Текст книги "Перед историческим рубежом. Политическая хроника"

II. Период реакции

1. Вокруг первой Думы

Россия борется за свое обновление. Народ не согласен больше, чтобы им управляли сверху посредством чиновничьей узды, он хочет сам стать строителем своей судьбы и кузнецом своего счастья.

Народ не хочет более самодержавного правительства; но он не допустит также хозяйничанья Государственной Думы, состоящей, главным образом, из помещиков, фабрикантов и профессоров, выбранных с соизволения губернаторов и градоначальников. Не в такой Думе спасение России. Это не народная Дума. Не это нужно стране.

Разве народ мало насмотрелся на то, как от его имени хозяйничают богатые классы общества? Достаточно оглянуться на то, что делали и делают городские думы, а также губернские и уездные земства, и сразу станет ясно, что государственное хозяйничанье землевладельцев и городских собственников не многим будет отличаться от хозяйничанья царской бюрократии.

Городским хозяйством у нас заведуют не наемные чиновники, а «представители населения». Но какого населения? Только одной части, самой богатой, той, которая живет трудами и услугами всего народа. Кто пользуется правом голоса при выборах в Петербургскую городскую думу? Пусть на самом большом заводе сделают перекличку среди рабочих: выбирал ли кто-нибудь из них гласных в думу? Не найдется ни одного! А хозяин фабрики? Тот несомненно выбирал. А директор? Если он занимает огромную роскошную квартиру, то и он выбирал. 5000 рабочих не имеют голоса, а один фабрикант имеет. Домовладелец пользуется голосом при выборах гласного; а квартирант? Только такой, который платит за квартиру не меньше 33 руб. Много ли таких? Небольшая кучка важнейших чиновников, богатейших купцов и адвокатов. В рабочих кварталах нет и квартир в такую цену. Там ютится беднота в жалких клетушках, и интересы этих бедных квартирантов должен в думе защищать их же домохозяин. Поистине, волкам поручено охранять овец! – Богатый трактирщик или содержатель публичного дома имеет право выбирать гласных, и даже сам может оказаться гласным, отцом города. А приказчик, ремесленник, мелкий лавочник, швея, конторщик, извозчик, учитель – в выборах не участвуют, как будто они не заинтересованы в хорошем городском хозяйстве или как будто об их нуждах в думе станут заботиться трактирщики, разбогатевшие адвокаты, пивовары и действительные статские советники. В Петербурге миллион 250 тысяч душ населения, а избирательным правом в городскую думу пользуются только 7 тысяч человек.

Что же оказывается в результате таких избирательных порядков? Господа гласные, выбранные по родству да по кумовству, засевши в думе, относятся к населению точно так же, как и правительственные чиновники: не обращают никакого внимания на кровные нужды граждан, а пуще зеницы блюдут собственную выгоду.

Нигде во всем мире нет таких плохих путей городского сообщения, как в Петербурге. Всюду в больших европейских и американских городах имеются электрические и паровые трамваи, которые быстро и за дешевую плату перевозят из конца в конец. В Лондоне, в Париже существуют подземные электрические дороги, чтобы не мешать уличному движению. Рабочие могут приезжать на работу и уезжать с работы на очень большое расстояние в несколько минут. В Берлине существует круговая железная дорога, которая обходит весь город и перевозит массы рабочего и вообще служащего люда на место работы и обратно. А у нас в Петербурге жалкие «конки», которые передвигаются не быстрее пешехода. Почему же у нас до сих пор дума не ввела городской электрической железной дороги? Очень просто: потому что это не выгодно домовладельцам. При хороших путях сообщения многие переселились бы на окраины, где квартиры дешевле, в предместьях были бы выстроены новые дома, спрос на квартиры в центре города упал бы, и квартирная плата стала бы ниже. А это, конечно, сразу ударило бы по карману хищных домохозяев, интересы которых охраняет городская дума.

Нигде за границей в самых больших городах нет такой высокой квартирной платы, как в Петербурге, а также в Москве и других больших русских городах. Чудовищные квартирные цены держатся у нас, главным образом, вследствие отсутствия хороших, т.-е. быстрых и дешевых путей городского сообщения. И, в свою очередь, усовершенствованные пути сообщения не вводятся нашими думами именно с той целью, чтобы сохранить в неприкосновенности домовладельческую прибыль. От этого прежде всего страдают рабочие: страдают и от плохого сообщения, заставляющего их на полчаса раньше вставать и на полчаса позже ложиться, страдают и от непомерных квартирных цен. Но не только на рабочих непосильной тяжестью ложится квартирная плата: приказчики, ремесленники, мелкие торговцы, мелкие служащие, мелкие чиновники, а также нуждающаяся учащаяся молодежь: студенты и курсистки, – все стонут от невыносимых поборов ростовщиков-домовладельцев.

Но разве только это одно? У нас огромная часть города, Невский район, живет без водопровода. Люди пьют нефильтрованную воду прямо из реки: отсюда – всевозможные болезни. Петербург занимает первое в мире место среди больших городов – не по образованию, не по благоустроенности, не по обеспеченности населения, а по цифре смертности, главным образом, от брюшного тифа. Конечно, центр города не остался бы без водопровода ни одного дня: в центре ведь живет знать, в центре главные магазины. Но на окраинах живет рабочий люд: «так пусть его поплачет, ему ничего не значит».

Если наша дума производит какие-нибудь работы: строит новые городские здания, мосты, проводит канализацию, то можно быть заранее уверенным, что работа будет выполнена очень плохо и очень дорого. При сдаче работ, как и при выборах в думу, главную роль играют родство, свойство и кумовство. Подряды сдаются «своим людям» по несообразным ценам. Трещит городская казна. Все дела вершатся согласно двум пословицам: «рука руку моет» и «сухая ложка рот дерет». Взяточничество в городском управлении развито совершенно так же, как и в чиновничьем царстве.

А между тем на кого всей своей тяжестью падают городские сборы? На всю массу городского населения. Налоги, которые дума взыскивает с домовладельцев, переносятся ими целиком на квартирантов посредством повышения квартирной платы; владельцы магазинов, гостиниц и трактиров переносят налоги на покупателей, постояльцев и потребителей. Домовладелец и купец это только передаточная инстанция: действительный плательщик городских налогов это рабочий, приказчик, квартирант, покупатель. Таким образом, наполняет городскую кассу все население, а распоряжается ею и опустошает ее небольшая кучка воротил, которые охулки на руку не кладут. Так из года в год ведется по всей Руси городское хозяйство, и этот порядок называется почему-то городским самоуправлением!

Интересы населения, особенно городской бедноты, находятся в полном забвении; зато дума изо всех сил старается поддержать дружеские отношения с правящими чиновниками. Дума беспрекословно выдает из городской казны на содержание полиции и жандармерии, – точно наши полиция и жандармерия существуют в интересах населения, а не против интересов населения. Дума молчит, когда полиция организует дворников в черносотенную гвардию для избиения учащейся молодежи и сознательных рабочих и интеллигенции. А между тем дворники вовсе не подчинены полиции, они – вольнонаемные служащие у домовладельцев. Московская дума пробовала было в прошлом году протестовать против превращения дворников в боевые полицейские дружины, но затем позорно отступилась, решив, что лучше с властями не ссориться. И действительно, ведь нынешние городские порядки, в том числе и избирательный закон в городскую думу, установлены самовластной бюрократией; вполне понятно, если кучка городских заправил не хочет ссориться с этой бюрократией, которой она по гроб обязана благодарностью. Кто станет отталкивать благодетельствующую руку?

Какие бы преступления ни совершало наше правительство над народом, Петербургская Дума либо молчала, либо поддерживала бюрократию. Она никогда не возвышала своего голоса в защиту прав народа против насильнической политики самодержавия.

Когда началась русско-японская война, все честные граждане видели и понимали, что эта война не нужна народу, что она ведется в интересах небольшой шайки дельцов и чиновников. Каждый месяц войны уносил десятки миллионов, каждое сражение похищало десятки тысяч жизней. В самом аду не могли бы выдумать худшего истязания для нашей несчастной родины, чем война с Японией. Это видели все, кроме тех, кому невыгодно было видеть.

Городская дума считается представительницей интересов городского населения; гласных называют «отцами города». Что же должна была бы сделать дума, если б она действительно стала за интересы населения? Как только война началась, и даже до начала войны, когда уже видно было, что война надвигается, дума должна была заявить правительству, что война не нужна народу, и что правительство не смеет против воли всей страны начинать войну.

Если б все городские думы и все земства сделали бы такое заявление смело и открыто, правительство не решилось бы, да и не в состоянии было бы вести целых два года войну, в которой оно похоронило несколько сот тысяч молодых людей и два миллиарда народных денег и, в конце концов, заключило позорный для себя мир. Если б заграничные банкиры узнали, что весь народ, и в том числе богатые классы, против войны, они не рискнули бы давать правительству взаймы огромные денежные суммы. А без займов война была бы невозможна.

Но думы и земства не осмелились выступить против безумной и преступной манчжурской бойни. Наоборот, одна дума за другой, одно земство за другим выражали свои «патриотические» чувства и поддерживали виновников войны. «Не пощадим ни жизни, ни достояний», писали думские и земские «отцы», прекрасно зная, что никто их жизни не возьмет, что погибать придется русскому солдату. Мало этого: Петербургская дума на нужды войны пожертвовала полтора миллиона народных денег. Население негодовало, но ничего не могло поделать: патриотические трактирщики и подрядчики нагло запустили руку в кассу, вынули оттуда полтора миллиона и бросили в хищную пасть бюрократии.

Преступления городских дум, особенно столичных, против интересов, нужд и потребностей населения бесчисленны.

Больше года, как по всей стране кипит открытая война народа за свободу и счастье. Особенно энергично ведется борьба в городах, а из всех городов горячее всего – в столицах. Городские думы считаются представительницами и защитницами городского населения. Что же сделали думы в теперешней политической борьбе, чтоб оправдать свое имя? Ничего! Думы бездействовали и чаще всего позорно молчали, когда на городских улицах лилась народная кровь.

Девятого января в Петербурге правительство по заранее обдуманному плану убивало на улицах безоружный рабочий народ. Что сделала дума? Если б она стояла на страже интересов населения, она не только должна была бы решительно выступить против замышлявшейся на глазах у всех бойни, – нет, этого мало, она должна была в полном составе, во главе с городским головой, стать впереди народных масс и встретить грудью первые пули. Так поступили бы честные защитники граждан, действительные представители народа. А Петербургская дума? Она позорно устранилась. В то время как на улицах совершалось одно из самых страшных злодеяний в истории, дума просто умыла руки, как сделал Пилат, когда распинали Христа. А потом, когда неопознанные и несосчитанные трупы были зарыты в общих могилах, когда с улиц были соскоблены кровавые следы, дума бросила в рабочие кварталы подачку в 25 тысяч рублей… Та самая дума, которая 1 1/2 миллиона добровольно бросила на безумную войну!

Последствия войны и революции страшной тяжестью ложатся на все бедные классы, но больше всего приходится выносить рабочим. Многие заводы и фабрики закрываются, армия безработных растет со дня на день, голод и болезни совершают в рабочих кварталах свое страшное дело… Что же предприняли наши думы, и в частности Петербургская, для борьбы с безработицей и голодом? Ничего, ни одной сколько-нибудь серьезной меры. А между тем, с бедствием такого огромного размера можно бороться не жалкими подачками, а широкими и смелыми мерами общественно-хозяйственного характера. Но на какую инициативу способна наша плутократическая дума?

За последний год, весь заполненный суровой борьбой народа с его вековыми угнетателями, не раз сознательные рабочие и честные друзья народа из других классов обращались в думы с указанием на необходимость для городского населения иметь собственную вооруженную охрану (городскую милицию). Да разве и без этих указаний думы сами не видели, что население совершенно беззащитно и отдано во власть черных сотен в мундирах и без мундиров? Разве не ясно, что полиция служит против народа? Разве не очевидно, что бессознательные войска это – топор в руках правительственного насилия и безумия? Разве не видели мы, как ошалелый генерал (Трепов. Ред.) писал в столице: «патронов не жалеть!», как будто речь шла о нашествии татар, а не о родном народе, который вскормил и вспоил этого ошалелого генерала? Разве не видели мы десятки раз, как по распоряжению полоумных офицеров убивали невинных людей, старцев, грудных детей, поджигали дома, обращали в пепел и развалины целые губернии и города? Что же делали земства и думы? Ничего! пальцем о палец не ударили! Петербургский Совет Рабочих Депутатов посылал в октябре депутацию в городскую думу и призывал ее стать на сторону народа и поддержать его борьбу[94]94
  Делегация Петербургского Совета Рабочих Депутатов в городскую думу – посланная 14 октября 1905 г. для предъявления целого ряда требований, была принята городской думой только 16 октября. (К делегации присоединились представители студенчества и профессуры Технологического Института и делегация от Союза Союзов). «Рабочие не требуют от думы принятия их политической веры, – говорил председатель делегации Совета, – рабочий класс будет вести борьбу и когда буржуазия успокоится. Но в настоящий момент перед всеми слоями населения стоит одна задача: свержение самодержавия». «Если Дума не поддержит пролетариата в его непримиримой борьбе против самодержавия, – закончил свою речь оратор, – то пролетариат будет вынужден свалить ее (гор. думу) в ту пропасть, в какую он скоро свалит самодержавие».


[Закрыть]. Депутация указала думе на то, что правительство не останавливается ни перед чем; что никакой безопасности в стране нет; что в городе хозяйничают черные сотни и полиция; что теперь никто не может ручаться за свой завтрашний день; что население может надеяться только на себя; что необходимо создать большую вооруженную охрану; что рабочие массами готовы вступить в такую охрану для защиты жизни, неприкосновенности, свободы и чести всех граждан; что рабочие требуют оружия. Депутация требовала, чтобы дума ассигновала необходимые средства на организацию и вооружение милиции. Что же ответила Петербургская дума? Она и ухом не повела. У нас слишком много забот по расхищению городской кассы, – есть ли у нее время охранять жизнь и честь населения?

Когда в Москве Дубасов[95]95
  Дубасов – адмирал, в 1905 г. был назначен московским генерал-губернатором. Прославился беспощадным подавлением декабрьского вооруженного восстания. Своими действиями Дубасов вызвал исключительную ненависть широких масс. На его жизнь дважды было произведено покушение.


[Закрыть] разрушал город артиллерией, когда семеновцы, закрыв глаза, палили вдоль улиц, в окна, в двери, по балконам, во дворцы, когда весь мир дрожал от ужаса и негодования, – что в это время делала Московская дума?

Первые три дня она даже не собиралась. «Отцы города» боялись, что какая-нибудь шальная пуля может прекратить их драгоценную жизнь, и сидели дома, в то время как неприятельская армия разрушала город. Комендант крепости, не принявший необходимых мер защиты крепости от неприятеля, подлежит по закону смертной казни. А дума решительно ничего не сделала, чтоб обезопасить население от военной орды, она устранилась, как бы говоря: «Делайте, что хотите, только меня не трогайте!» Мало того: московский городской голова, г. Гучков, не только одобрял неистовые зверства Дубасова, но и состоял при нем добровольным лакеем во все время разрушения Москвы. Какой же каре подлежит Московская городская дума?

В среде городских гласных есть люди разных политических направлений и оттенков: есть прямые черносотенцы, которые открыто радуются пролитой народной крови и не желают лучшего правительства, чем Трепов, – это господа из так называемой монархической партии; немногим отличаются от них члены торгово-промышленной партии и партии правового порядка. Есть среди думцев консерваторы, которые готовы поддержать графа Витте и тогда, когда он расстреливает народ, и особенно тогда, когда он проявляет склонность вступить в выгодную торгово-политическую сделку с промышленниками и финансистами; они знают, что «граф – наш и нас не выдаст». Недаром городские думы и биржи так радостно приветствовали его, когда он взял в свои руки конституционный кнут; эти думцы принадлежат к так называемому союзу 17 октября. Есть среди гласных и либералы, члены партии конституционалистов-демократов или, в просторечии, «кадеты». Эти умеют недурно говорить о благе народа, но, когда нужно решительно действовать, либеральные гласные трусливо молчат и идут в хвосте за думскими реакционерами. Нередко, впрочем, сами гласные-либералы орудуют так, что их нельзя отличить от черносотенцев. Во время войны, когда от Петербургской думы отправлялась в Зимний Дворец депутация, чтобы заявить о готовности столицы бороться с Японией до конца, в этой лживой депутации участвовали старейшие петербургские либералы г.г. Стасюлевич и Арсеньев[96]96
  Арсеньев, К. К. (род. в 1837 г.) – видный петербургский либерал и адвокат, постоянный сотрудник «Русского Вестника», «Отечественных Записок», «Вестника Европы». Был председателем Совета присяжных поверенных Петербургской судебной палаты. Одновременно Арсеньев играл видную роль в земском движении Петербургской губернии, много раз избирался в уездные и губернские гласные и участвовал в земских съездах.
  С начала русско-японской войны Арсеньев занял ультрапатриотическую позицию. 10 февраля 1904 г. он участвовал в депутации Петерб. губ. земства, принятой в Зимнем дворце Николаем II. Кроме Арсеньева в состав депутации вошли: председатель Петербургского губернского земского собрания Гудович, председатель губернской земской управы Мартов и гласные губернского земского собрания гр. Сиверс, гр. Бобринский, бар. Корф и Стасюлевич.
  Депутация поднесла Николаю верноподданнический адрес следующего содержания:
  «Всемилостивейший государь! Чрезвычайное собрание Санкт-Петербургского губернского земства, созванное в настоящие знаменательные дни в глубоко ощущаемом сознании неразрывной связи и полного единения верноподданного нашего земства с вашим императорским величеством, приносит вам, возлюбленный государь, выражение беззаветной преданности. Призванное блюсти материальные и просветительные нужды местного населения и работая, в лице представителей всех сословий, на мирном поприще народного благосостояния, Санкт-Петербургское губернское земство, в скорбном негодовании на дерзкое нарушение самонадеянным врагом любовно охранявшегося вами мира, как один человек, сплачивается у отца нашей родины. Непоколебимо величие России и ее монарха! Да благословит господь подвиги победоносных войск ваших, государь, и да сохранит он вам драгоценные силы и здравие ваше!»
  В ответ на этот адрес Николай сказал:
  «Я очень благодарен Санкт-Петербургскому губернскому земству за выраженные чувства. Меня очень утешают в переживаемое нами трудное время единодушные выражения патриотизма, доходящие до меня из самых отдаленных местностей России. Уповая на помощь божию и глубоко веря в наше правое дело, я твердо убежден, что войска и флот сделают все, что подобает доблестному русскому воинству, для поддержания чести и славы России».


[Закрыть]. Когда народные деньги тратились на поддержку преступной военной авантюры, либералы не осмеливались протестовать и голосовали вместе с черносотенными гласными.

И реакционеры, и консерваторы, и либералы, т.-е. монархисты, правопорядцы и кадеты, как бы они ни отличались друг от друга, все-таки представляют собой различные партии в рядах одной и той же буржуазии. Ни одна из этих партий не защищает серьезно интересы народа, – не только интересы рабочих, но и интересы интеллигенции и всей массы мещанства (ремесленников, мелких лавочников и пр.). Это господа либералы, нынешние «кадеты», прекрасно показали на своей работе в земствах и в городских думах. Достаточно оглянуться на политику городских дум, чтобы понять, какова будет политика той Государственной думы, которую правительство постарается состряпать из так называемых монархистов (т.-е. черносотенцев) и из правопорядцев с небольшой примесью (для вкуса и запаха) либеральных «кадетов»!

Но мы сейчас ведем речь не о Государственной, а о городской думе. Мы видим, что такую думу, какая существует теперь, терпеть долее невозможно. Дело идет не о малом: о судьбе городов, о судьбе всей страны. Нынешние думы несут городам разорение и гибель: городское хозяйство – собственность кучки хищников; рабочие массы в полном забвении; в политической борьбе народа думы не участвуют, а нередко открыто, против воли всего населения становятся на сторону правительственного насилия. Что же это такое? До каких же пор этот безобразный порядок будет продолжаться?

Какая городская дума нужна народу, это ясно. Нужна дума, свободно избранная всем взрослым населением без исключения. Все двадцатилетние граждане, мужского и женского пола, должны участвовать в выборе городских гласных. Все жители города должны иметь равный голос без различия положения и состояния. Голосование должно быть прямое и закрытое. Наши требования здесь такие же, как и по отношению к Учредительному Собранию. Это нужно особенно резко подчеркнуть, потому что громадное большинство даже и либералов из партии конституционалистов-демократов хочет дать избирательное право лишь мужчинам и притом только тем, которые прожили в данном месте не менее года или шести месяцев. Это на взгляд невинное ограничение имеет на деле самый реакционный характер. Прежде всего это ограничение требует от всякого избирателя доказательств, что он прожил на месте выборов определенный срок; доставление таких документов бывает сопряжено с хлопотами, и потому многие занятые люди просто махнут рукой на свое право голоса. Но главное не в этом. Дело в том, что наиболее кочевую жизнь при современных условиях приходится вести наемным рабочим. Они переходят с места на место в поисках лучших условий труда. Ценз оседлости направлен, главным образом, против них. Поэтому пролетариат особенно заинтересован в том, чтобы избирательным правом при выборах в городские думы пользовалось все население без каких бы то ни было ограничений.

Только такая дума будет действительной представительницей нужд и интересов городского населения. Она приведет в порядок городское хозяйство и поставит на первый план заботу о благосостоянии и просвещении бедных, угнетенных слоев городского населения. Но прежде всего такая дума организует городскую милицию для охраны жизни и свободы населения. Нужно, чтоб все население столицы поднялось на борьбу за создание настоящего городского представительства, настоящей подлинной честной городской думы, избранной на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

Может, пожалуй, показаться, что теперь не стоит тратить внимание и силы на эту борьбу. Когда соберутся народные представители, они перестроят весь порядок в стране и издадут новые законы о выборах в городские думы. Либералы («кадеты») так именно и смотрят на все вопросы. Подымаются ли рабочие для борьбы за восьмичасовой рабочий день, мудрые кадеты говорят: эта борьба только расстраивает ряды, рабочим следует подождать Государственной Думы. Поднимается ли крестьянство, чтоб вернуть себе отнятые у него насильно и трижды оплаченные им земли, добрые советники увещевают: крестьяне-де должны соблюдать «порядок» и ждать созыва Государственной Думы. Словом: «вот приедет барин, барин нас рассудит». Точно так же, вероятно, скажут либералы и в том случае, если городское население поднимет клич: Долой петербургскую городскую думу, думу купцов, домовладельцев и трактирщиков, больших чиновников, богатых адвокатов и фабрикантов, думу хищников и эксплуататоров! Да здравствует новая городская дума, свободно избранная всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием! Но как бы ни восставали либеральные советчики против немедленной борьбы за создание демократической (народной) городской думы, их голос никого не должен останавливать.

Кто поручится, что Государственная Дума действительно скоро будет созвана? И если она будет созвана, то каков будет ее состав? Может ли население в каком бы то ни было отношении полагаться на тех якобы народных представителей, которых губернаторы и градоначальники пришлют в подарок г. Витте и г. Дурново[97]97
  Дурново, И. Н. – видный деятель царского режима. Заняв в 1905 г. пост министра внутренних дел в кабинете Витте, прибегал к самым крайним мерам для подавления революции вплоть до попустительства погромной деятельности разных черносотенных организаций. Перед самым открытием 1 Думы, вместе с остальными членами министерства Витте, вышел в отставку, уступив место Столыпину.
  Витте в своих «Воспоминаниях» дает следующую характеристику Дурново:
  «Дурново – совершенно неспособный к какому-либо серьезному делу человек. Он совсем в Москве запутался, ничего не знал, что там делалось, в конце концов, так растерялся, что выходил в генерал-адъютантском мундире на площадь для переговоров с революционной толпой с красными флагами и снимал при этом военную шапку».


[Закрыть]? О серьезных и разумных надеждах на эту Думу не может быть и речи!