Текст книги "Ив Сен-Лоран"

На самом деле единственной ошибкой было надеяться, что он привлечет дочек своих клиенток. Они никогда не приходили. Именно о них он подумал, разместив под своим логотипом два квадрата в стиле поп-арт, красный и розовый, или когда нанимал дочек своих друзей. Они благоухали парфюмом Y, носили свитера в шотландскую клетку и килты, были больше похожи на актрису Клод Жад[409]409
  Жад, Клод (1948–2006) – французская актриса, получила известность благодаря роли Кристины в кинофильмах Франсуа Трюффо: «Украденные поцелуи», «Семейный очаг» и «Ускользающая любовь». Сыграла в двух советских кинофильмах («Тегеран-43», «Ленин в Париже»).


[Закрыть] из фильмов Трюффо, чем на Твигги[410]410
  Твигги (наст. имя Лесли Лоусон) (р. 1949) – британская супермодель, актриса и певица. Псевдоним означает «тростинка» от англ. twig.


[Закрыть], звезду свинговавшего Лондона, вплоть до Миннеаполиса ее копировали все подростки, подводя глаза в виде заката солнца. Как он мог не знать, что они не погружались, как он, в жизнь Сохо, не ходили в галереи Нью-Йорка, не листали комиксы Лихтенштейна[411]411
  Лихтенштейн, Рой Фокс (1923–1997) – американский художник, представитель поп-арта.


[Закрыть] и коллажи Тома Вессельмана; их скорее тянуло на улицу Кингс-Роуд, к бутикам Карнаби-стрит, и интересовали фиолетовые брюки от Biba, жилеты с пайетками и мини-мини-юбки от Мэри Куант?! Именно в год открытия бутика Rive Gauche леди Планкет (она же Мэри Куант) была награждена королевой Елизаветой II орденом Британской империи. Ее мини-юбки продавались как горячие пирожки: в 1966 году их экспорт составил четыре миллиона фунтов стерлингов. Она одевала молодых девушек. «Они красивее своих старших сестер, для них мы и работаем. Они не выросли, как мы, на хлебе и картошке». Ив Сен-Лоран хотел подарить им маленькие прозрачные плащи от дождя с нежным названием «сигалин». Жены артистов приходили покупать их для своих горничных, потому что цены были «необычайно доступны». Были и особые клиентки, как Франсин Вейсвайлер, чьи пиджаки всегда должны иметь гриф модного Дома. «Ее броши были слишком тяжелыми», – говорила одна из продавщиц.

Ив Сен-Лоран, кого американцы находили интеллектуальным, быстро понял свою ошибку, инстинктивно осознав, что надо чуть отступить назад, чтобы избежать скатывания в грехи современности, которые он отражал в своих карикатурах. Публика Сен-Лорана – это не бесстрашные девушки из колледжа и не малышки, слишком красивые, чтобы добавлять особую одежду к их улыбке. «Двадцатилетней девушке нужна только футболка и джинсы. Начиная с тридцати лет она становится интересной».

Но именно эта зеленая молодежь притягивала репортеров. Ив Сен-Лоран полностью игнорировал дебаты по поводу «войны разной длины одежды», которая превратилась в дело государственной важности. Польская коммунистическая партия говорила «да» мини-юбке, а голландский парламент – «нет», в Великобритании эксперты на дорогах наблюдали снижение трафика из-за мини-юбок. Успех был налицо: в 1966 году француженки купили 200 000 мини-юбок. Дискуссия обострялась: «Я нахожу такую моду бесстыдной. Кому они хотят угодить?.. Показывать свои колени – это старить себя», – говорила Шанель, а Ален Пейрефитт, министр национального образования, считал, что «мини-юбка недопустима в школах». Консервативная пресса говорила о «провокационном костюме», читатели жаловались: «удар по целомудрию», «мини-юбка разрушает семьи». Ив Сен-Лоран оставался безучастным, продолжая зарисовывать эфемерные видения, профиль, ситуацию, шляпку, Гадкую Лулу.

Ив не был поклонником музыки «йе-йе»[412]412
  Модный стиль в молодежной песне, сложившийся во Франции в начале 1960-х гг. и через некоторое время распространившийся в Италии, Испании, Германии, а также Японии. Термин восходит к английскому yes (да).


[Закрыть]. Наоборот, он культивировал в себе шарм денди. Оставаясь верным черепаховой оправе очков, заказанных, как обычно, у Gualdini, он теперь решился на смешанные оттенки розового и фиолетового цветов, носил марокканские украшения на костюмах из бархата Renoma и носки от Hilditch and Kay под изящными туфлями от Tilbury. Из тени позора вышла «про€клятая» раса, которую осуждала послевоенная буржуазия. Гомосексуалист стал модным персонажем, в то время как мода больше воплощалась не в одежде, а скорее в поведении.

Ив Сен-Лоран, молодая звезда моды, согласился ответить на вопросы известной «анкеты Пруста»:

– Ваш главный недостаток?

– Застенчивость.

– Ваше главное достоинство?

– Сила воли.

– Самое большое несчастье?

– Одиночество.

– Самое большое счастье?

– Спать рядом с людьми, которых я люблю.

– Дар, который вы хотели бы иметь?

– Физическая сила.

– Как бы вы хотели умереть?

– Внезапно.

– Ваш любимый исторический персонаж?

– Шанель.

– А персонаж, которым бы вы хотели стать?

– Битник. Я обожаю свое время, музыку йе-йе, бутики. Шанель замкнула петлю. Костюм Шанель похож на костюм Людовика XIV, это прекрасный исторический документ… Слово «обольщение» заменило слово «элегантность». Это теперь образ жизни, нежели манера одеваться.

Дыхание новой страсти оживило этого любителя прекрасного, через женщин он находил в себе желание любить тех, кого он умел делать красивыми. Шанель верила только в их слабость, а он – в их силу. Он находил их «потрясающими», разделял с ними то же отвращение к рутине и здравому смыслу. У него была такая же ненависть к «добропорядочным» женщинам, которые скисали после второго стакана.

Если женщина – демон, не он ли ее лучший сообщник?! Ведомый эгоизмом, Ив не осуждал женщин, а разделял их желание заставлять мужчин вздыхать. Его совсем не привлекали девушки за двадцать пять и более, в блейзере и галстуке, которым журнал Time посвящал обложки: молодые динамичные, любившие ужин из замороженных продуктов на оранжевых пластиковых подносах, читавшие «Американский вызов» Жан-Жака Сервана-Шрейбера[413]413
  Серван-Шрейбер, Жан-Жак (1924–2008) – французский журналист, писатель и государственный деятель, в 1967 г. опубликовал книгу «Американский вызов», в которой пугал угрозой, которую «американизация» несет экономике и культуре Европы.


[Закрыть] и шедшие в офис, струясь парфюмом Balafre. Он остался тем самым ребенком, который любил Баха и собак, а также Пикассо, Селина[414]414
  Селин, Луи-Фердинанд (1894–1961) – французский писатель, врач по образованию. Опубликованные на рубеже тридцатых – сороковых годов памфлеты «Безделицы для погрома» (1937), «Школа трупов» (1938) и «Попали в переделку (1941) на долгие годы закрепили за ним репутацию антисемита, расиста и человеконенавистника.


[Закрыть] и Арагона[415]415
  Арагон, Луи (1897–1982) – французский поэт и прозаик, член Гонкуровской академии. Деятель Французской коммунистической партии, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1957). Муж французской писательницы и переводчицы Эльзы Триоле.


[Закрыть]. Он «ненавидел снобизм денег». Он бился за свои идеалы с карандашом в руке. В Париже формировались комитеты за мир во Вьетнаме. Жак Дютрон[416]416
  Дютрон, Жак (р. 1943) – французский рок-музыкант и киноактер, популярный в 1960–1970-х гг. Исполнял песни на стыке французского попа, гаражного рока и психоделического рока. Лауреат премии «Сезар» (1992) за роль Винсента Ван Гога в одноименном биографическом фильме Мориса Пиалы.


[Закрыть] пел «Семьсот миллионов маленьких китайцев… и я, и я, и я…» А Ив? Он не был сторонником ни Мао Цзэдуна, ни Че Гевары, и еще того менее защитником идеалов той старой буржуазии квартала Пасси, которая стучала зубами от страха в своих больших квартирах, похожих на лабиринты. Где он во всем этом? В то время как некоторые занимались культурными битвами, а провинциальные семьи уезжали восхищаться Тутанхамоном, он оставался наблюдателем, внимательно следил за тем, что все игнорировали во имя то ли последней битвы с капиталом, то ли ханжеской морали – за опасностями человеческих встреч.

Сен-Лоран создал чувственные костюмы для «Потерянного рая», балета Ролана Пети в Ковент-Гардене (с Марго Фонтейн и Рудольфом Нуреевым в «поп-арт»-декорациях Мартиала Райса[417]417
  Райс, Мартиал (р. 1936) – французский художник-самоучка, скульптор, живописец и режиссер.


[Закрыть]). Это уже были не линии, а тела в движении. Адам, с голым торсом, в колготках с низким поясом, на тонких подтяжках, бросался вперед, кошачий, солнечный, опутанный желанием женщины…

В декабре 1967 года весь светский Париж, в черных шелковых костюмах в стиле Мао и париках хиппи, воспринял этот балет неоднозначно. Ли Радзивилл сидела рядом с Авой Гарднер, с белыми камелиями в волосах. Лесли Карон – в мини-юбке с пайетками, Мик Джаггер сопровождал Марианну Фейтфулл[418]418
  Фейтфулл, Марианна Ивлин (р. 1946) – британская певица, музыкант и актриса.


[Закрыть]. Пришла Мария Каллас. Сен-Лоран пришел в окружении своих поклонниц: баронесса ван Зюйлен, Элен Роша в смокинге, графиня Ким д’Эстенвиль, Зизи Жанмер в розовом платье. Он был абсолютно спокоен среди этой суеты.

Он не создавал бумажных платьев, или ботинок в стиле go-go, или туник в виде занавесок для душа, которые продавались в Нью-Йорке в магазине Paraphernalia, ставшем частью модных киноинсталляций. Никогда модельер еще не был настолько лишенным революционной жилки. В 1966 году Пако Рабан объявил, что хочет «пластифицировать» моду, и представил свои металлические платья в галерее Iris Clert. У Сен-Лорана не было никакого металла, никаких острых углов, ничего, что обхватывало тело с чрезмерной наглостью. Он провоцировал тело, не причиняя ему вреда и не доставляя болезненных ощущений. Он скользил, предлагал, приглашал куда-то с ноткой эксклюзивности. Это был не гипноз и не лозунг. Это была необходимость. «Как художник находит свой стиль, так и женщина должна найти свой. И когда его находит, какой бы ни была мода на данный момент, она может быть уверена, что обладает силой обольщения».

Соня Рикель, которую в Америке прозвали «королевой трикотажа», произвела революцию в области вязания. «Значительный персонаж», – не забыл позже, в 1993 году, упомянуть ее Ив Сен-Лоран. Он не изобретал одежду, он создал стиль из prêt-à-porter. Воспользовавшись доверием современников и умением работать с телами андрогинного типа, он спокойно направлял и переключал моду, куда считал нужным. Он спасал и проветривал на свежем воздухе Высокую моду, похороненную заживо в замках. Сен-Лоран избавил ее от старомодного кокетства, бантов, спертого запаха старой сумки, чтобы вдохнуть в нее энергию, которая спасет ее от смерти, но не сделает счастливой, как не делают счастливыми пожилых дам их дети, которые перевозят их в слишком современные квартиры. «У нас одинаковый взгляд на моду», – говорил Сен-Лоран о Шанель.

«Высокая мода – не искусство, а ремесло. Это значит, что ее отправная точка и цель конкретны – это тело женщины, а не абстрактные идеи. Платье – не архитектура, это дом: оно сделано не для того, чтобы его созерцать, а для того, чтобы быть обитаемым. Необходимо, чтобы женщина, кто живет в этом платье, чувствовала себя в нем удобно и комфортно. Все остальное – измышления»[419]419
  Elle, 7 mars 1968.


[Закрыть]. Используя выражения Шанель, он добавил к ее видению немного своего отчаяния. Ив всегда высказывал сумрачное определение профессии в фатальных терминах, точно он говорил не о моде, а об артефакте, которому уже несколько тысяч лет, и вот люди его выкопали, вычистили и поставили в витрину: «Я реликт, я в клетке. Мы не можем так легко уйти от Высокой моды. Я делаю платья и сплю». Неужели он чувствовал себя заключенным, намекая на знаменитую каторгу во Французской Гвиане?! Здесь мы сталкиваемся с навязчивыми видениями оранского подростка, с его привычкой раздваиваться и переживать о собственной судьбе, которая как солнце, что встает каждое утро и будит «львицу в ботаническом саду». Тогда, в Оране, он переписывал эти стихи Жака Превера о львице:

 
Какая гадость,
и как отчаян, и прекрасен,
и надрывен,
незабываем
ее взгляд, когда она видит
каждое утро, едва проснувшись,
страшные решетки
страшной человеческой глупости,
решетки ее клетки, забытые ею во сне.
 

Окружавший мир разваливался, это он интуитивно угадывал в своих коллекциях задолго до исторического мая 1968 года. В этом тайна Сен-Лорана, он поддерживал определенную дистанцию от современных событий – эту дистанцию он выражал в своей одежде. На шею женщины в одежде от Сен-Лорана не бросались, на нее смотрели. Его платья не иллюстрировали высказывание, они заменяли его. Ив Сен-Лоран рисовал модели-сенсации. Он проходил сквозь эпохи, не принадлежа ни к одной, но позволяя верить каждой из них, что он ей принадлежит.

Что он делал ночью с 10 на 11 мая, когда появились баррикады? Был ли он в Париже, сражаясь с линией пальто во время примерки? Или в Марракеше, среди абрикосов? Или где-то еще? В его коллекциях мы не найдем никаких следов горевшего автомобиля как символа времени. Во время событий мая 1968 года модный Дом был открыт. Если цены для постоянных покупателей на осень – зиму 1690-го остались прежними, то для частных клиенток резко взлетели вверх: выручка составила 2,8 млн франков против прежних 2 млн. Но этот взлет предшествовал довольно длительному кризису. «Мы делали много для линии Rive Gauche в мастерской на улице Спонтини», – рассказывала мадам Эстер. «Я целых три недели не приходила на работу, – вспоминала одна из швей. – Метро не работало, домой было не вернуться». Ив Сен-Лоран принадлежал к богеме левого берега Сены, которая в заблокированном демонстрациями Париже ужинала у старого Казеса (кафе Lipp), где мадам Берта, дама, собиравшая плату за туалет, обеспечивала завсегдатаев сигаретами Marigny и Montecristo, их невозможно было нигде достать. Ив Сен-Лоран и Пьер Берже не теряли даром четырехмесячный отпуск: их лето было посвящено музыке (Байройт, Зальцбург); часть сентября они провели в Венеции, в частном роскошном клубе Cipriani; делали рождественские покупки в лавке декоративного дизайна Янсена, на улице Рояль.

Именно там Ив заметил Элен де Людингаузен[420]420
  Людингаузен, Элен де (р. 1942) – баронесса, последняя представительница рода Строгановых.


[Закрыть]. Он позвонил ей дня через два: «Вы охрипшая или это ваш естественный голос?» Элен действительно обладала незабываемым голосом. Она родилась в Париже, выросла в Бразилии, училась в Швейцарии, говорила на шести языках. По происхождению из белогвардейской русской семьи, дочь графини Строгановой, сама княжна Щербатова, она, казалось, прятала целую вселенную в своей записной книжке. Ей было тогда двадцать пять лет. Пьер Берже пригласил ее на работу: «Ив Сен-Лоран хотел бы создать для вас должность, которой не существует, – представлять его Дом по всему миру».

Ива Сен-Лорана и Пьера Берже всегда видели вместе. Они приходили на ужин к Шарлотте Айо, которая давала очень красивые балы в своем особняке на улице Драгон с маленьким оркестром под смешным названием Zingos («Цыганята»). Но что происходило вокруг кутюрье, что даже Матьё Гале предпочел не раскрывать его тайны в своем дневнике: «В светской жизни нужно уметь молчать, это правило. Сен-Лоран – улыбчивый паук, окруженный длинноволосой свитой. Довольно любезный взгляд из-за очков»[421]421
  Matthieu Galey, op. cit., 21 octobre 1967.


[Закрыть].

В 1967 году Ив Сен-Лоран добавил немного яда в свои коллекции. На опасных дорогах Бонни и Клайда[422]422
  Американские грабители, действовавшие во времена Великой депрессии. В 1967 г. вышел фильм Клайда Барроу «Бонни и Клайд», в котором сыграли Уоррен Битти и Фэй Данауэй.


[Закрыть] Ив Сен-Лоран встретился с еще одним представителем того времени, который был ему намного ближе, чем любой другой – соблазнитель, гуляка, любитель белладонны, певец, он умел предложить юным девушкам сахар, пропитанный анисом; любил Катрин Денёв и посвятил ей песню «Манон». Как и Ив, он боялся только скуки и ненавидел «маленьких толстушек». В своей продымленной квартире он рисовал тела женщин на рояле марки Pleyel. Его звали Генсбур. В своей песне «Бонни и Клайд» он пел: «Они говорят, мы хладнокровные убийцы. / Это не забава, у нас просто не было выбора, / Кроме как пристрелить их в ответ на огонь».

Из брюк, которые Шанель не пускала в городскую жизнь и тогда всё еще считались одеждой для досуга, Сен-Лоран сделал классику. В 1966 году брюки появились на всех светских мероприятиях: черные брюки; серебристые с пайетками на премьере фильма Трюффо «451 градус по Фаренгейту»; спортивные на генеральной репетиции Жоржа Брассенса[423]423
  Брассенс, Жорж (1921–1981) – французский поэт, композитор, автор и исполнитель песен.


[Закрыть]; воскресная версия на выставке картин Вермеера[424]424
  Вермеер, Ян (1632–1675) – нидерландский художник-живописец, мастер бытовой живописи и жанрового портрета. Творчество Рембрандта, Хальса и Вермеера принято считать вершиной голландского искусства золотого века.


[Закрыть] и даже на большой мессе в квартале Пасси. Но что допускалось на улице, для магазинов и прогулок, все-таки было запрещено на предприятиях. «Брюки пока не имеют права на работу», – писала Франка де Майли в журнале L’Express. Два года спустя тот же журнал объявил: «Брюки входят в город». Директрисы предприятий надевали их на собрания; под мантиями адвокатов, как и под белыми халатами врачей, теперь были видны брюки. В последних коллекциях Сен-Лоран выдал женщинам «лицензию жить, не сдвигая колени». Всего за один месяц бутик на улице де Турнон продал четыреста пар брюк.

Ив Сен-Лоран вступал в сражения и выигрывал их, не имея никакого другого противника, кроме самого себя. Для коллекции Высокой моды лета 1967 года он представил свою одежду в духе банды Бонни и Клайда: двубортный костюм из джерси в теннисную полоску, белая батистовая блузка и широкий галстук. В 1968 году он узаконил ношение женского брючного костюма с утра до вечера.

«Куртка из джерси, платье или блуза с галстуком. Снимите куртку, и вы готовы к развлечениям. Идея принесет целое состояние», – писала Элен Лазарефф, большая подруга Шанель. В исторической редакционной статье[425]425
  Elle, 26 août 1968.


[Закрыть] она объявила: «Дух моды изменился. Во главе Сен-Лоран, самый молодой из кутюрье, задает тон, импульс и форму новой моды. Мы уверены, что эти городские и вечерние брючные костюмы сможет носить подавляющее число женщин, независимо от возраста и фигуры. Нам кажется, что это преобразование так же важно, как и платье-мешок Баленсиаги или new look Кристиана Диора в 1947 году».

В воскресенье, 11 февраля 1968 года, в 21:45 Шанель сообщила по второму каналу телевидения, что Ив Сен-Лоран – ее духовный наследник. «Рано или поздно нужно, чтобы кто-нибудь продолжил мое дело». Впервые со времен Шанель кутюрье говорил об обольщении, когда обсуждали моду: «Это вопрос подхода. Нужен хотя бы небольшой намек на нарциссизм или, по крайней мере, некоторое самосознание: немного любить себя, чтобы нравиться другим». Это он первым запустил фантазийную бижутерию. «Ни драгоценностей, ни красок, ни мишуры. Просто золото или, скорее, позолоченные вещи, потому что мне нравятся только поддельные драгоценности». С 1967 года, в эпоху первых цыганских юбок, он сделал своим черный цвет, и конечно, черный – цвет смокинга. Представленный в коллекции Высокой моды в июле 1966 года, он был воспроизведен за год всего в одном экземпляре, его заказала некая мадам Кенмор. «Мы ее больше не видели! Она исчезла», – вспоминала Мариза Агюссоль, руководившая заказами в модном Доме Yves Saint Laurent с 1962 года. Через три месяца тот же смокинг появился в бутике на улице де Турнон за сто долларов.

Непримиримый враг начальниц, толстух и спортсменок, Ив Сен-Лоран стал одевать женщин, не боявшихся темных тонов. У них никогда не было с собой сумочки. Весь их багаж – пачка сигарет Gitanes и ключ от квартиры. Они мало танцевали, много говорили и курили, сначала постучав сигаретой по столу, чтобы утрясти ее. Среди его первых «фанаток» можно упомянуть журналисток Майме Арнодин и Дениз Файоль, запустивших стиль Prisunic.

Его черный цвет – это не черный цвет одежды, поглощавшей свет, как костюм нотариуса или ряса набожной монашки. Нет, это сильный и простой черный цвет, который окружал фигуру, не обнимал, а, наоборот, делал стройнее. «Мне нравится черный, потому что он говорит за себя, он рисует, он стилизует. Женщина в черном платье – это карандашная линия. Но осторожней, речь идет не о “маленьком черном платье”, которое носят с жемчугом и норковым палантином. Речь идет о современном черном. Я всегда освещаю его золотом в пуговицах, на поясе, в цепочке. Я подсвечиваю его очень длинными шарфами, свободными, часто белыми. Черный цвет красив и на свету, и на солнце. Я ненавижу яркие цвета – желтый, оранжевый, розовый, бирюзовый, – все это глуповато»[426]426
  Elle, 7 mars 1968.


[Закрыть]. Черный подчеркивал цвет лица напудренного героя светской жизни на высоких каблуках. Мягкий камзол из шелкового бархата с вышитым воротником возвращал нас к блистательному портрету короля Филиппа работы Ван Дейка, представленного в лондонской галерее Wallace Collection. Джин Шримптон, самая популярная фотомодель в мире, позировала для Ги Бурдена[427]427
  Бурден, Ги (1928–1991) – французский модный фотограф.


[Закрыть] в этом королевском наряде. «Черный? Это хорошо для траура», – говорил Андре Курреж, который считал, что женщина красивее всего, когда она обнажена.

Десять лет прошло, и коронованный престолонаследник Диора был объявлен наследником Шанель. Он играл на этом факте с определенным кокетством, стараясь казаться старше своего возраста. Вот он позирует в блузе, держа в руке тросточку господина Диора. Он использовал любимые выражения Шанель и стал авторитарным в своих суждениях. Эта новая роль дала ему понять, что он больше не маленький принц. Теперь он взрослый мужчина, хотя стал им против своей воли. Он говорил об этом: «Перед каждой новой коллекцией у меня болезненный и вполне объяснимый страх. С моего двадцатилетнего возраста я чувствую, что наделен ответственностью, которая может меня раздавить: мой провал обрек бы многих людей на безработицу. Я часто бунтую… У меня никогда не было возможности быть молодым, то есть беззаботным». Но что бы он делал с этой беззаботностью? Ему пришлось бы забыть свои платья, о которых он высказывался лучше, чем о женщинах. Платья – это его героини. «Всегда есть платья, которые модель отвергает. Это как если бы кто-то вас не любил».

Ив Сен-Лоран обожал, чтобы им восхищались, его любили. В любви ему больше всего нравилась невозможность. Как и у Гадкой Лулу, у него был всего один враг – он сам. Комикс «Гадкая Лулу» был издан в 1967 году издателем Клодом Чу, в этом же году он опубликовал и историю наркотиков. «В отличие от Гюстава Флобера, который говорил: “Мадам Бовари – это я”, автор хочет уточнить, что не может быть и речи, что Лулу – это он», – написано в предисловии к комиксу, словно для того, чтобы отвести призраков от чересчур эффектной автобиографии. Этот король-анархист был одушевлен таким вкусом к порядку, что не выносил пародии на него. «Есть три вида кутюрье. Великие, настоящие, кто умеет делиться сердечным теплом (Баленсиага, Шанель), и портные, или горе-закройщики, которые все делают по-дурацки, нахлобучивают уши Микки-Мауса на головы моделей и привлекают женщин металлоломом»[428]428
  Yves Saint Laurent répond à Claude Berthod, «Dim Dam Dom», n° 38, INA, 1967.


[Закрыть].

Ив Сен-Лоран был очень обидчив. Универмаг Bloomingdale’s предложил ему открыть свой отдел в Нью-Йорке: «Вам повезло, что вы у нас. Здесь, когда вещи плохо продаются, мы их сразу снимаем с продажи», – говорила ему миссис Фицджеральд, куратор моды в Bloomingdale’s. «Мы все приостанавливаем», – решительно ответил Ив, не дожидаясь окончания обеда в отеле «Ритц». Король захотел открыть свой собственный магазин, и он его открыл на Мэдисон-авеню… 26 сентября 1968 года, в день открытия, стояла большая очередь: в три часа дня кассовый сбор достиг 25 000 долларов. Главный «бестселлер» – городские брюки, точная копия модели из коллекции Высокой моды, но стоимостью в десять раз ниже: от 145 до 175 долларов. Магазин был опустошен через три недели. «Ив – это “магия”», – писал журнал Time. Почему это имело такой большой успех? Впервые модельер предложил женщинам современную одежду, как отмечал журнал, «не похожую на мини-платье или юбку-брюки, подходившие только девушкам до двадцати лет».

После разорвавшейся бомбы Куррежа, после скандала с мини-юбкой, что побудило Ивонну де Голль[429]429
  Супруга Шарля де Голля, президента Франции.


[Закрыть] укоротить свои юбки на два сантиметра, кутюрье были встревожены волной культуры хиппи. Экзотика с нежным лицом заполняла гостиные: костюмы для сафари, платья бубу[430]430
  Африканская одежда, которую одинаково хорошо носят как мужчины, так и женщины.


[Закрыть] и андалузские костюмы. Вечеринки были либо африканские, либо кубинские, либо креольские, либо таитянские. Девушки предпочитали получать в подарок машину, нежели платье дебютантки. Карден уже ухватил веяние времени и серьезно поставил на поток свои модели. Бизнесмен здесь явно побеждал кутюрье.

Ив Сен-Лоран, наоборот, играл на контрасте, на изощренности, на редкости стиля, на смущении, на желании женщины. В 1966 году благодаря упорству Пьера Берже, который энергично защищал бизнес, был подписан договор между модным Домом Ives Saint Laurent и Домом Mendès, созданным в начале века и вскоре оказавшимся под руководством Дидье Грумбаха[431]431
  Грумбах, Дидье (р. 1937) – французский промышленник и бизнесмен. Инвестируя в экономическое и творческое развитие моды, он возглавил с 1998 по 2014 г. французскую Федерацию модельеров готовой одежды.


[Закрыть], племянника Пьера Мендеса-Франса[432]432
  Мендес-Франс, Пьер (1907–1982) – французский левоцентристский политический деятель, занимал важные государственные посты в Третьей и Четвертой республике.


[Закрыть]. Сначала Дидье Грумбах отклонил предложение, утверждая, что для крупного промышленника немыслимо выпускать одежду для бутиков. Но было поздно: Пьер Берже уже объявил новость в газете France-Soir! Первый заказ (500 штук) был запущен в 1966 году. Уже к 1968-му оборот увеличился до 6000 за сезон и от 20 000 до 135 000 между 1972 и 1980 годами. За Mendès закрепилась репутация качества. В этом модном Доме были даже студии кройки и примерки во главе с первыми швеями, которых любила переманивать Высокая мода.

Разочарованный грушевидными плечами мадам Жермен, Ив был непреклонен. «У него был свой метод, свое видение того, какой должна быть линия prêt-à-porter. Другие кутюрье считали prêt-à-porter неизбежным злом, довольствовуясь повторением моделей предыдущего сезона. Сен-Лоран видел намного дальше. У него была настоящая страсть к своей коллекции Rive Gauche. Он не вытолкнул Высокую моду на улицу, совсем нет», – говорил Дидье Грумбах. Все образцы моделей делались на улице Спонтини в мастерской господина Жоржа. Анн-Мари Мюноз, занимавшая в 1963 году должность директора студии Высокой моды, работала в тесном сотрудничестве с Ивом Сен-Лораном. Она стала его мадам Раймондой, сурово следила за выбором поставщиков, проверяла все этапы создания моделей, прежде чем они запускались в производство. После нескольких сбоев – клиентки жаловались на то, что одежда жала под мышками из-за слишком узких пройм, – модный Дом нанял в апреле 1968 года менеджера по контролю над качеством. В чем состояла его работа? Бывать каждую неделю на заводе, проверять выполнение работы. Его называли «мотоциклистом». Кройка, сметывание, вытачки, глажка, финальная отделка – он следил за всеми этапами, разъясняя «основные правила техники Сен-Лорана. Главная фишка – это прямые плечи. Круглая спина старит клиентку. Нам нравится четко очерченная спина. Шов спины держит одежду, уточняет силуэт». Линия плеча, сборка рукава, воротник – все это требовало аккуратной работы. Требовалось десять часов на шитье пиджака. Фиксированные вытачки, прямые плечи. Ткани использовались под секретными шифрами: серия 8 – бархат от Жирона; серия 32 – габардин из хлопка; серия 701 – парусина; и классический вариант – джерси от Расина. «Вы понимаете, – вспоминал Жан-Клод Россиньоль, – мы имели определенную цель. Ив Сен-Лоран хотел выйти к людям, быть нужным. Нашей заботой был не только кассовый сбор». Это требование раскрывало противоречия стратегии Ива Сен-Лорана.

«Культура мертва. Наслаждайтесь!» – провозглашали плакаты на стенах Сорбонны. Ив Сен-Лоран не видел себя ни в разрушении прошлого, ни в его защите. Он ненавидел «перчатки, шляпы, бриллианты, моду с 1947 по 1964 год». Он ненавидел также «сектантство, авангард, молодые кадры, идею отправиться на Луну и стремление к успешной жизни». С 1969 года научная фантастика снова собирала толпы поклонников. Единственная оптимистичная альтернатива бежевым накидкам в стиле рок-фестиваля Woodstock – футуризм – всплывала в еще более красивых формах в конце 1960-х среди уцелевших воспоминаний о правлении генерала де Голля. Дисциплинированное общество рушилось, медленно умирая, как вредная старая дама, бросавшая свое золото в Сену, чтобы наказать своих наследников. «Отель “Плаза” опустел. Париж опустел. Все кончилось. Мы продали пятьдесят пар обуви. Мы выключили свет. Нам было страшно. Одеваться хорошо теперь старомодно», – вспоминал Мишель Бродский, деловой партнер Роже Вивье.

Ив Сен-Лоран не сомневался в эволюции моды. Он сопровождал эту эволюцию и ускорял ее темп, что делал не без оппортунизма. «Будущее, конечно, за prêt-à-porter! Совершенно аморально, независимо от вашего дохода, платить за трикотажное платье 4000 франков. В виде prêt-à-porter сегодня мои платья стоят 400 франков. Это все равно слишком дорого. Я надеюсь однажды выпустить платья из джерси, само собой, тысячами. Я не нуждаюсь в мастерских и в работе мастеров, чтобы выразить себя», – сказал он в интервью журналу Elle 7 марта. Он сам одевался в готовую одежду, заявляя, что у него нет времени заказывать костюмы портному. Зачем ждать шесть часов?! Это продолжительность полета Париж – Нью-Йорк! Мода как-то быстро поменяла старые условности шика на «совершенно новые» идеи. Мода утверждала новые вкусы, когда игровая форма за252 Лоранс Бенаим меняла фантазию. Воротники рубашек напоминали пальмы, кресла – сумочки со стеклянными шариками, кровати – ринги, комнаты – зал для тренировок, кухни – лаборатории. Взрослые играли в невыросших детей. Элен Роша была директором, ее офис на улице Франциска I представлял собой белый кокон, стены и потолок были покрыты снежным ковром, кресла в виде грибов, зеркала в форме Луны и приборная панель с изображением Джеймса Бонда. Париж танцевал на вулкане из полиуретана. Искусство стало эгалитарным. Оно больше не потреблялось, теперь зритель должен был сам производить его и поселиться в нем, как в телевизионной декорации (Вазарели[433]433
  Вазарели, Виктор (1906–1997) – французский художник, график и скульптор венгерского происхождения, ведущий представитель направления «оп-арт». Сын – художник Жан-Пьер Ивараль.


[Закрыть]) или в эротико-технологичной игре («Проникновение», пластические инсталляции Хесуса Рафаэля Сото[434]434
  Сото, Хесус Рафаэль (1923–2005) – венесуэльский художник и скульптор. Один из крупнейших представителей оп-арта и кинетического искусства в Южной Америке и в Европе.


[Закрыть]).

Все возвращлось, но в большем масштабе. Бюстгальтеры теперь уже были не из кружев, а из металла. Как и Раймон Моретти[435]435
  Моретти, Раймон (1931–2005) – французский художник и скульптор ХХ в. Среди его достижений – плакаты и крупные форматы, а также иллюстрации. Он также проектировал памятники.


[Закрыть], мода мечтала создать гигантское «тотальное» произведение искусства. Эммануэль Унгаро[436]436
  Унгаро, Эммануэль (1933–2019) – французский модельер, основатель собственного Дома Высокой моды.


[Закрыть] представил женщину будущего из армированной стали. «Унгаро – это возраст ракет и вдохновляющих нас женщин с сильным характером», – читаем мы в октябрьском номере журнала Vogue. Мода жила по расписанию фильма Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года». Новый коктейль «Полет на Луну», придуманный в баре Harry’s, выборы мисс Луны в джаз-клубе Bilboquet на Сен-Жермен-де-Пре. В магазине игрушек «Голубой гном» мини-ракеты Apollo и лунные модули запускались на полной скорости. Париж обсуждал женскую грудь весом в 5000 килограммов, созданную скульптором Сезаром для парфюмерной фабрики Rochas, и металлические колготки астронавтки в исполнении Джейн Фонды из фильма «Барбарелла». «Не надо стоять одной ногой в Высокой моде, а другой – в музее современного искусства, иначе женское тело много потеряет в этой авантюре…» Платье «Мондриан» было сфотографировано для обложки журнала L’Express в мастерской скульптора Николя Шеффера[437]437
  Шеффер, Николя (1912–1992) – французский скульптор и художник венгерского происхождения, теоретик искусства, видный представитель кинетического искусства, один из родоначальников кибернетического искусства (1954) и видеоарта (1961).


[Закрыть], но, странное дело, посреди этих «люминесцентных» скульптур платье выглядело каким-то одиноким, вырванным из контекста и как будто чуждым его создателю.

Ив Сен-Лоран осуждал футуризм: «Самая привлекательная женщина, которую я знаю, это Барбара. Она противоположность ужасающей Барбареллы. Барбара – это фотография Аведона в движении: ее тело вписывается в пространство каким-то чудесным образом. Барбара, популярная певица, – сама чудо, верх изящности и изысканности. Я бы хотел одевать ее»[438]438
  Elle, 7 mars 1968.


[Закрыть]. Женщинам из богатой буржуазии он тоже позволял прикоснуться к опасному миру моды, когда они надевали лакированные туфли под брюки на новогоднюю вечеринку у Элен Роша, или пересекали Сену, чтобы пойти поужинать в старом квартале какой-нибудь «чудной» сосиской с требухой. Ив возвращал зрелой женщине приемы обольщения. «Элегантность – это уметь обратить на себя внимание в черном платье. Это легкость. Это поведение. Что старит женщину? Вовсе не морщины и не седые волосы, а жесты. Мои аксессуары здесь играют большую роль. Шарф, с ним можно поиграть; сумка на ремне, освобождающая руки: нет ничего уродливее, чем сумка, которую приходится держать в руке; мягкий пояс, всегда цепочка… и карманы. Мои аксессуары – это жесты».

В Америке городские брюки марки YSL стали эталоном модного стиля. Элен де Людингаузен рассказывала: «Я проводила всю жизнь в самолетах, помогала оформлению витрин в универмагах. Вешали табличку: “Консультация у баронессы Людингаузен. Третий этаж”. У нас был определенный дресс-код. Нужно было научить людей новой манере одеваться, умению носить юбку с цветочным принтом вместе с короткой курткой saharienne, иметь мало одежды и много аксессуаров, быть одетой одновременно интересно и удобно. Это была школа антибуржуазного поведения. Брюки ночь-день остались символом этой борьбы…» В стенах модного Дома Yves Saint Laurent рассказывали сказку: в Нью-Йорке в 1968 году женщина вошла в ресторан в тунике и брюках от Сен-Лорана. Дирекция ресторана попросила ее выйти. Она направилась в магазин Ladies, из которого вышла через пять минут в мини-платье. Ей сказали: «Добро пожаловать». Сао Шлюмберже[439]439
  Шлюмберже, Мария «Сао» (1929–2007) – супруга нефтяного магната.


[Закрыть] утверждала, что это она была героиней этой сцены в ресторане La Côte basque. Но другие клиентки настаивали на своем участии в главной роли, будто бы это был магазин Twenty-One или галерея Lafayette. «Та же история и с новой одеждой. Они вырывают ее друг у друга из рук», – вспоминала Бетти Катру, смеясь.