Текст книги "Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война"

Против этой отвратительной сделки поднимется не только пролетарий и батрак, не только средний киевский мужик, но даже украинский кулак правого берега Днепра, наиболее отсталого во всех отношениях. Это будет протест и возмущение 99 процентов населения. Неизбежный протест – с винтовкою в руках – против Петлюры и его хозяина Пилсудского явится полным и несомненным залогом нашей победы в предстоящей нам тяжкой и большой борьбе.

Да, борьба будет тяжелой. Польская армия немалочисленна. Она за последний год формировалась с большим напряжением. У нее немалый резервуар: в нынешних границах Польши около 35 миллионов душ населения. Правда, из них не более 38 процентов поляков, и этот факт насильственного режима польских панов не только над своими рабочими и крестьянами, но и над массами других национальностей, будет, конечно, разлагающим образом влиять на польскую армию. Но это скажется лишь позже, точно так же, как и классовые противоречия, очень острые в Польше, которые скажутся очень решительно после нашего решающего удара.

Польский рабочий класс не хотел и не хочет войны. Польское крестьянство от нового режима, от режима Пилсудского и его союзников шляхтичей, получило только крохи, или, вернее, получило только обещание дать крохи. Оно не может долго стоять за этот режим, оно не может стремиться к войне, которая принесет ему усугубление государственных налогов, а если война затянется, то и полное обнищание, полное истощение.

Это все бесспорно, но сегодня это еще не всему польскому крестьянству ясно. Еще сильны в нем национальные предубеждения. Польша после долгого гнета еще слишком недавно вступила в состояние независимой республики. Национальная чувствительность еще слишком свежа, медовые месяцы государственной независимости еще не изжиты, и на этих настроениях пытается основать свою политику «начальник польского государства» Пилсудский. Не изжиты еще недоверие и ненависть наиболее отсталых крестьянских масс к России и к русскому, ибо в их сознании и памяти Россия и русское – есть царь и царское. Вот из этого исторического капитала надеется себе выгнать проценты «начальник государства» Пилсудский.

Таким образом, обширный человеческий резервуар, старые национальные традиции, ныне подновленные созданием республики, старая подозрительность к России и к русскому, – вот те элементы, которые являются плюсами на чаше весов у Пилсудского и у тех, кто стоит за ним.

Но в общем его режим есть режим внутренней слабости и не только в основных чертах, но и во многих подробностях напоминает режим Керенского. Неуверенность и разлад проникают насквозь офицерские верхи армии. Там есть две различные организации: офицеры-пилсудчики (сторонники Пилсудского) и офицеры-народовцы, польские кадеты и октябристы. Эти две организации враждебно переплетаются между собой. Рабочие недовольны. Крестьяне недовольны. Это все элементы жестокой борьбы как внутри верхов, так и верхов с восставшими низами. Но все эти события наступят, как последний плод, как увенчание наших последних усилий. Было бы глубочайшей ошибкой полагать, что история начнет с того, что откроет перед нами польскую рабочую революцию и тем самым избавит нас от необходимости вооруженной борьбы. Нет. Пока в Польше широкие массы крестьян и мелкой буржуазии считают, что Антанта есть все, что Антанта распоряжается всем, что Антанта требует войны с Россией и что Польше для сохранения своей независимости необходимо вести с нами борьбу, – если не из внутренних побуждений, то под давлением силы, – пока этот взгляд, распространяемый и поддерживаемый польскими желтыми газетчиками, имеет еще значительное влияние, нам нет другого выхода, как показать, что кроме силы Антанты, есть другая сила, сила русских рабочих и крестьян, сила нашей Красной Армии, и что всякое посягательство на границы Советской России и Советской Украины встретит беспощадный отпор.

Сейчас, товарищи, в эти недели, когда рабочий класс России, уставший, недоедающий, рвущийся к мирному труду, снова выпрямляется для боевых задач, поднимается для беспощадного отпора польской шляхте, – в этот период все, что есть в нашей стране честного, мыслящего, опрятного, даже при несогласии с нашей социальной программой и нашими методами действий, вынуждено признать, что единственная сила, которая сейчас отстаивает независимость русского народа и будущность России, есть русский рабочий класс и Советская коммунистическая власть. И вот почему, товарищи, многие из наших вчерашних врагов и сегодняшних принципиальных противников в вопросах социальных, религиозных и пр. вынуждены склониться перед той великой ролью, которую играет рабочий класс, как стержень, на котором держится и без которого упала бы в пропасть наша страна. Я здесь приведу пример, по поводу которого я только что письменно был запрошен, – это пример генерала, который играл большую роль в эпоху царизма, в эпоху Керенского был верховным главнокомандующим и по своему возрасту и воспитанию не является нашим, – Брусилова. Он обратился к начальнику Всероссийского Главного Штаба с письмом, в котором заявляет, что старое правительство всегда совершало большую ошибку, отказывая польскому народу в независимости, и что советское правительство поступило вполне правильно, признав эту независимость. Но, – говорит он, – с того момента, как Польша – вернее было бы сказать, польская буржуазия, которая ползала на коленях и лизала руку старому правительству, – хочет перегрызть горло русскому народу, с этого момента, – говорит Брусилов, – долг каждого гражданина помочь Советской власти.[140]140
  Письмо Брусилова. – Предательское нападение Польши на Советскую Россию в 1920 г. вызвало возмущение не только в рабоче-крестьянских массах советских республик, но и среди части интеллигенции, до тех пор стоявшей в стороне от дела защиты Советской России. Ряд видных военных работников, в том числе бывший генерал А. А. Брусилов, предложил нашему военному командованию свои услуги. Приказом тов. Троцкого от 2 мая 1920 г. (см. прим. 141) было создано, под председательством Брусилова, Особое Совещание, в задачи которого входила работа по комплектованию армии, по подготовке комсостава и по улучшению использования транспорта для военных надобностей. Приводим обращение Брусилова к начальнику Всероглавштаба тов. Раттелю, написанное незадолго до создания Особого Совещания:
  "Милостивый государь Николай Иосифович! За последние дни мне пришлось читать ежедневно в газетах про быстрое и широкое наступление поляков, которые, по-видимому, желают захватить все земли, входившие в состав королевства польского до 1772 года, а, может быть, и этим не ограничатся. Если эти предположения верны, то беспокойство правительства, сквозящее в газетах, понятно и естественно. Казалось бы, что при такой обстановке было бы желательно собрать совещание из людей боевого и жизненного опыта для подробного обсуждения настоящего положения России и наиболее целесообразных мер для избавления от иностранного нашествия. Мне казалось бы, что первой мерой должно быть возбуждение народного патриотизма, без которого крепкой, боеспособной армии не будет. Необходимо нашему народу понять, что старое павшее правительство было неправо, держа часть польского братского народа в течение более столетия насильственно под своим владычеством. Свободная Россия правильно сделала, немедленно сняв цепи со всех бывших подвластных народов, но освободив поляков и дав им возможность самоопределиться и устроиться по своему желанию, вправе требовать того же самого от них, и польское нашествие на земли, искони принадлежавшие русскому православному населению, необходимо отразить силой. Как мне кажется, это совещание должно состоять при главнокомандующем, чтобы обсуждать дело снабжения войск провиантом, огнестрельными припасами и обмундированием. Что же касается оперативных распоряжений и плана войны в особенности, то в эту область совещание ни в коем случае вмешиваться не может. Как личный мой опыт, так и военная история всех веков твердо указывают, что никакой план, составленный каким бы то ни было совещанием, не может выполняться посторонним лицом, да и вообще план войны и оперативные распоряжения должны быть единичной работой самого командующего и его начальника штаба, но ни в коем случае не работой каких-либо комиссий или совещания. Такие действия какой бы то ни было коллегии были бы преступным посягательством на волю главнокомандующего и его основные права и обязанности. Обязательно выполнять план тому, кто его составил. Это азбучная истина, вам столь же хорошо известная, как и мне, и плох тот главнокомандующий, который согласился бы выполнять чужие планы. Знаменитый гофкригсрат недоброй памяти достаточно указывает, насколько преступно связывать волю полководца. Вот все, что имел вам сказать. Прошу верить моему уважению и преданности. А. Брусилов.


[Закрыть] И он предлагает созвать совещание, – конечно, не для командования, как опасаются некоторые, – нет, авторитетное военное совещание, для того чтобы разработать вопросы снабжения, пополнения, воспитания командного состава, лучшего использования железных дорог и пр.

Брусилов – человек другой эпохи, другой школы, и у него, несомненно, взгляды, которые далеко отстоят от наших. Но с того самого момента, когда он открыто, честно и мужественно заявляет, что он хочет своими знаниями и опытом помочь в борьбе русскому рабочему классу, мы говорим ему – честь и место. Мы в этой ужасной борьбе примем поддержку и помощь всех честных граждан. Мы были против того, что германцы называют Burgfrieden, что означает «гражданский мир». Мы были против мира порабощенного пролетариата с грабительской буржуазией. Мы говорили: «не гражданский мир, а гражданская война!». Но когда рабочий класс выступает на борьбу во имя своей независимости и свободы, и когда представители других общественных классов, уже лишенных преимуществ и привилегий, признают руководство рабочего класса и идут к нему на помощь, мы говорим, что такую поддержку мы принимаем, приветствуем, используем всеми силами.

Товарищи, я хотел бы, чтобы главный вывод, который вы из этого собрания вынесете, состоял в том, что борьба, которая нам предстоит, будет тяжкой и напряженной борьбой. Польская буржуазия знает, что она, нападая на нас, поставила всю свою судьбу на карту. И те, кто за ее спиной, знают, что белогвардейская Польша, угнетающая польский пролетариат, который связан с петроградским и московским пролетариатом десятилетиями совместной революционной борьбы, – что эта белогвардейская Польша стремится меж нами и Европой воздвигнуть барьер. Польские шляхтичи говорят, что русских, этих варваров и скифов, нужно отодвинуть дальше на восток. А мы стремимся на запад, навстречу европейскому пролетариату, который знает, что мы можем встретиться с ним не иначе, как только над трупом белогвардейской Польши, в свободной и независимой рабоче-крестьянской Польше.

Борьба будет ужасна. Но если вы меня спросите о шансах этой борьбы, то я вам скажу, что никогда уверенность в том, что мы выйдем победителями, сокрушив врага до конца, не была во мне так сильна, как в этот раз. Мы воюем два с половиной года беспрерывно и кое-чему за это время научились. Конечно, у нас есть и будут неудачи, такие, как в Житомире, а, может быть, и покрупнее. На Западном фронте, который у нас был второстепенным и через голову которого наши дипломаты долго вели переговоры, на этом фронте Пилсудскому было нетрудно нанести нам удар. Но у нас есть резервы и подкрепления. Когда мы переводили нашу армию с военного положения на трудовое, мы говорили: мы перематываем военную силу с мотка ниток на клубок. Но если наши враги, видя наше переустройство, решат, что оно происходит потому, что мы устали и хотим сдаться, то мы повернем все назад и будем с клубка перематывать на моток. Это теперь и происходит. Наши железные дороги, обогретые солнышком и усиленные тысячами работников, заработали с двойной энергией. Наши полки труда со всех сторон пойдут на Западный фронт. Несомненно, эти полки нуждаются в том элементе, который есть соль нашей армии, т.-е. в передовых рабочих. У нас бывало не раз, что молодой, политически-незрелый полк не проявлял достаточно энергии и крепости, но достаточно было придать ему одну горсть нашей соли, т.-е. группу коммунистических рабочих, как моментально получался совершенно другой результат. Мы объявляем поэтому партийную мобилизацию, предупреждая, что борьба будет тяжкой и упорной. Мы, с своей стороны, приняли все меры к обеспечению предстоящей зимней кампании, прежде всего в отношении снабжения.

Первый наш наряд выполнен: коммунисты Петрограда, которые уже находятся здесь, в нашей среде, выступают сегодня на фронт. Очередь за москвичами и за всей остальной страной. Коммунистов на Западный фронт!

Снова оторвавшись на время от хозяйственной работы, они придут на Западный фронт и скажут скопившимся и скопляющимся там многим и многим десяткам тысяч красноармейцев-крестьян и рабочих: «Мы, пролетарии Москвы и Петрограда, пришли к вам, как посланцы из самого сердца нашей страны, ибо этому сердцу угрожает опасность от польской шляхты и польской буржуазии. Не для того же, братья-крестьяне, мы проливали кровь в нашей стране, чтобы склониться теперь, подобно рабам, пред насилием, чтобы наши головы покорно просунуть в ярмо Пилсудского и его могущественных хозяев. Если польские паны хотели войны, если они навязали нам войну, то эта война, и громы ее, и бедствия будут обрушены на их головы, а победа будет за нами, победа за рабочей Россией».

Весь этот доклад был повторен 10 мая 1920 г. в Гомеле, на митинге, и посвящен минским курсам комсостава в память встречи под Речицей. Речь в Гомеле была закончена следующими словами:

Город Гомель, который стоит почти на виду у нашего фронта, – один из городов, которому грозит возможная опасность. Для того чтобы эта возможная опасность не превратилась в опасность действительную, нужно, чтобы у нашего фронта был твердый, надежный тыл. У польской шляхты немало агентов в нашей собственной стране. Я недаром и не для шутки говорил о тех пилсудчиках и петлюровцах, которые в небольшом числе могут находиться и здесь. Они имеются на железных дорогах, они несут ложь, и отраву, и клевету, и провокацию в среду русских рабочих, крестьян и красноармейцев. Эти шпионы стремятся причинить вред везде, где могут и как могут. Наша задача, священный долг всех честных граждан – в этих трудных условиях помочь Красной Армии, чем можно. Необходимо внимательно следить за деятельностью подозрительных лиц, агентов Пилсудского и контрреволюции, и опускать на них беспощадную руку революционного трибунала, когда они уличены в покушении или во вреде рабоче-крестьянской Республике.

Я, товарищи, был сегодня под Речицей. Мне рассказывали там, на нашем фронте, о тех неописуемых зверствах, какие учиняет польское белогвардейское офицерство и польское белогвардейское кулачье над пленными и ранеными красноармейцами. Они не признают больше пленных вообще. Они вешают не только коммунистов, они вешают каждого беспартийного среднего красноармейца, попадающего к ним в руки, они истребляют даже раненых и больных. Товарищи, я спрашивал, не преувеличено ли это, не клевета ли это, ибо и на врага нельзя клеветать. Мне сказали: «тогда-то пришел такой-то, здесь пробрался такой-то, – все они люди, заслуживающие доверия, все они видели и все подтверждают эти ужасающие зверства».

Чем мы ответили? Сегодня же нами от Революционного Военного Совета Республики издается приказ по всем войскам Западного фронта не мстить за все эти злодеяния беспомощным польским пленным. Если мы возьмем польского рабочего или крестьянина в плен, то, товарищи, да будет отсечена рука того красноармейца, который на пленного и безоружного, больного и раненого поднимет нож. Мы боремся только против вооруженных. Почему расстреливает польская шляхта наших пленных рабочих и крестьян? Потому что знает, что честный красноармеец всегда останется заклятым врагом магнатов и насильников. Но если мы польского рабочего и польского крестьянина, которого возьмем в плен, посадим рядом с собою и скажем ему нашу правду против лжи Пилсудского и его магнатов, то этот польский рабочий или польский крестьянин будет через несколько недель или через несколько дней самым злейшим врагом Пилсудского. Так мы превратили в революционеров немецких солдат, которые потом восставали против Вильгельма, и австрийских, и венгерских, и колчаковских, и деникинских, – они все прошли через нашу школу. Мы пленников не расстреливали, а превращали в сознательных борцов. Поэтому и польские легионеры, польские рабочие и крестьяне, которые попадают к нам в плен, не должны бояться жестокостей и казни, – нет, мы принесем им свет коммунизма, свет учения о братстве всех трудящихся людей. Если они к нам пришли под желтым знаменем хищнического империализма, то они от нас уйдут под красным знаменем революции и коммунизма. Нужна беспощадная борьба в бою и великодушие по отношению к пленному врагу. Беспощадная вражда – магнату, капиталисту; дружески протянутая рука – польским рабочим массам. Мы не позволим покушаться на нас, но мы не занесем и своей руки на независимость польского народа. И мы верим, мы знаем, что Польская Республика из этой войны выйдет другой.

Наша страна – Россия – в течение веков стояла под знаменем, на котором значился двуглавый орел. Что означали две его головы? Одна клевала и терзала русский трудовой народ, а другая была направлена на окраины – на поляков, литовцев, эстонцев, финнов – и угрожала другим народам за пределами России. Таковы две головы хищного царского орла. Мы обе головы отсекли, мы живем под новым знаменем, на котором значится серп и молот – символ труда, а труд ведет людей к братству.

Польская Республика не есть республика труда, – нет, это республика буржуазии и шляхты. На ее гербе изображен белый орел, правда, одноглавый, но это голова хищника, которая поворачивается и направо, и налево, чтобы клевать и терзать и своих польских, и украинских, и белорусских рабочих и крестьян. Этот белый орел весь уже покрыт кровью. И наша задача теперь – отсечь голову хищному польскому орлу и тем самым помочь польским рабочим и крестьянам поднять над Польской Республикой знамя, на котором будут, как и у нас, означены символы труда. И тогда между Польшей и Россией не будет вражды, а будет союз и будет братство, и мы сможем все силы свои отдать спокойному, мирному, честному труду. И мы поднимем тогда нашу страну из нищеты, расстройства, бедности и болезней и превратим ее трудом сотен тысяч рабочих и крестьян, которые ныне проливают свою кровь на фронтах, в цветущий сад, где люди будут в довольстве, в спокойном и счастливом труде наслаждаться наукой и искусством, создавать лучшие условия для грядущих поколений, так что все человечество станет, наконец, подлинным свободным хозяином нашей планеты.

Вот, товарищи, во имя чего мы вынуждены дать отпор польской шляхте. И мы этот отпор дадим! Они нам бросили вызов, и мы пойдем в этой борьбе до конца. «За нашу и вашу свободу, – говорим мы польским рабочим и крестьянам, – мы идем к вам навстречу!» Да здравствует рабоче-крестьянская Польша! Да здравствует рабоче-крестьянская Россия! И да здравствует мировая революция, освободительница всех трудящихся!

Л. Троцкий. ПО ПОВОДУ СОЗДАНИЯ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ

Назначение А. А. Брусилова председателем Особого Совещания естественно вызвало к себе значительный интерес.

Создание Особого Совещания, в состав которого наряду с опытнейшими военными специалистами входят виднейшие работники-коммунисты, было понято некоторыми, – в прямом противоречии с текстом и смыслом приказа РВСР,[141]141
  Приводим текст приказа Революционного Военного Совета Республики от 2 мая 1920 г. о создании Особого Совещания:
  "Непримиримый враг рабоче-крестьянской России, польское буржуазно-шляхетское правительство, вероломно прикрывшись заявлениями о согласии начать мирные переговоры, сосредоточило свои вооруженные франко-американской биржей силы и начало широкое наступление на Советскую Украину с целью превращения ее в кабальную польскую колонию.
  В этих условиях Советская Россия, поставившая себе целью добиться честного и прочного мира с братским польским народом на основах взаимного уважения и сотрудничества, вынуждена ныне силою оружия сломить злобную и хищную волю польского правительства.
  В целях всестороннего освещения вопросов, связанных с этой борьбой, от исхода которой зависит судьба не только украинского, но и русского народа, РВСР постановил: образовать при главнокомандующем всеми вооруженными силами республики высокоавторитетное по своему составу Особое Совещание по вопросам увеличения сил и средств для борьбы с наступлением польской контрреволюции.
  Но Особое Совещание, в состав коего должны войти как военные, так и политические деятели, возлагаются изыскание и всестороннее обсуждение тех мер, которые должны быть своевременно приняты для сосредоточения таких сил и средств борьбы, которые обеспечили бы победу в кратчайшее время.
  Председательствование в Особом Совещании возлагается на А. А. Брусилова.
  Членами Совещания назначаются: из Генштаба А. А. Поливанов, В. Н. Клембовский, П. С. Балуев, А. Е. Гутор, А. М. Зайончковский, А. А. Цуриков, М. В. Акимов, Д. П. Парский, А. И. Верховский, И. И. Скворцов, Л. П. Серебряков, А. Н. Александров, К. Х. Данишевский{3}3
  Последние четыре товарища – политические работники. – Ред.


[Закрыть].
  Председатель Революционного Военного Совета республики Л. Троцкий. Главнокомандующий всеми вооруженными силами республики С. Каменев. Член Реввоенсовета республики Д. Курский".
  См. также прим. 140.


[Закрыть] – как создание нового командного аппарата, притом коллегиального характера. Разумеется, ни о чем подобном не может быть и речи. Особое Совещание состоит при Главнокомандующем С. С. Каменеве, в руках которого сосредоточена вся полнота военно-оперативной власти. Особое Совещание имеет своей задачей разработку военно-административных и хозяйственных вопросов, связанных с обслуживанием Западного фронта (формирование, воспитание командного состава, пополнение, все виды снабжения, работа транспорта и пр.). Незачем пояснять, какое значение имеет этот круг вопросов и как важно внести в разрешение их опыт тех виднейших военных работников, которые входят в состав Особого Совещания.

Сам председатель Особого Совещания А. А. Брусилов слишком хорошо знает военную историю и достаточно богат личным военным опытом широкого масштаба, чтобы допускать самую мысль о раздроблении командной власти. Он это достаточно ярко выразил в печатаемом ниже письме на имя начальника Всероглавштаба. Из текста этого письма, которое дало в значительной мере толчок к созданию Особого Совещания, читатели увидят как те мотивы, которые побудили А. А. Брусилова предложить свои услуги советскому правительству в деле обороны России от польско-шляхетского нашествия, так и те взгляды А. А. Брусилова, которые достаточно объясняются всем его прошлым и которые целой исторической эпохой отделены от взглядов Советской власти. Когда А. А. Брусилов видит в православии национальный признак русского человека, то эта точка зрения не покажется, конечно, убедительной русскому пролетариату, который в большинстве своем радикально порвал с православием, как и со всякой религией, и тем не менее является сейчас стержнем русской нации, носителем ее великого социалистического будущего; так и польский пролетариат, порвавший с суеверием католицизма, является главной творческой силой польской нации.

Но в высокой степени знаменательно, что А. А. Брусилов признает безусловно правильной советскую политику, выразившуюся в безоговорочном признании независимости Польской Республики. Не менее знаменательно и то, что А. А. Брусилов самым фактом предложения своих услуг для дела борьбы с буржуазно-шляхетской Польшей как бы подтвердил от лица известных общественных кругов, что рабоче-крестьянская власть имеет право ждать и требовать поддержки и помощи от всех честных и преданных народу граждан, независимо от их прошлого воспитания, в той великой борьбе на западе, от которой зависит будущность трудовой России.

7 мая 1920 г. Архив.

Л. Троцкий. КИЕВ В РУКАХ ПОЛЬСКИХ ПАНОВ!

Прикрывшись переговорами о мире, польско-шляхетское правительство сосредоточило на своем фронте значительные силы и, начиная с 23 апреля, развернуло широкое наступление на Киевском фронте. Одновременно с этим командный состав двух галицийских бригад, которые несколько месяцев тому назад добровольно перешли на нашу сторону, поднял, по сигналу польского командования, знамя контрреволюционного мятежа. Таким образом, первым успехам польской армии пролагали путь коварство и измена.

Наступление поляков развернулось на широком фронте, от Овруча до Днестра, и в течение двух недель продвижение значительных по количеству польских сил закончилось оставлением нами Киева.[142]142
  Имеется в виду следующее место из письма тов. Троцкого к Лорио и другим французским коммунистам (текст письма см. т. XIII, ч. 1-я):


[Закрыть] Ныне польский шляхтич положил обе ноги на тот стол, за которым всего несколько дней тому назад заседали рабочие и красноармейские депутаты.

Хвастливая и болтливая польская шляхта на весь мир распускает теперь вести о великой доблести польских белогвардейских войск и об их невиданных победах. Мы, конечно, знаем истинную цену этому хвастовству. У поляков на Киевском фронте был тройной, если не больше, перевес. К этому надо прибавить измену подкупленного галицийского офицерства и непрерывные мятежи бандитской сволочи, которой так много в пределах правобережной Украины. Шляхетские войска имели крупный успех потому, что им противостояли редкие ряды красных полков. Наши силы в течение слишком долгого времени были поглощены Восточным, Южным и Северным фронтами. Западная линия обороны долго оставалась на втором плане. Нет ничего мудреного, если на первых порах ясновельможные бандиты имеют успех. И Колчак имел успех: он доходил почти до Волги. И Деникин имел успех: в его руках уже был Орел. Но каждый такой успех контрреволюции удесятерял нашу энергию, поднимал на ноги десятки и сотни тысяч рабочих и крестьян и приводил не только к отпору, но и к беспощадному разгрому врага. Точно таким же путем пойдет и судьба польского нашествия.

Киев – столица Украины – сегодня в руках польских помещиков. Нашей рабоче-крестьянской стране нанесен сильный удар. Но этот удар не заставит нас опустить руки и пасть духом. Наоборот, он поднимет чувство возмущения и жажду суровой мести в сердцах миллионов русских и украинских рабочих и крестьян.

Уже сейчас волна добровольчества прокатывается по стране; завтра она поднимется вдвое и втрое выше.

Советский Киев снова в руках панов, да еще чужеземных! Эта весть всколыхнет все честное трудовое население объединенных советских земель. Губерния будет соперничать с губернией, уезд с уездом в деле помощи Западному фронту.

Киев будет вырван из рук поработителей. Бесчестной шляхте, угнетающей наших братьев, польских рабочих и крестьян, будет нанесен смертельный удар. Трудящиеся массы Киева и Москвы протянут братскую руку рабочим Варшавы.

Москва – Смоленск.

«В пути» N 110, 8 мая 1920 г.