Текст книги "И ты, Гомер! Фантасты о писателях"

Светлана Васильева «Подарок»

Быть белой вороной неудобно – это никому объяснять не нужно. «Беловоронье» Олега Волкова заключалось в странной, проявившейся еще с юности, нелюбви к Новому году: не к очередному календарному, разумеется, а к тому, как его обычно встречали окружающие.

Зевая ждать полуночи, чтобы сесть за стол? Нет, это не для Олега. Поэтому едва начиналось традиционное предновогоднее оживление, Волков заметно мрачнел…

Впрочем, стоит ли вспоминать о грустном? Слава Богу, последние шесть лет в семье Волковых царил мир: жена и дочка отмечали злополучный праздник в соответствии со своим вкусом – глава же семьи около одиннадцати вечера с милой улыбкой исчезал у себя в кабинете…

***

Олег проснулся, когда на улице еще было темно.

«Часов восемь…» – лениво подумал он, прислушиваясь.

За окном тихонько смеялись, но ни свиста, ни взрывов больше не слышалось: боеприпасы и силы у народа явно иссякли.

«8.15 – почти угадал…»

Волков поднялся, стараясь не шуметь – жена и дочка, судя по тишине в квартире, уже спали, – прошел в гостиную.

Елка. В темноте вата на ее ветках, действительно, напоминала снег. Олег включил гирлянду, несколько минут машинально наблюдал, как загораются и гаснут разноцветные лампочки, затем наклонился и поднял прямоугольный сверток, на котором было написано его имя. Развернул.

«О. Волков. „Судьба человека“» – значилось на обложке.

«Что за чертовщина… Роман… Спб… Издательство… хм-м… Самиздатовская, конечно, выпущенная за счет средств автора, так сказать…»

Олег полистал книжицу, наугад выхватил пару фраз. Насколько он помнил, ничего подобного ни на свои кровные, ни за чужой счет он не издавал. И даже не собирался.

«Судьба человека…»

Рядом с до боли знакомым названием стояло вовсе не «Шолохов», зато на четвертой странице обложки красовалась его, Олегова, то бишь «известного петербургского писателя» Олега Волкова, фотография, а под ней аккуратный перечень всех его пяти книг.

«Розыгрыш, конечно… тираж… ого, триста тысяч!.. Бумага все стерпит… Кстати, бумага очень даже ничего, и опечаток не попадается… во всяком случае, пока… Господи…» – Олег так и замер, уставившись в текст…

Роман был о нем, Олеге Волкове, хоть и звали героя совсем по-другому. Правда автор изобразил не того Волкова, каким он воспринимал себя сам, а того, каким его видели со стороны – Волкова глазами окружающих. И портрет вырисовывался довольно… неожиданный – скорее даже неприятно неожиданный. Но если поначалу Олег больше удивлялся и возмущался, то постепенно – незаметно для себя – стал склоняться к точке зрения автора и вскоре почувствовал досаду, а затем и… стыд. Взять, к примеру, Новый год: ну кому мешают милые детские радости с Дедами Морозами и елками?..

Увлекшись, Олег не замечал, как страниц становилось все меньше, и лишь когда оставалось перевернуть всего одну…

У Волкова задрожали руки. Прочитанное только что относилось к нынешнему – вернее, к последним дням ушедшего накануне года, – и если тридцать семь лет жизни героя уместились на 132 страницах, то что оставалось? Арифметика пугала…

Да нет, чушь – надо поскорее перевернуть. В конце концов…

«Что написано пером – не вырубишь топором…» – подсказала услужливая память. – «Именно…» – мысленно согласился Олег. И все же почему-то медлил и почему-то снова и снова вспоминал прочитанное, невольно пересматривая события прожитой жизни.

И только когда за окном рассвело, огоньки на елке побледнели, а вата на ветках перестала быть похожей на снег, Олег наконец решился.

«Конец первой части», – прочитал он на последней, 133-й странице.

Алекс Гагаринова «Истинное призвание»

Объявление в газете обнадеживало: «Врач на час, выезд на дом. Без обеда и выходных. Все услуги, включая хирургические. Наши специалисты ждут вашего звонка!»

Глядя на экран монитора ненавидящим взглядом, Никита потянулся за телефоном. Белизну созданного утром документа нарушал только мигающий курсор. За окном тем временем зажглись фонари.

– На что жалуетесь? – доктор был седобород, очкаст и деловит. Халат, шапочка, красный крест на кожаном боку чемоданчика.

– Не пишется…

– Журналист?

– Писатель! – Никита приосанился.

Врач внимательно на него посмотрел:

– Выведение из запоя, как понимаю, не требуется?

– Нет, что вы, конечно не требуется! Я только кофе пью… Но много, как Бальзак. Не помогает.

– Пушкин лимонад жаловал…

Никита помотал головой:

– С него и начинал, без толку.

– Стоя писать пробовали? Кажется, Гоголь и Хемингуэй…

– И стоя, и лежа, и присев на корточки.

– Режим работы меняли?

– И по ночам писал, и днем, с перерывами. Сегодня с самого утра сижу… – голос Никиты дрогнул.

– Ну-ну, голубчик, все будет хорошо! Может, ручкой по бумаге попробовать?

– И ручкой, и гусиным пером! На бумаге, на бересте, даже стилом на глиняных табличках! Набивал письменный стол гнилыми яблоками, как Шиллер! Наводил на столе идеальную чистоту и устраивал творческий беспорядок! Рубил дрова и косил сено, как Толстой! Не пишется!

– Тяжелый случай… – врач задумался.

– Помогите мне, доктор! – Никита обхватил голову руками.

– Есть одно средство… Если только вас не пугает возможный… побочный эффект, назову это так.

– Нет, не пугает! Я готов! – в глазах Никиты загорелись огоньки надежды.

– Даже не спросите, в чем он заключается?

– Мне все равно! Лишь бы преодолеть этот ступор! Что за средство?

– Новейшая разработка – стимулятор творческих способностей, – врач извлек из недр чемоданчика блистерную упаковку, отделил одну таблетку.

Никита протянул руку.

– Мой долг – предупредить вас. Препарат может подействовать… своеобразно.

Никита нервно хохотнул:

– Буду писать до изнеможения? Пока не кончится действие пилюли?

Врач вежливо улыбнулся:

– Видите ли, препарат пробуждает истинное призвание. И порой это бывает для пациента весьма неожиданно.

– Я писатель! – Никита выпрямил спину. – Давайте сюда лекарство! Сколько я вам должен за визит?

Выйдя от пациента, врач задержался на лестничной площадке. Постоял, прислушиваясь к торопливым шагам внутри квартиры. «Сбегал на кухню за водой, – подумал он. – Интересно, что будет на этот раз?». Через минуту из-за двери донеслось вдохновенное жужжание лобзика. Доктор улыбнулся и, помахивая чемоданчиком, начал спускаться по лестнице.

Интермедия – стихи

Женя Крич «Два стихотворения»

Четыре утра

Четыре утра. У бессонницы новые планы.

Она их озвучит безжалостно, прямо в глаза.

Для рюмки не время. Для кофе пока еще рано.

А вот со стихами пора бы уже завязать.

Пора завязать, только узел никак не выходит,

Никто не учил, да и надо ль такому учить?

И тянутся строчки, одетые не по погоде,

В туман, вместо утра пришедший на смену ночи.

***

И наколка времен культа личности…

В. Высоцкий

Всю бумагу давно уже прOпили

И сменяли сырец на рубли.

Ближе к сердцу кололи не профили,

А слова, чтоб до сердца дошли.

Чтоб сквозь время больное, сиротское

Когда нет ничего впереди,

Грели строчки Иосифа Бродского

Где-то там, чуть повыше груди.

Доставали чернила и плакали

Феврали, разливаясь тоской.

Моей лире обвенчанной с якорем

Навсегда отдавать синевой.

Устаканится, стерпится, смоется:

Есть ведь способы краску свести.

Но никак не могу успокоиться:

Саду цвесть или все же цвести?

Что ж, когда-нибудь взглядом рассеянным

Кто-то смерит меня по плечу.

Там про яблони. Это – Есенина.

Чьи стихи на спине – промолчу.

Часть вторая: СОН

Иван Крамской «Некрасов в период „Последних песен“»

Игорь Вереснев «Четвертая рукопись»

В прорезях почтового ящика белела бумага. Андрей резко остановился. Что за новость? Газет-журналов он не выписывал, последнее письмо получил лет пять назад, на счет за коммуналку не похоже. Рекламщики спамят? Он потоптался в нерешительности, затем, обреченно вздохнув, поплелся обратно на четвертый этаж за ключом от ящика. Раньше Андрей махнул бы рукой на нежданное послание, но сейчас началась светлая полоса в жизни. Отворачиваться от ее подарков не стоило.

В ящике лежал внушительных размеров конверт из хорошей дорогой бумаги. Крупными темно-алыми буквами напечатан адрес получателя: «Андрею Солнцеву». Ни марок, ни штемпелей. Андрей хмыкнул. О том, что в тридцать седьмой квартире дома девять квартала «Горняк» проживает писатель, – скромнее будь, скромнее! – Андрей Солнцев, знали лишь трое: Юрик, Травка и Мих. Для остальной части человечества он оставался Грицаевым Андреем Валентиновичем. Лицо невольно расплылось в улыбке. Неа, теперь еще по крайней мере один человек знает о существовании Андрея Солнцева: некая Светлана Богдановская, главный редактор издательства «Аверс». Однако ей он отправил полный текст рукописи только вчера и поверить в то, что этот конверт доставили нарочным из Москвы, было… мягко говоря, наивно. Розыгрыш, однозначно. Кто шутник? Не Юрик, конечно. Мих? Вряд ли. Значит Травка, от нее всего можно ожидать. Вопрос еще, стоило ли ей давать роман. Но все это уже не важно, наконец-то его книгу напечатают! Андрей суеверно сплюнул через плечо: не забегай вперед, тебе еще никто ничего не обещал. Ага, а письмо Богдановской тоже ничего не стоит? «Отличный язык, свежие идеи… С нетерпением жду текст…»

Вечерний воздух показался необычно приятным после провонявшей кошками затхлости подъезда. Заранее хихикая, Андрей аккуратно оборвал край конверта: ну, Травка, на что у тебя фантазии хватило? Внутри лежал обычный лист формата А4. Несколько фраз, распечатанных на лазерном принтере. Таймс четырнадцатый.

«Уважаемый Андрей!

Нас очень заинтересовал Ваш новый роман «Выбирающий Силу». Хотелось бы встретиться, обсудить возможности сотрудничества. Если Вас устроит, сегодня в девятнадцать часов в ресторане «Эльбрус».

Леонид».

Это как понимать, Травка приглашает на свидание? Намекает, чтоб он пригласил? Да, в ресторан они с ней ни разу не ходили, разве что в «Бургерную», пивка попить. Вот получит гонорар, можно и в «Эльбрус».

Андрей вертел в руках злополучный конверт. Что если Травка в самом деле на свидание пригласила? И в ресторан поведет, с нее станется, а это ведь обязывает. Черт, они столько лет знакомы и всегда пытались делать вид, что просто друзья.

Он посмотрел на часы. Восемнадцать тридцать, маршруткой как раз успеет доехать. Да ну, ерунда какая, никуда он не поедет! А конверт этот завтра утром «найдет». Тоже мне, написала – «сегодня»! Он неделю может в ящик не заглядывать. Для срочных дел телефон люди изобрели.

Андрей развернулся, но шагнуть к подъезду не успел. Мобильник в кармане брюк трепыхнулся и запиликал. Вместо номера на экране светилась надпись «частный».

– Андрей? Это Леонид. Вы получили мое письмо? Надеюсь, время и место вас устраивают?

– Э-э-э… – потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с неожиданностью. – В «Эльбрусе»? Я могу не успеть к семи.

– Не страшно, я подожду.

– А как я вас там найду?

– Подойдите к метрдотелю, скажите, что вы Солнцев, и вас проводят к столику.

– Здравствуйте! Очень рад знакомству, – поднявшийся из-за столика мужчина крепко пожал руку.

Грицаев подозрительно оглядел незнакомца. Высокий, плечистый, в дорогом темно-синем костюме, белой рубашке, при галстуке. В этом заведении все мужики в подобной «униформе». Как его-то в джинсах пропустили?

– Вы от издательства? Литагент?

– Да, в некотором роде. – Леонид сделал приглашающий жест: – Присаживайтесь. Я позволил себе сделать заказ. Для начала – чахохбили и бутылочка «Телиани». Устроит?

Андрей неопределенно дернул плечом, опустился на стул. На шутника собеседник не походил, на литагента тоже. Улыбается, а светло-карие глаза разглядывают, изучают. Профессиональный телохранитель. Или киллер.

– Как к вам попала моя рукопись?

– Вы же сами ее отправили в издательство.

– Хотите сказать, что из Москвы примчались ради этого разговора?

– Не допускаете такую возможность? – улыбка Леонида стала шире. Он поднял фужер с темно-рубиновым напитком: – О делах поговорить успеем. Давайте за знакомство.

Вкус у вина был приятный, нежный, с едва уловимым ароматом фиалки.

– Значит, «Аверс» решил издать роман?

– Я представляю не «Аверс». Агентство авторских прав «Инферно».

Андрей нахмурился.

– Конкуренты? Типа, промышленный шпионаж?

– Совершенно верно. Но вы от этого ничего не теряете. Наши гонорары выше, чем у «Аверса»

– Никогда о вас не слышал, хоть название и… звучное. Не мешает работе? Ассоциации, знаете ли, возникают.

– Вас название смущает? Вы ведь не суеверный человек? – удивился Леонид. И, заметив, что Грицаев неуверенно ковыряет вилкой содержимое блюда, добавил: – Кушайте, кушайте, это всего лишь курица.

Сам он к еде не притронулся. Вместо этого вынул из лежащего на соседнем стуле кейса стопку бумаг, положил на край стола.

– Вот и договор, ознакомьтесь. Можете не спешить.

«Не спешить»! Как бы не так. Происходящее начинало интриговать.

На первый взгляд ничего необычного в договоре не содержалось. Лишь наткнувшись на сумму гонорара, Андрей остановился и начал читать заново, более внимательно.

– Здесь не указан срок, на который я передаю вам исключительные права.

– Верно. Срок неограничен.

– То есть, навсегда?!

– Но гонорар этого стоит.

– А какой тираж? Здесь не указано.

– Какая разница? Ваш гонорар от тиража не зависит. Видите – вся сумма будет выплачена сразу после заключения договора. Мало? А сколько бы вы хотели?

– Э-э-э… не все измеряется деньгами.

– Понимаю, вам нужна слава, известность, массовый читатель. Андрей, у вас еще три романа в портфолио, вполне добротная фантастика. Издательства отказали лишь потому, что вы человек «с улицы», за вами никто не стоял. Теперь будем стоять мы. Поверьте, рычаги воздействия имеются. Многие из ныне знаменитых в свое время начинали путь к вершине, подписывая договор с «Инферно».

Грицаев еще раз пробежал глазами договор.

– Я не могу ответить сразу. Это слишком неожиданно.

– Подумайте. – Леонид кивнул и сразу же поднялся, положил на столик несколько купюр: – Ужинайте, счет оплачен. Это – если захотите что-то дозаказать. Завтра вечером я позвоню, надеюсь, ответ у вас появится. Только огромная просьба: не отправляйте больше никому рукопись. Мое руководство очень щепетильно относится к авторским правам.

Домой Андрей вернулся далеко за полночь. Уходить из шикарного ресторана, бросив оплаченный и не съеденный ужин, было глупо. К тому же сногсшибательная новость так и рвалась наружу, требуя немедленно поделиться собой. Потому, поколебавшись минуту, Грицаев пригласил в «Эльбрус» Травку. После ресторана он провожал девушку домой, потом пили кофе, продолжая обсуждать происшествие. Рассказ о предложении «Инферно» Евгению тоже ошеломил, хоть она и пыталась удержать на лице привычную иронично-недоверчивую маску. В конце концов они пришли к единственному разумному решению: не спешить, подождать ответ из «Аверса». Три года Андрея вынуждали униженно стучать в запертые двери, теперь представилась возможность отыграться. Не воспользоваться нею было грешно.

По многолетней привычке не ложиться спать, не заглянув в почтовый ящик, – настоящий, а не жестянку, висевшую в вонючем подъезде, – Андрей включил комп. И не ошибся, письмо было. Из «Аверса», от Богдановской: «Уважаемый Андрей! Вы обещали текст рукописи. Я все еще жду». Это уж слишком! Ребята из «Инферно» меры не знали в своей наглости. Буркнув под нос: «Конкуренция должна быть честной!», – Грицаев отправил рукопись повторно.

Да здравствует воскресенье! Андрей потянулся, отбросил в сторону одеяло. Солнце и голубое небо за окном обещали отличный выходной день. Он успел сделать зарядку и умыться, прежде чем вспомнил, что мобильник все еще выключен. Тоже давняя привычка – выключать телефон на ночь. Сон – святое.

Едва «нокия» нашла сеть, как истошно затрезвонила. Опять «частный»:

– Доброе утро, Андрей. Я ведь просил рукопись не рассылать.

Грицаев возмущенно скрипнул зубами:

– По какому праву вы за мной следите?! Я пока договор не подписывал, согласия не давал.

– Мне показалось, мы поняли друг друга. Вас сумма не устраивает? Я же сказал, можно обсудить. Предложенное – это начальная планка. Сколько вы хотите?

– Нисколько не хочу! Это мой роман, я сам решаю, что с ним делать. Не ставьте мне условия, понятно?

– Андрей, не горячитесь. Вы не понимаете, от какого предложения пытаетесь отказаться. Давайте встретимся еще раз…

– Да не хочу я с вами встречаться! Издательств много, а ваш договор мне не нравится. Не всех можно купить, знаете ли.

– Знаю. К сожалению.

В трубке замолчали. Андрей еще несколько секунд слушал, ждал продолжения, но собеседник его ожидание игнорировал. В конце концов хмыкнув, Грицаев отключился. Не стоило так резко говорить с «работодателем», но он терпеть не мог высоких, плечистых, в дорогих пиджаках с карманами, полными бабла.

Бросив мобильник на стол, Андрей направился в кухню к холодильнику. А что в него заглядывать, и так ясно, что пусто. Вчерашним чахохбили сегодня сыт не будешь. Рассовав в карманы пакеты и кошелек, он отправился за покупками.

На обратном пути Андрея перехватил Славик, двенадцатилетний «компьютероман» с пятого этажа:

– Дядь Андрей, мона в инет одним глазком глянуть? Срочно нада.

– На интернет-клуб денег нет?

– Та да. Мамка сказала, в этом месяце больше не даст.

– Хорошо, пошли. Но только полчаса, понял?

– Ага.

Едва зашли в квартиру, Славик, не дожидаясь пока хозяин забросит покупки в холодильник и хлебницу, ринулся в комнату. Спустя минуту оттуда донесся его огорченный возглас:

– Дядь Андрей, не грузится! Системный диск не находит.

Грицаев поспешил на помощь. Надпись на черном экране пацан понял правильно.

– Винда упала, Билл Гейтс маздай, – уверенно заключил Славик.

Отодвинув паренька, Андрей опустился в кресло, зашел в сетап. Винчестер не определялся, хоть тресни. Может, разъем отошел?

Андрей выдвинул ящик с инструментом, достал отвертку. Славик с готовность нырнул под стол, помогая извлечь системник на свет божий. Уселся на пол, с интересом заглядывая под отвинчиваемую боковину.

– Дядь Андрей, а где тут винт?

Хороший вопрос. Андрей растерянно уставился в зияющее нутро компа. Красненький шлейф SATA-коннектора сиротливо болтался на своем месте. Жесткий диск исчез.

– Знаешь, Славик, не получится сегодня с интернетом, – наконец выдавил Андрей осипшим голосом. – Зайди попозже. Завтра.

– Ага, – мальчишка поднялся, испуганно попятился из комнаты.

Дождавшись, когда входная дверь захлопнется, Грицаев начал лихорадочно проверять квартиру. Деньги, документы – на месте, а вот все компакты как ветром сдуло. И флешку. Все, на чем можно хранить рукопись.

Ошеломленный, он присел на диван. В тот же миг зазвенел телефон. «Частный»:

– Вы уже успокоились, готовы продолжить разговор? Или подождете следующих неприятностей?

– Так это ваша работа?! Вы что, не соображаете, что делаете?! Я вызываю полицию!

– Это вы, Андрей, не соображаете, что делаете. Я еще раз говорю: нам нужны исключительные права на рукопись, и мы их получим. То, что с вами случилось, это даже не неприятности. Необходимые превентивные меры, чтобы вы еще каких-то глупостей не натворили.

– Я все понял! Вы собираетесь издать роман под другим именем! Только попробуйте, у меня есть свидетели!

– Свидетели? Вы уверены? – тон литагента не изменился, но Андрей готов был руку дать на отсечение, что собеседник вот-вот захохочет во весь голос.

– Уверен! И они тоже не продаются, можете не пробовать!

– Что ж, доверяю вашей интуиции. Покупать ваших друзей я не стану, – теперь в голосе Леонида звучала неприкрытая издевка.

Связь оборвалась. Чертыхнувшись, Андрей швырнул мобильник на диван. Все верно, все сходится: это «агентство» охотится за талантливыми вещами неизвестных авторов. Скупает и перепродает исписавшимся метрам. Почему нет? Предложенный гонорар слишком велик? Несколько переизданий, и окупится! Грицаев оскалился: «Прокол у вас вышел, господа! Существуют еще три экземпляра рукописи!»

Он вскочил. Действовать надо было быстро и осмотрительно. Не исключено, что за квартирой следят и телефон прослушивают. Но в мозги-то им не залезть!

В аптеке за углом работала соседка по лестничной площадке, поэтому к служебному телефону Андрея допустили без лишних расспросов. После третьего гудка ответила Клавдия Ивановна, Юркина мама:

– Здравствуй, Андрюша!

– Юра проснулся?

– Завтракает.

– Позовите, пожалуйста.

– Привет, – спустя минуту раздался в трубке слегка гундосый от вечной простуды голос приятеля.

– Привет. Нужна срочная помощь. Возьми мою рукопись, беги на почтамт и отправь в издательство, сейчас адрес продиктую. Еще – свежий ящичек на «мэйл-ру» открой. Как сделаешь, мне не звони, я сам часика через три наберу.

Мих был на работе, – нелегок удел сисадмина:

– …Рукопись? А, да. Ты извини, забегался, еще не успел глянуть. Но Верка прочла, грит – классика! Переслать в издательство? У тебя комп умер? Мож, забежать помочь? Нет, справишься? Окей, сделаю как скажешь, не проблема. Сейчас заканчиваю тестить сервак и домой. Ладно, давай до встречи, тут дяди ругаются. Работа, понимаешь!

Труднее всего было говорить с Травкой. Она сразу же почуяла неладное и собралась ехать на выручку. Андрей запретил. Надежный друг рядом – это хорошо, но подставлять девушку, пока ситуация не прояснилась, он не хотел.

Три часа прошли тихо. Большую часть времени он просидел у окна, безуспешно пытаясь выявить слежку. Незаметно сжевал купленный батон, запивая «фантой» прямо из горлышка, и честно вытерпев установленный срок, побежал в аптеку.

Мобильник Травки не отвечал, длинные гудки шли один за другим в пустоту. Забыла она его где, что ли? Зато Юркин домашний отозвался после первого же звонка. Трубку подняла Маринка, младшая сестра друга:

– Андрей, этот ты? – девочка неожиданно всхлипнула: – У нас беда. Юра по машину попал.

– Как?! Что с ним?!

– Прямо перед домом… никто не видел, как его сбили. Скорая забрала, мама тоже поехала, а меня не взяли. У него вся голова в крови… – девочка заскулила.

У Миха домашний телефон не работал, пришлось звонить на мобильный.

– Какая рукопись? А… нет, не до того мне сейчас. Пожар у меня дома был, все сгорело. Не знаю из-за чего, мне на работу позвонили, вызвали. Аленка цела, она на улице играла, а Вера… в общем, в реанимации я, жду, что врачи скажут.

Андрей с ужасом смотрел на телефонный аппарат. Что происходит, черт возьми?! Совпадение? Не могут же из-за какой-то рукописи… Это же не документальный роман, не журналистское расследование, – самая обычная фантастика! Герои нашли доступный любому способ управлять собственными энергетическими оболочками и получили бессмертие и всемогущество. Сказка, сплошной вымысел… хотя Юрик допытывался, где он эти ритуалы выкопал, даже повторить хотел. Если книга выйдет хорошим тиражом, наверняка найдутся чудаки, пытающиеся воплотить чужую фантазию в жизнь. Сколько лет прошло, как Д. Р. Р. Толкин почил в бозе, а «эльфы» до сих пор друг друга текстолитовыми мечами дубасят. Ну и пусть, кому от этого хуже?

Вдруг вспомнилась фраза из перечитанной весною «Хромой судьбы»: «Ничего нельзя придумать. Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо происходит на самом деле». Что, если… нет, чушь!

Оживший в кармане мобильник заставил вздрогнуть. Андрей быстро выхватил трубку. Травка!

– Женя, с тобой все в порядке?!

– Теперь ты правильно понял ситуацию, Андрей. Слишком развитое воображение сыграло с тобой злую шутку. С талантливыми людьми такое иногда случается.

Секунду Грицаев обалдело смотрел на телефон. Это же номер Травки, откуда там взялся чертов «литагент»?! А затем дошло.

– Сволочь! Где Женя? Что ты с ней сделал?!

– Твоя подруга здесь, у меня. Последний экземпляр рукописи тоже. Хочешь увидеть их – приезжай.

– Я хочу услышать Женю!

– Пожалуйста.

В трубку ворвался истошный вопль Травки:

– Андрюша, не слушай его, не приезж…

Крик резко оборвался, его опять сменил холодно-презрительный голос Леонида:

– Гаражи за «Восточным». Последний ряд, крайний правый бокс. Буду ждать пятнадцать минут. На такси как раз успеешь.

Он успел, ворвался в злосчастный бокс за минуту до назначенного срока. Несколько мгновений глаза привыкали к полумраку помещения, затем Андрей увидел лежащего в дальнем углу человека. Обнаженная девушка со скрученными за спиной руками.

– Женечка!

Он бросился к Травке, рухнул на колени. Пальцы коснулись липкого и теплого на полу. Лужа свежей крови и глубокая рана через все горло.

– Конец истории. Подругу увидел. А вот и рукопись.

Леонид стоял в трех шагах, вертя в пальцах флешку. Неторопливо вынул из кармана пиджака зажигалку, чиркнул, поднося пламя к пластмассовому корпусу гаджета.

– Ах ты ж…

Андрей схватил лежащий рядом с убитой нож, вскочил…

– Стой, стрелять буду! Нож на пол, гнида!

Человек в дорогом темно-синем костюме исчез, будто его и не было. В дверях бокса застыли парни в полицейской форме с «макаровыми» в руках. Яркий свет фонаря ударил по глазам. Выполнить команду Андрей не успел.