Текст книги "Вестник смерти"
Автор книги: Леонид Зайцев
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10.
Сорок лет прошло с того дня, как я осиротел, а со мною ещё почти полсотни моих братьев. Мы остались одни в чужом мире. А единственный человек, который приютил нас, дал нам пищу и работу, оказался именно тем монстром, что лишил нас всего, что было нам дорого. Его имя теперь боятся произносить вслух даже потомки его очень далёких родственников, а никого из близких не осталось среди живых. Ибо каждый из тех, в ком течёт хоть капля родственной ему крови, знает то, что вестник смерти однажды навестит и его.
Вероятностные ветви мироздания, или параллели, как их принято называть, уже тогда эксплуатировали более ста лет. Богатые развратники покупали для своих утех миры, в которых могли, не опасаясь правосудия, осуществлять свои самые дикие фантазии. Корпорации подыскивали миры, богатые залежами природных ископаемых, что привело к кризису столетней давности, когда из-за избытка предложения нефть стала стоить дешевле воды, а золото – дешевле глины. Затворники покупали миры, в которых эволюция так и не создала хомо сапиенса, а патологические игроманы покупали миры-казино!
Такие приобретения стоили очень дорого даже для богатых. Однако, параллели, на которые не было особого спроса, оказалось возможным покупать сравнительно дёшево. Ну, кто пожелает приобрести для себя мир, в котором, к примеру, насекомые взобрались на вершину пищевой пирамиды и поедают всех теплокровных, до которых сумеют добраться? Или кому нужна планета, на которой нет ничего, кроме спёкшегося песка?
Помимо всего прочего, правительства, регулярно сменявшие друг друга, вводили различные запреты и ограничения на деятельность продавцов миров. Однако, запретить богатым удовлетворять свои прихоти они не могли. Вот так однажды у одного очень богатого, но психически больного, как потом выяснилось, магната и возникло желание, которое он поспешил оформить заказом корпорации.
Этот отпрыск весьма известной и влиятельной фамилии очень серьёзно страдал паранойей, сопряжённой с манией преследования. Но, пока он был молод, а родители его живы, болезнь удавалось держать в приемлемых рамках. Однако, стоило ему вступить в права наследования после смерти родителей, как болезнь обострилась. А что может быть страшнее очень богатого сумасшедшего?
Он окружил себя сотнями охранников. Он не выходил из дому, если шёл дождь, ведь враги могли подлить в дождевые облака яд или кислоту, чтобы уничтожить его. Он редко поднимался в дом из бункера, в котором его не могла достать даже водородная бомба. Он уже готов был вообще отказаться от всякой связи с миром, включая телевидение, по которому могли передать смертельные для него сигналы, как однажды обратил внимание на рекламу корпорации.
Что-то щёлкнуло в этом воспалённом болезнью мозгу, и он загорелся идеей найти для себя идеальных секьюрити – бойцов, которых почти невозможно убить, охранников со сверхъестественным зрением, обонянием, слухом, реакцией и интуицией. Он заплатил за свой каприз втрое против обычной цены, и корпорация вывернулась наизнанку, но нашла для него подходящую параллель – мой мир.
Глава 11.
Под вой серены, из замка начали выбегать вооружённые автоматами люди. Они беспорядочно метались среди бронетехники, громко кричали, не то отдавая приказы, не то от страха – из-за сирены я не мог расслышать слова. Медлить было нельзя. Через пару минут суета прекратится, командиры наведут порядок, и тогда они прочешут мелким гребнем всю территорию. А обнаружив трупы, поймут, что лазутчик всё-таки проник за стену. Дожидаться, когда меня отыщут, я не собирался. К тому же моя миссия в логове герцога Генри была выполнена – я был осведомлён обо всех его основных планах. Надо было выбираться.
Я знал, что уйти через ворота не получится – этот путь теперь будут стеречь особенно тщательно. В самом Замке, как и в стене, наверняка существовали потайные ходы, но искать их у меня не оставалось времени. Правда, на мне надета точно такая же униформа, как на солдатах герцога, однако вся она была в грязи и пятнах крови. Хотя, в неверном колеблющемся свете факелов этого могли и не заметить или обратить внимание не сразу. Может и сработает, решил я. Да и вооружение моё не должно вызвать подозрений, так как среди солдат находилось достаточно много людей, приведённых преданными герцогу вассалами. Их переодели, чтобы не перепутать в бою с врагом, но вооружение оставили привычное – арбалеты, пики, сабли.
Путь же для отступления у меня оставался единственный, а именно тот, которым я и попал сюда – через стену. Я начал аккуратно продвигаться вдоль амбара. Улучив подходящий момент, я влился в хаотическое движение вооружённых людей во дворе замка, с той только разницей, что моё движение имело вполне определённую цель.
Пока мои расчёты оправдывались. Солдаты с бронетехникой прибыли только вчера, а значит, не могли ещё как следует приглядеться к местному ополчению. Местные же были набраны своими сеньорами с бору по сосенке, и тоже не могли знать в лицо всех прибывших в замок бойцов. На меня не обращали внимания, и я успешно продвигался к началу лестницы, ведущей на стену.
Когда я, наконец, добрался до первых ступеней, то обнаружилось одновременно сразу два фактора, усложнявших дальнейшее осуществление моего плана. Во-первых, наведённый мной бардак завершился. Командиры всё же смогли собрать своих солдат вокруг себя и уже выстраивали их в цепь, в том числе и в направлении хозяйственных построек. Таким образом, я оказался оторванным от коллектива, что не могло не бросаться в глаза. А, во-вторых, прямо передо мной, но на несколько ступеней выше, оказался крепкого сложения офицер средних лет с автоматической винтовкой наперевес, а за его спиной маячил солдат, факелом освещавший ему дорогу.
Офицер оказался на достаточно близком расстоянии от меня. Факел пылал так ярко, что перемазанный грязью и кровью наряд просто не мог не привлечь его внимания. Как и то, что я не приближался к основным силам, готовящимся к прочёсыванию территории, а удалялся от них. Ствол винтовки был направлен мне точно в грудь, в то время как палец офицера лежал на спусковом крючке.
– Стоять, – рявкнул он.
Мой мозг лихорадочно работал, выбирая оптимальный способ преодоления неожиданного препятствия. Можно было просто сдаться. Меня бы долго допрашивали, возможно, и пытали, а потом повесили или расстреляли. Это для меня одинаково безразлично, если только расстреливать станут не из гранатомётов или пушек, а это вряд ли, ибо они не могли знать, кто я. У такого варианта существовал один, но решающий недостаток – время. Генри Монтгомери нанял вестника смерти, а значит времени у меня совсем немного.
Можно было атаковать, но офицер держался на расстоянии. К тому же ему не требовалось времени, чтобы навести на меня оружие. А, несмотря на то, что моя реакция в несколько раз превосходит его, нажать на спуск он успеет раньше, чем я его убью. И хотя эти выстрелы меня не очень беспокоили, но опять же, я бы потерял время. Ведь неизвестно, что бы они сделали с телом убитого лазутчика.
Все эти мысли промелькнули в мозгу меньше чем за долю секунды. Рык офицера ещё эхом метался среди стен, а я уже вытянулся по стойке смирно, и подобострастно глядя в глаза высокого начальства, громко отчеканил:
– Разрешите доложить! Среди хозяйственных построек мною обнаружены три тела. Убиты кинжалом местного производства!
Я заметил, что ствол винтовки немного опустился, а палец на курке слегка расслабился. Ох, и любят же кадровые военные весь этот маскарад с отданием чести, стойкой на вытяжку перед начальством, громкоголосые чёткие доклады.
– Почему в таком виде? – уже менее строго спросил офицер.
– Там очень темно, – проорал я, выпучив, насколько смог, глаза, – пытался проверить пульс и дыхание!
– А зачем на стену полез? – уже совсем спокойно поинтересовался командир.
– Желал доложить!
– Почему не своему сержанту?
– Такая суматоха была, – я смутился и даже опустил глаза, – не мог найти.
Давай же быстрее, мысленно торопил я офицера, ты же хочешь увидеть место преступления. А за спиной я уже слышал приближающиеся шаги. К нам направлялся кто-то из сержантов. Возможно тот, который не досчитался в строю одного из своих бойцов. А бдительный командир всё продолжал сверлить взглядом мою вытянувшуюся в струну фигуру.
– Хорошо, солдат, – наконец произнёс он, опустив винтовку, – покажи то место, где обнаружил тела.
Я сделал пол оборота через левое плечо, как и положено, пропуская старшего по званию вперёд. Одобрительно хмыкнув, несостоявшийся генерал спустился по последним в своей жизни ступеням. Сопровождаемый факелоносцем, он успел ещё сделать пару шагов по песку двора прежде, чем стрела из моего арбалета вошла ему под лопатку чуть левее позвоночника. На солдата я времени тратить не стал. К тому же, совершенно растерявшийся и испуганный, он своим телом прикрывал меня от приближавшегося сержанта.
Всё произошло так стремительно и неожиданно для вояк герцога, что первые редкие выстрелы я услышал, уже преодолев две трети расстояния до верхней площадки стены. Однако теперь вокруг меня не было источников света, и солдаты стреляли наугад в то место, до которого, по их мнению, я должен был успеть добраться. Но я уже был значительно выше.
Всё изменилось в худшую для меня сторону, когда я оказался на стене. Мой силуэт стал чётко виден в проёме между каменными зубцами, венчающими укрепление, на фоне светлеющего на востоке неба. Выстрелы со двора крепости тут же слились в сплошную канонаду. И только я успел оттолкнуться от края стены, чтобы, сгруппировавшись в полёте, плавно войти в затхлую воду, заполнявшую ров, как несколько сильных ударов в спину, плечо и ногу превратили точно рассчитанный прыжок в бесконтрольное падение.
Вонючая болотистая жижа приняла в свои объятия моё беспорядочно кувыркавшееся тело, произведшее при вхождении в воду максимальное количество брызг и шума. И я медленно погрузился на покрытое разным хламом и водорослями дно.
Глава 12.
Я совсем не собираюсь идеализировать свой мир. Он был не лучше, но и не хуже других, которые мне впоследствии довелось повидать. По уровню развития наша параллель находилась примерно на этапе, соответствующем началу двадцатого века на Земле. И мы не знали ничего о теории вероятностного развития и существовании иных миров, пока не явились представители корпорации.
Мы не были лучше. И у нас случались мировые войны, а локальные тлели практически беспрерывно то в одном, то в другом месте. А о своих физических преимуществах перед всеми остальными известными популяциями людей, мы и вовсе узнали только уже на Земле. Корпорация свято хранила эту тайну, опасаясь того, что узнав о своём превосходстве, уже наша раса возжелает оккупировать Землю.
Как и во многих других, в нашем обществе существовала каста воинов, наёмников, продававших своё искусство за деньги. Мы называли себя вестниками смерти по вполне понятным причинам – для той армии, которой предстояло с нами встретиться, эта встреча, как правило, оказывалась последней, если и не для всей, то уж точно для её высшего командного состава. Мы не бежали в атаку с винтовкой наперевес, мы не наступали, сидя в душных тушах грузных бронированных машин и не спускались с неба подобно ангелам. Мы появлялись ниоткуда, и исчезали в никуда, не оставляя за собой никого, кто мог бы запомнить наши лица.
Но и у нас был и есть свой кодекс чести. Он существовал и сейчас, несмотря на то, что нас осталось всего одиннадцать во всей необъятной вселенной параллелей!
Глава 13.
Всплывать сразу было небезопасно. Я даже через мутную толщу воды видел, как шарят по потревоженной моим падением обычно безмятежно спокойной глади рва лучи армейских фонарей, отыскивая доказательства смерти шпиона. И я очень надеялся, что им не придёт в голову идея об извлечении моего тела из этой канавы. По крайней мере до того времени, как я смогу убраться отсюда.
Глаза начинало резать всё сильнее, и я рискнул их закрыть. Теперь мне уже стало понятно то, что в ров сливались все сточные воды Замка, включая и канализацию. Изабелл заплатила мне очень щедро, но у меня появился ещё один повод требовать прибавки. В том случае, конечно, если я успею спасти саму дочку Монтгомери. Мне даже думать не хотелось сейчас о том, чего мне это может стоить.
Однако мои проблемы не собирались заканчиваться. Лишь только я сквозь сомкнутые веки почувствовал исчезновение слепящего электрического света фонарей, как слева от меня что-то грузно окунулось в то, что с огромной натяжкой можно было назвать водой и медленно начало приближаться ко мне. Неужели, подумал я, всё-таки решили достать тело? Но как они так быстро обернулись? И что мне теперь делать – притвориться мёртвым, или подарить этому миру легенду о воскресающих утопленниках?
Я открыл глаза. Что-то толстое и длинное с несколькими крюками на конце приближалось ко мне сквозь едкую муть, периодически совершая движения, словно пыталось что-то подцепить. Только не багор, взмолился мысленно я, у меня и так шкурка изрядно попорчена снайперскими выстрелами бойцов герцога Генри.
Когда же крюки всё же зацепили меня за ремень, я не выдержал, и, обхватив багор двумя руками, рванул его на себя. Послышался глухой всплеск, и прямо перед моим носом оказалось такое знакомое, но насмерть перепуганное лицо Боба. Багор же оказался его рукой, которой он шарил во рву, пытаясь найти меня. В результате, на берег, а потом за частокол и до самой опушки леса своего спасителя, нахлебавшегося фекалий, тащил на себе я. И мне же пришлось осуществлять его реанимацию.
Вскоре парень задышал, а ещё спустя немного времени, открыл глаза и произнёс слабым голосом, человека, уверенного в своей скорой кончине:
– Боб только хотел спасти тело хозяина. Боб увидел, как из ворот вышли люди с баграми и десяток солдат со странными короткими пиками. Боб должен был похоронить хозяина сам, а потом исполнить его приказ и умереть.
Ну, что я должен был испытывать к этому недалёкому, проспиртованному, но такому преданному существу? Я много раз собирался от него избавиться, а несколько минут назад мог просто утопить его во рву и выдать за своё тело. Но теперь выполнение моей задачи серьёзно усложнилось, и я подумал о судьбе Боба совершенно иначе, чем несколько часов назад.
– Дурак, – почти ласково произнёс я, – ты уже однажды видел, как убивают твоего нынешнего хозяина, сам в этом участвовал. А так и не понял того, что я бессмертен!
Боб смотрел на меня глазами избитого щенка. Я сразу вспомнил то, что служить мне он стал из страха смерти. Однако только что он рисковал своей жизнью, пытаясь достать меня изо рва! Надо будет при случае заняться изучением психологии, решил я, если останусь жив. И я достал из мешка парня на удивление полную флягу с вином, выдернул пробку, сделал несколько больших глотков и передал её Бобу.
– Пей, – скомандовал я, – ты почти две ночи не спал, а у нас ещё много дел.
Уговаривать его не пришлось. Боб припал к горлышку фляжки и жадными глотками вмиг опустошил её. Я, признаться, был удивлён, что запрет на спиртное вплоть до моего возвращения из Замка был парнем соблюдён.
– Что б помои отбить, – виновато произнёс он, возвращая пустую ёмкость. – А если надо, то я и три ночи могу не спать,– заявил он, немного повеселев.
Я внимательно на него посмотрел. Сил парню не занимать, но отдыхать иногда надо даже мне. Нужна была короткая передышка, только не во вред делу. Время работало теперь против меня. Я не знал, когда нанятый Генри вестник приступит к работе, и не мог знать, кем он займётся в первую очередь. Лично я начал бы с мужчины. Но герцог мог дать отдельные инструкции, как получил их от заказчицы и я. И благодаря которым Генри Монтгомери был ещё жив.
– Послушай, дружище, – начал я, – я дам тебе немного денег. Сможешь раздобыть нам добротную одежду свободных горожан на смену нашим тряпкам? – И я, расстегнув молнию на одном из многочисленных карманов камуфляжа, достал и высыпал на ладонь Боба несколько золотых монет.
Парень поперхнулся и посмотрел на меня взглядом, в котором сквозило признание в вечной преданности, любви, и во всём, чего я ещё захочу.
– На эти монеты, хозяин, – почти прошептал он, – я достану вам полную телегу добротной одежды, вместе с самой телегой и запряжённой в неё лошадью! И всё равно половина денег ещё останется!
– Всё, что останется, – небрежно произнёс я, – заберёшь себе в уплату за службу. Но, через три часа мне нужна добротная и чистая одежда зажиточного горожанина, фургон с двумя лошадьми, и ты сам в приличном виде сытого слуги… – Боб расплылся в счастливой улыбке, – и трезвый, – и я повертел у него перед носом кулаком.
Он немного приуныл, но понимающе кивнул, схватил деньги и исчез. А у меня появилось целых три часа, чтобы спокойно проанализировать ситуацию и определиться с дальнейшими планами. И всё же сначала я переместился на две сотни метров в сторону от места, где давал Бобу задание. Бережёного – бог бережет. Мне нравилась эта земная поговорка.
Глава 14.
Корпорация появилась ниоткуда.
Она всегда появлялась в мирах, предназначенных на продажу, как будто ниоткуда. Это теперь, по прошествии многих лет, я немного представляю, какую титаническую предварительную работу они проделывали. Не удивительно, что заиметь собственный мир обходилось столь недёшево!
Существовала специальная программа, листавшая вероятности, как страницы книги. Так составлялась первоначальная «обогащённая порода», по аналогии с горнорудным делом. Далее, в соответствии с заданием, полученным от заказчика, эта «порода» проходила множество фильтров. Вначале грубый, на котором отсеивались совсем уж приблизительные варианты. Затем средний и так множество циклов. Последний можно сравнить с лотком золотоискателя. В нём после промывания оставалось несколько крупинок драгоценного песка – наиболее подходящих по заданным параметрам миров. В каждый из них провешивался разведывательный портал. Формировалась и отправлялась группа специалистов всех мастей от геологов до антропологов, от ботаников до биологов и врачей. В каждом из миров-претендентов изучалось всё от микроорганизмов до анатомии высших существ, и от химического состава горных пород до глобальных атмосферных процессов. А если было необходимо, то подробному исследованию подвергалось и само общество. В том случае, конечно, если его существование в той или иной степени оговаривалось контрактом.
В итоге и фиксировался тот единственный и неповторимый мир, который соответствовал всем, как правило, извращённым требованиям заказчика.
Но и на этом работа не заканчивалась. Требовалось подготовить мир к принятию клиента именно в той роли, в которой он желал себя в нём видеть. Не покажешь же народу незнакомого человека со словами: отныне он ваш Король! Правды ради отмечу, что в случаях с мазохистами, желающими стать рабами, всё было значительно проще. Этим занимались уже другие люди, с другими специализациями. Зачастую подобная группа прибывала, не скрываясь сама и не скрывая своих намерений. Как это и произошло в случае с нашей родной параллелью.
Мы были достаточно цивилизованны, чтобы не принять это проникновение за божественное вмешательство, но достаточно умны, чтобы заподозрить вторжение. Первая делегация корпорации была уничтожена без вмешательства вестников смерти. Ко второй делегации прислушались, но не поверили ни единому слову, и она разделила судьбу первой.
Однако наш параноик готов был оплачивать всё новые и новые экспедиции в мир, в котором взрослый мужчина может не дышать больше суток, его кости прочнее стали, а кожу может пробить только крупнокалиберная пуля. И правительство самого могучего из государств нашего мира однажды приняло предложение корпорации. Нас продали.
Глава 15.
Меня разбудили истошные крики Боба, доносившиеся примерно с того места, где он, получив задание, меня покинул. Судя по крикам, парня жестоко избивали, возможно, даже палками. Я не слышал, о чём его допрашивают, но сам Боб так громко отвечал, что суть разговора становилась понятной.
– Нет у меня больше денег, мне их дал хозяин, а встретиться мы должны были на этом месте, – орал мой воспитанник, периодически ойкая в те моменты, когда ему наносили очередной удар, – я не знаю, где он, – рыдал Боб, – ой, не бейте меня, я же всё вам отдал!
Я выглянул из своего убежища в сторону, с которой доносились вопли моего пленника. Самого места экзекуции я отсюда не наблюдал, но видел добротный фургон, запряжённый парой отличных лошадей, которые чуть вздрагивали при каждом ударе, который доставался их новому хозяину.
Это означало то, что Боб меня не предавал, о чём я подумал в первую очередь, а расплачивался ссадинами и синяками за собственную неопытность, или, что скорее всего, хвастливость. Покупая лошадей, одежду и повозку, он, вероятно, засветил свои огромные по местным меркам капиталы перед лихими людьми, и те проследили его до самого леса, где набросились и ограбили. Бандитов подвела жадность – они решили выяснить источник богатства своей жертвы. Ещё сутки назад я бы бросил его на съедение этим местным санитарам человеческого леса. Но теперь он был нужен мне самому. А лихим людям в этот раз просто не повезло с добычей.
Я сделал заячью петлю по редколесью и подкрался к месту истязания с другой стороны. Бедолага был за руки и за ноги привязан к упавшему стволу поваленного ураганом дерева. Новые, явно только что купленные штаны были спущены, а богато украшенная орнаментом рубаха – задрана. Спину и ягодицы Боба покрывали многочисленные багровые рубцы.
Инквизиторов насчитывалось четверо. Один нарочито тихим зловещим голосом произносил вопрос, второй сразу наносил удар. Двое других копались в вещах, купленных моим посыльным только что на ближайшем рынке.
Жертва орала так, что закладывало уши. И я неожиданно понял то, что ещё недавно не мог себе представить! Уверенный, что я нахожусь где-то рядом, бедняга своими криками предупреждал меня об опасности! А ведь ещё двенадцать часов назад я собирался его убить. Хотя, если на то пошло, чуть более суток назад он меня повесил.
Вспомнив о нескольких часах, проведённых в волосяной петле, я позволил истязателю нанести ещё пару ударов по жирной заднице испытуемого, а потом, глубоко зевая от недавнего сна, вышел на поляну с арбалетом в одной руке и саблей в другой.
– А вот и хозяин пришёл, – сообщил я, пришпиленному к стволу дерева арбалетной стрелой вопрошателю, а также тупо уставившемуся на свои отрубленные почти по локоть руки истязателю. Оставшиеся двое уже никакого сопротивления не оказывали, пока я привязывал их поперёк бревна, на котором ещё недавно пороли Боба. Мы спустили с них штаны, а продолжение я перепоручил фантазии моего воспитанника, только что покинувшего это ложе. И судя по диким крикам, от которых вздрагивали уже не только наши лошади, но и верхушки вековых сосен, парень сумел отмстить за свою боль и унижение.
А я пока пошёл изучать покупки и переодеваться.
Боб вернулся сильно расстроенным. Криков я уже больше не слышал, поэтому решил, что парень сам отправил своих мучителей на божий суд, и моя помощь ему не понадобится. И всё же его бледность и молчаливость начинали меня беспокоить.
Мы забрались в фургон, и теперь лежали на соломе плечом к плечу. Лошади, уставшие за несколько часов от жуткого шума, медленно побрели в сторону города. Денег, как я теперь понял, у нас было полно – из карманов четырёх трупов я выскреб золота гораздо больше, чем имел на момент своего повешения. А Боб всё молчал.
– Что случилось? – Решил выяснить я. – Чем ты так расстроен? Это из-за побоев, которые тебе достались?
– Синяки пройдут, – тяжело вздохнул Боб.
– Тогда в чём дело? Может, хочешь вина? – Я слегка пнул лежащий у нас в ногах мешок с припасами. – Сейчас можно.
Парень снова вздохнул, но ничего не ответил и никак на моё предложение не отреагировал. Это уже совсем на него было не похоже. Может быть, он что-то скрыл от меня и теперь боялся признаться? Теряться в догадках я не собирался. Впереди меня ждало ещё много важных дел, а иметь рядом помощника, который держит камень за пазухой весьма опасно – может подвести в любой момент.
– Говори, – приказал я тоном, не терпящим возражений.
Боб заговорил, продолжая при этом смотреть в небо, словно его слова предназначались не моим ушам, а богу:
– Вы же меня потом тоже убьёте, хозяин, – каким-то безразличным голосом тихо произнёс он. – Когда Боб станет больше не нужен, хозяин не отпустит его – хозяин Боба убьёт.
– С чего ты это взял? – Я постарался изобразить глубочайшее удивление.
– Там у Замка, к которому Боб привёл хозяина, – всё тем же тоном ответил он, – хозяин собирался убить Боба, но передумал, потому что решил – Боб ещё может пригодиться. И Боб пригодился и пригодится ещё, но однажды Боб станет не нужным, и хозяин его убьёт, как и хотел с самого начала. Хозяин убивает всех и никого не отпускает живым.
Я был потрясён так, что не сразу смог ответить ему. Откуда такая проницательность в этих пасторально-пейзанских мозгах? Как этот деревенский увалень способен был вообще анализировать происходящее вокруг него? Но самым любопытным было то, что я вдруг, заглянув в себя, осознал, и осознал именно на той лесной опушке, когда спасал парня, что уже не могу его просто так убить! Я – Вестник смерти – привязался к этому ходячему куску сала! Тут я вспомнил, как он спасал меня из вонючего рва, хотя сто раз мог просто убежать домой, как нарочито громко кричал, чтобы предупредить об опасности.
Что-то изменилось во мне. Вестник не должен испытывать жалости и не иметь привязанностей. И тут я вспомнил о Изабелл, но тут же отогнал нелепую мысль о том, что пытаюсь её спасти. Я лишь должен выполнить контракт и получить у заказчика окончательный расчёт. А если заказчика на тот момент не будет в живых, то кто мне заплатит?
Но Боб, толстый деревенский увалень Боб… Что мне ему ответить, как объяснить, что лучший из вестников смерти для него вдруг стал вестником жизни.
– Послушай, что я тебе скажу, Боб, – прервал я, наконец, затянувшееся молчание, – я действительно хотел тебя убить, так как не привык оставлять живых свидетелей, – при этих словах парень ощутимо вздрогнул, – к тому же согласись, что и ты, при нашей первой встрече, поступил со мной не очень-то гуманно, – тяжёлый вздох, – однако позже я убедился в том, что ты верно служишь своему новому хозяину. Запомни – теперь ты мой! А я бережно отношусь к своему имуществу.
Боб некоторое время молчал, видимо переваривая услышанное, потом резко принял сидячее положение и уже совершенно нормальным голосом спросил:
– А вина выпить и, правда, можно?
Я захохотал. Боб опешил, но через секунду уже гоготал в унисон со мной.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
