Текст книги "Черный Котел"

Глава четырнадцатая. Цена

Ордду, заспанная, растрепанная больше, чем обычно, зевая, переступила порог курятника. Следом за ней показались и две другие колдуньи, тоже в широких, как балахоны, ночных рубахах. Их распущенные волосы спутанной копной торчали во все стороны. Они опять превратились в старух, и даже трудно было себе представить на их месте тех очаровательных девушек, что видел Тарен этой ночью.

Ордду подняла над головой подсвечник с потрескивающей свечой и уставилась на своих гостей, лежащих, стоящих и сидящих в нелепых позах вокруг Котла.

– О бедные ягнята! – запричитала она. – Куда это они пошли и что наделали?! Мы же пытались предупредить их о гадостных выходках противного Крохана. Но упрямые маленькие гусята и слушать нас не стали! Ох-ох-ох, – закудахтала она, – теперь их маленькие пальчики прилипли!

– Не пора ли нам уже развести хороший огонь? – облизнулась Оргох.

Ордду резко обернулась к ней.

– Помолчи, Оргох! – шикнула она. – Что за нетерпение? Слишком рано думать о завтраке.

– Никогда не бывает слишком рано, – сглотнула слюнки Оргох.

– Нет, вы только взгляните на них! – нежно улыбнулась Ордду. – Они так очаровательны, когда напуганы. Как неоперившиеся птенчики!

– Ты обманула нас, Ордду! – вскричал Тарен. – Ты прекрасно понимала, что мы отыщем Котел, и отлично знала, что потом случится!

– Еще бы, мой цыпленок, – мило промурлыкала Ордду, – мы все знали. Но уж очень любопытно нам было выяснить, что вы станете делать, когда найдете его. И вот вы нашли, и вышло все так, как мы и предполагали.

Тарен отчаянно задергался, пытаясь освободиться. Несмотря на весь ужас своего положения, он вдруг гордо вскинул голову и прокричал прямо в лицо ухмыляющимся колдуньям:

– Убейте нас, злобные ведьмы! Да, мы хотели украсть Котел и уничтожить его! И я буду пытаться сделать это вновь и вновь, пока жив!

Тарен яростно набросился на неподвижный Крохан и еще раз изо всех сил попытался оторвать его от земли. И конечно же, тщетно.

– Мне нравится смотреть, как они сердятся. А тебе? – восторженно пискнула Орвен, подталкивая локтем Оргох.

– Будь поосторожнее, – предупредила Тарена Ордду, – не то можешь сильно повредить себе этой глупой выдумкой. Мы прощаем тебя за то, что ты назвал нас ведьмами, – милостиво кивнула она. – Ты расстроен, бедный цыпленок, и сам не ведаешь, что говоришь.

– Вы все злые, коварные! – бился у Котла Тарен. – Делайте с нами что хотите, но рано или поздно вы за все ответите! Гвидион узнает о нашей гибели! И Даллбен…

– Да, да! – подхватил Гурги. – Они найдут вас, о да, о да! Они придут и устроят вам хорошую трепку и хлопку!

– Мои дорогие курочки, – заворковала снова Ордду, – вы так ничего и не поняли. Ваши маленькие беспокойные сердечки выстукивают вам лишь одно: зло, зло, зло. Но мы совсем не злые.

– Добром то, что вы творите, назвать можно с большим трудом, – сказал бард. – Во всяком случае, на мой вкус.

– Ты прав, – согласилась Ордду, – мы не добрые и не злые. Мы просто принимаем все как оно есть и не мешаем делу идти своим чередом, а только наблюдаем. Вот и сейчас дело кончилось тем, что Крохан вас поймал.

– А вам все равно? – возмутилась Эйлонви. – Это даже хуже, чем быть просто злыми!

– А ты не права, моя дорогая, – ласково откликнулась Ордду. – Нам не все равно, нам интересно. Но не совсем так, как вам, людям. Как бы тебе объяснить? Мы не озабочены, мы заинтересованы. Мы, если тебе это понятнее, бесстрастны и беспристрастны.

Ордду ласково оглядела всех по очереди и ласково сказала:

– А теперь пойдемте с нами, не надо занимать свои головы всякими глупыми мыслями. Мы тут заболтались, а у нас есть для вас приятные новости. Вытаскивайте Крохан наружу, здесь слишком душно и слишком много хрупких яиц. – Она таинственно подмигнула. – Мы вам кое-что расскажем. Ну, поднимайтесь и поднимайте. Теперь вы сможете его поднять.

Тарен недоверчиво поглядел на Ордду, но рискнул снова приподнять Котел. Вдруг он обнаружил, что руки его отлипли, а Котел поддается. С большим трудом, но они смогли приподнять Крохан и вынести его из курятника.

Солнце уже взошло. Как только они поставили Котел на землю и отошли от него, солнечные лучи скользнули по грубым стенкам Котла и неожиданно превратили его из черного в кроваво-красный.

– Так вот, – продолжала Ордду, пока Тарен и остальные терли свои ноющие от тяжести руки, – мы тут все обговорили между собой и пришли к соглашению, даже Оргох согласилась, что вы можете взять Котел, если на самом деле так уж хотите.

– Вы позволите нам его взять? – поразился Тарен. – После всего, что мы сделали?

– Именно так, – подтвердила Ордду. – Крохан теперь не годен ни на что иное, кроме как превращать мертвецов в бессмертных Детей Котла. Это Араун его испортил. Печально, но это так. Но, поверьте, Дети Котла – вовсе не те детки, которых мы бы хотели видеть здесь, у себя. И мы решили, что Крохан для нас только обуза. А поскольку вы друзья малютки Даллбена…

– Вы отдаете нам Крохан? – изумился Тарен.

– Счастлив быть вашим должником всю жизнь, леди, – поклонился бард.

– Спокойней, спокойней, мои утята, – охладила их пыл Ордду. – Отдаем вам Крохан? Нет, конечно! Мы никогда ничего не даем. Можно получить только то, что заработано; но мы разрешаем вам его купить.

– У нас нет с собой никаких сокровищ, чтобы выкупить у вас Котел, – потерянно сказал Тарен. – Увы, чего нет, того нет.

– Мы и не надеялись, что вы заплатите столько, сколько Араун, – ответила Ордду. – Но уверены, что у вас все же найдется, что предложить нам в обмен. Ну, скажем… северный ветер, упрятанный в котомку.

– Северный ветер? – воскликнул Тарен. – Это невозможно! Даже мечтать о таком нельзя!

– Очень хорошо, – спокойно сказала Ордду. – Мы не привереды. Тогда южный ветер. Он гораздо нежнее.

– Вы издеваетесь? – вспылил Тарен. – Ту цену, которую вы просите, никто из нас заплатить не в силах.

Ордду задумалась.

– Наверное, ты прав, цыпленок, – согласилась она. – Тогда что-нибудь из того, чем ты владеешь… О, нашла! – воскликнула она, радостно улыбаясь. – Дай нам… дай нам самый прекрасный летний день, который ты помнишь! На сей раз ты не сможешь сказать, что это непосильная цена, потому что он принадлежит тебе!

– Да, – страстно сказала Орвен, – я обожаю летний полдень, полный солнечного света и сонных запахов.

– Нет ничего милее, – облизнулась Оргох, – чем нежный маленький ягненок летним полднем.

– Как же я могу дать вам это? – возразил Тарен. – Да и любой другой день из моей жизни, когда… когда они все внутри меня, они часть меня! Их невозможно отделить. Я имею в виду…

– Мы можем попробовать, – плотоядно причмокнула губами Оргох.

Ордду терпеливо вздохнула:

– Очень хорошо, мои гусята. Мы вам предложили кое-что, а теперь желаем выслушать ваши предложения. Но имейте в виду, это должно быть нечто, чем вы дорожите не меньше, а то и больше, чем Кроханом. Тогда это можно будет назвать честным обменом.

– Я высоко ценю мой меч, – сказал Тарен. – Это подарок Даллбена и первый клинок, который я считаю по-настоящему своим. За Крохан я готов с ним расстаться.

Он принялся быстро расстегивать пояс, но Ордду остановила его, пренебрежительно махнув рукой.

– Меч? – покачала она головой. – Ни в коем случае, мой утенок. У нас их и так уже много, даже слишком много. И некоторые из них принадлежали когда-то самым могущественным воинам. Не чета твоему.

– Тогда, – сказал, поколебавшись, Тарен, – я предлагаю вам Ллуагор. Это благородное животное… – Он умолк, видя нахмуренное лицо Ордду. – Тогда, – он обреченно вздохнул, – возьмите моего коня, Мелинласа. Он сын Мелингар, лошади самого принца Гвидиона. Нет никого быстрее его и выносливее. Я ценю Мелинласа больше всего на свете.

– Лошади? – фыркнула Ордду. – Нет, это совсем не подойдет. Кормить их, ухаживать за ними. Одно беспокойство. Кроме того, с аппетитами Оргох сложно иметь домашних животных.

Тарен помолчал немного. Непроизвольно он тронул рукой фибулу Адаона, застежку его плаща. Юноша побледнел при одной мысли расстаться с нею.

– Это самое дорогое, что есть у меня, – сказал он медленно.

– Нет, нет! – вскричал вдруг Гурги, проталкиваясь к колдуньям и размахивая кожаной сумкой. – Возьмите самое большое сокровище Гурги! Возьмите сумку с чавкой и хрумкой!

– Только не еда, – замахала руками Ордду. – Этим у нас интересуется разве что Оргох. Но я уверена, что в твоей сумке нет ничего такого, что бы соблазнило даже ее.

Гурги уныло глянул на Ордду.

– Но это самое дорогое, что есть у бедного Гурги. Это все, что у него есть, – пролепетал он, снова протягивая кожаную сумку.

Колдунья ласково улыбнулась ему и покачала головой. Руки Гурги опустились, плечи поникли, и он попятился и опять спрятался за спину Тарена.

– Вы, конечно же, любите украшения и драгоценности, – быстро вставила Эйлонви, снимая с пальца кольцо. – Это красивая вещь, намного дороже скромной пряжки, – сказала она. – Ее дал мне принц Гвидион. Видите этот камень? Он был найден в глубине земли и огранен мастерами Дивного Народа.

Ордду взяла кольцо, поднесла его поближе к глазам и прищурилась.

– Мило, мило, – сказала она. – Какая прелесть. Почти такое же красивое, как ты, моя овечка. Но гораздо более древнее. Нет, боюсь, что и это не подойдет. У нас такого добра груды. Сохрани его для себя, моя курочка. Когда-нибудь, может, оно и пригодится тебе. Но нам это не нужно.

Она вернула кольцо Эйлонви, которая растерянно надела его на палец.

– У меня есть еще одна вещь, которой я особенно дорожу, – не унималась Эйлонви. Она запустила руку в складки своего плаща и вытащила золотой шар. – Вот, – сказала она, поворачивая шар так, что каждая его грань заиграла и засветилась. – Это гораздо лучше, чем просто свечка. Заглянув в этот шар, вы увидите все в другом свете и намного яснее. Очень полезная вещь, – жалобно добавила она.

– Как мило с твоей стороны предложить нам такую вещицу, – сказала Ордду. – Но и в этом мы не нуждаемся. Все, что надо, мы видим и так.

– Леди! Леди! – вскричал Ффлеуддур. – Вы прозевали самую выгодную сделку! – Он выступил вперед и снял с плеча арфу. – Я прекрасно понимаю, что всякие там сумки с едой и мелкие колечки не могут вас заинтересовать. Но я прошу вас принять эту арфу. Вы одиноки среди пустынных и мрачных болот. Немного музыки – вот что вам нужно.

Он помолчал и, видя совершенно равнодушные глаза колдуний, повысил голос:

– Арфа играет почти сама!

Колдуньи никак не откликнулись на его слова. Тогда он прижал изящно изогнутый инструмент к груди, пробежал пальцами по струнам, и протяжная красивая мелодия воспарила над ним.

– Вы слышите? – обрадовался бард. – Ничто с ней не сравнится!

– О, это тоже мило, – пробормотала Орвен задумчиво. – Но ведь под ее музыку надо петь…

Ордду внимательно разглядывала арфу.

– Я вижу, что некоторые струны плохо натянуты. На них действует сырость, что ли?

Ффлеуддур смутился.

– Нет, не сырость, – сказал он. – Они действительно иногда рвутся. Но только тогда, когда я… только когда я немного приукрашиваю, преувеличиваю… короче, когда я слишком фантазирую. Я уверен, леди, что в ваших руках она такого вытворять не станет.

– Я понимаю, что это очень ценная вещь для тебя, – сказала Ордду, – но если нам захочется музыки, мы всегда можем послать за птицами. Нет, с ней одни хлопоты и беспокойство. Держи ее в сухости, настраивай, натягивай струны и все такое прочее…

– Вы уверены, что у вас больше ничего нет? – с надеждой спросила Орвен.

– Это все, – сказал расстроенный бард. – Это абсолютно все. Если только вы не пожелаете принять наши поношенные плащи.

– Что ты, что ты! – замахала руками Ордду. – Я лишусь покоя, если вы, мои гусятки, отправитесь в путь без плащей. Вы погибнете от холода… а тогда вам и Крохан будет ни к чему.

– Ужасно сожалею, мои цыплятки, – вежливо улыбнулась Ордду, – но, кажется, у вас и в самом деле нет ничего такого, что бы заинтересовало нас. И прекрасно! Крохан останется у нас, а вы налегке пойдете своей дорогой.

Глава пятнадцатая. Вожделенный Крохан

– Счастливого пути, мои совята, – сказала Ордду, собираясь вернуться в хижину. – Наш торг не состоялся. Но это не хорошо и не плохо. Значит, так и быть должно. Летите домой, в свое гнездышко, и донесите, не расплескайте, нашу любовь малютке Даллбену.

– Подождите! – в отчаянии закричал Тарен и бросился наперерез уходящей Ордду.

Эйлонви, мгновенно догадавшись о его намерении, схватила Тарена за руку и попыталась удержать. Но он мягко отстранил ее. Ордду остановилась и внимательно поглядела на Тарена.

– Есть… есть еще одна вещь, – сказал Тарен тихим срывающимся голосом. Он напрягся, глубоко вздохнул и уже решительно произнес: – Вот эта фибула, подарок Адаона, сына Талиесина.

– Пряжечка? – переспросила Ордду, с любопытством поглядывая на Тарена. – Ты на самом деле предлагаешь нам ее? Да, это может быть интересно. Именно та вещь, о которой стоит подумать. А почему же ты раньше нам ее не предложил?

Тарен глянул прямо в глаза Ордду. На миг ему показалось, что они остались одни во всем мире – он и маленькая колдунья с пронзительным взглядом. Он медленно поднес руку к горлу и почувствовал, как сильные токи, идущие от пряжки Адаона, пульсируют где-то в глубине его существа, прямо в сердце.

– Ты хитрила, лукавила с нами, Ордду, – прошептал он. – Ты увидела эту пряжку Адаона в тот самый момент, как я появился здесь. Ты знала, что это за вещь.

– Какая разница? – ответила Ордду. – Выбор принадлежит тебе. Ты торгуешься. Да, мы хорошо знаем эту вещицу. Первый из бардов, Менви, сын Тейргваедда, сделал ее очень-очень давно.

– Но вы же могли просто убить нас и взять пряжку даром, – недоуменно пробормотал Тарен.

Ордду снисходительно улыбнулась:

– Ты так ничего и не понял, бедный цыпленок? Пряжку, как знание, правду и любовь, надо отдать добровольно, иначе сила ее разрушится. А она на самом деле обладает необыкновенной силой. И это тоже тебе должно быть ведомо. Потому что бард Менви заклял ее страшным заклятием и напитал ее снами, мудростью и подарил ей способность предвидеть и предсказывать. С этой простой на первый взгляд пряжкой даже такой утенок, как ты, может выйти из любой переделки с честью и славой. И, кто знает, может быть, стать соперником всем героям Придайна, даже Гвидиону, принцу Дома Дон.

Ордду продолжала пристально смотреть на него.

– Хорошенько подумай, утенок, – сказала она. – Если однажды отдашь, больше она к тебе не вернется. Стоит ли менять ее на Котел, который ты собираешься все равно уничтожить. У тебя не останется ничего.

А фибула в руке Тарена пульсировала. И он с отчетливостью ощутил радость необыкновенных видений и прелесть нежнейших запахов, словно бы воочию увидел капли росы на дрожащей паутине. Он вспомнил, как с помощью этой драгоценной пряжки спас друзей от обвала. Перед его внутренним взором возникли восхищенные глаза Эйлонви. Ему слышались восторженные возгласы Гурги, восхвалявшего его несравненную мудрость. Всплыл в памяти Адаон, доверивший ему пряжку перед смертью. Его переполняла гордость от той силы и тех мудрых знаний, которые дарила эта вещица. А стоящий у его ног отвратительный Котел, казалось, ухмылялся кровавым провалом громадного отверстия.

Тарен кивнул, потому что был не в силах вымолвить хотя бы слово. Потом собрал всю свою волю и с трудом проговорил:

– Да, я решил. Это та цена, которую я согласен заплатить.

Он медленно отколол пряжку и опустил ее в протянутую руку Ордду. И тут же почувствовал, как будто бы блеснул в последний раз и погас свет в его сердце. Он чуть не закричал от пронзившей его боли.

– Принято, мой цыпленок! – воскликнула Ордду. – Застежка за Крохан!

Спутники Тарена стояли вокруг него в унылом молчании. Он сжал кулаки.

– Крохан наш, – сказал он, не отводя взора от глаз Ордду. – Я прав? Он наш и мы можем делать с ним все, что пожелаем?

– Конечно, дорогой мой птенчик, – откликнулась Ордду. – Мы никогда не нарушаем сделок. Он полностью ваш, никаких сомнений.

– В вашей кладовой я видел молотки и ломы, – деловито сказал Тарен. – Вы позволите нам воспользоваться ими? Или, – жестко добавил он, – мы их тоже должны купить?

– Берите, берите их, неугомонные гусятки, – ответила Ордду. – Мы попросту включим это в стоимость сделки. А ты смелый, мой цыпленок, – заметила она с некоторым уважением.

Тарен в сопровождении друзей отправился в кладовую. Здесь он остановился.

– Я понял, чем вы готовы были пожертвовать, – тихо сказал он, поочередно беря их за руки. – Каждый из вас отдавал самое дорогое. Я рад, что Ордду не взяла твою арфу, Ффлеуддур. Представляю, как бы ты был несчастен без своей музыки. А ты, Гурги, хотел пожертвовать едой, лишь бы я не отдавал пряжку Адаона. И твое кольцо, Эйлонви, а тем более золотой шар, твоя любимая игрушка, гораздо нужнее тебе, чем этим колдуньям. Не стоило менять их на отвратительный Крохан.

Тарен грустно улыбнулся.

– Все эти вещи, – сказал он, – теперь дороже нам вдвойне. И вами, своими друзьями, я дорожу теперь несравненно больше, чем прежде. – Он схватил прислоненный к стене тяжелый молот. – А сейчас, друзья мои, давайте закончим то дело, ради которого мы готовы были пожертвовать всем, что у нас есть.

Вооруженные железными молотами, они заспешили назад, к курятнику, где ждал их неподвижный Котел. Колдуньи с любопытством наблюдали за ними. Тарен поднял молот, собрал все свои силы и обрушил его на Крохан.

Молот отскочил. Котел глухо зарокотал, словно в чреве его извергался вулкан. Но никакой вмятины не появилось на его черном боку. С гневным криком Тарен ударил еще и еще раз. Бард и даже Эйлонви колотили своими железными молотками без устали. А Гурги, подскакивая, дубасил толстым коротким ломом.

Несмотря на все их усилия, на Котле не появилось ни одной царапины. Взмокший, измученный Тарен прислонил к ноге молот и вытер струящийся по лицу пот.

– Вы должны были сказать нам заранее, мои гусята, что собираетесь сделать с Кроханом, – заметила Ордду. – Этого с ним сделать никак вам не удастся.

– Котел принадлежит нам, – заявила Эйлонви, – Тарен заплатил за него больше чем достаточно. И мы вправе разрушить его!

– Естественно, – кротко согласилась Ордду. – И вы можете колотить по нему сколько угодно, а птицы тем временем совьют гнезда, выведут птенцов и снова улетят на юг. Но, мои глупые гусятки, вы никогда таким способом не разрушите Крохан. Ни за что! Вы все делаете неправильно.

Гурги, собиравшийся нырнуть в Котел и попытаться разбить его изнутри, замер, чтобы послушать, что скажет Ордду.

– Поскольку Крохан теперь ваш, – продолжала Ордду, – вы имеете право знать, как его уничтожить. Есть один только путь, очень простой и ясный.

– Так укажите его нам! – вскричал Тарен. – И мы сможем положить конец этому страшилищу!

– Живой человек должен влезть в него, – спокойно сказала Ордду. – И когда он это сделает, Котел рассыплется сам собой. Но, – добавила она, – есть одна не совсем приятная штука. Бедный утенок, который нырнет в него, никогда уже не выберется оттуда живым.

С криком ужаса Гурги скатился с Котла и поспешно отбежал на безопасное расстояние, где принялся яростно размахивать железным ломиком и грозить кулаком Крохану.

– Да, – сказала Ордду с улыбкой, – так-то вот, птенчик мой. Крохан стоил тебе всего лишь пряжки. Но потребуется отдать жизнь, чтобы его разрушить. И это еще не все. Отдать свою жизнь Крохану нужно добровольно, полностью сознавая, на что идешь.

Ордду оглядела всех их по очереди и блаженно потянулась.

– А теперь, мои цыплята, – сказала она, – мы уже по-настоящему должны с вами распрощаться. Оргох ужасно сонная. Вы подняли нас так рано. Доброго, счастливого пути. Прощайте. – Она помахала рукой и вместе с другими двумя колдуньями двинулась к хижине.

– Остановитесь! – закричал Тарен. – Скажите нам, нет ли другого способа?

Колдуньи уже скрылись в хижине, и Тарен заколотил кулаками в дверь. Оттуда высунулась голова Ордду.

– Никакого иного способа, мой цыпленок, – сказала она, и впервые в ее голосе зазвучали нотки жалости.

Дверь с треском захлопнулась перед самым носом Тарена. Тщетно он молотил по ней что было сил. Ни звука в ответ. И даже окно внезапно подернулось непроницаемой туманной дымкой, которая быстро сгустилась в черную плотную завесу.

– Когда колдунья произнесла «прощайте», – заметил бард, – она, подозреваю, имела в виду именно это – прощайте навсегда. – Он вдруг просиял. – И это, кстати, самое приятное, что я слышал сегодня утром.

Тарен устало уронил свой молот на землю.

– И все же я думаю, что есть другой способ, – сказал он. – Во всяком случае, хотя мы и не можем разрушить Котел сейчас же, мы не должны бросать его.

– Может, спрятать? – предложил Ффлеуддур. – Закопать. И как можно скорее. Будь уверен, мы не найдем никого, кто бы согласился прыгнуть в эту черную дыру, чтобы уничтожить Крохан вместе с собой.

Тарен покачал головой:

– Нет, мы не можем просто спрятать его. Рано или поздно Араун его разыщет, и все наши усилия окажутся бесполезными. Только Даллбен знает, что с ним делать. Он единственный обладает той мудростью, которая сильнее черной силы Крохана. Гвидион собирался принести Котел в Каер Даллбен. Теперь это должны сделать мы.

Ффлеуддур согласно кивнул:

– Что ж, разумное решение. Но это такая неуклюжая громадина. Не понимаю, как мы вчетвером сможем тащить его по болотам, ущельям и крутым горным тропам.

Они вывели Ллуагор и Мелинласа, поставили их рядом перед хранящей мертвое молчание хижиной и подвесили Котел между двумя лошадьми. Гурги и Эйлонви вели тяжело нагруженных лошадей за повод, а Тарен и Ффлеуддур шли между ними – один впереди, другой – сзади, чтобы поддерживать раскачивающийся на веревках Котел.

Хотя Тарен и стремился поскорей уйти от хижины колдуний и из их владений, но теперь, без пряжки Адаона, он не решился идти через Болота Морвы напрямик. Вместо этого он повел свой отряд в обход, держась кромки твердой земли у края Болот. И так до тех пор, пока они не выйдут на вересковые пустоши.

– Этот путь длиннее, – сказал Тарен, – но Болота слишком ненадежны. В прошлый раз нас вела фибула Адаона. Теперь, – он печально вздохнул, – боюсь, что нас может постигнуть та же участь, что и Охотников.

– Это было бы здорово! – воскликнул бард. – Не для нас, конечно, – поправился он, – а для Котла. Утопить гадкий горшок в зыбучей жиже, и все тут!

– Нет, спасибо, – ответила Эйлонви. – Зыбучая топь с удовольствием проглотит и нас! Если же ты устал идти кружным путем, то я готова поменяться с тобою местами. Становись впереди лошади, а я стану поддерживать Котел.

– Совсем нет, нисколько не устал, – пробормотал пристыженный бард. – Не так уж он тяжел. И в сущности, это хорошее упражнение для рук. Очень бодрит. К тому же Ффлам никогда не сдается!

При последних его словах звякнули и оборвались две струны арфы, но бард не обратил на это никакого внимания, занятый раскачивающимся Котлом.

Тарен, усталый и задумчивый, шагал молча. Он лишь бросал короткие слова команды, направляя идущих впереди Гурги и Эйлонви. За целый день они позволили себе отдохнуть лишь два-три раза, да и то совсем недолго. Тем не менее с приближением вечера Тарен увидел, что прошли они очень мало и едва лишь достигли бесконечных торфяных просторов. А им предстояло еще выйти на твердую дорогу. Усталость всей своей тяжестью навалилась на плечи. Она была, наверное, во много раз тяжелее самого Крохана. И слабость. Такой слабости Тарен не ощущал уже давно, во всяком случае, пока фибула Адаона была с ним.

Они разбили лагерь в открытой степи – холодной, сырой и голой, окутанной ядовитым туманом, который поднимался с Болот Морвы. Затем они отвязали Крохан и дали отдых изможденным лошадям. Гурги достал из своей кожаной сумки еду.

После еды Ффлеуддур поднялся. И хоть бард дрожал от сырого ветра, он приложил арфу к плечу и постарался развеселить утомленных путников веселой песенкой.

Тарен, который раньше всегда с большим удовольствием слушал музыку барда, на этот раз сидел в отдалении и мрачно разглядывал Котел. Эйлонви подошла и положила руку ему на плечо.

– Я понимаю, что утешить тебя трудно, – мягко сказала она. – Но попытайся взглянуть на все по-другому. Ты на самом-то деле ничего не отдал колдуньям. Конечно, ты отдал пряжку и все, что она давала тебе. Но разве ты не понимаешь, что все это шло от нее, а не изнутри тебя? – Она беспомощно поглядела на Тарена и попыталась растолковать ему свою мысль: – Гораздо хуже было бы отдать летний день. Он часть тебя, понимаешь? Я, например, не отдала бы ни единого своего денька. Будь то холодный зимний или противный осенний день. Ордду взяла не часть тебя, а то, что тебе не принадлежало. Поэтому ты остался самим собой. И уж это-то ты не можешь отрицать!

– Да, – ответил Тарен, – я остался тем, что есть, – всего лишь Помощником Сторожа Свиньи. Мне надо было бы понимать, что все остальное было слишком уж прекрасным, чтобы длиться долго.

– Ну и что? – с воодушевлением воскликнула Эйлонви. – Зато ты совершенно прекрасно справляешься с обязанностями Помощника Сторожа Свиньи. И я скажу даже больше, ты лучший Помощник Сторожа Свиньи во всем Придайне. Я не знаю, правда, есть ли другие, но не в этом дело. Будь их даже сотни, ни один, я уверена, никогда не справился бы с тем, что сделал ты.

– Я не мог поступить по-другому, – заговорил Тарен, все еще думая о пряжке Адаона. – Иначе мы не добыли бы Котел. И еще. Я понял смысл слов Ордду о том, что все должно идти так, как оно идет. Ничто не может изменить судьбу. – Он повернулся к Эйлонви, и лицо его стало жестче. – Адаон заранее знал, что готовит ему судьба. Но он не пытался избежать ее, хотя это стоило ему жизни. – Тарен приподнялся. – Если и на мне лежит рок, я готов. Надеюсь только, что встречу его достойно. Так, как это сделал Адаон.

– Но что бы ни случилось, – сказала Эйлонви, – помни, это ты добыл Котел для Гвидиона, для Даллбена и для всех нас. Этого у тебя отнять уже никто не сможет. Уж этим ты можешь гордиться.

Тарен кивнул:

– Да, это я сделал.

Больше он ничего не сказал. И Эйлонви тихо отошла от него. Долго еще после того, как все заснули, Тарен сидел, неотрывно глядя на Крохан. Он слово за словом обдумывал все, что сказала ему Эйлонви. Отчаяние и горечь немного отступили, уступив в душе его место светлому чувству благодарности. И растущая гордость вливала в него новые силы. Вскоре Котел будет в руках Гвидиона, и долгий, трудный путь его закончится.

«Это я сделал», – повторял себе Тарен и чувствовал, как решимость, вера в себя крепнут в его душе.

А ветер стонал в черной тьме. Крохан неясно вырисовывался в неверном свете скрытой облаками луны. Размытая тень его угрожающе шевелилась. И Тарен вновь подумал об Адаоне, о его пряжке, обо всем, что они пережили. Он вдруг закрыл ладонями лицо и заплакал.