Текст книги "Пляшущий ангел"

9

После встречи с Егором Быковским Дмитрий пришел домой сам не свой. Подавленный, мрачный, он ни словом не обмолвился с родителями. На вопрос матери: «Где шлялся, сынок?» ответил: «По делам». Потом удалился к себе и не вылезал из своей комнаты аж до самого ужина.

На следующий день мать взяла Диму с собой на работу – чтобы запрячь его в помощники к рабочим, которые выносили мусор из реконструируемого помещения.

Дима таскал куски кирпича и штукатурки с восьми утра до двенадцати.

В двенадцать часов рабочая бригада, состоящая из двух парней и двух пожилых мужчин, сделала перерыв – чтобы пообедать и пообщаться.

Дмитрий, уплетая шарлотку, вполуха слушал соработников, сидя сбоку от них на бордюре, предварительно постелив на него свой халат-пуловер.

Говорил, в основном, самый бойкий и общительный парень. Он рассказывал о неразберихе, что творилась на заводе, с которого он недавно уволился.

Когда он закончил рассказ, один из стариков сделал неприхотливый комментарий и обратился к Дмитрию: – А вы, молодой человек, где трудились раньше?.. Или только собираетесь?

– На автоколонне трудился. – Ответил молодой человек, засовывая в рот последний кусок пирога.

– На какой? – Вновь поинтересовался пожилой человек.

Дмитрий никак не отреагировал на вопрос. Надел халат и ушел, оставив всю бригаду в легком замешательстве.

Подойдя к дубовой двери с табличкой «коммерческий директор», Дмитрий постучал в неё.

– Да. – Раздался властный мелодичный голос Татьяны Владимировны. – Ввалитесь!

– Мам… – обратился сын к матери, несмело просовывая голову в приоткрытую дверь.

Мать оторвала взгляд от монитора компьютера, щелкнула несколько клавиш и мило улыбнулась сыну: – Это ты. Я думала, Раиса… Ну что тебе, горе моё?

– Мам… – сын опустил глаза и медленно подошел к матери. – Мне надо уйти… По делам?

– Да иди уж… – Татьяна Владимировна, глядя на сына исподлобья, улыбнулась натянутой снисходительной улыбкой. – Иди, труженик…

– Мам… Мне нужно…

– Сколько? – мать нетерпеливо, но совсем без злости, перебила сына вопросом.

– Ни сколько. – Дмитрий улыбнулся светлой весёлой улыбкой, взгляд его стал живым, грусть улетучилась. – Ни «сколько», а «куда»… Я хочу съездить к одному знакомому. Он живет далековато, почти что в пригороде. Туда почти не ходят автобусы. Ты можешь дать мне…

Не успел сын договорить свою просьбу, как мать сняла трубку с телефона.

– Раиса… Дай мне Геннадьевича… Ген Геныч, здравствуйте… Спасибо… Спасибо, мне очень приятно… Генадьич, сделайте одолжение. Свозите моего мальчика в одно место… Какого?! У меня только один мальчик, я ж вам как-то говорила… Ну, в общем, подъезжайте. Спасибо… Не положишь в карман, конечно. Я вам дам отгул, только не на этой недельке. Договорились?.. Вот хорошо.

Положив трубку, Татьяна Владимировна обратилась к Диме: – Выходи. Через минут пятнадцать дядя Гена подъедет.

Геннадий Геннадьевич остановил машину возле роскошного дома, в котором со своей теткой и её сожителем жил Быковский Егор Афанасьевич.

Когда Дмитрий благодарил шофёра и безуспешно пытался дать ему денег (Ген Геныч, делая страшные глаза и жестикулируя указательными пальцами, отказывался), Егор находился в тире – стрелял из своего «ТТ». Вместо классической мишени на стене висела большая фотография с улыбающимся лицом политика Зюганова.

Егор зажмурил левый глаз и медленно поднял руку с пистолетом. Чуть помедлив, он плавно нажал на курок. Пистолет выстрелил, издав резкий приглушённый гул. На переносице лидера коммунистов зазияла маленькая рваная дырка.

Вторая пуля испортила президенту глаз.

Когда Егор прострелил Зюганову второй глаз, в помещение вошел Дима.

Егор опустил руку и медленно повернулся к нежданному гостю. Задумчиво почесав щеку с легкой щетиной, он с деревянной улыбкой, больше похожей на издевательскую ухмылку, сказал Дмитрию: – Ну и!..

– Егор… – несмело начал Дмитрий. – Я… Я – твой должник.

Перед тем, как решиться сказать эти слова, Дима, краснея от стыда, бегал взглядом по серой стене тира, суетливо сжимая и разжимая руки, которые, казалось, вышли из-под контроля сознания и жили своей жизнью, то сгибаясь под причудливыми углами, то ритмично раскачиваясь.

– Чувство долга – это хорошо. – Сказал Егор. Потом выстрелил в нос лидеру коммунистов и выжидающе посмотрел на своего странного собеседника.

Дмитрий, сунув непослушные руки в карманы джинсов, стыдливо посмотрел в бетонный пол, потом перевел взгляд на изуродованную фотографию.

Выждав долгую паузу, на протяжении которой Дмитрий Грымов смотрел на улыбающегося Зюганова, Егор выстрелил в четвертый раз. Парень вздрогнул. Егор Быковский усмехнулся.

– Это Зюганов? – спросил Дима, подавляя бурный накат эмоций.

– Да, Зюганов. – Ответил Егор. – Ты говори, если имеешь чего сказать…

– Егор. – Твердым ровным тоном выговорил Дмитрий, глядя на него в упор и неуверенно поигрывая сжатыми за спиной руками. – Меня надо было в землю закопать… Живьем!.. А ты… Егор… – Он подошел к Егору почти вплотную, потупил взгляд. – Что я могу сделать для тебя?

Егор Афанасьевич подошел к обшарпанному столу, что стоял в самом углу тира и вынул из него четыре фотографии с улыбающимися поп-звездами.

– Ну, на, сделай доброе дело. – Егор протянул фотографии Диме. – Развесь эти фотографии вон на той стене. Только чтобы расстояние между ними было не меньше четырех метров.

– Будет сделано. – Дмитрий трясущимися руками взял фотографии. – Егор… а чем вешать?

– Кнопками. – Егор достал из ящика стола спичечный коробок и бросил его своему новому знакомому. – Только крепи к четырем углам.

Выйдя из тира, Егор зашел в дом и набрал на домашнем телефоне номер.

– Константин Юрьевич… Здравствуйте. Это Егор Быковский.

– Добрый день, Егорка. – Ответил нежный тенор из трубки. – Что, у тебя появился ненужный человечек?

– Нет…

– Что?! – голос тревожно пискнул.

– Нет, Константин…

– Егор! Ну как это…

– Подождите, Константин Юрьич. Дайте мне сказать… У меня есть человек. Он – мой большой должник. Только надо его, как бы это, заставить, что ли… Константин Юрьич, вы не могли бы заехать ко мне?

– Мог бы. – Не сразу ответил Константин Юрьевич. – К тебе – мог бы. Я выезжаю, Егорка. Жди. Через минут десять буду. Кофеёк завари.

– Заварю кофеёк. Приезжайте. Жду.

Пока Егор Быковский разговаривал по телефону, Дмитрий Грымов старательно исполнял его просьбу. Крепить фотографии к бетонной стенке канцелярскими кнопками оказалось не совсем простым делом. Кнопки гнулись, фотографии падали на пол, табуретка под ногами пошатывалась и хрустела.

– Молодец дочка. – Егор похлопал вспотевшего парня по плечу. – Спасибо. Возьми с полки пирожок. Сейчас к нам в гости придет один человек. Я – его должник. А ты – мой… Ты меня понял?

– Да.

– Как ты меня понял?

– Я – его должник.

– Умница.

Раздался протяжный звук – что-то среднее между звуком тромбона и флейты.

– Подожди здесь. – Сказал Егорка, и вышел из тира.

Через минуту он вернулся. Он был не один. С ним в обнимку шел невысокий крупнолицый мужчина лет сорока, с грушевидным телом, в малиновых шортах и желтой рубашке навыпуск.

– Константин Юрьевич, это Дмитрий. – Сказал Егор. – Дмитрий, слушай этого дядю внимательно.

Дядя пожал Дмитрию руку и, положив пухлую потную руку ему на загривок, сказал: – Дмитрий, мне нужен человечек для надсмотра над моей собственностью.

Дима поморщился – от Константина Юрьевича пахло чем-то резким, противным.

– Не совсем понимаю вас…

– Что?! – взвизгнул дядя в малиновых шортах. – Что ты не понимаешь?! Скажи мне!

– Понимаю. – Подумав с минуту, ответил подавленный парень. – Только поподробнее… Можно?

– Можно. – уже более мягко ответил Константин Юрьевич. – Будешь кормить моего кабанчика. Гулять с собачонками. Ну и за женой приглядывать.

– Понял. Куда мне придти?

– К Егорке иди.

– Да. – Согласился Егорка. – Только предварительно позвони. Дай свой телефон.

Взяв у Димы телефон, Егор набрал на нем свой номер и нажал клавишу вызова.

– Запиши.

– Будет сделано.

Константин Юрьевич удовлетворенно качнул головой и, умиленно улыбаясь Диме, двумя пальцами взял его за воротник рубашки: – Когда придешь?

– Сегодня-завтра не смогу. – Отчеканил Дмитрий, делая шаг назад и трясущейся рукой высвобождая воротник из большущих толстых пальцев. – Не раньше понедельника.

– Молодец, солдат. – Снисходительно сказал Егорка. – Так служить.

– Что в таких случаях говорить надо? – надменно спросил товарищ Егора, ковыряясь ногтем большого пальца в щели меж передними зубами.

Дмитрий, как по команде «смирно», вытянулся и приложил руку к козырьку кепки: – Cлужу отечеству!

Константин Юрьевич зашелся смехом. Егор сдержанно усмехнулся и, одарив парня теплым дружеским взглядом, спросил: – Пострелять не хочешь?

– Нет. Спасибо. До свидания.

Два друга в один голос сказали парню «до свидания», после чего последний строевым шагом покинул помещение.

10

Щуплый молодой милиционер с погонами ефрейтора приоткрыл дверь кабинета. В кабинете за письменным столом сидел сержант Владимир Войцеховский.

– Сержант, к вам Наталья Власова. – Покорно доложил ефрейтор.

– Пусть войдёт. – Ответил сержант, деловито постукивая шариковой ручкой по листку бумаги.

Ефрейтор вышел. В кабинет вошла миловидная девушка лет двадцати.

На лице у девушки почти отсутствовала косметика, лишь чуть подкрашены губы да умело подведены брови. В ушах блестят аккуратные крошечные ромбики. Но одежда её у любого здорового человека вызвала бы нехорошие ассоциации.

Коротенькая кожаная юбка, чулки в крупную сетку и матерчатая жилетка поверх белой майки с бахромой вместо рукавов. На груди размытыми фиолетовыми буквами написано «Yes! I’m such!». Из нагрудного кармана жилетки торчит какой-то жгут, похожий на крысиный хвост.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Милиционер указал на кресло возле своего стола.

Девушка присело, положив руку на подлокотник и, закинув ногу на ногу, представилась: – Власова Наталья Викторовна.

– Спасибо. – Сержант учтиво улыбнулся. – А я – Войцеховский Владимир Александрович, сержант милиции. Наталья Викторовна, позвольте уточнить у вас кой-какие подробности…

Наталья сразу изменилась – стала мрачной, поджала губы, её большие выразительные глаза сузились, взгляд поник.

– Да, конечно. – После недолгой заминки ответила девушка, безуспешно пытаясь изобразить на своем лице беззаботную улыбку. – Я, собственно для этого и пришла.

– Для начала, давайте-ка, уточним – где всё случилось…

– Возле стройки. Там булдосы… – Наталья смущенно запнулась.

– Все нормально, Наталья Викторовна. – Войцеховский сделал добрые глаза, широко улыбнулся. – Я – весь во внимании. Говорите, как вам удобнее. Здесь – не библиотека. – Услышав тяжелое дыхание девушки, страж порядка понизил голос: – Говорите на полублатном жаргоне, если вам так легче. Меня это ничуть не смутит. Я слушаю, Наталья…

Наталья Власова помнит тот злосчастный случай во всех подробностях.

Трое подруг – Наташа Власова, Вика Овилина и Надя Гертман – гуляли по берегу реки. Говоря разные глупости, вспоминая своих бывших и теперешних бой-френдов, они сами не заметили, как зашли на территорию стройки.

Моросил мелкий дождь, небо было сизое, хмурое, дул холодный порывистый ветер. Несмотря на непогоду, девушки были одеты по-летнему – все в коротких льняных платьях и летних туфлях на босу ногу.

Миновав недостроенное здание, подруги упрекнули Надю-Грэтхен в том, что она никогда не слушает их, когда они советуют ей не заводить отношения с подозрительными парнями. Гретхен заявила, что ей не антипатичны асоциальные личности. Потом она начала жаловаться, что ей докучает мальчик, который недавно очень нравился.

Наташи и вика, не раз слышавшие подобные жалобы, ускорили шаг. Потом, пройдя где-то с полкилометра, одна из них окликнула Надю: «Надька, тебе не холодно?»

Надька ничего не ответила. Подруги оглянулись – Грэтхен стояла у самого берега и, мечталтельно теребя белый локон, выбившийся из «хвостика», смотрела на речную гладь.

– Заманала! – недовольно крикнула на неё Вика.

– Ай, пошли, – Буркнула Наталья. – Не обращай на неё внимания – и сама придет.

Девушки прошли несколько метров и услышали интересный звук…

До этого момента Наталья Власова рассказал сержанту Войцеховскому все подробности, опустив только монолог Нади о Диме – том самом мальчике, который надоел ей до изнеможения.

– Странный звук… – Задумчиво повторил милиционер, жестом останавливая молодую даму. – Что он напоминал вам?

– Вы прямо как Шерлок Холмс. – Девушка улыбнулась, сморщила брови и с наигранной суровостью произнесла: – Что он вам напоминает, этот звук… Вам курительной трубки не хватает.

– Да, – Вздохнул милиционер. – Если бы так… Если можно, опишите звук… Как можете… – Сержант снисходительно улыбнулся недоумевающей девице: – Это нужно – для расследования… Или вы думаете, мы этим не занимаемся?

– Не исключено. – Ответила Наталья, пренебрежительно кривя губы. – Он был похож на… Как будто тонким металлическим прутом полоснули по шине… По резиновой шине автомобиля… Что вы думаете?.. Думаете, как правильно написать?

– Нет. – Твердо, но совсем без обиды ответил сержант, катая ручку по листку бумаги. – Я думаю – что это за предмет мог бы быть.

Услышав этот непонятный звук, Наташа Власова оглянулась и увидела Надю Гертман, распростертую на земле, возле невысокого кустарника.

Надя лежала на глинистой земле, с приоткрытым ртом и закрытыми глазами, одна рука сжата в кулак и чуть согнута в локте, другая рука прямая, и лежит перпендикулярно туловищу.

Вспомнив, как они с Викой ужаснулись, увидев большую рваную рану на лбу своей подруги, Наташа прикрыла рот рукой, на глазах её блеснули слезы. Она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, сказала: – Не могу… Она прямо стоит передо мной – мертвая…

– Может, воды? – предложил обеспокоенный сержант.

– Нет, спасибо. – Уже совсем спокойно ответила Наталья. – Я домой приду – оторвусь. – Заметив, что лицо веселого милиционера превратилось в смешную гримасу, девушка позволила себе немного посмеяться, прикрыв рот ладошкой, на которой аккуратными мелкими буковками было набито «nataly-fox-vlasova».

11

Погода стояла пасмурная. Тускло-голубое небо было усеяно небольшими дымчатыми тучами. Было прохладно, но безветренно. В парке пахло приятным запахом цветущих кустарников.

Люди, гуляющие по парку, невольно задерживали взгляд на мужчине в модном костюме, который стоял, опершись на перила ветхого деревянного мостика, пролегающего через близлежащую речушку.

Даже ребенок детсадовского возраста, гуляющий с молодой мамой под ручку, заострил взгляд на «коричневом костюме». Мальчик тихо лопотал что-то невнятное, весело виляя ручкой, за которую его держала молоденькая мама, и с наивной усмешкой глядел в сторону дяди в красивом костюме и остроносых ботинках.

Время от времени мать делала своему ребенку ласковые замечания, уговаривая его идти быстрее и смотреть вперед, а не в сторону. Мальчик сразу становился серьезным, ускорял шаг, но через считанные секунды от этого бутафорского послушания не оставалось и следа.

Наконец молодой женщине это надоело. Она взяла маленького сына за другую руку, переместила по другую сторону от себя, и приказала ему перестать любоваться субъектом на мостике.

Дмитрий стоял, привалившись на перила моста, и тоскливо глядел вниз – на мутно-коричневую гладь. В руках у него был небольшой предмет, завернутый в полиэтиленовый пакет.

Услышав приятный бархатный голосок, Дима настороженно повернул голову.

Это был голос Ларисы – точь-в-точь. Но это было не она… Какая-то пышнотелая мелированная дама лет тридцати, или чуть меньше. Молодая дама вела под ручку малюсенького мальчонку, и что-то недовольно выговаривала ему.

Дима посмотрел на наручные часы, чем привлек внимание малолетних ребят, проходивших неподалеку. Часы были из чистого золота и поблескивали.

– Запарил, однако… – мрачно прошептал Дмитрий и, лениво вынув из кармана брюк мобильный телефон, набрал номер. – Коля… Ты идешь, или нет?

– Я не иду. – Ответил Коля. – Я еду. Я уже тебя вижу. Ты на мостике стоишь.

Увидев своего товарища, вечно-весёлый Николай сразу переменился в лице – стал серьёзным, хмурым. Для грусти была одна, очень важная для Коли, причина – его друг одет в шикарный костюм с иголочки, а сам он – в обычных черных джинсах и легкой куртке фирмы «Dolce & Gabanna».

Подъехав к мостику, на котором поджидал его Дима, Коля заглушил мотор, и вышел из своего «опеля».

Заметив в руке Дмитрия новый мобильный телефон, Николай помрачнел пуще прежнего. Подойдя к другу, он вяло пожал ему руку. Затем он смерил его высокомерным взглядом и, заставив себя улыбнуться, сказал: – Хотел спросить: как дела… Вижу, что дела – нормалёк. – Он, смеясь, похлопал товарища по плечу: – Нормалёк ты, паренёк… Дай денег на хлебушек…

– Сейчас и ты будешь паренёк-нормалёк. – Ответил Дмитрий и вручил другу пакет: – Это тебе – от Константина Юрьевича.

Коля развернул пакет и вынул из него тоненькую пачку денежных купюр. Опасливо поглядывая по сторонам, он засунул деньги в пакет, и, быстро свернув его, спрятал под полу куртки.

– Не думал я, что этот Шанхай такой щедрый.

– Это аванс. Потом – через дня три-четыре – будут подъемные.

Николай удовлетворенно прикрыл глаза и, сложив губы трубочкой, издал свист, похожий на гул паровоза. Затем он многозначительно почесал висок и сказал: – Ладно, Дим, побегу я. С деньжищами, сам понимаешь, в людных местах лучше не разгуливать…

Похлопав друга по плечу, Коля быстро, почти бегом, поспешил к «опелю». На полпути он остановился и, обернувшись, спросил Дмитрия: – А зачем за его женой приглядывать?

– Это не телефонный разговор.

Коля задумчиво почесал щеку и, подойдя к Диме, спросил: – Не телефонный разговор?

– Да. Громко такие дела нельзя разговаривать.

– А ты не громко говори. Налево ходит? Говори, не бойся, нас никто не слышит. Ближайшие уши – вон, на лавочке, за полкилометра…

– Да. – С трудом выдавил Дмитрий после долгой мучительной заминки.

– Да. – Хриплым сдавленным голосом повторил смеющийся Николай. – Ладно, Димка, до скорого. Побегу я.

Опять он остановился на полпути к своему автомобилю, и обратился к другу: – А куда ты так принарядился? На свидание со мной, что ли?.. Или это тоже не телефонный разговор?

– На свидание с ней. – Ответил Дмитрий, поднимая вверх мобильный телефон.

Коля пригляделся – на дисплее квадратного телефона красовался портрет очаровательной смуглой девушки с длинными вьющимися волосами.

– Молодец. Хороший вкус. Оторвись с ней, как надо быть.

– Дурак! – обиженно бросил Дима вслед другу, когда тот уже открывал дверцу машины. – Это тебе не девочка с дискотеки!

Подходя к дому, в который зарекался больше никогда не заходить, Дмитрий увидел подозрительного человека в сильно потертом кожаном пиджаке.

Человеку было лет шестьдесят. Он был толстоват, немного сутул, и смотрел на Дмитрия как-то вкрадчиво.

Объектом его пристального внимания была фирменная бутылка, просвечивающая сквозь полупрозрачный пакет в руке парня. В этой же руке Дима нёс крупную бордовую розу.

Сравнявшись с человеком в кожаном пиджаке, Дмитрий остановился, смерил мужчину откровенным оценивающим взглядом.

Не похож этот человек на бомжа, хоть в потрепанном пиджаке и полинявших брюках. Туфли его тоже не блещут ни новизной, ни фасоном. Но сам он, хоть и кажется хитроватым, а всё же внушает доверие…

– Добрый вечер. – Пожилой мужчина любезно поздоровался с юношей.

– Вечер добрый. – Дима улыбнулся в ответ.

– Вечер добрый… – с некоторым стеснением повторил незнакомец. За хитрым взглядом скрывалась легкая нервозность. – Слушай, юноша, а можно к тебе обратиться?.. Неудобно даже, но… – Старик размеренно пожал плечами, поблуждал взглядом по клумбе с цветами, что находилась за низенькой оградкой около дома, и, смело глянув прямо в глаза парню, продолжил: – Нужда, однако… Можно?

– Можно.

– У меня квартира сгорела. Жду комнату в общаге… Дай, если можешь, пару копеек.

– А чего ж не дать. – Дима достал бумажник из внутреннего кармана пиджака, вынул из него голубую купюру и с беспечно-надменной улыбкой отдал её мужчине: – Нате, пожалуйста.

Несчастный человек мрачно посмотрел на бумажку, глянул на юношу исподлобья: – Не многовато ли дарите, вьюнош?

Улыбающийся Дмитрий размашисто положил руку на плечо мужчины: – Я сегодня щедрый.

– Это много… – Робко пояснил старый джентльмен, украдкой поглядывая на золотые часы на запястье Дмитрия.

– Бери, бери, олд-джентльмен. Денег много не бывает.

Старый джентльмен в потертом пиджаке долго смотрел вслед Дмитрию, держа денежный знак в беспомощно болтающейся руке, потом осекся, крикнул: – Спасибо, милый человек.

– На здоровьице, отец. – Ответил Дмитрий, и, снисходительно подмигнув старику, вошел в подъезд.

Надавив звонковую кнопку, Дима поднял розу на уровне глазка двери. Дверь тут же открылась. Дмитрий увидел Ларису.

– Заходи. – Сказал она – так, будто ждала Диму не для простой дружеской встречи, а для того, чтобы сказать нечто очень важное.

Когда он протянул молодой женщине цветок, она сделала вид, что вспомнила о чем-то, и нервно жестикулируя рукой, убежала в свою спальню.

В спальне Лора ничего не делала. Просто подошла к окну и, пригладив волосы, крикнула юноше: – Заходи в зал, чувствуй себя как дома.

Войдя в комнату, Дмитрий удивился, увидев блондинку, лежащую на диване лицом вниз.

– Интересно! – Воскликнул парень, озадаченно теребя висок.

Помимо спящей блондинки, в комнате было ещё одно живое существо – домашняя крыса, которая сновала по ребристому подлокотнику кресла. Увидев незнакомого человека, пятнистый грызун замер на месте и долго смотрел на него, подергивая своими чёрными усами-волосинками.

Войдя в зал, Лора взяла из рук своего старого знакомого пакет и, вынув из него бутылку, изучающее повертела её перед глазами.

– Дима, ты что, банк ограбил?.. Или, может, винный магазин?

– Свой открыл. – С самоуверенной улыбкой ответил юноша.

– Свой открыл… – Пребывая в гордом замешательстве, Лариса поставила сосуд на столик. – Это ж «Дивис»… Сколько он стоит?

– Сколько б ни стоил – всё для вас, милая дама.

Уязвлённая заносчивыми повадками своего гостя, Лара подошла к спящей женщине и хлопком положила руку ей на спину.

Блондинка засопела, перевернулась на спину, потянулась, зевнула и, приняв сидячее положение, закинула растрепанные волосы за плечи.

– Хватит дрыхнуть, соня… – Мягко потребовала Лора, расправляя смятый рукав платья подруги. – Коньячок будешь? «Дивис»…

Подруга Ларисы глубоко зевнула, прикрыв рот аккуратной ручкой с ногтями, испещренными цветными узорами, поправила платье на коленях.

Когда девушка приняла сидячее положение, Дмитрий узнал её… Это была Лена.

Положив на стол розу, которую безуспешно пытался вручить Ларисе, он улыбнулся светловолосой красавице. Она в этот самый момент – скорее для того, чтобы не видеть улыбки бывшего воздыхателя, – сладко зевнула. Потом, смущаясь наглого взгляда Димы, поправила платье.

– Коньячок будешь? – Лариса повторила вопрос.

– Буду. – Не сразу ответила Лена, медленно массируя шею обеими руками.

Ставя на стол сосуды для спиртного, Лариса с еле заметной лукавой усмешкой поглядывала на своих гостей.

Дима сидел на низеньком квадратике, обшитом узорчатым бархатом, возле столика. Лена заигрывала с маленьким пушистым зверем, и изредка поглядывала на юношу грустными глазами.

– Дима, а это кому? – спросила Лена, указывая на цветок. Она старалась не смотреть на парня, поглаживая маленькое животное, уютно пристроившееся на её бедре.

– Это – вам, милые дамы.

– Один цветочек?

– Зато какой. – Лариса прошлась пальцами по стеблю розы. – Небось, у Арчи купил?

Дима не выдержал взгляда томно улыбающейся красавицы-мулатки, поблуждал взглядом по стеллажам с книгами, и, смущенно улыбнувшись, ответил: – Да. У Арчи. А что?

– Ничего. – С деланным удивлением ответила Лара. – Молодец, умеешь ухаживать.

– Сразу за двумя. – Важно вставила Лена.

– Мне, кажись, кто-то звонит… – сказала Лариса, и выбежала из гостиной.

На самом деле никто ей не звонил. Она просто оставила молодых людей наедине.

Дмитрий, виновато глядя на бывшую подругу исподлобья, взял со стола бутылку, открутил пробку. Все эти действия он делал медленно и как-то неуклюже, будто против своей воли. Когда он плеснул немного коньяка в стакан, Лена отложила крысу и, гордо подняв голову, заявила:

– Мне не наливайте, пожалуйста.

Дмитрий сначала немного смутился, но потом от души рассмеялся.

– Теперь-то я знаю, – сквозь смех сказал он, лукаво прищуриваясь и выставляя вперед указательный палец. – …Кто сказал «мяу»!..

Выждав долгую паузу, в течение которой обиженная Лена не проронила ни слова, Дима взял стакан и, сделав маленький глоток, сказал:

– Лен, а я ведь про тебя тоже кое-что знаю…

Долго юная представительница самой древней профессии глядела на франтика круглыми непонимающими глазами, настороженно и недоверчиво. Юноша в модном костюме, не находя нужных слов, вертел в одной руке стакан с коньяком, а другой чесал за ушком пушистого зверька, который неуверенно топтался на столе, обнюхивая зеленые листики розы.

Когда крыса надкусила листик цветка, Дмитрий переместил её со стола на кресло. Недолго полюбовавшись животным, он перевёл взгляд на Лену. На её тонких с легкой кривизной губах появилась слабая улыбка, а в глазах – тень осмысленности.

– Ну и!..

– Ну и… – Дмитрий замялся, выпил оставшийся в стакане коньяк, и, сморщившись, достал из кармана пиджака конфету и, прежде чем вкинуть ее в рот, сказал: – Ленок, ты живи своей жизнью. Я не хочу судить тебя… Не хочу и права не имею…

– Не суди – судим не будешь… – Глухо, будто самой себе, произнесла Лена.

– Да. Вот за это и вздрогнем. – Дмитрий наполнил два стакана алкогольным напитком. – Давай?

– А Ларисе?

– И Ларисе.

Наполняя третий стакан, Лена позвала Лору. Не дождавшись ответа, она вышла из гостиной, и быстро вернулась.

– Она вышла. Я даже не услышала…

– Я тоже не слышал. Давай без неё?..

– Надо подождать. – Ответила Лена и, взяв со стола пачку сигарет, закурила.

– Ну, давай, подождем. – Сказал Дмитрий, и взял со столика пачку сигарет.

Лена выпучила глаза: – Что случилось?! Ты ж не курил!..

– Я буду солидарен с дамой. – Ответил Дмитрий, делая глубокую затяжку.