Текст книги "Деревня Чудово, или Наказание для наблюдателя"

«Начинается!», – с удовлетворением отметил Илья, прикидывая, какие ещё аномальные и необъяснимые события ожидают его в этих странноватых местах. Размечтавшись, он и не заметил, как они подошли к первому дому, расположенному поодаль от остальных. Опомнился он, только когда наткнулся на колючий, изучающий взгляд сгорбленной бабки, стоящей у забора и зорко следившей за процессией. Неожиданно резво бабка развернулась и, юркнув в калитку, скрылась за кустами малины.

– А это наша гордость, выдающихся способностей знахарка и ведунья – Маланья Никитична Кудесина, – вслед бабке проговорил Степан Васильевич, с некоторой ехидцей покосившись на поморщившегося Инкина.

Тот сделал вид, что не замечает иронии завхоза, а осматривает попадающиеся на пути дома. Посмотреть и правда было на что. Деревянные избы отличались друг от друга не только замысловатыми узорами резных наличников, но и разнообразием занятных флюгеров на крышах, в основном изображающих мужичков, похожих на гномов, а иногда диковинных сказочных персонажей. Но самое интересное заключалось в том, что выполнены флюгеры были с использованием шарниров, и при каждом порыве ветра фигурки будто оживали: кто-то из них приподнимал шляпу, кто-то указывал рукой вверх, кто-то прикладывал палец к губам, как бы призывая хранить сокровенную тайну….

Фишкин, усмехаясь в усы, следил за туристами, которые кроме флюгеров с изумлением разглядывали установленные в каждом дворе, посреди свежевскопанных грядок, необычные огородные чучела. Крестовиной им служили металлические шесты, головой – ведёрки, утыканные гвоздями, а туловищем – спрессованная фольга.

– А что это у вас птиц вроде бы мало, а пугала на каждом шагу? – удивился Илья.

– Так они нас не от птиц, а от молний защищают, им все разряды достаются! – как о чём-то само собой разумеющемся сказал Степан Васильевич и, взглянув на хмурого Инкина, не стал вдаваться в подробности.

Фишкин замедлил шаги, дожидаясь, когда подойдут отставшие туристы, и затем вывел группу с извилистой, заросшей травой дороги, огибающей деревенские дома, на довольно широкую и прямую улицу.

– А вот и наша главная улица, мы её «Тверской» называем, – со смущённой улыбкой сообщил завхоз, – на ней гостиница располагается.

Он вместе с туристами перешёл на другую сторону улицы и вскоре остановился у крыльца трёхэтажного бревенчатого, стилизованного под русский терем дома.

– И эта халупа – гостиница? – возмутилась Дыбина. – Кирилл, ты издеваешься? Сам говорил, что у нас vip-номера, а здесь, наверняка, горячая вода только из чайника и удобства во дворе.

– Так в турагентстве обещали хорошие условия, – стал оправдываться Дыбин, – ты сначала посмотри, что внутри, а потом верещи.

Он что-то прошептал Виктории на ухо, и Клинин разобрал заинтриговавшую его фразу: «Запомни, у нас нет выбора».

– И правда, барышня, вы сначала посмотрите, апотомуж расстраивайтесь, – попытался успокоить Викторию Степан Васильевич, – у нас в деревне с удобствами полный порядок, даже канализация есть. Горячая вода после полудня в любом количестве, и вход на ваш этаж отдельный – никто мешать не будет, – Фишкин показал рукой на второе крыльцо с лестницей, ведущей на второй этаж, – куда же лучше!

Виктория покраснела от досады, но промолчала, а завхоз, заглянув в блокнот, деловито изрёк.

– Значит, заселяемся так: Инкин и Сумец – в одноместные номера на первом этаже, Дыбины и Гирин занимают на втором этаже шесть номеров, а Китина и Азарова будут жить в двухместном номере на третьем этаже. Разместит вас и расскажет обо всём подробнее персонал гостиницы.

Улыбаясь, он указал рукой на стоявших у входа в дом женщин в одинаковых сарафанах и розовых кофтах с оборками.

– Добро пожаловать, гости дорогие, – певуче проговорила одна из женщин, – заждались мы уж вас. Пройдёмте в холл, получите там ключи от номеров и можете заселяться. Если что нужно будет, обращайтесь к нам, не стесняйтесь.

– Ну, вы обустраивайтесь, а в два часа прошу всех собраться в столовой, это вон в том доме, – показал Фишкин на стоящее впритык к гостинице одноэтажное строение, – а я пока с остальными туристами разберусь.

Степан Васильевич сначала «разобрался» с тремя «альпинистами», заселив их в избу, стоявшую на противоположной стороне улицы, а потом занялся оставшимися: Клининым, Тузиным и его подопечным.

– Вас я определю к Рябкиным – людям хорошим и имеющим дом с отличными, по нашим меркам, условиями для проживания, – пообещал Фишкин и подвёл троицу к калитке, за которой был виден утопающий в цветущих яблонях довольно большой сруб с пристроенной к нему застеклённой верандой.

Фишкин приоткрыл калитку и крикнул: «Хозяева, есть кто в доме?»

Из глубины двора тут же раздался оглушительный собачий лай, а на веранде появился худощавый крепкий мужик с простым открытым лицом и затаённой хитринкой во взгляде. Крикнув мохнатому рыжему псу: «Шарик, фу, свои!», – он заторопился к калитке.

– Принимай постояльцев, Осип Потапович, – поздоровавшись с хозяином, сказал Фишкин и представил ему Илью и Аскольда, – а это…

Степан Васильевич замешкался, и тогда Тузин уверенно произнёс:

– А это Роберт, он немного нездоров, и я буду за ним присматривать.

Осип Потапович настороженно покосился в сторону находящегося в глубокой прострации Роберта, но ничего не спросил, а радушно пригласил всех в дом. Степан Васильевич, сославшись на неотложные дела, поспешно ушёл, не забыв напомнить о том, что в два часа ждёт всех туристов в столовой.

Постояльцы вместе с Осипом, миновав двор, последовали на веранду, где было два входа в дом. Рябкин предложил гостям на время знакомства с домом оставить вещи тут, а затем пригласил войти в ближнюю дверь. За ней оказалась прихожая с застеклённой дверью, а дальше – светлая уютная комната, треть которой занимала печка с лежанкой.

В центре комнаты, за столом, покрытым кружевной скатертью, восседала хозяйка – полнолицая женщина невысокого роста, одетая в новый ситцевый халат «весёленькой» расцветки. Приветливо улыбаясь, она поднялась навстречу гостям и начала говорить, что рада их видеть, так же певуче и радушно, как недавно женщина у гостиницы. Пригласив всех за стол, Варвара Игнатьевна – так звали хозяйку – предложила гостям отведать «медово-клюквенного» кваса, приготовленного по-особому, чудовскому рецепту. Она разлила квас по стаканам и поставила их перед гостями. Илья с некоторой опаской попробовал пенящуюся игристую жидкость и, зажмурившись от удовольствия, залпом выпил ядрёного, сладковато-кислого напитка. Тузин тоже выпил квас с явным удовольствием. Только Роберт безучастно смотрел прямо перед собой, упершись взглядом в печку. Аскольд строго и коротко приказал ему: «Пей!» Подопечный растерянно взял стакан и, сделав глоток, надрывно закашлялся. Варвара испуганно запричитала и, сбегав на веранду, принесла холодной воды из самовара. Тузин почти силой заставил Роберта её выпить. Тот повиновался, но лицо его исказилось от страдания.

– Ничего, ничего, – успокоил Рябкиных Аскольд, – всё нормально, Роберт просто устал, ему бы прилечь. Покажите наши номера.

Хозяева засуетились, все вновь вышли на веранду, и Осип открыл вторую дверь, за которой оказался тянущийся до окна на противоположной стене длинный узкий коридор. По одну его сторону располагались «номера» постояльцев, но Рябкин повёл гостей не к ним, а свернул в закоулок, ведущий к кирпичной пристройке, названной им «душевой комнатой». Там кроме душа, огороженного клеёнчатой занавеской, помещались ещё два умывальника, туалет, а также несколько устройств, соединённых трубами различных диаметров. Осип, насладившись изумлением Ильи и Аскольда, не спеша, обстоятельно пояснил, как с помощью механизма, состоящего из хитро соединённых труб, руля, похожего на пароходный штурвал, и цилиндра с поршнем, набирать в баки на крыше воду из колодца.

– Такими установками у нас в тёплое время вся деревня пользуется, вода на солнце нагревается и по трубам течёт, вот вам и удобства не хуже городских. Это и многое другое, жить тут помогающее, когда-то наш Семён Северов изобрёл, – с гордостью сказал Осип, – а главное, он нам свет провёл. Видели, на краю деревни «мельницы» работают? Они его и вырабатывают.

– И что, у вас электричество есть? – с сомнением спросил Илья.

– Есть, – заулыбался Рябкин и дёрнул за шнур, идущий к пластине, прикрепленной на стене.

У самого потолка загорелась неярким мигающим светом большая лампочка.

– Так почему же тогда электроника не работает?

– Потому что это не совсем электричество, – замялся Рябкин.

– Унасвсёнекаку людей! – со вздохом пожаловалась Варвара Игнатьевна, но тут же спохватилась. – Замучили мы вас рассказами и показами, лучше отдохните у себя до двух часов. Кстати, вы в курсе? Обычные часы здесь сильно барахлят, а электронные вообще не ходят.

Аскольд и Клинин, как по команде, взглянули на свои часы и поняли, что они остановились приблизительно в тот момент, когда автобус подъехал к деревне.

– Не горюйте, и эта проблема у нас решена, – довольно сказал Рябкин, – сейчас покажу, каким образом.

Он привёл постояльцев в один из «номеров», в котором кроме шкафа, тумбочки, двух стульев и кровати был ещё небольшой журнальный столик. На него-то и указал хозяин, вернее, на стоящий там предмет, напоминающий песочные часы:

– Это наш «водомер времени». Он, конечно, не такой точный, как швейцарские часы, но вполне надёжный и работает без остановки ровно сутки.

Осип взял «водомер» в руки и, показывая на деления, нанесённые по диаметру стеклянной колбы, внутри которой в двух конусных сосудах, соединённых узкой горловиной, находилась мутноватая жидкость, объяснил, как определить время с точностью до минуты.

– И когда вода достигнет вот этой отметки, тогда два часа будет, – подытожил Рябкин, после того как убедился, что Илья и Аскольд поняли принцип действия «водомера». – Эти «штуковины» имеются во всех комнатах дома, и вы к ним очень скоро привыкнете. Главное, не пропускать сигнала со стороны «мельниц» и вовремя переворачивать колбу.

Осип пояснил, что ровно в полночь и в двенадцать часов дня мельницы издают специфический звук, похожий на звон колокольчиков.

– Лично я привык ночью водомер «заводить», днём за делами можно пропустить момент.

– Хватит тебе людям головы морочить, дай им отдохнуть, – одёрнула мужа Варвара и опять напевно обратилась к постояльцам.

– Пойдёмте, мы вам другие комнаты покажем, а вы уж сами разбирайтесь, кому где жить удобнее будет.

Они опять вышли в коридор и осмотрели ещё две комнаты.

Рябкины уже собрались уходить, но Варвара не выдержала и спросила:

– А что это Роберт всё молчит, может, чем недоволен?

– Он сейчас не в том состоянии, чтобы быть недовольным, – сухо ответил Аскольд, – ему нужно время, чтобы прийти в себя, поэтому убедительно прошу пока не докучать ему разговорами и расспросами. Роберт ничего и никого не помнит, но я скоро исправлю эту ситуацию.

Осип с Варварой недоумённо переглянулись, их ещё больше запутало такое туманное объяснение.

– А давайте о нём в газете напечатаем или по телевизору покажем, я могу это устроить, возможно, кто-нибудь его узнает и отзовётся, – с энтузиазмом предложил Илья.

– Успеется, – всё также сухо буркнул Тузин.

– Ну, устраивайтесь, вещи переносите, а потом к нам в гости заходите, всегда рады будем, – проговорил Осип, с опаской поглядывая на пациента Аскольда и показывая Варваре глазами на выход.

Рябкины ушли. Тузин и Клинин начали выбирать комнаты. Вернее выбирал Аскольд. Он приглядел себе самый большой и с лучшей мебелью «номер», а Роберта отвёл в тот, где Осип объяснял, как обращаться с «водомером времени». Илья не возражал и занял оставшуюся угловую комнату, очень похожую на жилище Роберта – непритязательное, но вполне пригодное для того, чтобы перекантоваться тут три недели.

Клинин забрал свои вещи с веранды, но разбираться с ними не стал, а, взяв из пакета несколько консервных банок и батон копчёной колбасы, пошёл налаживать отношения с хозяевами. Те сначала отказывались брать «гостинцы», говоря, что Илье самому они пригодятся. Но Клинин уверил их, что бабуля снабдила его таким большим запасом продуктов, который одному не одолеть, и Рябкины с благодарностью приняли подарок. После чего сама собой потекла беседа о том, что в Чудове очень хорошо хранятся продукты, а консервы вообще не портятся; о ценах в местном магазине, о качестве продаваемых там товаров. Выслушав всё это, а также жалобы на маленькие пенсии, Клинин поинтересовался, не скучно ли в деревне без телевидения и радио. На это Рябкины как-то загадочно ответили, мол, здесь не соскучишься, к тому же они в курсе всех новостей, так как два раза в неделю почтальон приносит газеты и журналы тем, кто их выписывает. Доверительный тон беседы вскоре позволил Илье перейти к более занимательным вещам, а именно к вопросам, которых у него накопилось достаточно. Первым делом он спросил о свете, который «не совсем электричество». Рябкин почесал затылок и ответил, что их свет – дело тёмное, потому как электричество возникает вроде бы от разности потенциалов, а их свет – от разницы частоты волн на границе деревенской околицы, поэтому свои «мельницы» Степан Северов назвал волновыми.

– Как понятнее сказать, я не знаю, – признался Осип Потапович, – у нас один только «звездочёт» понимает, в чём тут дело. Он в курсе всех этих технических наворотов, а нам как-то не до того, да и образования не хватает, чтобы осмыслить разные там технические тонкости.

– Тогда расскажите об НЛО, говорят, они здесь часто летают, вы сами что-нибудь интересное видели?

– Да постоянно что-то летает, – уклончиво ответил Рябкин, – но кто утверждает – это НЛО, кто – шаровые молнии. Поди их, разбери! Да мы и внимания на них давно не обращаем. Они сами по себе, а мы – сами с усами.

– И не боитесь?

– Всего бояться – боязни не хватит, к тому же нас от всяких там шаров и молний Гриня охраняет, видел, он рядом с нашей баней стоит?

– Неужели какое-то чучело на шесте может защитить от молний? – недоверчиво спросил Илья.

– Ещё как защищает. Вот поживёшь здесь и сам убедишься, – многозначительно произнёс Осип и сдержанно добавил, – а пока давай о чём-нибудь другом поговорим.

«Ладно, – подумал Клинин, – не буду раздражать хозяев недоверием, перейду на нейтральную тему».

Он спросил, почему деревня построена именно на этом месте, а не там, где есть электричество и нет таких ярко выраженных аномалий, влияющих на технику.

– Так когда наши прапрадеды её строили, ни об электричестве, ни о технике слыхом не слыхивали, – рассмеялась Варвара, – зато овощи и фрукты тут вызревают раньше, и размерами они гораздо больше, чем в округе, опять же хранятся долго. Вот, до перестройки, у нас в совхозных теплицах чуть ли не весь год овощи выращивали. Так во всём районе им равных не было!

– Может, это от повышенной радиации? – настороженно предположил Илья.

– Нет, сюда не раз комиссии всякие приезжали – ничего опасного не обнаружили. Тут другие влияния….

– Какие?

– Разные, – в своей уклончивой манере ответил Рябкин, – нам об этом распространяться не велено. Фишкин, когда надо, сам расскажет.

Пытаясь выведать ещё что-нибудь занятное, Илья поинтересовался аномальными особенностями, которых следует остерегаться.

– Днём у нас тут спокойно, никаких особенностей, а вот по ночам приезжим первое время лучше не разгуливать, – предупредила Варвара Игнатьевна, но почему не следует «разгуливать», не объяснила, тоже сославшись на Фишкина.

Тогда Илья решился задать ещё один «щекотливый» вопрос.

– А я читал в прессе, будто у вас тут привидения, домовые и другая нечисть обитает, – со смешком проговорил он, давая понять, что считает такие россказни полной чушью.

– Привидений у нас отродясь не водилось, – категорично заявила Варвара, – а вот домовые есть, но ты их не бойся – они безвредные.

– Анечистью, наверное, эти газетчики наших деревенских духов называют, – разобиделся Осип, – так это на их совести пусть будет, не разберутся, в чём дело, а потом пишут невесть что.

Клинин не ожидал, что Рябкины так серьёзно отнесутся к такому несерьёзному вопросу и к газетчикам и, видимо, от неожиданности признался, что сам журналист.

В комнате повисла неловкая тишина, которую прервало мяуканье и шипение, раздавшееся с печной лежанки. Взору Ильи предстал казавшийся огромным из-за вздыбившейся шерсти чёрный кот с белой «бабочкой» на шее.

– Клубок, ты чего взбеленился? – прикрикнула на кота Варвара Игнатьевна. – Это наш гость, он будет тут жить.

Кот зашипел ещё громче и угрожающе выгнул спину.

– Цыц, зараза, – замахнулась на него полотенцем хозяйка, но, покосившись на Илью, добавила ласковее, – ты эдак нам всех постояльцев распугаешь, а тогда и сосисок не получишь.

Клубок коротко мяукнул, посмотрел в потолок, как бы прикидывая что-то в уме, и, успокоившись, снова улёгся на лежанку.

– Уж больно он сосиски любит, – широко улыбнулась Рябкина, – наши постояльцы его всегда ими подкармливают, чтобы задобрить.

– Хорошо, что такого зверя хоть как-то можно задобрить, – в тон Варваре проговорил Илья и полюбопытствовал, какие сосиски любит кот и где их можно купить.

– Да в нашем сельпо у Василисы, – ответил Осип, – но ты не беспокойся, мы его и так приструним.

Беседа опять потекла в благожелательном русле, и Клинин с облегчением понял, что хозяев больше не смущает присутствие представителя журналистской братии. Они даже показали ему остальные комнаты в доме, уделив особое внимание кухне, где Илья впервые в жизни увидел примус, керогаз и более современную плиту, однако тоже требующую заправки керосином. Варвара с удовольствием и со знанием дела объяснила Илье, чем примус отличается от керогаза.

– А вот и сигнал от «мельниц» пошёл! – прервал её Осип. – Значит, двенадцать часов стукнуло.

Издалека донеслись переливчатые звуки, похожие на звон множества колокольчиков.

– Ты бы пока отдохнул с дороги, а то Фишкин на собрании начнёт тягомотину разводить о правилах безопасности и распорядке дня – совсем уморишься! – уже по-свойски посоветовала Рябкина.

Илья и сам чувствовал, что следует передохнуть от переизбытка первых впечатлений, поэтому тут же отправился в свой «номер». Проходя мимо комнаты Роберта, он услышал повелительный голос Аскольда, который говорил что-то невнятное, а потом крикнул: «Спать!» Клинин вздрогнул и поспешил в свою комнату, где прилёг на скрипучую с жёстким матрасом и пуховой подушкой кровать, прислушиваясь к происходящему за стеной, но больше ничего не услышал. Тогда он принялся обдумывать полученную за утро информацию, стараясь выделить из неё более-менее правдоподобные факты, и исходя из них намечал план дальнейших действий.

Глава 2

Чем дольше Илья лежал и размышлял об услышанном и увиденном, тем неспокойнее становилось у него на душе и тем сильнее хотелось уговорить себя поднять голову с мягкой подушки и спустить ноги на пол. С трудом выполнив эти процедуры, он выпил освежающей холодной воды, которую в пузатом двухлитровом графине недавно принесла в его комнату Варвара Игнатьевна, и вышел во двор. Там, недалеко от веранды, Осип Потапович хлопотал у начищенного до блеска медного самовара с ручками в виде золотых рыбок, выпрыгивающих из немного помятых боков.

– Ты чего не отдыхаешь? Время-то ещё есть, – спросил Рябкин, подбрасывая в трубу самовара щепок.

– Уже отдохнул, – бодро ответил Илья, – хочу пока с деревней познакомиться. С чего посоветуете начать?

– Начинай с нашего сельпо – не ошибёшься, – хитро прищурился Осип, – о тамошней продавщице Василисе газетчики, ранее сюда приезжавшие, писать любили.

Клинина почему-то смутили слова Рябкина, но он не показал вида и спросил, где этот магазин находится.

– А вон в конце нашей улицы и находится, как дом из белого кирпича увидишь, так к нему и иди.

Илья вышел за калитку, постоял у неё немного, наслаждаясь деревенской тишиной, прерываемой лишь петушиной перекличкой и лаем собак. Он отметил про себя, что солнце припекает не по-весеннему жарко и облако-диск растаяло, оставив на посветлевшем от жары небе лишь тонкое расплывчатое кольцо. Однако больше в поднебесье не было ничего интересного, и Клинин огляделся по сторонам. «Тверская» хорошо просматривалась до самых крайних домов, потому что на ней не росло ни деревьев, ни кустарников. Только по обочине, разлинованной колёсами телег дороги, раскинулись заросли крапивы, одуванчиков, подорожников, осоки и другой неприхотливой растительности. Илья не торопясь зашагал по пустынной, как ему сначала показалось, улице, но у избы, находящейся сразу за гостиницей, он увидел приютившуюся у забора длинную скамейку и рядком сидевших на ней стариков и старушек. Чтя деревенские традиции, Илья вежливо поздоровался с ними, а те дружно и приветливо ответили.

До самого дома из белого кирпича с броской вывеской «Супер-маркет» он больше никого не встретил. Лишь на лужайке перед магазином паслась стая гусей, степенно щипавших сочную траву, но как только Клинин к ним приблизился, гуси возмущённо загоготали и замахали крыльями.

«Какая-то здесь живность нервная», – недовольно подумал Илья и бочком-бочком, держась поближе к стене «сельпо-супермаркета», добрался до массивной двери, потянул за её ручку и вошёл в прохладное, освещённое десятком мерцающих лампочек помещение, плотно заставленное стеллажами с аккуратно разложенным на них разнообразным товаром. В центре зала, рядом с прилавком, стояла стройная светловолосая женщина лет тридцати, одетая в строгую белоснежную блузку и прямую чёрную юбку до колен. Илья понял – это и есть Василиса.

– Вот и первый турист появился! – сказала она, как будто сама себе, и обратилась к Илье. – Пожалуйте к прилавку, посмотрите на наш ассортимент продуктов. Всё свежее, натуральное, без химических добавок и красителей. Специально к вашему заезду товар привезли, – тоном высококлассного менеджера-консультанта говорила она, одновременно кокетливо поправляя причёску в виде замысловатой ракушки.

Клинин подошёл к стеклянной витрине и в её середине обнаружил горки консервных банок, колбас, сосисок и копчёностей, а по бокам – плетеные корзины с фруктами, овощами и кондитерскими изделиями.

«Жалко, что сие деревенское изобилие не видит бабуля», – подумал Илья, вспомнив её переживания по поводу проблем с питанием на деревенской турбазе. А вслух недоверчиво спросил:

– И это всё без холодильника хранится?

– Природные свойства здешних мест позволяют храниться продуктам гораздо лучше, чем в холодильнике. Купите и убедитесь сами.

Клинин вспомнил о Клубке и попросил взвесить килограмм его любимого лакомства.

– Так Вы у Рябкиных квартируетесь, – сразу догадалась продавщица.

Она достала с витрины длинную цепочку свежайших сосисок, ловко сложила их в пакет, взвесила на допотопных весах с гирями и протянула Илье со словами:

– Это самый лучший сорт: «Куролесовские – сливочные», угостите ими Клубка и можете жить спокойно, по крайней мере, несколько дней, а потом опять приходите.

– Хорошо, – смущённо улыбнулся Илья, расплачиваясь.

Его, как ни странно, приводила в замешательство эта женщина с насмешливым, умным взглядом, которая не слишком вписывалась в интерьер сельпо, пусть даже и переименованного в «супермаркет». Было в ней что-то роковое и загадочное.

«Похоже, народ здесь не так уж прост, да и туристы не лыком шиты», – мелькнула у него не слишком оптимистичная мысль, подвергающая сомнению первоначальные задумки писать свои репортажи в иронично-снисходительном тоне.

– Ещё чего желаете? – кивнула продавщица в сторону стеллажей, заваленных пакетами с одеждой, ящиками с посудой и коробками с парфюмерией.

Илья, ради любопытства, прошёлся вдоль полок, равнодушно рассматривая, в общем-то, непритязательные вещи, но тут заметил предметы, назначение которых не мог определить.

– A-а, – с лёгкой усмешкой протянула Василиса, проследив за его взглядом, – Степан Васильевич Вас ещё не инструктировал? – и, получив отрицательный ответ, сказала: – Это наш эксклюзивный товар, местные разработки, позволяющие преодолевать некоторые сложные ситуации, иногда возникающие в деревне.

Клинин взял в руки на вид самый простой предмет, состоящий из сложенных вместе тонких металлических пластинок, и вопросительно посмотрел на Василису.

– Это очень полезная вещь, называется «плазмосдув». Отлично защищает от кружилихиных плазмоидов.

Она неуловимым движением превратила пластины в «веер», легонько взмахнула им, и пластины изогнулись, завибрировали, зашелестели.

– С «плазмосдувом» Вам никакие плазменные сущности и шары не страшны, он даже шипунов отгоняет.

Видя недоумение Ильи, Василиса всплеснула руками:

– Ах, Вы же ещё про них ничего не знаете. Но скоро узнаете, поэтому очень рекомендую – приобретайте! Вещь нужная и недорогая.

Заплатив за «веер» и вежливо поблагодарив продавщицу, Клинин поспешил к выходу, дабы Василиса не развела его ещё на какую-нибудь «нужную» вещь. В дверях он столкнулся со старухой, которую видел утром на окраине деревни.

– Что, милок, отоварился? – как-то ехидно прошамкала та и, не дожидаясь ответа, засеменила к прилавку.

«Отоварился», – хмыкнул Илья уже на улице.

Порадовавшись, что стая гусей отошла от магазина на безопасное расстояние, он пошёл назад к дому Рябкиных. У гостиницы Клинин увидел резвящуюся малышню, собравшуюся, вероятно, со всей деревни, чтобы посмотреть на приезжих. Двое мальчишек постарше с криками: «Тулисты, тулисты!», катали по дороге наперегонки старые колёса от телеги, ловко подталкивая их палками.

«Да, не густо тут с развлечениями для младшего поколения», – подумал Илья, но не успел развить эту мысль, так как услышал громкие голоса, раздававшиеся из-за кустов сирени. Он сделал вид, что завязывает якобы развязавшиеся шнурки на кроссовках, асам прислушался к разговору двух мужчин, как он понял, Фишкина и Дыбина.

– Чего-чего, а воровства у нас точно нет, – уверял Степан Васильевич, – потому что вор тут сразу же будет обнаружен.

В ответ Кирилл раздражённо потребовал гарантий и усиленной охраны для его номера.

– Усилить охрану мне некем, – отвечал завхоз решительно, – а гарантией пусть будет моё слово и сейф в вашем номере с надёжными кодовыми замками.

Дыбин, сердито обругав чёртову деревню и бардак в ней, резко развернулся и двинулся к гостинице. Когда он поднялся на второй этаж и скрылся за дверью, Фишкин в сердцах плюнул и, что-то бормоча себе под нос, ушёл в сторону столовой.

«Наверное, Кирилл привёз нечто очень ценное в кейсе, но зачем он притащил его сюда? Может, здесь поблизости есть «поле дураков» и он хочет закопать в него золотые?», – весело рассуждал Илья, продолжая путь.

Правда, когда перед самым крыльцом дома Рябкиных дорогу ему преградил рычащий и оскалившийся Шарик, весёлость Ильи моментально испарилась, уступив место лихорадочному поиску выхода из неприятной ситуации. Первую пришедшую в голову мысль о том, чтобы закричать и позвать хозяев на помощь, он категорически отверг, опасаясь за свой имидж. Вторая ему понравилась больше, он решил попытаться договориться с псом, активное виляние хвоста которого давало понять, что это возможно.

– Шарик, фу! – для начала прикрикнул Илья.

Пёс ещё громче зарычал, хотя и хвостом замахал сильнее, а на его рыжей морде появилось озорное, лукавое выражение.

Клинин полез в пакет. Пёс замер. Илья очистил от прозрачной оболочки сосиску и кинул её прямо в пасть Шарику. Тот мигом проглотил вкусно пахнущее лакомство и настырным взглядом потребовал ешё. Слопав приблизительно полкило, пёс азартно уставился на пакет, давая понять, что не успокоится, пока не съест всё его содержимое.

– А как же Клубок? – укоризненно спросил собаку Клинин. – Ему же ничего не достанется.

Говоря это, Илья, конечно же, совершенно не рассчитывал на ту реакцию, которая последовала. Шарик явно смутился, перестал рычать, виновато опустил голову и поплёлся к будке.

– Отпад! – только и мог сказать Клинин, подымаясь на крыльцо веранды.

Вручая оставшиеся сосиски Варваре Игнатьевне, он со смехом рассказал о поведении Шарика, смутившегося и переставшего требовать еду при упоминании имени кота. Но Рябкиных ничуть не удивил его рассказ.

– Эта парочка у нас – друзья-не разлей вода, иногда сядут друг против друга и будто разговаривают по душам. Только один тявкает, а другой мяукает, – сообщил, посмеиваясь, Осип Потапович.

Варвара же посоветовала Илье самому накрошить сосиску в блюдце и позвала Клубка. Отозвавшись негромким настороженным мяуканьем, тот степенно спустился с печки, потёрся о ноги хозяйки, изучающе посматривая на Клинина, принюхался, а затем, довольно урча, съел всё до крошечки.

– Признал тебя за своего, – одобрительно заметил Осип, – теперь даже можешь его иногда погладить, хотя он не слишком любит кошачьи нежности.

– Илюш, тебе ещё до собрания больше получаса осталось, давай с нами чайку попей, – предложила Варвара и добавила, понизив голос, – наверно, надо и Аскольда с Робертом пригласить. Пойди, кликни их, а я пока стол на веранде накрою.

Илья чуть ли не на цыпочках подошёл к двери комнаты Роберта, за которой раздавался властный голос Тузина, и прислушался, но почему-то не смог разобрать ни единого слова….

Аскольд склонился к лицу того, кого послала ему сама судьба и кого он назвал Робертом, потому что именно так мечтал назвать гомункула, которого давно хотел создать.

«Подарок судьбы» как будто в забытьи откинулся на спинку стула, но Тузин знал, что тот всё слышит.

– Как тебя зовут? – строго спросил он.

– Не помню.

– Кто ты?

– Не знаю, – монотонно отвечал «Роберт».

– Что умеешь делать?

«Подарок» молчал, мучительно вспоминая что-то, но, так и не вспомнив, опять сказал: «Не знаю».

– Хорошо, – удовлетворённо произнёс Аскольд, – значит, теперь ты будешь моим пациентом и станешь выполнять любые мои указания! Итак, первое. Запомни, тебя зовут Роберт. Ты приехал из большого города, название которого забыл. На станции на тебя напали несколько мужчин, ударили по голове и обокрали. Повтори!

– Меня зовут Роберт, я приехал из большого города…, – как сомнамбула, повторил «подарок» всё, что велел Аскольд.

– Правильно! – кивнул Тузин. – Ты станешь так отвечать всем, кто спросит. А теперь повторяй за мной:

– Я буду всегда слушаться тебя, Аскольд, беспрекословно выполнять все твои требования, чего бы это мне ни стоило.

– Я буду…. – начал Роберт, но в это время Илья, отчаявшись что-либо услышать, постучал в дверь и пригласил их на чаепитие.

– Сейчас идём, – еле сдерживая досаду, сказал Тузин, недовольно наблюдая, как новоиспечённый Роберт без его приказа выходит из гипнотического состояния, изумлённо оглядываясь по сторонам.