Текст книги "Перед историческим рубежом. Политическая хроника"

В двадцать третий раз встречает в этом году социалистический пролетариат свой первомайский праздник. Если оглянуться назад, – какие колоссальные перемены произошли за это короткое время – меньше четверти столетия – в жизни человечества! И чем дальше, тем быстрее движется локомотив истории, вытаскивая самые отсталые народы на великую дорогу революционного развития.

Страна за страной поднимается на великом азиатском материке. Европейский капитализм пробудил там народы от патриархального сна, – и теперь они восстают не только против государственной азиатчины, но и против засилья европейского капитализма. От революционного костра 1905 г. искры разлетелись по лицу всей земли и великий пожар зажгли на Востоке. После революции в Персии и Турции перед нами развернулась за последний год революция в Китае и привела уже к провозглашению республики. Шахи, султаны, богдыханы, наместники бога и братья солнца опрокидываются, точно оловянные куклы, со своих насиженных тронов. Даже отсталые народы Азии приучаются понимать всю бессмысленность и чудовищность монархического строя, при котором судьбы народов вверяются любому выродку наследственной династии. К свободной самоуправляющейся республике идет везде и всюду современное человечество, которое покинуло уж детский возраст, стало на собственные ноги и не нуждается более в священных опекунах.

А в то же время слагаются и растут в странах Востока социалистические партии, в Турции, в Персии, в Китае. В Японии, где правительство микадо в прошлом году расправилось со своими «внутренними врагами» при помощи веревки, идеи социализма не глохнут, но – наоборот – пробуждают к себе внимание все более широких кругов. На Балканском полуострове, в хаосе борьбы многих наций и мелких государств, в омуте дикого шовинизма, крепнет балканский социалистический интернационал, уже насчитывающий десятки тысяч членов.

Еще более знаменательный процесс происходит в старых капиталистических странах. В Европе, как и в Северной Америке, экономическое развитие подкопало все устои старого общества и подготовило почву для социализма. Промышленность достигла высочайших степеней концентрации. Мелкое и среднее производство, отброшенное на задворки капиталистического хозяйства, влачит жалкое существование. Могущественные капиталистические осьминоги – тресты и синдикаты, объединенные, в свою очередь, банками и союзами банков, – эксплуатируют десятки и сотни тысяч рабочих, безраздельно властвуя во всех важнейших отраслях производства. Капиталистические магнаты, повелители биржи, финансовые короли являются истинными хозяевами Европы, Америки, всего мира.

Ожесточенная погоня капиталистов разных стран за колониями порождает небывалый рост милитаризма, бессмысленного и беспощадного: увеличиваются и перевооружаются сухопутные армии, строятся и перестраиваются надводные и подводные флоты, а за последний год лихорадочно создается флот воздушный. На земле, в воде, над водой и в воздухе царят орудия убийства и разрушения.

Миллиарды рублей швыряются ежегодно в пасть идолу милитаризма. Обогащая капиталистических поставщиков, милитаризм разоряет народные массы и порождает непрерывные опасности международных войн. Борьба империалистических шаек из-за господства в Марокко едва не втравила прошлым летом в истребительную войну народы Германии, Франции и Англии. Капиталистическая Италия набросилась на турецкую провинцию Триполитанию и теперь завладевает ею путем гнусных насилий над туземцами-арабами. А на Балканском полуострове, в Африке, в средней Азии и на ее Востоке – целый ряд неразрешенных колониальных вопросов, которые грозными тучами нависают над человечеством.

К ужасам милитаризма и колониального разбоя присоединяется чудовищная дороговизна на все предметы потребления. Наука делает все новые завоевания, техника все смелее покоряет природу, общество богатеет, – но это богатство недоступно тому, кто создает его: пролетариату. На изнурительном труде и на нищете масс воздвигнуто здание мирового капитализма.

Но эти массы не безмолвствуют. Сосредоточенные капиталом на заводах, фабриках и в шахтах, призванные к новой жизни, они отряхают от себя прах древних предрассудков, внушенных им лицемерной церковью, и проникаются возвышенным учением социализма. Численно возрастая изо дня в день, приучаясь к солидарности и дисциплине, отстаивая свои права против всякого покушения, расширяя свои завоевания, выступая против всякого гнета и бесправия, эти пролетарские массы выросли в революционную армию несокрушимой силы.

Последний год был годом могущественного напряжения классовой энергии пролетариата. Социалистические партии вели неутомимую борьбу против завоевательных замыслов капиталистических правительств, обличая их козни в прессе, в парламентах и на народных собраниях. Охранение международного мира все более становится делом сознательного пролетариата. Испанские социалисты энергично протестовали против африканских авантюр своего «либерального» правительства. Могущественные пролетарские демонстрации против войны в Германии, Франции и Англии разрядили грозовую атмосферу, создавшуюся вокруг борьбы за Марокко. В Италии, несмотря на «патриотическое» опьянение широких народных слоев, социалистический пролетариат решительно выступил против подлого набега своего правительства на Триполитанию.

Роль социал-демократии во внешней политике возросла, потому что возросла сама социал-демократия.

В Англии, где рабочие массы долго влачились в хвосте буржуазных партий, происходит в наше время чрезвычайное обострение классовой борьбы. Колоссальные стачки – моряков, железнодорожных рабочих, текстильных, углекопов – сотрясали за последний год всю экономическую жизнь страны и каждый раз ребром ставили вопрос: кому владеть и распоряжаться средствами производства – кучке эксплуататоров или всему обществу в целом, организованному в братский производительный и потребительный союз? Английские рабочие массы в процессе этих титанических столкновений пропитываются революционным духом, идеи социализма делают среди них огромные завоевания.

В Северо-Американских Штатах на недавних выборах в городские управления социалистическая партия одержала ряд блестящих побед. Рядовая масса профессиональных союзов все решительнее поворачивается спиною к своим прежним вождям, пропитанным буржуазными предрассудками; все шире разворачивается знамя социалистической революции в великой американской республике.

Но впереди Социалистического Интернационала идет, как всегда, германская социал-демократия. На январских выборах этого года она завоевала 110 депутатских мест и собрала 4 1/4 миллиона голосов вокруг своего красного знамени. В Германии, где самое могущественное военно-полицейское государство стоит на охране не менее могущественных феодальных привилегий и капиталистических богатств, здесь самая сильная революционная партия вплотную подошла к величайшей задаче – овладеть всей полнотой государственной власти и преобразовать все общество сверху до низу на началах свободы, равенства и братства. Здесь, в Германии, завязан узел мировой пролетарской революции, и оттого на Германию – со страхом или надеждой – обращены взоры всего мира.

Между стряхнувшей с себя патриархальную неподвижность Азией и вступающей в эпоху пролетарских революций Европой пролегает наша Россия. Здесь истекший год сковал новое звено в страшной цепи преступлений контрреволюции. На смену Столыпину, подлейшему слуге подлейшего господина, явился Коковцев, – переменилась только фамилия, политика осталась та же. Те же дьявольские преследования рабочих организаций и рабочей прессы; та же дикая травля инородцев; так же переполнены тюрьмы; по-прежнему царит бюрократическая разнузданность, воровство, продажность, судебная проституция; по-прежнему под сенью благословляющей церкви работает провокатор рука об руку с палачом. Столыпин убит, но что нам до этого, если столыпинщина жива и душит Россию? Не воля лица – будь это лицо архи-Столыпин – направляет политику правительства, а классовые интересы монархии, бюрократии, дворянства и паразитического капитала.

Трехмиллиардный бюджет, выжимаемый из народа путем косвенных налогов, представляет собою источник обильного питания этих именно классов и клик. Ими захвачены все государственные должности, места, доходы. К их выгоде приноровляются все законы и все беззакония. Их интересы с церковных амвонов и со школьных кафедр объявляются священными и неприкосновенными. Для их охраны существует вся полиция и вся армия.

Миллион с четвертью солдат держит царское правительство под ружьем. Три четверти миллиарда рублей ассигновано на 1912 год военному и морскому министерству, – раздолье для сановных казнокрадов. А солдат, натравливаемый офицерами и попами против родного народа, будет по-прежнему голодать в постылой казарме.

В то время как казначей контрреволюции Коковцев со скрипом нажимает податной винт и откладывает про черный день (т.-е. на случай военной авантюры) 250 миллионов свободной наличности, в то время как кулаки при помощи дворянских землеустроителей прибирают к своим рукам земельные наделы бедноты, – в обобранной, полунищей, придавленной деревне воцаряется старый собрат царей Романовых – царь-голод…

Запоздалая и скаредная помощь правительства несет копейки и фунты, где нужны рубли и пуды. Двадцать миллионов душ в восемнадцати губерниях пухнут и вымирают от голода и эпидемических болезней. А голод, это – грозный набат. Он снова пробудит деревенскую бедноту к борьбе против земельной тесноты, помещичьей кабалы и чиновничьего засилья. Перед лицом всей страны обнаруживается банкротство контрреволюции, взявшей на себя разрешение аграрного вопроса.

Под стоны голодающих крестьян третья Дума, в позоре рожденная, в позоре доживает свои дни.

Те «реформы», какими черносотенно-октябристский «парламент» пытается оправдать свое существование (местный суд, волостное земство, школьные мероприятия и пр.), представляют либо новую форму дворянско-поповского господства, либо жалкую заплату на старом крепостническом варварстве. А те частности, которые можно бы еще принять за улучшение, бесследно подсекаются непримиримыми реакционерами Государственного Совета.

Своим вороватым законопроектом о страховании рабочих от несчастных случаев и болезней думское большинство, у которого глубоко в костях сидит страх перед революцией, пыталось на предбудущие времена откупиться от рабочего движения. Но тщетны надежды. Именно на законодательной стряпне третьеиюньцев рабочие могли лучше всего убедиться, что путь к серьезным социальным реформам лежит для них через разрушение всего столыпинского наследия, и прежде всего, – избирательного закона 3 июня 1907 года.

Верная духу своего создателя, черная Дума довершает разгром финляндской самостоятельности и запускает свою «национальную» руку в финляндский кошелек, извлекая оттуда миллионы на нужды царской армии. Черная Дума наносит бессмысленные оскорбления обездоленной и угнетенной Польше. Но особенно неутомима черная Дума в изобретении все новых и новых правовых оков и нравственных заушений для бесправного еврейского народа.

Черная Дума ассигнует 130 миллионов на воссоздание флота, т.-е. в распоряжение воровского вертепа, именуемого морским министерством.

Черная Дума наглухо закрывает двери, когда ставится на обсуждение вопрос о провокаторском преступлении Столыпина по отношению к славной социал-демократической фракции 2 Государственной Думы.

Наконец, с думской кафедры открыто и безвозбранно ведется кроваво-погромная проповедь против евреев, на которых черносотенные громилы возводят чудовищно-лживое обвинение в употреблении христианской крови.

И рабочие могут с гордостью сказать, что посланные ими в эту черную Думу социал-демократические депутаты все время честно стоят на своем посту. Они обличают каждый шаг правительства и черной рати, они ясно и во всеуслышание провозглашают требования рабочего класса, они от имени сознательного пролетариата на всю страну объявляют этому режиму войну не на жизнь, а на смерть. Наконец, они срывают маску демократии с кадетских либералов, которые вечно колеблются между умеренной оппозиционностью и неумеренным прислужничеством.

Во внешней политике царское правительство проявляло свою натуру за последний год не менее ярко, чем во внутренней: трусость и подхалимство перед сильными, беспощадная наглость по отношению к более слабым. Качаясь между ролью прислужника Англии и прихвостня Германии, царизм неизменно стремился подавить революционное возрождение стран Востока. Он предъявил ряд наглых ультиматумов Китаю, Турции, Персии. С молчаливого согласия европейской биржи он вторгся в Тавриз и здесь учинил свое леденящее кровь душегубство над вождями персидской демократии. В январе Николай II лобызал в Петербурге черногорского короля, подготовляя новую интригу против Турции. В настоящее время царская дипломатия скалит волчьи зубы на Монголию, норовя оторвать ее от возрождающегося Китая[232]232
  Царская дипломатия и Монголия. – Потерпев поражение в Манчжурии в борьбе с Японией (1905 г.), русский империализм обратил свои взоры на другую часть Китая – Монголию и западный Китай, изобилующий естественными богатствами (золото, нефть, уголь, медь). 3 февраля 1911 г. царское правительство посылает Китаю ноту с требованием точного соблюдения договора 1881 г. и учреждения русского консульства еще в одном китайском городе, оставляя за собой в случае отказа Китая свободу действий. По договору 1881 г. русские купцы пользовались правом беспошлинной торговли в Монголии как иностранными, так и китайскими товарами, т.-е. они имели в Китае больше льгот, чем сами китайцы; кроме того, русские подданные в Китае подлежали не китайскому суду, а суду русского консула. Китай не сразу удовлетворил требования царского правительства, и к китайской границе уже стягивались русские войска, но в последнюю минуту Китай уступил, и конфликт был ликвидирован.


[Закрыть]. Так русская революция перебросила в Азию идеи независимости и свободы, а царизм перебрасывает туда свои хищные аппетиты, свое дипломатическое коварство, своих казаков и свои карательные экспедиции.

Но неистовства и бесчинства реакции уже не остаются без отпора. Прошел страшный столбняк, атмосфера прочищается. Пять лет «успокаивали» палачи страну, но – не успокоили. Политическое оживление явно нарастает. Историческое развитие работает против реакции – за нас.

Несмотря на железные тиски контрреволюции, на национальные преследования, на исключительные законы, на фискальный грабеж, на голод и все десять казней египетских, капитализм все же делает свое дело. В строительном деле, в угольной промышленности, в металлургической возрастает производство, увеличиваются заводы, растет число рабочих, растет их общественное значение, а значит и их уверенность в своих силах. Стачки сразу поднялись высокой волной. Наряду с этим растут политические интересы. Все с большим вниманием прислушиваются массы к работам Думы, все чаще откликаются на выступления социал-демократических депутатов. Обличение подлейшего преступления, совершенного правительством над фракцией 2 Государственной Думы, вызвало бурю негодования среди сознательных рабочих. Петербург сделался ареной давно невиданных рабочих митингов протеста.

Озабоченное предстоящими выборами, правительство усугубило свои набеги на пролетарские организации и газеты. Но рабочие не сдаются и не сдадутся. Они окапываются на своих позициях, борются за каждую пядь «легальной» почвы под ногами, укрепляют свою легальную прессу и в то же время налаживают нелегальную технику и восстановляют свой нелегальный партийный аппарат. Много усилий и жертв предстоит еще впереди, но историческое развитие работает за нас. Крушение реакции так же несомненно, как и наша грядущая победа.

Празднование Первого Мая должно в этом году явиться ярким выражением начавшегося подъема в среде пролетариата.

Рабочие и работницы!

Всюду, где представится малейшая возможность, вы останетесь верны воле и мысли Социалистического Интернационала и будете праздновать Первое Мая путем однодневной забастовки.

Где внешние условия или собственные силы не позволят вам провести забастовку, там вы отдадите свой первомайский заработок в кассу вашей социал-демократической партии на ведение избирательной кампании в Думу.

Везде и всюду вы соберетесь Первого Мая на собрания, сходки, массовки, чтобы совместно отдать себе отчет в ваших революционных задачах, в ваших боевых лозунгах и путях борьбы.

Первое Мая будет для вас, прежде всего, напоминанием о тех бесчисленных пленниках царизма, которые в тюрьмах становятся жертвами чахотки, тифа и цинги. Вы снова потребуете открытого и гласного пересмотра процесса социал-демократических депутатов второй Думы.

Свободу политическим заключенным и ссыльным! Свободу пленникам царизма!

В среду пролетарских масс, приступающих к борьбе за отнятые у них завоевания 1905 – 1906 годов; в среду сотен тысяч пролетарских новобранцев – рабочих и работниц, впервые выступающих на бой с организованным капиталом, – вы, рабочие-социал-демократы, бросите в день Первого Мая международный лозунг Труда:

Да здравствует 8-часовой рабочий день!

Возможность свободно организоваться для борющегося пролетариата то же, что свет и тепло для живого тела. И вы снова повторите в день Первого Мая:

Да здравствует свобода коалиций! Полная и безусловная свобода союзов, собраний и стачек! Полная и безусловная свобода печати!

Перед лицом бесчестного столыпинского избирательного права, которое нагло закрепляет в Государственной Думе господство черносотенно-октябристского большинства, вы, стоя у преддверия выборов в четвертую Думу, выдвинете требование всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.

А перед лицом романовской монархии, отягченной неслыханными в мировой истории преступлениями, вы Первого Мая повторите революционный клич 1905 года:

Да здравствует демократическая республика!

Свою классовую солидарность и сплоченность вы – без различия национальности, племени и вероисповедания – противопоставите дикому разгулу национализма и человеконенавистничества. Русские рабочие вместе с еврейскими, польскими, латышскими, грузинскими, армянскими и всеми другими потребуют в день Первого Мая права для каждой нации свободно жить и развивать свою национальную культуру.

Долой исключительные законы против евреев! Прочь кандалы еврейского бесправия!

Да здравствует автономная Польша!

Да здравствует свободная Финляндия!

Подлой политике буржуазных партий, ежегодно голосующих в Думе за новый контингент (солдатский набор) и бюджет и поддерживающих внешнюю политику провокации и разбоя, вы, сознательные рабочие, по примеру ваших думских представителей, социал-демократических депутатов, противопоставите лозунги непримиримой борьбы.

Ни одного солдата и ни одного гроша царскому правительству! Долой постоянную армию, разоряющую и угнетающую народ! Долой происки дипломатических плутов за спиною народа! Долой колониальные грабежи! Вон из Персии! Руки прочь от Монголии и от Балканского полуострова!

Да здравствует народная милиция! Да здравствуют мир и братство народов!

В день Первого Мая вы не забудете о голодающем крестьянстве. Страдания, болезни и стоны вымирающей под игом победителей деревни вы претворите в сознательные требования:

Долой разорительные косвенные налоги! Тяжесть бюджета должна быть перенесена с неимущих на имущих. Долой дворянское господство! Помещичьи земли – крестьянам!

Первомайские лозунги – не просто торжественные слова, которые повторяются только в день пролетарского праздника. Нет, это жизненные, кровные требования, за которые пролетариат ведет и будет вести борьбу, доколе не воплотит их в жизнь. Эти требования мы развернем перед самыми широкими народными массами во время предстоящих выборов в Думу, во имя этих требований мы дадим беспощадный ответ на все преступления правительства и буржуазных партий, наконец, для неустанной борьбы за эти требования мы выберем наших социал-демократических депутатов в четвертую Думу.

Пусть же праздник Первого Мая будет для вас, рабочие, вместе с тем днем подготовки к надвигающимся выборам. Чем больше обворованы реакцией ваши избирательные права, тем ярче вы должны проявить вашу силу в единодушном первомайском выступлении.

Объединяйте ваши силы. Собирайте денежные средства. Стройте партийные организации. Распространяйте социал-демократические требования. Вперед! От первомайского праздника – к думским выборам! От борьбы к борьбе – неустанно вперед!

Да здравствует пролетарский праздник!

Да здравствует международная социал-демократия!

Да здравствует Российская Социал-Демократическая Рабочая партия!

Да здравствует социализм.

Приложение к N 25 «Правды», 23 апреля 1912 г.

Закончившийся 10 ноября киевский процесс представляет собою одно из тех немногих судебных дел, которые при всей незначительности точки своего отправления превращаются в исторические события, надолго врезывающиеся в сознание стран и нередко образующие водораздел между двумя главами ее политической жизни.

Вся Россия, как она есть, со всеми своими социальными и национальными противоречиями и чудовищными культурными контрастами, нашла свое прямое или косвенное отражение в этой страстной борьбе, поводом к которой послужил исколотый труп беспризорного мальчика, а ставкой в которой была судьба никому неведомого приказчика-еврея.

Черные режиссеры судебного издевательства над еврейством только потому дерзнули поднять в XX веке нелепое обвинение, унаследованное от той эпохи, когда ведьмы ездили на шабаш к сатане, что чувствовали за своей спиной крепкую опору: царь Николай, который не выходит из под опеки темных проходимцев, сменяющих профессию конокрадов на профессию придворных чудотворцев, хотел во что бы то ни стало доказательств еврейского ритуала. Если среди его министров и были, как намекала пресса, противники выставления официальной России на всемирное позорище – а г. Коковцев несомненно тревожился при мысли, как будет он глядеть в глаза Ротшильду, – то верх, как всегда, одержали наиболее сервильные, и бесчестнейший среди них, министр юстиции Щегловитов[233]233
  Щегловитов – в молодости был либеральным юристом. Сотрудничал в «Праве», «Юридическом Вестнике» и др. либеральных органах. Занимал пост обер-прокурора уголовного департамента Сената. В 1905 г. в министерстве Витте был товарищем министра юстиции, а в апреле 1906 г. назначен министром. Со времени второй Думы, когда окончательно обозначился поворот в сторону ничем не прикрытой реакции, Щегловитов становится одним из ближайших сотрудников и лакеев Столыпина. Из либерала он сразу превращается в одного из наиболее махровых черносотенцев. Как министр юстиции, он уделял много внимания судебному делу; он нередко самолично вмешивался в ход судебных процессов, диктовал приговоры и т. д. Особенно отличился он на этом поприще в деле Бейлиса, которое при его ближайшем содействии было раздуто до размеров всероссийского скандала. Чтобы наверняка обеспечить обвинительный вердикт, он производит всевозможные «перемещения и назначения» в Киевской судебной палате, где слушалось дело Бейлиса. Летом 1915 г. под напором общественных сил, взбудораженных военными неудачами, он вместе с Сухомлиновым, Маклаковым и др. уходит в отставку и назначается членом Государственного Совета, в котором возглавляет крайнее правое крыло. В 1916 г. он назначается председателем Государственного Совета. На этом посту его застала февральская революция.


[Закрыть], отставная гордость «либеральной» магистратуры, взял на себя задачу организовать ритуальный процесс с желательным царю обвинительным результатом.

Все силы государственной власти были приведены в движение: сменяли сыщиков, судебных следователей, силою вещей отклонявшихся от ритуального пути, наиболее непокорных отдавали под суд, терроризовали путем полицейских преследований местную администрацию и всех вообще, кто соприкасался со следствием, сменяли прокуроров, подбирали экспертов из среды маньяков или клейменых мошенников, терроризовали оппозиционную прессу путем удесятеренных репрессий и, в конце концов, подтасовали состав присяжных.

Но и отпор зато принял неожиданные размеры. Завязка этой ритуальной судебной трагикомедии падает на глухое время начала 1911 года, когда политическое оживление, еле намечавшееся, имело еще потенциальный характер, а реакция, успевшая уже исчерпать все свои внутренние ресурсы, начинала искать внешних стимулов для своих дальнейших подвигов. Но развязка всего предприятия, по крайней мере той его части, которая связана с делом Бейлиса, отодвинулась от завязки почти на три года и пришлась в эпоху бурного брожения в городах, массовых политических стачек, волнения в университетах, протестующих выступлений различных корпораций, роста оппозиционной прессы и серьезной роли рабочих газет. Сам по себе вопрос, поставленный воинствующей реакцией в порядок дня, вопрос о потреблении еврейством в эпоху кинематографов и аэропланов христианской крови, вопрос по самой своей чудовищности рассчитанный на психологию самых темных деревенских масс, в городах мог вызвать только чувство возмущения и острого стыда. Даже и очень умеренные элементы испугались уголовной разнузданности реакции, которая окончательно утратила способность ориентироваться во времени. Кроме влиятельного на верхах «Нового Времени», несомненно наиболее подлой газеты на нашей вообще не очень опрятной планете, едва ли десяток мало кем читаемых погромных листков принял ритуальный лозунг. «Киевлянин»[234]234
  «Киевлянин» – черносотенная газета, выходившая под редакцией профессора Пихно, потом Шульгина.


[Закрыть], руководящий орган националистов, рекрутирующихся преимущественно в юго-западном крае, заблаговременно покинул ненадежную ладью ритуального обвинения. Вся остальная пресса занялась усердно мобилизацией общественного мнения против инициаторов средневекового процесса. А так как банда «ритуалистов», начинающаяся убийцами мальчика, киевскими ворами, и продолжающаяся полицейскими и судебными властями, увенчивается царем всея России, то агитация против кровавого навета, независимо от воли либеральных политиков и редакций, приняла явно революционный анти-монархический характер. Это лучше всего подчеркивала полиция, которая так яростно штрафовала и конфисковала газеты за разоблачения воровской банды Чебыряк[235]235
  Вера Чебыряк – жена киевского почтового чиновника, содержательница воровского притона и предводительница хорошо организованной шайки бандитов. Шайка предполагала ограбить один из киевских соборов. Участник шайки, Андрей Ющинский, должен был через форточку проникнуть в собор и отворить заранее намеченную дверь. Заподозренный в предательстве, Ющинский был убит членами шайки, при участии Чебыряк. Тело его было найдено в пещере, расположенной в одном из киевских предместий, близ кирпичного завода Зайцевых. Большое количество ранений на трупе подало повод к созданию «дела» по обвинению евреев в употреблении христианской крови. Во главе этого «дела» стоял сам Николай II, непосредственным организатором и вдохновителем этого погромного процесса был «Совет объединенного дворянства». В качестве обвиняемого в убийстве Ющинского был привлечен рабочий кирпичного завода Зайцевых, еврей Мендель Бейлис.
  Дело Бейлиса привлекло к себе внимание всего мира. На суде Чебыряк выступала в качестве главной свидетельницы со стороны обвинения. Несмотря на многочисленные показания свидетелей, уличавшие Чебыряк в убийстве Ющинского, суд все же не привлек ее к ответственности.
  В 1919 году Чебыряк по фальшивым документам пробралась в члены Киевского Совета. Опознанная, она тогда же была арестована и расстреляна Киевской Губчека.


[Закрыть], как если бы дело шло о непосредственном оскорблении величества. За время процесса и в связи с ним было 66 случаев репрессий против печати: наложено было 34 штрафа на сумму 10.400 рублей, конфисковано 30 изданий, в 4 случаях редакторы подверглись аресту, 2 газеты закрыты до суда. Незачем пояснять, что больше всего пострадала рабочая печать. Агитация прессы дополнялась коллективными воззваниями наиболее популярных общественных деятелей и писателей, резолюциями ученых обществ и корпораций либеральных профессий. Массовые рабочие стачки протеста против организованного судебного подлога явились наиболее решительной и внушительной демонстрацией негодования, в корне убивавшей россказни о «народном» характере антисемитского похода.

Таким образом, от дела Бейлиса, по мере того, как оно проходило разные этапы, протягивались нити во все стороны: в салоны придворной петербургской знати и в революционные рабочие кварталы, в либеральные редакции и в монастыри, в воровские трущобы и в царский дворец.

– Вот что такое либерализм, демократия, революция, – говорила одна сторона, – это – таинственная жидо-масонская организация с могущественным интернациональным правительством во главе; ее задача – подчинить себе весь христианский мир, а на пути к этой цели руководящие евреи подкрепляются кровью христианских младенцев!

– Вот что такое правящая реакция, – отвечала другая сторона: – она вынуждена воскрешать процессы средних веков, чтобы создать подходящую обстановку для своего собственного существования!

В этой атмосфере напряженных политических страстей и полной мобилизации обоих фронтов классовые очертания, разумеется, не исчезали ни на один миг. Но основная группировка сил шла в сущности по более элементарной линии: XVII столетие и XX! И наше русское XVII столетие, перенявши наследство европейского средневековья, оказалось разбито по всей линии. Судебный ритуал, который обычно тем высокопарнее подчеркивается, чем глубже проституирован сам суд, исходит, между прочим, из фикции полной свободы суда от политических интересов и национальных пристрастий. Но в ходе киевского процесса от этого торжественного лицемерия не осталось и следа: явно для всех и каждого весь механизм суда приводился в движение приводными ремнями, надетыми на маховые колеса дворянско-монархической реакции и погромного шовинизма.

Вся Россия прошла пред судом: сапожник из предместья, еврейский капиталист, крестьянин-возчик, полицейский сыщик, уличные дети, либеральные журналисты, воры, православный монах из евреев, каторжник, девицы легкого поведения, священник, жандармский офицер, обанкротившийся содержатель кассы ссуд в роли руководящего патриота, бывший революционер в роли добровольного расследователя, адвокат-свидетель, профессора медицины, католический священник, профессора духовной академии и еврейский раввин, – воры и «солидные» люди, специалисты ученые и изуверы, отбросы погромной реакции и осколки революции прошли пред изумленными взорами двенадцати темных людей, преимущественно крестьян, сознательно подтасованных министерством юстиции в качестве наиболее удобных для средневекового процесса судей.

Фактическая сторона дела, разумеется, известна читателям в наиболее ярких своих эпизодах из отчетов газет. Мы хотим здесь эти разбросанные детали соединить в одну общую картину, которая сама по себе говорит несравненно больше, чем все те политические соображения, какие можно развить по ее поводу.

20 марта 1911 года был в одной из пещер киевского предместья найден труп зверски исколотого мальчика. Прежде еще, чем следствием могло быть что-нибудь установлено по поводу этого преступления, мать мальчика получила откуда-то с дороги анонимное письмо, извещавшее, что сына ее зарезали евреи в ритуальных целях. Городской врач, производивший вскрытие, получил еще до вскрытия по городской почте анонимное письмо, извещавшее его, что Ющинский пал жертвой еврейского фанатизма. Во время похорон мальчика разбрасывались на кладбище прокламации, призывавшие христиан отомстить евреям за смерть Ющинского. Арестованный тут же распространитель оказался известным полиции уголовным субъектом и членом патриотического сообщества «Двуглавый Орел»[236]236
  «Двуглавый Орел» – черносотенная антисемитская организация киевской студенческой молодежи. Главным ее руководителем был студент В. С. Голубев, позднее убитый на фронте в самом начале мировой войны. Своей систематической антисемитской пропагандой «Двуглавый Орел» сыграл большую роль в подготовке процесса Бейлиса.


[Закрыть], – совмещение, вполне отвечающее природе вещей.

Черносотенная пресса к этому времени начала, точно по сигналу, вопить о ритуально-еврейском характере киевского преступления. Совет объединенного дворянства – боевая сословная организация, которой принадлежит инициатива всех без исключения мероприятий контрреволюции – издал сборник ритуальных процессов и поднял вопрос о дальнейшем ограничении евреев в правах. Черносотенный депутат, бывший прокурор Замысловский[237]237
  Замысловский, г.г. – один из самых оголтелых черносотенцев и антисемитов. Был прокурором Виленского окружного суда, а затем Виленской судебной палаты. Обвинитель по многим политическим процессам. Играл видную роль в союзе русского народа. Был избран в третью Думу от Виленской губернии. В Думе был старшим товарищем секретаря и членом президиума. Как депутат, занимался травлей всех инородцев и требовал полной русификации Финляндии, Польши и других окраин. С 1912 г. – член четвертой Государственной Думы. В 1913 г. вместе с другим черносотенцем, Шмаковым, был представителем гражданского иска в деле Бейлиса, обвинявшегося в убийстве с ритуальными целями христианского мальчика Ющинского. Во время процесса Замысловский доказывал существование у евреев ритуальных убийств.
  «Умученные от жидов» (Саратовское дело) – по актам подлинного производства – антисемитская брошюрка Г. Г. Замысловского вышла в 1911 г. в Харькове.


[Закрыть], выпустил агитационную брошюру об «умученных от жидов», в ряду которых он поместил и Андрея Ющинского. «Союз Русского Народа», желая придать народный характер всему делу, возбудил пред святейшим синодом вопрос о причтении Андрея Ющинского к лику святых православной церкви. Заманчивое предложение пришлось, к сожалению, замять, так как в деле имелись косвенные указания на то, что Ющинский имел близкое отношение к шайке воров, собиравшихся разграбить один из киевских соборов.

Так как киевская сыскная полиция, повинуясь обстоятельствам дела, искала следов преступления на совсем другом пути, то черносотенная пресса поднимает неистовый крик, что следственные власти подкуплены всемирным еврейским кагалом. Правительство колеблется, не решаясь капитулировать пред явно преступными домогательствами черной банды. Крайняя правая фракция, руководимая тем же Замысловским, через шесть недель после открытия трупа, вносит в Государственную Думу запрос, который требует, чтобы правительство, отказавшись от политики попустительства, разоблачило кроваво-ритуальный заговор еврейства. Становится известным, что во главе погромных ритуалистов и на этот раз стоит Николай II. Власти капитулируют. Судебное следствие начинает передаваться из рук в руки, в поисках человека, способного выполнить поручение. Начальник киевского сыскного отделения Мищук, обнаруживающий неспособность открыть раввинов, извлекавших из Ющинского кровь, сперва отстраняется от следствия, а затем с неожиданной беспощадностью предается суду и осуждается за один из тех подлогов, которыми, вообще говоря, полна карьера русских полицейских агентов, но в котором Мищук в данном случае, по-видимому, совершенно не виноват. Петербургский сыщик Кунцевич, гордость и краса столичной полиции, также вскоре обнаруживает полную свою негодность найти доказательства ритуала и устраняется, как только возникает опасность, что он попадет на действительные следы. По настоянию киевских патриотических организаций дело передается известному на юге сыщику Красовскому, причем ему с самого начала при очень торжественной обстановке преподается наставление не идти по ложным следам предшественников, а сразу поставить следствие на «надлежащий» путь. Каждый шаг Красовского проходит под контролем погромной организации, во главе которой стоит истинно-русский чех Розмитальский, обанкротившийся содержатель кассы ссуд. После целого ряда бесплодных попыток найти улики против еврейских раввинов и резников и еврейских служащих соседнего кирпичного завода, Красовский нападает на след настоящих убийц, – шайки воров, которая – с основанием или без основания – видела в Ющинском предателя. Боясь слететь с места, прежде чем доберется до конца расследования, Красовский отводит своему неофициальному начальству, в лице Розмитальского, глаза уверениями в близком раскрытии мнимого ритуала. В это время жандармские власти, не имевшие к делу никакого отношения, и игнорируя ход расследования Красовского, арестуют приказчика кирпичного завода Бейлиса в порядке положения об усиленной охране, т.-е. в том порядке, в котором в России арестуются политические преступники, против которых даже с жандармской точки зрения нет улик. Арест Бейлиса, как ближайшего к месту нахождения трупа еврея, дает, наконец, ритуалистам всех рангов желанную ось для концентрирования всех необходимых лжесвидетельств и подлогов.