Текст книги "Пять шагов после смерти"

– Ты думаешь, что деньги решают всё?

– Да, я так думаю!

– Очень зря. – разочарованно вздохнула Лина, аккуратно нарезая мясо на небольшие ломтики. – Вроде ты не глупый парень, Марк, а иногда несёшь такую чушь.

– Да что ты? – я подошёл к ней. – Может, просто не стоит прибедняться!

– Ты так говоришь, потому никогда не имел при себе большие суммы. Это во-первых. А во-вторых, не знаешь цену деньгам.

– Это ты на что намекнула? – я чувствовал, что выхожу из себя. – Указала мне моё место? Типа, раз нищий, сиди и молчи?

– Я не это имела ввиду. – сдержанно ответила Лина. Но я впервый раз в жизни увидел, что она тоже начинает злиться на меня. – Успокойся, пожалуйста!

– Конечно, вам с высоты вашего положения легко осуждать нас. У вас всё просто! Сказал, что хочешь, деньги сунул – и всё готово! Любая мечта у твоих ног. Живи и радуйся!

– Неужели? Знаешь, я бы всё отдала, чтобы вернуть своего отца к жизни. Всё! Но тут никакие деньги не помогут! – Лина осуждающе посмотрела на меня своими зелёными глазами, а затем с психом бросила нож на стол. – Спасибо, что понял.

Она вымыла руки, ушла в прихожую, сняла с вешалки свою куртку и выбежала из квартиры, нарочито хлопнув дверью. Я проводил её нелепым молчанием. Вот так всегда.

– Кажется, ужина сегодня не будет. А так хотелось поесть на халяву.

Вряд ли я мог знать, что такое любовь. Я не был в курсе, что человек чувствует и какие эмоции испытывает, когда влюблён. Мне никогда не нравилось говорить об этом, я старался избегать подобных тем, особенно если спрашивали о моих симпатиях. Такой болезнью страдал Илья, который считал, что просто обязан помочь мне наладить личную жизнь. Ну, собственно, так он и сосватал мне Лину. В такие минуты я жалею, что не смог украсть у него ещё больше денег. Потому что за то, что рассказал девушке обо мне всю правду, он вряд ли когда-либо сможет со мной расплатиться. Но сейчас речь не о нём.

Впервые за месяц нашего общения с Линой я почувствовал, что без неё мне тоскливо. Причём, понял это сразу после её последнего ухода. Я долго и муторно ковырялся в своих мыслях и пришёл к выводу, что после её первого внезапного визита в мою лачугу, я как-то резко поменялся. Не сильно, конечно, но всё же мой характер стал чуть мягче. Если раньше я сразу остро реагировал на всё, что мне не нравится, то сейчас с некоторыми моментами готов был мириться и даже проявлять терпение. Не знаю, как у неё это получалось, но она умела положительно на меня влиять. Я уверен, что для окружающего меня общества это было приятным моментом. Признаюсь, когда я в очередной раз выходил в «Весёлую корзинку» на подработку, я ничего не сказал Илье по поводу его болтливого языка и даже не пытался узнать, откуда ему всё известно. Скорее всего, в его идеальной семье это не было секретом, и поэтому они всегда относились ко мне с особым дружелюбием (за которым пряталась обычная жалость). Илья смотрел на меня и не мог нарадоваться, ошибочно предполагая, что у нас с Линой бурный любовный роман. А я молча точил на него зуб, клятвенно себе обещая, что найду способ ему отомстить.

И будь это тот прежний Марк, я бы уже давно это сделал. Но общение с Линой затягивало меня в какой-то странный, но в то же время приятный водоворот благоразумия. Наши встречи напоминали мне посиделки в семейном кругу. Мы общались, спорили, ходили в магазины, ругались, готовили обеды. На самом деле, я смутно представлял, что такое настоящая семья и как её члены должны проводить время вместе, но сердцем чувствовал, что примерно так, как делали это мы.

С одной стороны, мне не хотелось это останавливать. Впервые за длительное время я вновь почувствовал себя живым человеком. Таким, каким был до пряток на той злосчастной сирени. Я стал меньше обращать внимание на изъяны в жизни других людей, а больше – анализировать свою. Я не смог избавиться от своих дурных привычек, но, по крайней мере, я начал задумываться о том, что до добра они меня не доведут. Позавчера я украл в супермаркете вискарь, но, придя домой, даже не смог порадоваться очередной «победе». Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то разделил со мной мою радость. А вряд ли бы брюнетка была в восторге, зная, чем я занимаюсь в свободное время.

С другой стороны, общение с Линой хотелось прекратить. Она знала мои секреты, и я боялся, что девушка сможет проболтаться о них кому-то ещё. Но это было уже не так важно. У меня существовала проблема намного серьёзнее. Лина с лёгкостью крушила стены, которые я сам, превозмогая боль и обиды, громаздил вокруг себя последние четырнадцать лет. Такова была моя защита от окружающих, и я боялся её потерять. Я знал, что всегда буду один. Сомневаюсь, что когда-нибудь кто-то сможет понять, почему я поступаю так. Да мне это и не было нужно. Моя ошибка заключалась лишь в том, что я подпустил Лину к себе так близко. Я знал, что это неправильно. А значит не стоило ничего менять в своей жизни из-за какой-то там девки.

Но я решил рискнуть. И это была самая большая глупость. После появления Лины в моей жизни, я стал всё чаще и чаще их совершать. И, самое странное, мне трудно было себя остановить.

Я не знал, зачем Лина проводит со мной столько времени и почему для неё это было так важно. Она никогда не объясняла причину своих частых визитов, только повторяла, что хочет помочь. Я был уверен, что совершаю ошибку, надеясь создать с ней семью, которой у меня никогда не было. Но что-то мне подсказывало, что другого такого человека в моей жизни больше не будет. Только Лина из раза в раз возвращалась ко мне в лачугу после тонн грязи, что я с лёгкостью умудрялся на неё выливать. Что я для неё значил? Хотя сейчас я наверное зря задавался этим вопросом. После последней нашей ссоры она больше не приезжала в гости и вообще никак не давала о себе знать. И это меня тревожило.

Я решил позвонить ей сам. Ещё месяц назад я бы отмёл эту идею к чёртовой матери и никогда бы не совершил такое унижение перед кем-то. Но сейчас я почему-то настойчиво цеплялся за последнюю соломинку, благодаря которой я всё ещё был на плаву. Долгие гудки в телефоне заставили мои мысли активно метаться, мешать и вытеснять друг друга, время от времени загоняя меня в угол собственных заблуждений.

– Я слушаю тебя, – услышал я холодный голос Лины.

– Привет, – от неожиданности я немного растерялся.

– Что ты хотел? – судя по интонации, девушка не особо была расположена к этому разговору.

– Когда ты приедешь?

– Я не приеду.

Я знал, что отчасти сам был виноват в том, что люди держались меня стороной. Я не мог мирно с кем-то существовать. Меня жутко бесило, что все лезут ко мне со своими вопросами и советами, но вы уже это знаете. И каждый раз, когда от меня наконец отворачивались, во мне взрывалась бомба, жуткая и беспощадная. Она сносила всё на своём пути, разрушая не только мою жизнь, но и жизнь тех, кто находился рядом. Уверен, тётя Света с лёгкостью подтвердит это. Последние слова Лины активировали действие этой бомбы, но сейчас я всё-таки пытался остановить начатый процесс. Ибо мне больше не хотелось быть тем Марком, коим я был последние четырнадцать лет.

– Почему? – спросил я.

– Марк, ты издеваешься? – истерично засмеялась Лина.

– Нет. Что, всё так плохо?

– Знаешь, когда я в первый раз тебя увидела, то решила, что ты очередной самовлюблённый придурок.

– Я не удивлён.

– Мы разговаривали с Ильёй о тебе, он многое что рассказал… – Лина сделала паузу, словно задумалась. – Ты же знаешь, я любопытная. Мне стало интересно, действительно ты такой, каким он тебя видит. И знаешь, что я обнаружила после того, как в первый раз заглянула тебе в гости?

– Боюсь представить, – ответил я, не особо понимая, к чему она клонит.

– Ты хороший парень, Марк. Интересный, своенравный, остроумный. Но все свои достоинства ты направляешь абсолютно не в то русло. Да, тебе пришлось нелегко, но это не повод смотреть на окружающий мир как на враждебную тебе среду. Ты винишь других во всех грехах, но сам не пытаешься измениться, – в голосе девушки я услышал нотки горечи. – Именно в такого дурака мне почему-то предстояло влюбиться.

– Что? – меня словно парализовало.

– Я хотела что-то исправить, пыталась… Но я понимаю, что бессильна.

– Давай ты приедешь и мы поговорим.

– Нет! – твёрдо ответила Лина. – Я больше не хочу. Вчера я узнала от Риммы, что это ты украл у Ильи деньги.

– Так она всё-таки проболталась! – разозлился я.

– Она перевелась на другой магазин сразу после того, как увидела тебя в очередной раз. Я пыталась понять, с чего это она вдруг приняла такое решение. И вот… – девушка повысила голос. – Мало того, что ты обокрал друга, так ещё и оскорбил человека, который в принципе тебе ничего не сделал!

– Лина, послушай! – закричал я в трубку.

– Нет, хватит. Я устала от твоей грубости, от твоего эгоизма… От твоей лжи. Не звони мне больше.

В трубке раздалась угрюмая тишина. Единственное, что я слышал сейчас, это биение своего сердца. Мир вокруг меня застыл. Даже пыль на поддоконнике боялась шелохнуться, чтобы не нарушать этот трагический момент. Мне не было жалко Лину. Мне не было жалко Римму. Никого. Я чувствовал только злость и ненависть к окружающим. Как раньше. Только намного сильнее.

Привет, меня зовут Марк Матвеев. Мне двадцать три года. Помните? Так вот сейчас вам придётся вновь познакомиться с этим человеком. Вся моя жизнь – это сущее дерьмо. А сейчас я упустил единственного человека, которому действительно был важен. Ну, разве не прелесть?! Помните, в начале своей истории я говорил, что вряд ли на Земле найдётся такой человек, с которым мне захочется поговорить? Так вот, с Линой диалоги у нас не особо складывались. Но мне нравилось её слушать. Её истории о своей жизни всегда были увлекательными и наполненными чувствами. Она не просто существовала в этом мире, она проживала каждый момент, делала выводы, набиралась опыта и никогда не сдавалась. Жаль, что отныне я не услышу ничего подобного. Теперь я понимал, что мне нечего больше терять. Значит нужно было всё сжечь до тла. От верхушки до самого основания. В буквальном смысле. И ворованный вискарь мне в этом поможет. Алкоголь всегда выручал меня в трудные минуты.

Стать обладателем этой «волшебной» бутылки я решил позавчера вечером. Видимо, как всегда от скуки. Или воровство у меня просто-напросто вошло в привычку. Я до сих пор помню эту прогулку.

Небо затянуло мрачной паутиной беспросветного уныния. В воздухе пахло влажной осенней листвой и гниющими в грязных лужах сучками веток. Природа гордо умирала под звуки ветра, который, в свою очередь, подобно сбежавшему из психиатрического отделения пациенту радостно носился по городу, толкая в спину прохожих, вырывая с петель входные двери магазинчиков и разбрасывая по дорогам серые листы вчерашней прессы. Полумановск словно тонущий корабль медленно погрузился в океан колючей хандры.

Я медленно двигался по тёмным вечерним улицам, спрятав лицо поглубже в капюшон. Время от времени до меня доносились чьи-то разговоры, смех, детские крики, звуки автомобиля… Несмотря на мерзкую погоду и грустный всеобщий настрой, город и дальше продолжал жить своей жизнью. Ну, или выживать.

Кстати, об этом. Сейчас я чувствовал себя настоящим дикарём, готовым с бешеным азартом и заточённой палкой в руках наброситься на огромного мамонта ради… Ради удовольствия. Хотел красиво рассказать про выживание, но вряд ли алкоголь и сигареты, которые я сейчас планировал украсть, являются предметами жизненной необходимости.

Я вошёл в обычный супермаркет и сразу подошёл к прикассовой зоне, делая вид, что выбираю себе что-то из шоколадных батончиков или жвачек. На самом деле, я оценивал окружающую меня обстановку. Людей в магазине было предостаточно, затеряться среди них было очень легко. Администратор находился в зале. Но был занят. Точнее, это она. Женщина, носившая бейдж на своей бежевой блузке, с серьёзным выражением лица копошилась в одном из холодильников с мороженым и отмечала что-то в ручном терминале. Ей сейчас было явно не до воришек. В дальнем углу супермаркета парень с неудачной причёской «под горшок», окружив себя тележками с товаром, заполнял стеллаж

с чипсами и сухарями. Я вообще был вне зоны его видимости. Если у него конечно же нет глаз на затылке. Да и вряд ли этот хмырь рискнул бы ко мне подойти. Две другие работницы сидели за кассой, стараясь как можно быстрее обслужить стоящих в очереди людей. Тем более, что некоторые из них уже начали нервно бубнить себе что-то под нос. Видимо, все торопились домой.

Я прошёл мимо них, обошёл стойку в шоколадками и очутился в отделе с алкоголем. Тут меня ждало маленькое разочарование. Я даже слегка начал психовать. Народу здесь было уйма! Все, видимо, чувствуя себя грамотными кавистами или сомелье, с умным видом что-то громко обсуждали, крутя различные бутылки в своих руках. Свидетели мне были не нужны. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из добропорядочных покупателей надумал сдать меня сотрудникам магазина, а затем и полиции. Людей не было только возле стеллажа с дешёвым виски. Я недовольно скривил лицо. Так себе улов! Но выбирать не приходилось. Я взял в руки первую попавшуюся на глаза бутылку, способную уместить в себе одну вторую литра жидкости и ловким движением рук засунул её в передний карман своей толстовки. Выглядел я теперь так, будто у меня появился пивной животик. Я огляделся. Никто ничего не видел. Главное, лишний раз не поднимать головы, чтобы потом работникам магазина по камерам было крайне трудно понять, как именно выглядел не чистый на руку покупатель. Правда, в этот супермаркет я больше не собирался возвращаться. Это одноразовая акция. В городе полно других магазинов.

Я взял с прикассовой зоны шоколадный батончик и встал в очередь за каким-то худым мужиком, что всё время беспричинно цокал. Бокс с сигаретами висел над кассиром и к моей радости был открыт. Пока блондинка в серой желетке отсчитывала сдачу недовольному мужчине, я вытянул пачку «Парламента» и при помощи всего трёх пальцев быстро затолкал её себе в рукав. Всё вроде бы прошло гладко. Но в душу закралось забытое мною предательское волнение. После того случая в «Весёлой корзинке» я стал менее уверенным в своих способностях оставаться незамеченным. А зря.

Я налил себе первый бокал. И задумался. У большинства людей, которых я встречал в своей жизни, были периоды, когда они чувствовали себя одинокими. Но не так, как у меня – практически всю жизнь. Разве можно быть счастливым, несмотря на это? Я не находил в себе силы идти дальше, гордо подняв голову. Я пытался, но вы же видели, что из этого получается. Полумановск мне не помог. Значит мне придётся бежать дальше. Плохая идея, я знаю. Но оставаться здесь мне больше было не за чем. Я не хотел, чтобы лица уже знакомых людей напоминали мне о ошибках, которые я успел здесь совершить. Особенно, я не хотел видеть Илью! Я готов был его убить. Знаете, с моей жизненной ситуацией не особо приятно смотреть на идеального парня и слушать рассказы про его дружную семью. Хочу, чтоб всё это осталось в прошлом. Я решил, что завтра утром соберу свои вещи и уеду из города, оставив мою лачугу пустовать. Уйду по-английски.

Ополовинив бутылку, я почему-то ещё очень даже хорошо соображал и решил позвонить Илье. Пора бы ему уже узнать, что я о нём думаю на самом деле. Уверен, его ждёт большой «приятный» сюрприз. В это мгновение во мне не было светлых чувств. Только гнев, злоба, презрение. Вискарь шептал мне: используй момент! И я шёл у него на поводу.

– Привет, как дела? – услышал я радостный голос друга.

– Благодаря тебе, хреново, – ответил я не раздумывая.

– Что случилось? – испугался Илья. – Ты что, пьян?

– А как ты догадался?

– Вы поругались с Линой?

– Если бы ты не лез со своей ненужной помощью в мою жизнь, я бы вообще никогда её не знал! – закричал я ему в трубку. – Кто тебе вообще дал разрешение говорить о моём детстве?! Зачем ты ей всё рассказал?

– Марк, успокойся… – Илья расстерялся. – Ты просто пьян.

– Да, я пьян! Из-за тебя! А как бы ты себя вёл, если бы я рассказывал твои секреты направо и налево? Я не хочу, чтобы кто-то об этом вообще слышал.

– Я сказал только ей, – Илья попытался оправдаться. – Больше никто не знает.

– Низкий поклон тебе за это! – зашипел я. – А твоя мать знает про вас с Екатериной?

– Так, Марк, не горечись, – занервничал друг.

– Может уже пора их познакомить?! Уверен, они найдут общий язык!

– Послушай. Возможно, я совершил ошибку…

– Это я совершил ошибку, когда вовремя не дал тебе понять, что мы не друзья, – ответил я, зная, что делаю ему больно. Это то, чего мне хотелось в этот момент.

– Что? – искренне удивился Илья. – Я всегда относился к тебе как к брату.

– Некоторые назойливые родственники будут поприятнее, чем такие как ты… братья! – сейчас я готов был его добить.

– Зачем ты такое говоришь? Если бы твои родители были бы рядом, они вряд ли бы тобой гордились.

– Мои родители – это пара дураков, которые бросили своего ребёнка при возникновении первых трудностей! – засмеялся я. – Хотя, может, я вообще не входил в их планы.

– Я сделаю вид, что этого не слышал, – после каждой моей фразы голос Ильи становился всё неуверенее.

– Лучше сделай вид, что мы никогда не были знакомы!

Ещё один бокал.

Я выключил телефон. Мне стало легче. Нет, я вру. Меня окрыляла эйфория. Я не жалел о содеянном. Наоборот, я гордился этим. Теперь этот «любитель постарше» вряд ли будет лезть туда, куда его не просят. Меня абсолютно не интересовало то, что он будет делать дальше. Я лишь надеялся, что у него хватит ума больше не контактировать со мной, забыть про нашу «дружбу» и при встрече отворачивать голову в другую сторону. Может для кого-то конец нашей истории покажется достаточно грустным, но, на самом деле, это не так. Я уверен, что так будет лучше для нас обоих. Особенно, для меня.

Ещё бокал.

Интересно, почему мои родители не сделали аборт? Зачем рожать ребёнка, если вы не в силах его вырасти? Хотелось бы сейчас посмотреть на их лица. Где мои мама и папа сейчас, чем занимаются? Наверное, они и не вспоминают о том, как однажды выбросили меня на улицу. Не удивлюсь, если спустя время они всё-таки завели ещё одного ребёнка. И в их семье он получает всё то, что должно было достаться мне. Мерзкое зрелище.

Ещё бокал.

Я всегда задумывался над тем моментом, чтобы было со мной и каким бы я вырос, если бы в тот прекрасный летний день я не узнал правды. Так бы и считал, что мои родители погибли, а меня воспитывает родной мне человек. Сейчас даже трудно представить свою жизнь другой. Но уверен, что тогда я бы вырос совсем иным человеком… Возможно, для меня это был бы самый лучший из вариантов, несмотря на горькую правду, которую я бы не знал. Но так же проще жить, да?

Ещё бокал…

Когда Лина зашла в квартиру, я сидел в прихожей в обнимку с бутылкой. За окном уже стемнело. Сколько прошло времени после нашего с ней разговора по телефону? Часов пять-шесть? Я был уже сильно пьян. В этот момент узоры на грязных серых стенах танцевали заводные и весёлые танцы. Тело стало невесомым. В голове приятно шумело. Что это, шум морских волн? Мне было космически хорошо. Самое удачное время для финала моей истории. Тогда я и не подозревал, что так и будет.

Появление Лины меня почему-то не удивило. Судя по тому, как она была одета, у меня сложилось впечатление, что её тупо оторвали от домашних дел. Она была очень встревожена. И признаюсь, меня это радовало. Она подлетела ко мне и присела рядом, заглядывая мне в глаза. С её тёмных волос на пол стекали капли холодной воды.

– Там что, идёт дождь? Или это ты так вспотела, пока бежала ко мне? – усмехнулся я.

– Марк, прекрати!

– Я так и знал, что этот идиот тебе позвонит и пожалуется!

– Илья переживает за тебя, – сердито она произнесла.

– Переживает за меня? Или за ту информацию, которую я могу рассказать его матери? – я самодовольно улыбнулся. Мне нравилось, что в данной ситуации меня трудно было провести. – Ты, кстати, можешь мне в этом помочь.

Сначала я не понял, что произошло. Я лишь услышал звук шлепка. Глаза закрылись сами. Удар затылком о стену заставил меня на мгновение выпасть из реальности. Но спустя несколько секунд я почувствовал, как с левой стороны у меня горит нижняя часть лица. Лина ударила меня по щеке. Обидно.

Я открыл глаза и, хватаясь за стены, попытался встать. Девушка тоже поднялась.

– А я-то думал, ты за меня переживаешь. Зря надеялся! Видимо, я действительно такой ужасный человек, что не заслуживаю понимания.

– Сколько ты выпил?

– Какая разница? – я прижал холодную бутылку к покрасневшей щеке. – Я не виноват, что только алкоголь может разделить со мной мою печаль. Вам же всем плевать!

– Марк, послушай меня, – Лина попыталась меня обнять, но я её с психом оттолкнул:

– Не трогай меня! Я знаю, что никому не нужен! Не надо меня успокаивать!

– Я приезжала к тебе только потому, что ты был мне важен. Да, порою ты резок и груб, но я всегда понимала, что у тебя доброе сердце. И ты это знаешь. Просто ты боишься признаваться в своих страхах и слабостях. Я сама не знаю, как так произошло, что я влюбилась в тебя! – она выпалила это так, словно надеялась, что это что-то изменит.

– Неправда!

– Это правда. И ты это знаешь.

– Меня невозможно любить! – закричал я ей в лицо.

– Но я же умею. – спокойно ответила она, пуская по щекам тёплые слезы. – Помнишь, я говорила, что отдала бы всё, чтобы вернуть отца к жизни. Ровно такую же цену я готова заплатить, чтобы помочь тебе увидеть мир моими глазами. Мир, в котором царит доброта, дружелюбие, искренность, любовь. Я очень хочу, чтоб ты был счастлив. По-настоящему, счастлив. И не боялся быть собой. Хочу, чтоб ты научился доверять людям. Тогда ты сможешь почувствовать тепло от других, и это тепло будет направлено к тебе.

Таких слов моё сердце не могло выдержать. Может потому что никто никогда мне такого не говорил. Её речь безжалостно скрутила мои внутренние чувства в один огромный узёл, сбив напрочь дыхание. Было больно. Я не хотел ей верить. Я не должен. Это слишком рискованно для меня.

– На всё готова, говоришь? Правда? – я прижал Лину к себе, пытаясь содрать с неё футболку. – Сейчас посмотрим!

– Марк, что ты делаешь? – девушка пыталась вырваться из моих цепких объятий.

– Я знаю, как это проверить!

– Отпусти! – Лина закричала, усердно размахивая руками. – Ты делаешь мне больно!

– Ты же любишь меня! Докажи. Давай переспим с тобой прямо сейчас! Я очень тебя хочу.

– Марк, прекрати! Я тебя прошу! – девушка старательно пыталась освободиться, но у неё ничего не получалось.

– Разве так сложно? – я схватил её за плечи и посмотрел в испуганные глаза. – Ты же сказала, что любишь!

– Марк, я… Я не… – её зелёные зрачки судорожно бегали из стороны в сторону, видимо, в поисках спасенья. – Я не готова…

Я брезгливо оттолкнул Лину, а затем кинул в неё футболку, которую успел стянуть с её хрупкого тела. Девушка закрыла руками лицо и заревела как ребёнок. Я молча наблюдал. Теперь-то я точно её потерял. И что-то мне подсказывало, что Лину это расстроило больше, нежели меня. Но я не мог разделить с ней её боль. Мне было достаточно своей.

– Я так и думал.

– Марк… – прошептала она сквозь слёзы.

– Я не верю ни единственному твоему слову! Больше не приходи!

Я выскочил из квартиры и побежал вниз. Лестничная площадка плыла перед глазами, притворяясь бесконечным лабиринтом. Несмотря на то, что ощущение легкости сменилось невыносимой тяжестью в голове, я не стал останавливаться. Я жаждил забыть Лину навсегда. Я хотел убежать от неё, исчезнуть, раствориться. И ночной уличный дождь мне в этом помог. Холодные капли попадали за шиворот, стекали по спине, всё больше возвращая меня к трезвой реальности. Но внутри по-прежнему легче не становилось. Я чувствовал себя вновь обманутым, преданным. Она меня не любила. Как и все в этом мире. Я был в этом уверен.

Я пересёк двор, перебежал аллею и выскочил на проезжую часть. Остановился. Мимо пролетела белая иномарка, водитель которой испуганно на меня пялился. Видимо, боялся, что я брошусь к нему под колёса. Осенний ливень обнимал меня со всех сторон, разделяя мою печаль. Наверное, только ему я мог доверить свои чувства. И впервые за последние четырнадцать лет я заплакал. Сначала тихо, потом взахлёб. Боль острой занозой засела у меня внутри и не давала сердцу покоя. Я чувствовал себя самым одиноким человеком на планете. Тем мальчиком, ошибки родителей которого привели к тому, что теперь он не может справиться с самим собой и больше не позволяет никому себе помочь. Такой, по их мнению, должна была быть моя жизнь? Чего они добивались? Ответы на эти вопросы я никогда не узнаю. От этой мысли мне было невыносимо паршиво. Возможно, я чего-то не понимал. Хотя, скорее всего, не хотел понимать. Но мне так же было не ясно, почему я должен первый делать какие-то усилия, если окружающим всё равно? Разве это справедливо? Я так не считал. Это меня бросили первым.

Я услышал голос Лины, она звала меня. Она была где-то далеко. Даже ночной дождь не мог заглушить её отчаянный зов. Холодные лужи отражали угрюмое небо и, кажется, ехидно смеялись над её бесполезными стараниями. Девушка меня искала. И очень зря.

Я бросился бежать дальше, куда глядят глаза. На самом деле, у меня не было определённого маршрута, я просто старался отдалиться от дома, в котором находилась моя лачуга. Надоедливые капли стекали со лба, смешивались со слезами и застилали мои глаза, полностью лишая меня нормального зрения. Жаль, что в моём состоянии я не понимал весь риск данной ситуации. Но в таких случаях я не мог стоять, мне нужно было бежать. Бежать от той боли, что рвала меня на части изнутри.

По закону жанра в эту секунду перед моими глазами должна была пробежать вся моя жизнь. Но даже здесь судьба оказалась ко мне несправедлива. Хотя, возможно, я просто не заслужил пережить то, о чём обычно рассказывают люди, оказавшиеся на грани жизни и смерти. К чему это я веду? Я услышал скрип автомобильных тормозов и обернулся. Свет белых фар ударил по глазам, заставляя зажмуриться. Я даже не успел сообразить, что произошло. Страх острой иглой кольнул моё сердце в самый последний момент, но было уже поздно. Что-то тяжёлое на приличной скорости врезалось в меня и, подбросив моё тело в воздух, небрежно швырануло на мокрый асфальт. От сильного удара перед глазами всё поплыло. Настырный ливень умывал моё лицо, рисуя подо мной кровавую лужу. И я отключился…

Если бы мои родители действительно погибли, то сегодня я бы с ними встретился. Возможно, это была бы самая милая встреча в моей жизни. Точнее, за гранью жизни. Но такого не будет. Они живы. А там, на небесах, вряд ли кто-то меня ждёт. Только если отец Лины, который не прочь переломать мне рёбра за такое обращение с его дочерью. Этого мне бы не хотелось. Но есть и хорошие новости. Если на небе действительно есть некто, кто придумывает нам судьбы, то у меня будет отличная возможность высказать ему всё, что я думаю о нём и его творчестве…

…Я пришёл в сознание. Или так мне показалось. Я не понимал, что происходит. Голова просто разрывалась на части. Убийственно болела левая нога. Дышать было трудно. Скорее всего, у меня были сломаны рёбра. Лицо было измазано в чём-то липком: либо в грязи, либо в крови. Кто-то прикладывал к моему носу и рту что-то пластиковое. Сколько я пролежал там, на холодном асфальте? Когда меня нашли? Вряд ли я это когда-то узнаю.

Я услышал голос Лины, она вновь кричала моё имя. Или это галлюцинации? Я с трудом приоткрыл глаза. Свет флюоресцетных ламп, висящих на под потолком, вмиг обжёг мою сетчатку. Боль была невыносимой. Я застонал.

– Он пришёл в сознание!

– Позовите Григория Степановича!

Полагаю, я был в больнице. Меня куда-то везли. Перед глазами маячили лица в белых масках. Все были напряжены и нервированы. Каждый поворот в лабиринтах коридора белого здания отдавался мне жутким головокружением. Хотя, возможно, я просто это придумал.

– Откройте дверь!

Меня завезли в какое-то помещение. Но я уже ничего не мог разглядеть. Я понимал, что умираю. И от этой мысли мне стало спокойно. Я вспомнил тётю, Илью, Лину… Я знал, что все они будут жалеть о том, что вели себя со мной так. Это хорошо. Пусть жалеют, пусть корят себя за это. Мне бы этого хотелось. Зато я понимал, что умираю счастливым. Это того стоит.

Мне не было страшно. Наоборот, я ждал этого момента. Я знал, что сейчас боль уйдёт навсегда. Я попытался улыбнуться и закрыл глаза, проваливаясь с головой в небытие. Прощай, Марк Матвеев, твой путь окончен.