Текст книги "Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война"

Л. Троцкий. ПЕРЕЛОМ

Сегодняшний день был критическим. Наши войска отступили на Пулковские высоты, стало быть, на последний рубеж перед Петроградом. Отступление отсюда означало бы, что борьба будет вестись уже в стенах города, т.-е. превратится во внутреннюю оборону.

Показания перебежчиков и другие данные свидетельствуют о том, что противник отдал приказ в ночь с 20-го на 21-е овладеть Пулковскими высотами. Приказа этого белая армия, однако, не выполнила.[108]108
  К вечеру 20 октября части 7-й армии отошли на линию Пулковских высот. На этом рубеже разыгрались решительные бои. Заняв Детское Село, противник в ночь с 20-го на 21 октября наступал на Пулковские высоты с целью прорваться в Петроград. К этому моменту, благодаря тому, что Николаевская ж. д. осталась в наших руках, в районе Колпино и Тосно сосредоточилась резервная группа тов. Харламова. В 23 часа 20 октября отдан был приказ о наступлении 7-й армии. Противнику, не успевшему занять Пулковские высоты, в кровопролитных боях 21 – 22 октября был нанесен первый решительный удар.


[Закрыть] Мы не только не покинули важнейшего рубежа, а, наоборот, по всему фронту продвинулись с боем вперед. Нами захвачены пленные, пулеметы и другие трофеи. При этом даже наиболее слабые части обнаружили упругость и силу сопротивления. В боях приняли, с несомненным успехом, участие первые танки петроградского производства. Красные войска с восторгом приветствовали появление первой бронированной гусеницы.

Исход сегодняшнего дня можно оценить как вполне благоприятный. Благодаря свежим резервам, с одной стороны, освежению командного и комиссарского состава, с другой, в 7-й армии произошел несомненный внутренний перелом: части вернули себе самообладание и стремятся вперед. Снабжение поставлено более чем удовлетворительно. Настроение вполне уверенное. Особенно курсанты стремятся вознаградить себя за ряд неудач.

Тем не менее положение по смыслу самой обстановки остается напряженным: враг в расстоянии одного перехода от Петрограда. Следовательно, чтобы застраховать себя от случайностей, мы обязаны, не покладая рук, продолжать работу над укреплением Петрограда, над организацией его внутренней обороны. Обеспеченный изнутри Петроград является в то же время превосходным тылом для возродившегося фронта.

Перелом произошел. В ближайшие дни это должны будут признать столь лживые англо-французские радио.

21 октября 1919 г. Петроград.

«В пути» N 99, 22 октября 1919 г.

Л. Троцкий. ПЕРВЫЙ УДАР

До 21-го Юденич наступал, встречая слабое сопротивление. 21-го 7-я армия закрепилась на линии Пулкова и дала отпор. Наступление Юденича приостановилось. 22-го Красная Армия перешла в наступление. Сопротивление белогвардейских войск оказалось очень упорным. В течение 21-го и 22 октября, когда продвижение Юденича приостановилось, он успел подтянуть резервы и тем самым уплотнить свои ряды. Бои получили ожесточенный характер.

К вечеру 23-го мы завладели полностью Детским Селом и Павловском. Это серьезный успех. Мы не только остановили наступление, но и нанесли противнику крупнейший удар.

Наши части переродились. Аппарат связи и управления действует без перерывов и перебоя. Благодаря усилиям лучших работников Петрограда, снабжение поставлено на должную высоту. Части, застигнутые наступлением Юденича врасплох и ожесточенные рядом неудач, ныне соперничают в самоотвержении и героизме.

В рядах врага произошел первый надлом. В прошлые дни почти не было пленных; перебежчики насчитывались единицами. Теперь число перебежчиков и пленных сразу возросло. Они прибывают десятками и скоро начнут прибывать сотнями и тысячами.

Успех велик. Но до окончания задачи еще далеко. Нужно раздавить Юденича, стереть его с лица земли и тем раз навсегда обеспечить спокойствие Петрограду. Мы же пока нанесли белым бандам лишь первый удар.

Опасность, нависавшая над Петроградом, отодвинулась, но не исчезла. Враг стоит на расстоянии двух переходов от Петрограда. Работы по укреплению города должны поэтому идти полным ходом. С неменьшей энергией должны вестись работы по укомплектованию полевой армии людьми, по обеспечению ее лошадьми и всеми необходимыми предметами снабжения.

Было бы непростительно, если бы первый успех послужил причиной легкомысленного успокоения. Наоборот: он должен стать сигналом к новому напряжению энергии. Враг поколеблен, но не разбит. Мы сорвали его с важной позиции. Теперь нужно преследовать его неутомимо. Нужно привести в движение все силы и средства наступления; не давать бандам Юденича ни отдыха, ни срока; улучшать армейский аппарат, укреплять связь, повышать дисциплину, наступать, преследовать, бить – до конца, до полной победы. Тогда за первым ударом скоро будет нанесен последний.

23 октября 1919 г. Петроград.

«В пути» N 100, 24 октября 1919 г.

Л. Троцкий. ВМЕШАЕТСЯ ЛИ ФИНЛЯНДИЯ?

(Интервью)

На ваш вопрос о том, будет ли наступать на нас Финляндия в помощь Юденичу, я считаю возможным ответить отрицательно.

Почему? Не переоценивая дружеских чувств к нам финляндской буржуазии, не могу, однако, отказать ей в здравом смысле, а этот здравый смысл говорит следующее:

Во-первых, в случае наступления финляндской буржуазии, она была бы разбита, особенно теперь, когда армии Юденича нанесен удар, который, как всем станет очевидно в ближайшее время, явится для нее смертельным.

Во-вторых, Финляндия расположена слишком близко от Петрограда. Никакое русское правительство не сможет лояльно относиться к самостоятельной Финляндии, если последняя не свяжет себя лояльностью по отношению к России. Советское правительство достаточно показало свое уважение к самостоятельности Финляндии. Если бы при таких условиях финляндская буржуазия попыталась принять участие в нападении на Петроград, это означало бы в конце концов для всего русского народа невозможность терпеть самостоятельную буржуазную Финляндию в расстоянии двух переходов от Петрограда. Таким образом, история производит сейчас испытание возможности сожительства самостоятельной Финляндии и самостоятельной России в их нынешних границах. Финляндская буржуазия весьма заинтересована в том, чтобы это испытание было выдержано.

Мы побеждаем на всех фронтах. Налет Юденича явился последней ставкой авантюриста Черчилля. Эта ставка бита. Не думаю, чтобы финляндская буржуазия связывала свою судьбу с обанкротившейся авантюрой худшего из английских империалистов.

Если бы тем не менее наступление со стороны Финляндии последовало, оно явилось бы гораздо меньшей угрозой Петрограду, чем отбитое наступление Юденича. У нас достаточно резервов, внутренняя оборона Петрограда на должной высоте, а главное – у нас есть твердая воля проучить всякого, кто попытается навязать Советской России свою волю.

«Известия» N 242, 29 октября 1919 г.

Л. Троцкий. ПЕТРОГРАД

(Октябрь 1917 – 1919 г. г.)

Ко второй годовщине Октябрьской революции Петроград снова стоит в центре напряженного внимания всей страны. И опять, как два года тому назад, Петроград оказался под опасностью с юго-запада и совершенно так же, как и тогда, в конце октября 1917 г. (ст. ст.) решалась судьба Петрограда под Пулковскими высотами.[109]109
  Борьба под Пулковом в октябре 1917 г. – К 29 октября (ст. ст.) Краснов занял Гатчину и Красное Село, угрожая Петрограду. В тот же день в самом Петрограде произошло «преждевременное» – по словам Керенского – восстание юнкеров, тут же подавленное революционными частями Петрограда. Военно-Революционный Комитет начал энергичную подготовку к ликвидации красновских банд. На Путиловском, Обуховском и Ижорском заводах рабочие быстро сформировали техническую часть артиллерии. Еще 28 октября на фронте появился первый бронепоезд, выпущенный путиловцами. Балтфлот в свою очередь выделил отряд матросов.
  30 октября началось наступление на Красное Село. После артиллерийской подготовки отряды Красной Гвардии, части петроградского гарнизона под командой полковника Вальдена и морской отряд тов. Дыбенко пошли в наступление. Под натиском красных Краснов оставил Царское Село и отошел к Гатчине. 31-го тов. Троцкий сообщает из Пулкова по радио о победе над Красновым. Эта победа окончательно сорвала авантюру Керенского и решила судьбу Петрограда.


[Закрыть]

Тогдашние военные операции как с противной, так и с нашей стороны были окутаны атмосферой полнейшей неопределенности. Никто не мог, хотя бы приблизительно, сказать нам, какие силы на нас наступают. Одни говорили – тысяча казаков, другие – три, пять, десять тысяч и т. д. Буржуазная печать и буржуазная молва (тогда еще обе были очень многоречивы) чудовищно преувеличивали силы Краснова. Помню, первые достоверные сведения о количестве прибывших казаков я получил от тов. Воскова, который наблюдал их эшелоны в Сестрорецке и категорически настаивал на том, что казаков никак не более тысячи сабель. Но все же оставалось возможным, что пришли еще какие-либо части походным порядком, – тов. Восков говорил лишь о железнодорожных эшелонах.

Столь же неопределенны были те силы, какие мы могли противопоставить казакам. В нашем непосредственном распоряжении был весьма значительный по численности петроградский гарнизон. Но он состоял из полков, которые в первых сотрясениях революции утеряли боеспособность. Старая дисциплина разрушалась вместе со старым командным составом. Революция требовала разрушения старого военного аппарата. Новой военной дисциплины еще не было. Создавались наспех рабочие красногвардейские отряды. Какова была их ударная сила? Этого никто не мог еще сказать. Мы не знали толком, где находилось необходимое снабжение. Старые военные власти отнюдь не спешили предоставить его в наше распоряжение. Новые власти не знали к нему пути. Все это создавало обстановку чрезвычайной неопределенности, в которой легко возникали и разрастались панические слухи.

В Смольном при участии тов. Ленина и моем (не помню точно какого числа) созвано было гарнизонное совещание с участием командного состава. Часть офицерства уже скрылась в этот период. Но значительная часть оставалась при своих полках, не зная, что предпринять и по традиции считая недопустимым покидать свою часть. Ни один из офицеров, принимавших участие в этом совещании, не позволил себе хотя бы заикнуться относительно неприемлемости «гражданской войны» и нежелательности отпора Керенскому и Краснову. Объяснялось это, главным образом, полной растерянностью офицерства, у которого не было причин, конечно, дорожить режимом Керенского, но не было также оснований радоваться пришествию советского режима. Организованного лагеря контрреволюции еще не было. Агентура Антанты еще не расстелила своих сетей. При таких условиях наиболее простым решением для командного состава было держаться за свой полк и выполнять его решения. К этому нужно прибавить, что командный состав был уже выборным. Наиболее злостные элементы были отброшены.

Однако же никто из командиров не хотел взять на себя ответственность за руководство всей операцией, отчасти потому, что среди участников совещания, насколько помню, не было лиц с серьезным боевым стажем, а, главным образом, потому, что никто не хотел слишком просовывать свою голову вперед, не зная, что из этого выйдет. После нескольких неудачных попыток привлечения командиров полков, выбор пал на полковника Муравьева, сыгравшего потом немалую роль в военных операциях Советской России.

Муравьев был прирожденным авантюристом. В этот период он считал себя левым эсером (левое эсерство было тогда прикрытием для многих пролаз, желавших примазаться к советскому режиму, но не решавшихся наложить на себя тяжелое бремя большевистской дисциплины). По военному своему прошлому, Муравьев был, кажется, преподавателем тактики в юнкерском училище. Хлестаков и фанфарон, Муравьев не лишен был, однако, некоторых военных дарований: быстроты соображения, дерзости, умения подойти к солдату и ободрить его. В эпоху Керенского авантюристские качества Муравьева сделали его организатором ударных боевых отрядов, которые направлялись, как известно, не столько против немцев, сколько против большевиков. Теперь, с приближением Краснова к Петрограду, Муравьев сам, и притом довольно настойчиво, выдвинул свою кандидатуру на пост командующего советскими войсками. После понятных колебаний, кандидатура его была принята. При Муравьеве была учреждена выбранная гарнизонным совещанием пятерка из солдат и матросов, которым внушено было иметь за Муравьевым неослабное наблюдение и, в случае малейшей попытки к измене, убрать его прочь.

Муравьев, однако, не собирался изменять. Наоборот, с величайшей жизнерадостностью и верою в успех он принялся за дело. В отличие от других военных работников того периода, особенно партийных, он не жаловался на недочеты, прорехи, на саботаж, а, наоборот, все недочеты заделывал жизнерадостным многословием, заражая постепенно и других верою в успех.

Главная организаторская работа легла, однако, на рабочие районы. Там разыскивали необходимые ружейные патроны, снаряды, орудия, лошадей и упряжку и выкатывали импровизированные батареи на позиции, которые тем временем укреплялись.

Полки Петроградского гарнизона выступили на позиции довольно вяло. Тогда, на заре Октябрьской революции, у рабочих масс еще не было сознания неизбежности суровой борьбы для закрепления переворота. Захваченным идейной силой революции массам казалось, что вопрос решится до конца одними мерами агитации, силою слова. Вооруженные столкновения с казаками казались им прискорбным недоразумением, случайно нарушившим победоносный ход Октябрьской революции. Предстоявших боев они не брали всерьез, предпочитая отправлять навстречу противнику агитаторов и парламентеров.

Петроградские пролетарии относились к делу серьезнее, чем солдаты гарнизона, но они могли выставить лишь наспех созданные отряды так называемой Красной Гвардии.

Исход боя решила артиллерия, которая с Пулковских высот внесла значительные опустошения в ряды красновской конницы. Называли 300 – 500 убитых и раненых, – число, несомненно, преувеличенное. Казаки сражались без всякой охоты. Их уверили, что петроградское население встретит их, как избавителей, и достаточно было небольшого артиллерийского удара, чтобы остановить их движение. Остановившись, они зароптали против своих командиров, замитинговали, вступили в переговоры с представителями красногвардейцев… Наконец, казаки отступили к Гатчине, где находился красновский штаб. Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нем Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова.

Натиск был отбит, Октябрьская революция закреплена. Вместе с тем открылась эпоха непрерывной напряженной гражданской войны.

Два года спустя нам опять приходится обеспечивать Октябрьскую революцию на тех же Пулковских высотах. Неосмотрительно отпущенный на волю в 1917 г., Краснов сражается ныне в войсках Юденича, под той самой Гатчиной, где он был взят нами в плен. За этими чертами сходства – какое однако огромное различие: тогда Петроград еще кишел буржуазными и интеллигентскими элементами, группами, кружками, партиями, газетами, и вся эта пестрая братия считала, что мир держится на ней, что Советская власть – недолговечная случайность. Пролетариат вошел в свою революцию с большим энтузиазмом, с великой верой, подъемом, но и с большим запасом благодушия. За эти два года метла революции сурово прошлась по петроградской буржуазии. С другой стороны, рабочие Петрограда прошли через огромные испытания. Энтузиазм не горит таким внешне ярким пламенем, как два года назад, но зато прибавилось опыта, твердости, уверенности, душевного закала. Враг организовался и стал сильнее. Уже не тысяча казаков наступает на Петроград, а много сотен тысяч бойцов, вооруженных средствами мирового империализма, наступают на Октябрьскую Россию. Петрограду угрожают десятки тысяч белых солдат, прекрасно вооруженных. Английские корабли выбрасывают на наше побережье пятнадцати-дюймовые снаряды. Но и мы стали сильнее. Старых полков нет. Импровизированные отряды вооруженных рабочих также отжили свой век. Их место заняла правильно организованная Красная Армия, которая – нельзя отрицать – знает моменты упадка, неудач и даже малодушия, но которая, в конце концов, в минуту опасности всегда умеет сосредоточить необходимую энергию и дать отпор врагу.

Два года назад Петроград выступал, как великий зачинщик. Теперь на Петрограде международный империализм хочет показать свою силу в деле удушения революции. Борьба из-за Петрограда получает характер мирового поединка между пролетарской революцией и капиталистической реакцией. Если бы этот поединок закончился неблагоприятно для нас, т.-е. если бы даже мы временно сдали Петроград, – этот тяжелый удар еще вовсе не означал бы крушения Советской Республики. За нашей спиной еще необъятный плацдарм, который позволит нам маневрировать до полной победы. Но зато наша победа в петроградском поединке означает сокрушительный удар англо-французскому империализму, который слишком многое поставил на карту Юденича. Борясь за Петроград, мы отстаиваем не только колыбель пролетарского восстания, но боремся самым непосредственным образом за его мировое распространение. Это сознание удесятеряет наши силы. Петрограда мы не отдадим. Петроград мы отстоим.

«Правда» N 250, 30 октября 1919 г.

Л. Троцкий. ВМЕШАЮТСЯ ЛИ ФИННЫ

(Интервью)

Последние радио принесли весть о том, будто буржуазия Антанты, в обмен за Аландские острова, заручилась согласием финской буржуазии участвовать в разбойничьем походе на Петроград. По этому вопросу, представляющему столь исключительный интерес не только для Петрограда, но и для всей страны, можно сообщить следующее:

1) Само сообщение представляется непроверенным и даже маловероятным. Юденич быстро откатывается от Петрограда, и Красной Армии поручено добить его во что бы то ни стало. Прекрасное положение на других фронтах дает возможность высшему командованию выделить для разгрома Юденича достаточные силы. В такой момент представляется крайне маловероятным, чтобы финская буржуазия рискнула поставить всю свою судьбу на неверную карту Юденича.

2) Если бы, тем не менее, невероятное стало фактом и финская буржуазия действительно обрушилась бы на Петроград, такое покушение обошлось бы ей чрезвычайно дорого. Местное командование получило все необходимые инструкции как относительно дальнейшего развития укреплений Карельского перешейка, так и относительно необходимого сосредоточения живой силы. Советское правительство, верное своей основной принципиальной линии поведения, отметает какие бы то ни было шаги или заявления, которые могли бы иметь характер вызова или провокации по отношению к Финляндии. Но именно поэтому, в твердом сознании своей правоты, советское правительство ответит на военное выступление Финляндии решительным контрнаступлением, при чем сделает ответственным за покушение на Петроград не только финляндскую буржуазию в целом, но и каждого финского буржуа в отдельности.

В заключение, мы считаем необходимым повторить еще раз, что есть все основания рассчитывать на то, что финляндской буржуазии не понадобится такого сурового урока.

3 ноября 1919 г.

Л. Троцкий. МЕЛКИМ СОШКАМ ПО РУКАМ!

(Приказ Председателя Реввоенсовета Республики и Наркомвоенмора Реввоенсовету 7-й армии от 3 ноября 1919 г., N 166, гор. Петроград)

Иностранное радио принесло одновременно два важнейших известия:

1. О том, что империалисты Согласия добились будто бы от Финляндии, путем уступки ей Аландских островов, готовности напасть на Петроград.

2. О том, что белогвардейское правительство Эстонии, отдельные полки которого поддерживают Юденича, объявило ныне общую мобилизацию.

Оба эти известия, если они подтвердятся, могут получить крупнейшее военное значение для 7-й армии.

Советское правительство заявляло не раз, – и заявления свои доказывало на деле, – что оно ни в малейшей мере не помышляет о войне против независимых Эстонии и Финляндии.

Наоборот, советское правительство видит величайший свой интерес в том, чтобы на деле доказать всем народам политику подлинного уважения к праву всех наций на самоопределение. Но, само собой разумеется, советское правительство ни в каком случае не может терпеть покушений со стороны буржуазии мелких государств на независимость рабоче-крестьянской России. Если бы Юденич, укрываясь от преследования 7-й и 15-й армий, нашел поддержку со стороны Эстонии, то задачей 7-й армии явилось бы отбить нападение не только Юденича, но и его бело-эстонских сообщников. При этом 7-я армия должна была бы твердо помнить, что ее целью является не нарушение самостоятельности Эстонии в каком бы то ни было отношении, а только разгром белогвардейских банд; поэтому 7-й армии пришлось бы выступить против эстонской армии лишь постольку и в тех случаях, поскольку и когда эстонские части активно выступали бы на поддержку Юденича.

Покушение финляндской буржуазии на Петроград означало бы столь чудовищный и бессмысленный разбойничий набег, что, несмотря на заверение иностранного радио, известие надлежит считать маловероятным. Если бы, тем не менее, оно подтвердилось, то задачей 7-й армии явилось бы не только дать нападению надлежащий отпор, но и отучить финляндскую буржуазию раз навсегда от всяких замыслов против Советской России. В случае сосредоточения финской буржуазией военных сил против Петрограда, необходимо будет первым делом разъяснить, через посредство комиссаров и командиров, всем солдатам 7-й армии разбойничий смысл затеваемого Финляндией нападения и ответственность за это преступление, в полном соответствии с фактами, возложить не только на финляндскую буржуазию в целом, но и на каждого финского буржуа в отдельности. Каждый финский буржуа своим имуществом и своею жизнью будет отвечать за кровожадный вызов русскому пролетариату, который готов жить в мире со всеми народами.

В соответствии с изложенным предлагаю:

1) развить линию карельских укреплений, придав ей вполне законченный характер;

2) сосредоточить на русско-финляндской границе достаточные войска из числа многочисленных подкреплений, поступающих в 7-ю армию;

3) командующему разработать во всех отношениях план короткого и мощного удара на Финляндию, в случае явного вызова с ее стороны;

4) принять все необходимые подготовительные меры к тому, чтобы преследование и разгром Юденича могли без задержки продолжаться и по ту сторону эстляндской границы;

5) при проведении всех этих мер строжайше избегать какого бы то ни было вызова по отношению к Финляндии или Эстонии с нашей стороны, ибо имеются еще все основания рассчитывать на то, что финляндская и эстонская буржуазия в последний момент откажется связывать свою судьбу с судьбой обреченного на полный разгром и гибель Юденича.