Текст книги "Вестник смерти"
Автор книги: Леонид Зайцев
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15
– У тебя уже есть план? – Спросила меня Изабелл, стоя рядом с тихо гудящим терминалом, абсолютно спокойная и сосредоточенная.
План у меня уже не только был, но и начал работать с того момента, как мне удалось доказать леди необходимость её командировки на Землю и шумного обряда посвящения Боба в дворянское звание. А зародился этот план в моей голове и того раньше – ещё в замке её брата Стивена. Теперь же роли были мною распределены. Но, как всегда, самым слабым звеном представлялось качество игры актёров.
Со стороны может показаться, что я только напрасно усложняю, что я спокойно и быстро могу и без всяких помощников добиться своей цели. Однако теперь уже это дело превратилось из простого исполнения условий контракта в моё личное, как и в их личное тоже. Просто уничтожить поддонка Генри Монтгомери, теперь уже было мало. Этот мир необходимо полностью очистить от занесённой им скверны.
– План есть, – успокоил я девушку, не желая быть многословным. – Ты предупредила свою служанку по поводу нашего лорда Роберта?
– Не волнуйся, – улыбнулась Изабелл, – Нелли не отойдёт от него не на шаг, и в течение ближайших суток Бобу не придётся много пить. Надеюсь, что и ты, в свою очередь, достаточно глубоко внушил ему его задачу. Он нас не подведёт?
– У парня есть множество недостатков, – согласился я, – но есть и несомненное достоинство, которое он не раз за последнее время продемонстрировал нам на деле – он готов умереть за того, кого считает своим другом и благодетелем. Да и не такая уж сложная роль ему отведена! Он не подведёт, если останется хоть немного трезв.
Мы дружно засмеялись – леди в строгом деловом костюме и жалкий оборванец в истрёпанной и грязной одежде местного городского жителя. И её смех ещё звучал где-то под сводами покоев герцогини, когда сама она уже исчезла в сиянии портала перехода.
Теперь и мне пора было начинать работать. При этом мои ближайшие действия представлялись мне гораздо менее опасными, чем встреча Изабелл с девятью вестниками смерти.
С такой мыслью я шёл через замок, в котором на каждом шагу кипела работа. Воодушевлённые одержанной победой и появлением нового господина, женщины наводили повсюду порядок. Они выметали, отскребали и отмывали все следы пребывания в замке отряда наёмников герцога Генри, возглавляемого таким многоликим, как оказалось, парнем Джоном – сыном убитого мной в честном поединке вестника. Что удивительно, мне на глаза попадались не одни только служанки, но и довольно много стражников, отводивших стыдливо взоры при моём приближении. А мы считали, что все защитники замка перебиты захватчиками… Теперь стало очевидно, что большая их часть просто попряталась по укромным щелям, пережидая напасть. И я не осуждал их. Благодаря принесённому на эту землю злу они были просто испуганы невиданным оружием захватчиков и их жестокостью.
Мой путь лежал через двор прямо к тому сараю, за которым мы с Изабелл оставили труп первого убитого солдата. Я надеялся, и, как оказалось, не зря, что его ещё не нашли и не похоронили вместе с остальными. А то пришлось бы разрывать могилу, а это не только неприятно, но и неэтично. Но мне повезло – парень лежал там же, где я убил его.
Пришлось повозиться. Если вы когда-нибудь в одиночку раздевали мёртвое тело, облачённое в военную форму со всеми её ремешками и глупейшими застёжками, то вы меня поймёте. К тому же форма мне нужна была целой и чистой. Поэтому, справившись, наконец, со своей задачей, и оставив покойного Антона лежать в одних трусах и носках, я, подхватив обеими руками его одежду и амуницию, направился в сторону прачечной. Тут же, остановив первую попавшуюся мне на глаза женщину, приказал от имени лорда Роберта:
– Вот это срочно постирать, зашить и высушить. Лично принесёшь в покои герцогини! И поторопись, времени у тебя полтора часа.
– Господин, – позволила себе заговорить со мной служанка, – так быстро одежда не высохнет.
– Суши у огня в кузне, – посоветовал я, – впрочем, если она всё ещё будет оставаться влажной к назначенному сроку, ругать тебя я не стану – досохнет на мне. Но к назначенному сроку форма должна быть там, где я сказал. И хватит разговоров! Не теряй зря время. Бегом! – Заорал я так, что в нашу сторону обернулись все, кто в эту минуту оказался во дворе.
Женщина поклонилась, приняла от меня окровавленную форму наёмника, и так припустила бегом к входу в прачечную, словно я огрел её кнутом по широкой упругой заднице. Я же направился к хозяйственным дверям в задней части замка, надеясь подкрепиться чем-нибудь на кухне. А потом , прежде чем выходить на охоту, рассчитывал вздремнуть часок на осиротевшей кровати такой далёкой теперь Изабелл.
В кухне я застал лорда Роберта, который в сопровождении Нелли, не отходившей от его светлости ни на шаг, лично дегустировал готовящуюся пищу. При этом он проявлял полное равнодушие к раздражению шеф-повара, не привыкшего к такому, как ему казалось, оскорбительному недоверию к качеству его стряпни со стороны властвующих особ. И я искренне посочувствовал ему, глядя, как Боб макает свои жирные пальцы в кастрюльку с ароматным соусом, а потом облизывает их, причмокивая от удовольствия. Есть сразу расхотелось. Однако Боб уже заметил меня и, широко, хотя и смущённо улыбаясь, указал на кастрюльку:
– Очень вкусно! Хотите попробовать?
Мне гораздо более в этот момент хотелось залепить ему оплеуху, но я, разумеется, сдержался. Ибо подрывать авторитет новоиспечённого лорда в присутствии его подданных ещё больше, чем он подрывал его сам своим мужланским поведением, сейчас было нельзя. Поэтому, я ограничился свирепым взглядом, сопровождаемым, однако, улыбкой, от которого Боб слегка попятился, чуть не усевшись на раскалённую плиту, и пожеланием приятного аппетита. Затем, вспомнив, что в комнате Изабелл на столике у кровати стояла небольшая ваза с печеньем и фруктами, я, захватив по пути кувшин с вином, поспешил наверх.
Войдя в покои, я не стал запирать за собою тяжёлую дубовую дверь, а просто притворил её. Мгновенно скинул с себя превратившуюся в лохмотья некогда дорогую и добротную одежду, я с удовольствием ополоснул лицо, шею и руки из большого розового керамического умывальника. И лишь ощутив приятную прохладу, наполнил вином бокал, взял из вазы самое большое и красивое яблоко и завалился на пуховые подушки. Постель ещё продолжала хранить аромат Изабелл.
Уже проваливаясь в сон, я отметил для себя, что терминал остаётся включённым и настроен на приём. Его лёгкое жужжание действовало лучше любого снотворного. Через мгновение я уже крепко спал, оставив, как всегда, бодрствовать свои чуткие слух и обоняние. И надо ли говорить о том, что снилось мне, лежащему в спальне Изабелл, в её постели, посреди её замка, рядом с жужжащим терминалом, через который она так недавно меня покинула! Таких снов я не видел уже сорок лет, с тех пор, как вместе с моим миром погибли моя жена и дети.
Глава 16
Мой верный сторож слух не подвёл своего хозяина и в этот раз. От звука торопливых шагов на лестнице я проснулся так же мгновенно, как уснул. Вскакивать и хвататься за оружие не пришлось, так как ни один убийца в мире не станет приближаться к своей жертве с таким громким топотом и пыхтением. К тому же, судя по поднимавшемуся впереди своей обладательницы запаху самой простой и дешёвой косметики, который мне хорошо запомнился, это была служанка с постиранной формой солдата армии Генри Монтгомери.
Она так торопилась успеть к назначенному сроку, что даже забыла постучать прежде, чем ввалиться в комнату, держа на вытянутых вперёд руках аккуратно сложенный камуфляж, густо пахнущий каким-то очень едким местным мылом. Так что мне доставило большое удовольствие её неподдельное смущение, отразившееся на её пухлом лице при виде моего обнажённого тела, раскинувшегося на перинах герцогини.
– Простите, ваша свет…, ваше высочество, – опустив взгляд, бормотала она, никак не в силах определить статус человека, так вольготно расположившегося в покоях хозяйки замка, – я всё сделала, как вы велели.
– Кровь отмылась? – Спросил я, ибо это было важнее наличия незашитой дырки, оставленной моим кинжалом.
Женщина побледнела, видимо снова представив себе бывшего хозяина отстиранной ею одежды, однако, усиленно закивала, продолжая смотреть в пол.
– Всё отмыла, всё заштопала, вашество.
Интересно, почему-то вдруг подумал я, какой будет её реакция, когда однажды в супруге молодой королевы Изабелл, взошедшей на престол после смерти отца, она узнает наглого оборванца, заставившего её стирать снятую с трупа одежду? Если я до этого доживу…
– Так положи это уже куда-нибудь, – посоветовал я служанке.
Боясь сделать лишний шаг в мою сторону, женщина огляделась вокруг, и, с облегчением обнаружив в непосредственной близости от себя кресло, аккуратно положила на него стопку постиранной одежды.
– Мне можно идти? – Продолжая смотреть вниз, зачем-то спросила она.
– Да, можно, – и тут я вспомнил, зачем ещё заходил на кухню. – И попроси повара приготовить мне еды в дорогу из расчёта на сутки: сыр, хлеб, лук, вяленое мясо и фляжку вина.
– Я всё сделаю, – замучившись подбирать приличествующие моей особе обращения, просто ответила она.
– Как тебя зовут? – Поинтересовался я в последний момент.
– Урсула, – почти шепотом ответила служанка, всё более смущаясь.
– Ты очень красивая, Урсула, – произнёс я, пытаясь хоть как-то вознаградить её за труды и доставленное неудобство.
Полные щёки женщины зарделись, из глаз потекли слёзы и, прикрыв ладонью рот, она развернулась и исчезла за дверью. Видимо, за всю её жизнь я оказался единственным мужчиной, сделавшим ей комплимент. Хотя, учитывая мою наготу, он и выглядел двусмысленным. И всё же она его заслужила, вовремя разбудив меня.
Всё, с лирикой покончено. Начинается чистая физика, сказал я себе, надевая немного великоватый для меня камуфляж покойного Антона. Форма ещё не до конца высохла и приятно холодила тело. А вот его тяжёлые армейские ботинки пришлись мне как раз в пору. Я подошел к большому трёхстворчатому зеркалу, перед которым герцогиня, видимо, проводила немало времени, настроил боковые створки так, чтобы видеть себя одновременно с трёх сторон, и придирчиво оглядел свою фигуру. Урсула постаралась на славу – ни одного пятна крови, ни одного пореза заметно не было. Если бы не запах ужасного местного мыла, то удовлетворение моё от собственного внешнего вида было бы полным.
Наконец, закончив прихорашиваться, нацепив «сбрую», удобно устроив в предназначенных для них гнёздах кинжалы и ножи, я последний раз окинул взглядом комнату, проверяя, не упустил ли чего, спустился в тронный зал и громко позвал стражу. На мой зов прибежали сразу четверо, троих я отпустил, а четвёртому велел проводить меня в оружейную комнату.
Оружейная комната оказалась совсем рядом и сообщалась с тронным залом через караульное помещение, что было вполне логично. Там я подобрал себе небольшой, но достаточно мощный арбалет с запасом стрел к нему. Вообще-то я не собирался сегодня много стрелять, но бесшумное и достаточно точное в бою оружие не помешает иметь при себе на случай, если что-то пойдёт не так. Затем отправился к плотнику, у которого забрал свой заказ, сделанный мною ранее по дороге от сарая в кухню – полдюжины маленьких деревянных грибочков, окрашенных в грязно-чёрный цвет. Плотник и в этот раз побоялся поинтересоваться назначением столь странных предметов, хотя его всего прямо-таки распирало от любопытства. А я и в этот раз не счёл необходимым ему что-либо объяснять. И наконец, посетил кухню, где меня уже ждал дорожный мешок с запасом провианта. Его мне подала Урсула. Слёзы на глазах женщины высохли, и лишь румянец смущения всё ещё играл на её щеках.
– Времена нынче настали лихие, вашество, – так и не решив, как ко мне правильнее обращаться, напутствовала она меня, – бог вам в помощь!
– Потерпи ещё немного, Урсула, – совершенно серьёзным голосом ответил я, – всё это скоро закончится, и вернутся прежние добрые времена! И… Спасибо на добром слове.
Пока я шёл через двор к оставленному у ворот джипу, спинным мозгом ощущал с дюжину пар глаз, провожавших меня. И это ощущение было для меня не то, чтобы некомфортным, но совершенно необычным. Никто никогда не провожает вестников, ибо сорок лет мы старались жить тайно, уничтожая любого, кто мог узнать нас в лицо. Что-то изменилось, что-то очень сильно изменилось в последнее время, по крайней мере, во мне. Хотя, судя по Джону и его отцу, видимо, не во мне одном. Раньше я не слышал, чтобы хоть у кого-то из вестников смерти на Земле имелись семьи. Нет, это не было формально запрещено, никто никому не давал подобного обета, однако считалось само собою разумеющимся. Все мы хранили в душе память о наших семьях, сгоревших вместе с нашим миром. Я очень давно не встречался со своими братьями, возможно, и они изменились за эти годы?
Да уж, подумал я, забираясь в автомобиль, не самое лучшее, с психологической точки зрения, начало операции. Необходимо сосредоточиться на цели и выбранном пути её достижения. А с сантиментами разберёмся после, если останемся в живых. Я завёл двигатель, убедился в том, что топлива мне хватит с избытком, неспешно вывел джип на дорогу и вдавил педаль газа в пол. Джип бодро попёр под столицу, где сейчас в своём лагере в окружении целой армии наёмников доживал свои последние часы герцог Генри Монтгомери – бывший брат моей Изабелл.
Поднимая за собой клубы пыли, я мчался по дороге, по которой ещё несколько суток назад мы вчетвером – я, герцогиня, Боб и Джон – продвигались навстречу неизвестности. Теперь же я был один, и мощный армейский джип в минуты покрывал расстояния, на которые в прошлый раз у нас уходили часы. До заката было ещё далеко, когда я уже въехал на холм, с которого Джон наблюдал за танковым сражением у стен города. Отсюда хорошо просматривались и укреплённые ворота столицы, и насыщенный бронетехникой лагерь герцога.
Я заглушил двигатель и огляделся. Столица выглядела плачевно. Средневековый город, подвергнутый осаде с применением современного тяжёлого оружия, был на треть разрушен и горел во многих местах. Тем не менее, взят он так и не был, а в поле резко прибавилось развороченных танков и бронемашин, пытавшихся прорваться сквозь огонь крепостной артиллерии. Сейчас надо всем этим скорбным пейзажем царила тишина. По всей видимости, герцог, получив подкрепление из замка Стивена, готовился к последнему решительному штурму.
Мне как можно скорее необходимо было проникнуть в лагерь наёмников, чтобы успеть подготовить сцену для заключительного акта этой затянувшейся пьесы, назначенного мною на предстоящую ночь. Передо мной стояла проблема, над которой стоило крепко задуматься – как подобраться к хорошо охраняемому лагерю до темноты?
Тут мой желудок напомнил мне о том, что толком наполниться ему за последние сутки так и не позволили, а между тем в машине на заднем сидении спокойно возлежит целый дорожный мешок, под завязку наполненный пусть грубоватой, но такой необходимой моему организму пищей. Да и место для привала тут было замечательное – подкрасться ко мне незамеченным ближе, чем на километр при свете дня не смог бы здесь даже другой вестник. А на сытый желудок и думается легче.
Решено. Я вытащил мешок из машины, удобно устроился в небольшом углублении на самой вершине холма с прекрасным видом на выцветшие палатки лагеря солдат герцога, достал из него несколько свёртков просаленной бумаги и разложил их перед собой. Запах сыра и вяленого мяса так ударил по моему чуткому обонянию, что я невольно отшатнулся. В противоположность им, запах свежеиспечённого ещё тёплого хлеба спровоцировал обильное слюноотделение. Отхлебнув из фляги порядочную порцию вина, я принялся трапезничать, не забывая поглядывать вокруг и прикидывать различные варианты проникновения в лагерь.
После второго куска мяса с хлебом, запитого вином и благополучно устроившегося в желудке, я обратил внимание на неглубокую балку, тянувшуюся чуть левее моего холма в сторону зарослей кустарника. Они, в свою очередь, клином вдавались почти в самый центр военного городка герцогских войск. Там, разумеется, были расставлены караулы, наверняка присутствовали и «растяжки», но этот маршрут мне сразу пришёлся по душе.
Самым трудным в предстоящей операции была, как ни странно, необходимость бескровного проникновения в лагерь. Ни в коем случае нельзя было раньше времени поднимать тревогу. Значит, караулы придётся скрытно обходить, что гораздо сложнее, чем просто снять часовых, исчезновение которых быстро обнаружится. А на вторую попытку у меня, в силу некоторых обстоятельств, уже не останется времени. И тогда придётся идти напролом, рискуя вновь упустить Генри и с большой долей вероятности погибнуть самому.
Ладно, подумал я, снова и снова всматриваясь в намеченный маршрут, стараясь запомнить расположение каждого бугорка, каждого деревца, а хотелось бы и каждой травинки, ты всё ещё вестник, чёрт подери, ты справишься. Как там говорила Белла? Самый сильный и удачливый. Вот и проверим.
Глава 17
После еды я позволил себе немного отдохнуть, чтобы дать желудку переварить пищу, а печени полностью очистить кровь от того немногого количества алкоголя, которое я позволил себе за обедом. Потом сложил оставшуюся еду обратно в мешок, закинул его в джип, уселся за руль, завёл мотор и спустился с холма к дороге. Недалеко от края намеченного мною овражка я без всякого сожаления бросил машину, прихватив только мешок. В случае удачного проникновения мне до самой глубокой ночи придётся прятаться где-то в лагере, а на полевой кухне меня вряд ли согласятся покормить.
То, что сверху казалось неглубокой ложбинкой, на деле оказалось руслом высохшего ручья, который когда-то проточил землю на глубину выше человеческого роста. Это позволило мне до поры до времени идти по нему не пригибаясь, без страха быть обнаруженным кем-нибудь особо наблюдательным из лагеря наёмников. И такое удачное начало я счёл хорошей приметой.
Надо ли говорить о том, что едва ступив на путь, ведущий меня в ставку герцога, я на полную мощность задействовал все свои способности. Мои слух и обоняние, и без того более совершенные, чем у любой земной собаки, обострились до предела. Сейчас я смог бы уловить даже самое тихое дыхание живого существа в радиусе двадцати метров. А учуять его запах и того раньше, благо лёгкий ветерок дул со стороны лагеря. Собственные бесшумные для стороннего наблюдателя шаги, казались мне скрежетом танковых гусениц по гравию. А запах мыла от свежевыстиранной формы доставлял бы почти физическую боль, если бы не способность вестников игнорировать помехи, создаваемые его собственным телом.
Удивительно, но я без каких-либо приключений добрался до начала тех самых зарослей, через которые планировал проникнуть в лагерь верных Генри Монтгомери войск. Я уже начал подозревать подвох. Однажды герцог уже прибегал к такому способу, когда позволил мне почти беспрепятственно проникнуть в замок Стивена, заманивая, как ему казалось, меня в хитроумную ловушку. Но тогда я контролировал ситуацию и просчитывал его намерения на несколько ходов вперёд. Сейчас же был не тот случай, и по моим расчётам Генри должен охранять себя с удвоенной силой, точно зная о том, что я где-то рядом. Неужели я где-то допустил ошибку?
Однако уже в следующий момент все мои сомнения исчезли. Я обнаружил сразу два усиленных патруля, следующих встречными курсами метрах в сорока впереди. А затем ещё один, но на гораздо большем расстоянии. Такое чрезмерное усиление говорило только об одном: на этот раз герцог боится моего появления. И это хорошо, это полностью совпадает с моим планом. Вот только бы ещё как-то незаметно просочиться сквозь караулы.
Тем временем два патруля сошлись чуть левее балки. После обычного обмена паролями, которые я, разумеется, запомнил, они не разминулись и не двинулись далее по маршрутам, а остались на месте. По чирканью зажигалок и запаху табачного дыма я понял, что с уставной дисциплиной всё плохо не только у тех дезертиров, что захватили замок Изабелл, но и во всей наёмной армии герцога Генри. Где он только отыскал своих «головорезов»? Я засёк время встречи и продолжил слушать, затаившись на дне высохшего ручья.
Голоса доносились до меня совершенно отчётливо, хотя их обладатели и считали, что переговариваются шепотом.
– Хорошо, что нас днём поставили, – глубоко затянувшись и причмокнув от удовольствия, произнес один, – не завидую я тем, кому ночью стоять, хоть их и будет в два раза больше, чем нас.
Послышалось одобрительное угуканье.
– А Генри-то наш аж весь зелёный от страха! – Усмехнулся второй, более молодой голос. – Говорят, даже спит в танке, и каждую ночь в другом.
– Я б на тебя посмотрел, – проворчал первый, – если б на тебя вестник смерти охотился. Я слышал, что от этих парней прятаться бесполезно, хоть всю жизнь искать будут, но найдут.
– Есть вариант от вестника избавиться – убить его, – вошёл в разговор третий голос. – Я слышал про такие случаи, когда это получалось. Они, хоть и особенные какие-то, но тоже смертные.
– Ну-ну, – вновь послышался ворчливый голос, – Генри давеча попытался его убить, так у нас половина роты полегла – всю ночь могилы копали. А сам Генри сбежал, мальчишкой прикрываясь, как щитом!
– Полроты? – с сомнением в голосе переспросил молодой. – Так нас тут в патруле четыре по трое, и полувзвода не наберётся!
– Хватит панику разводить, – приказал третий.
– Я тебе вот что скажу, – не обращая внимания на приказ, посоветовал первый, – вестник смерти охотится на Генри, а не на тебя. Нашего брата он убивает, только если на его дороге стоим, а так мы ему без интереса. Понимаешь, о чём я?
– Заткнись! – Рявкнул третий уже почти в полный голос. – И хватит курить, а то встречные патрули тревогу поднимут, вас не дождавшись вовремя!
Послышалось бряцанье оружия, чертыханье, но прежде, чем два патруля разошлись, первый шепнул молодому:
– Услышишь какой-нибудь шорох, сделай вид, что не слышишь! Нас нанимали аборигенов отстреливать, да попутно бабам ихним телеса мять, а не с вестниками смерти связываться, да в лоб на артиллерию в атаку ходить! Если вестник на Генри охотится, то он его рано или поздно достанет, но тебе-то какой смысл за этого толстосума умирать?
Патрули разошлись в разные стороны, но я ещё услышал голос третьего, делающий внушение молодому солдату:
– Не слушай этого паникёра. Понял? Я ещё доложу его старшему офицеру про эти разговорчики. Наберут, кого попало, а потом рыдают, что у них полроты перебили! – Голос всё более удалялся. – Да ты не на меня смотри, а по сторонам! – Это было последним, что я услышал.
Та ещё армия, подумал я, им, действительно, можно доверить, разве что, крестьян по полям гонять. Однако ворчливый голос в одном был прав – их жизни меня не интересовали, пока они не становились на моём пути.
Я посмотрел на таймер. Если их стандартный маршрут метров триста в каждую сторону, а передвигаться сквозь кустарник слишком быстро они не могут, то встречи происходят каждые десять минут. А на время их расхождения предусмотрено второе кольцо, патруль которого оказывается на месте их встречи в тот момент, когда патрули первой линии находятся друг от друга на максимальном удалении.
Задумано хорошо, но вряд ли предполагалось при этом, что часовые станут устраивать трёхминутные перекуры при встрече, а это ломает весь график. Остаётся только вычислить момент, когда амплитуды движения патрулей обоих колец совпадут, и они одновременно окажутся в самых дальних точках маршрута. Тогда я смогу беспрепятственно пройти в лагерь, сохранив жизни всем участникам подслушанного мной разговора. И я продолжил вслушиваться в шаги и перешептывания солдат, одновременно следя за временем.
Патрули сходились ещё дважды, всё более и более ломая график, так ловко задуманный кем-то из их командиров. И наконец, когда они сошлись в третий раз, их коллеги из второго, дальнего от меня кольца встретились точно так же почти напротив меня. Теперь было необходимо, чтобы и разошлись они одновременно, или почти одновременно. К моему, а возможно и их счастью, в этот раз никто перекуров устраивать не стал и даже не остановился почесать языками, обменявшись уже знакомыми мне паролями, патрули разошлись в разные стороны.
В моём распоряжении были не более восьми минут на преодоление обоих колец периметра. Выждав минуту, чтобы дать патрулям отдалиться на достаточное расстояние, я осторожно двинулся вперёд и через десяток метров наткнулся на два ряда колючей проволоки. Будь у меня большой запас времени, я просто разделся бы, чтобы не порвать камуфляж, и пролез бы прямо сквозь неё. На моей коже эти лезвия и царапин бы не оставили, но времени было в обрез. Поэтому пришлось поступить иначе. Я отошёл на несколько шагов назад, разбежался и прыгнул руками вперёд. И не смотря на то, что моё приземление было мягким – на руки с кувырком вперёд – я сильно рисковал, ведь солдаты были не так уж далеко и могли услышать подозрительный шум. Однако я понадеялся на два фактора. Во-первых, разделяющие нас заросли кустарника хорошо гасят звуки. А, во-вторых, на то, что, если даже кто-то из них и уловит подозрительный шум, то последует совету первого голоса, который он дал молодому бойцу, и не станет обращать на него внимания.
Я прислушался. Ничего. Никакого топота, хруста веток, криков или клацанья затворов – всё тихо. Значит можно спокойно двигаться дальше. Теперь меня беспокоило лишь возможное наличие на пути мин или «растяжек». Но ничего подобного мне не повстречалось. По всей вероятности, Генри, учитывая, что я без труда преодолел минные заграждения вокруг его замка, понял бесполезность использования против меня подобного метода обороны и сделал ставку на усиленное патрулирование.
Преодолев периметр, я так увлёкся лавированием среди густого кустарника, стараясь не задеть и не сломать ни единой ветки, что уже почти на опушке едва не налетел на целый отряд солдат во главе с бравым офицером. По всей видимости, шёл инструктаж свежей смены караула. Всё-таки иметь более тонкий слух, чем у противника – это огромное преимущество в моей профессии. Я успел вовремя затаиться. Инструктаж, очевидно, подходил к концу.
– Итак, повторяю, – говорил офицер, – весьма вероятна попытка проникновения на базу диверсанта. Он особо опасен, действует обычно в одиночку. Ваша задача состоит в том, чтобы подать сигнал о нарушении периметра любым доступным способом: сигнальной ракетой, стрельбой из табельного оружия или хотя бы собственным голосом. Ещё раз особо предупреждаю – не пытайтесь его захватить, не вступайте с ним в непосредственное боестолкновение, если желаете дожить до того времени, когда сможете тратить заработанное здесь золото. Задача всем понятна?
– Так точно! – привычно прокричали солдаты.
– Хорошо, – одобрил их понятливость командир, – а теперь на пра-а-а-во! За мной шагом марш.
Бойцы довольно синхронно выполнили обе команды и вслед за офицером углубились в кустарник, прошагав буквально в трёх метрах от меня, отравив при этом моё обоняние запахом застарелого пота и давно не стираных носков. Я же, подождав немного, направился вдоль опушки зарослей искать наиболее подходящее место для незаметного внедрения в обычную лагерную суету. Благо камуфляж, снятый с Антона, и отстиранный Урсулой, позволял мне затеряться среди точно так же одетых солдат.
Такое место довольно скоро нашлось. И я корил себя за то, что сразу о нём не догадался. Дело в том, что ни в одной известной мне армии, ни в одном из известных мне миров, никогда не станут копать сортир или устанавливать туалетные кабинки прямо посреди базы. Санитарию всегда выносят на периферию. А если на территории есть лес, заросли кустарника или камышей, то в десяти случаях из десяти отхожее место будет оборудовано именно там. И эта база не стала исключением из правил. А появление из туалета, или из-за туалета, никого не удивит. Поэтому, когда я, демонстративно поправляя форму, появился из-за ряда зелёных кабинок, на меня никто даже не взглянул.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
