Текст книги "Ректор на выданье"

Глава 15

На следующий день мы с Родвером еще вели холодную войну. Уж больно он задел меня своим вмешательством в мою личную жизнь. Но все же не на том уровне, что прежде.

Фантазия у меня не закончилась. Я могла бы выдумать еще много изысканных пыток с бумагами, самопишущим пером, шкафами для документов и тому подобными подручными средствами. Но, честно говоря, теперь, когда я осознала, что опасность самая настоящая, сердиться на него особо и не хотелось.

Нужно просто донести до него, что есть границы, которые я не дам перейти никому. Например, не позволю вторгаться в мое личное пространство.

В общем, я не особо его мучила, а он четко и хорошо исполнял свои должностные обязанности.

В сущности, отличный ведь секретарь. Исполнительный, точный, внимательный к любым деталям, сообразительный, и посмотреть на него приятно, в отличие от Хорька.

Единственный «обмен любезностями» между нами состоялся, когда я в третий раз попросила сварить мне кохве.

– Ваше сиятельство, боюсь показаться навязчивым, но повторюсь: мне кажется, вы пьете слишком много кохве.

– А вы варите слишком вкусный, – ослепительно улыбнулась я. – Впрочем, попытки саботажа кохвепития порчей его качества не принимаются.

Родвер усмехнулся, а я обнаружила, что бодрящего эффекта в напитке меньше, чем было. Маг-секретарь постарался.

В тот же день я отдала распоряжение об учреждении гранта на лучшие исследования по теме таинственного Лабиринта – теоретические, разумеется. Я и Бара вряд ли туда пущу.

Причем претендовать на грант могли даже студенты. Точно знаю, что молодые мозги работают лучше всех остальных. Именно молодежь часто придумывает что-нибудь дельное.

А вечером мы с Баром все-таки полетели. Я тоже сочла, что продемонстрировать некоторую близость с драконом сейчас может оказаться полезно со всех сторон.

А если Реавин поревнует – тоже к лучшему. А то ему я благоволила больше всех. Как бы не избаловать.

– Готова? – спросил Бар, оглядев меня с ног до головы. Да, выглядела я необычно. Для полета на драконе нарядилась как для верховой езды. То есть облегающий кафтан и платье… с огромным разрезом спереди. Под ним – облегающие брюки и сапоги. Когда идешь, разрез приоткрывается и становится видно обтянутые тканью ноги.

У меня этот костюм был синий с серебряным шитьем.

Некоторые дамы в последние годы предпочитали обходиться вообще без юбки, одними лосинами. Но, на мой взгляд, так все же неприлично.

– Не знаю, Бар, готова ли, – сказала я. – По-моему, к этому невозможно подготовиться, потому что я понятия не имею, как это будет. И… я ведь никогда не видела тебя вблизи во второй ипостаси.

– Значит, будут неожиданности и сюрпризы, – улыбнулся дракон. – Но ничего не бойся. Обещаю: это твой первый полет, и он будет прекрасен.

– Ну давай уже, не томи, обращайся! – улыбнулась я. А сердце тревожно забилось, как бывает в предвкушении яркого, интересного, но волнующего праздника.

Я ведь никогда не видела, как Бар обращается. Никогда не стояла рядом с драконом в его хищной второй ипостаси.

Бар улыбнулся в ответ и начал таять, распадаться на миллиарды темных частичек. Теорию оборотничества я, как и все, знала со школьной скамьи, но сейчас, наблюдая обращение воочию, ощущала себя как ребенок, который впервые увидел настоящее волшебство.

Каждый знает, что оборотни бывают низшие и высшие. Низшие, то есть волки и псы, до сих пор обитающие где-то на далеком севере, обращаются путем прямого изменения физической формы. Размер их тела в обеих ипостасях сравним, поэтому прямое превращение возможно. Очень неприятное зрелище, говорят очевидцы: кости и мышцы меняют форму, кожа покрывается шерстью, и все это за время меньше минуты.

Высшие оборотни – то есть драконы – обращаются по-другому. В драконьей ипостаси они во много раз больше самих себя в человеческом облике, поэтому прямое превращение тут неосуществимо. Прежде чем обратиться драконом (и наоборот), они распадаются на множество частичек, из которых состоит их тело. А потом собираются снова – уже в другом облике.

Кстати, поскольку размер дракона намного больше, то и частичек, составляющих их тела в любой ипостаси, намного больше. Получается, что тело Бара или другого дракона в человеческой ипостаси более «плотное». Благодаря этому они способны в любом облике удерживать в себе больше магии, обладают огромной физической силой и ловкостью.

Бар превращался недолго, где-то полминуты. Частички – я разглядела, что в закатном свете они отсвечивают бордовым, – закрутились смерчем, он стремительно рос, в нем начал проявляться силуэт огромного ящера. Я не успела изумиться, а передо мной уже стоял огромный, просто невероятно большой дракон.

Вытянутое тело, дышащее мощью, гладкая упругая чешуя, изогнутая шея и острая голова (лишь чуть меньше, чем я в полный рост) с тремя роговыми гребнями. Он чуть расправил крылья, и они, словно плащом, закрыли от меня набережную и море.

Конечно, я знала, что Бар – бордовый дракон, но никогда не думала, что это так красиво. Он был темно-бордовый, отливающий закатными лучами, блестящий.

С хищной, но умной морды на меня лукаво смотрел янтарный глаз с вытянутым зрачком.

– Не страшно? – его голос прозвучал прямо у меня в голове. С непривычки я вздрогнула, хоть иногда и участвовала в ментальных беседах на Совете менталистов академии.

– Не-ет! – честно призналась я. – Интересно. Ректоры не сдаются на полдороге!

Хотя, конечно, когда рядом с тобой такое огромное существо, становилось немного не по себе. Потому что подле него ты просто песчинка, стебелек. От этого резко ощущаешь свою беззащитность и уязвимость.

Я боялась Бара после его выходки тем утром. Боялась как дикого, необузданного мужчину-нечеловека. Но сейчас почему-то почти совсем не испытывала страха перед огромным ящером. Поражалась его размерам и красоте, осознавала, насколько опасное создание передо мной – но не боялась. Странно, но факт.

Я погладила его шею, ощутила от Бара импульс сладкого и радостного блаженства, и, понимая, что с набережной на нас смотрят сотни глаз, как можно смелее полезла вверх по его лапе. Бар вытянул ее вперед так, чтобы мне было удобнее.

Он заранее проинструктировал меня, как залезать, где именно сидеть: в том месте, где шея «вырастает» из туловища. Там должно быть удобно, можно крепко держаться за центральный гребень. Впрочем, все это Бар знал чисто теоретически, ведь еще никогда не возил человека на своей шее.

Ох как высоко!

Приятный азарт забурлил в крови, как только я перекинула ногу через мощную шею. Оказалась почти на шпагате, но, вспомнив инструкции Бара, согнула ноги, взялась руками спереди, чуть оперлась на них. Стало удобнее.

– Ух! Ну что же, покатай меня, большой друг! – крикнула я ему и вслух, и мысленно.

…Меня даже не тряхнуло. Просто земля пошла вниз, а с боков обдуло мощным ветром, поднятым его крыльями. Я накинула легкую защиту от холода, и едва ощутимыми толчками мир пошел вниз.

Какое-то время я еще видела запрокинутые лица людей на набережной, крошечные, как игрушки, кареты. А потом мы полетели над морем. Солнце играло на волнах. Сверху волнующаяся поверхность воды казалась глянцевой, она словно кипела и переливалась одновременно.

Восторг! Золотой – под цвет заходящего солнца – восторг заполнил сердце.

– Можешь петь, маленький ректор, – улыбнулся Бар. Я чувствовала, как он наслаждается моей реакцией, что он действительно счастлив поделиться со мной этим – своим миром, своей свободой, своим хищным и прекрасным полетом. – А ты еще хотела отказаться!

Мы долго кружили над морем. Стремительно пикировали почти до самой воды – и меня охватывал азарт легкой опасности, потом быстро поднимались к облакам, закладывали круги. Петь действительно хотелось.

Постепенно я начала чувствовать себя очень органично на драконьей шее. Словно я, Бар, ветер и закатное море слились воедино, перетекали друг в друга, пели друг в друге.

Пару раз в голову стучалась мысль, что дракон все же способен унести меня куда-нибудь вдаль от всех опасностей и тревог, которыми они с Родвером меня напугали.

Присвоить, не отпускать, сделать своим сокровищем. Но я не верила в это.

А потом Бар повернул на запад, где золотисто-красный диск солнца опускался в море.

Сердце похолодело. Восторг полета словно отступил, я вдруг ощутила, что я – одинокая песчинка посреди хищного ветра и бескрайней водной стихии. Во власти дракона.

Не верила, да, что он может похитить тебя? Думала, есть гарантии? Но дракон, вожделеющий женщину, похоже, не остановится перед государственным конфликтом. Он ни перед чем не остановится!

– Да что же ты делаешь! – крикнула я.

От Бара вдруг разошлась волна: от горячего мощного тела, от хищной головы. Волна спокойствия. Окутала меня, словно убаюкивая. Он явно ощутил мой ужас.

– Магрит, не трясись, милая моя, – услышала я. В голосе, заполнившем мой разум, была покровительственная забота, словно мой страх умилил его. Ах ты ж, ящер вековечный! Ясно, что подобные мне для тебя словно дети. И как с таким ладить? – Не бойся. Прости, что не предупредил сразу. Просто слетаем на Золотой пляж на острове Крейто – это совсем близко для моих крыльев. Надоело, что эта толпа пялится на нас с набережных. Приближают изображение магией, смотря в подзорные трубы. Ты позволишь прокатить тебя на пляж?

– Ну ты, драконище, – простонала я возмущенно, – еще раз так сделаешь… и я… Ладно, вези!

Дельную угрозу придумать не удалось. Бара мало чем можно пронять. Пожалуй, в моей власти лишь лишить его своего общества – единственное, что по-настоящему болезненно для него. А делать этого я не хотела.

– Ну извини, Маг, правда! – с сожалением сказал дракон. – Не подумал, что испугаешься. Просто доверься мне. Я не причиню тебе зла ни в какой ипостаси. Не пойду против твоего выбора.

Ага, и Родвер говорит так же, в смысле просит довериться ему. «Пожалуй, в первую очередь я буду доверять себе. А потом уже вам, дорогие мужчины», – подумала я.

– Ладно.

Ветер и размеренные взмахи крыльев – теперь полет стал плавным, мы словно плыли в воздухе – быстро выгнали сомнение и возмущение из сердца. Слишком хорошо было над морем. На закате, на пути к острову, куда можно добраться лишь на корабле.

Бар знал, куда привезти меня. Золотой пляж острова Крейто – место по-своему уникальное. Участки берега с золотым песком – действительно золотого, а не желтого цвета – соседствуют с живописными скалами.

Золотые островки сверкали на закате, казалось, что ты попал в хранилище сокровищ. К тому же этот песок был мягким и теплым на ощупь, песчинка к песчинке. Не золото, нет, другая порода…

А самое главное: на песке росли такие же золотые цветы граймай, не встречающиеся больше нигде. Создать для них подходящие условия в оранжерее до сих пор не удалось, хоть я уже неоднократно плавала сюда и пыталась взять росток для своего детища, привезти побольше родной для них почвы и посадить.

Но как только песок вывозился с острова, его золотой блеск пропадал. А ростки цветов гибли, лишенные единственной пригодной для них почвы.

– Вы ж мои хорошие, – не удержалась я. Да уж, Бар точно знал, чем подкупить сердце растениевода. Присела возле одного из растений. Оно раскрывалось розеткой из множества пышных листьев, а прямо в центре красовалось соцветие крупных золотых цветов, похожих на лилии. Погладила их, ощутила, как одинокое растение отвечает мне лаской.

Нечасто кто-нибудь общается с ним здесь.

– Маг, если хочешь, я могу помочь с этим, – сказал Бар. – В сущности, я тут подумал… Знаешь, как перевезти золотой песок и сохранить его свойства? Это очевидно: нужно просто изготовить емкость из местных скал. Ведь по сути тут все одна порода. Песку просто нужна защита из родственного, более твердого материала.

– Гениально! – изумилась я. – И ведь никому это еще не пришло в голову! Бар, знаешь, – я лукаво улыбнулась, – думаю, ты самый умный дракон на свете. А еще самый заботливый.

Глаза дракона сверкнули:

– Не самый, Магрит. Но мне приятно, что ты так думаешь. Пойдем, полюбуешься морем со скалы.

Он взял меня за руку и отвел на край достаточно высокой, с виду неприступной скалы. С его помощью на нее было совсем не сложно взобраться.

Я стояла на краю, смотрела, как последние лучи солнца касаются неба и моря, ласкают их перед сном. Легкий ветерок развевал волосы, это было очень приятно. Бар вдруг непринужденно обнял меня сзади, я ощутила себя надежно прижатой к крепкой драконьей груди.

– Теперь ты понимаешь, Маг? – прошептал он мне на ухо.

– Да, теперь я понимаю, – ответила я.

Знала, о чем он. О драконах, об их необузданном характере, о чуде хищного, стремительного полета. Об этом. О своей сущности, природе и стихии. Которую он готов разделить со мной, насколько возможно.

– Соглашайся, Маг, – сказал он чуть громче. И чуть сильнее прижал меня к себе. Шеей я ощутила горячее дыхание, а сама вдохнула сильный, мужественный запах потрясающего мужчины и дракона. – Я буду тебе хорошим… любовником, партнером… мужем – кем захочешь. Ты ведь видишь – я могу. Хоть сам не верил в это, пока не встретил тебя.

– Соблазняешь меня, Бар? – спросила я, чуть обернувшись к нему.

– Да, я ведь обещал, что все будет по-настоящему, – улыбнулся несносный дракон.

Хотелось… Да, хотелось развернуться к нему, обнять за шею. Поцеловать, вернее, позволить поцеловать себя. Опереться на его вековую драконью мощь, почувствовать себя оберегаемым сокровищем. Даже, может быть, отдаться ему.

Дать коленям подогнуться, дать дракону унести меня в свой необыкновенный, нечеловеческий мир. Приобщиться к древней силе и магии, узнать, как это.

Но я знала, что тогда пути обратно не будет.

К тому же слишком много я слышала об особых свойствах драконов. О том, как женщины сходят с ума от близости с ними, теряют себя. Как потом, когда дракон вдоволь насытится ими, все для них теряет смысл, а другие, обычные мужчины кажутся пресными и ненужными.

Я удержалась. Медленно освободилась из его рук.

– Скажи, Бар, – спросила я, глядя ему в лицо, очень красивое и мужественное в последних закатных лучах. – Ты долго жил среди людей, впитал наши обычаи и вынужден следовать им. Сейчас ты хочешь получить меня и играешь по нашим правилам. Но уверен ли ты, что, если я буду с тобой продолжительное время, инстинкты твоего рода не возьмут свое? Что ты не начнешь видеть во мне свою собственность, всего лишь женщину низшей расы – так ведь вы к нам относитесь. По крайней мере, многие из вас.

– Я не отношусь так, – серьезно и достаточно жестко ответил Бар. – Маг, я не могу обещать на сотни лет вперед. И ты не можешь. Я могу обещать лишь, что сделаю все возможное, чтобы контролировать себя, чтобы ничего подобного не произошло.

– А старость? – грустно усмехнулась я. – Старость, Бар? Конечно, магия не даст мне стать морщинистой непривлекательной старухой. Но подумай, каково мне будет слабеть и увядать рядом с вечно молодым драконом? А каково будет тебе видеть это? Каково будет потерять свою женщину, к которой ты привыкнешь?

– Полагаешь, я не думал об этом? – почти зло спросил Бар. – Да, это жертва в будущем, которую мне придется принести ради счастья с тобой в настоящем.

– Уверена, что думал, – улыбнулась я. – Но думал о том, что ты готов принять свою потерю. А о женщине подумал? Каково ей знать, что скоро увянешь и умрешь, а ты уйдешь дальше, в свою почти бесконечную драконью жизнь. Видеть в твоих глазах жалость и снисхождение.

– Я найду способ сделать счастливыми и последние десятилетия нашей жизни.

– Ты поразительно самоуверен – как всегда! – рассмеялась я безрадостно.

Да, быть с Баром было бы так просто.

Сделать один шаг – и я стану женой дракона, возможно, первой женщиной, на которой дракон официально женится. Познаю всю бесконечную негу драконьей любви, о которой ходят легенды. Да и все опасности, уверена, минуют меня.

Но это особый путь. И я не уверена, что хочу пойти именно им.

Роджер был старше, опытнее, умнее и намного сильнее меня. Но мы всегда были равны в своей взаимной любви. Я не смогу любить Бара, как он меня. А если влюблюсь по-настоящему, то, напротив, потону в нем, стану его придатком, как драконий хвост. Растворюсь в том, что он может дать мне.

– А дети, Бар? – жестко спросила я. – Ведь наши дети родятся драконами. Каково мне будет быть простой женщиной в семье драконов? И ведь они наверняка захотят отправиться к своему народу, прежде чем я наполнюсь материнским счастьем. Я потеряю и их!

– Ты сгущаешь краски, Магрит, – вдруг грустно сказал Бар. – Ищешь поводы, чтобы не сказать мне «да». Хоть я и нравлюсь тебе куда больше, чем раньше, и куда сильнее, чем ты думаешь. Все это решаемые проблемы. Просто ты не хочешь их решать. Потому что…

«Потому что не любишь так, как я», – прошелестела в воздухе его недосказанная мысль.

– Возможно, – ответила я. Отвернулась и смотрела на темный океан, по которому пролегли лунные дорожки от двух наших лун: серебряная и красная. – Прости меня. Я все еще не готова.

– Я думал обо всем этом и уверен: все можно решить. Мы можем быть очень счастливы вместе, – бархатно сказал Бар мне в спину. Подошел сзади и обнял за плечи – на этот раз по-дружески, без привкуса страсти. – У меня еще есть надежда? Или я все испортил драконьим напором?

– Есть, – задумчиво ответила я и накрыла ладонью его руку на своем плече. – Просто не торопи меня. И не пускай постоянно в ход тяжелую артиллерию вроде полетов и золотых цветов. Кстати, Бар, теперь тебе придется действительно организовать транспортировку песка и цветка в оранжерею.

– Конечно, – спокойно ответил он, – ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Мы еще долго молчали, глядя в темный ночной океан. Наверно, Бар ощущал мои сомнения.

Может быть, он прав, а я все усложняю? Мне не привыкать жить с мужчиной намного старше меня. Мне не привыкать любить сильного мага. Мне не привыкать… Хотя нет, я, конечно, отвыкла от этого: быть нежным цветком под защитой крепкой и твердой скалы.

Мы можем быть очень счастливы вместе, он прав. Альтернативный путь. Особый путь. Путь для избранных.

Избранная ли я?

Я почти развернулась, чтобы поцеловать его. И тут молнией перед внутренним взором мелькнули печальные глаза другого мужчины. Не Реавина Колбина, нет.

Гаурина Бригса, о котором я и думать забыла из-за всех этих последних событий и обилия мужского внимания.

Я никогда больше не встречу его. Но этот мелькнувший в подсознании взгляд словно сожалел о моем быстром выборе, словно просил повременить.

И я остановилась. Мне рано выбирать. Хотя, может быть, я выберу и Бара.

– Полетели обратно, Бар, – сказала я дракону. – Мне просто еще рано выбирать.

Глава 16

А утром настала суббота, то есть выходной день у большей части академии. У меня – нет. Я специально пришла в кабинет, чтобы принять первых, кто захочет претендовать на ректорский грант.

Ректор принимает решение о присуждении ректорских грантов как председатель комиссии либо единолично. В первом случае он утверждает состав комиссии, становится ее главой и субсидирует исследования из средств академии.

Второй вариант подходит лишь для весьма обеспеченных ректоров вроде меня, владеющих большим состоянием. В этом случае сумма выделяется из личных средств ректора и он сам принимает решение, какие исследования по заданной тематике поддержать.

Я выбрала как раз второй вариант.

Разумеется, раз собиралась прийти я, то и Родверу пришлось явиться на работу. Впрочем, особенно расстроенным по этому поводу он не выглядел. Как только я вошла в секретарский кабинет, обнаружила, что он увлеченно, с легкой усмешкой, изучает утренние газеты. Выглядел при этом он почти веселым.

Газеты пестрели изображениями летящего дракона с крошечной фигуркой, сидящей на нем.

Хотела пикантных слухов – пожалуйста, получай, Магрит! Пресса просто кипела статьями о вчерашнем полете.

Четыре таких статьи я уже одолела за завтраком. Вот что гласила одна из них.

Вчера вечером единственный дракон, проживающий в нашей стране, профессор Барлор из академии магии, осуществил свой традиционный вылет. Сотни, возможно, тысячи свидетелей видели, как дракон поднялся в небо и кружил над морем. Для многих это стало незабываемым зрелищем! Но в этот раз полет профессора был необычен. Мы должны констатировать беспрецедентный факт: дракон летал со всадницей, которой стала ее сиятельство ректор академии Магрит Сайорин. Что это может значить? Согласно нашим данным, ректор и профессор Барлор давно поддерживают приятельские отношения. Несколько дней назад на глазах у многих свидетелей профессор пригласил ее сиятельство осуществить совместный полет. Вероятно, это может свидетельствовать о том, что профессор желает перевести их отношения на другой уровень. Мы будем следить за развитием событий.

Остальные были в том же духе.

– Интересно? – с усмешкой спросила я у Родвера. – Эту я еще не видела, дайте почитать.

– Если честно – не очень, – ответил Родвер и поднял на меня лукавые глаза. – Журналисты исключительно однообразны и в стиле изложения, и по части сделанных выводов. Но по-своему любопытно. Как полетали, ваше сиятельство? – теперь глаза остро блеснули интересом и чем-то еще непонятным.

«Не ваше дело!» – хотелось ответить мне. Но я вроде решила не вести с ним прямых военных действий.

– Весьма мило, Родвер, – ответила я с очаровательной улыбкой. – Будьте любезны – кохве с нормальным бодрящим эффектом. И приготовьтесь конспектировать: сейчас придут первые претендующие на грант.

– Слушаюсь, – серьезно ответил Гайнорис. Секунду подумал и добавил: – Хорошая идея с грантом. Так будет легче собрать материалы об этой вашей подземной бездне. Леди Магрит, вы полагаете, опасность связана с ней?

– Вы мне не говорите, с чем она связана, – пожала плечами я. – Приходится выяснять своими методами и в первую очередь предположить самое логичное. Вы ведь не против, незваный защитник?

– Ни в коем случае. До тех пор, пока… – он осекся. Видимо, подумал, что фраза «пока сами не лезете под землю» может меня спровоцировать сделать это.

– Я не настолько глупа, чтобы спуститься туда без крайней необходимости, – ответила я ему.

Все три группы ученых, претендовавших на грант в этот день, не высказали ничего интересного и разумного. Я уже хотела сказать Родверу, чтоб «сворачивал лавочку», когда вдруг объявилась четвертая группа.

Состояла она из одних студентов. Родвер открыл дверь – и передо мной предстал Молодой Сокол, еще один парень-старшекурсник и невысокая робкая девочка-растениевод. Однажды я принимала у нее экзамен, поэтому узнала.

Все трое отчаянно смущались, девочка смотрела в пол, незнакомый мне парень поклонился, а потом лишь глядел в сторону. Только Молодой Сокол смотрел на меня и… краснел.

Я велела им сесть на диванчик, попросила представиться.

Оказалось, что Молодого Сокола зовут Тир Квайдо, он виконт с юга, приехавший учиться в академию пять лет назад. Его друга звали Георей Сол.

Девочку звали Анис Сайдо, она действительно была растениеводом.

Парни, кстати, учились на разных факультетах: Тир – на факультете боевой магии, а Георей – на факультете теоретической и тонкой магии (то есть там, где работал Бар).

Отдуваться за всех перед ректором пришлось, конечно, Молодому Соколу. Он рассказал, что они учатся в разных подразделениях, но давно дружат. А когда они узнали о гранте, у них возникла идея. Нет, что вы, ваше сиятельство, они не претендуют всерьез, не думают, что могут взять грант. Просто хотят поделиться мыслями – вдруг они будут полезны.

Судя по выражению лица Молодого Сокола, для него это был еще и повод повидать меня.

Изложить идею парни предложили ее первому автору – маленькой Анис.

Смущаясь и немного сбиваясь, девушка изложила весьма интересную вещь.

– Ваше сиятельство, – сказала она и тоже покраснела, – мы прочитали в архивах, что ужас начинает охватывать людей даже раньше, чем они подойдут к печати, закрывающей подземелья. И чем ближе к ней – тем сильнее ужас. Мы подумали, что, возможно, нечто, вызывающее его, начинается еще до печати. Мы хотим предложить провести анализ, не заходя за нее. Ведь есть скальные породы в этом коридоре, а на них что-то растет. Как раз вы, ваше сиятельство, рассказывали нам на лекции, что везде и всегда что-то растет: мельчайшие водоросли, невидимые глазу грибы. Можно взять образцы камня и образцы растений со стен.

Девушка совсем засмущалась, и за нее закончил Молодой Сокол:

– И провести полный магический анализ. Нам кажется, в скальной породе или растительности может быть обнаружена некая градиентность. Возможно, мы не выясним ничего полезного, но вдруг хотя бы что-то теоретически интересное.

И ведь никто, кроме этих студентов, не догадался, подумала я. Я, главная растениеводша страны, тоже не додумалась! Не зря я делала ставку на молодой интеллект!

– Знаете, – улыбнулась я ребятам, – не могу сказать, как другие, а вы точно получите грант. Только образцы будете брать в сопровождении опытных взрослых сотрудников.

– Ваше сиятельство, – начал Молодой Сокол, – мы сделаем все, чтобы оправдать ваше доверие, мы не ожидали!

– Вы, главное, технику безопасности соблюдайте, – ответила я. – Родвер, оформите первый грант. Я лично считаю вашу идею очень перспективной.

– Вы сейчас на свидание, ваше сиятельство? – деловито и словно невзначай спросил Родвер, когда я собралась уходить.

Я чуть не взорвалась и холодно бросила:

– Мы, кажется, выяснили, что моя личная жизнь вас не касается, Родвер.

– Личная жизнь – да, но я отвечаю за вашу безопасность, поэтому мне следует знать, куда и с кем вы отправитесь. Прошу прощения за неудобства, леди Магрит.

«А не пойти ли вам в далекий лес по грибы-ягоды!» – подумала я.

– То есть я должна перед вами отчитываться и ставить в известность?

– Отчитываться необязательно. Ставить в известность без давления с моей стороны и конфликта между нами – за это я был бы признателен.

– Родвер, я вас уволю!

– К сожалению, это будет сложно, поскольку я назначен его величеством.

Я выдохнула. Ладно. Доля истины в его словах есть. Как можно защищать кого-то, если понятия не имеешь о том, где он находится.

– Сегодня я иду в Королевскую оперу, – сказала я. – Этой информации достаточно?

– Благодарю, леди Магрит. Могу я узнать, кто удостоился чести быть вашим спутником?

– Приходите в оперу и посмотрите! – ляпнула я и осеклась. Ведь с него станется прийти. Быть изысканно-раздражающе-вежливым и бесить меня. – Или догадайтесь, Родвер! Всего хорошего.

Под его веселым (ситуация его явно забавляла) взглядом я ушла.

Вечер в опере был сказочным. Я надела белое платье с глубоким декольте, без рукавов, усыпанное мелкими бриллиантами. Чувствовала себя нежной и красивой. Черноглазый проректор всячески подтверждал мои ощущения комплиментами и легкими жестами сильных рук.

Реавин, как всегда, был чрезвычайно обходителен, в антрактах мы смеялись, развлекались беседой, пили красное вино.

Настоящее свидание. И что мне сомневаться? К этому мужчине меня тянет по-настоящему: и душой, и телом. С ним легко и приятно, мы понимаем друг друга.

Правда, после традиционного поцелуя у фонтана Реавин смотрел так, словно намекал пригласить его к себе. Это мне чуть-чуть не понравилось. Рановато, мэтр Колбин, рановато.

Но все же вечер был прекрасен.

По-настоящему неприятным (но не способным испортить вечер полностью) был момент, когда, глядя наискосок из ложи, где мы сидели, я заметила, как в ложу напротив вошел Родвер Гайнорис с какой-то молодой девушкой. Пару раз ловила на себе его взгляд, но делала вид, что не замечаю.

К счастью, он так и не подошел к нам с Реавином.

Несмотря на легкие намеки Реавина, что пора бы нам перейти к следующей стадии отношений, вернулась домой я довольная, счастливая и опять словно пьяная.

Этот мужчина действует на меня просто магически! Как лучшее, вкусное, терпкое вино.

Правда, сладкая магия Реавина держалась недолго. Стоило мне лечь в постель, как в голову полезли мысли про Гайнориса.

А вот интересно, он пришел в оперу, чтобы проследить, все ли в порядке со мной? Или просто узнать наверняка, с кем я туда отправилась? Или, может быть, потому, что я ляпнула «придите и посмотрите», а он как бы решил проучить меня, но тогда почему не подошел поздороваться?

Или, наконец, самый фантастический вариант: он любит оперу, тоже собирался отправиться туда с какой-то девицей, а не сказал об этом, потому что я не спросила.

Кстати, девица. Интересно, кто это? Его протеже, любовница, родственница – кто? Или он взял ее для отвода глаз, когда отправился проследить за мной?

Нет, ну почему бы Гайнорису не иметь молодую любовницу или даже невесту. Почему нет? Я знаю, что он холост, и Бар подтвердил это после путешествия в непонятные дебри его разума. Но с чего я взяла, будто он – этакий аскет, помешанный на работе, что он ни с кем не встречается?

Нужно бы разузнать.

В общем, приятное послевкусие от свидания с проректором совсем прошло, и я ворочалась, мучаясь мыслями о тайнах его непонятности, то есть секретаря Родвера. Он просто засел в голове и как будто скребся там, причиняя дискомфорт своей навязчивостью.

Я не звала его в свой кабинет и в свою жизнь, а он, видите ли, явился. Защитничек несчастный. Морда секретарская.

Хорошо, что на следующий день было воскресенье, и я все равно выспалась. Отдохнула, а вечером отправилась на небольшую светскую вечеринку, которую устроила моя старинная приятельница баронесса Дегир, более известная как Веселая Марта.

Видимо, новые слухи обо мне навели знакомых на мысли, почему бы не приглашать меня на веселые мероприятия, от которых прежде я нередко отказывалась. За последние дни я получила их несколько.

У Веселой Марты было и правда весело. Ничего особенного: светская беседа, немного вина и легких закусок, просмотр последнего выступления заморского артиста в шаре ясновидения (к настоящему ясновидению шар не имел никакого отношения, просто так назывался). Но баронесса умела мастерски создавать непринужденную, легкую и очень веселую атмосферу.

А я получила приглашения на свидания от двух молодых людей, которых знала и прежде.

Здесь собралась компания моих ровесников, многих я знала еще со студенческих лет. Одним из этих молодых людей был Тоорн, учившийся когда-то со мной на параллельном факультете, вторым – Марс Серв, бывший в те дни аспирантом и позже покинувший академию.

«Выбор расширяется, – вздохнула я. – Может, зря?»

Но я не дала себе сомневаться. Чем больше выбор – тем больше шанс встретить настоящую любовь. Не просто подходящего мужчину, а того, кого я действительно полюблю.

Как Роджера.

А после работы в понедельник я снова собиралась на свидание с черноглазым Реавином. С моим пьянящим вином, лучшим собеседником. Уже с утра предвкушала нашу встречу, как буду смотреть в темную бездну его глаз, как он коснется губами моих губ.