Текст книги "Дочери Ганга"

В тот день Ратна успела приготовить зажаренные до золотистой корочки, хрустящие баклажаны, дал и имбирный чай. Джей с удовольствием попробовал все, а после сказал, отвечая на молчаливый вопрос свой жены:

– Тогда я ушел вслед за человеком по имени Дашан. Мы отправились в Калькутту к знаменитому учителю Рамакришне. Получив часть знаний, я решился проповедовать и вместе со своими сподвижниками обошел едва ли не всю Индию.

– Почему ты решил это сделать? – тихо спросила Ратна.

– Это было как вспышка молнии. В один-единственный миг я увидел весь свой путь до самого горизонта. Конечно, без каких-то важных моментов и деталей. Например, я не знал, когда в моей жизни вновь появишься ты и Айрон. Я просто верил, что это произойдет. Иначе и быть не могло.

– И я верила.

Джей сжал руку жены.

– И ждала. И растила нашего сына. Я верну тебе все, что смогу вернуть!

– Ты ничего у меня не отнимал. Только давал.

Он рассмеялся. Его смех, его улыбка, его взгляд были удивительно свободными, легкими. А еще он великолепно говорил на хинди.

– У меня есть кое-какие планы. Они вновь раздвигают мой горизонт, но мне нисколько не страшно. Кстати, только тогда, когда это впервые случилось со мной, я сполна осознал, что в свое время сделала, совершила, на что осмелилась ты.

Ратна не знала, что и думать. В нем было столько духовной силы, что она могла купаться и растворяться в ней. Молодая женщина надеялась, что Айрон тоже это почувствует.

– Ты останешься с нами?

Джей удивился.

– Конечно, я останусь с вами. Ведь вы – моя семья.

– Твоя мать не знает, где ты, – помолчав, сказала Ратна и увидела, как омрачилось лицо мужа.

– Я виноват перед ней.

– Я обещала, что если встречу тебя, то мы обязательно ее навестим.

– Разумеется.

– Только чуть позже, – заметила Ратна и пояснила: – Я собираюсь поехать на свадьбу дочери.

– Мне можно с тобой?

Женщина просияла.

– О да!

– Я всегда мечтал побывать на индийской свадьбе!

Они не успели продолжить разговор: снаружи послышалось «Мама!» – и в следующую секунду на пороге появился Айрон. Он с размаху швырнул мешок с книгами в угол и только потом увидел незнакомца.

Мальчик застыл. На его памяти порог их с матерью дома не переступал ни один мужчина.

У Джейсона замерло сердце. Он смотрел на своего сына. Было ясно, что этот мальчик вырос на вольном воздухе, без особых притеснений и запретов. Джейсон вспомнил свое воспитание: Итонский колледж, суровые правила, усталость и холод в глазах наставников, тяжелые трости и терновые розги в их недобрых руках.

– Ты вырастила его индийцем. Иначе и быть не могло.

– Подойди ближе, Айрон, – тихо сказала Ратна. – Это твой отец.

Тот приблизился, озадаченный и смущенный. В его темных, как у Ратны, глазах не было радости, но не было и страха. Джейсон глубоко вздохнул. Он знал: пройдет немало дней, прежде чем возникшая между ними пустота заполнится. А многое не вернется вообще никогда.

– Я украл это у себя, – произнес он вслух. – А хуже всего, что украл у вас. Я никуда не ушел бы, если б знал, где вас искать.

– Мы нашлись, – ответила Ратна, – и это самое главное.

Вскоре они поехали на свадьбу Анилы. Их встретили с почетом и почти без настороженности. Кумари и Манджу волновались и суетились. Нилам выглядел немного скованным. А Амит… Амиту стало гораздо лучше. Анила относилась к нему с нежностью и заботой и звала отцом, из чего Ратна заключила, что никто так и не открыл девушке правду.

Глядя на все это, Джейсон думал о том, что если у них с Айроном еще достаточно времени, чтобы узнать друг друга, то потерю, понесенную Ратной, можно считать невосполнимой. Судьба отняла у нее дочь, отдав ее другим людям.

Ратна держалась стойко. Перед церемонией ей в числе других близких родственников позволили побеседовать с Анилой.

Обвешанная украшениями невеста сидела в шатре. На ней было сари цвета заходящего солнца, из такой тонкой ткани, что его, наверное, можно было пропустить через кольцо. Кайма брачного наряда была расшита кусочками зеркал, а в прическу вплетены цветы гибискуса.

– Здравствуй! – неловко промолвила Ратна, разглядывая сандаловые узоры на лбу своей дочери. – Я…

– Я знаю, кто вы, – ответила Анила, не поднимая пушистых ресниц. – Вчера… мама сказала мне об этом.

Глаза Ратны наполнились слезами.

– И… что ты почувствовала? Ты поверила? Пойми, я не была виновата, и я сильно страдала!

– Мне было нелегко это принять… – Анила вздохнула, выдержав паузу. – Однако мама объяснила мне, что вы сделали все для того, чтобы и я, и… они с отцом жили спокойно.

– Мне было тяжело, – ответила Ратна. – Возможно, я была бы для тебя недостаточно хорошей матерью, но я всегда любила тебя, желала заботиться о тебе, мечтала тебя воспитывать.

Терзания не оставили ее. Она обрела свою дочь и вместе с тем снова ее теряла. После брачной церемонии Анила уйдет своей дорогой, в другую жизнь.

Ратна постаралась взять себя в руки.

– Ты видела своего жениха?

– Да, мне позволили.

– И что ты можешь о нем сказать?

Анила зарделась.

– Он мне по сердцу.

Ратна облегченно перевела дыхание.

– Я живу в Варанаси. В этом священном городе должен побывать каждый индиец. Я буду ждать тебя и твоего мужа! Там у нас будет возможность получше узнать друг друга.

Анила подняла глаза и посмотрела на Ратну взглядом, в котором читалось обещание.

– Мы обязательно приедем.

Теперь им предстояло навестить мать Джейсона. И это стало испытанием уже для него.

Недавно прошедший дождь смыл с улиц грязь и пыль. Листва уже не казалась выцветшей и увядшей, а небо сверкало голубизной. За стенами аккуратных, чистеньких, увитых глицинией английских бунгало скрывалась чужая, непонятная жизнь. Джейсону казалось странным, что когда-то он мог ей принадлежать, что она была частью его души.

Ратна плохо помнила, где живет или жила Патриция Блэйд. Дорогу спрашивал Джейсон, и люди шарахались от него еще больше, чем от индианки. Едва ли кто-то узнал его.

В первые минуты встречи, увидев сына, Патриция решила, что ей это пригрезилось или он сошел с ума. Какая-то странная одежда, сплетенные из ниток и кожи браслеты на запястьях, волосы куда длиннее, чем в те времена, когда он был военным. Однако у Джейсона были ясные, спокойные, сияющие и… виноватые глаза.

– Мама!

Он обнял ее, а она покачала головой и заплакала. Ратна с Айроном скромно стояли поодаль, пока Патриция не подошла к ним и не проговорила сквозь слезы:

– Ты сдержала слово! У тебя золотое сердце. Идите в дом.

Эта встреча была потрясением для всех. Спустя какое-то время они сидели в гостиной: Патриция и Джейсон – на диване, Ратна и Айрон – на циновках.

– Каждый день и час у меня появлялось ощущение, будто в двери моей тюрьмы вбивается новый гвоздь, – говорила Патриция. – Мне ничего не хотелось: ни появляться на приемах, ни даже ходить в церковь. Я старалась ни с кем не общаться. В виде исключения командование выделило мне пенсию… за тебя, но я не проживала и половины. Все утратило смысл.

– Я понимаю, мама. Я очень виноват перед тобой. Но я… я не мог поступить иначе.

– А я – могла, но не сделала этого. Я передумала о многом. И сейчас я не осуждаю, а… понимаю тебя. Видя несправедливость, ты никогда не оставался спокойным. Ты не был ни злым, ни жадным, ты всегда обладал достоинством. Ты отличался от тех солдафонов, которые отправляются на войну, чтобы грабить и убивать, как небо от земли.

Джейсон покачал головой.

– Я обычный человек со своими недостатками, заботами и невзгодами. Просто будем считать, что я был болен и излечился. Или, – он едва заметно улыбнулся, – заболел чем-то другим.

– К сожалению, тебе нельзя здесь находиться, – с горечью произнесла Патриция, – иначе тебя объявят дезертиром.

– Я оставил прошлую жизнь далеко позади.

– Ты стал индийцем?

– Я не могу стать индийцем, потому что я англичанин. Возможность такого выбора есть только у моего сына. И, кажется, он его уже сделал. А я… я просто стал собой.

– Ты прав, иногда лучше плыть по течению, следуя своей судьбе, за своим сердцем.

– Я не собираюсь плыть по течению. У меня много планов, и я надеюсь, что большинству из них суждено осуществиться.

Патриция взволнованно оглядела присутствующих.

– Вы возьмете меня с собой? Я постараюсь не быть обузой. Я хочу находиться рядом со своим сыном, невесткой и внуком.

Джейсон бережно сжал руку матери в своих ладонях.

– Я больше не позволю себе потерять никого из вас.

Глава XXXVII

Они остановились в Блумсбери, известном как центр интеллектуальной жизни Лондона, откуда было рукой подать и до вокзала Кинг Кросс, и до Британской библиотеки с Британским музеем, и до Университетского колледжа Лондона, где Джейсону Блэйду предстояло прочитать несколько лекций по истории индусской религии и обычаев индийцев. Это учебное заведение нравилось ему прежде всего потому, что принимало студентов вне зависимости от их веры и выступало в качестве светской альтернативы консервативных Оксфорда и Кембриджа.

Многочисленные зеленые парки и скверы, в которых утопал район, несколько скрашивали то ошеломляющее впечатление, какое произвел на Ратну и Айрона совершенно новый для них уголок цивилизации.

Что касается Джейсона, он был приятно взволнован тем, что ему предстоит выступить в качестве популяризатора живых традиций индуизма. Будучи англичанином, он собирался внести в это дело лепту именно как англичанин, имеющий образование, владеющий двумя языками и возможностью проникать в определенные круги.

Он долго готовился к этой миссии, приобретая знания и совершенствуясь духовно. К счастью, с открытием Суэцкого канала путешествие в Индию стало гораздо более простым и быстрым. Потому Джейсон смог взять с собой и жену, и сына, и мать.

Они сидели в первом ряду. Патриция была в европейском наряде, Ратна – в сари, а Айрон – в смеси чего-то английско-индийского: курте, ачкане, штанах и ботинках, поскольку в Лондоне не очень-то походишь босиком.

Джейсон был готов начать рассказ о величии индийской истории, достижениях индийской цивилизации, наиболее интересных индийских литературных памятниках, как вдруг заметил среди слушателей знакомое лицо. Это была Грейс Уоринг.

С мягким взглядом серых глаз, нежным румянцем на щеках, с красивой прической, она выглядела привлекательно и молодо. Рядом с ней сидел серьезный мальчик в матросском костюмчике. Возможно, белый. Но скорее полукровка, как и Айрон. Джейсон решил подойти к женщине после лекции. Он помнил, как встретил ее на дороге, помнил ее взгляд и ее слова. Грейс нашла себя гораздо раньше, чем это удалось сделать ему самому.

В заднем ряду сидели несколько индийцев в тюрбанах, но в европейской одежде. Джейсон знал, что они станут самыми придирчивыми слушателями, но не боялся этого. Он любил Индию, научившую его искать истину, причем так, как не делают ни в одной другой стране. Он мечтал, чтобы европейцы увидели в ней сокровищницу высокой духовности, древней мудрости, сокровенных знаний, а не только источник материального обогащения.

Джейсон Блэйд говорил долго и складно. Без лишних эмоций, с надеждой на веру, интерес и эмоции тех, кто его слушал. Когда ему задали несколько вопросов о детских браках и сати, он рассказал историю своей жены и представил Ратну публике, которая с любопытством разглядывала экзотическую красавицу, чье усыпанное серебристыми блестками элегантное темное сари могло поспорить с самыми изысканными английскими туалетами.

Лекция имела большой успех, однако Джейсон был не из тех, кто упивается славой. Его не вдохновляли овации. Ему очень хотелось побеседовать с индийскими гостями, но прежде он направился к Грейс и тут же увидел, как она сама пробирается ему навстречу. Мальчик, бывший с ней, отошел к столу, на котором Джейсон разложил привезенные из Индии предметы и книги.

– Здравствуйте, мисс Уоринг.

Ее глаза сияли.

– Джейсон! Это было великолепно. Я вас не сразу узнала. Мне кажется, вам удалось перекинуть невидимый мост между Востоком и Западом.

Он смутился.

– Мне очень приятно это слышать, хотя я не обольщаюсь. Предстоит много работы. Донести до наших людей духовное послание Индии, равно как превратить индуизм во влиятельную общественную силу, не так-то просто. Кстати, как вы здесь оказались?

– Мы с сыном в очередной раз приехали в Лондон, я увидела объявления в газетах, и мне стало интересно.

– Так это ваш сын! А миссис Клайв жива? – спросил Джейсон.

– Да. Но она уже не может преодолевать такие расстояния, – ответила Грейс и добавила: – У вас красивая жена. Настоящая индианка.

– Спасибо. Кстати, я рад, что вы вышли замуж. Вы теперь миссис…

Грейс не хотелось с ним лукавить.

– Миссис Тайгер. Однако это ложь. Я не выходила замуж. Но в моей жизни была любовь.

Джейсон смотрел внимательно и серьезно.

– Вы говорите об этом в прошедшем времени?

– Я давно потеряла след того человека.

– Я вижу в ваших глазах очень яркое, живое ожидание. Ваши мечты сбудутся.

Грейс встрепенулась.

– Вы уверены?

– Мне так кажется. Все самые важные встречи в моей жизни были внезапными и случайными. Хотя на самом деле это, конечно, судьба. Кстати, завтра мы идем в театр на пьесу «Кольцо Шанкуталы». Не желаете присоединиться? Поближе познакомитесь с моей супругой и матушкой.

– Благодарю за приглашение. Я подумаю, потом передам ответ, – ответила Грейс и спросила: – Где вы остановились?

Джейсон сказал и в свою очередь поинтересовался:

– А вы?

Она назвала отель.

– Совсем рядом! Я буду ждать. В любом случае я рад нашей встрече, – улыбнулся Джейсон.

– Я тоже, – искренне промолвила Грейс и поинтересовалась: – Вы вернетесь в Индию?

– Да. Вы тоже?

– Конечно. Теперь это моя вторая родина.

Сказав так, она словно вдохнула напоенный неповторимыми ароматами воздух Индии, а перед мысленным взором встала череда тянущихся вдоль дорог цитрусовых и манговых деревьев, величественный Ганг, многоцветные храмы, толпы индусов, несущих корзинки с цветами, блюда со сластями и фруктами – скромные дары своим добрым и одновременно жестоким богам.

Извинившись, Джейсон отошел, чтобы не упустить из виду индийских гостей. Грейс проследила за ним взглядом и… внезапно вздрогнула всем телом. Один из шагнувших навстречу англичанину индийцев словно сошел с ее любимой картинки. Дамар Бхайни. Мог ли он очутиться здесь столь же просто, как и она, причем в тот же день и час? Неужели на свете возможны такие чудеса?!

За окнами шумел Лондон, Грейс окружала публика, но она ничего не видела и не слышала. Она много раз представляла себе эту встречу, но никогда не думала, что это произойдет в Англии.

Джейсон беседовал с Дамаром, который стоял в профиль к Грейс на расстоянии каких-нибудь десяти шагов, так что она могла любоваться благородными чертами его красивого лица.

Боясь спугнуть этот миг, разрушить иллюзию, молодая женщина едва дышала. А если это не он? А если… Грейс случалось думать о том, что, если Дамар Бхайни остался жив, все эти годы он не мог быть один, что у него наверняка есть и жена, и дети. Но она была готова вынести что угодно, лишь бы снова его увидеть.

Грейс не предполагала, что ей понадобится мужество, чтобы всего лишь подойти к нему. Внезапно нахлынувшие воспоминания и чувства бросили ее душу в стремнину смятения, словно утлую лодочку – в бурлящий океан.

Машинально поправив прическу, Грейс сделала несколько шагов. Ей казалось, что она идет по канату, хрупкому мостику или тонкому льду.

У мужчины было лицо Дамара Бхайни, его притягательный взгляд, его стать, его внутренняя сила, от которой перехватывало дыхание. Но она не заметила радости и не почувствовала искры. В горле пересохло, и молодая женщина с трудом выдавила:

– Вы меня помните? Я – Грейс.

Он слегка поклонился.

– Простите, нет. Вероятно, вы обознались.

– А вот это? Не узнаете? – сказала она, протянув руку с браслетом, который никогда не снимала.

– Красивая вещь, – вежливо произнес он, – но прежде я ее никогда не видел.

– На нем написано «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной». – В голосе Грейс слышался вызов.

Мужчина кивнул.

– Очень поэтично.

– Это господин Каран Нанд, он из Непала, – видя растерянность Грейс, Джейсон решил прийти на помощь.

Ее сердце упало.

– Вы правы. Наверное, я ошиблась.

Наступила тягостная пауза. Грейс понимала, что мужчины ждут, когда она удалится. Но она была ошеломлена, почти раздавлена и не могла сдвинуться с места.

– Куда вы теперь, господин Нанд? – спросил Джейсон, решив нарушить неловкое молчание.

– На выставку восточного оружия, – ответил тот, и Грейс промолвила по себя: «Если ты ищешь то, о чем я думаю, ты не найдешь его там, как не найдешь нигде».

Наконец она нашла в себе силы отойти в сторону. Негнущиеся ноги ослабели, все виделось, словно в тумане. Она ожидала чего угодно, но только не этого. В лице и голосе мужчины не было и намека на узнавание. Великолепно владея собой, он держался отчужденно. Его глаза напоминали черный лед. Он казался далеким, как сияние звезд.

Молодая женщина продолжала наблюдать за Дамаром Бхайни, или Караном Нандом, как он теперь себя называл. Тот продолжал разговаривать с Джейсоном, не обращая на Грейс ни малейшего внимания. Складывалось впечатление, что он уже позабыл о ней. Покидая зал, он ни разу не оглянулся, как и его спутники. Грейс видела только его прямую гордую спину.

Он ушел, не оставив ей никаких надежд. Много лет эти надежды были сродни колеблющемуся на ветру огоньку, который теперь навсегда погас.

Молодая женщина сжала руку своего сына. К счастью, Дамар-младший ничего не заметил.

Грейс пошла в гостиницу пешком, решив не брать кеб: после пережитого ею потрясения она нуждалась в небольшой передышке. Между тем она понимала, что окончательно никогда не оправится. Все это было слишком жалко, жестоко, недостойно и мучительно.

Мог ли человек столь сильно измениться с течением времени? Или чистота души Дамара Бхайни была ее собственной выдумкой? Он думал, что умрет, и решил сделать себе прощальный подарок, а после навсегда выбросил ее из памяти и из жизни? Если так, то эта встреча стала для него досадным недоразумением. Даже покажи она ему сына, это ничего бы не дало, а лишь растревожило душу ребенка.

Грейс шла мимо многочисленных книжных и антикварных лавок Блумсбери, размышляя о том, что она приобрела и что потеряла. Главное – у нее есть сын; в противном случае ей бы оставалось только броситься с моста.

Дамар-младший оживленно болтал, спрашивая то об одном, то о другом, и Грейс с трудом заставляла себя не терять нить разговора. Мальчик был не по возрасту умным, очень воспитанным и на редкость красивым. Любой отец гордился бы таким сыном. Любой, кроме Дамара Бхайни.

Значит, ему удалось добраться до Непала, и он остался там. А сейчас что-то привело его в Лондон. Она могла бы проститься с ним, но при этом вернуть ему оружие. Но он не дал ей такой возможности.

Вечером, пожелав Дамару спокойной ночи, Грейс прикрыла дверь своей спальни, опустила шторы, чтобы не видеть суетливую улицу, села в кресло и снова задумалась. Она решила, что никому не расскажет об этой встрече – ни тетке, ни даже Эйприл. Возможно, когда-нибудь – сыну. И еще внушит ему, что он сможет купить все, что угодно, кроме самого главного – простого человеческого счастья, возможности быть рядом с тем человеком, который тебе действительно нужен.

Грейс пришла в голову мысль отправиться в Британскую библиотеку, взять с полки книгу и вложить в нее вырванный лист, который всегда был при ней, как и подаренный Дамаром браслет. Да, так будет правильно. Хотя из жизни невозможно ни выдрать страницу, ни вставить ее обратно.

Наверное, ей нельзя было столько мечтать. В этом мире стоит быть гораздо расчетливее. Теперь Грейс казалось, что слишком многое обошло ее стороной. Эйприл была счастлива и в полной мере жила своей собственной жизнью. Даже пустышки сестры Корман обрели спутников; пусть не сказочно красивых, не похожих на книжных героев, но зато земных, простых и надежных.

В дверь постучали. Это была горничная. Она передала ей карточку со словами:

– В холле ждет господин. Он хочет увидеться с вами.

Грейс прочитала имя: «Каран Нанд». У нее сжалось сердце.

– Скажите, пусть поднимается сюда.

Она повернулась к зеркалу, но потом подумала: «Не все ли равно, как я выгляжу?» Он уже видел ее и… не узнал. Ей не хватало воздуха в легких. Грейс не могла казаться невозмутимой, как он. Единственное, на что она была способна, так это быстро вытереть выступившие слезы.

От Карана Нанда, или Дамара Бхайни, по-прежнему исходили напряженность и холод. Грейс отступила, впуская его в номер. Она ждала. Теперь была его очередь говорить.

– Я пришел, чтобы объясниться. Попросить прощения. Я знаю, как это выглядело. Но я… просто не мог. Кругом были люди. Я приехал в Лондон под чужим именем. Для британцев я по-прежнему вне закона. На меня охотятся, потому я везде появляюсь с охраной, – сказал он и добавил: – Я не боюсь смерти, но есть люди, за которых я отвечаю.

– Но сюда ты пришел один?

– Да, сюда – один.

По мере сил Грейс старалась казаться спокойной и слегка отстраненной.

– Как ты узнал, где я?

– Спросил у господина Блэйда. Кажется, ему можно доверять?

Грейс кивнула.

– Быть может, сядешь? Или тебе пора?

– Если не возражаешь, я бы хотел поговорить.

Грейс перевела дыхание. Дамар опустился в кресло.

– Как мне тебя называть?

– Для близких людей я по-прежнему Дамар Бхайни.

– Значит, ты уехал в Непал?

– Да. К счастью, этому государству удалось сохранить независимость от англичан. Большинство уцелевших членов моего клана тоже перебралось туда. А как жила ты?

Грейс на секунду задумалась.

– Не сказать, чтобы счастливо, но неплохо.

– Ты вышла замуж?

– Нет.

– Почему?

Ответ был очевиден, но если он этого не понимал… Грейс медлила, выразительно глядя на своего собеседника.

– Тебе было тяжело? – спросил Дамар, не дождавшись ответной реплики.

– Жизнь женщины не заканчивается только потому, что у нее нет мужа.

– Судя по всему, ты помнила обо мне.

– Я искала тебя. Давала объявления в газеты.

Слегка улыбнувшись, он покачал головой.

– Прости, наверное, я не читал этих газет. Первые годы жизни в Непале у меня было слишком много забот.

– А семья? Ты женат? – спросила Грейс, надеясь, что вопрос прозвучал небрежно.

Она заметила, как по лицу Дамара пробежала тень, а во взоре застыло понимание чего-то такого, что было доступно только ему одному.

– Был. Но все закончилось печально. Жена умерла в родах, ребенок тоже не выжил. С тех пор я не рисковал. Думаю, я приношу несчастье тем, кто оказывается рядом со мной. Конечно, подданные недовольны. Клану нужен наследник. Но я все не могу решиться… Думаю, это подождет.

– Мне жаль, – искренне произнесла Грейс. – Это был мальчик?

– Да. Сын.

Молодая женщина сочувственно кивнула. Ее не терзала ревность, она слишком многое понимала. У Дамара были обязательства перед кланом, он зависел от традиций. И все же Грейс не удержалась от вопроса:

– Ты любил… свою жену?

Дамар ответил не сразу.

– Она мне нравилась, потому что была умна, порядочна и красива. Мы поженились по сговору. Положение клана было настолько непрочным, что для стариков была важна определенность хотя бы в этом… Ничего не вышло. Наверное, потому что я решился на этот шаг скрепя сердце.

Грейс затаила дыхание.

– Почему?

– Тогда во мне была еще очень жива память о тебе.

– А… сейчас?

Дамар посмотрел на нее так, будто заглядывал в душу.

– На что я могу претендовать?

– На все, что захочешь, что тебе нужно. Я свободна. Мое сердце по-прежнему принадлежит тебе.

– Только мне?!

Она загадочно улыбнулась.

– Не совсем. Но я имею в виду не мужчину.

Дальнейшее не требовало слов. Грейс не думала, что когда-нибудь ей доведется снова познать такое: горячее солнце внутри и поцелуй на губах – будто средоточие Вселенной. Дамар прикасался к ней так, словно она была самой хрупкой драгоценностью на свете. Он ласкал ее с бесконечной нежностью. Повторял ее имя как заклинание. Они были единым целым, а возможно, даже чем-то большим.

– Я все еще чувствую себя юной неопытной девушкой, – призналась Грейс.

Дамар склонился над ней.

– Почему?

– Потому что в моей жизни была одна-единственная ночь любви, ночь с тобой.

– Неужели это правда?

– Ты же сказал, что вернешься. И я ждала тебя. Именно тебя, только тебя. И… ты дал мне гораздо больше, чем я могла представить.

– О чем ты?

– В соседней комнате спит наш сын. Утром ты познакомишься с ним. Он будет счастлив.

На губах Дамара затрепетала улыбка, какую Грейс не чаяла увидеть в самых волшебных снах.

– Он знает обо мне?!

– Я ему рассказывала. И показывала портрет. Тот самый, из книжки. Кстати, что привело тебя в Лондон?

– Оружие. Несколько лет подряд я просматриваю каталоги выставок, описание частных собраний, пытаясь найти хоть какой-то след. У меня появилось ощущение, будто я наконец на верном пути, но нет… Я снова ошибся.

– Вся коллекция до последнего кинжала хранится в подвале дома моей тети в Варанаси. Об этом не знает никто, кроме нее, меня и Дамара.

– Ты назвала сына моим именем?!

– Это домашнее имя. Официальное звучит по-другому. Это было сделано в целях предосторожности.

– Ты сохранила любовь ко мне, родила сына и спасла гордость клана! На свете нет другой такой женщины!

Грейс ничего не ответила. Она слишком долго жила прошлым. Теперь ей хотелось знать свое будущее.

– Мы непременно поженимся. Не думаю, что кто-то из членов клана станет возражать после того, что ты совершила. Правда, мне опасно появляться в Индии…

Когда он заговорил о родной стране, в его голосе явственно прозвучала боль.

– Зато я могу жить где угодно, – мягко промолвила Грейс. – Хотя, конечно, я тоже предпочла бы Индию.

Дамар сжал ее в объятиях.

– Мы что-нибудь придумаем. Мы любим друг друга, а значит, будем вместе.

Он не спрашивал, согласна ли она выйти за него замуж, он утверждал. Однако Грейс нравилось покоряться этому мужчине. Он ничего не обещал, он просто был уверен в том, что говорил.

Дамар немного рассказал о Непале, загадочной стране, похожей на гигантскую лестницу, ведущую к безмятежным, непорочно-белым заснеженным вершинам Гималаев, и молодой женщине казалось, будто она уже видит себя в ней.

Утро выдалось неожиданно светлым для Лондона. Грейс попросила подать завтрак в номер. Тосты были поджаристыми, а кофе – крепким. Грейс надела капот, умылась и причесалась. Все выглядело так, будто Дамар Бхайни явился в отель минуту назад, и только сияющие страстные взгляды влюбленных не давали обмануться.

– Сынок, – сказала Грейс, когда заспанный Дамар-младший появился в комнате, – познакомься: это твой отец.

Наблюдая за тем, как два самых дорогих для нее человека, преодолевая смущение, начинают общаться, потихоньку узнавать друг друга, она дала себе обещание сказать сыну еще и о том, что мечты сбываются, если в них очень сильно верить. Что с их помощью можно оживить даже то, что изображено на обыкновенной картинке.

Вечером они отправились смотреть пьесу «Кольцо Шанкуталы» по тексту знаменитого Калидасы[115]115
  Калидаса – величайший поэт и драматург древней Индии, писавший на санскрите. Точные время и обстоятельства жизни неизвестны. По некоторым исследованиям его творчество относится к IV–V вв. н. э., периоду правления династии Гуптов.


[Закрыть], в основу которого лег один из сюжетов «Махабхараты». То была первая индийская театральная постановка в Европе, вызвавшая бурю восторгов.

Содержание пьесы было хорошо известно Грейс. Прекрасная Шанкутала вскоре после замужества потеряла волшебное кольцо, которое подарил ей супруг, правитель Душьянта, и потому он перестал ее узнавать. Но один рыбак нашел кольцо в брюхе рыбы, отдал женщине, и она обрела законное место в царских покоях.

Все это было символично и не случайно. Грейс и Дамар Бхайни сидели рядом, глядя на сцену, где разворачивалось сказочное действо. И хотя на руке женщины сверкал браслет с надписью «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной», она как никогда верила в то, что больше они не расстанутся.

Ратна сидела на берегу священной реки рядом со своей дочерью Анилой, приехавшей ее навестить. Сейчас ей казалось, будто настоящее счастье возможно только здесь, потому что Ганг – единственное, что ты не можешь покинуть, и одновременно то, что никогда не покидает тебя.

Она побывала на другом конце света, повидала много такого, о чем прежде не имела ни малейшего представления и что граничило с чудом, и все же ничто не могло сравниться с волшебством Ганга.

Молодая женщина могла ничего не рассказывать своей дочери – Аниле было достаточно слышать и видеть.

Река текла, рождаясь где-то на небесах и пропадая в вечности, и ее голос был созвучен невидимым потокам чувств, омывающим человеческую душу.

Теперь Ратна знала, что не бывает ни пожизненного отчаяния, ни безнадежного одиночества. Бесконечна только любовь, пусть даже не великая и страстная, а терпеливая и тихая: та сила, какой всегда питалось ее сердце, то, чем жили и живут сердца сотен и тысяч других дочерей Ганга.