Текст книги "Пять шагов после смерти"

– А, это хорошо, – обрадовался Илья. – Время у тебя есть. Ты только это… Не расслабляйся.

– Я уже всё продумал, – снова солгал я, глядя в боковое окно.

– Это хорошо.

Хотя нет, не солгал. Я действительно всё продумал. Но раскрывать карты своему якобы другу я не собирался, тем более, что хотел использовать его в личных целях. Совесть меня не мучила. Абсолютно. Я даже забыл, что это значит – ощущать её присутствие. Видимо, она так и осталась сидеть на том злосчастном дереве сирени. А может дело было в другом. Я уже говорил, что мать Ильи была ботаником? Так вот, она безумно любила книги и своему сыну тоже привила любовь к чтению. Причём, Илья в этом плане был всеядным. Он мог читать абсолютно всё: художественную литературу, психологию, философию и прочее. В нашем классе он поистине считался одним из самых умных и одарённых детей. Его постоянно хвалили и ставили в пример другим. Мол, будете такими как Илья, и в жизни у вас будет всё прекрасно. Самая наглая ложь! Я водил своего друга за нос, врал ему, недоговаривал – и что-то ни одна прочитанная им книжонка не помогла ему понять, что его используют. К чему все эти знания, если они не могут спасти тебя от элементарного вранья? Именно поэтому мне не было стыдно. Илья сам виноват в том, что не научился извлекать из прочитанного пользу.

– Как тем тётя? – вдруг спросил мой друг.

– Понятия не имею, – ответил я.

– Ты ей не звонишь? Как же так? – удивился Илья. – Уверен, она скучает.

– А я нет.

– Не пойму, за что ты с ней так. Мне кажется, каждый второй мечтает о такой тёте как твоя.

– Ну, так забирай.

Илья взглянул на меня, пытаясь понять, серьёзно ли я говорю или это сарказм. Мой невозмутимый взгляд его обескураживал. Он замолчал. Дальше мы ехали в тишине. Я чувствовал, что ему не по себе, зато мне было вполне комфортно.

Супермаркет «Весёлая корзинка» встретил нас раздражённым полусонным взглядом. Длинный витринный глаз не по-доброму косился на нас, как бы намекая, что не особо рад утренним гостям. Я привык к тому, что меня нигде не ждут, поэтому мою персону ничего не смутило.

Мы вошли в магазин. Здесь было довольно шумно. Покупатели надоедливо толпились возле касс, продавцы сломя голову бегали по залу, а администраторы ходили с умным видом, размахивая какими-то важными бумажками. Забавное зрелище. На самом деле, всё было не так. Так это видел я.

Директор магазина Екатерина была уже на рабочем месте. Взяв в руки терминал сбора данных, она гуляла мимо стеллажей с алкоголем и проверяла ценники на их актуальность. Здесь это называлось верификацией. Сегодня Екатерина была одета в строгий серый брючный костюм, который очень хорошо подчёркивал её стройную талию. На фоне других работников супермаркета, что напялили на себя футболки и джинсы, директор выглядела крайне несуразно. Но, видимо, её это ничуть не смущало. Она обернулась, взглянула на нас из-под длинной чёрной чёлки своими карими глазами и как-то загадочно улыбнулась. «И тебе привет». – подумал я. Лицо моего друга неожиданно покраснело, словно он ощущал дикое смущение.

– Привет, Илья, – кивнула она. – Здравствуй, Марк.

Я удивился, что она запомнила моё имя. Насколько мне известно, подработчики к ним на работу в магазин приходят часто, и с ними редко кто близко знакомился, а на следующий день и вовсе забывали, как их звать. Да, я тут бывал уже пару раз, но обычно я работал молча, особо не вступая в какие-либо беседы. Коллектив не был мне интересен.

– Сколько ей лет? – поинтересовался я по пути в служебное поммещение.

– Она на десять лет нас старше, – ответил мой друг, удивлённо подняв свои брови. – А что, она тебе приглянулась?

– Я просто спросил, – сухо отреагировал я.

Как раз мне она-то и не приглянулась, а вот моему другу, кажется, да. Её неоднозначные взгляды в его сторону говорили о том, что и он ей не безразличен. Я предположил, что у них был роман, который они тщательно скрывали. Странно, что в прошлый раз я не обратил внимание на то, как они общаются и смотрят друг на друга. Теперь понятно, как он с лёгкостью выпросил у неё подработки для меня. И вот почему Илья спокойно опаздывает на рабочее место и никто не делает ему никаких замечаний. Хотя это всего лишь мои догадки.

Мы вошли в раздевалку. Здесь было довольно тесно. Помимо личных шкафчиков сотрудников в одном из углов располагался синий пластиковый стол, непонятно как сюда попавший, и пара неудобных покосившихся стульев. Это всё напоминало мою любимую лачугу, только здесь мне было некомфортно. Илья переоделся, натянул на себя рабочую сиреневую жилетку с эмблемой магазина и протянул такую же мне. Когда я выходил на подработки, свои вещи я оставлял в его шкафчике, так как остальные все были заняты работниками «Весёлой корзинки». А пару лишних никто поставить, разумеется, не догадался. Вот так большие кампании экономят на удобстве для своих сотрудников.

Так как я не являлся работником супермаркета, мне доставалась самая нудная и монотонная работа. Целый день я просто выставлял в торговый зал товар со склада. Меня это вполне устраивало. Единственное, что дико раздражало – это любые контакты с надоедливыми покупателями. «А подскажите, где…» или «А покажите то…» – и так все двенадцать часов.

Со своими, так сказать, нынешними коллегами я не здоровался, да и в принципе избегал возможности находиться поблизости с кем-то из них. Они мне не нравились. Естественно, сейчас я расскажу о них. Вам необязательно запоминать их имена, я сам частенько путаюсь в них.

Пожалуй, единственным адекватным оазисом среди этой пустыни идиотизма был мой друг Илья. Но про него вы уже слышали. Пойдём дальше.

Самым молодым звеном «Весёлой корзинки» была брюнетка Лина. Двадцатилетняя красотка с тёмно-зелёными глазами. Я предположил, что она носит цветные линзы, потому что дико сомневался, что такой цвет глаз вообще существует в природе. Они казались нереально огромными из-за того, что она всегда подводила их чёрным карандашом, доводя острые стрелки чуть ли не до висков. Это образ самоуверенной дикой кошки абсолютно не писался с её сдержанностью и мягкостью, которую она проявляла по отношению к окружающим. И вроде всё в ней было прекрасно, однако существовало одно большое «но». Лина была крайне любопытна. Варвара, которой на базаре оторвали нос, ей в подмётки не годится. Я такого в жизни никогда не видел. Казалось, её уши с симпатичными золотыми серёжками слышат всё, о чём шепчутся другие. Причём, визуально Лина себя никак не выдавала. В такие моменты она могла, к примеру, с непринуждённым видом читать состав на коробке из-под конфет, но всё её внимание было направлено на чужие откровения. Вы спросите, как я это понял? Я это чувствовал. Сам не знаю, почему. Понятие не имею, что она делала дальше с полученной информацией, но меня вся эта ситуация безумно бесила. Поэтому я, если и переговаривался с Ильёй, то всегда следил за тем, чтобы большое ухо по имени Лина рядом не находилась.

Следующим странным персонажем в этой неблагополучной сказке про супермаркет был продавец Толик. Прыщавый очкарик. Недоразумение природы. Слабое звено. Ненужный элемент. У меня ещё много разных названий для его персоны, но сейчас опустим данную тему. Для «Весёлой корзинки» это худощавое чудо было душой коллектива. Все только и говорили о том, какой он скромный и добрый парень. А меня от его наивности и святости выворачивало наизнанку. Интересно, самому Толику нравилась своя роль в коллективе, обществе? Как быстро он осознает, что отзывы о его доброте не умаляют размеры той никчёмности, которую он из себя представляет? Да, я ненавидел слабаков и никогда этого не стыдился. А вообще по поводу сильных и слабых людей я поговорю с вами позже.

Дальше ещё интереснее. Третьей по счёту (после Екатерины и Лины) представительницей женского пола была Римма. Ровесница директора. Самая молчаливая и загадочная особа в коллективе. О ней мало кто мог что-то рассказать по факту, но вот сплетнями и слухами она явно не была обделена. Однажды сам Илья мне шепнул: «Она это… по девочкам». Я даже сначала не догнал, что он имел ввиду, так как лесбиянок никогда не встречал на своём жизненном пути. Ну, или думал, что не встречал. Внешний вид Римму никак не выдавал. Она как и все её коллеги на работе одевалась в джинсы и майку с эмблемой кампании и выглядела вполне женственно. Никаких странных татуировок, многозначущих колец, пацанских шмоток и всему подобное. Глупые стереотипы про мужиковатых бабёнок вовсе пришлось выбросить в мусор. Она носила каштановое каре и курила тонкие сигареты с розовыми сердечками на пачке. Единственное, что навевало мысли о её нетрадиционности, так это её странный голос. Я не могу его с точностью описать, но больше всего он был похож на голос мальчика в переходном возрасте. Одновременно и звонкий и хриплый. Римма казалась достаточно грубой и неприветливой. Меня очень раздражал её уверенный хладнокровный взгляд, который она иногда бросала в мою сторону. Создавалось странное телесное ощущение, словно она проникала в меня и читала как открытую книгу. От этого мне было не по себе.

И крайним персонажем этого парада клоунов является Стас, которого здесь все почему-то называли Стасон. Прозвище такое же убогое как и его носитель. Знаете, я всегда думал, что тупые качки бывают только в американских фильмах и отечественных комедиях, где все персонажи клишированы донельзя. Но нет. Лысый и крупный Стасон был именно тем парнем, из-за которого и складывались привычные нам всем стереотипы о умственных способностях спортсменов. Оказывается, такие «герои» работают в обычных супермаркетах. И я даже понял почему. Кто-то же должен таскать тяжёлые предметы с места на место, не задавая при этом дурацких вопросов, зачем это нужно. Вообще, этот индивид получил бы у меня награду в премии «Лучший сотрудник», если бы он умел молчать. Его незакрывающийся рот был до отказа набит тупорылыми шуточками про девушек и секс.

Я сразу направился в сторону склада, нагрузил тележку различным товаром и выехал в торговый зал, предварительно съев пару шоколадных батончиков в отсутствии свидетелей. Я полагал, что Илья догадывался о моём новом хобби под названием «съешь и спрячь улики», но почему-то терпеливо молчал, видимо, надеясь на моё благоразумие. Это он, конечно, зря. Пара неоплаченных съеденных батончиков не такая уж беда для магазина. Разъезжая по залу со своей тележкой и жуя сладости, я не особо задумывался о том, что своими выходками подвожу Илью.

Людей в магазине было немного. В основном, подростки и старики. Грубо говоря, все те, кто не работает. Находясь в просторном, но замкнутом пространстве с незнакомцами, я испытывал лишь одно желание – агрессию. Особенно, когда кто-то из них стоял за моей спиной и долго пялился на тот товар, который я выставлял на полку. Мне очень хотелось, чтоб в такие минуты у меня в руках был автомат. Тогда я бы быстро решил свою проблему.

Очень странно, но три часа работы я перенёс с лёгкостью, даже особо никого не проклиная. Пока не случилось это. Мне нужно было привести в порядок кондитерский отдел. На верхних полках стоял акционный товар, который разбирался с существенной скоростью, поэтому их постоянно нужно было пополнять. В принципе, ничего сложного. Когда я взял рабочую лестницу, залез на неё и на верхнюю полку одного из стеллажей начал выкладывать печенье, какая-то девица в гламурных розовых очках припёрлась в этот отдел. Естественно, ей нужно было купить это сраное печенье! Она стояла возле стеллажа и бегала глазами по полкам, долго думая, что же положить себе в корзинку. Одно её присутствие рядом со мной приводило меня в бешенство. Так как упаковки с печеньем я выкладывал на верхнюю полку, была вероятность случайно уронить одну из них на голову девице. Сама покупательница, очевидно, угрозы для своего тупого чердака не замечала. Как и не замечала то, что мешает мне. Я нагнулся, взял коробку из тележки и, сжав от злости зубы, продолжил выставлять. Девица молча читала то, что было написано на ценниках. Вечность, которая так ни к чему и не привела. Вообще, терпение – это не мой конёк. Я посчитал, что уже достаточно натерпелся от этого тугодумного существа, сделал резкое движение правой рукой и упаковка с печеньем радостно полетела вниз. Прямо на голову покупательнице.

– Ай! – раздался противный девичий крик.

Я опустил взгляд. В тот момент, глядя на неё с верхней ступени лестницы, я почувствовал некое внутренее облегчение. Недотёпа чесала свой красный лоб, возмущенно глядя на меня.

– Простите, – спокойно сказал я, яростно ликуя в душе. – Не знаю, как так вышло. Само вырвалось из рук.

Я вышел покурить, никому не сказав. Директор Екатерина мило общалась с Ильёй возле стоек с шоколадом, время от времени заливаясь звонким смехом, поэтому я не стал их отвлекать. Мне конечно было всё равно, с кем спит мой друг детства, но образование данной любовной парочки не укладывалось у меня в голове. Во-первых, она старше его на десять лет, во-вторых, визуально они вообще вместе не смотрятся… Здесь нужно сделать паузу, чтобы пояснить. Несмотря на то, что Екатерина выглядела намного моложе своего возраста, картину в общем это не меняло. Илья занимался спортом, в свободное время посещал тренажёрный зал и бегал вечерами в парке. Его фигура была привлекательной и эффектной, но лицо в большей степени выдавало его ещё детскую наивность и незрелось как мужчины. На фоне эффектной подруги он выглядел, скорее, школьником-переростком, нежели достойным для неё любовником. Я был уверен, что и матери он стал помогать только потому, что хотел доказать как себе так и другим, что он уже сам может о ком-то заботиться. Ладно, вернемся к прежней теме. В-третьих, тётя Карина, мать Ильи, очень сильно любит своего сына и будет против такого выбора. А она будет, несомненно. Екатерина слишком самовольная и самодостаточная женщина, чтобы вписываться в строгие семейные рамки Ильи. Почему-то у них в семье женщине принято быть слабой, несамостоятельной и неработающей. А если и работающей, как сама тётя Карина, то так, чтоб работа была чем-то похожим на хобби и не являлась основным источником семейного дохода. Видимо, чтоб у мужиков в семье не было комплексов. Да, я знаю, что это полная чушь, но видя, как гармонично живёт семейство моего друга, я решил, что они просто нашли для себя идеальную формулу счастья. И, естественно, посчитали, что она подходит и для Ильи. Да и сама Екатерина была всего лишь на десять лет младше своей потенциальной свекрови, что второй дико не понравится.

Я поймал себя на мысли, что это вообще не мои проблемы и Илья сам разберётся со своим семейством и новой пассией. Опять же у меня не было стопроцентной уверенности, что у них роман. Стою тут, голову ломаю.

Я вернулся в магазин, зашёл в столовую, выпил стакан холодной воды и собирался возвращаться в торговый зал. Проходя мимо раздевался я увидел, что дверца шкафчика, в котором находились наши с Ильёй вещи, была открыта. Первое, что мне бросилось в глаза, так это чёрная кожаная куртка моего друга. Я остановился и прислушался. Вокруг было тихо. Кабинет администрации упорно молчал, санузёл решил последовать его примеру. Кроме меня в служебном помещении никого не было. Это хорошо. Я подошёл к шкафчику и… Мне прямо интересно, о чём вы сейчас думаете? Угадаете, что я собирался сделать? А вот и неправильно. Я засунул руку во внутренний карман кожаной куртки Ильи и обнаружил там паспорт и какие-то мятые бумажки, похожие на заметки из записной книжки. Чьи-то номера, адреса магазинов, какие-то имена. На одном из клочков бумаги бы написан длинный список продуктов, причём, не почерком Ильи. А вот записка с мобильным номером и словом «Катюша» заставила меня невольно улыбнуться. Видимо, у него и вправду был служебный роман. Но вот зачем писать это на бумаге, если уже давным-давно изобрели мобильные телефоны? Такое ощущение, что современные обычаи обошли эту парочку стороной. Хотя, возможно, делая что-то по-старинки, они превносили в свои отношения больше романтики.

Нет, это всё не то. Я искал не это. Удача улыбнулась мне только тогда, когда я повторил своё наглое действие со вторым карманом. В нём лежало несколько крупных денежных купюр. Не так много, как хотелось бы, но вполне хватит, чтобы оплатить аренду своей лачуги в этом месяце.

– Это не последние твои деньги, – пробубнел себе под нос я. – Заработаешь ещё.

Кривая улыбка украсила моё лицо. Внутри грохотали хлопушки радости. В очередной раз я нашёл выход из своей сложной ситуации. Это была моя новая маленькая победа.

Я не знаю, как так произошло, но, видимо, в этот момент я испытывал просто нереальное удовольствие от произошедшей ситуации, что моё сознание полностью абстрагировалось от тихих шоркающих звуков, доносившихся из коридора.

– Я не помешала? – в раздевалку вальяжным шагом вошла Римма.

Её жуткий женско-мужской голос вернул меня в реальность, заставив невольно вздрогнуть. Я тут же обернулся. Она стояла около дверей и созерцала меня своим холодным изучающим взглядом. К такому повороту событий я не был готов. Лёгкая волна внутреннего гнева пробежала по моему сознанию.

– А сама как думаешь?! – грубо среагировал я, пряча деньги в задний карман своих джинс.

Римма проследила за моим движением, слегка приподняла одну бровь и с едва заметным недовольством в голосе сказала:

– Надеюсь, это не то, что я думаю.

Да, чувиха это именно то! Я с психом хлопнул дверцей шкафчика так, что откуда-то со звуком отлетел металлический болт. Девушку это ничуть не испугало. Я подошёл к ней:

– Слушай, ты! Мне абсолютно плевать, что ты там думаешь в своей нетрадиционной голове.

– А, вот оно что, – мягко кивнула она головой, явно не ожидая услышать такое. -Тебя что-то пугает?

– Да, меня пугает, что такие как ты почему-то реша…

– Какие такие? – спокойно перебила меня она.

– Ошибки эволюции, человеческий мусор, никому ненужные извращенки! – без запинки выпалил я, разрываясь от злости. – Да мне стоять рядом с тобой противно.

Она опустила взгляд, молча переваривая только что мной сказанное. А я в этот момент испытал дикое чувство стыда. Нет, не за свои слова. Мне казалось, что в произошедшей ситуации я выглядел крайне смешно. Неуклюже. Как маленькая шавка, решившая полаять на матёрого волка. Я не знал, что у Риммы сейчас происходило в голове, но чувствовал, что при огромном желании она была в состоянии раздавить меня как надоедливого комара. И мне крайне неприятно было это осознавать.

Она бросила на меня безразличный взгляд, словно я – это пустое место, развернулась и молча вышла в коридор. Чёрт, да что она о себе вообще возомнила?! Я вылетел из раздевалки, нарочито задев её плечом и рванув к двери, что вела в торговый зал.

– Я не скажу ему, – услышал я за спиной её голос. – Только потому что верю, что ты вернёшь ему эти деньги.

– Обязательно!

Эта ситуация меня конкретно подкосила. Вообще воровать мне не впервой. Думаете, откуда в моей лачуге повляются алкоголь и сигареты? Но меня никто никогда за руку не ловил. Я не боялся, что Илья узнает об этом. Я бы придумал, как при помощи обычной лжи выкрутиться из ситуации. А с такой наивностью и глупостью, как у моего друга, это вообще труда не составит. Сейчас меня взбесило то, что я конкретно облажался в том деле, которое всегда делал достаточно профессионально.

Весь оставшийся день Римма меня избегала. Мои слова задели её чувства. По крайней мере, мне хотелось так думать. Я не люблю, когда лезут в мои дела, а тем более, делают мне одолжение. Мне не нужно от людей таких «героических» подвигов.

Спустя десять минут меня нашёл Илья. Он размахивал какими-то бумагами и был крайне возбуждён. Сначала я решил, что Римма ему уже проболталась, и стал в голове придумывать ответы на его вопросы. Но он подошёл ко мне не по этому поводу.

– Мне нужна твоя помощь, – с тяжёлой одышкой выпалил он. Знай я его чуть меньше, подумал бы, что он только что занимался любовью со своим директором где-нибудь на складе. – Приехала машина, мы с Катей пойдём на выгрузку товара.

– И? – я удивлённо поднял бровь, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Мне нужно сделать планограмму на напитки и соки. Но так как я сейчас ухожу… Ты сможешь?

– Легко! – сказал я, надеясь, что в этом тихом углу магазина меня особо тревожить не будут и я спокойно тут поработаю без лишних наблюдателей.

– Славно, – обрадовался Илья, вручая мне свои бумаги. – Тут указано, что где должно стоять. Уверен, ты разберёшься.

Он быстро убежал, оставив меня в гордом одиночестве разглядывать стеллаж с соками. Планограмма представляла собой фото, на котором изображено конкретное местонахождение на полке каждого товара. Рядом красовалась отдельная колонка с наименованиями самих соков. Видимо, для тех, кто визуально не мог определить, что это за товар, какой вкус или объём. В общем, ничего сложного. Сделаю это за час. Точнее, так я решил изначально.

Однако сама планограмма отказывалась мне поддаваться. Я привёз пару покупательских телег, снял с верхней полки все соки и начал по-тихоньку пытаться сделать то, о чём меня просили. Я не знаю, что пошло не так, но у меня ничего не получалось. Я путался в товаре, что-то вообще не мог найти, некоторые позиции по каким-то странным причинам не помещались на полку, хотя, судя по планограмме, такого не должно было быть. Медленными волнами меня вновь начал одолевать гнев. В итоге, спустя час я осилил только одну полку. И то, я не был уверен, что сделал всё правильно.

– Сегодня явно не мой день! – злостно пробубнел я.

Я нервно ходил вдоль стеллажа, не желая принимать своё поражение. Меня не волновало то, что Илья может расстроиться из-за не выполненной мною его просьбы. Это было абсолютно не важно. Меня раздражало то, что какая-то незамысловая схема расстановки продуктов оказалась для меня непосильной. Не знаю, сколько ещё времени я бы маялся, если бы не заметил, что за мной следят. Я повернулся. В проходе стояла главная добрая душа «Весёлой корзинки» и сочувственно за мной наблюдала.

– Чего тебе? – рявкнул я, сверля «коллегу» ненавистным взглядом.

– Тебе помочь? – робко спросил Толик, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, я справлюсь сам!

– Я же вижу, что у тебя не получается.

Вот что сегодня за день? Сначала Римма невовремя входит в раздевалку и осуждающе на меня смотрит, теперь вот этот очкарик навязывает мне свою помощь. Осталось только, чтобы прибежал Стасон и начал травить анекдоты про большие сиськи, а где-нибудь в соседнем ряду грела бы уши любопытная Лина. По истине, ужасный коллектив! Как Илья здесь работает?

– Я помогу, – решительно заявил Толик, направлясь ко мне.

– Нет! – психанул я.

– Почему? – искренне удивился парень.

– Не хватало, чтобы такие задроты как ты учили меня чему-то! – слова сами вырвались наружу, летя в собеседника острыми стрелами. – Лучше бы научился не быть тряпкой!

Толик резко остановился. Его взгляд задрожал. Он медленно сглотнул, смотря мне в глаза с полным непониманием. Казалось, Толик спрашивает меня: за что? Его губы сиротливо прижались друг к другу. Я был уверен, что он сейчас расплачется. Не знаю, сколько прошло времени – десять секунд, полминуты или четверть часа, но я сам почему-то не понимал, что теперь делать и как вкопанный молча смотрел на него. Я не знал, как его прогнать. Сбегать самому, как это было в ситуации с Риммой, я не хотел. Это был бы уже второй провал за день.

Я повернулся лицом к стеллажу и уставился взглядом в упаковку из-под яблочного сока. Гнев постепенно начал улетучиваться. Я решил, что сделаю всё сам. Не знаю как, но сделаю. Без посторонней помощи. Я услышал быстрые шаги. Толик ушёл. Скорее, убежал. Правильно сделал. Больше он ко мне не подойдёт.

Я вышёл на улицу, опять никого не предупредив. Закурил. Мыслей в голове не было. Или наоборот, их было слишком много, что ничего нельзя было разобрать. Серый сигаретный дым клубился перед лицом, а потом словно волокна вуали медленно разрывался на куски и растворялся в осеннем воздухе. Я хотел вернуться домой, в свою лачугу. Общество надоедивых людей меня угнетало, выводило из себя. Все были такие правильные и честные аж до тошноты. Можно подумать, они знают, что я пережил. Когда мне действительно нужна была помощь, никого почему-то рядом не было. А сейчас мне ничего уже не надо.

– Тебя же Марком зовут? – раздался рядом приятный женский голос.

На этом парад идиотских сюрпризов, видимо, заканчиваться не собирался. Это была Лина. Она подошла со спины и с интересом на меня смотрела. Хотя её внешность меня очень привлекала, я всё равно чувствовал, что сейчас не хочу находиться с ней рядом. И разговаривать тоже. Очевидно, сегодня все дружно решили меня довести до приступа.

– Чего тебе надо? – не выдержал я.

– Дашь сигарету? – неожиданно спросила она.

– Ты же вроде не куришь, – я призрительно на неё покосился.

– Да, не курю. Но вот сейчас захотелось, – она тепло улыбнулась. – Ну, так что?

– Не дам. Это вредно. Тем более, для девушки.

Сам не знаю, почему я сказал эту фразу. То ли я действительно так считал, то ли просто зажмотил сигарету. Лина негромко засмеялась. В этот момент произошло что-то странное. Непонятное. Я прислушался к своим внутренним ощущениям. Её смех как-то странно на меня действовал. Он успокаивал.

– Ты что, заботишься о моём здоровье? – удивлённо спросила она.

– Вроде того, – уже достаточно спокойно ответил я.

– На тебя это не похоже.

– В смысле?

– Ты достаточно принебрежительно относишься к людям, – голосом грамотного психолога произнесла Лина. – Это заметно.

– Они мне никто! – ответил я и затянулся.

– Даже Илья?

– Причём здесь он?

– Знаешь до того, как ты в первый раз сюда пришёл, я была очень много о тебе наслышана. Причём, хорошего. Илья воодушевлённо рассказывал о тебе как о своём брате, близком человеке, – с задумчивым лицом откровеничала Лина. – Ну, типа сейчас у тебя трудный период и он хочет помочь.

– И что дальше?

– А потом приходишь ты. И кого я вижу? Марка, который бродит по торговому залу с таким лицом, словно весь мир ему что-то должен, включая самого Илью.

– Неправда, – сразу отреагировал я.

– Он действительно считает, что вы друзья. – продолжила Лина. – Только не замечает, что дружит только он. Или я не права?

– Дружба – это для слабаков. Для тех, кто не справляется в одиночку, – честно ответил ей я. – А я справлюсь.

– Может стоит поставить его в известность? – спросила Лина. – Возможно, однажды ему понадобиться твоя помощь. Только он её не получит. А это, скорее всего, ранит его чувства.

– Слушай, мне плевать на его чувства! – снова психанул я, бросая окурок под ноги.

– Вот именно, Марк. Вот именно.

Лина ушла, оставив меня в полном недоумении. Почему каждый второй в этом коллективе считает, что он в праве учить меня жить?! У меня было дикое желание развернуться и пойти домой, оставив эту грёбанную «Корзинку» вместе с её убогим содежимым. Но что-то меня останавливало. Наверное, самолюбие. Если я сбегу, то эти люди получат то, что хотели. А хотели они от меня избавиться. Да, никто из них не сказал мне это в открытую, но я им явно не нравился. Именно поэтому я решил остаться. Пусть они поймут, что я не из тех, кто быстро сдается.

Собравшись с духом, я вновь вернулся в магазин. Стеллаж с соками стоял в гордом одиночестве и дожидался меня. Я смотрел на планограмму, но не мог собраться с мыслями. Я понял, что сегодня только тупица Стасон не успел ещё вынести мне мозг.

– А, вот ты где! – я невольно вздрогнул от знакомого голоса.

Нет, слава богу, это был не Стас.

– Я вернулся! – радостно заявил Илья. – Буду тебе помогать. Я смотрю, ты тут пока не разобрался, что к чему.

– Вроде того, – признался я. – А как же выгрузка товара?

– Толик поможет директору, – спокойно ответил Илья. – Он сам проявил инициативу.

– Ещё бы! – усмехнулся я, понимая, что парень просто пытался спрятаться от меня подальше.

Мы принялись за дело. Илья объяснил мне, как правильно работать с планограммой, чтобы не возникало никакой путаницы с товаром, и я наконец-таки всё понял. Проблем больше не возникало. В дальнейшем во время работы мы практически не разговаривали. Я был погружён в свои мысли, связанные с надоедливами помощниками. Толика мне не было жалко, это однозначно. Природа людей ничем не отличается от природы животных. Все мы знаем, что выживает сильнейший. Так было и всегда будет. Если бы Толик набросился на меня или сделал бы хоть какую-нибудь другую попытку отстоять себя, я его даже зауважал бы. Но увы, пока что это всего лишь загнанная в угол курица, что просто боится быть заклёванной другими. Да и разговоры о его доброте и святости, скорее всего, являлись надуманными. Да, в таких услових он ведёт себя так. А пусти в этот курятник ещё более слабых куриц, он не станет с ними дружить и помогать им. Он сам начнёт клевать их. Ощущение силы и власти всегда сносит человеку крышу. Потому что против своей природы не пойдёшь. Известный афоризм. Хотя, может быть, Чарльз Дарвин имел ввиду совсем не это.

Остаток рабочего дня прошёл на удивление довольно спокойно. Когда мы с Ильёй сели в его машину, я наконец-то с облегчением выдохнул. Все неприятности остались позади.

За окном уже стемнело. Аллею перед магазином освещала только яркая вывеска со словами «Весёлая корзинка», внутри же самого супермаркета свет больше не горел. Екатерина последней покидала рабочее место. Она вышла через чёрный вход, помахала нам рукой – а точнее, Илье – и села в свой бирюзовый «Пежо». Мой друг проводил её автомобиль взглядом, повернул ключ зажигания и мы тоже поехали домой.

– Лина тобой интересовалась, – вдруг непринуждённо сказал он. – Видимо, ты ей понравился.

– Ну, конечно! – усмехнулся я, понимая, что всё было как раз наоборот.

– Спрашивала, откуда ты, где живешь…

– Не думаю, что это как связано с симпатией.

– Почему? – по-детски удивился Илья.

– Просто ей всё про всех нужно знать, – не выдержал я. – И буду тебе признателен, если ты больше не станешь с ней болтать обо мне.

– Поздно, – хитро улыбнулся мой друг. – Слишком поздно.

Глаза его горели так, словно он приготовил для меня неожиданный сюрприз, но боялся об этом проболтаться. Такое его поведение меня слегка пугало. Он и вправду пытался обо мне заботиться. Ну что ж, ему же хуже.

– Я чего-то не знаю? – поинтересовался я.

– Скоро узнаешь.

Вскоре мы подъехали к моему дому. Я вышел из машины и закурил, наблюдая, как вишнёвая «Тойота» Ильи изчезает среди молчаливых ночных многоэтажек. Про деньги никаких вопросов не было. Значит, Римма действительно ничего ему не сказала, а сам он пропажу ещё пока не обнаружил. Я засунул руку в задний карман джинс. Купюры оставались на месте. За этот день я заработал намного больше, чем ожидал. Это хорошо.