленно напоминающий танго, под ритмичную танцевальную музыку.

Нечто подобное Антон видел в фильме «Грязные делишки». Он не думал, что в живую такое явление смотрится потешнее. Ему захотелось громко хохотнуть. Он бы так и сделал, если бы не был уставшим и подавленным.

Вдруг музыка оборвалась и заиграла снова, но это была уже немного другая музыка.

Дима услышал ненавистный ему голос Сергея Зверева. Он тут же убрал руку с талии своей временной спутницы, нехотя высвободил другую руку из её руки и поплелся к выходу. Женщина непонимающе смотрела ему вслед некоторое время – пока не увидела толстого морщинистого мужика в оранжевом костюме. Мужик неторопливо шел, пританцовывая и обходя танцующих.

Вкинув в рот три креветки, Антон допил остатки пива, рассчитался с барменом и вышел из клуба.

– Димка. – Антон окликнул Димку, который медленно брел по обочине, сунув руки в карманы и понурив голову. – Ты что это, женщину легкого поведения захотел? – Антон улыбнулся. Дмитрий флегматично улыбнулся в ответ. – Здоровеньки булы…

Парни пожали друг другу руки.

– Как живешь, брат? Сто лет тебя не видел. Чего к телефону не подходишь? В гости не заходишь…

– Ты разве звонил?

– Звонил. У меня номер поменялся.

– Вот я и не подходил. Не отвечаю на незнакомые номера.

– А чего так? – Антон насторожился. – Боишься кого? Не бойся никого. Я тоже с завтрашнего дня никого не буду бояться.

– А кого ты боялся?

– Я, Димка, занимал очень паршивую должность, понимаешь ли… «Шестерка» называется.

– Дань снимал, что ль?

– Да, – Антон тяжело вздохнул. – Дань снимал. Сегодня уволюсь.

– А отставные у тебя есть?

– Какой ты продвинутый… – Антон, смеясь, потеребил ухо Димки. – Есть, есть, не беспокойся. Как ты, рассказывай.

– Я… – Дмитрий неопределенно качнул головой, дернул плечами. – Я живу потихоньку.

Лукавцев загадочно посмотрел на хмурое лицо приятеля и после недолгого раздумья спросил: – У тебя что-нибудь не ладится?.. Ты говори, я ведь помогу, чем смогу…

– Да нет, – глухо ответил Дима. – Все, вроде, ладится…

– Работаешь еще в слесарке?

– Нет. – Снова глухо, совсем без чувства, ответил парень, потом усмехнулся: – Я тоже шестеркой работаю… Только у мамы… Мне эта работенка так, для прикрытия. Деньжата у меня есть. Мы с мамой договорились: она мне будет давать деньги только тогда, когда я буду ей помогать. Иначе она бы мне не позволила уволиться с автоколонны. Не говорить же ей, что Ананас мне…

– Что Ананас тебе? Выкладывай. Я твой лучший и надежный друг.

– В общем, он мне свои деньги все оставил, – девятнадцать тысяч с «хвостиком»… Долларов США… Осталось уже почти всего лишь десять с «хвостиком». Вот так.

– Вот так. – Повторил товарищ Димы, безуспешно пытаясь приободрить его шутливо-надменной улыбкой. – Повезло тебе, значится, как утопленнику, – и с ненавистной работы ушел, и денег хапнул, и маме помогаешь. Молоток. Только чего-то на челе твоем морщины грусти тяжелой, а очи поникшие – будто ты сам вместо Ананаса погиб, только для тебя еще ничего не кончилось… Или работенка у тебя занадто тяжкая? Что ты делаешь у мамашки? Если не секрет.

– Не секрет. Иногда заменяю грузчика, иногда заполняю табеля, иногда даже заказы принимаю.

– Вот, значит, как. – Антон с деланной серьезностью подвигал бровями. – Ну, ничего, такой шестеркой можно работать… Правда?

Лукавцев обнял Дмитрия за плечи. Они неторопливо двинулись к стоянке такси.

– Из автоколонны, значит, убежал?

– Да, ушел. Только про Ананаса – ни-ни, Антон. Добро? Ты мне – хуже брата… Тьфу ты, на хрен… Лучше брата. В общем, никому про доляры. Лады?

– Добро. – Не сразу ответил товарищ Дмитрия, подозрительно вглядываясь в его лицо. Поводом для этого подозрения служили слова Димы и самоуверенная интонация, с которой он эти слова говорил.

Подойдя к внедорожнику, Антон обратился к белобрысому пареньку, что стоял рядом: – Шеф, поехали…

Паренек услужливо кивнул, сел за руль, и отворил пассажирскую дверцу: – Присаживайтесь.

– Садись, Дим, будешь штурманом.

– Антон, у меня нет денег. Все в этом свинарнике потратил. Я завтра с тобой рассчитаюсь… Или сегодня, если хош…

Антон негодующе крутнул головой и, выставив руку с оттопыренными мизинцем и указательным пальцем, скорчил гримасу: – Да не попадешь ты не на какие бабки, паря! Я угощаю – значит угощаю!

Смеясь, молодые люди уселись в салон автомобиля.

– Милая, – сказал Антон, когда машина двинулась. – Хочешь, прокачу тебя на большой машине с мощным большим двигателем? Конечно. Люблю внедорожники. Не, милая, на трамвайчике.

Шофер засмеялся. Антон тоже, но тут же стал печальным – оттого, что увидел в зеркале перед лобовым стеклом мрачное лицо Димки.